CC BY
51
298
ЖУКОВА, МАНДРИКОВА
ЛИТЕРАТУРА
Болотнова Н С. 2006: Филологический анализ текста. Томск.
Гостева Ю. Н., Львова С. И. 2007: Настольная книга учителя русского языка. 5-11 классы / И. П. Цыбулько (ред.). М. Пищальникова В. А. 1984: Проблема лингвоэстетического анализа текста. Барнаул.
FORMATION OF LINGUAL-POETIC DICTIONARY OF SCHOOL STUDENT AT THE RUSSIAN LANGUAGE LESSONS
O. V. Dorfman
The author of article characterizes advantages interpretative activity of school students, examines creation options for lingual-poetic dictionary on the Russian lessons.
Key words: speech production, associative field, linguistic personality dictionary
© 2014
А. Г. Жукова, Г. М. Мандрикова ЛЕКСЕМА ЗЛО В СЛОВАРЕ И В ЯЗЫКЕ: ДИНАМИКА СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ
На материале толковых словарей XIX-XX вв. и Национального корпуса русского языка исследуются изменения в семантической структуре лексемы ЗЛО как репрезентанта одной из базовых ценностей/антиценностей в национальной картине мира.
Ключевые слова: семантическая структура слова, семантический сдвиг, семантическая деривация, лексикографическая интерпретация
В своё время Д. Н. Шмелёв заметил, что «лексика справедливо считается той областью языка, в которой наиболее наглядно и непосредственно отражаются разнообразные изменения, происходящие в общественной жизни. «Проницаемость» лексики для внеязыковых, социальных воздействий обусловлена самим характером составляющих её единиц, их основной функцией — служить обозначениями предметов и явлений действительности»1. Обращение к семантике ключевых слов, относящихся к категории морали и отражающих базовые для того или иного общества ценности/антиценности (а именно к таким относят лексему зло), имеет особое значение: попытка диахронно-синхронного их рассмотрения позволяет судить о незыблемости/изменчивости важных ценностных ориентиров, отражённых в национальной языковой картине мира. Мы ставим своей целью проследить пути развития семантической структуры лексемы ЗЛО в русском языке (по данным лексикографических источников и Национального корпуса русского языка (НКРЯ)). Материалом исследования послужили словарные статьи из толковых словарей русского языка (9) и контексты из НКРЯ (более 250 единиц анализа).
Уже в древнерусском языке ЗЛО трактовалось и как абстрактное понятие, и как вполне конкретное: 'несчастье, беда', т.е. обстоятельства, вызванные внешними, не зависящими от человека силами, и 'неправедное человеческое деяние, грех'. Так, в «Материалах...» И. И. Срезневского в качестве первого значения приводится malum (лат. 'беда, бедствие; зло, злодеяние; несчастье; преступление' — т.е. ЗЛО представлено нерасчленённо, как абстрактное понятие), далее же следуют уже вполне конкретные значения 'беда' и 'грех': ЗЪЛО=ЗЛО — malum: — Достоить ли въ сжботы добро творити, ли зъло сътво-рити. Мр. III. 4. Остр. ев. Аще обр#щеть въ вустьк Дн^прьскомь Русь Корсун#ны рыбы лов#ща, да не твор#ть имъ зло никако же. Дог. Игор. 945 г. З'ло зла зьл^е жена зъла. Изб. 1073 г. Н^тоуть твоего зла. Вопр. Кир.
— б^да: — ютоле въста зло: по вс# дни загарашес# невидимо и s м^стъ, и боле. Новг. I л. 6702г. Знамеше н^сть на добро, но на зло присно является. Псков. I л. 6792 г.
— гр^хъ: — Зълъ моихъ не пр^зьри. Мин. 1097 г. 742.
