CC BY
290
УДК 81'366; 81'373
А.Л. Шарандин
ЛЕКСИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА КАК ОБЪЕКТ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ1
Лексическая грамматика рассматривается как особый аспект грамматики, позволяющий осмыслить языковые механизмы взаимодействия лексической семантики слова и его грамматических значений. В качестве языкового механизма выступает совместимость или несовместимость лексического значения слова и грамматического значения формы слова. Представлены результаты описания лексической грамматики в аспекте когнитивно-коммуникативного подхода, в котором она получает дальнейшее развитие с точки зрения взаимодействия лексической семантики слова и его дискурсивных форм.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, когнитивно-коммуникативный подход, системно-структурный подход, лексическая грамматика, лексема, дискурсивные формы слова.
В настоящее время мы имеем развитие тех или иных теорий, связанное не столько с объектом исследования, сколько с вниманием к его различным сторонам, отражающим смену научных парадигм и поступательное развитие науки в целом. В этом случае, говоря словами профессора В.В. Колесова, «происходит замена объекта исследования предметом описания» [Колесов 1983: 134]. Примером, в частности, является осмысление таких глобальных языковых объектов, как лексика и грамматика с позиций когнитивно-коммуникативного подхода, и прежде всего с учетом основных видов мыслительной деятельности человека - концептуализации и категоризации. Именно они определяют динамическое и статическое осмысление тех или иных объектов языка.
Предметом теории лексической грамматики (ЛГ) является взаимодействие лексики и грамматики, а объектом - слово как языковая единица, что и позволяет осмыслить грамматику как один из важнейших уровней «многоуровневого формального строя языка в его нерасторжимых и разнонаправленных связях с системно организованной лексической материей языка» [Шведова 1984: 11]. Поэтому естественно стремление исследователей описать взаимоотношения лексики и грамматики с разных сторон в отношении к слову как центральной единице лексической системы. В этом плане можно выделить три основных подхода.
1) Лексика и грамматика, будучи относительно самостоятельными подсистемами в языке как знаковой коммуникативной системы, рас-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 15-04-00448 «Язык как интерпретирующий фактор познания».
сматриваются изолированно друг от друга, поскольку каждая из этих подсистем обладает своими элементами (лексема и словоформа), имеет свою структуру и выполняет определенные функции, что позволяет лексике и грамматике по своим каналам аккумулировать и выражать различные типы информации, связанные, в одном случае, с отражением предметно-понятийной стороны действительности или указанием на нее, а в другом - с отражением языковых знаний, которые отражают не столько сами предметы и явления действительности, сколько отношения между ними. Но при этом их связь с действительностью полностью не порывается. Именно это и обеспечивает грамматике способность участвовать в передаче внеязыковой действительности. Поэтому лексика и грамматика оказываются семантически значимыми, содержательными подсистемами языка, хотя семантическая информация у них оказывается различной. В лексеме она представляет знаковое (лексическое) содержание, а в словоформе - формальное (грамматическое) содержание. В связи с этим принято разграничивать и противопоставлять лексическое значение и грамматическое значение, что по существу представлено в традиционной (структурно-семантической) грамматике.
2) Второй подход связан с рассмотрением лексических единиц в качестве средств выражения грамматической семантики. Ярким примером является функция наиболее отвлеченной связки быть, явление супплетивизма в грамматике. К числу средств выражения грамматической семантики относят также предлоги, союзы и частицы, которые в традиционной грамматике выделяются в качестве служебных слов и т.д. В своем концептуальном варианте включение лексиколо-
гии в целом в число грамматических дисциплин представлено в работах В.П. Даниленко. По его мнению, «в рамках фразообразования она (лексикология - А.Ш.) предшествует морфологии, поскольку лексический период в построении нового предложения предшествует морфологическому» [Даниленко URL: http;||old.islu/ru|danüenko|artdes|lecso-logia.htm]. Данное направление, представленное в различных вариантах, обычно определяется как «грамматическая лексикология» (ср.: [Грамматическая лексикология русского языка 1978]).
