CC BY
102
УДК 82-95 ББК 83.011.7
Зворыгина Ольга Ивановна
кандидат филологических наук г. Ишим Zvorygina Olga Ivanovna Doctor of Philology Ishim
Лексические маркеры образа «Иного царства» в русской литературной волшебной сказке Lexical Signs of the "Other Kingdom" Image in Russian Literary
Magic Fairy Tale
В статье предлагается лингвокультурологический анализ лексем и сверх-словных номинаций, представляющих образ «Иного царства» в русской литературной сказке. В процессе исследования автором вычленяются лексические доминанты, репрезентирующие фантастическое пространство, анализируется их значение и употребление, отразившее существенные закономерности жанра и стиля авторской сказки.
The article deals with linguistic and cultural analysis of lexemes and super verbal nominations representing the image of the "Other Kingdom" in a Russian literary fairytale. In the research the author distinguishes lexical dominances representing fantastic space, analyses their meaning and usage, reflecting essential genre and style regularity of author's fairytale.
Ключевые слова: литературная сказка, пространство, «Иное царство», жанр, стиль, лексические доминанты.
Key words: literary fairytale, space, "Other Kingdom", genre, style, lexical dominances.
Жанр русской литературной сказки, вслед за фольклорной, характеризуется как «фикция», вымысел, то есть то, чего нет и не может быть в жизни. Вымысел волшебной сказки «носит характер фантастики» [6, с. 111], имеющей «жизненные корни», с одной стороны, в особенностях уклада жизни, в «изумительной способности заглядывать вперед фактов» (М. Горький) и в веками и тысячелетиями вынашиваемой человеком мечте о лучшем мире, где торжествует Правда, Справедливость, Добро и Достаток, а с другой - в воззрениях первобытного человека, религиозных культах, обычаях, обрядах (вере в существование нездешних, потусторонних миров, в магическую силу слова, вещей и явлений природы и т. п.).
Фантастическое начало ярко проявилось в образе «Иного царства», присутствующем в большинстве литературных волшебных сказок. Эту чудесную
«Иную страну», «Иное царство» в волшебных сказках ищут те, «кому тесно в рамках быта», кто «преисполняется отвращением ко всему обыденному, житейскому» (Е.Н. Трубецкой), кто обижен, но не смирился, кто принижен, но горд духом, кого зовет неизвестное и далекое.
В наши задачи входит рассмотрение наиболее важных в стилеобразующем и жанрообразующем плане лексических репрезентантов пространства «Иного царства» в русской литературной сказке, а также его сверхсловных номинаций. За основу возьмем положение о существовании языковых доминант художественного текста и обратимся к одной из известных в лексикологии методик анализа - интерпретации лексических смыслов. В процессе анализа использованы лексемы в количестве 183 единиц и сверхсловные номинации в количестве 42 единиц, функционирующие в различных контекстах.
Фольклорная традиция номинации двух принципиально разных пространств сказки проявляется в употреблении своеобразных речевых формул. Выражение «в некотором царстве, в некотором государстве» маркирует обжитое, приближенное к реальному пространство человека: «В неким царстве, в неким государстве жил-был богатый купец, именитый человек» [1, с. 494]. Традиционная репрезентация «Иного царства» осуществляется с помощью устойчивого речевого оборота «тридевятое царство, тридесятое государство»: «Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море, за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство...» [1, с. 494].
Часто пограничным пределом между пространством, приближенным к реальному, где обитают главные герои произведений, и «Иным царством» с его чудесами, диковинами, несметными богатствами выступают страшный лес, чистое поле, дикая степь, шатер, море-океан, край земли.
