CC BY
22
Общеоценочные и частнооценочные типы аксиологического значения концепта «дика», реализующиеся в форме прилагательного, представлены также в синонимах г1оле (лучший) «Цул-м, хьаха, маре а ца йоьдуш ц1ахь 1ер г1оле ма ду, дуккха а» (А. Айдамиров), эсала (нежный, спокойный) «Ши-кхо де хьалхалера цуьнан эсала ши б1аьрг оьг1азаллех буьзна богура х1инца» (А. Айдамиров), аьхна (приятный) «Наггахь бен ца хуьлуш, цхьа хаза, аьхна суьре яра царна иэрша еанарг» (М.-С. Гадаев).
Понимания добра отражается в совокупности разных лексем, которые в большей степени реализуются прилагательным «хороший».
Специфической особенностью, которая наблюдается в чеченской лингво-культуре в концепте «добро», можно назвать форму местного падежа имени существительного дикане, не имеющее идентичную форму и значение ни в русской, ни во французской лингвокультуре. Изначально слово дикане означало свадьбу, хотя в чеченском языке есть слово ловзар (свадьба). Свадьба как доброе, радостное и, что немаловажно, хорошее судьбоносное событие попало в семантический ряд концепта «дика». В современной чеченской лингвокультуре понятие дикане применяется к любому событию, которое несет радость в дом, семью. Здесь необходимо отметить, что понятие дикане означает семейное событие, т.е. его семантика не распространяется на личностную характери-
Библиографический список
стику или эмоции. «Шайн дешан дай болуш, лар дан дезарг лар дан къонахий болуш, диканехь а, вонехь а д1а х1итта хьуьнар долуш, муьлхха а хало, къоьлла а, хьал-даьхний кара дар а лан дезаш, шайн къонахаллех ца бовлуш баьхна уьш х1ета а, х1инца а» («Будучи хозяевами своих слов, имея мужество для зашиты своих принципов, присутствуя и в радости, и в беде...») (Моасаева П.Д.). Здесь слово диканехь подразумевает, что герои рассказа всегда разделяют радость людей вообще, проявляющуюся непременным присутствием на событии.
Обзор художественной и публицистической литературы позволяет сделать некоторые обобщающие выводы:
Концепт «дика» / «добро» в чеченской лингвокультуре главным образом выражается в виде существительного, прилагательного, наречия.
В чеченской лингвокультуре концепт «дика» / «добро» еще не приобрел значение материального благополучия и имеет главным образом духовно-нравственную семантику. Лексикографические единицы, выявленные в ходе исследования, позволяют констатировать, что концепт «дика» / «добро» в аксиологическом пространстве чеченской лингвокультуры традиционно обозначает духовные ценности. В чеченском языке существительное «дика» / «добро» имеет категорию числа, т.е. имеет форму единственного и множественного числа.
1. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Лузина Л.Г Краткий словарь когнитивных терминов. Москва, 1996.
2. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы). Известия РАН. Серия литературы и языка. 1997; Т. 56. 3: 22 - 316.
3. Сергеева Н.М. Антология концепта. Москва: Гнозис, 2007.
4. Песина С.А., Мухина К.А. Формирование концепта как кванта структурированного знания. Актуальные вопросы науки и техники. 2014.
5. Вагапов А.В. Этимологический словарь чеченского языка. Издательство «Меридиан», 2011.
6. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Москва: Языки русской культуры, 1999.
7. Богданова Е.А. Концепты «добро» и «зло» в русской и французской лингвокультурах: аксиологический аспект. Диссертация ... доктора. филологических наук. Майкоп, 2012.
8. Магировская О.В. Интерпретативная сущность когниции. Когнитивные исследования языка. 2016; № 24: 450 - 460.
9. Баташева М.Х. Концепт «добро» в чеченских сказках. Известия Чеченского государственного педагогического института. 2017; Т. 17, № 4 (20): 99 - 101.
10. Фурс Л.А. Взаимодействие когнитивного и метакогнитивного уровней в формировании комплексного знания. Вопросы когнитивной лингвистики. 2018; № 2 (55): 74 - 78.
11. Яо Ж. Концепт «печаль» в русском языковом сознании (на фоне сравнения с китайским концептом). Гуманитарный вектор. 2019; Т. 14, № 1: 13 - 19.
12. Бутакова Л.О. Язык, речь, речевая деятельность как предмет лингвистики и психолингвистики. XVI Березинские чтения и XIX Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Коммуникативные исследования. 2019; Т. 6, № 3: 845 - 850.
13. Халидов А.И. Чеченский язык: актуальные исследовательские направления и проблемы. Вестник Академии наук Чеченской Республики. 2019; № 1 (44): 109 - 114.
14. Ивакин С.В. О когнитивной лингвистике как составной части когнитивной науки. NovaInfo.Ru. 2017; Т. 4, № 58: 340 - 344.
15. Бердибаева Н.И. Концепт «сон» в русских и кыргызских идиомах. Тенденции развития науки и образования. 2021; № 71-4: 6 - 19.
References
1. Kubryakova E.S., Dem'yankov V.Z., Luzina L.G. Kratkijslovar'kognitivnyh terminov. Moskva, 1996.
2. Kubryakova E.S. Yazyk prostranstva i prostranstvo yazyka (k postanovke problemy). Izvestiya RAN. Seriya literatury i yazyka. 1997; T. 56. 3: 22 - 316.
3. Sergeeva N.M. Antologiya koncepta. Moskva: Gnozis, 2007.
4. Pesina S.A., Muhina K.A. Formirovanie koncepta kakkvanta strukturirovannogo znaniya. Aktual'nye voprosy naukii tehniki. 2014.
5. Vagapov A.V. 'Etimologicheskij slovar' chechenskogo yazyka. Izdatel'stvo «Meridian», 2011.
6. Arutyunova N.D. Yazyk i mir cheloveka. Moskva: Yazykirusskoj kul'tury, 1999.
7. Bogdanova E.A. Koncepty «dobro»i«zlo» v russkoj i francuzskoj lingvokul'turah: aksiologicheskij aspekt. Dissertaciya ... doktora. filologicheskih nauk. Majkop, 2012.
