CC BY
147
УДК 801.81:398.21(470.53)
Русинова Ирина Ивановна
кандидат филологических наук, доцент Пермский государственный национальный исследовательский университет
irusinova@mail.ru
лексическая система мифологических рассказов пермского края о людях со сверхъестественными свойствами1
Статья посвящена изучению лексических единиц мифологических рассказов Пермского края, которые составляют основу семантического пространства народной демонологии региона. Семой, организующей данное пространство, выступает сверхъестественное. Утверждается, что лексическая система мифологических рассказов о людях со сверхъестественными свойствами составляет субпространство колдовства, знахарства и бытовой магии языкового пространства народной демонологии. Основанием для выделения этого субпространства выступает персонажный признак: носителем сверхъестественной силы в нем является человек. Однако такой человек (прежде всего колдун) вступает в различные отношения с нечистой силой. Эти отношения вербализуются в текстах с разной степенью плотности и находят отражение в структуре изучаемого лексико-семантического поля. Лексика этого поля рассматривается как семантическая система, организованная на основе мотивационной доминанты опасности, исходящей от персонажа. Обнаружить закономерности внутренней организации этого поля помогает процедура идеографической классификации, состоящая в выделении смысловых участков поля, которым соответствуют те или иные лексические единицы. Первый сектор составляют семантически противопоставленные наименования тех, кто способен причинить магический вред, и тех, кто умеет этот вред нейтрализовать. Значение единиц этого сектора часто амбивалентно: люди со сверхъестественными свойствами, по мнению носителей традиционной культуры, могут использовать свои магические способности как во вред, так и во благо. Второй сектор составляют номинации злых духов, связанных с колдуном: духов-помощников колдуна; духов, вселяемых колдуном в людей и вызывающих у них болезни; духов, которые участвуют в акте учебы колдуна. Первые две категории злых духов тесно связаны между собой, что находит отражение в пересекающихся номинациях.
Ключевые слова: мифологические рассказы Пермского края, человек со сверхъестественными свойствами, колдун, знахарь, злой дух, мифологическая лексика.
1. Определение границ лексико-семантического поля колдовства, знахарства, бытовой магии
Статья посвящена исследованию лексики записанных на территории Пермского края русских мифологических рассказов, содержащих «один из ключевых и архаичных элементов славянской традиционной картины мира - мифологические представления, функционирующие в традиционной культуре» [4, с. 3]. Под мифологическим рассказом, или текстом, вслед за Е.Е. Левкиевской, мы понимаем «такой текст традиционной культуры, который, во-первых, содержит сведения о демонологических явлениях, во-вторых, содержит установку на достоверность информации (которая аттестуется как элемент реальности, в отличие от других типов текста, например сказки с их установкой на вымысел)»; в-третьих, реализует эту мифологическую информацию в виде одной из семантических моделей, закрепленных в общественной памяти, и, в-четвертых, рассматривается как текст речевого жанра, реализующийся в совокупности его жанровых вариантов (быличка, поверье, дидактическое высказывание), функционирующий в разных формах бытовой, полуобрядовой и обрядовой речи и воспроизводящийся в ней в определенных тематических, языковых и ситуативных формах» [4, с. 4-5].
Языковые единицы мифологических рассказов составляют основу семантического пространства народной демонологии. Семой, организующей данное пространство, выступает сема мистиче-
ского, или сверхъестественного. Именно данный семантический признак (наряду с другим - установкой на достоверность) и выделяет мифологический текст из совокупности других фольклорных и - шире - культурных текстов.
Языковая система мифологических рассказов о людях со сверхъестественными свойствами составляет субпространство «Люди» языкового пространства народной демонологии, но она не является механической частью, а вступает в сложные и многообразные отношения с другими единицами этого общего пространства. Основанием для выделения субпространства колдовства, знахарства и бытовой магии выступает персонажный признак: носителем сверхъестественной силы в этом поле является человек. Однако человек с магическими свойствами (прежде всего колдун) вступает в различные отношения с нечистой силой - демонами. И эти отношения вербализуются с той или иной степенью плотности. Наиболее подробно в языке мифологических рассказов Пермского края выражены связи колдуна со своими духами-помощниками, которые на определенном этапе превращаются во вредоносных агентов - «вселяющихся» духов, вызывающих болезни людей, и с тем видом нечистой силы, которая участвует в акте учебы колдуна. Языковые единицы, связанные с данными видами отношения колдуна и нечистой силы, мы включаем в исследуемое поле, но отчетливо понимает, что они входят одновременно и в субпространство «Демоны», демонстрируя как раз тесные отношения единиц двух субпространств, выделен-
132
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 1, 2015
© Русинова И.И., 2015
ных нами с научной целью, но на практике выступающих общим семантическим континуумом.
