CC BY
7
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОБРАЗЫ И МОТИВЫ
УДК 821.112.2
СОКОЛОВА ЕВ.1 «ЛЕТО» В НЕМЕЦКОЙ ПОЭЗИИ: РАДОСТЬ, ЛЮБОВЬ, ПОЛНОТА ЖИЗНИ, ГАРМОНИЯ С ПРИРОДОЙ. Б01: 10.31249ЛЙ/2022.03.05
Аннотация. На материале тематической выборки немецкоязычной лирики разных эпох в статье рассмотрены некоторые важные образы и мотивы, связанные с восприятием лета. Показано, что в «классической» (примерно до середины XIX в.) поэтической картине лета ключевую роль играют мотивы радости и земной любви, а также сбора урожая, которые раскрываются на фоне расцвета природных стихий (вода, воздух, земля и огонь), разворачивающих пространство и создающих необходимые декорации. При этом особенно важны звуковая и цветовая метафорика. Названные тенденции отчасти сохраняются и во второй половине XIX - начале ХХ в., хотя образ лета все чаще утрачивает гармонию и полноту бытия, теряет устойчивость, наполняется тревогой. В метафорике «летних» стихов усиливаются классические «осенне-зимние» тенденции: гаснет цветовая гамма, уходит радость, за фасадом полноты жизни просвечивает утрата.
Ключевые слова: немецкоязычная поэзия; лето в поэзии; календарные образы и мотивы; «Времена года» И.-В. Гёте.
Для цитирования: Соколова Е.В. «Лето» в немецкой поэзии : радость, любовь, полнота жизни, гармония с природой // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7: Литературоведение. - 2022. - № 3. - С. 78-89. Б01: 10.31249/111/2022.03.05
1 Соколова Елизавета Всеволодовна - кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник, заведующая отделом литературоведения Института научной информации по общественным наукам РАН.
SOKOLOVA E.V. "Summer" in German poetry: joy, love, vitality and harmony with the nature.
Abstract. Basing on a representative thematic sample of German-language lyrics of different ages the article discusses some important images and motifs associated with Summer. It shows that in the earlier poetic picture of Summer the nature and natural elements (water, earth, air and fire) somehow culminate, unfolding the space and creating sceneries for developments of the key summer motifs - first of all, "joy", "earthly love" and "harvesting". Besides, the sound and color metaphors play quite a special role in "summer" poems. And although in the German-language lyrics of the late nineteenth - early twentieth centuries all the above trends somehow continue, the poetic image of Summer starts to lose in harmony, joy and stability, gets filled with anxiety, while the main metaphors acquire more and more "autumn-winter" features: colors go out, sounds fade away, joy leaves, loss shines through the appearance of the fullness of life.
Keywords: German-language lyrics; summer in poems; calendar images and motifs; Four Seasons by Goethe.
To cite this article: Sokolova, Elizaveta V. "'Summer' in German poetry: joy, love, vitality and harmony with the nature", Social sciences and humanities. Domestic and foreign literature. Series 7: Literary studies, no. 3, 2022, pp. 78-89. DOI: 10.31249/lit/2022.03.05
В статье рассматриваются устойчивые ассоциативные и образные связи летнего времени года в лирике Германии и Австрии разных эпох1 с целью проследить значимые исторические изменения не только в самих «летних состояниях» немецкоязычных поэтов, переводившихся ими в поэзию, но и в некоторых инструментах поэтического языка, которым они в разные времена отдавали предпочтение.
1 О «зиме» и «весне» в немецкоязычной поэзии см.: Соколова Е.В. «Зима» в немецкой поэзии : круг мотивов в исторической перспективе // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7: Литературоведение. - 2022. - № 1. - С. 62-74. - DOI: 10.3Ш9/Ш2022.01.04; Соколова Е.В. «Весна» в немецкой поэзии : надежда и новое рождение // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7: Литературоведение. - 2022. - № 2. - С. 9-21. - Б01: 10.31249/111/2022.02.01.
Материал для исследования дают тематическая антология «Спасибо временам года. Четыре сезона в немецкой лирике» (1962) [9], более поздние антологии универсального характера -[3] (1988); [14] (2009), включая составленные М. Райх-Раницки десятитомную «1000 немецких стихотворений с интерпретациями» (1994) [1] и антологию женской поэзии «Женщины пишут по-другому» (1998) [4]. Используются книги стихов и собрания сочинений отдельных поэтов - в первую очередь, И.В. Гёте [2].