3) Третий подход прямо противоположен второму подходу, поскольку предметом исследований в этом случае оказывается грамматика как средство выражения лексической семантики [Ру-делев 1977]. Данный подход отличается и от первого в плане того, что в центре внимания исследователя оказывается не столько противопоставление лексического и грамматического значений, сколько их взаимодействие, которое при этом, конечно, учитывает разграничение этих типов значений. Наиболее полно их взаимодействие, а не противопоставление, с точки зрения системно-структурного описания русского языка нашло отражение в выделении в наших работах особого аспекта грамматики - лексической грамматики (ЛГ) [Шарандин 2001]. В ней грамматические средства (категории, формы) рассматриваются как средства выражения абстрактной лексической семантики, которая оказывается, как и конкретная лексическая семантика, неотъемлемой частью концептуального содержания слова, по отношению к которому грамматика выступает как концептуальная структура.
О соотношении морфологии и синтаксиса в рамках теории лексической грамматики
Если иметь в виду онтологический аспект рассмотрения грамматики, то в ней, на наш взгляд, морфология и синтаксис не даны как две онтологически самостоятельные сущности, а представляют собой единое целое. В этом плане примечательным является следующее высказывание Н.А. Кобриной: «Неразрывность морфологии и синтаксиса (парадигматики и синтагматики, по Ф. де Соссюру) есть отражение диалек-тичности человеческого мышления, знание того, что все характеристики слова, заложенные в нем как его потенциальные возможности и его морфологические черты, нацелены на его использование в синтаксисе. Это дает основание для рассмотрения в морфологии синтаксического потенциала слов всех категориальных классов» [Кобрина,
Болдырев, Худяков 2007: 9]. Данное высказывание в определенном смысле коррелирует с известным высказыванием В.В. Виноградова о том, что «морфологические формы - это отстоявшиеся синтаксические формы» [Виноградов 1972: 31]. Поэтому, определяя отношения морфологии и синтаксиса, Н.А. Кобрина, в принципе, приходит к выводу об условности самого деления грамматики на две сферы ее изучения, т.е. на морфологию и синтаксис [Кобрина, Болдырев, Худяков 2007: 6]. В частности, разделение грамматики на морфологию и синтаксис, например, в функциональной грамматике объявляется нерелевантным, где грамматика представлена по существу единым комплексом, который выполняет определенную функцию - служит средством выражения понятийного смысла. О тесной взаимосвязи морфологии и синтаксиса в коммуникативной грамматике свидетельствует высказывание В.В. Виноградова о том, что «в грамматической структуре слов морфологические своеобразия сочетаются с синтаксическими в органическое целое» [Виноградов 1972: 31].
Однако в исследовательских целях целесообразно начинать описание взаимодействия лексики и грамматики с морфологии, поскольку она, будучи представленной «отстоявшимися синтаксическими формами» (В.В. Виноградов), дает такой яркий формальный инструментарий, как парадигму форм. Ее полнота или дефектность оказывается способом выявления и описания лексической семантики и позволяет увидеть взаимосвязь и взаимодействие лексики и грамматики.
В этом плане, в частности, были рассмотрены нами категории лица и числа русского глагола. В результате мы пришли к выводу, что синтаксис позволяет уточнить и дополнить морфологическую классификацию глаголов по линии субъектности - бессубъектности на основе признака сочетаемости: субъектным и косвенно-субъектным глаголам такая сочетаемость присуща, а у бессубъектных глаголов она отсутствует [Шарандин 2013].
Лексическая грамматика в системно-структурном (языковом) аспекте
Данный аспект в большей степени сориентирован на описание слова как языковой единицы. С учетом этого мы обращаем внимание на то, что слово как термин является неоднозначным. Есть слово как своего рода аналог того объекта действительности, обозначением которого он является, и есть слово как единица языка, включен-
ная в коммуникативный процесс в той или иной форме и извлеченная из него в виде слова-лексемы, т.е. имеющая парадигму форм, реализующих лексическую семантику лексемы в разных условиях коммуникации.
В результате можно выделить две основные репрезентативные функции у слова: 1) собственно знаковую (аналоговую) функцию, которую можно назвать когнитивно-семиотической; и 2) собственно языковую (речемыслительную) -когнитивно-коммуникативную функцию, которая реализуется в виде того или иного когнитивно-дискурсивного образования и является функциональной базой для формирования слова-лексемы.
При семиотическом подходе мы не имеем проблемы взаимодействия лексики и грамматики, поскольку грамматика исключается из плана выражения языкового знака, а используется по существу только звуковая оболочка в качестве плана выражения языкового знака. С этой точки зрения примечательна позиция В.В. Виноградова, который писал: «Слова, взятые вне системы языка в целом, лишь в их отношении к вещам и явлениям действительности, служат различными знаками, названиями этих явлений действительности, отраженных в общественном сознании. Рассматриваемые только под этим углом зрения слова, в сущности, еще лишены соотносительности языковых форм и значений. Они сближаются друг с другом фонетически, но не связаны ни грамматически, ни семантически» [Виноградов 1972: 16]. Поэтому о взаимодействии лексики и грамматики можно говорить только в случае описания слова как языковой единицы.
