CC BY
37© В.Б. Смирнов, 2006
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ЛЕТОПИСЬ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ КАК ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЙ ЖАНР
В.Б. Смирнов
В номенклатуре литературоведческих жанров в вузовском преподавании чаще всего используется обзор какого-либо периода литературного развития или творчества того или иного писателя. Зачастую журналистика не привлекается к анализу литературных явлений. Между тем одна из тенденций развития литературы заключается в том, что она органично связана с журналистикой. На эту особенность впервые в русской критике обратил внимание В.Г. Белинский в начале 40-х годов XIX века. В обзоре русской литературы за 1840 год, подробно анализируя «Отечественные записки», он отметил, что «в литературе журналистика играет у нас первую роль, а в области журналистики “Отечественные записки” играют роль какого-то центра»1. И потому, указывая на большое значение журнала в истории русской литературы, Белинский заявлял, что «история современной журналистики и частично современной литературы русской есть история “Отечественных записок”»2. В обзоре же русской литературы в 1841 году Белинский уже категорически утверждал, что «журналистика поглотила всю литературу», что «в журналах теперь сосредоточена наша литература, и оригинальная, и переводная»3.
Если говорить об истоках комплексного изучения истории литературы и литературоведческого анализа истории журналистики, то их следует искать именно в литературной критике Белинского, во взаимосвязанном, «стыковом» — на стыке литературы и журналистики — изучении литературных явлений. Эта тенденция была продолжена и Н.Г. Чернышевским. Его «Заметки о журналах» органично включали рассмотрение литературно-
художественной продукции, представленной на журнальных страницах. А уже в начале XX столетия Н.К. Михайловский, обобщая особенности русского литературного развития, сформулировал методологически эффективный тезис о необходимости взаимосвязанного изучения литературно-журнальных явлений. В литературном процессе России, отмечал он, «журналистика играла столь важную роль... что обойти ее нет никакой возможности в истории новейшей литературы. Не будет даже чрезмерною смелостию утверждать, что вся эта история есть собственно история журналистики»4.
В моих монографических работах «Глеб Успенский и Салтыков-Щедрин (Г.И. Успенский в “Отечественных записках”)» (Саратов, 1964), «Н.А. Некрасов и журнальная поэзия “Отечественных записок”» (Уфа, 1972), «Литературная история “Отечественных записок”» (Пермь, 1974), «Ф.М. Достоевский и демократическая журналистика 70—80-х годов XIX века» (Волгоград, 1996), «“Отечественные записки” и русская литература 70— 80-х годов» (Волгоград, 1998) были определены методологические принципы историколитературного изучения журналистики и показана их продуктивность в отношении литературно-художественных и энциклопедических журналов.
Место литературы в духовно-историческом процессе немыслимо восстановить, изолировав ее от газет и журналов эпохи, которые и выражают типы, виды сознания, формы идеологии, выступающие в журналистике в непосредственной, а в литературе — в опосредованной форме. «Вся сфера современного
общественного движения, — писал Белинский, — теперь выражается словом пресса: это живой пульс общества, по биению которого вернее, нежели по какому-нибудь другому признаку можно судить о состоянии общества в отношениях: политическом, административном, ученом, литературном, эстетическом, нравственном, в отношении к народному духу, богатству, промышленности, ремеслам и пр. пр. Нет стороны в обществе, которая бы теперь не выражалась прессою, не жила в ней и ею» 5. Обращение к журналистике и дает возможность прощупать тот «живой пульс общества», который бьется в литературножурнальных явлениях.
Взгляд на историю литературы сквозь призму журналистики, вовлечение журнального материала в орбиту историко-журнальных интересов, дающее возможность понять общественно-литературное движение именно как процесс, в идейно-эстетической динамике, в эволюции идей, тем, проблем, образов, стилей, жанров, обусловленных постоянной подвижностью общественной жизни, — такой тип исследования журналистики равноправен среди прочих, а зачастую, там, где речь идет о периодических изданиях с длительной историей существования (подобно «Современнику» или «Отечественным запискам» Некрасова и Щедрина), и наиболее эффективен. В этом случае метод исследования отражает объективное содержание самого предмета исследования, адекватен сущности анализируемого историкожурнального объекта.