В тематической антологии [9] раздел о лете содержит 39 стихотворений - это больше, чем стихов об осени (35), заметно меньше, чем о весне (48) и почти столько же, сколько о зиме (40)1. Правда, по охвату исторического времени представленные «летние» стихи сильно остальным уступают: если поэтические высказывания о зиме и весне в этом тематическом издании ведут отсчет с эпохи миннезанга, то самый ранний включенный в нее поэтический текст, посвященный лету, относится к началу XVII в. Причем помимо этого (единственного) стихотворения Кристофа Дем-нациуса (1567-1643) и всего лишь трех еще текстов XVIII в. - стихотворений Клопштока (1724-1803), Иоганна Геогра Якоби (17401814) и Людвига Гёльти (1748-1776), - все остальные стихи о лете относятся уже к XIX или первой половине XX в. То есть по представленным в нем историческим эпохам «летний» раздел антологии [9] заметно уступает «весеннему» и «зимнему» ее разделам, в этом отношении между собой сходным.
Отсутствие летней темы в немецкой поэзии XVII в. связано, конечно, с периодом опустошительных междоусобных войн: Тридцатилетняя война с военными действиями по преимуществу на территории немецких земель привела к утрате огромной доли их населения, что не располагало к воспеванию летних радостей. Войны продолжались и в XVIII в. (война за австрийское наследство, Семилетняя война и др.), хотя в эмоциональном плане стало, наверное, несколько легче - пути к радости приоткрылись, и
1 Примечательно, что примерно такая же пропорция наблюдается и в антологиях современной лирики - например, 1970-1980-х годов [14]. Конечно, поскольку последняя не является тематической, стихотворений о временах года там немного. Однако пропорция сохраняется: больше всего среди них стихотворений о весне (5), следом по числу посвященных стихотворений идет зима (4), далее лето (2) и осень (2).
стремление к светлым переживаниям искало способы выражения, в том числе в искусстве. К началу XIX в. включилась и противоположная тенденция: как время года относительно спокойное и благополучное лето не слишком привлекало поэтов, все более мятежных духом, поскольку из-за отсутствия «драматического накала» не пробуждало особенно ярких чувств. Тем не менее на протяжении XIX в. лето остается в поэзии средоточием радости и свя-связывается с возможностью осуществления земной любви. А вот на рубеже XIX-XX вв., как мы увидим в дальнейшем, ситуация заметно изменится: когда «драма» (ожидание грядущих пугающих перемен) проникнет во все аспекты воспеваемой и осмысливаемой поэтическими средствами реальности, доберется она и до лета и станет проявляться в стихах не только через контраст с летней идиллией (как у А. Лихтенштейна), но и как органичная часть иного, чреватого драмой, образа лета (у Р. Демеля).
В свете высказанной гипотезы о причинах относительной непривлекательности лета для поэтов рубежа XVIII-XIX вв. примечательно, что И.В. Гёте (1748-1832), которому с юных лет присущ был глубокий интерес к Природе и тайне жизненного начала, циклически проявляемого ею в ходе календарного года [5, с. 88106], и который был автором многих известных стихотворений о весне, нескольких о зиме и об осени, - почти ничего не писал специально о лете. Среди лирических стихотворений, включенных в собрание сочинений [2], весну воспевают 13, зиму - три, осень -два, и только одно - лето1. В поэтическом наброске «Год за годом» (Jahraus, jahrein, 1827) [2, Bd 2, S. 218] упомянуты только пять первых месяцев года - с января по май2, об остальных - ни слова. А вот в более раннем цикле «Времена года» (Vier Jahreszeiten, 1796) [2, Bd 1, S. 237-251], объединившем четыре группы написанных античной строфой двустиший, лету посвящены примерно
1 Да и то отнесенный нами к летним стихотворениям «Июнь» (Juni) [2, Bd 2, S. 151], по большому счету, продолжает «весеннюю» образную динамику «при-растания света» - в соответствии с символически важным для Гёте природным процессом, приходящимся по календарю на зиму (январь, февраль), весну и самое начало лета.
2 То есть речь снова идет лишь о месяцах «прирастания света» - тех самых (зиме, весне и «повороте к весне»), о которых известно и наибольшее количество поэтических высказываний миннезингеров [9].
