CC BY
26
г*
Сингапур, несомненно, самая удивительная страна современного мира.
Микроскопический остров (город и государство в одном флаконе), освободившийся от колониальной зависимости лишь в середине 60-х годов ХХ века, где население еще недавно ютилось в трущобах, а безработица стабильно балансировала на грани 15% (за которой неизбежно начинаются общественные беспорядки), сегодня поражает во-
ображение беспрецедентными достижениями в области экономики, здравоохранения, трудоустройства и социального обеспечения.
Доход на душу населения Сингапура — $50 7051 — превышает показатели всех стран мира за исключением Люксембурга, Лихтенштейна, Катара и Норвегии. Уровень безработицы 3%, ни одного
жителя, проживающего за чертой бедности, ничтожный уровень преступности, продолжительность жизни 82 года и лучший показатель качества жизни в Азии (11-е место в мире).
Обратите внимание: своим уникальным благополучием Сингапур обязан не банковской синекуре (подобно Люксембургу, Швейцарии,
Гонконгу или Лихтенштейну) и не сырьевому гандикапу (Катар, Бруней, Объединенные Арабские Эмираты), а полноценному высокотехнологичному производству продуктов информационных технологий и нефтепереработки, лекарственных препаратов, медицинского оборудования и бытовой электроники высшей категории сложности.
Такого сбалансированного подхода к созданию образцового государства за столь короткие сроки история еще не знала. Не
удивительно, что поиском «рецепта сингапурского эликсира счастья» занимаются многие философы и социологи. Но только не экономисты и не политики! Почему? Потому что в экономическом и политическом отношении никакого «рецепта» нет и в помине. Все банально, общеизвестно и неоднократно применялось на практике на всех пяти континентах: свободная рыночная экономика, формальная демократия, гармоничное сочетание финансовых, производственных и торговых векторов эконо-
мического развития, умеренное государственное планирование, умеренный государственный контроль за идеологией. Согласитесь — ничего нового.
Да, в Сингапуре практикуются и официально признаются методы физического наказания преступников (проще говоря, битье бамбуковыми палками по заднице), а за убийство первой степени и владение наркотиками (именно владение, а даже не трафик и торговлю!) полагается смертная казнь через повешение. Amnesty International
1По версии Всемирного банка.
Международный валютный фонд и Фактографический сборник ЦРУ приводят близкие данные — $50 180 и $50 300 соответственно.
V
Своим
уникальным
благополучием
Сингапур
обязан сегодня
не столько
торговле,
сколько
налаженному
производству
продукции
высоких
технологий.
даже сетует, что в Сингапуре самое высокое число в мире смертных приговоров, приведенных в исполнение, в расчете на душу населения. Эка невидаль! В Китае практикуются даже массовые расстрелы в затылок, транслируемые по телевидению. Так сказать, в назидание. Однако это никак не сказывается на уровне благосостояния жителей Поднебесной. Вопреки всем мыслимым и немыслимым достижениям в сфере удовлетворения производ-
ЩЩ Стоило англичанам объявить остров зоной порто-франко, как мировая купеческая рать бросилась переводить торговлю из портов Индонезии в Сингапур
ственных нужд планеты он уверенно плетется во второй сотне рейтинга2. Куда уж тут до Сингапура!
Идеологический контроль в Сингапуре, как то — запреты на частное использование спутникового телевизионного оборудования и полный государственный контроль $6 б00 _ : за всеми местными средствами 2 12в-е место по ! массовой информации от газет до итогам 2009 года. ; телевидения, — также не нов и не
уникален в истории, однако нигде, никому и никогда еще не приносил материального благополучия, счастья и покоя. Если уж и поминать жесткую длань сингапурского Большого Брата, то лишь в контексте «вопреки», а не «во благо»: то есть уникальные достижения Сингапура возникли никак не благодаря идеологическому контролю, а — несмотря на идеологический контроль.