Как видим, обсуждаемая лексема совмещала в своей семантике религиозно-нравственную и «светскую» составляющие. Указанное соотношение смыслов находим также в САР: ЗЛО, (Зло), зла. с. ср. сл. 1) Вредъ, лихо. Не твори зла, и не достигнетъ тя зло. С1р. VII. 2. Блюдите, да никто же зла за зло кому воздастъ. Къ Солун. V. 15. Гонители да постыдятся, Что ищутъ зла души моей. М. Л.; 2) Напасть, б^дств!е. Услышавше же тр!е друзи его вся злая нашедшая нань. 1ов. II. II. Ленивою ногой къ намъ щаспе приходить; На крыльяхъ зло летитъ, и горести наводить. М. Хер. Рос. 3) Порицаше; д^ло неправедное, худое. Удержи языкъ твой отъ зла, и уст^ твои еже не глаголати льсти. Псал. XXXIII. 14. Не поб^жденъ бывай отъ зла, но побеждай благимъ злое. Къ Римл. XII. 213.
Ещё более очевидной является религиозно-нравственная отнесённость ЗЛА в словаре В. И. Даля: ЗЛО ср. худое, лихое, худо, лихо; противопол. добро. Духовное начало двояко: умственное и нравственное; первое относится къ истинh, а противоположно ко лжи; второе къ добру (благу) и къ худу, ко злу. Всякое зло противно божескому порядку. Въ отвлечённомъ вид^, зло олицетворяется духомъ тьмы. аделать что на зло другому, въ досаду, въ противность, въ обиду. Зло зломъ глубится. Не плати зломъ за зло. Мн. ч. употрб. въ род. пад. Избавь насъ отъ золъ и напастей4.
Жукова Арина Геннадьевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина. E-mail: [email protected]
Мандрикова Галина Михайловна — доктор филологических наук, заведующая кафедрой филологии Новосибирского государственного технического университета. E-mail: [email protected]
1 Шмелёв 2002, 179.
2 Срезневский 1, 1893, 1000.
3 САР 3, 2002, 82-83.
4 Даль 1, 1989, 683.
Лексема зло в словаре и в языке: динамика семантической структуры
299
Выделяя в абстрактной трактовке ЗЛА умственную (ложь, противоположно истина) и нравственную (худо, противоположно добро) составляющие, В. И. Даль отмечает противопоставленность ЗЛА в любой из этих ипостасей божескому началу, его отнесённость к духу тьмы.
Конкретизация ЗЛА в рассмотренных лексикографических интерпретациях в целом совпадает, однако следует отметить фиксируемое САР «речевое» подзначение 'порицание', которое может трактоваться как хула, клевета (ср. Удержи языкъ твой отъ зла...). В словарях XX в. это конкретизирующее значение не фиксируется ни на уровне толкований, ни на уровне иллюстраций.
Таким образом, семантическая структура лексемы ЗЛО выглядит следующим образом: абстрактное понимание зла, тесным образом связанное с религиозным (malum, всё противное Богу и установленному им миропорядку, 'силы тьмы') — нравственное ('грех') — обыденное ('беда, несчастье, напасть'). Данная лексема является многозначной, включает в себя три лексико-семантических варианта (ЛСВ), которые связаны между собой отношениями пересечения, т.е. радиальной деривацией. Именно так в течение длительного времени «распределялось» понимание лексемы ЗЛО в языковом сознании носителя русского языка, что находило своё отражение в лексикографических источниках.
Данные словарей XX в. свидетельствуют об определённом переосмыслении значения рассматриваемой лексемы: происходит утрата сем, связанных с религиозной направленностью, иными словами, происходит постепенная десакрализация зла. Это связано с «обмирщением» сознания человека, которое и отражается в словарях XX в., прежде всего словарях советского периода. Посмотрим, как реализует себя лексема ЗЛО в «Толковом словаре» под ред. Д. Н. Ушакова, который, с одной стороны, по праву называют памятником советской эпохи, с другой — считают первой развёрнутой, «системной» фиксацией словарного состава русского языка определённого периода его развития/состояния: Зло1, а, -мн. -Только р. зол, ср. 1. только ед. Дурное, греховное, вредное; противоп. добро. Причинить з. Сделать з. Большое з. Платить злом за добро. Полковые командиры смотрели на меня, как на необходимое з. Пшкн. 2. Беда, напасть, несчастье (книжн. устар.). Это з. ещё не так большой руки. Крлв. Из двух зол выбирать меньшее. 3. только ед. Злость, злое чувство, досада, преимущ. в выражениях: со зла; зло берёт, взяло или разбирает кого (разг). Я дал слово, в ту ночь, к вам не ходить никогда и пришёл к вам вчера поутру только со зла, со зла. Дствский. Зло меня берёт, когда вспомню свою оплошность5.