столько же строф (19), сколько весне и зиме, в то время как бесспорное лидерство принадлежит осени (45). Вполне возможно, в более молодом возрасте интерес Гёте-поэта к временам года не был напрямую связан еще с метафизически значимым периодом «прирастания света» (с января по июнь), и его занимали, скорее, «переходные» сезоны (весна, осень) как таковые - динамичные, связанные с быстрыми, драматичными порой, изменениями.
Если же вспомнить, что именно «идея любви, вмещающая в себе так много слоев и форм» [10, S. 43], лежит в основе «позитивного понимания мистики» Гёте [10, S. 53], то стоит обратить особое внимание на 19 двустиший раздела «Лето» во «Временах года» (Vier Jahreszeiten) [2, Bd 1, S. 240-242]. Вместе они образуют серию поэтических афоризмов о любви, последовательно освещая фазы развития отношений с реальной возлюбленной - «земной любви», которая для Гёте неизменно служит также метафорой любви божественной [10].
В первом же из двустиший отдается дань непременным любовным терзаниям (19), но далее выражено не знающее сомнений стремление к ней - как к отклику (28), мотивации (33), цели (31), красоте (35). Власть возлюбленной не без иронии выводится за пределы интеллектуальной сферы (20, 27), но вызывает восхищение способностью превращать неживое (пространство, время) в одушевленное (22, 23). Краткосрочность представляется единственной возможностью придать любви на земле божественную красоту (35), каковая тем самым видится автору главной ценностью. Прелесть (да и сущность) лета для Гёте сводится к расцвету любви; само же по себе - как этап бытия природы - оно не слишком занимает поэта (в отличие от весны, или даже осени-зимы в других «календарных» стихотворениях). Таково еще одно, пусть косвенное, свидетельство того, что некоторое «пренебрежение» ранних немецких поэтов по отношению к сытому и благополучному лету ощущается как минимум до начала XIX в.
И только позднее - вероятно, по мере того как общая чувствительность к эмоциональным нюансам постепенно воспитывалась и росла на протяжении XVIII в. (в том числе у все более массового образованного читателя, у которого появился к тому же некоторый досуг, чтобы интересоваться эмоциональными состояниями и искать способы их выражения), - внимание немецкоязыч-
ных поэтов к лету начинает возрастать, так что за последние два с небольшим века о лете было написано много - не меньше, чем о зиме или весне.
Как же все-таки ощущали лето поэты, считавшие возможным и важным его воспеть? Следуя хронологии [9], начнем со стихотворения «Много радости несет с собой» (Viel Freuden mit sich bringet) Кристофа Демнациуса - самого раннего образца летней лирики в этом издании. Обращает на себя внимание исключительная важность в нем ощущения радости (слово «радость» в разных формах доминирует в первой строфе), исполняющего текстопорождающую функцию: все другие образы и мотивы как бы разворачиваются из этого ощущения и в конечном счете служат поэтическому воплощению именно его. В качестве поэтических средств наиболее важны цветовые и звуковые образы: они свидетельствуют о радости, воссоздают и поддерживают ее (птицы «поют хвалу», издают «светлые звуки», «поют, пока длится день») [9, S. 77]. И если выход из зимней (черно-белой) цветовой гаммы обозначается лишь единожды - упоминанием «зеленого леса», то многообразие и утонченность природных (птичьих) звуков впечатляюще велико: от «светлого звука» (heller Schall), «трепетно и прекрасно» производимого «нежным горлом» соловья, до «неописуемой» человеческими силами «чудесной мелодии» (wunderschöne Melodei), создаваемой симфонией голосов самых разных птиц.
В стихотворениях следующего, XVIII, столетия лето продолжает радовать полнозвучием, и - шире - ощущением полноты жизни. Именно оно пронизывает первую строфу стихотворения «Летний день» (Sommertag) Иоганна Георга Якоби (1740-1814), вызывающе богатую восклицательными знаками: в летний день все природные стихии пребывают в гармонии, переживая в согласии друг с другом момент расцвета - земля (поле, луг), вода (роса, которая питает растения), воздух (чистый как никогда), огонь (солнечные лучи), - и тем самым создают условия для ярких проявлений жизни одушевленной («прелестные птички повсюду!») и одухотворенной (человеческая любовь). Последняя, однако, несет с собой и особого рода опасности, отраженные во второй строфе, куда менее восторженной: когда милая печалится, прячется солнце, и «где тогда земля с ее просторами и великолепием?» [9, S. 92]
Этот риторический вопрос завершает стихотворение, если и не сводя на нет общее ощущение радости, то ставя его в зависимость от настроения «милой», как известно, весьма переменчивого.