Лексическое содержание слова как семиотической единицы при таком осмыслении языка имеет аналоговую, логическую форму и связано с отражением представлений и понятий о предметах и явлениях действительности. Поэтому лексические значения, будучи аналогами естественных объектов, находятся как бы за пределами языка, за пределами слова как языковой единицы. Семиотический подход представлен, на наш взгляд, в тематической группе, которая, как отмечают исследователи, имеет экстралингвистическую направленность ее содержания [Котцова 2002]. В отношении к частям речи семиотический подход к слову позволяет осуществить собственно лексическую классификацию частей речи, когда слова в ней оказываются своего рода «слепками», «фотографиями» тех или иных фрагментов действительности, оформленных звуковым способом.
С точки зрения специальных знаний, в данном случае лингвистических, слово - это грам-
матически оформленный знак коммуникативной системы человека, аккумулирующий отражение предметно-понятийной стороны действительности путем ее называния или указания на нее и предназначенный для передачи конкретной информации на правах самостоятельного элемента (члена) высказывания [Шарандин 2007]. В этом определении есть специальная информация, в частности, о грамматике как средстве оформления языкового знака, что и позволяет отличать его от понятия знака вообще, т.е. от семиотических знаний о слове. Знаковое содержание в слове как языковой единице обнаруживает не только звуковую или графическую форму его оформления, но и специфическую, собственно языковую, - грамматическую. По мнению В.В. Виноградова, «в языках такого строя, как русский, нет лексических значений, которые не были бы грамматически оформлены и классифицированы. Понятие бесформенного слова к современному русскому языку неприложимо» [Виноградов 1972: 18]. Поэтому в системе специальных лингвистических знаний оказалось востребованным собственно языковое научное понятие, соотнесенное с понятием слова. В качестве такого термина был использован термин «лексема»: «слово, рассматриваемое в контексте языка, т.е. взятое во всей совокупности своих форм и значений» [Виноградов 1972: 17].
В наших работах, в отличие от позиции В.В. Виноградова, лексема рассматривается как модель номинации, реализующая одно свое лексическое значение в разных условиях коммуникации. Другими словами, лексема - это языковой знак, планом содержания которого является только один какой-то лексико-семантический вариант, а планом выражения - совокупность форм, реализующих его в речи. Но в ней лексема реализует лишь одну форму, лексически, грамматически и стилистически гармонирующую с другими лексемами в структуре высказывания. При этом форма слова-лексемы имеет когнитивно-дискурсивную (морфолого-синтаксическую) основу.
Для ЛГ понятие формы слова приобретает особую значимость в связи с тем, что категоризация действительности осуществляется прежде всего лексическим способом. Формы слова, несомненно, имеют свою концептуальную значимость. Грамматические значения объективируют свои зоны концептуализации, связанные с той или иной системой языковых знаний. Однако концептуальную картину мира определяют слова как языковые знаки. Формы же слова, образуя его па-
радигму, не включаются в собственно лексическую категоризацию, а «обслуживают» ее, оформляя знаковое (лексическое) содержание слова грамматическим способом. Функции слова как языковой единицы и функции формы слова как речевой единицы принципиально различны: слово (лексема) объективирует окружающий нас мир, а форма слова - отношения между различными сторонами этого мира. Это не означает, что формы слов не объективируют действительность. Просто для них она оказывается результатом преломления в сознании человека той первичной объективации, которая осуществлена лексическим способом. Другими словами, формы слова стали обслуживать лексическое значение в плане его грамматического функционирования, обусловившего соответствующее грамматическое варьирование слова при неизменности лексического значения. В результате формы слова, будучи сами семантически значимыми, стали выполнять формальную функцию.
