CC BY
49
Таким образом, все конституенты ФСП единства объекта различных действий являются модельными синонимами, так как они равноценны с точки зрения отражения в них единой типовой ситуации при определенных структурных различиях. Невозможность преобразования некоторых синтаксических конструкций объясняется индивидуальными лексическими особенностями построений и исключает лишь появление конкретных синонимов в различных микрополях в отдельных случаях.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Сухотин В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языке. М.,1980.
2. Цейтлин С.Н. Система синтаксических синонимов. (На материале русского языка) // Структура предложения и словосочетания в индоевропейских языках. Л.,1971.
3. Чесноков П.В. Два аспекта в синонимии предложения // Предложение как многоаспектная единица языка. М.,1984.
4. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.
Л.Л. Дроботова, Т.В. Лыкова
ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИНФИНИТИВА И ПОСТПОЗИТИВНОГО ПО ОТНОШЕНИЮ К НЕМУ СЛОВА НА -О
Модель предложения с начальным инфинитивом и постпозитивным по отношению к нему словом на -о характеризуется коммуникативной неоднозначностью, связанной с проблемой грамматической (морфологической и синтаксической) идентификации составляющих его компонентов. Актуализация одного из вариантов реализации указанной связи зависит от семантического состава предложения и его коммуникативной перспективы. Так, структурно-семантический тип предложения Смотреть на все это было невыносимо тяжело (Горький) определяется его лексико-грамматическим наполнением, представленным инфинитивом с немаркированной аспектуально-стью, направленностью его действия на дейктический объект, соотнесенностью его со словом тяжело, а также опирается на задающий коммуникативную перспективу предтекст. Он может указывать на наличие действия, названного инфинитивом, что дает основание для восприятия его как известного, т.е. темы, и определяет деление данного предложения на подлежащее и сказуемое. При этом упоминание о действии в предтексте может быть осуществлено не только посредством лексического повтора, но и любым словом его семантической парадигмы: В Плесниках я встретил следователя, и мы, признаться, с ним рюмок по восьми стукнули. В сущности говоря, пить очень вредно. Послушайте, ведь вредно? А? Вредно? (Чехов, Иванов). Словоформы стукнули - пить относятся к синонимам, которые обнаруживают отношения частного и общего, что поддержано стилистической окрашенностью и маркированной аспектуальностью глагола прошедшего времени в сопоставлении со стилистической нейтральностью и немаркированной аспектуальностью инфинитива. Инфинитивное действие может отсутствовать в содержании предтекста, и тогда начальный инфинитив актуализирует логический центр сообщения, что определяет предложение Смотреть на все это было невыносимо тяжело как рематическое с безличным сказуемым. Выражение экспрессии инверсированным порядком слов характерно для различных типов предложений. Например, предложение Город вижу вдалеке с препозитивным по отношению к предикату объектом тоже оказывается многозначным в коммуникативном аспекте, что связано с двумя возможными пресуппозициями: ожиданием города и неожиданностью его появления. В первом случае город станет темой, во втором - эмоционально-логическим центром высказывания и его ремой.
Для предложений с начальным инфинитивом и словом на -о, входящим в омонимичную парадигму из трех компонентов, многозначность типична. Однако в русском языке есть предложения подобного состава, семантика которых вполне детерминирует синтаксическую роль начального инфинитива и связанного с ним слова на -о. Это предложения обобщенно-сентенциозного ха-
рактера, к которым относится и Курить - вредно. При неизменности лексического состава и порядка слов они сохраняют афористичность и соответственно однозначность грамматического значения в границах различных речевых ситуаций. Так, в чеховском тексте Правду говорят, что курить вредно? - собрался наконец спросить Егорушка выделенный инфинитив, как и в простом предложении, выполняет функцию подлежащего, хотя сентенция является предикативной частью сложной конструкции. Постоянство грамматического значения предложения с лексическим наполнением приведенного типа обеспечивается особенностями его модально-временного значения. Предикативное отношение со значением реального настоящего представлено нулевой связкой со словом на -о, признак которого направлен на инфинитив. Характер семантического соотношения компонентов предикативной основы можно охарактеризовать как постоянную, появившуюся в результате многолетнего опыта реализации действия курить его модальную оценку.
