CC BY
14
УДК 811.251.32
Safaraliev N.E., Cand. of Sciences (Philology), Head of Dagestan and National Literature Sector, Dagestan Scientific
and Research Institute of Pedagogic n.a. A.A. Taho-Godi (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
LEXICAL CATEGORY OF NOUNS IN THE TABASARAN LANGUAGE. The author of the article tries to characterize the category of nouns in the Tabasaran language, which is the main category in Lezginskiy group. The category of nouns is the most difficult and multi-aspect. A lot of questions of functional and structural system are connected with this category in other Iberian Caucasian languages. The Tabasaran language refers to those Dagestan languages, which have tendency to extinction of verb conjugation and development of personal conjugation. So, there are two grammatical classes in modern Tabasaran, which differ from other Dagestan languages with three-four classes of conjugation, and from Agulskiy and Lezginskiy languages, which have no category of grammatical class.
Key words: category of grammatical class, Tabasaran language, nominal classification, Agulskiy language, Lezginskiy language, Nitric dialect.
Н.Э. Сафаралиев, канд. филол. наук, зав. сектором дагестанской и родных литератур ДНИИП им. А.А. Тахо-Годи,
Дагестанский научно-исследовательский институт педагогики имени А.А. Тахо-Годи, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ЛЕКСИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ КЛАССА ИМЕНИ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО В ТАБАСАРАНСКОМ ЯЗЫКЕ
Статья представляет собой попытку подвергнуть характеристике лексическую категорию класса имени существительного в табасаранском языке, которая является одной из ведущих категорий лезгинской группы. Категория класса в табасаранском языке является одной из сложных и многоплановых. С этой категорией, как с одной из древнейших в грамматике, теснейшим образом связаны многие вопросы функционально-структурного строя и в других иберийско-кавказских языках. Табасаранский язык относится к числу дагестанских языков, в котором наблюдается тенденция к затуханию классного спряжения глагола и развитию личного спряжения. Таким образом, в современном табасаранском языке различаются два грамматических класса, чем он отличается от дагестанских языков с трех - четырех классным спряжением, и от агульского и лезгинского языков, в которых категория грамматического класса отсутствует.
Ключевые слова и фразы: категория грамматического класса, табасаранский язык, именная классификация, класс вещи, агульский язык, лезгинский язык, нитрикский диалект, классные показатели.
Категория грамматического класса в иберийско-кавказских языках, играет такую же роль, как и категория рода в русском языке. Она, будучи универсальной для всех иберийско-кавказ-ских языков, в каждом из них выражается по-разному.
Табасаранский язык относится к числу дагестанских языков, в котором наблюдается тенденция к затуханию классного спряжения глагола и развитию личного спряжения. В современном табасаранском языке различаются два грамматических класса, чем он отличается от дагестанских языков с трёх-четырёх классным спряжением, и от агульского и лезгинского языков, в которых категория грамматического класса отсутствует.
Тенденция к затуханию классного спряжения и активизации личного спряжения в наибольшей степени характерна для ни-трикского диалекта табасаранского языка и особенно его отдельных говоров, соседствующих с лезгинским и агульским языками.
В современном табасаранском языке, в том числе и в ни-трикском диалекте, различаются два грамматических клас-са-класс человека или разумных существ, куда относятся существительные, обозначающие названия людей, независимо от их пола и уподобляемых им мифологических существ (боги, ангелы и т. д.) и класс неразумных существ, куда относятся названия всех неодушевленных предметов, отвлеченных понятий и всего одушевленного животного мира [1].
В самих именах существительных классные показатели не фигурируют и они различаются лишь постановкой к ним вопросов Фуж? «кто?» (фуж? - бай «мальчик», чи «сестра», баб «кто?» (фуж?) «мать», жилир «мужчина», хала «тетя», чве брат и другие) и фу? «что?» (фу? - гьар «дерево», уьл «хлеб», хал «дом», нач «стыд», гуч1 «змея», ч1амчч «муха», манишин «теплота», аьхъюшин «холод» и другие).