Но здесь, учитывая содержательную сущность грамматической категории и ее членов, возникает вопрос о правомерности их рассмотрения в ЛГ в качестве формального критерия (признака) для выявления и описания абстрактной лексической семантики. Методологической базой в решении этого вопроса оказывается диалектика, которая определяет характер отношений между формой и содержанием в языке как относительный. В языке факт относительности понятий формы и содержания приобретает особую значимость, поскольку содержание может приобретать статус формы. Как отмечал С.Д. Кацнельсон, «то, что на одном уровне выступает как содержание, то на другом, более высоком уровне проявляется как форма нового содержания. Относительность понятия грамматической формы и грамматического содержания сказывается в том, что формальным в языке может быть не только звуковое выражение, но и содержание» [Кацнельсон 1972: 26-27]. В ЛГ данный вывод С.Д. Кацнельсона достаточно наглядно демонстрирует взаимодействие абстрактной лексической семантики, присущей частям речи (ЧР) и ЛГР, с грамматической семантикой категорий в целом и их компонентов (рядов форм).
Определение формы слова позволяет сформировать состав парадигмы лексемы. Вот почему понятие парадигмы - это одно из основополагающих понятий грамматики в целом и ЛГ в частности. Особый исследовательский интерес вызывают причины неполноты (дефектности) пара-
дигмы. Дефектность парадигмы, вызванную структурными и узуальными причинами, иногда называют случайной. А дефектность, обусловленная семантическими причинами, обычно характеризуется как закономерная, ибо она может быть в большей степени учтена и систематизирована. Предметом лексической грамматики является закономерная дефектность парадигмы, а точнее, дефектность парадигмы, обусловленная семантическими причинами. На основе отношения компонентов грамматической категории к лексической семантике слова выявляются лексико-грам-матические разряды той или иной части речи. В частности, нами было выделено с позиций системно-структурного подхода 4 ЛГР существительных, 17 ЛГР глагола [Шарандин 2009].
Лексическая грамматика в когнитивно-коммуникативном аспекте
Данный аспект в большей степени сориентирован на функционирование лексемы в речевой деятельности человека, т.е. коммуникации. Обращение к ней связано с антропоцентрическим подходом к описанию языка. Если раньше язык рассматривался просто как средство коммуникации и выражения мыслей, то теперь сами коммуникация и сознание (мышление) погружаются в структуры языка, становятся концептуальным пространством, в котором развертываются те или иные языковые формы, имеющие когнитивную (ментальную) и дискурсивную (языковую) основу. Когнитивно-коммуникативная парадигма языка - это совокупность (единство, цельность) тех знаний, которые формируются в нашем сознании посредством тех или иных пропозициональных структур как мыслительных единиц, соотнесенных с теми или иными коммуникативными ситуациями.
Наряду с методологическим осмыслением слова как семиотической единицы и слова как языкового знака важнейшим лингвистическим постулатом в ЛГ является положение о форме слова. Определение слова как грамматически оформленного языкового знака коммуникативной системы позволяет утверждать, что в реальной коммуникации слово всегда предстает в той или иной грамматической форме. Оно не может быть реализовано как совокупность форм с соответствующими значениями в целом. Поэтому, говоря о когнитивной значимости слова, мы имеем в виду, прежде всего, когнитивную составляющую в той или иной форме слова.
При этом важно отметить, что включение слова в состав высказывания на правах того или
иного его члена не делает слово коммуникативной единицей. Оно остается номинативной единицей, а не единицей сообщения. Однако его участие в сообщении позволяет отразить динамический характер человеческого сознания, которое в этом случае способно представить объективную действительность в виде взаимосвязанных и взаимодействующих денотатов тех или иных предметов и явлений действительности, отраженных в лексическом содержании слов, что, в конечном счете, позволяет успешно решать те или иные коммуникативные задачи, добиваться определенных коммуникативных целей и выполнять языку присущие ему функции как основные, так и дополнительные.
Слово как языковая единица предполагает связь с абстрагирующей функций сознания, а слово как речевая (коммуникативная) единица реализует конкретизирующую функцию сознания.
Таким образом, с точки зрения языка, слово-лексема - это знак, лексическое содержание которого грамматически оформлено, что позволяет сформировать языковую репрезентативную парадигму этого знака и представить в виде парадигматической единицы в словаре. С точки зрения коммуникации: слово (форма слова) - это синтагматическая единица, функционирующая в линейной речевой цепи высказывания в той или иной грамматической форме, соотносительной с тем или иным значением.
Как и в случае со словом, когда слово представлено либо как семиотическая единица, либо как языковая единица, возникает необходимость иметь в виду, что есть форма слова и форма слова. Есть форма слова, являющаяся результатом морфологического формообразования (словоизменения) слова, и есть форма, которая является результатом синтаксического формообразования слова. В первом случае формы слова связаны с функционированием слова-лексемы в одной и той же синтаксической позиции, отражающей концептуальное варьирование слова в рамках его оформления грамматическими категориями.