Мысль о вреде курения имеет различные языковые воплощения: Если человек курит, то это вредно для здоровья; Курение вредно действует на здоровье человека; Курение вредно для здоровья человека; Курение вредно; Курить - здоровью вредить; Курить - вредно и т.п. Не ставя задачи представить исчерпывающий список конструктивно-семантических вариантов, выражающих рассматриваемое денотативное содержание, и тем более их иерархии в диахроническом аспекте, заметим, что методологически безосновательно категориально-синтаксический состав предложения, сформировавшегося в результате стяжения, грамматически идентифицировать с составом исходных, производящих конструкций. Так, семантически емкий синтаксический дериват Курить - вредно не нуждается в восстановлении смысла каких-либо компонентов, имея оригинальную структурную схему с собственным категориальным наполнением составляющих ее компонентов, отличным от трансформационных конструкций. Сентенция аналогичного содержания в форме бессоюзного сложного предложения Курить - здоровью вредить имеет принципиально иные структурно-семантические типы предикативных частей, чем Курить - вредно, но с тем же эффектом обобщения. В первом предложении он достигается тем, что условное и обусловленное действия, выраженные инфинитивами, не имеют реального исполнителя (мне, тебе, ему, им и т.п.) в силу их потенциально-обобщенного характера в условиях реального, но не актуального, а возможного настоящего времени, являющегося грамматическим значением предикативных частей предложения, которые характеризуются как безличные инфинитивные. Значение реального настоящего неактуального наследуется и простым двусоставным предложением с иным категориальным наполнением, не имеющим реального производителя действия, что определяет его общий характер, но иной структурно семантический тип.
Вопрос направленности предикативного отношения в предложении Курить - вредно решается в соответствии с его обобщенной семантикой. Она позволяет определить независимый статус инфинитива с опорой на традицию, согласно которой для предложения, представляющего обобщенную сентенцию, характерен прямой порядок слов с инфинитивным подлежащим-темой в начальной позиции. Структурно-семантический тип предложения с афористичным значением детерминирует его расчлененность, т.е. деление на тему и рему, что, как правило, подтверждается на письме знаком тире, а в устной речи - тактовой паузой. Субъектная функция инфинитива неизбежно связана с тем, что предметом мысли предложения является действие курить, а его признаком, т.е. тем, что о нем сообщается, - признак вредно. Иная направленность семантико-грамматического отношения здесь невозможна. Заметим, что собственно безличное предложение Вредно курить имеет принципиально иное коммуникативное содержание, сообщая не о признаке вредно, оценивающем действие курить, а о состоянии тех, кто курит. Исключается и вариант безлично-инфинитивного предложения, поскольку в составе инфинитива отсутствует модальный компонент, характерный для независимого инфинитивного сказуемого. Это очевидно при сопоставлении предложения Не курить тебе! с предикатом, имплицирующим в своем лексическом составе модально-оценочные семы вредно, нельзя, запрещено, не нужно и т.п., с предложением Курить - вредно, содержащим модальную оценку действия инфинитива, выраженную отдельной словоформой вредно.