Во множественном числе к этим именам существительным ставятся соответственно вопросы фужар? «кто?» (фужар? - ба-бар «матери», чийир «сёстры», баяр «дети» и др) и фийир? «что?» (фийир? - ук1ар «травы», бит1ар «змеи», якъар «бараны» и др.).
Таким образом, Л.И. Жирков [2] считает, что в табасаранском языке имеется система грамматических классов, отличная от системы грамматических классов других дагестанских языков. Эта система настроена на принципе разумности или неразумности, а признак пола человека, одушевленности или неодушевленности предметов никакой роли не играет. В этом отношении табасаранский язык близок к лезгинскому и агульскому языкам.
В прошлом, возможно, в некоторых корневых именах существительных табасаранского языка классные показатели также выступали, как это имеет место в некоторых дагестанских языках с классным спряжением.
Соотнесенность имен существительных к тому или иному грамматическому классу в табасаранском языке проявляется при согласовании с ними других частей речи при помощи классных показателей, что сравнительно последовательно соблюдается в говорах северного наречия. В говорах же южного наречия, в том числе и нитрикском диалекте стройность этой системы довольно расшатана, особенно в тех говорах, которые граничат с лезгинским и агульским языками. Однако, частичная утрата классного согласования в отдельных частях речи коснулась всех диалектов и говоров табасаранского языка.
Так, классное согласование прилагательных с существительными посредством классных показателей в атрибутивной функции утрачено во всех говорах табасаранского языка, и они различаются лишь постановкой вопроса к ним: биц1и бай «маленький мальчик» (фицир бай? «какой мальчик») - биц1и шюхъ «маленький цыпленок» (фициб шюхъ? «какой цыпленок?»), биц1и баяр «маленькие дети», биц1и шюхъяр «маленькие цыплята» (фиидар баяр?, фицдар шюхъяр? «какие дети?» «какие цыплята?»).
Исключение составляют три прилагательные, которые без классных показателей не употребляюся: ужур, ужуб, ужу-дар («хороший», «хорошие»), уччвур, уччвуб, уччвудар («красивый», «красивые»), иццир, ицциб, иццидар («сладкий», «сладкие»): ужур кас «хороший человек», ужуб мутму «хорошая вещь», ужудар касар, мутмийир «хорошие люди, вещи» и т. д.
Как видно из приведенных примеров, классы различаются в них лишь в единственном числе посредством показателя -р- для класса разумных существ, -б- для класса неразумных существ в единственном числе и для обоих классов во множественном числе, которые являются основными классными показателями, выступающими и в других частях речи при их согласовании с именами существительными.
Следует отметить, что в атрибутивно-предикативной функции все прилагательные без исключения регулярно согласуются в классе и числе с именами существительными: чи биц1ир вуйи «сестра маленькая была», к1ари биц1иб дайи «теленок маленький не был», чйир (к1арар) биц1идар вуйи «сестры» (телята) маленькие были и другие.
Употребляясь без определяемого ими слова, прилагательные субстантивируются и в этом случае также принимают классные показатели: ягъли «высокий» - ягълир «высокий человек», ягълиб «высокий предмет» - ягълидар «высокие (люди или предметы)».
При этом они начинают склонятся по падежам подобно существительным: ккунир - ккунири (эрг.п.), ккунириз (дат.п.), кку-ниб-ккунибди (эрг.п) и др., а подчас переходят в разряд существительных и по своему значению, ср.: жили -«мужской»-жилир «мужчина», жилар «мужчины» хиппи «женский» - хиппиб «самка» (о животном), хиппир «женщина», кьаби «старый» - кьабир «старец», лику «хромой» - ликур «хромец», биц1и «малый»- би-ц1ир «малыш», биц1идар «малыши», аьхюр - биц1ир, «стар и млад», ужуб-харжиб «добро и зло» и т. д.