В другом случае форма слова репрезентирует концептуальное варьирование слова-лексемы либо в разных синтаксических позициях (ср. причастия, деепричастия), либо в одной и той же синтаксической позиции, но ракурс ее представления в языковом сознании оказывается различным (ср. личные формы глагола, безличное употребление, императивное употребление и т.д.). Именно по отношению к этим двум видам форм слова более всего целесообразен термин «когнитивно-дискурсивные» формы лексемы.
В рамках настоящей статьи мы рассматриваем взаимодействие лексической семантики слова (лексемы) с такими дискурсивными формами, которые являются результатом межчастеречной интеграции [Шарандин 2009а: 261-269].
Дискурсивные формы - это образования, тождественные в плане отражения конкретной лексической семантики слова (ЛСВ) и абстрактной лексической семантики, связанной с отражением типовой (классовой, модельной) денотативной ситуации. Различия между дискурсивными формами определяются когнитивно-коммуникативными целями говорящего, что приводит к созданию различных высказываний, в которых лексема реализует разные в плане концептуальной структуры образования, презентующие одно и то же ее концептуальное содержание. Поскольку дискурсивные образования (формы) сохраняют при этом свою словесную структуру, то все они оформляются грамматически в соответствии с их внутричастеречной природой (например, личные, безличные формы) или межчастеречной природой (например, причастия, деепричастия).
В качестве дискурсивных форм русского глагола рассматриваются следующие образования: личные формы, безличные формы, императивные формы, стативные формы, инфинитивные формы, причастные формы, деепричастные формы, девербативные формы. Прототипическими формами глагола, определяющими реализацию всех присущих ему как части речи грамматических категорий, являются личные формы типа читает (книгу), учит (игре в шахматы) и т.д. На самой периферии коммуникативно-дискурсивных форм глагола оказываются девербативные формы, у которых глагольная грамматика (например, вид, залог) имеет скрытый характер, что позволяет большинству лингвистов рассматривать деверба-тив не как особую глагольную форму (в одном ряду с причастием и деепричастием), а как отглагольное существительное. Мы считаем, что в данном случае имеем дело с результатом грамматической межчастеречной интеграции (глагола и существительного) [Шарандин 2009а: 267-277; 2012: 144-154].
В качестве дискурсивных форм качественно-предикативных слов (качественных прилагательных) выступают следующие образования: личные качественно-предикативные формы, безличные формы (в традиции относимые к категории состояния), полные качественные формы, адвербиальные формы (в традиции рассматриваемые как качественные наречия), субстантивные
формы (традиционно выделяемые в составе существительные как отадъективные слова) [Шаран-дин 2010].
Данные особые формы являются результатом интегративного процесса и представляют собой определенные интегративные единства. Ин-тегративное единство - это, в сущности, единство, создаваемое взаимодействием двух типов концептов: во-первых, связанных со знаниями, полученными в результате отражения действительности, и, во-вторых, связанных со знаниями языковой системы, используемой в качестве средства познания этой действительности, и со знаниями языка как объекта действительности. В качестве языкового механизма, определяющего их появление и функционирование в речи носителя языка, оказывается взаимодействие частей речи в коммуникативном процессе.
Межчастеречная интеграция интересна тем, что взаимодействуют в коммуникативном акте различные стороны двух частей речи: с одной стороны, абстрактная лексическая семантика, представленная в интегративном образовании основой слова, а с другой - грамматическая семантика другой части речи, которая определяет форму существования (объективирования) этой лексической семантики (примером являются причастия и деепричастия).
Естественно, интеграция, представленная взаимодействием частеречных концептов глагола и существительного, не могла бы привести, например, к образованиям типа уход, чтение, если бы взаимодействовали лексические концепты этих частей речи: нельзя представить в действительности, чтобы действие стало предметом, а предмет стал действием. Они полярно противоположны и определяют сущность нашего восприятия действительности - предметно-признакового. Но в данном случае взаимодействие концептов этих частей речи оказалось возможным, поскольку произошла интеграция не двух противоположных лексических концептов, а лексического концепта ДЕЙСТВИЕ и грамматического концепта ПРЕДМЕТНОСТЬ, в результате чего «действие», например, глагола читать оказалось оформленным категориями существительного, что и повлекло за собой объективацию этого ин-тегративного единства в образовании чтение, когда действие по глаголу читать стало осмысливаться не как некий новый материальный предмет, а как «предмет мысли», по отношению к которому возможна дальнейшая предикация (чтение книги длилось в течение часа). Что же касает-
ся грамматических показателей глагола, то они в девербативе чтение нейтрализованы и «перешли» в функции «скрытой грамматики».