8. Magirovskaya O.V. Interpretativnaya suschnost' kognicii. Kognitivnye issledovaniya yazyka. 2016; № 24: 450 - 460.
9. Batasheva M.H. Koncept "dobro" v chechenskih skazkah. Izvestiya Chechenskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo instituta. 2017; T. 17, № 4 (20): 99 - 101.
10. Furs L.A. Vzaimodejstvie kognitivnogo i metakognitivnogo urovnej v formirovanii kompleksnogo znaniya. Voprosy kognitivnoj lingvistiki. 2018; № 2 (55): 74 - 78.
11. Yao Zh. Koncept "pechal"' v russkom yazykovom soznanii (na fone sravneniya s kitajskim konceptom). Gumanitarnyj vektor. 2019; T. 14, № 1: 13 - 19.
12. Butakova L.O. Yazyk, rech', rechevaya deyatel'nost kak predmet lingvistiki i psiholingvistiki. XVI Berezinskie chteniya i XIX Mezhdunarodnyj simpozium po psiholingvistike i teorii kommunikacii. Kommunikativnye issledovaniya. 2019; T. 6, № 3: 845 - 850.
13. Halidov A.I. Chechenskij yazyk: aktual'nye issledovatel'skie napravleniya i problemy. VestnikAkademiinaukChechenskojRespubliki. 2019; № 1 (44): 109 - 114.
14. Ivakin S.V. O kognitivnoj lingvistike kak sostavnoj chasti kognitivnoj nauki. NovaInfo.Ru. 2017; T. 4, № 58: 340 - 344.
15. Berdibaeva N.I. Koncept «son» v russkih i kyrgyzskih idiomah. Tendenciirazvitiya nauki iobrazovaniya. 2021; № 71-4: 6 - 19.
Статья поступила в редакцию 25.05.21
УДК 811.161.1' 282.2
Belenkevich E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State Technical University n.a. I.I. Polzunov (Barnaul, Russia),
E-mail: evg-prokofeva@yandex.ru
LEXICO-SEMANTIC FIELD "FAMILY": SYNONYMIC SERIES IN DIALECT DISCOURSE. The article presents synonymous series of the lexical-semantic field "Family" in the discourse of a dialect speaker in Altai - Anna Vasilievna Medvedeva, born in 1913, an old resident of the village Bystry Istok, Altai Krai. Using the method of seminal analysis, the researcher describes synonymous series of the lexical-semantic field "Family" in the nomination of family and marriage relations and blood relatives from the following angles: 1) interaction based on a certain semantic feature - a system of general and sub-meanings; 2) genre and stylistic affiliation; 3) correlation with national forms of language. The article also describes the derivatives motivated by the main lexemes of the synonymous series, their way of word formation and the meaning of formants, which results in such a universal feature of the dialect carrier as the expressiveness of speech. On the basis of the analysis, the dependence of the use of lexemes of the lexical-semantic field "Family" in the speech of the dialect speaker Medvedeva on the communicative and pragmatic characteristics of the dialect discourse (genre of the act of communication, the role of the speaker) has also been proved.
Key words: dialectal linguistic personality, dialectal discourse, synonymous row, lexical-semantic field "Family", seme analysis.
Е.В. Беленкевич, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный технический университет имени И.И. Ползунова, г. Барнаул,
E-mail: evg-prokofeva@yandex.ru
ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ «СЕМЬЯ»: СИНОНИМИЧЕСКИЕ РЯДЫ В ДИАЛЕКТНОМ ДИСКУРСЕ
В статье представлены синонимические ряды лексико-семантического поля «Семья» в дискурсе носителя диалекта на Алтае - Медведевой Анны Васильевны, 1913 года рождения - старожила села Быстрый Исток Алтайского края. Используя метод семного анализа, нами описаны синонимические ряды лексико-семантического поля «Семья» в номинации семейно-брачных отношений и кровных родственников со следующих ракурсов: 1) взаимодействие на основе определенного семантического признака - системы общих и субзначений; 2) жанрово-стилистической принадлежности; 3) соотнесенности с национальными формами языка. В статье также описаны дериваты, мотивированные основными лексемами синонимического ряда, их способ словообразования и значение формантов, результатом чего является такая универсальная черта носителя диалекта, как экспрессивность речи. На основе проведенного анализа доказана также зависимость употребления лексем ЛСП «Семья» в речи носителя диалекта от коммуникативно-прагматических характеристик диалектного дискурса (жанр акта коммуникации, роль говорящего).
Ключевые слова: диалектная языковая личность, диалектный дискурс, синонимический ряд, лексико-семантическое поле «Семья».
Объектом изучения линвоперсонологии все чаще становится диалектная языковая личность: в центре исследований находится идиолект на всех уровнях организации языковой системы. В настоящее время существует ряд крупных исследований диалектной языковой личности, базирующихся на «живом» языковом материале: В.П. Тимофеев [1], В.Д. Лютикова [2], Е.В. Иванцова [3], Е.В. Прокофьева [4], Н.Н. Зубова [5], С.А. Ганичева [6], М.А. Пульнова [7], С.В. Волошина [8], К.А. Бекаревич [9], О.А. Клемпач [10] и др.
Активно развивается и диалектная лексикография: вышли в свет такие крупные лексикографические труды, посвященные языку диалектной личности, как 4-томный «Полный словарь диалектной языковой личности» (2006 - 2012) под редакцией Е.В. Иванцовой [11]; «Словарь диалектной личности» В.Д. Лютиковой [12]; «Словарь языка Агафьи Лыковой» А.Г Толстовой [13]; «Экспрессивный словарь диалектной личности» Е.А. Нефедовой [14]. Помимо идиолект-ных словарей, издаются территориальные словари говоров: «Полный словарь сибирского говора» в 4 томах (1992) [15]; «Словарь русских говоров Алтая» в 4 томах (1997) [16]; «Историко-этимологический словарь русских говоров Алтая» в 7 томах (2013) [17]. Также ведется работа в направлении создания словарей различных типов на базе одного говора: «Словарь вариантной лексики сибирского говора», 2000 [18]; «Словарь антонимов сибирского говора», 2003 [19]; «Мотивационный словарь сибирского говора», 2009 [20]; «Словарь синонимов сибирского говора», созданного на базе сибирского (вершининского) говора [21]. Данный словарь отличает введенная впервые интерпретационная зона, «включающая разноаспектные характеристики слова, что в итоге позволило создать классификацию синонимических рядов говора» [22, с. 7].