Структурно-семантическая интерпретация сентенции типа Курить - вредно как двусоставного предложения с инфинитивным подлежащим ставит вопрос о категориальном значении слова
на -о, являющегося сказуемым. Казалось бы, его решение обеспечивается традиционно -аксиоматичными постулатами лингвистики, тем не менее он тоже оказывается спорным. Подчеркнем, что речь идет о направленности отношения признака, выраженного словом на -о, на инфинитив, имеющий категориальное значение процесса-признака, что неизбежно определяет зависимое слово как наречие [12, 154-155]. Позиция краткого прилагательного, имеющего форму среднего рода единственного числа, в данном предложении отсутствует, в противном случае следовало бы признать факт перехода инфинитива в существительное. Семантическая трансформа Курение вредно на месте Курить вредно не может быть доказательством адъективного статуса вредно при инфинитиве, так как частеречное тождество зависимых слов нарушается с изменением категориального значения главных слов, даже если они находятся в деривационных отношениях. Возможность передачи одной и той же ситуации по-разному свидетельствует о наличии синтаксической парадигмы, члены которой различаются грамматическим значением. В предложениях Курение вредно (Табак вреден; Махорка вредна; Папиросы вредны) и Курить вредно (опасно) выделенные слова имеют различные категориальные значения, поскольку первое из них определяет предметное слово, существительное, согласуясь с ним в среднем роде единственном числе и являясь кратким прилагательным, а второе характеризует глагол в неопределенной форме, примыкая к нему и обнаруживая все признаки наречия.
Признание слова на -о наречием при препозитивном инфинитиве-подлежащем в предложении Курить - вредно не является простым и бесспорным решением вопроса, так как оно опирается на традиционное утверждение, что инфинитив в роли подлежащего и дополнения не субстантивируется, как это происходит с другими частями речи в подобных функциях. Отсутствие трансформационного процесса, сопровождающего субъектный и объектный инфинитив, объясняется, видимо, тем, что неопределенная форма глагола в указанной синтаксической позиции является результатом стяжения предикации, сохраняя категориальное значение процессуальности, репрезентированное немаркированной аспектуальностью и нереализованной переходностью. При этом интенсивность выраженного инфинитивом действия может быть различной. Так, Курить тебе вредно отличается от приведенного выше безобъектного предложения реализованной направленностью действия инфинитива, что является дополнительным признаком, поддерживающим его категориальное значение процессуальности. В результате предложение лишается обобщенности, свойственной сентенции, и вне контекста воспринимается как многозначное. Его грамматическое значение может быть определено как 'модально-физическое состояние лица, обусловленное действием, названным инфинитивом'. Актуализация грамматического значения такого предложения обычно осуществляется на письме знаком 'тире'. При этом постановка тире перед объектом (Курить - тебе вредно) акцентирует адресат как лицо, которому особенно вредно курить. Тире перед словом на -о (Курить тебе - вредно) имплицирует некое предшествующее данному предложению возражение со стороны собеседника относительно вреда курения. Вне контекста или без пунктуационного знака 'тире', способного определенным образом его сигнализировать, предложение воспринимается как безличное с составным глагольным сказуемым - словом категории состояния с примыкающим к нему инфинитивом.
В современной науке о языке проблема синтаксической функции слова на -о при начальном инфинитиве осложняется и тем, что до сих пор термин 'категории состояния' употребляется неоднозначно, имея, по крайней мере, три значения. Одно из них именует самостоятельную часть речи, другое - семантический класс наречий, третье, связанное с начальным этапом выделения категории состояния, называет семантический класс слов со значением состояния, принадлежащих любой части речи. Вопрос синтаксической функции слов, именуемых 'категория состояния', непосредственно связан с их морфологической интерпретацией. Признание самостоятельности этого класса исключает для него синтаксическую позицию сказуемого в двусоставном предложении: функция безличного сказуемого является единственным синтагматическим условием реализации категориального значения состояния. В условиях непризнания особого частеречного статуса за безличными словами было бы целесообразней не использовать термина категория состояния, уже достаточно закрепленного за лексико-грамматическим классом слов. Его многозначность осложняет дифференциацию слов на -о, обнаруживающих категориальное значение только в контексте:
1) Петруша-гимназист... любил много и горячо говорить, а, по мнению о. Федора, многословие детям неприлично и вредно (Чехов); 2) Из статей закона, имеющих отношение к здоровью ссыльных, приведу две: 1) работы, вредно действующие на здоровье, не допускаются даже и по выбору самих арестантов (Чехов); 3) - Правду говорят, что курить - вредно? Морфологическая квалификация слова вредно, имеющего семантическое значение модального состояния, зависит от его позиции. В первом предложении оно дает предикативную характеристику предмету, являясь сказуемым двусоставного предложения, выраженным кратким прилагательным, изменяющимся по родам и числам (разговор вреден, болтовня вредна, беседы вредны). Во втором - оно, определяя процесс-признак, является обстоятельством, в третьем - дает предикативную характеристику инфинитивному процессу, представляя сказуемое двусоставного предложения. В последних двух предложениях осуществляется характеристика не предметных, а признаковых слов, что исключает вредно из класса присубстантивных определений [12, 161].