Мотив утраты возлюбленной центрирует и стихотворение Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803) «Летняя ночь» (Sommernacht) [9, S. 100]. В противовес «летнему дню» как средоточию цвета и звука (у Якоби), «летняя ночь» Клопштока представлена лишь «мерцанием», «отблесками» и запахами. Цветовую гамму ограничивает мерцающая луна, в темноте вместо звуков на первый план выступают «запахи» (Gerüche), «ароматы» (Düfte), хорошо распространяющиеся в ночной «прохладе» (in den Kühlungen). Во второй строфе лирический герой, погруженный в грустные мысли на могиле возлюбленной, признается, что причина столь скудной палитры, возможно, в нем: это он видит в летнем лесу лишь сумрак, а никакие свидетельства цветения не достигают его восприятия. Ведь цветением наслаждались они когда-то вместе с возлюбленной, овеваемые «ароматами» и «прохладой», и сама «прекрасная природа» испытывала тогда примиряющее воздействие Луны. То есть «ночной стороной» летней радости предстает утрата возлюбленной, ставящая под вопрос саму возможность пребывать в любви. И это дополнительный аргумент в пользу того, что «летний день», в том числе для предвестника романтизма Клопштока, метафорически созвучен «полноте бытия», немыслимой без этого чувства.
А вот у Гофрида Келлера (1819-1890) «Летняя ночь» [9, S. 93-94] оказывается полна жизни сама по себе - причем жизни возвышенной. Богатство палитры («золотое море», «зеленые равнины», «ночные серебряные проблески», «коричневые мальчики») и множество звуков - у Келлера «человеческих» (шепот, светлое пение, призыв к работе) - помогают создать образ «чистого желания» как средоточия «летней ночи», напоминая и о роли «чистого» (rein) в мистицизме любви у Гёте [10, S. 53].
Почти такое же, как у Кристофа Демнациуса, соотношение метафор цвета и звука обнаруживается в «Песне урожая» (Erntelied) [9, S. 97-98] Людвига Гёльти, ровесника Гёте. Цвет у него тоже назван только один - правда, голубой: «дрожат голубые цветы» (zittern blaue Blüten), - зато многообразие звуков (у Гёльти, как и у Келлера, не «птичьих») впечатляюще велико: глухой звук
издают серпы, они же звенят, поют девушки, «радостная песня мерцает», парни свистят, шутят, все вместе кричат «ура». В этом стихотворении поет все, что обладает хоть малейшей к тому способностью (Alles singet, was nur lallen kann) [9, S. 97], убедительно передавая главные летние ощущения - радости и полноты жизни.
Тем интереснее сравнить эту «Песню урожая» с другой, написанной на 100 с лишним лет позже Рихардом Демелем (18631920) [9, S. 99], где картина совершенно иная. В Erntelied Демеля центральный образ - надвигающийся голод. И хотя цвет и звук «работают» в его стихотворении очень похожим образом, оставаясь важными инструментами формирования центрального образа, ощущение складывается противоположное: вместо радости и полноты жизни читателя охватывают страх и чувство безысходности. «Золотистому» цвету бесчисленных снопов противостоит «темно-красный» - пугающий - цвет заката. Звуковое измерение, хотя и не доминирует в тексте, играет важную роль: в третьей строфе раздается крик (Schrei) множества бедняков, которые «кричат о хлебе», и лишь в завершающей, пятой, выражена надежда на то, что «крики голодных» однажды прекратятся... Атмосфера стихотворения весьма далека от радости, скорее, чревата угрозой - подобно тому, как ночь в четвертой строфе «беременна грозой». Если это тоже «Песня урожая», то она, скорее, показывает, что не всякий плод в радость, и пожинать иногда приходится вовсе не то, что, как думаешь, посеял: бывает такой урожай, за которым следует голод.
Противоположный, на первый взгляд, образ лета создает тот же Рихард Демель в другом стихотворении - «Летний вечер» (Sommerabend), центральная строфа которого разворачивает картину спокойствия и довольства («сытые стада», «тихий лес», «молодая рожь»). Однако исподволь, с помощью опять-таки ярких цветовых («бледное облачко краснеет и мерцает») и звуковых образов («колокольный звон», сменяющийся «молчанием колокола» в последней строфе; «сверчки, выводящие на скрипке свои псалмы») вызывается ощущение тревоги, заставляющее воспринимать финальный призыв - «Возрадуйся же, сердце мое, в окружающем спокойствии!» (So sei doch froh, mein Herz, in all dem Frieden!) [9, S. 85] - если не саркастически, то уж точно с определенным недоверием.