Предъявляемое исследование также выполнено в русле лингвоперсоноло-гии и посвящено изучению индивидуальной речи диалектной языковой личности села Быстрый Исток Алтайского края - Медведевой Анны Васильевны, 1913 года рождения. Исходным вербальным основанием исследования является «живой» языковой материал - корпус диалектных текстов, зафиксированный более чем за десятилетний период сбора языкового материала в селе Быстрый Исток Алтайского края методом языкового включения в сосуществование говорящего. Цель исследования состоит в семном анализе синонимических рядов (далее по тексту - СР), функционирующих в речи носителя диалекта в границах лекси-ко-семантического поля «Семья». Предметом рассмотрения являются синонимы (субстантивы) в номинации семейно-брачно-родственных отношений.
Исследования диалектной синонимии в речи отдельно взятого носителя диалекта на «живом» материале немногочисленны и ограничены трудами Е.В. Иванцовой (2002) и В.Д. Лютиковой (2000), которые в рамках своих докторских диссертаций описывали отношения синонимии в речи диалектной языковой личности. Связано это в первую очередь со сложностью сбора языкового материала и его обработки. Исследований диалектной синонимии на материале картотек и словарей значительно больше. Например, Т.Н. Попова обращается к диалектной словообразовательной синонимии на материале картотек СРНГ и РАН, выявляя словообразовательные форманты в диалектной синонимии и доказывая, что «имена в говорах рождаются при участии разных по происхождению суффиксов, связанных в истории языка как с народно-речевой культурой, так и славяно-книжной стилистической сферой» [23, с. 225]. Или: диалектная фразеологическая синонимия башкирских говоров с опорой на «Словарь русских говоров Башкирии» стала объектом исследования Э.Р. Мардиевой [24].
В это же время огромная работа была проведена О.И. Блиновой, М.Э. Гавар, М.А. Толстой по созданию «Словаря синонимов сибирского говора» на материале говоров сел Вершинино, Батурского, Ярского Томской области, который вышел из печати в 2016 году. В этой связи предлагаемая тема логично встраивается в парадигму современных исследований, а ее актуальность и своевременность не вызывает сомнений. Более того, исследований диалектной синонимии на Алтае не проводилось, в том числе и в речи носителя диалекта, чем обусловлена новизна и ценность предъявляемого исследования. «Особенно важно изучение тех системных связей, которые определяют наличие и жизнь синонимов в естественных языках, определяют своеобразие синонимических отношений для каждого языка в отдельности» [25, с. 5]. С этой точки зрения диалект как первооснова современного русского языка дает важнейший материал для изучения лексической синонимии, поскольку возникновение синонимических связей обусловлено различными историческими, языковыми и экстралингвисти-
ческими изменениями. Это язык «живой», гибкий, лишенный кодифицированных норм, а потому легко проницаемый для литературного языка, за счет чего становится богаче и рельефнее. Синонимы же в нашем понимании - «слова близкие или тождественные по своему значению, выражающие одно и то же понятие, но различающиеся или оттенками значения, или стилистической окраской, или и тем и другим» [26]. Парадигма же принимается нами в трактовке А.П. Евгеньевой, где под парадигмой понимаются не только формы словоизменения лексической единицы, но и «ряды форм словообразования, которые являются регулярными и однообразными для большого числа корней» [25, с. 5].
Критерием отбора лексем для синонимического ряда становится архисема, образующая его семантическое ядро, подчеркивающая семантическую интеграцию лексем. СР открывается доминантой - наиболее частотной лексемой в речи носителя диалекта, далее ряд продолжается в порядке уменьшения частоты использования слов в речи носителя диалекта. В синонимический ряд включены также и формы словообразования от мотивирующих основ - дериваты. Для дифференциации лексики на диалектную (Д) - общенародную (О) - диалектно-просторечную (ДП) в работе использованы словари: «Словарь русских народных говоров» [27] (далее - СРНГ), «Словарь русских говоров Алтая» [17] (далее - СРГА), «Словарь просторечий русских говоров Среднего Приобья» [28] (далее - СПРГСП). Также толковые словари В.И. Даля [29], С.И. Ожегова [30]. Итак, рассмотрим.
1. Тятя - отес - тятенька - папа - кормилес-батюшка (архисема -«кровный родственный мужского пола /родитель»). Диалектный вариант слова отец представлен в речи диалектоносителя с присущими ей языковыми чертами - соканьем: отес, кормилес.
В речи носителя диалекта лексемы тятя и отец являются лексическими дублетами. Проиллюстрируем примерами из речи Анны Васильевны: «Отес уехал на пашню и говорит им (детям): «Принясите мне поисть». - А как мы тебя найдём, тятя?». Или: «Дом мы этот строили сами, сюды приехали в шестидесятом году, и ета, отес сам рубил его, деверь был, да Коля был небольшой и Лёнька. Отес подёт на работу, в загосзерне работал, вещером рубит». Или: «Вот сядем за стол, тятя с нами садится».
В этих отношениях отмечается живучесть диалектно-просторечных вариантов тятя (лексический мотиватор) и его деривата - варианта с ласкательным суффиксом -еньк тятенька (за счет форманта -еньк приобретается оттенок ласкательности). Важно отметить, что лексема отец употребляется в бытовом общении - стилистически нейтральном, не несущим эмоциональной нагрузки для информанта. В то время как лексема тятя имеет высокую частотность в особом диалектном жанре - рассказе-воспоминании, наполненном субъективным эмотивным содержанием. В это же время общенародная лексема папа также ограничена контекстами употребления: как правило, это повествование о современности, событиях настоящего времени - чаще в рассказах о своих родственниках: «Серёжа годок был, Нина замуж-то ушла. А Серёжа не знал, що он ему неродной. А как в школу пошёл в 1-й класс, ему там и растолковали, а он приходит домой и говорит: «Мама моя, я с ней сяду есть. А папа - твой» (рассказ о внуке Серёже). Подобное сознательное отношение к отбору лексем является универсальной чертой носителей диалекта в целом: «... диалектные лексемы могут быть ограничены определенными контекстами и употребляются в рассказах о молодости, замужестве, военных годах и др., в жанре рассказа-пластинки (неоднократно повторяемого рассказа о значимых событиях жизни)» [31, с. 112]. ГО. Винокур отмечал, в свою очередь, что в контексте живой речи нельзя найти ни одного положения, в котором было бы все равно, как сказать: конь или лошадь, ребенок или дитя, путь или дорога ...» [32, с. 74].