В данной словарной статье мы обнаруживаем, что, во-первых, перестаёт акцентироваться конкретизация зла как греха, неправедного человеческого деяния — она включается в состав первичного, абстрактного значения. Само же абстрактное значение, по понятным причинам, оформляется как понятие морально-нравственное, но без религиозной отнесённости (за исключением самого определения греховное, которое авторы более поздних толковых словарей либо вообще не используют, либо переносят из толкования в иллюстративную часть, последнее можно наблюдать, например, в БАС). Абстрактное значение формулируется предельно расширенно ('всё плохое, дурное, вредное'), что, отметим, вполне соответствует современному состоянию российского общества, в котором многие ценностные ориентиры либо вовсе перестали быть общественно значимыми, либо оказались настолько размыты, что каждый человек вправе сам решать, что есть зло, а что добро. Такое толкование оказывается весьма удобным для лексикографов и потому востребованным и переходит из одного словаря в другой.
Во-вторых, впервые фиксируется в качестве самостоятельного такое конкретизирующее значение, как 'злость, злое чувство, досада', реализующееся в ряде устойчивых выражений и сопровождаемое стилистической пометой разг. Обратим также внимание на то, что значение 'беда, напасть, несчастье' сопровождается стилистической и хронологической пометами книжн. и устар. Другими словами, лексема сохраняет 3 ЛСВ, однако их состав и наполнение меняются, т.е. происходит перераспределение семантических компонентов и стилистических характеристик.
Указанная трёхчленная структура (1) плохое, дурное, вредное; 2) беда, несчастье; 3) злое чувство, досада) сохраняется в более поздних словарях (Ожегов6, БАС7, МАС8, БТС9) практически в неизменном виде. Ни в одном из современных словарей второе значение не сопровождается пометой книжн. и тем более устар., третье значение во всех словарях отмечается как разговорное/разговорно-сниженное/просторечное. Однако считаем необходимым отметить одну деталь — появление в ряду «беда, несчастье» слова неприятность (Ожегов, МАС, БТС), казалось бы, заменившего устаревшую напасть. Думается, что это не замена, а подмена, поскольку неприятность не входит в один синонимический ряд со словами беда, несчастье, более того, данная лексема, скорее, находится с ними в гиперо-гипонимических отношениях, демонстрируя тем самым наличие семантической деривации, несправедливо «не замечаемой» лексикографами. Возможно, появление неприятности ничего не значит, автор просто «достроил» понятный массовому читателю иллюстративный ряд. С другой стороны, возможно, мы имеем дело с использованием режима обобщённого семантического стеснения10, т.е. единого инвариантного толкования нескольких ЛСВ.
Говоря о семантической структуре лексемы ЗЛО в русском языке, мы не можем ограничиваться только анализом словарей: данные лексикографических источников необходимо поверить практикой употребления. Обратившись к НКРЯ, мы сделали выборку из 250 контекстов, содержащих исследуемую лексему, за 2003-2009 гг. При этом мы основывались на лексикографической модели словарной статьи БАС, которая привлекла нас тем, что её авторы, помимо толкований трёх указанных выше ЛСВ, предлагают подробный перечень типичных для каждого ЛСВ сочетаний, главным образом фразеологизирован-ных, закреплённых в языке и языковом сознании его носителей.