Членимость предложения с обобщенной семантикой Курить - вредно на тему и рему дает основание для бесспорного выделения в нем инфинитивного подлежащего. Частеречная же квалификация сказуемого, выраженного словом на -о, оказывается зависимой от того, как автор определяет статус слов категории состояния в системе частей речи.
И.П. Распопов, употребляя термин категория состояния, не признает частеречной самостоятельности рассматриваемых слов, так или иначе относя их к наречиям. Соответственно функцию этих слов ученый рассматривает в разделе о простых предложениях наречного строя, определяя ее как сказуемое односоставного (Вредно курить) или двусоставного (Курить - вредно) предложений. С точки зрения лингвометодической традиции первая из них закреплена лишь за особыми, предикативными наречиями - категорией состояния, а вторая - является вторичной функцией бесспорных наречий (Душа нараспашку; Шапка набекрень; Кофе по-турецки и т.п.). В концепции И.П. Распопова позицию главного члена при посредстве связки занимает специализированное (в отношении своих синтаксических функций) наречие - так называемая категория состояния. Такие предложения, считает ученый, могут быть либо односоставными, бесподлежащ-ными, либо двусоставными, но только с инфинитивным подлежащим (ср.: Мне было очень весело. - Просыпаться на заре было весело или Весело было просыпаться на заре)». [6, 70]. Как видим, упоминание о «так называемой категории состояния» служит, лишь способом идентификации авторского термина специализированные наречия с общепринятой терминологией.
В более поздних трудах И.П. Распопов делит предложения наречного строя с предикативным наречием на аналогичные безличным предложениям глагольного строя либо бессубъектным (На платформе было пустынно; В комнате становилось тихо; В зале было довольно пусто; На истоптанном дворе было безлюдно), либо косвенно-субъектным (Мне больно; Ему стало смешно; Никите сделалось обидно и горько; И стало страшно вдруг Татьяне) [8, 476]. С таким противопоставлением безличных предложений трудно не согласиться, ибо оно мотивировано семантическим значением предикатов, допускающих или не допускающих дательный падеж косвенного субъекта. Ученый замечает, что «некоторые предикативные наречия могут <...> с равным правом представлять главный член односоставных предложений как первой, так и второй разновидности (На улице холодно. - Мне холодно; В комнате стало душно. - Ему стало душно). Термин специализированные наречия в учебнике сужается, называя лишь первозданные слова категории состояния можно, надо, нельзя, жаль, предложения с ними «примыкают к односоставным предложениям наречного строя» [8, 476]. Автор закрепляет за этим узким кругом первозданных слов термин специализированные слова, отказавшись от термина специализированные наречия, который имел место в монографическом исследовании, где атрибут специализированные мыслился широко, определяя и первозданные, и производные слова категории состояния. Утверждение о том, что предложения со 'специализированными словами' «примыкают» «к односоставным предложениям наречного строя» вряд ли ставит точку в вопросе о морфолого-синтаксическом статусе рассматриваемых слов на -о.