Лексика изучаемого пространства не произвольно рассыпана в текстах быличек, а концентрируется в определенных композиционных местах.
Вопрос о композиции былички, как и о композиции текстов других фольклорных жанров, относится к числу сложных. К фольклорному «произведению» нельзя подходить с теми же методическими установками, что и к авторской художественной литературе. Здесь должны использоваться методики, адекватные материалу описания. И такие методики изложены в известной книге Г.И. Мальцева [5]. Фольклорный текст, даже нарративного типа (как сказка, быличка, легенда), состоит из «общих мест», соотносимых с традицией и потому его композиция часто подчинена не логике развертывания сюжета, а другой логике - логике соотнесения друг с другом тех смыслов, которые являются значениями соответствующих фрагментов текста.
Тем не менее исследователи выделяют в структуре текста былички композиционные части, ориентированные на тот или иной тип информации: «...в быличке ... строгого композиционного и содержательного единства не наблюдается. Начало и конец былички не имеют формульного вида, хотя в некоторых случаях можно говорить о более или менее устоявшихся способах оформления этих значимых композиционных текстовых позиций. Очевидно, композиционные блоки былички должны быть выделены на каком-то ином основании. Таким основанием . может явиться соотношение рассказчика и собственно внутритекстового пространства былички» [2, с. 48]. Такие композиционные части былички С.Е. Волоскова называет субтекстами - это выполняющий определенную функцию фрагмент текста былички, обладающий характерным содержанием и тяготеющий к типизированному способу выражения этого содержания [Там же].
Исследователь выделяет к тексте быличек следующие субтексты: 1) МОС - меморатно ориентированный субтекст. Повествование в этом субтексте ведется от первого лица, то есть рассказчик является очевидцем (участником) событий. 2) ФОС - фабулатно ориентированный субтекст. Сверхъестественная история излагается без ориентации на рассказчика, функция которого заключается в передаче событийной информации другому лицу. Оба эти субтекста относятся к событийно ориентированным субтекстам, т.к. основное их содержание - изложение сверхъестественного события. 3) ЭС - эвиденциальный субтекст. Название данного субтекста связано с категорией эвиденци-альности, понимаемой «как область рамочных значений, представляющих собой указание на источник сведений» [3, с. 92]. Этот субтекст, типичный для былички, не несет информации о собственно
сверхъестественном событии. Назначение этого фрагмента - рассказать слушателю о лице, от которого получены сведения об ирреальном событии, и тем самым служит средством усиления достоверности повествования. 4) ТС - субтекст, в котором представлены традиционные знания. Это изложение в тексте былички фрагмента традиционной картины мира: представление значимого (чаще всего опасного) персонажа, локуса, времени или действия, а также указание на необходимый или запрещаемый в данной ситуации тип поведения человека. В ТС рассказчик выполняет важнейшую коммуникативную функцию передачи традиционных знаний слушателю.
Ядром сюжетного повествования в быличке являются событийно ориентированные субтексты. Они представляют собой непосредственное изложение единичного сверхъестественного события» [2, с. 51-52]. Те единицы, которые выступают объектом описания в нашей работе, относятся прежде всего к событийно ориентированным субтект-стам, в которых и излагается сверхъестественное событие, а также к зоне традиционных знаний (ТС).
2. Внутренняя организация лексико-семантического поля колдовства,
знахарства, бытовой магии Мотивационной доминантой (предельно абстрактной идеей, объединяющей все элементы какого-либо семантического поля [1, с. 145]) изучаемого ЛСП является идея опасности, исходящей от персонажа (и всего, что с ним связано), а следовательно, от иного мира, с которым каждый персонаж так или иначе связан.
Поэтому подробно проработаны в мотивировках и номинациях признаки как опасных персонажей-людей, так и опасных персонажей-демонов. Традиция при помощи лексических средств отвечает по сути на три главных вопроса: каков опасный персонаж, как он выглядит, чтобы можно было его узнать? (его признаки, атрибуты и пр.), каким образом он может причинить вред человеку и тому, что для человека дорого или имеет хозяйственную ценность? (его функции) как должен вести себя сам человек, чтобы не вызывать магической агрессии со стороны опасного персонажа или противостоять ему, когда она уже состоялась? Кроме того, отвечает еще на два попутных, но связанных с ними вопроса: каковы те люди, которые могут защитить от магической агрессии (воздействия опасного персонажа) или нейтрализовать вредоносное магическое воздействие (помочь человеку в достижении других целей)? какие действия может совершить такой человек, чтобы защитить от магической агрессии (воздействия опасного персонажа) или нейтрализовать вредоносное магическое воздействие (помочь человеку в достижении других целей)?
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова М- № 1, 2015
133
Именно эти вопросы и определяют круг единиц изучаемого ЛСП.