Лексемы «поле», «степь», «море», «океан», «небо» имеют по нескольку семантических ниш, обладающих интерпретационным потенциалом, некоторые из которых совпадают. Сема «пространственность» помогает объединить их в общую тематическую группу. Также в этих словах повторяется сема «простор», что отражает своеобразие текстов русских сказок. Н.А. Бердяев пишет: «Ширь
русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в сторону экстенсивности. Эта ширь не требовала интенсивной энергии и интенсивной культуры. От русской души необъятные российские просторы требовали смирения и жертвы, но они же охраняли русского человека и давали ему чувство безопасности» [2, с. 36].
Поле («безлесая равнина, пространство» [7, с. 542]), столь привычное глазу русского человека, в произведениях, не носящих характер фантастического, волшебного, является маркером открытого земного пространства, приближенного к реальному. В том же случае, если речь идет о сказке, данное слово выступает как репрезентант фантастического пространства. Иван-дурак, герой сказки П.П. Ершова «Конек-Горбунок», без страха преодолевает огромные пространства с помощью своего волшебного помощника Горбунка, добывая чудесные предметы и существа. Впервые герой попадает в «иной мир», чтобы добыть Жар-птицу. Его глазу открывается восхитительная картина: «Что за поле! Зелень тут, / Словно камень-изумруд; / Ветерок над нею веет, / Так вот искорки и сеет; / А по зелени цветы / Несказанной красоты...» [3, с. 21].
Степь, «безлесное, бедное влагой и обычно ровное пространство с травянистой растительностью в зоне сухого климата» [7, с. 755], является пограничным местом между реальным миром и «Иным царством». Ее образ отчетливо и ярко представлен в «Сказке о степном брате» Ю.И. Коваля.
Обратимся к одному из фрагментов сюжета. Когда-то в деревне Полыновке жила девочка в бедном доме с матерью. Однажды она узнала, что в степи, расположенной рядом с деревней, живет ее степной брат Степа, который стал чудесным помощником героини. Таким образом, степь наделяется элементом волшебного. А за степью находятся «вольные земли», олицетворяющие собой образ «Иного царства», куда стремятся главные герои.
Лексемы «море», «океан» являются репрезентантами обширного водного пространства (море - «большое водное пространство с горько-соленой водой» [7, с. 358]; океан - «водное пространство, омывающее материк или находящееся между материками» [7, с. 440]. В сказке оно является обителью мифических
персонажей, благодаря чему воспринимается как фантастическое. Однако оно легко осваивается главными персонажами волшебных сказок. Так, герой ер-шовской сказки Иван, отправившись на «поганый окиян», видит Чудо-юдо ры-бу-кит, и у кита на спине расположилось чудное царство, как две капли воды похожее на русскую деревню. Вся эта картина напоминает нам о древней модели мира, по которой наша земля стоит на трех китах мирового океана. В двойственном статусе сказочного Чуда-юда - он и невольник, «грешный кит», наказанный за то, что «Проглотил (он) средь морей / Три десятка кораблей», то ли «солнышком», перед которым просит у Иванушки заступничества (отзвук солярных мифов, по которым за все на свете в ответе - небесные светила), то ли Богом, на которого ссылается Месяц Месяцович при встрече с Иванушкой и который на слезную просьбу несчастного великана отпускает ему грехи и дает свободу (христианский мотив как следствие исторических напластований).
Образ моря, интертекстуальный в творчестве А.С. Пушкина, в сказках является важным пространственно организующим компонентом. У Пушкина из моря и из-за моря выходят герои, наделённые волшебной магией, силой. Это и царевна-Лебедь, и дядька Черномор с тридцатью тремя богатырями; «белка за морем живет»; черт и чертята выходят из моря потягаться с Балдой и в соревновании обегают вокруг моря; золотая рыбка, пойманная в море, исполняет желания старого рыбака. Чудесные герои призваны воплощать в жизнь мечту, у них есть связь с другим миром, миром, который может материализовать желания человека.
В «Сказке о царе Салтане...» в качестве пограничного предела между миром привычным и миром иным выступает не только море, но и остров Буян: «Ветер весело шумит, / Судно весело бежит / Мимо острова Буяна, / К царству славного Салтана» [8, с. 320].