Оба названных текста были написаны экспрессионистом Демелем в начале ХХ в., и предощущение в них надвигающейся катастрофы неудивительно. По передаваемому ощущению его «Летний вечер» не так уж далек от известного стихотворения его младшего современника Альфреда Лихтенштейна (1889-1914), австрийского поэта, погибшего молодым в самом начале Первой мировой войны. «Свежесть лета» (Sommerfrische), написанная предвоенным летом 1913 г., передает уже не полноту жизни, а сложное ощущение пресыщенности ее благами и недвусмысленно предвещает, даже призывает, бурю, которая вскоре в клочья разорвет наскучившую «сытую» реальность: «Стук: покер, пьют, трещат про перспективы. / Здесь глотку каждый драть горазд со страстью. / Земля - жаркое жирное с подливой / из яркой ароматной летней сласти»1. Ощущение тупой сытости еще висит в воздухе последнего мирного лета, но пришли его последние дни: с разных сторон доносятся призывы, озвученные в последней строфе стихотворения: «Где ураган?! Чтоб рвать стальным оскалом / Наш нежный мир. Меня б он позабавил. / Где шторм?! Чтобы от сини вечных вялых / небес лишь тысячи клочков оставил». Отметим только, что цветовые образы (синяя медуза небес, зеленые дольки холмов, синева вечных небес), как и звуковые (стук, треск, возбужденная речь) играют особую роль также и в этом - довольно зловещем - летнем стихотворении начала ХХ в.
Роль цвета и звука, как и построенных на них метафор, очень велика в немецкой поэзии в самые разные эпохи и изучалась многими учеными2. Что касается начала ХХ в., то в лирике экспрессионизма «звукоживопись» (не сводимая только к метафорам цвета и звука, но действующая также «изнутри стихотворения» -изобразительной силой его звучания [8, с. 358-369]) достигла кульминации, и в этот период, конечно, не может считаться специфичной ни для «календарной лирики»3, ни для стихов о природе
1 Перевод мой (Е. С.); по изданию [11, Б. 26].
Совершенно особую роль играл «голубой» цвет у романтиков («голубой цветок» Новалиса); «красный» и противопоставленный ему «голубой» (синий) у экспрессионистов (в частности, у Г. Бенна). В целом семантика цвета в немецкой поэзии разных эпох изучена достаточно подробно, в том числе и в эволюционном аспекте [6].
Термин предложен в статье Л.В. Флёрко [12].
вообще. Вместе с тем интересно было бы именно по «летним» стихам, которым во все эпохи свойственно обилие цветовых и звуковых образов, проследить преобразование естественной и гармоничной природной палитры (зеленый - трава, листва; голубой -небо; коричневый - загар и т.д.) в палитру экспрессионистскую -пробуждающую тревогу, сопряженную с «драмой».
В стихотворении «Лето» Георга Тракля (1887-1914), написанном в середине сентября 1913 г. [13, 235], образ лета собран почти целиком из цветовых и звуковых метафор - разумеется, экспрессивных, привносящих острый драматизм в благополучную картину летней природы. «Красный мак», угроза «черной грозы», «каштановая» листва и потусторонняя «серебряная рука» в последней строфе выстраиваются в параллель к звуковым образам, каждый из которых выведен поэтом на стадии завершения (кукушка «умолкает» в первой строфе; песня сверчка в поле «умирает» во второй; «никогда» не шуршит листва в третьей), - с тем чтобы в четвертой строфе «тишина», став полной, могла зажечь свою собственную свечу (огонь = свет, а значит, возможность нового цвета) и привести читателя к финалу - «безветренной, безввездной ночи» [9, 8. 104].