С мотивом опасности связан еще один мотив -чуждости мифологического персонажа миру крестьянской общины (таким образом в языке быличек реализуется универсальная оппозиция традиционной культуры свой / чужой). Для персонажей-людей - не свой, следовательно, опасный, для персонажей-духов - не свой, значит, принадлежащий иному миру. Воплощается данный мотив прежде всего в признаковом коде. С помощью лексических единиц традиция маркирует те признаки людей, которые помогают распознать в них «знающих», то есть таких, которые обладают магическими знаниями и способны применить эти знания в том числе и с вредоносной целью.
Чтобы обнаружить закономерности внутренней организации изучаемого ЛСП, мы использовали процедуру семантической (идеографической) классификации, состоящей в выделении смысловых участков поля, которым соответствуют те или иные лексические единицы.
Внутри поля выделяется два основных участка: языковые единицы, обозначающие персонажей-людей со сверхъестественными свойствами и их мифологические функции и атрибуты; кроме того, в состав поля включается дополнительный сектор языковых единиц, семантически и деривационно связанный с указанным: это языковые единицы, обозначающие персонажей - злых духов, подвластных колдуну, их функции и атрибуты.
1. Сектор «Мифологический персонаж-человек».
Семой, организующей данный сектор, выступает мотив опасности, исходящей от человека со сверхъестественными способностями. Былич-ки живописуют разные негативные последствия контакта колдуна с простым человеком: потеря здоровья и даже смерть героя былички (или его родственников), нарушение хозяйственных функций животных (прежде всего коров), утрата блага (урожая, способности разводить скот или домашнюю птицу) и др.
Негативные последствия воздействия колдуна снимаются, нейтрализуются знахарями или обычными людьми, владеющими традиционными знаниями своих предков. Именно потому изучаемое лексико-семантическое поле получило название -ЛСП колдовства, знахарства, бытовой магии.
Таким образом, первый сектор изучаемого поля составляют семантически противопоставленные наименования тех, кто способен причинить магический вред (бесист, бесистый, ведьмарь, векша, векшица, вештица, вещелица, вещица, веретник, волошебник, ерекник, еретик, еретник, икотник, икотница, кил, киолун, киловяз, колдовка, колдуха, портун, хиромант, чертист, чертистый, чудь), и тех, кто умеет этот вред нейтрализовать (бабка, бабушка, бормотушка, ведунья, заговоруха, заго-
ворщица, заговорщик, лекарица, лекарка, лекарша, лекарщица, лечебница, лекарь, словарка, словени-ца, словница, словщица, словеник, словесник, словник, шепотунья, шептунья, шептуха, шептальни-чек, шептарь, шептун).
Определить состав групп можно только с опорой на мифологический текст. Но и это помогает не во всех случаях. Дело в том, что разделение людей со сверхъестественными способностями на «плохих» и «хороших» существует только как тенденция, а не железная закономерность. По мнению носителей традиционной культуры, если человек «что-то знает», то он способен направить это знание в обе стороны: использовать как во вред, так и во благо. Поэтому в составе обеих подгрупп могут оказаться единицы, совпадающие по форме, например колдун, лекарка: А у лекарок лечатся от колдунов. Лекарки, которые от этих колдунов лечат, это тоже колдуны (Б. Долды Черд.). Колдуны людей портят. В Янидоре их до лешего было. Колдуны лечат и калечат. Есь такие, что лечат (Купчик Черд.). Был у нас в деревне колдун Егор Прокофьевич Ш. Коровы если потеряются, он на бумагу что-то нашепчет. На берёсте пишет кабалу, и коровы находятся. Плохого ничего не делал. Лечил народ (Архангельское Юсьв.). А у бати отец, мой дед, был каким-то колдуном. Он у тебя над больным местом пошепчет, что-нибудь приложит - и у тебя всё пройдёт (Очер).
Подгруппа «Вредоносный персонаж» представлена большим количеством единиц, чем предыдущая. Об этом говорит не только число и разнообразие единиц, но и количество их дериватов (словообразовательная плотность данного участка). Кроме того, данный сектор включает несколько единиц только с одним значением - 'причинять вред человеку': векша, векшица, вещелица, вещица, вештица. Их действия направлены прежде всего на уничтожение потомства людей и животных: Векши и коровам вместо плода голики клали, мочало. Чтобы защититься, надо везде крестить. Векши поросёнком обращались и кошками (Дряхлы Чайк.). Людям, говорят, они вредят сильно, векшицы-то. У женщины в положении ребёнка могут отнять, у коровы - молоко или телёнка. Родит корова - а там веник вместо телёнка (Кашка Куед.).