В числительных согласование в классе сохранили только числительные первого десятка (от одного до десяти) и числительное двадцать: сар хялижв «один гость», саб дажи «один осёл», садар мярхяр «одни сани», йиц1ур риш «десять девочек», йиц1уб манат «десять рублей». Любопытно, что при существительных йигъ «день», йишив «ночь», йис «год» числительные согласуются с ними как бы во множественном числе, вернее, посредством классного показателя множественности -д-: кьюд йигъ, шубуд йшив «три ночи», йиц1уд йис «десять лет», хотя сами существительные при них в табасаранском языке независимо от числа предметов ставятся в единственном числе: хьуб жихир «пять груш» (буквально «пять груша»), кьюб хумурзаг «два арбуза» (букв «два арбуз») къад йис «двадцать лет».
Следует отметить, что в говорах северного наречия и в прилагательных и числительных классным показателем -б- и -д-со-ответствуют показатели -в- и -р-, ср.: нитр: хьуб хар «пять горошин» - сув.хьув хар, нитр. йирхьуд йишв «шесть ночей» -сув. йирхьур йшив, нитр.ужуб йиц1 «хороший вол» - сув.ижуб яц, нитр. ужудар йицар «хорошие быки» - сув. ижурар яцар и др.
Числительные обозначающие десятки, начиная с тридцати, употребляются с классным показателем -р- во всех говорах табасаранского языка: нитр. сумч1ур адми, сув. симч1ур эрми «тридцать человек», нитр. сумч1ур чарва, сув. симч1ур чарва «тридцать овец» и др.
Сильно разрушено в нитрикском диалекте классное согласование в разрядах атрибутивных местоимений, заменяющих собою имена прилагательных. В говорах нитрикского диалекта сохранили классное согласование лишь два вопросительных местоимения: фицир? фициб? фицдар? (какой? какие?), швнур? швнуб? швнуд? («сколько?»): фицир касс? «какой человек?», фициб йигъ? «какой день?», швнуд йшив? «сколько ночей?» и т.д. В говорах северного наречия классное согласование сохранило большое число вопросительных и указательных местоимений: ср: нитр. фуну ваз? «который месяц?» - сув. фунув ваз?, нитр. муну гъул «этот аул» - сув. мунув къул и др.
В нитрикском диалекте самый большой разнобой в классном согласовании имеет место в многочисленных глагольных формах. Здесь прежде всего следует отметить, что при наличии двухклассной системы глагольного спряжения в табасаранском языке отсутствие или пропуск одного из классных показателей в глаголе логически не может помещать разграничению грамматических классов, т. е. присутствие одного из классных показателей самодостаточно, чтобы отличить его от параллельной глагольной формы без такового, тем более что глагол в отличии от прилагательных и числительных не имеет специальных показателей множественного числа - формы класса разумных существ одновременно выступают в табасаранском глаголе и как формы множественного числа. Отсутствие классного показателя в глаголе создает условия обходится лишь одним из двух показателей, т. е. отсутствие одного их них может рассматриваться как признак противоположного класса [3].
Именно поэтому в целом ряде глаголов во всех диалектах и говорах табасаранского языка выпал показатель класса разумных существ (и одновременно множественного числа) при сохранении в них показателя класса неразумных существ -б- : убч1вуб-уч1вуб «войти», ккадабгъуб - ккадагъуб «вытащить из под чего-либо», гъадагъуб - гъадабгъуб «взять», абхуб -ахуб «спать» и др.
В нитрикском диалекте этот процесс пошел еще дальше. В глаголах, где в исходной форме сохранились оба классных показателя, в производных формах он, в отличии от говоров северного наречия, часто выпадает,ср: жабгъуб - жаргъуб «бежать», ккадабгъуб - ккадагъуб «вытащить», гьебкуб - гьеркуб «прикрыть», гьедреркуб - гьедребкуб «не прикрыть» и др.
В этом отношении имеет место разнобой между отдельными говорами нитрикского диалекта: в одних говорах показать -р- в производных формах выпадает, а в других сохраняется, что создает трудности для табасаранского языка. Для устранения разнобоя в написании подобных форм глагола в действующей орфографии табасаранского языка решено сохранить показатель -р- во всех производных формах.