Данное географическое имя является наиболее интересным из всех анализируемых с точки зрения этимологического значения и символики, которую оно привносит в текст. Этимология топонима Буян расходится со значением «человек, который буянит, скандалит» [7, с. 62]. Название острова первона-
чально было не более, чем эпитетом. В некоторых местах проживания славян вместо названия «Буян-остров» традиционно использовалось выражение «буе-вой остров». Н.С. Шапарова приводит версию происхождения слова «Буян»: оно, «по-видимому, образовано от слова «буй», синонима слова «яр» (о чём говорит частая замена этих слов одно другим: например, Буй-тур и Яр-тур), заключающего в себе такие понятия, как весенний, горячий, пылкий, страстный, урожайный, ярый. То же понятие весеннего плодородия заключалось и в слове «буй»: так, глагол буять означал вырастать, нежиться <...>, а прилагательное «буйный», употреблявшееся обычно применительно к нивам, лугам и лесам, служило обозначением быстрого роста, густоты и богатого урожая» [10, с. 129]. В художественном тексте данный топоним квалифицируется как вымышленный, фантастический; его основная функция - организовывать нереальное, мифическое пространство.
Лексема «небо» и ее форма множественного числа «небеса» является маркером воздушного пространства. В русской литературной сказке она используется в обоих своих значениях. Наиболее востребовано первичное значение имени «все видимое над Землей пространство» [7, с. 392]. Образ неба используется авторами в пейзажных зарисовках: «В синем небе звезды блещут, / В синем море волны хлещут; / Туча по небу идет, / Бочка по морю плывет» [8, с. 323].
Своеобразие жанра сказки проявляется в использовании авторами лексемы «небо» и ее словообразовательных вариантов для обозначения «Иного царства». Самый яркий образ небесного царства представлен в сказке П.П. Ершова «Конек-Горбунок»: «Тут Иван с землей простился / И на небе очутился» [3, с. 51]. Значимость данного локуса подчеркивается тем, что автором использованы в качестве вариантов его обозначения сверхсловные номинации «небесная столица», «светлая страна», «Солнцево селенье», в контексте произведения приобретающие положительные коннотации.
Внутреннее ощущение Ивана при виде «Солнцева селенья», совпадающее с эмоциями автора («впервые в сказке слились голоса автора и героя» [4, с. 18]), оценивается как восхищение: «Эко диво! Эко диво! <...> Здесь земля-то голу-
бая, / А уж светлая какая!..» [3, с. 52]. Это лучшее царство в восприятии главного героя. Оно обогащает Ивана внутренне. Не случайно после посещения его Иван-дурак приобретает статус Ивана-царевича.
П.П. Ершов был глубоко православным человеком. Потому, вероятно, его лучшее «Иное царство» - «Солнцево селенье», «небесная столица», где хрустальный терем Царь-девицы, - центр православного мира и пространства, освоенного героем сказки «Конек-Горбунок». Не случайно автор выбрал эллиптическую синтаксическую конструкцию «А на тереме из звезд - / Православный русский крест» [3, с. 53], которая позволяет интонационно и пунктуационно выделить образ креста.
Героям волшебной сказки подвластны все стихии, поскольку «динамическая легкость сказки ведет к крайнему расширению ее художественного пространства» (Д.С. Лихачев). Соответственно, пространственные лексемы литературной сказки весьма разнообразны. Особый интерес представляют номинации образа «Иного царства», реализованного в земном открытом пространстве, обширном водном пространстве, небесном пространстве. Интерпретация смыслов лексических единиц и сверхсловных номинаций, маркирующих «Иной мир» русских литературных сказок, дает возможность глубоко и полно проанализировать его образ, позволяет выявить все возможные его проявления в рамках жанра.
Библиографический список
1. Аксаков, С.Т. Собрание сочинений: в 3-х т. / С.Т. Аксаков. - М.: Худож. лит., 1986. -Т. 1. - 586 с.