СРНГ, СРНГА определяют слово тятя как диалектное и используемое повсеместно. В СПГСП тятя - просторечное. В.И. Даль дает помету зап., южн. тятя - тятенька (диалект.). Исходя из этого, лексема тятя относится к диалектно-просторечной лексике. С другой стороны, лексемы тятенька - корми-лес-батюшка образуют еще одну бинарную комбинацию с семой «глава семьи», поскольку резко ограничены контекстом - стилем / жанром употребления -фольклором. Рассмотрим:
- Ой, тятенька бояры едут,
- Ой, мила дощь, не убойса, не адам, не адам.
- Ой, тятенька, бояры к воротам подходят,
- Ой, мила дощь, не убойся, не адам, не адам (Свадебные причитания дочери, обращенные к отцу).
Или: «Ой, родимый ты мой тятенька,
Пододи ко мне поближе,
Да расплети мне русу косоньку».
Или: «Кормилес ты мой батюшка,
Да благословите вы меня в чужие людушки.
Или: «На кого ты покинул меня,
Кормилес ты мой батюшка. . .» (Похоронный причет жены по мужу).
В стилистически маркированной сфере употребления - устное народное творчество - обнаруживают себя еще две контекстуальные семемы корми-лес-батюшка - отец и муж, где выбор того или иного значения зависит от того, кто говорит и в какой коммуникативной ситуации. Лексемы кормилец-батюшка и тятенька имеют стилистические пометы в толковых словарях - устаревшие -это так называемые стилистические синонимы.
Рассмотрим еще пример: «А вот библию отес-свёкор щитал, я замуж вышла, он уж стар был, говорит, що птисы железные будут лятать и людей в себе дяржать». В данном примере в речи носителя диалекта употребляется лексема отец-свёкор (в знач. свёкор), где проявляет себя система субзначений - индивидуальных смыслов. Подобное «наращение» к общеупотребительному слову свёкор несёт дополнительный коннотативный смысловой оттенок, отражающий картину мира крестьян прошлого столетия, семейную иерархию и роль женщины в семье, а также культурно-ценностные ориентиры сельских жителей рубежа XVIII - XIX вв. Семема отец обнаруживает также сему муж в дискурсе носителя диалекта: «Вот у нас Валя (младшая дочь) поехала учиться, а в писят шестом году штаны начали носить, так Валя приехала в штанах, а отес: «А ну, ща же сыми! Що юбки у тебя нету що ли?!».
Таким образом, семный анализ СР с архисемой 'кровный родственный мужского пола / родитель' выявил следующие интегративные семы: тятя -тятенька - отец - папа - сема 'кровный родственник мужского пола / отец'; тятенька - кормилес-батюшка - сема 'глава семьи / кормилец'; кормилес-ба-тюшка - сема 'муж'; кормилес-батюшка - сема 'отец'; отец-свёкор - сема 'глава семьи / старший по возрасту'. При этом функционирование данных лексем в том или ином значении зависит от жанра / стиля акта коммуникации и от роли говорящего в системе семейно-брачно-родственных отношений.
1. Мать - мама - маманька - мамушка (архисема - 'кровный родственник женского пола / родитель'). Лексемы мать и мама отмечены как лексические дублеты. Ср. : «Сядем прясть, нас шес'прях, мама - седьмая. Мы песняка-ем и до утра. Тады ведь часов не было, мать скажа: «Бабы, бросайте, кичаги уже погасли». Или: «Они богато жили. Мать у неё всё шила на машинке». «Мама-то у нас из Воронежа пришлая, а отес - из Рассеи».
Наряду с мать и мама в речи Анны Васильевны частотны дериваты с ласкательными суффиксом -еньк и менее продуктивным собственно диалектным суффиксом -ушк- мамушка (Т.Н. Попова отмечает суффиксы -еньк, -ушк, -аньк в качестве собственно диалектных). Слово мамушка в словарях В.И. Даля и С.И. Ожегова отмечено в качестве устаревшего, встречающегося в художественных произведениях А.С. Пушкина, Н.Д. Маминого-Сибиряка, Л.Н. Толстого и др. В речи носителя диалекта слова маменька, мамушка также функционируют в определенном жанре - в жанре фольклора - свадебных песен, причитаний. Рассмотрим: «Родима моя мамушка, пододи ко мне» (свадебные причитания дочери, обращенные к матери).
«Я у маманьки дочинка одна,
Не собравши разум замуж адала» (песня дочери).
«Любила мя мать, обожала, що я ненаглядная дощь,
Но с милым я, дощь, убежала в осеннюю тёмную нощь» (песня дочери-беглянки).
В СРНГ СРНГА, СПРГСП лексемы мать и мама не отмечены. В толковых словарях не имеют специфичных помет, соответственно, являются общенародными вариантами, употребляемыми повсеместно. В речи Анны Васильевны функционируют как общенародный ЛСВ мать, так и диалектно-просторечные лексемы, относящиеся к устаревшим и находящиеся, на первый взгляд, в пассивном запасе. Однако, учитывая неразрывную генетическую связь языковой картины мира диалектоносителя с народно-речевой культурой и в первую очередь с песнями, невозможно говорить о том, что «песельная» лексика уходит в пассивный запас: она всегда как бы ждет своего речевого проявления в определенной коммуникативной ситуации (рассказ-воспоминание). В подобных случаях «дремлющий» пласт лексики становится доминантным в коммуникации. В данном контексте стоит отметить, что в дискурсе нашего информанта отсутствует такие дериваты, как мамочка, мамуля, мамулечка, свойственные для современного бытового общения.