Взгляд И.П. Распопова на слова категории состояния близок к концепции В.Н. Мигирина и И.Г. Милославского, которые не считают синтаксическую функцию показателем перехода слова в другую часть речи и признают статус самостоятельной части речи лишь за первозданными слова-
ми с семантикой состояния [3, 76-77; 4, 352-353; 5, 520-521]. Такой подход, по сути, разрушает представление об отдельной части речи ввиду ее малочисленности и непродуктивности. Она лишается морфологической категоризации, поскольку авторы не считают существенным тот факт, что «основанием для частеречного статуса слов категории состояния является не только их синтаксическая функция, но и общее, абстрактное значение состояния, свойственное всем без исключения входящим в эту часть речи словам» [2, 89-90].
Функцию сказуемого двусоставного предложения для слов категории состояния при подлежащем-инфинитиве выделяет и А.Н. Тихонов: «Категория состояния - это неизменяемые слова, обозначающие состояние, способные сочетаться со связкой и употребляться в функции сказуемого безличного предложения или в роли сказуемого двусоставного предложения с подлежащим -инфинитивом» [9, 231; 10, 479; 11, 405]. Анализ дефиниции приводит к выводу, что она лишена своего основного, дифференцирующего свойства. Так, среди слов на -о неизменяемость - это и признак наречий (смотреть грустно), значение состояния и сочетаемость со связкой характерны для кратких прилагательных (лицо грустно, лицо было грустно). Только функция сказуемого в безличном предложении могла бы стать разграничительным признаком выделяемых слов, но этот признак в определении отсутствует, поскольку выделяемым словам приписывается также функция сказуемого двусоставного предложения. Для ее иллюстрации ученый приводит сложное предложение Теперь уж мне влюбиться трудно, вздыхать неловко и смешно, надежде верить безрассудно, мужей обманывать грешно с предикативными частями, которые четко делятся на тему и рему. Заметим некоторое противоречие в утверждении автора о том, что слова на -о, характеризуя инфинитивы, выражают значение состояния, связанное с ними. Такое семантическое значение предикатов при подлежащих-инфинитивах исключено, поскольку состояние может быть связано только с лицами или предметами, но не действиями. Значение состояния у слова на -о, дающего характеристику говорящего лица (мне), проявляется в условиях иного актуального членения предложения и соответственно другого структурно-семантического типа, когда главным словом предиката является безличное слово на -о с зависимым, примыкающим к нему инфинитивом. Для пушкинского же высказывания возможен лишь один вариант расчлененности, когда актуализируется признак процессов, выраженных инфинитивами, а значит, слова на -о являются признаками признаков - наречиями. Впрочем, это не исключает их семантического (не модельного) синкретизма: определяя действия инфинитивов, они одновременно выражают и состояние лица, что подтверждает характерность семантического синкретизма для слов на -о. Он может проявляться не только у наречий, но и у кратких прилагательных, выражающих признак субстантивных слов, согласуясь с ними в роде, числе и падеже и семантически соотносясь с лицом как его состояние. Например, в предложениях Весна, весна, пора любви, как тяжко мне твое явленье (Пушкин); Все было мне так ясно и понятно (Лермонтов); Не страшно мне прикосновенье стали и острота и холод лезвия (Гиппиус); Мне скучно все - и люди, и рассказы (Гумилев); Чьей выгоде мое спасенье сладко (Ахма-дулина) «конструктивный состав предложений однозначно определяет слова на -о как сказуемые двусоставных предложений, выраженные краткими прилагательными», на семантическом уровне они «характеризуют интеллектуально-модальное состояние говорящего лица» [2, 115-116].