На поверхности лежит еще один фактор, вроде бы способный объяснить сингапурское чудо: British Rule — Британское Правление, которым остров был осчастливлен с 1819-го по 1965 годы. Спору нет, Правление оказало глубоко положительное воздействие на Сингапур, превратив остров из ничтожного захолустья в агента истории. Англичане подарили Сингапуру систему юриспруденции, образец эффективной политической организации, институты государственного управления, язык, да и в целом — цивилизацию. Проблема, однако, в том, что благодатным эфиром British Rule точно так же, как и Сингапур, были овеяны и Индия, и Южная Африка, и Пакистан, и Малайзия, и Бирма, и Гонконг, и Афганистан, и Иран. Но только один Сингапур сумел вознестись на такие высоты, с ко-
торых экономические и социальные достижения самой метрополии смотрятся сегодня скромным недоразумением.
С чем же нам приходится иметь дело? С тем редким случаем, когда ученик превосходит учителя своего? Вполне вероятно. Однако одним Британским Правлением невозможно объяснить, почему именно этот — сингапурский — ученик преуспел, а, скажем, сосед его, Малайзия, которая почти во всем смотрится братом-близнецом Сингапура, пребывает на совершенно ином качественном уровне экономического и социального развития. «Как же так? — возмутится читатель. — Ведь Малайзия — точно такой же «азиатский тигр», что и Сингапур?!»
Такой, да не такой. И уровень жизни в Малайзии несопоставимо более низок. И экономика ориентирована на сырьевой экспорт (резина, олово, нефть). И уровень образования населения, его социальная защищенность, здравоохранение, политические свободы, состояние преступности — не чета сингапурским. Короче говоря, абсолютно по всем показателям Малайзия уступает Сингапуру, который, повторюсь, можно смело полагать единокровным братом северного соседа. За вычетом одного небольшого нюанса. Вот из этого-то нюанса мы и попытаемся вывести собственный рецепт сингапурского счастья.
Согласно легенде, Санг Нила Утама, принц суматранского царства Шривиджая, в 1324 году приплыл на остров и, сойдя с корабля, отправился на охоту в дельту местной реки. В лесу он столкнулся с невиданным зверем желтого окраса, с черной мордой и белой грудью. «Кто это?» — спросил принц своего главного визиря. «Лев», — уверенно ответил мудрый советник. «Так тому и быть!» — порешил благородный принц и учредил Город Льва — Синга Пура.
На первый взгляд, в этой истории несуразно все: и сомнительно необразованные восточные принцы, и никогда не обитавшие на острове львы, и странное название, составленное зачем-то из слов разных языков — санскритского «Синга» (лев) и малайского
V
«Пура» (город). На Сингапуре и в самом деле никогда не водились львы, зато было полно тигров. Из этого обстоятельства современные историки сделали наивный вывод о том, что принц Утама встретил в лесу тигра, однако по неопытности перепутал его со львом. Рискну предположить, что благородный отпрыск царских кровей и знаток санскрита прекрасно знал, чем зверь по имени БТ^" (Синга, лев) отличается от (Вьяаагхра, тигр), и даже держал в запасе слово (Шаардуула), удачно обозначающее одновременно и льва, и тигра. И тем не менее предпочел учредить поселение, назвав его именем Царя Зверей на языке богов и дополнив родным малайским словом «Пура». С чего бы это?
Предлагаю читателю отнестись к этому легендарному событию так же, как когда-то отнесся к нему принц Утама: как к мистическому знамению свыше. И тогда «Город Несуществующего Льва» обретет черты метафоры, рельефно передающей дух всей последующей истории волшебного острова. Знать одно, но назвать иначе, дать чему-то имя, отличное от подлинного, — и все это во благо иной, возвышенной цели! Скоро мы увидим, как история наполнила креативный импульс принца Утама земным и прагматичным содержанием.