Однако, в большинстве глагольных форм выступают оба классных показателя: инфиксально -р- (для класса личности и мн.ч. и -б- (для класса неличности, а в отдельных глаголах префиксально-соответственно -д- и -б- : абсуб - арсуб «мазать», убжуб - уржуб «жарить», убхьуб - урхьуб «варить», убччвуб -урччвуб «избивать», аьбгъюб - аьргъюб «опухать», эбгуб -эргуб «уставать», но бисуб - дисуб «ловить», бихъуб - дихъ-уб «находить», бик1уб - дик1уб «писать», биржуб - диржуб «гнуть» и др.
При этом в предложениях номинативной конструкции согласование непереходного глагола в классе и числе осуществляется с субъектом действия, а в предложениях эргативной, дативной и других конструкций переходный глагол - сказуемое согласуется с объектом действия, примеры: Сул ярквраз гьебгну «Лиса в лес убежала». Бабу бай дисура «Мать сына ловит», и др. [4].
Как было отмечено, во множественном числе табасаранский язык классов не различает и согласуется в обоих случаях по классу человека: Йисир гьергну «Пленник сбежал». Йиси-рар гьергну «Пленники сбежали». Сулар гьергну «Лисицы убежали» и т.д. Здесь следует отметить, что в отдельных глаголах нитриксого диалекта множественное число имеет отличную от класса разумных существ форму, например: ср.: Кет1ерццнайи биц1ир гъак1ну «Больной ребенок умер». Гамуш гъабк1ну «Буйвол сдох». Кет1ерццнайи баяр гъийихну «Больные дети умерли», Гамшар гъийихну «Буйволы сдохли» и др.
Из данного факта можно сделать вывод, что исторически в табасаранском языке, когда в нем количество грамматических классов было больше, чем в настоящее время, во множественном числе, возможно, имелся специальный классный показатель.
В некоторых глаголах нитрикского диалекта классные показатели окаменели и перестали воспринимать как таковые, например: ср, нитр. лиццуб «ходить» - сув. дицуб - бицуб, нитр. жюхюб (дюхюб) «собирать» - сув. дюхюб - бюхюб, нитр.чеъуб (деъуб) «сесть» - сув. деъув - деп1юв, нитр.урхуб «читать» -сув. увхув - урхув. Сюда же относятся глаголы тувуб «дать» (тубуб), дивуб (дибуб) и другие, так как в табасаранском языке согласные б, в, р, л, н, м, й выступающие в аффиксах морфологических категорий, в глагольных корнях вообще не встречаются. Это любопытное явление, отмеченное и некоторыми последователями табасаранского языка, представляет большой научный интерес с точки зрения деления звуков на корнеобразующие и формаобразующие фонемы.
В отношении классного согласования в говорах нитрикского диалекта помимо разнобоя в сохранении или утрате одного из классных показателей имеются и другие различия. В отдельных говорах нитриксого диалекта Диричв вместо классного показателя -б- в классе неразумных существ выступает -в-: ср. нитр. Гъюр гьебгну «Заяц убежал» - канд. Гъюр гьев1ну, нитр. Йикк гъубхьну «Мясо сварилось» - канд. Йикк гъувхьну и др.
А в соседних с лезгинами селениях Хив и с агульцами Хо-редж (Хирижв) прификсальные и инфиксальные классные показатели вовсе окаменели (префиксальные в форме класса неразумных существ с показалелем -б-, а аффиксальные в форме класса разумных существ и множественного числа с показателем -р-: ср: нитр. Эскрихьан йисир дисуз гъабхьундар «Солдат пленника поймать не смог». Марччлихънихьан чарва бисуз гъ-ахьундар «Чабан овцу поймать не смог», «Чабан баранов поймать не смог» - хив. Эскрихан йисир бисуз гъахьундар, Марччлихънихьан чарва бисуз гъахьундар; Марччлихънихьан якъар бисуз гъахьундар; нитр: Риш жаргъура «Девочка бежит». Дай жабгъура «Жеребенок бежит». Шубар (даяр) жаргъура «Девочки (жеребята) бегут» - хоредж. Риш жаргъура . Дай жаргъура. Шубар (даяр) жаргъура и др.