Контекстуальность изучения литературно-художественного, литературно-критического или публицистического текста — это принципиальная черта литературоведческого подхода к журналистике. Журнальный контекст, в котором появляется литературное произведение, так же, как, скажем, телевизионная программа, внутри которой демонстрируется тот или иной фильм, активизирует, предельно заостряет внутрикон-текстные связи, заставляя произведение служить целям издания, актуализуя зачастую такие идейно-художественные аспекты произведения, которые вне журнального контекста, в отдельном издании могут пройти незамеченными. И по мере временного отдаления произведения от первопечатного издания происходит утрата тех объективно-исторических свидетельств, которые придавали ему общественно-литературную актуальность, утрата, доходящая зачастую до забвения первоначального идейно-художествен-
ного значения; процесс, аналогичный исчезновению внутренней формы слова в его многовековом функционировании. И когда историк литературы исследует произведение в журнальном контексте, он воскрешает его «внутреннюю форму», его, так сказать, идейно-художественную «этимологию», его первосмысл, оживляя все идейное богатство и многообразие связей с общественно-литературной борьбой, поскольку и автор ориентируется, и произведение сориентировано на тот семиотический код, который в издании с последовательным направлением складывается в процессе его существования.
Иными словами, в этом случае воссоздается максимально полная и объективноисторическая картина литературного процесса, к чему так настойчиво стремится историко-литературная наука.
Вместе с тем обращение к журналистике содержит еще один методологически плодотворный момент для историков литературы. Речь идет о том, что журналы, по выражению Н.К. Михайловского, были «точкою приложения для работы второстепенных и третьестепенных сил, в массе имевших, однако, большое значение...»6. Не следует думать, что обращаясь к журнальному материалу мы просто расширяем круг имен и произведений, которые не учитываются историко-литературной наукой при ее совершенно очевидных элитаристских «склонностях». Вовлечение в орбиту исследования творчества «чернорабочих» русской журналистики принципиально важно для понимания общественного сознания эпохи, психологии и идеологии литературной массы, без чего не может быть полным представление о литературном процессе.
Творчество второстепенных писателей, лишенное бьющей в глаза индивидуальности, «особенности», содержит в себе больший запас того «общего», что было свойственно общественно-литературной жизни. И потому оно представляет значительный интерес для социолога литературы, позволяя ему проследить эволюцию общественного сознания не в его типически-исключительной, а в типи-чески-массовой форме. В этом плане показательно следующее размышление П.Л. Лаврова, высказанное им в статье «Дидро и Лессинг»: «Во втором ряду деятелей гораздо чаще встречаются личности весьма талантливые, чутко воспринимающие все передовые стремления, но в то же время, может быть именно вследствие своей впечатлительности, менее способные противостоять окружающим их
влияниям, легче подчиняющиеся этим влияниям и вносящие в свою деятельность не столько оригинальности, но более полное отражение современности. Эти люди не руководят движением эпохи, несмотря на свой неоспоримый талант; они редко оставляют бессмертные произведения, хотя их приходится поставить высоко в ряду представителей человечества; но они переживают свое время, со всеми его великими стремлениями и со всеми его слабостями. Их биография и их произведения служат полнейшим, хотя не всегда последовательным выражением этого времени. В них же всего удобнее изучать это время, тогда как более исключительные деятели его заслоняют их своей преобладающей личностью»7.
Историко-литературное изучение журналистики дает возможность максимально расширить картину литературного процесса, включить в нее не только вершинные достижения отечественной литературы, но и творчество так называемых «второстепенных» писателей, а также приступить к созданию принципиально нового литературоведческого жанра — летописи национальной литературы.
Для этого, во-первых, необходима тщательная библиографическая работа по созданию указателей содержания литературно-художественных журналов, подкрепленная текстологическими разысканиями по атрибуции анонимных и псевдонимных текстов, включая региональную журналистику. Во-вторых, необходимо создание хронографических таблиц каждого издания, которые должны содержать краткую ежегодную характеристику всех разделов журнала (беллетристика, поэзия, драматургия, литературная критика, публицистика) с точки зрения тематики и проблематики и основных литературоведческих категорий (типология героев, типология конфликта, типология сюжета, стилевые особенности, жанровые предпочтения).
Следующий этап — создание синхронических таблиц ежегодного издания журналов, которые бы включали в себя параметры, вошедшие в хронографические таблицы.