2. Бердяев, Н.А. География русской души; цит. по: Хрестоматия по географии России. Образ страны: пространства России [Текст] / сост. Д.Н. Замятин, А.Н. Замятин. - М.: Просвещение, 1994. - 348 с.
3. Ершов, П.П. Конек-Горбунок [Текст] / П.П. Ершов. - Минск: «Юнацтва», 1989. - 95 с.
4. Калинина, М.Ф. «Иное царство» и его «искатель» Иванушка Петрович в сказке «Конек-Горбунок» П.П. Ершова [Текст] // Литература в школе. - 2005. - № 11. - С. 14-18.
5. Коваль, Ю.И. Сказка о степном брате [Текст] / Ю.И. Коваль. - М.: Рекламно-издательский дом в Москве «Имидж», 1991. - 58 с.
6. Кравцов, Н.И. Русское устное народное творчество: учебник [Текст] / Н.И. Кравцов, С.Г. Лазутин. - М.: Высш. шк., 1977. - 315 с.
7. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова / Российская АН; Российский фонд культуры. - 3-е изд., стереотипное. - М.: АЗЪ, 1995. - 928 с.
8. Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений: в 10 т. / А. С. Пушкин / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушк. дом). - 4 изд. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977. Т. 4. - 446 с.
9. Трубецкой, Е.Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке [Текст] // Литературная учеба, 1990. - Кн. 2. - Март-апрель. - С. 100-118.
10. Шапарова, Н.С. Краткая энциклопедия славянской мифологии: Около 1000 статей [Текст] / Н.С. Шапарова. - М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Русские словари», 2001. - 624 с.
Bibliography
1. Axakov, S.T. Collected Works: in 3 Vol. [Text] / S.T. Axakov. - M.: Fiction, 1986. Vol. 1.
- 586 p.
2. Berdyaev, N.A. Geography of Russian Soul; Geography of Russia. The image of the Country: Space of Russia [Text] / Auth D.N. Zamyatin, A.N. Zamyatin. - M.: Prosveshcheniye, 1994. - 348 p.
3. Ershov, P.P. Koneok-Gorbunok [Text] / P.P. Ershov. - Minsk: "Yunatstva", 1989. - 95 p.
4. Kalinina, M.F. "Other Kingdom" and its Searcher Ivanushka Petrovich in the Fairytale "Koneok-Gorbunok" by P.P. Ershov [Text] // Literature at School. - 2005. - № 11. - P. 14-18.
5. Koval, Yu.I. A Fairytale About a Steppe Brother [Text] / Yu.I. Koval. - M.: Publicity House in Moscow "Image", 1991. - 58 p.
6. Kravtsov, N.I., Lazutin, S.G. Russian Folklore: Textbook [Text] / N.I. Kravtsov, S.G. Lazutin. - M.: High Sch., 1977. - 315 p.
7. Ozhegov, S.I., Shvedova, N.Yu. Explanatory Dictionary of the Russian Language. 80000 Words and Phraseological phrases [Text] / S.I. Ozhegov, N.Yu. Shvedova; Russian Cultural Fund.
- 3th Edition. - M.: AZ, 1995. - 928 p.
8. Pushkin, A.S. Complete Set of Works in 10 Vol. [Text] / A.S. Pushkin / Ac. of Sc. USSR. Inst. of Russ. Literature (Pushkin's House). - 4th Edition. - 446 p.
9. Trubetskoy, E.N. "Other Kingdom" and its Searcher in Russian Fairytale [Text] // Literary Study, 1990. - Book 2. - March-April. - P. 100-118.
10. Shaparova, N.S. Shot Encyclopedia of Slavic Mythology. About 1000 Articles [Text] / N.S. Shaparova. - M.: Ltd "AST Publishing House": Ltd "Russian Dictionaries", 2001. - 624 p.