Авторы «Краткой русской грамматики» тоже не считают слова категории состояния отдельной частью речи, но их точка зрения представлена более последовательно, что обнаруживается, прежде всего, в отказе от термина 'категория состояния': «К классу наречий, условно причисляются так называемые п р е д и к а т и в н ы е н а р е ч и я, или п р е д и к а т и в ы, слова, оторвавшиеся от класса наречий, всегда занимающие позицию главного члена или одного из главных членов предложения» [1, 261]. Выражение «условно причисляются» особой четкостью не обладает. Не вполне убедительно выглядят и сближающие предикативы с наречиями признаки: «словообразовательная структура (ядро предикативных наречий составляют слова, мотивированные качественными прилагательными) и наличие у подавляющего большинства слов форм сравнительной степени» [1, 261]. Совпадение словообразовательной структуры у наречий и предикативных наречий не доказывает их частеречного единства: оно присуще и бесспорно различным частям речи (ср.: гостиная - гостиная комната), а формы степеней сравнения свойственны всем словам на -о. Более доказательно формулируется отличие предикативных и обычных наречий, заклю-
чающееся в том, что первые «не вступают в присловные связи в качестве зависимого компонента, что сближает их с краткими прилагательными, некоторыми существительными и краткими страдательными причастиями в функции сказуемого» [1, 261-262]. Иными словами, особые наречия отличаются от всех остальных тем, что они, во-первых, выполняют функцию независимого предиката, что исключено для обычного наречия, и, во-вторых, не могут выполнять характерную для наречий роль обстоятельства. Заметим, что предикативные наречия в приведенной дефиниции обнаруживает и еще одно сходство их с обычными наречиями: и те, и другие, по мнение авторов, способны выполнять функцию «одного из главных членов», т.е. сказуемого в двусоставном предложении. Первозданные слова категории состояния можно, возможно, нельзя, надо, нужно, необходимо, надобно, должно получают в «Краткой русской грамматике» наименование модальные предикативы. Они относятся к предикативным наречиям, которые «условно причисляются» к наречиям, что не мешает ниже определить их как «самостоятельные слова» [1, 262]. В результате неясным остается вопрос, как все-таки соотносятся модальные предикативы с предикативными наречиями и, в конце концов, с наречиями. Разграничение тех и других наречий посредством их синтаксической функции кажется противоречивым. «Предикативные наречия занимают позицию одного из главных членов в предложениях с общим значением субъектного состояния, обращенного к объекту предложения (Избушку было видно; Гудок еле слышно; Ему руку больно), либо позицию главного члена в предложениях со значением состояния - бессубъектного или отнесенного к субъекту (Детям весело; Лгать - стыдно; Для посетителей - удобно; Признаться - совестно; На улице холодно)» [1, 262]. Непонятно, какой выбор «одного из главных членов» предполагается в связи с примерами первого ряда, в которых имеет место лишь одна позиция слова на -о - сказуемое в безличном предложении. Вторая группа примеров иллюстрирует функцию одного главного члена - сказуемого, разграничивая его по месту в односоставных (Детям весело; Для посетителей - удобно; На улице холодно) или двусоставных (Признаться - совестно; Лгать - стыдно) предложениях.
Вполне доказательно мнение о том, что предложения с начальным инфинитивом являются двусоставными со сказуемыми, выраженными наречиями (авторы называют их предикативными наречиями). Осмелимся считать наречия в названной функции обычными, учитывая, что функция сказуемого двусоставного предложения для наречий не типична, но возможна (ср.: Курить вредно и Душа нараспашку). Вероятно, не стоит давать им дополнительное определение - предикативные, так как эта функция характера для любых частей речи, что не становится поводом для дополнительного их наименования.
«Модальные предикативы, - утверждают авторы «Краткой русской грамматики», - занимают позицию одного из главных членов в предложениях с общим значением субъектного состояния как возможности, способности, своевременности осуществления действия, состояния: Мне нужно ехать; Ему должно терпеть; Необходимо получить посылку» [1, 262]. Непонятно, о какой дизъюнкции, связанной с главными членами, идет речь. В приведенных авторами примерах, как и в любых других предложениях с первозданными словами категории состояния, нет выбора ни между функциями, ни между типами структурно-семантических конструкций: эти слова выполняют и способны выполнять единственную функцию - сказуемого в безличном предложении.