Однако в говорах этих сел в других частях речи (в числительных, прилагательных, местоимениях) показатели грамматических классов не окаменели. Грамматические классы различаются в них и в образуемых от глаголов причастных формах при их субстантивации: гъибик1ур «написавший» - гъибик1уб «написанное» - гъибик1дар «написавшие», «написанные»; гъ-
урхьур - «сваривший», гъурхьуб - «сваренное», гъурхьдар -«сварившие», «сваренные» и т. д.
Таким образом, в причастных формах одновременно выступают как окаменелые классные показатели (префиксально и ин-фиксально), так и действующие (суффиксально) [5].
В табасаранском языке глагол 1 и 2 лице имеет и личное спряжение.
Но в лице личные формы глагола, которые одновременно являются как формами единственного и множественного чисел, в литературном языке суффиксальных классных показателей не имеют: ср: Узу гъафунза «Я пришел». Уву гъафунва «Ты пришел». Учу гъафунча «Мы пришли» и т.д., но думу гъафну «он паришел», дурар гъафну «они пришли». Однако в различных говорах табасаранского языка, в том числе и нитрикского диалекта в лице глагола сохранились окаменевшие классные показатели -д-, -р-, -ъ-, ср: сув: Чвуччву датт гъувккуъ, хив. Чвуччву датт гъурккуд и др.
Возможно, исторически в табасаранском языке личное спряжение глагола до появления в 1 и 2 лице суффиксов местоименного происхождения, существовало личное согласование посредством классных показателей, например: в предложениях типа Чвуччву датт къубккур (гъубккуръ, гъурккуд) глагол инфиксально согласовался с объектом, а суффиксально - с субъектом действия: чвуччву датт къубккур. В литературном табасаранском языке суффиксальные показатели в личных формах глагола не употребляются. Однако, двойное согласование в классе имеет место и при атрибутивно- предикативном употреблении причастий: ср: гъубжу йикк.
Здесь следует отметить, что причастия непереходного значения имеют двойное субъектно-объектное согласование в классе, ср: гъерграйи бай «убегающий мальчик» - бай гъерграйир ву «мальчик убегающий есть», гъебграйи гъюр «убегающий заяц» - гъюр гъебграйиб ву «заяц убегающий есть». Причастия же переходного значения имеют двойное субъектно-объектное согласование: уьл гъубжур дада ву «хлеб испекшая мать есть» и др. Субстантивированные формы таких причастий находятся
Библиографический список
на пути лексикализации - перехода их в разряд существительных: ср: бик1рур «писатель», «пишущий», ип1руб «съестное», «съедобное», ип1рур «обжора», «съедающий», ишрур «плакса», «плачущий», урхрур «читатель», «читающий», жаргърур «бегун», «бегающий» и др. [6].
В говорах табасаранского языка количество классных показателей больше, чем самих грамматических классов (б, в, р, д, п1, ъ и др.).
Для табасаранского глагола характерно такое явление, как наличие в его корне инфиксальных и префиксальных классных показателей, без которых глагол лишается смысла: убхь - урхь «свари», ч1ябгъ - ч1яргъ «порви», бис - дис «лови» и др. Кроме того, в мобильных глаголах обязательно присутствуют еще и пре-вербы -(ъ)- убз - (ъ) рз «вливай», кубз - курз «впрысни», ккубз - ккурз «подливай», улубз - улурз «наливай» и др.
Префиксальные классные показатели -б- и -д- в глаголах с превербами в некоторых производных формах в связи с выпадением тематического гласного а превербе из-за утраты им ударения и оказавшись в позиции после других согласных, в говорах нитрикского диалекта оглушаются и переходят в -пп- и -тт-, ср: бик1 - дик1 «пиши», бик1уб - дик1уб «писать», кибик1 - кидик1 «спиши», но кппик1уб - кттик1уб «списать» (кибик1уб - ки-дик1уб), бирж - дирж «сверни», биржуб - диржуб «свернуть», хъппиржуб - хъттиржуб «завернуть» и т.д.
В подобной позиции оглушаются не только классные показатели, но и корневые звонкие согласные: жибк1 «помой» -жибк1уб «мыть», кччибк1уб «полоскать», зиг «тяни» - зигуб «тянуть».
Следует отметить, что оглушение звонких согласных после глухих, имевшее место и в других случаях, в орфографии не фиксируются: бик1уб - бик1бар (бик1ппар), бик1бу (бик1ппу) [7].