Так, СР с архисемой 'кровный родственник женского пола /родитель' обнаруживает единственное значение 'мать', 'мама'. Вариант употребления в речи носителя диалекта зависит в первую очередь от жанра коммуникации. В речи же носителя диалекта превалирует диалектно-просторечная лексика.
2. Дощь - девка - девущка (архисема - 'кровная родственница женского пола / ребенок по отношению к родителям'). Диалектные варианты слов дощь, девущка, девщонки приводятся в тексте с характерными для носителя диалекта языковыми чертами - щоканье.
Данный СР обнаруживает богатую семную разветвленность. Рассмотрим: 1. Дощь - девка - девущка - сема 'родная дочь'. «У меня младша дощь в Но-восибироскем живет». «Может, девущка как раз родится - Валей назовем». «Вишь, кака девка у нас выросла!». 2. Девщонки - девки (только мн. число) -сема 'родные сёстры'. «Вот встаем утром с девщонками, и вот кто щё делать будет. Хто полы шоркать, мы с сестрой младшанки были, мели двор пощаму-то...». 3. Девщонки - девки (только мн. число) - сема - 'дочери'. «Вот на Пятровку отес бувало скажа: «Девщонки и снохи, кому надо снаряжаться на юбки и кофты - вон дуб - дярите! По пять копеек за пуд его сдавали». 4. Девщонки - девки (только мн. число) сема - 'подруги'. «Кобедужаних приеж-жат за ей с дружкой, а девщонки садятся за стол и поют». В данных примерах семемы девщонки - девки имеют контекстуальные семы, зависимые от роли говорящего и вычленяемые непосредственно в контексте.
Лексема дочь отмечена как общеупотребительная. В толковых словарях С.И. Ожегова и В.И. Даля лексема девка отмечена как устаревшая и просторечная в значении девушка. Однако в дискурсе Анны Васильевны данная лексема не имеет отрицательной коннотации, пренебрежительного или сниженного значения, наоборот, несет ласкательную оценку в рассказах-воспоминаниях о семье, дочери, что определяется только контекстом. В СРНГА данное слово отмечено в качестве употребляемого повсеместно на Алтае в значении девушка. В СПГ-СП также приводится значение девушка. Лексема девка в значении дочь нами не обнаружено в словарях. Данный факт лишь подтверждает мысль о том, что диалектные словари не всегда учитывают индивидуальные значения слов, а языковые процессы, происходящие как в говоре, так в идиолекте, носят динамичный характер, особенно в последнее время. Так и лексема девушка, являясь общенародной, несвойственной для разговорно-бытового общения Анны Васильевны, оказывается включенной в СР, что, на наш взгляд, отражает процессы влияния литературного языка на диалект.
Кроме емкого плана содержания, лексема девка в дискурсе Анны Васильевны имеет также эмоциональную коннотацию: пренебрежительный и ласкательный оттенки в зависимости от контекста и интонации рассказчика. Рассмотрим: «Мы все песни свадебнызнали... а те девки сидят не знают» (о чужих). Пренебрежительное отношение подчеркивают указательное местоимение те и глагол с отрицанием. Необходимо учитывать в контексте крестьянской жизни прошлого столетия неоспоримую важность народной культуры - песен, которые являлись неотъемлемой частью жизни людей. Приведем пример из речи Анны Васильевны: «Мы всегда с песнями, по улицам ходили песнякали, одни песни слышишь, а щас що? Одни маты слышишь». «Соберемси, бувало, вечером: мама на губах играет, а мы танцували, пели. Вот така жись была».
В предложении «Красивы девки, песельники, говорят!», где речь идет о себе, своих сестрах и подругах, отражена положительная эмоционально-оценочная коннотация лексем. Подобные латентные семы возможно зафиксировать лишь имея массивный корпус языкового материала, собранного в течение долгого времени методом языкового включения в сосуществование говорящего, когда собиратель улавливает малейшие колебания в эмоционально-оценочном фоне речи информанта. «Достоверное определение окраски слова в таких случаях возможно только по контексту с учетом его лексического наполнения, знания ситуации, а иногда исключительно по интонации» [1, с. 28].
О сложности определения субъективной окраски в идиолекте носителя диалекта писала Е.В. Иванцова: «Трудность определения субъективной окраски слова усугубляется и тем, что наряду с регулярным, зафиксированным в словарях совмещением различных коннотативных сем (отраженном в пометах «уменьшительно-ласкательное», «ироническое», «снисходительное» и «смягчительное»), тексты информанта демонстрируют множество других, менее регулярных их комбинаций» [1, с. 78]. В связи с вышесказанным лексема девка в зависимости от контекста, роли и интонации говорящего приобретает признаки противопоставления, вступая в отношения контекстуальной антонимии.
Общеупотребительные лексемы дочь - дочки вступают в отношения синонимии с диалектно-просторечными лексемами девчонки, девки, вовлекая в ряд лексему сёстры (мн. ч.): «Нас вот шестеро сестёр-то было», «А мы дев-щонками на палатях спали, тятя с краюшку, мама на пещке. Тут вот панок пристроенный к пещке был деревянный тоже». Разнообразие синонимического ряда происходит за счет разветвленности включенных сем во множественном числе: 'дочери', 'сестры', 'подруги', 4. 'незнакомые девушки /незнающие песен'.
3. Сын - сынишка - сынок - мальчишка (архисема - 'кровный родственник мужского пола - ребенок по отношению к родителям'). Представленные лексемы в дискурсе Анны Васильевны являются лексическими дублетами, что проиллюстрировано следующими примерами: «Вот родился мальчишка у них». «Сына первого женила, второй просится жаниться». «Женщина одна умирала, а у нее сынок оставалси семилетний».