В заключение следует подчеркнуть, что только последовательный, принципиальный взгляд на статус рассматриваемых слов в системе частей речи может обеспечить непротиворечивые выводы об особенностях их функционирования.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Краткая русская грамматика / под ред. Н.Ю. Шведовой и В.В. Лопатина. М.: Русский язык, 1989.
2. Лыков А.В. Некоторые особенности становления и функционирования частеречной системы русского языка. Таганрог: Лукоморье, 2006.
3. Мигирин В.Н. Очерки по теории процессов переходности в русском языке. Бельцы, 1971.
4. Милославский И.Г. Морфология // Современный русский язык / под ред. В.А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1981.
5. Милославский И.Г. Морфология // Современный русский язык / под ред. В.А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1989.
6. Распопов И.П. Строение простого предложения в современном русском языке М.: Просвещение, 1970.
7. Распопов И.П. Очерки по теории синтаксиса. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1973.
8. Распопов И.П. Синтаксис // Современный русский язык / под ред. Н.М. Шанского. М.: Просвещение, 1981.
9. Тихонов А.Н. Морфология // Современный русский язык. Словообразование. Морфология / Н.М. Шанский, А.Н. Тихонов. М.: Просвещение, 1981.
10. Тихонов А.Н. Морфология // Современный русский язык / под ред. Н.М. Шанского. М.: Просвещение, 1988.
11. Тихонов А.Н. Современный русский язык. Морфемика. Словообразование. Морфология. М: Цита-дель-Трейд, 2002.
12. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в счете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.
13. Чеснокова Л.Д. Русский язык. Трудные случаи морфологического разбора. М.: Высшая школа, 1991.
Н.В. Жуковская
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ
Имя числительное широко употребляется в текстах различной функциональной принадлежности. Наиболее частым является использование данной части речи в научном стиле, где точная количественная информация необходима для подтверждения выдвигаемых положений, обоснования выводов и т.п. Важную роль числительные выполняют и в публицистических текстах, где они призваны не только обеспечить достоверность сообщаемой информации, но и определенным образом воздействовать на читателя, сформировать у него оценочное отношение к описываемым событиям.
В художественных текстах частотность употребления числительных не так высока, что вполне естественно, ведь основа таких произведений - вымышленные события и герои, а не точная информация. Тем не менее и здесь числительные играют не последнюю роль в воплощении авторского замысла. Анализ фактического материала позволяет выделить две основные функции, выполняемые числительными в художественном тексте.
1. Во-первых, числительные в художественных произведениях могут выполнять свою первичную функцию, то есть употребляться для передачи точной, объективной информации. Это придает вымышленным ситуациям реалистичность и сближает художественный стиль с публицистическим либо научным, в зависимости от характера сообщаемой информации.
A British major at the club told me the Italians had lost one hundred and fifty thousand men on the Bainsizza plateau and on San Gabriele. He said they had lost forty thousand on the Carso besides (Hemingway).
He had the heavy aqualung on his back. Its two cylinders of compressed air, 56 lbs. in weight, would give him over an hour at thirty feet down (Aldridge).
Числительные часто употребляются при описании героев произведения, их внешности, возраста, поведения, положения в обществе, достатка. Их использование позволяет привлечь внимание читателя к той или иной детали, косвенно охарактеризовать их поведение, характер, обстоятельства их жизни и т.п.
He was just six foot three tall and he had a gallant bearing (Maugham).
He was wonderfully handsome still, after all he was only thirty-six, but he was not a boy any more ... (Maugham).
Then Bertha quite unexpectedly inherited seven thousand dollars and a house in San Jose, California, from a horrible aunt (Lewis).
2. Гораздо больший интерес вызывают примеры, когда числительные употребляются не столько для передачи точной количественной информации, сколько с целью выразить некоторую оценку (она может быть как количественной, так и качественной). Оценка, являясь категорией логики, представляет большой интерес для лингвистов, поскольку язык обладает разнообразными