То же самое, по существу, мы наблюдаем и в таком интегративном межчастеречном единстве, как причастие. Только, в отличие от девер-батива, признаковый характер глагола и прилагательного как частей речи позволил причастию в большей степени сохранить глагольные грамматические значения в явном виде, наряду с лексическим концептом глагола и грамматическим концептом прилагательного - атрибутом.
Наличие когнитивно-дискурсивных форм слова (лексемы) позволяет видеть в них функционально-коммуникативные формы, а не самостоятельные лексемы, что является основанием для невключения их в статическую классификацию частей речи, но основанием для рассмотрения их в динамической теории частей речи, в которой они имеют статус форм [Шарандин 2013]. На этом основании можно выделить у лексем категорию репрезентации (по терминологии А.И. Смир-ницкого), представленную набором (парадигмой) дискурсивных форм.
Категоризация действительности, представленная синтагматическими грамматическими (синтаксическими) формами, обнаруживает их участие в реализации предикативной и непредикативной функции. С учетом реализации в них грамматических категорий вида, времени и лица/числа состав когнитивно-дискурсивных форм русского глагола выглядит следующим образом: личные формы, безличные формы, императив, инфинитив, статив, причастие, деепричастие, девербатив.
В представленной системе когнитивно-дискурсивных форм русского глагола обращает на себя внимание выделение в качестве особых форм таких образований, как императив, который обычно рассматривается как грамматическая форма категории наклонения; статив, представленный аналитической формой, состоящей из связки быть, которая выражает значения наклонения, времени, лица (рода - в прошедшем времени), числа, и краткой формы на -н / -т, частеречный статус которой определяется по-разному; и девербатив, который в русистике традиционно определяется как отглагольное существительное, называющее абстрактное действие, мотивированное глаголом.
Факт специфичности семантики повелительного наклонения и употребления императива в особых коммуникативных ситуациях давно
отмечен исследователями русской грамматики, прежде всего в силу апеллятивной функции императива, которая реализуется на базе основной языковой функции - коммуникативной, отражая при этом «особый тип речевого поведения» (А.В. Бондарко) в ситуации «здесь и сейчас».
Статив - это «выродившийся» акциональ-ный процесс, по своему значению он ближе к понятиям «состояние», «свойство», «качество», что делает его значение в какой-то степени концептуально самостоятельным. В этом случае статив как бы демонстрирует статическое представление признака предмета (носителя предикативного признака), делая предмет фигурой, а позиция деятеля оказывается устраненной, обеспечивая тем самым фон для реализации стативного значения. Существенным моментом, связанным с концептуализацией ситуации посредством статива и результативного (процессуального) пассива, выраженного причастием на -н-, -т-, является то, что их разграничение определяется не только разным морфологическим оформлением (наличием вида и залога в результативном пассиве и отсутствием их в стативе), но и связью с разными коммуникативными регистрами. По мнению Г.А. Золотовой, «в репродуктивно-описательном контексте используется статив, а в информативно-повествовательном контексте - результатив, или процессуальный пассив [Золотова 1998: 334].
Что же касается девербатива, то он, на наш взгляд, дает возможность почти в полном объеме снять модально-временные характеристики глагольного значения, т.е. представить ситуацию как нечто застывшее, как снимок, запечатленный в сознании. В результате ситуация, лишенная модально-временного плана, оказывается основой для дальнейшего предицирования, основой последующего рассказа о ней как бы уже на правах участника (предмета мысли).
Итак, наличие когнитивно-дискурсивных форм слова (лексемы) в составе категории репрезентации позволяет видеть в них синтагматические функционально-коммуникативные формы, а не самостоятельные лексемы.