В СРНГ СРНГА сын также имеет множество производных суффиксальных вариантов в диалектах. Как просторечное не отмечено. В словарях В.И. Даля и С.И. Ожегова без особых помет. Таким образом, в данном синонимичном ряду находятся общенародные лексемы, но в речи нашего информанта превалируют индивидуальные варианты речеупотребления - экспрессивные словообразования. В деминутивных образованиях типа сынишка - сынок - мальчишка следует выделить уменьшительно-ласкательные суффиксы -ишк, -ок, которые вносят дополнительный оттенок, придавая слову субъективную окраску, различаемую в
контексте беседы. Однако в речи носителя диалекта данные суффиксы отражают не уменьшительное значение, а именно ласкательное: «Деминутивные образования редко отражают объективно малый размер предмета.» [1, с. 83]. Деми-нутивы в дискурсе Анны Васильевны выполняют различные функции, однако в данных примерах отражено ласкательное отношение к объекту повествования и шире - доброжелательное, открытое отношение к миру через суффиксальный метод словообразования экспрессивов. Общенародное сын в речи диалектно-сителя функционирует вместе с его производными вариантами-экспрессивами -мальчишка, сынишка, сынок, вступая с ними в отношения синонимии.
Выявленные нами семы СР с архисемой 'кровный родственник мужского пола - ребенок по отношению к родителям/.
4. Мужик - муж (архисема - 'представитель мужского пола').
«Мужику меня не знал, када выжила, тады болела шибко». Или: «У меня мужука в армию собрали, вот он ушел, а я ему ещё одного принясла, они у меня погодки были». «Раньше к бабкам ходили, а мой мужик: «Я тебе голову сразу оторву! Пусть их много будет - всё вырастут!». Исходя из контекста, нами выявлена боле частная сема семемы мужик - 'муж\ В это же время в СРНГ слово мужик обозначено как презрительное название неказака. В СРНГА находим одно из значений - муж. В толковых словарях В.И. Даля и С.И. Ожегова мужик в значении мужчина-простолюдин, человек низшего сословия; у В.И. Даля также крестьянин, поселянин, пахарь, земледел, хлебопашец. В СПРГСП одно из значений - муж. Таким образом, лексема мужик представляет собой диалектно-просторечный вариант общенародного муж. Важно отметить расхождение в значении слова мужик в словарях и дискурсе Анны Васильевны: мужик употребляется значении муж в рассказах-воспоминаниях о семье, доме, прошлой жизни в целом, при этом слово мужик не несет пренебрежительной, грубой оценки, наоборот, приобретает ласкательную, доброжелательную коннотацию в рассказах о собственном муже. «Тут слух пошёл, будто мой мужик с армии вернулси...». «И мужик мой с другом пришли». «Мужуку на штаны бело ткали. И к смерти бело ткали. Сошьют мужуку штаны к смерти из белого холста и рубашку». Такие синонимы - контекстуальные, где значение выводимо только из конекста и интонации говорящего. В речи носителя диалекта данная лексема имеет положительную и отрицательную коннотации: «А мужуки, когда зайдут-то: «Да щё б вас чёрт взял бы, у нас на крылещке человека убьют, а вы не услышите!» Во как песнякали!». Отметим положительную коннотацию лексемы мужики (в значении - знакомые мужчины: отцы, мужья, братья, соседские мужчины), определяемую исключительно контекстом. Как уже было сказано, в дискурсе Анны Васильевны зафиксирована и отрицательная семантика лексемы мужик (в значении - незнакомый, чужой): «Вот в Хлеборобном два мужука к одному залезли, вот его сначала кулаками били, затем железным прутом». Или: «За-мещательно она себя вела: овес пасла, у неё двои маленьких на руках, на що ей эти мужуки?». Таким образом, диалектное мужик является семантическим вариантом общенародного слова муж.
При этом носитель диалекта отчетливо разграничивает сферу употребления лексем мужик и муж. Мужик в значении муж присутствует в рассказах о собственном муже, о прошлом. Общенародный вариант муж в речи носителя диалекта употребляется зачастую в рассказах о современной жизни: детях, внуках и т.д. «А муж все на работу бегал устраиваться, никак не устроится!»; «Вот муж у нее не работает - так и сидел бы с ребёнком» (из рассказа о семье внучки, ее муже).
Исходя из анализа языкового материала, выделим следующие семы в СР с архисемой 'представитель мужского пола': 'муж, 'знакомый мужчина' обычно
Библиографический список
с положительной коннотацией и 'незнакомый мужчина' с отрицательной коннотацией.
6. Жана - жена (архисема - 'представительница женского пола').
В речи носителя диалекта общенародное слово жена сосуществует с диалектным вариантом жана, которые являются лексическими дублетами (присутствие в речи носителя диалекта двух вариантов слов свидетельствует о влиянии литературной нормы на диалект). Проиллюстрируем: «Мол, щё твоя жена за стол с нами не садится?». «А у негожана померла. А он сабе другу жану взял». «Ну вот що она за жана? Пьёт да и всё». Отметим также «живучесть» диалектных вариантов в речи носителя диалекта. В СРНГ вариант жана также отмечен в значении жена. В толковых словарях не имеет особых помет, поэтому в речи Анны Васильевны функционируют обе лексемы: общенародная и ее диалектный вариант в своем единственном значении - жена.
Рассмотрев синонимичные ряды ЛСП «Семья», функционирующие в дискурсе носителя диалекта, подведем некоторые итоги. С точки зрения принадлежности к национальным формам языка в речи Анны Васильевны превалирует диалектно-просторечная и диалектная лексика, однако синонимичный ряд имеет смешанный состав, включающий общенародные эквиваленты, в том числе употребляемые реже либо используемые в качестве понятийной категории. Подобное смешение «стилей» является следствием проницаемости диалекта как языковой системы - воздействия литературного языка на диалект.
Развитая система субзначений отражает черты как индивидуального мировоззрения и лингвокреативной деятельности Анны Васильевны, так национальной картины мира, свойственной русскому крестьянству XVIII - XIX вв. В данном случае речь идет об экстралингвистичсеком факторе формирования синонимических связей. «Система говоров накладывает определенный отпечаток на функционирование общенародного слова в индивидуальной речи. .Наряду со значениями слов общенародного употребления в диалектной речи могут появляться дополнительные значения, и наоборот, какие-то оттенки значений общенародных слов могут утрачиваться» [2, с. 97].
Как результат диалектно-литературного «двуязычия» - четкое разграничение диалектного дискурса на следующие категории: прошлое (диалектно-просторечная, диалектная лексика), современность (общенародная лексика) и жанр фольклора, который, безусловно, стоит особняком, включая в себя «спящие» диалектные лексемы типа мамушка, батюшка с малопродуктивными собственно диалектными ласкательными суффиксами.