Как видно из изложенного, классное согласование в говорах литературного (нитрикского) диалекта, разрушено, причем между различными говорами в этом вопросе имеются значительные расхождения, что создает большие затруднения для упорядочения орфографии литературного языка.
1. Исмаилова Ярханум Ризаевна. Нитрикский диалект табасаранского языка: Фонетика и морфология. Диссертация ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2005.
2. Жирков Л.И. Табасаранский язык. Москва, 1948.
3. Загиров Н.В. Сопоставительная характеристика особенностей сувакского и нитрикского диалектов табасаранского языка. Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии: материалы региональной научной конференции, посвященной 65-летию кафедры дагестанских языков ДГУ. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1977: 70 - 72.
4. Вопросы категории грамматических классов в иберийско-кавказских языках: Седьмая региональная сессия по историко-сравни-тельному изучению иберийско-кавказских языков (16 - 18 ноября 1977 года): тезисы докладов. Сухуми: Абхазский институт языка, литературы и истории им. Д.И. Гулиа АН Грузинской ССР; Сухумский государственный педагогический институт им. А. М. Горького, 1977.
5. Курбанов К.К. О глагольном корне табасаранского языка. Литературный Табасаран. 1976: 74 - 5 (на таб. яз.).
6. Курбанов К.К. О глагольном корне табасаранского языка. Литературный Табасаран. 1976: 76 - 77 (на таб. яз.).
7. Курбанов К.К. Гоамматические классы слов Табасаранского языка. Махачкала: Издательство ДГУ, 1995: 86 - 90.
References
1. Ismailova Yarhanum Rizaevna. Nitrikskij dialekt tabasaranskogo yazyka: Fonetika i morfologiya. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2005.
2. Zhirkov L.I. Tabasaranskijyazyk. Moskva, 1948.
3. Zagirov N.V. Sopostavitel'naya harakteristika osobennostej suvakskogo i nitrikskogo dialektov tabasaranskogo yazyka. Sovremennye problemy kavkazskogo yazykoznaniya i tyurkologii: materialy regional'noj nauchnoj konferencii, posvyaschennoj 65-letiyu kafedry dagestanskih yazykov DGU. Mahachkala: IPC DGU, 1977: 70 - 72.
4. Voprosy kategorii grammaticheskih klassov v iberijsko-kavkazskih yazykah: Sed'maya regional'naya sessiya po istoriko-sravnitel'nomu izucheniyu iberijsko-kavkazskih yazykov (16 - 18 noyabrya 1977 goda): tezisy dokladov. Suhumi: Abhazskij institut yazyka, literatury i istorii im. D.I. Gulia AN Gruzinskoj SSR; Suhumskij gosudarstvennyj pedagogicheskij institut im. A. M. Gor'kogo, 1977.
5. Kurbanov K.K. O glagol'nom korne tabasaranskogo yazyka. Literaturnyj Tabasaran. 1976: 74 - 5 (na tab. yaz.).
6. Kurbanov K.K. O glagol'nom korne tabasaranskogo yazyka. Literaturnyj Tabasaran. 1976: 76 - 77 (na tab. yaz.).
7. Kurbanov K.K. Grammaticheskie klassy slov Tabasaranskogo yazyka. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 1995: 86 - 90.
Статья поступила в редакцию 10.05.18
УДК 811.161
Tboeva Z.E., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North Ossetian State Pedagogical Institute (Vladikavkaz, Russia),
E-mail: [email protected]
COMPARATIVE ANALYSIS OF IMAGE OF A GIANT AS REALIZATION OF THE CONCEPT "DEATH" ON THE MATERIAL OF RUSSIAN, OSSETIAN AND ENGLISH FOLKLORE. The article studies a concept of death in folklore materials of a fairy-tale discourse. The author interprets the image of the fairy-tale giant as a way of representing the concept under study. Particular attention is paid to revealing the mythological semantics of lexical units that realize the image of a giant on the basis of a comparative analysis of one of the basic mythological images of world mythology. It is assumed that despite the demythologization of the cognitive features