Как и в случае с взаимодействием лексических и грамматических значений, можно обнаружить взаимодействие лексической семантики слова с тем или иным набором этих дискурсивных форм. Например, если сравнить коммуникативно-дискурсивный потенциал лексемы закрывать /закрыть с потенциалом лексемы рассветать /рассвести в значении «о рассвете: начаться, появиться», то рассветать не обнаруживает коммуника-
тивных ситуаций, связанных с реализацией таких дискурсивных форм, как личные формы, императивные формы, статив, причастие и деепричастие, а реализует по существу только безличные формы, инфинитивную и девербативную формы (рассвет). Поэтому мы считаем, что дискурсивные формы, наряду с грамматическими формами, структурируют концептуальное (лексическое) значение слова-лексемы и вступают во взаимодействие с ним на основе интеграции лексического значения и значений дискурсивных форм.
Таким образом, теория лексической грамматики отражает не только результаты системно-структурного описания языка, но и находит свое развитие в когнитивно-коммуникативном подходе.
Список литературы
Виноградов В.В. Русский язык. М.: Высшая школа, 1972.
Грамматическая лексикология русского языка. Казань: Казанский ун-т, 1978.
Даниленко В.П. Еще раз о грамматическом статусе лексикологии. URL: http:||old.islu/ru|dani-lenko|artcles|lecsologia.htm
Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: МГУ, 1998.
Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М.: Наука, 1972.
Кобрина Н.А., Болдырев Н.Н., Худяков А.А. Теоретическая грамматика современного английского языка. М.: Высшая школа, 2007.
Колесов В.В. К принципам периодизации истории русского языкознания // Ученые записки Тартуского университета. Тарту, 1983. № 649.
Котцова Е.Е. Лексическая семантика в системно-тематическом аспекте. Архангельск: Поморский ун-т, 2002.
Руделев В.Г. Типы и виды грамматик. Существуют ли грамматики, не являющиеся семантическим шифром? // Семасиология и грамматика. Тамбов: ТГПИ, 1977. С. 11-15.
Шарандин А.Л. Курс лекций по лексической грамматике русского языка. Морфология. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001.
Шарандин А.Л. Слово в аспекте знаковой теории языка // Слово и предложение: исследования по русскому языку и методике преподавания. СПб.: СПбГУ, 2007. С. 9-19.
Шарандин А.Л. Русский глагол: комплексное описание. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009.
Шарандин А.Л. Интегративная концептуализация в морфологии // Когнитивные исследова-
ния языка. Вып. IV. Концептуализация мира в языке. М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009а. С. 232-277.
Шарандин А.Л. Методология лексической грамматики // Взаимодействие лексики и грамматики в русском языке: проблемы, итоги и перспективы. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009б. С. 13-28.
Шарандин А.Л. Когнитивно-дискурсивные формы качественно-предикативных слов // Язык. Текст. Дискурс. Вып. 8. Ставрополь: СГПИ, 2010. С. 427-442.
Шарандин А.Л. Сознание, язык и коммуникация как диалектическое единство // Когнитивные исследования языка. Вып. XII. Теоретические аспекты языковой репрезентации. М.: Ин-т языко-
знания РАН; Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. С. 144-155.
Шарандин А.Л. Категория лица и числа русского глагола в аспекте взаимодействия лексики и грамматики, морфологии и синтаксиса // Когнитивные исследования языка. Вып. XIII. Ментальные основы языка как функциональной системы. М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013. С. 406-418.
Шарандин А.Л. Динамическая теория частей речи русского языка в аспекте межчастереч-ного взаимодействия // Исследования по семантике. Вып. 25. Уфа: РИЦ БашГУ, 2013а. С. 232-244.
Шведова Н.Ю. Об активных потенциях, заключенных в слове // Слово в грамматике и словаре. М.: Наука, 1984.
A.L. Sharandin
LEXICAL GRAMMAR AS AN OBJECT OF COGNITIVE LINGUISTICS
The relations between vocabulary and grammar that are under analysis allow to single out lexical grammar, as a special aspect of grammar.
Within lexical grammar grammatical methods (categories, forms) are considered as the means of the abstract lexical semantics that is part of a conceptual content of a word, and grammar as a conceptual structure.
The author presents the results of describing lexical grammar in the aspect of the systemic-structural approach and the research potential of lexical grammar in the aspect of the cognitive-communicative approach, where there is a further elaboration from the viewpoint of interaction of lexical semantics of a word and its discursive forms. The process of integration between the lexical meaning and the meaning of discursive forms as far as they are compatible and incompatible are in the basis of this interaction.
Key words: cognitive linguistics, cognitive-communicative approach, systemic-structural approach, lexical grammar, lexeme, discursive forms of words.