Нарастание напряженности обрывается: по ту сторону драмы обнаруживается пустота. И пустота на уровне передаваемых ощущений отрицает классическую «полноту бытия» природного лета, но одновременно через апелляцию к противоположному образу - апофатически - высвечивает ее, как бы сообщая ей новую оптику, новый смысл. Очень точным представляется наблюдение Н.С. Павловой о поэзии Г. Тракля (высказанное, правда, по поводу другого его стихотворения1): «...со свойственной неклассической поэзии напряженностью (столь отличной от намекающей сдержанности классики) акцентирована амбивалентность прекрасного и ужасного (в том числе идиллического и балладного), едва намеченная у Гёте и Гёльдерлина и создающая нераздельность катастрофического и катарсического» [7, с. 145]. Такая «нераздель-
1 Речь шла о написанном в середине марта 1913 г. и опубликованном впервые 15 октября того же года [13, S. 231] стихотворении Г. Тракля «Покой и молчание» (Ruh und Schweigen), также содержащем отсылки к временам года.
ность», как мы видели выше, характерна и в целом для «летнего» стихотворения на немецком языке в начале ХХ в.
По поводу дальнейшего развития образа лета и системы мотивов, его созидающих, отметим только, что обе обсуждавшиеся выше тенденции его поэтического изображения - «классическая» и «экспрессионистская» - в тех или иных пропорциях сосуществуют в немецкой лирике и далее на протяжении всего ХХ в. Нюансы их соотношения и взаимодействия вплоть до начала XXI в. представляют интерес как косвенные показатели «душевного здоровья», коррелирующего с позитивным (или же негативным) восприятием «полноты жизни», и могут стать предметом специального изучения, в частности, в координатах противостояния «витализма» и «авитальности» (по Ницше), к которым обоснованно обращается в последних главах своего фундаментального исследования немецкой экспрессионистской лирики Н.В. Пестова [8].
Список литературы
1. 1000 немецких стихов и их интерпретации.
1000 Deutsche Gedichte und ihre Interpretationen : 10 Bde / hrsg. v. Reich-Ranicki M. - Frankfurt a.M. : Insel Verlag, 1994.
2. Гёте И.В. Собрание сочинений : в 12 т.
Goethe I.W. Goethes Werke : in zwölf Bänden. - Berlin : Aufbau Verlag, 1981.
3. Громкие строки : современное стихотворение.
Laute Verse. Gedicht aus der Gegenwart / hrsg. v. Geiger T. - München : Deutscher taschenbuch verlag, 2009. - 360 S.
4. Женщины пишут по-другому : 181 стихотворение и их интерпретации. Frauen dichten anders. 181 Gedichte mit Interpretationen / hrsg. v. Reich-Ranicki M. - Frankfurt a.M. : Insel Verlag, 1998. - 860 S.
5. Лагутина И.Н. Символическая реальность Гёте : поэтика художественной прозы. - Москва : Наследие, 2000. - 280 c.
6. Оверат А. Другой Синий : о поэтике одного цвета в современной поэзии. Overath A. Das andere Blau. Zur Poetik einer Farbe im modernen Gedicht. -Stuttgart : Metzler, 1987. - 233 S.
7. Павлова Н.С. Природа реальности в австрийской литературе. - Москва : Языки славянской культуры, 2005. - 312 с.
8. Пестова Н.В. Лирика немецкого экспрессионизма : профили чужести / Уральский государственный педагогический университет. - Екатеринбург : [б. и.], 1999. - 463 с.
9. Спасибо временам года : времена года в немецкой лирике.
Dank den Jahreszeiten. Die Jahreszeiten in deutschen Gedicht / hrsg. v. Kächele H. -3 Aufl. - Berlin : Verlag der Nation, 1962. - 256 S.
10. Стрелка Й. Эзотерика у Гёте.
Strelka J. Esoterik bei Goethe. - Tübingen : Niemeyer, 1980. - 96 S.
11. Сумерки человечества : симфония современной поэзии. Menschheitsdämmerung : Symphonie jüngste Dichtung / hrsg. v. Pintus K. - Berlin : Rowohlt, 1920. - 344 S.
12. Флёрко Л.В. К вопросу о календарных циклах в лирике // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. - 2011. - № 6. - С. 131-137.
13. Цвершина Г. Хронология лирических текстов Георга Тракля.
Zwerschina H. Die Chronologie der Dichtungen Georg Trakls. - Innsbruck : Institut für Germanistik, Univ., 1990. - 270 S. - (Innsbrucker Beträge zur Kulturwis-senschft. Germanistische Reihe ; Bd 41).
14. Что за времена : немецкоязычная поэзия 1980-х годов.
Was sind das für Zeiten. Deutschsprachige Gedichte der achtziger Jahre / hrsg. v. Bender H. - München ; Wien : Carl Hanser Verlag, 1988. - 284 S.