Санг Нила Утама правил Сингапуром 48 благостных лет, после чего остров погрузился на два с лишним века в скучную междоусобную возню малайских князей: царство Шривиджая потеснил султан Малакки, а султана Малакки — султан Джахора. В 1613 году на остров приплыли португальцы и по странной национальной традиции («шо не зъим, то понадкусю») сожгли все поселения в дельте реки Сингапур. Сожгли и уплыли восвояси. Остров на 200 лет выпал из истории.
В начале XIX века в зоне Малаккского пролива бешеную активность развили эмиссары британской Ост-Индской компании. Благородных предпринимателей можно было понять: в ответ на запрет китайским императором опиумной торговли англичане разработали «Великую торговую
схему», которой было предопределено историей стать главным источником обогащения Туманного Альбиона. Выглядела схема так: выращиванием мака, считавшимся абсолютной монополией Ост-Индской компании, занимались бенгальские крестьяне, сдававшие урожай уполномоченным коллекторам. Опиум перерабатывали, а затем продавали частным предпринимателям, наделенным специальным патентом, которые подпольно доставляли товар в Гонконг, поближе к китайскому побережью. Опиум складировали в плавучих пакгаузах, а затем тайно обменивали у китайских контрабандистов на серебро, которое потом использовали для легальных закупок шелка, чая и фарфора.
У тонкой торговой махинации было много завистников, но пуще других англичанам досаждали голландцы, не только перекрывшие в регионе Малайского архипелага все морские пути, но и душившие англичан в своих портах запретами на торговлю, отказами в выдаче лицензий и завышенными пошлинами. Сингапур в то время находился под протекторатом Тенгку Рахмана, султана малайского княжества Джохор, которое, в свою очередь, подчинялось голландцам. Англичанам удалось узнать, что сингапурский князек Абдур Рахман Тенгку не жаловал, зато благоволил его брату Хуссейну, сосланному на индонезийский остров Риау.
Эмиссар Ост-Индской компании сэр Томас Стэнфорд Бингли Раффлз разыграл гениальную трехходовку: вывез Хуссейна тайком в Сингапур, признал его от имени Британской империи законным султаном Джохора и в обмен на пожизненную ренту получил право открыть торгово-перевалочный пункт на пустынном острове. Ударили по рукам, и 6 февраля 1819 года из современной вариации на тему чечевичной похлебки и первородства родился Сингапур. Еще через семь лет остров полностью перешел под контроль Ост-Индской компании.
Первый же шаг англичан оказался попаданием в самое яблочко экономического процветания: остров объявили зоной порто-франко!
в дельте реки Сингапур и уплыли восвояси. Остров на 200 лет выпал из истории
Этого оказалось достаточно, чтобы вся международная купеческая рать бросилась сломя голову переводить торговое хозяйство из дорогих голландских портов Индонезии в порт Сингапура. Арабы, индусы, китайцы, евреи, турки, французы, немцы — новая чудо-колония приютила авантюристов всей планеты, изначально задав единственно правильную тональность космополитизма и всеобщего равенства. 400 тысяч испанских долларов оборота в 1820 году через год превратились в 8 миллионов, а в 1825-м — в 22 миллиона.
От открытости Сингапура пострадал лишь один народ — коренные малайцы. Уже в 1827 году китайцы обошли титульную нацию по численности, а к 1860-му малайцев потеснили даже индусы. Удивляться не приходится: ведь Британия отводила Сингапуру роль связующего звена между своими индийскими и китайскими опиумно-чайно-фарфоровыми гешефтами. В результате вышло
V
так, что малайцы на своем родном острове оказались не у дел: китайцы и индусы (вместе с европейцами, разумеется) активно торговали и суетились в порту, малайцы же промышляли никому не нужной рыбной ловлей да подвизались на подхвате: то разгрузи, это поднеси.