В дискурсе Анны Васильевны отмечено обилие деминутивов, что отражает, как правило, субъективно-доброжелательное отношение не только к объекту высказывания, но и к партнеру по коммуникации (реципиенту). Однако основным условием для определения значения форматов, придающих речи дополнительные оттенки значения (пейоратив - мелиоратив), является контекст.
Экспрессивность диалектной речи - как универсальная черта носителя диалекта - также отмечена нами в связи с обилием словообразовательных формантов с ласкательными суффиксами, что позволяет выражать все оттенки мысли, увидеть языковую картину мира ярче и рельефнее.
За рамками статьи осталось большое количество лексем, относящихся к лексико-семантическому полю «Семья», как-то: хрёстный, сношенница, золовка, деверь, шуряк, младушка, нявеста, нявестка, жаних, дружка, свекровка, внучек, дядька и др., которые будут включены в идиолектный словарь - Словарь диалектной языковой личности на Алтае. В настоящее время ведется работа по обработке и анализу языкового материала и выработки методики его подачи -первого словаря подобного рода на Алтае.
1. Тимофеев В.П. Словарь диалектной личности. Шадринск, 1971.
2. Иванцова Е.В. Феномен диалектной личности. Томск, 2002.
3. Лютикова В.Д. Языковая личность: идиолект и диалект. Диссертация ... доктора филологических наук. Екатеринбург, 2000.
4. Прокофьева Е.В. Диалектная языковая личность на Алтае. Диссертация ... кандидата филологических наук. Барнаул, 2012.
5. Зубова Н.Н. Языковая личность жительницы русского севера: опыт вербально-семантического, лингвокогнитивного и прагматического описания. Диссертация ... кандидата филологических наук. Вологда, 2017.
6. Ганичева С.А. Диалектная языковая личность: к вопросу о трансформации. Вестник Череповецкого государственного университета. 2016; № 5 (74): 60 - 64.
7. Пульнова М.А. Диалектная языковая личность: речевой портрет информанта Суземского района Брянской области. Экология языка и коммуникативная практика. 2018; № 3: 20 - 32.
8. Волошина С.В. Фрагмент речевого портрета жителя современного российского села. Экология языка и коммуникативная практика. 2018; № 3 (14): 20 - 32.
9. Бекаревич К.А. Диалектная языковая личность информанта Новозыбковского района Брянской области. Идиолект русской языковой личности как отражение лингво-культурной ситуации в славянском пограничье. Новозыбков, 2019: 94 - 101.
10. Клемпач О.А., Стародубец С.Н. Идиолект русской языковой личности как отражение лингеокультурной ситуации в славянском пограничье. Новозыбков, 2019: 121 - 128.
11. Полный словарь диалектной языковой личности: в 4 т. Томск, 2006 - 2012.
12. Лютикова В.Д. Словарь диалектной личности. Тюмень, 2000.
13. Толстова Г.А. Словарь Агафьи Лыковой. Красноярск, 2004.
14. Нефедова Е.А. Экспрессивный словарь диалектной личности. Москва, 2001.
15. Полный словарь сибирского говора: в 4 т. Томск: Издательство Томского университета, 1992.
16. Словарь русских говоров Алтая: в 4 т. Барнаул, 1993 - 1998.
17. Историко-этимологический словарь русских говоров Алтая: в 7 т. Барнаул, 2013.
18. Богословская З.М. Словарь вариантной лексики сибирского говора. Томск, 2000; Т. 1.
19. Словарь антонимов сибирского говора. Томск, 2003.
20. Блинова О.И., Сыпченко С.В. Мотивационный словарь сибирского говора. Томск: Издательство Томского университета, 2010.
21. Словарь синонимов сибирского говора. Авторы-составители О.И. Блинова, М.Э. Гавар, М.А. Толстова; под редакцией О.И. Блиновой. Томск: Издательство Томского университета, 2016.
22. Блинова О.И., Гавар М.Э. Синонимия сибирского говора сквозь призму комплексной лексикографической параметризации. Вестник Томского государственного университета. 2014; № 1 (27).
23. Попова Т.Н. Словообразовательная синонимия в русском диалектном словопроизводстве. Ученые записки казанского государственного университета. Т. 50; Кн. 6: 226 - 236.
24. Мардиева Э.Р Антонимические и синонимические парадигмы в диалектной фразеологии. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020. Выпуск 12: 41 - 44.
25. Евгеньева А.П. Синонимические и парадигматические отношения в русской лексике. Синонимы русского языка и их особенности. Ленинград, 1972.
26. Словарь лингвистических терминов. Available at: https://slovar.cc/rus/term/1464939.html
27. Словарь русских народных говоров: в 47 т. Москва, 1965.
28. Словарь просторечий русских говоров Среднего Приобья. Томск, 1977.
29. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Москва, 1998.
30. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов. Под редакцией Н.Ю. Шведовой. Москва, 1989.
31. Крючкова О.Ю., Гольдин Русская В.Е. Диалектология. Коммуникативный, когнитивный и лингвокультурный аспекты. Саратов, 2010.
32. Винокур ГО. Проблема культуры речи. Русский язык в школе. 2009; № 10: 73 - 80.
References
1. Timofeev V.P. Slovar'dialektnojlichnosti. Shadrinsk, 1971.
2. Ivancova E.V. Fenomen dialektnoj lichnosti. Tomsk, 2002.
3. Lyutikova V.D. Yazykovaya lichnost': idiolektidialekt. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Ekaterinburg, 2000.
4. Prokof'eva E.V. Dialektnaya yazykovaya lichnost' na Altae. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Barnaul, 2012.
5. Zubova N.N. Yazykovaya lichnost' zhitel'nicy russkogo severa: opyt verbal'no-semanticheskogo, lingvokognitivnogo i pragmaticheskogo opisaniya. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Vologda, 2017.
6. Ganicheva S.A. Dialektnaya yazykovaya lichnost': k voprosu o transformacii. Vestnik Cherepoveckogo gosudarstvennogo universiteta. 2016; № 5 (74): 60 - 64.
7. Pul'nova M.A. Dialektnaya yazykovaya lichnost': rechevoj portret informanta Suzemskogo rajona Bryanskoj oblasti. 'Ekologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. 2018; № 3: 20 - 32.