В России первые попытки создания подобного рода таблиц относятся к началу XX столетия. Они представлены, в частности, в «Истории русской литературы XIX столетия» Н. Энгельгардта, первый том которой, охватывавший XVIII и середину XIX века, вышел в Санкт-Петербурге в 1902 году. Обращая внимание на конструк-
тивную особенность своей «Истории русской литературы», автор подчеркивал, что его метод изложения «хронологический, а не по авторам». Н. Энгельгардт считал, что в рассмотрении материала «по десятилетиям» нет ничего искусственного, что «в общем ритм десятилетий положительно наблюдается в литературной эволюции»8, и ссылался в этом случае на работы немецких ученых Теобальда Циглера и Рихарда Мейера. Н. Энгельгардт справедливо обращал внимание на то, что при таком подходе «откидывается само собой разделение писателей на непризнанных и признанных, забытых и бессмертных, изящных и безвкусных, великих и малых, литературно-безнравственных и либеральноблагонамеренных, овец и козлищ»9. На его взгляд, важна прежде всего «эволюция литературных форм» и участие писателя в «их преемственной выработке».
Разработка намеченного Н. Энгелъгардтом аспекта была продолжена в брошюре С.А. Золотарева «Синхронистическая диаграмма по истории русской литературы и историко-литературная карта России (1661—1904)». Карта эта охватывала литературное развитие страны за три с лишним столетия и, естественно, не могла претендовать на какую-либо полноту. Да и сам автор во введении заявлял, что «не добивался исчерпывающей полноты и не хотел бы догматически закреплять одно определенное соответствие между хронологической и идейной близостью отдельных писателей», надеясь, что читатели по своему желанию дополнят предложенный материал10. Кстати, именно здесь впервые прозвучало понятие литературного «гнезда» (карта и состояла из этих «гнезд»), которое закрепилось в пиксановской концепции культурных гнезд России.
Нацеленностью на создание литературной летописи страны отличалась и работа
С. и В. Золотаревых «Литература в цифрах и схемах. Русские писатели», выросшая, по признанию авторов, из потребностей преподавания литературы 11. Однако это издание оказалось весьма эклектичным по методологии (здесь и статистика, и уяснение «антропогеографии даровитости», и попытка определить ритмы в истории литературы) и скудным по фактическому материалу и практически не оставило следа в историколитературной науке. Тем более что авторы оперировали сложившимся набором писательских имен и не стремились к его расширению на материале русской журналистики, в особенности региональной, кото-
рый мог бы существенно пополнить литературную карту России.
Но и эти попытки «подняться в небо» не должны исчезать из нашей научной памяти.
Из современных попыток создания летописи национальной литературы можно отметить краткую летопись «Русская литература XIX века», составителями которой являются С.Я. Долинина и А.Б. Есин. Однако эта работа по своим методологическим установкам едва ли может претендовать на летописный жанр, поскольку авторы исходят из сравнительно-синхронического анализа, ориентированного, по их словам, на изучение судьбы и творчества «первостепенных авторов». «Многие писатели, — заявляют составители, — включенные, например, в “Краткую литературную энциклопедию”, “Литературный энциклопедический словарь”, “Русские писатели. Биобиблиографи-ческий словарь” и т. п., вообще не вошли в “Краткую летопись” по причине своей маловажности, которая лишь мешала бы выявлению основных тенденций»12. Вот вам «источники», на которые опирались «летописцы». Что уж там говорить о фронтальном изучении отечественной журналистики! И об объективности подобного летописания, в основу которого положены чисто субъективные критерии.
Так что работа по составлению летописи национальной литературы, как замечал Н. Энгельгардт, «копотливая и медленная», все еще впереди. И осуществить ее возможно только комплексными усилиями историков литературы и журналистики. Другого пути, на мой взгляд, нет.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 4. М., 1954. С. 441.
2 Там же.
3 Там же. С. 571.
4 Михайловский Н.К. Литературные воспоминания и современная смута. СПб., 1900. С. 126.
5 Белинский В.Г. Указ. соч. Т. 9. М., 1957. С. 162.
6 Михайловский Н.К. Указ. соч. С. 126.
7 Лавров П.Л. Дидро и Лессинг // Отечественные записки. 1868. № 1. С. 149—150.
8 Энгельгардт Н. История русской литературы XIX столетия. СПб., 1902. С. УШ.
9 Там же. С. IX.
10 Золотарев С.А. Синхронистическая диаграмма по истории русской литературы и историко-литературная карта России (1661—1904). Пг., 1916. С. 1.
11 Золотарев С., Золотарев В. Литература в цифрах и схемах. Русские писатели. М.; Л., 1929.
12 Русская литература XIX века. Краткая летопись / Сост. С.Я. Долинина, А.Б. Есин. М., 1999. С. 6.