ЩЩ Все делопроизводство
в стране, а также образование в начальной, средней и высшей школе ведется не на мандаринском диалекте, а на английском языке
В начале XX века китайцы захватили в Сингапуре решительно все ведущие позиции: этнические банды (триады) контролировали опиумную торговлю и проституцию, которую наполняли содержанием все те же китайцы из южных провинций, местное отделение Гоминдана активно организовывало угнетенный рабочий класс в профсоюзы, пропагандировало учение Карла Маркса и активно содействовало в материальном плане продвижению революции на «Материке».
Государственным
языком
Сингапура
считается
Bahasa
малайский. Но
подавляющее
большинство
населения
его не знает
и на нем не
разговаривает.
История Сингапура первой половины ХХ века являет собой весьма захватывающее зрелище: здесь и восстание индийских сипаев в годы Первой мировой войны, отказавшихся воевать на стороне англичан против братьев по исламу Оттоманской империи; здесь и возведение неприступной на протяжении 20 лет военно-морской базы, которую японские войска захватили в считанные дни в 1942 году, нанеся Королевскому флоту самое сокрушительное и позорное поражение в истории; здесь и Сук Чин — бойня, в результате которой в Сингапуре японцы вырезали 50 тысяч китайских жителей.
Мы вынужденно пропускаем все эти без сомнения достойные внимания события, отсылая читателей к многочисленным общедоступным источникам, сами же сосредоточимся на событиях 50-х и 60-х годов — именно в эти годы сформировалась уникальная доктрина гражданского устройства, которая, собственно, и привела Сингапур к невиданному процветанию, вызывающему уважение, а то и откровенную зависть.
50-е годы принято ошибочно считать эпохой крушения и распада великой Британской империи. Наивное заблуждение! Какое же это крушение, если на руинах империи, державшейся на грубых формах
внешнего принуждения и контроля, возникло новое Содружество, в котором бывшие колонии, ощущая себя абсолютно свободными в политическом и военном отношении, обеспечивали Великобритании немыслимые в прошлом сферы влияния и экономические дивиденды? Не случайно так называемый «распад» Британской империи растянулся на долгие десятилетия: именно столько времени потребовалось для планомерного выведения структур контроля и управления на новый качественный уровень.
В результате серии выборов (1948, 1951, 1955 и 1959 гг.) Сингапур получил от Британии внешние формы политического самоуправления, а к власти пришла Партия Народного Действия (ПНД) с ярко выраженными прокоммунистическими симпатиями. В этническом отношении к началу 60-х годов уже определились пропорции, которые сохранились до нашего времени: китайцы составляли более 75% населения, малайцы — 15%, индусы — 8%. При этом в политическом и экономическом отношении доминирование китайцев было абсолютным.
Далее произошла удивительная вещь. Премьер-министр Сингапура, руководитель ПНД, этнический китаец Ли Кван Ю выступает с инициативой объединения страны с Малайей! Первая реакция Малайи граничила с паникой! Оно понятно: этническое соотношение в Малайе напоминало Сингапур по составу, однако в корне отличалось по пропорциям: малайцев 50%, китайцев 23%, индусов — 7%. В случае объединения с Сингапуром чаша весов начинала сильно перевешивать в пользу китайцев, которые и без того занимали в экономике Малайи непропорционально высокое положение.
Впрочем, президент Малайи Тунку Абдул Рахман нашел блестящий выход из положения: выдвинул идею объединения не только с Сингапуром, но и с Сараваком и Сабахом, малайскими территориями в северной части острова Борнео. В Сингапуре был проведен референдум, и 16 сентября 1963 года на карте мира появилось новое государство — Малайзия.
V
В составе Малайзии Сингапур продержался чуть менее двух лет: в августе 1965 года остров из состава объединенного малайского государства исключили после дружного голосования парламента в Куала-Лумпуре (126 — за, ни одного — против!). Характерно, что чисто экономические причины разделения сыграли хоть и важную, но второстепенную роль. Тогда как главный камень преткновения лежал в концептуальном отличии национальной и расовой политики Сингапура и чисто малайских государств. Здесь мы подходим к самой сути нашего исследования.