8. Voloshina S.V. Fragment rechevogo portreta zhitelya sovremennogo rossijskogo sela. 'Ekologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. 2018; № 3 (14): 20 - 32.
9. Bekarevich K.A. Dialektnaya yazykovaya lichnost' informanta Novozybkovskogo rajona Bryanskoj oblasti. Idiolekt russkoj yazykovoj lichnosti kak otrazhenie lingvokul'turnoj situacii v slavyanskom pogranich'e. Novozybkov, 2019: 94 - 101.
10. Klempach O.A., Ctarodubec S.N. Idiolekt russkoj yazykovoj lichnosti kak otrazhenie lingvokul'turnoj situacii v slavyanskom pogranich'e. Novozybkov, 2019: 121 - 128.
11. Polnyj slovar' dialektnoj yazykovoj lichnosti: v 4 t. Tomsk, 2006 - 2012.
12. Lyutikova V.D. Slovar' dialektnoj lichnosti. Tyumen', 2000.
13. Tolstova G.A. Slovar' Agafi Lykovoj. Krasnoyarsk, 2004.
14. Nefedova E.A. 'Ekspressivnyj slovar' dialektnoj lichnosti. Moskva, 2001.
15. Polnyj slovar' sibirskogo govora: v 4 t. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, 1992.
16. Slovar' russkih govorov Altaya: v 4 t. Barnaul, 1993 - 1998.
17. Istoriko-'etimologicheskij slovar' russkih govorov Altaya: v 7 t. Barnaul, 2013.
18. Bogoslovskaya Z.M. Slovar' variantnoj leksiki sibirskogo govora. Tomsk, 2000; T. 1.
19. Slovar' antonimov sibirskogo govora. Tomsk, 2003.
20. Blinova O.I., Sypchenko S.V. Motivacionnyjslovar' sibirskogo govora. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, 2010.
21. Slovar' sinonimov sibirskogo govora. Avtory-sostaviteli O.I. Blinova, M.'E. Gavar, M.A. Tolstova; pod redakciej O.I. Blinovoj. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, 2016.
22. Blinova O.I., Gavar M.'E. Sinonimiya sibirskogo govora skvoz' prizmu kompleksnoj leksikograficheskoj parametrizacii. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2014; № 1 (27).
23. Popova T.N. Slovoobrazovatel'naya sinonimiya v russkom dialektnom slovoproizvodstve. Uchenyezapiski kazanskogo gosudarstvennogo universiteta. T. 50; Kn. 6: 226 - 236.
24. Mardieva 'E.R. Antonimicheskie i sinonimicheskie paradigmy v dialektnoj frazeologii. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2020. Vypusk 12: 41 - 44.
25. Evgen'eva A.P. Sinonimicheskie i paradigmaticheskie otnosheniya v russkoj leksike. Sinonimy russkogo yazyka i ih osobennosti. Leningrad, 1972.
26. Slovar' lingvisticheskih terminov. Available at: https://slovar.cc/rus/term/1464939.html>
27. Slovar' russkih narodnyh govorov: v 47 t. Moskva, 1965.
28. Slovar' prostorechij russkih govorov Srednego Priob'ya. Tomsk, 1977.
29. Dal' V.I. Tolkovyj slovar'zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. Moskva, 1998.
30. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka: 70 000 slov. Pod redakciej N.Yu. Shvedovoj. Moskva, 1989.
31. Kryuchkova O.Yu., Gol'din Russkaya V.E. Dialektologiya. Kommunikativnyj, kognitivnyj i lingvokul'turnyj aspekty. Saratov, 2010.
32. Vinokur G.O. Problema kul'tury rechi. Russkij yazyk v shkole. 2009; № 10: 73 - 80.
Статья поступила в редакцию 25.05.21
УДК 81-13+81'23
Diehl A.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Saint Petersburg University of Management Technologies and Economics (Saint Petersburg, Russia),
E-mail: annadiehl2018@yahoo.com
LINGUOCULTURAL ASPECT OF NOMINATION OF EMOTIONS IN THE POEM "TO A YOUTHFUL FRIEND" BY GEORGE GORDON BYRON. The article discusses nominations of emotions that reveal the essence of the concept of friendship in the poem "To a youthful friend" by George Gordon Byron. The study of the peculiarities of the verbalization of mental processes and emotional states of people, as well as the ways of expressing their inner experiences and sensations, seems relevant to researchers from various fields - from psychology to cultural linguistics. The article highlights the views of specialists in the fields of cultural linguistics and cognitive linguistics on the concept of "linguistic personality", as well as some possible ways of its interpretation, and considers the cognitive essence of the term "emotional concept". The classification and analysis of the nominations of emotions within the framework of the poetic work in question from the point of view of their semantic content, the identification of the specific features of their interaction allow us to draw conclusions about the individual characteristics of the author's perception of the concept of "friendship" as emotionally charged. During the analysis of the semantic structure of the concept "friendship" based on the material of the poem "To a youthful friend" by George Gordon Byron, the researcher identifies a list of semes that actualize it. The conclusion is that the analysis of metaphorical descriptions of the manifestations of emotions allows to identify culturally determined associative relationships between various objects of reality, to comprehend the peculiarities of the author's individual vision of the concept in question, expressed in the metaphorical use of nominations of emotions.
Key words: emotions, emotional concepts, nomination, language image of the world.
А.В. Диль, канд. филол. наук, доц., Санкт-Петербургский университет технологий управления и экономики, г. Санкт-Петербург,
E-mail: annadiehl2018@yahoo.com
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ НОМИНАЦИИ ЭМОЦИЙ В СТИХОТВОРЕНИИ ДЖ.Г. БАЙРОНА «TO A YOUTHFUL FRIEND»
В настоящей статье рассматриваются номинации эмоций, раскрывающих суть концепта «дружба» в стихотворении Дж.Г. Байрона «To a youthful friend». Изучение особенностей вербализации психических процессов и эмоциональных отстояний человека, а также способов выражения его внутренних переживаний и ощущений представляется актуальным для исследователей из различных областей - от психологии до лингвокультурологии. В статье освещаются