Одной из ключевых характеристик вещицы выступает способность к оборотничеству: В деревне Раздолье Еловского района жила одна бабка вещица. И вот говорили люди, что эта бабка ближе к ночи превращалась то в свинью, то в сороку и пугала молодёжь, которая вечером гуляла по деревне (Б. Луговая Ел.).
Вещица - единственный персонаж-человек в мифологической системе Пермского края, обладающий способностью перемещаться по воздуху: Раньше в каждой деревне колдун был. Ещё
134
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 1, 2015
вещелицы летали. Время выйдет, дак у неё душа улетает. А тятя говорил, кто-то знал, так ноги наскребут, потом она без ног делается (Советная Сукс.).
2. Сектор «Мифологический персонаж - дух, связанный с колдуном» включает названия трех демонов:
- духов-помощников колдуна;
- «вселяющихся» духов, вызывающих болезни людей;
- духов, которые участвуют в акте учебы колдуна.
Идеографический анализ лексики, обозначающей первых двух персонажей в пермской мифологической традиции, позволяет сделать следующий вывод: эти персонажи представляются связанными друг с другом и могут быть обозначены как разные этапы «существования» одного и того же персонажа. Они как бы «перетекают» друг в друга. Границей между данными духами (вернее их периодами «развития») служит граница человеческого тела. Дух-помощник - это персонаж, находящийся на стадии до вселения в тело человека; «вселяющийся» («подселенный») дух - это персонаж, находящийся на других стадиях: уже внедренный в тело жертвы или покинувший его (исторгнутый со рвотой, «рожденный» и т. п.) в результате лечения. (См. описание «стадий» развития, образные воплощения и номинации этих духов по данным мифологических рассказов Пермского края в [6, 7]).
Общность персонажей проявляется в пересекающихся номинациях таких духов: бес, бесёнок, враг, икота, икотка, порча, чёрт, чертёнок, чёртик - и в принадлежности колдуну, который ими распоряжается. Кстати, связь колдуна и этих духов проявляется и на уровне мотивационных отношений. В пермских говорах колдунов называют существительными бесист, чертист, черчист, чертознай, субстантивами бесистый, бесястый, чертистый. Много общего у персонажей и в том облике, в котором они «предстают» перед людьми: чаще насекомых или так называемых гадов. Общий энтомологический ряд таков: бабочка, жук, комар, кузнечик, муха. Из названий гадов представлены следующие: жаба, змея, лягушка, мышь, червяк.
Третья подгруппа называет демонов, которые участвуют в учебе колдуна. Такие духи чаще принимают облик животных: собаки, реже - жабы, змеи, лягушки, свиньи, медведя, лебедя, глухаря, щуки. Присутствует даже такая экзотическая номинация для этих демонов, как крокодил. По количеству и употребительности единиц эта подгруппа значительно уступает двум первым.
Таким образом, лексическая система мифологических текстов о людях со сверхъестественными свойствами включает единицы, называющие людей, магическим способом причиняющих зло или избавляющих от такого негативного магического воздействия. Сюжетно и мотивационно с названиями таких людей связаны названия злых духов, подвластных колдуну, - духов-помощников и «вселяющихся» духов. Особую подгруппу составляют названия того вида нечистой силы, с которой колдун вступает в контакт (попадает внутрь нее через пасть, проходит сквозь нее), чтобы стать колдуном. Данными группами единиц не исчерпывается рассматриваемое лексико-семантическое поле, в него входит большой корпус процессуальной и атрибутивной лексики, которая осталась за рамками данной статьи.
Примечание
1 Исследование проводилось при финансовой поддержке гранта, выполняемого в рамках тематических планов по заданию Министерства образования РФ, № 39, грантов РГНФ № 12-34-01043а1, №13-14-59008, 13-14-59004.
Библиографический список
1. Березович Е.Л. Язык и традиционная культура: этнолингвистические исследования. - М.: Ин-дрик, 2007. - 600 с.
2. Волоскова С.Е. Севернорусская быличка: структура текста, языковые характеристики жанра: дис.... канд. филол. наук. - Санкт-Петербург, 2004. - 266 с.
3. Козинцева Н.А. Категория эвиденциальности // Вопросы языкознания. - 1994. - № 3. - С. 92-104.
4. Левкиевская Е.Е. Восточнославянский мифологический текст: семантика, диалектология, прагматика: дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2007. -634 с.
5. Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики (Исследование по эстетике устно-поэтического канона). - М.: Наука, 1989. - 168 с.
6. Русинова И.И. Еще раз об облике бесовском. Статья 1 (на материале мифологических рассказов Пермского края) // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2010. -Вып. 3(9). - С. 18-25.
7. Русинова И.И. Еще раз об облике бесовском. Статья 2 (на материале мифологических рассказов Пермского края) // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2010. -Вып. 6(12). - С. 13-17.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова М- № 1, 2015
135