Конституция Сингапура утверждает не просто сбалансированное, а поистине уникальное решение национального вопроса в стране. Единственным государственным языком Сингапура считается Bahasa Melayu, малайский язык, притом что подавляющее большинство населения его не знает и на нем не разговаривает. Китайский, тамильский и английский определяются конституцией только как языки официального общения.
Очевидно, что выдвижение малайского языка на роль государственного — это своеобразный жест уважения к историческому прошлому Сингапура. Однако в этом жесте нет ничего лицемерного, поскольку этнические китайцы, управляющие страной, заняли единственно верную позицию и по отношению к национальным языкам большинства населения.
Так, все делопроизводство в стране, а также образование в начальной, средней и высшей школе ведется отнюдь не на мандаринском диалекте, родном для трех четвертей населения, а на... английском языке! Изучение малайского, китайского и тамильского является также обязательным в школе (т. н. Mother Tongues, материнские языки), однако приоритет английского в общественной жизни — безусловная норма Сингапура.
В приоритете, оказанном английскому языку, явно проявляется глубокий прагматизм мышления китайского народа. Правители Сингапура разумно посчитали, что для утверждения национальной самости народа, чья история насчи-
тывает многие тысячелетия, вовсе не требуется лингвистический терроризм. Тогда как английский язык, помноженный на безупречную, проверенную временем британскую систему государственного устройства, и прозрачные принципы открытой экономики в своей совокупности способны создать условия для беспрецедентного потока инвестиций из внешнего мира. Именно это и произошло в Сингапуре, где открыли свои офисы и представительства едва ли не все крупнейшие компании и банки планеты.
А что же Малайзия? Страна, обладающая историческим потенциалом, не только сопоставимым, но и значительно превосходящим Сингапур, избрала для своего развития совершенно чудовищную и тупиковую парадигму. Так, конституция Малайзии (статья 153) официально утверждает в стране принцип Bumiputera — преимущественного права малайцев на особые блага во всех сферах общественной жизни — в образовании, гражданской службе и финансах. Квартиры в новостройках в течение определенного периода предоставляются только малайцам.
Помимо этого, малайцы получают 7-процентную скидку на ипотеку. Участие в государственных паевых фондах зарезервировано только для малайцев. Компании, желающие получить котировку на Куала-Лумпурской бирже, обязаны нанимать не менее 30% сотрудников среди малайцев. Владельцы компаний, принимающих участие в государственных тендерах, должны быть малайцами. Даже преимущественный импорт иностранных автомобилей, и тот предоставляется малайцам!
Именно такое анахроничное безумие пытались навязать Сингапуру малайские государства в рамках Малазийского союза. Разумеется, Сингапур оказывал всяческое сопротивление Бумипутере!
Незадолго до изгнания из союза премьер Ли Кван Ю выступил в малазийском парламенте с показательным заявлением: «Как только в стране экономические, социальные и образовательные инициативы заходят в тупик, вы тут же начинаете кричать — о, эти коварные китай-
ЩЩ Решив большинство проблем,
о которых другие страны и нации еще только начинают задумываться, Сингапур в одиночку совершил эффектный прорыв
цы, индусы и прочие ущемляют права малайцев. Нет, они вовсе не ущемляют права малайцев. У малайцев как граждан государства Малайзии есть законное право подняться на уровень обучения и образования, который был создан более конкурентоспособными немалайскими обществами. Именно это право нужно предоставить малайскому народу, а не скармливать ему обскурантистскую доктрину, согласно которой стоит получить горстку особых малайских привилегий, как все проблемы сами собой решатся».
45 лет тому назад Малайзия не прислушалась к голосу Сингапура и поспешно изгнала его из государственного союза, лишив себя уникальной возможности решительного прорыва в XXI век. Сингапур же, напротив, этот самый прорыв совершил в одиночку, решив в своем обществе большинство проблем, о которых другие страны и нации сегодня еще только начинают задумываться. ■