Контекстуальный анализ, а также опора на приведённые в словарной статье БАС коллокации и идиомы позволяют оценить степень употребительности отдельных ЛСВ и подзначений. В нашей выборке распределение ЛСВ лексемы ЗЛО по степени употребительности таково: 1) всё плохое, дурное, вредное (противоп. добро) — 32%; 2) несчастье, беда, напасть — 41%; 3) злое чувство, гнев, недовольство — 27%. Как видно, наиболее частотным в современных текстах, является ЛСВ 2, который мы считаем возможным определить как прагматический. Носители языка склонны называть злом любую неприят-
5 Ушаков 1, 1935, 1101.
6 Ожегов 2003, 228.
7 БАС 4, 1955, 1238-1239.
8 МАС 1, 1985, 611-612.
9 БТС 2000, 364.
10 Морковкин 2009.
300
КРОТОВА
ность, беду, болезни, происшествия и т.п. На втором месте находится обобщённое значение, которое в словарях даётся как основное, первичное, номинативное. Зло как чувство, эмоция занимает третью позицию. Обратим внимание, что все три значения являются востребованными в современном употреблении, ни одно из них нельзя считать устаревшим.
Употребительность всех ЛСВ указанной лексемы во многом объясняется её вхождением в устойчивые сочетания (кол-локации и идиомы), поэтому считаем необходимым остановиться на некоторых результатах анализа нашего материала, связанных с использованием таких единиц.
ЛСВ 1. Частое употребление выражения тёмные силы зла (38%) связано с его использованием в иронических контекстах. Выражение неизбежное, необходимое и т.п. зло (35%), как кажется, позволяет носителю языка «снимать с себя ответственность» за происходящее, принимать что-л. негативное как должное. Не делать/не желать/не хотеть зла (23%) имеет некоторый оттенок книжности. Употреблять во зло (4%) и тем более вкушать от древа зла — можно отнести к выражениям, архаичным для современного языка.
ЛСВ 3. Подавляющее преобладание выражения сделать/делать со зла (71%), вероятно, объясняется его разговорной окраской и прозрачной семантикой, как бы оправдывающей любые негативные поступки. Зло берёт и зла не хватает (10%) не уступают предыдущему в разговорности, однако гораздо менее частотны, возможно, потому, что не слишком хорошо характеризуют говорящего, признающего свою несдержанность и излишнюю эмоциональность. Зла не помнить (7%) — выражение, как раз характеризующее человека с лучшей стороны, почти с христианской добродетелью, оказывается на практике малоупотребительным.
Таким образом, можно констатировать, что в семантической структуре лексемы ЗЛО происходит перераспределение значений по степени их актуальности у носителей языка. Поскольку традиционно толковые словари отражают исторически сложившуюся семантическую деривацию, то лексикографическое описание лексемы ЗЛО в целом отражает её бытование в современном словоупотреблении. Несовпадение между словарём и словоупотреблением заключается в разной степени актуальности, отличаемых в словарях значений, что проявляется в некорректной нумерации ЛСВ.
ЛИТЕРАТУРА
БАС 1955: Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. Т. 4 / А. М. Бабкин (ред.). М.; Л.
БТС 2000: Большой толковый словарь русского языка / С. А. Кузнецов (ред.). СПб.
Даль В. И. 1989: Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 1. М.
МАС 1985: Словарь русского языка: в 4 т. / А. П. Евгеньева (ред.). Т. 1. М.
Морковкин В. В. 2009: О лексической полисемии // Русский язык за рубежом. 4, 57-67.
Ожегов С. И. 2003: Словарь русского языка: ок. 53 000 слов. М.
САР 2002: Словарь Академии Российской 1789-1794: в 6 т. Т. 3 / Л. В. Тычинина (ред.) [и др.]. М.
Срезневский И. И. 1893: Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 т. Т. 1. СПб.
УшаковД.Н. (ред.) 1935: Толковый словарь русского языка: в 4 т. Т. 1. М.
Шмелёв Д.Н. 2002: Избранные труды по русскому языку. Языки славянской культуры. М.
LEXEME EVIL IN THE DICTIONARY AND IN THE LANGUAGE: DYNAMICS OF THE SEMANTIC STRUCTURE
A. G. Zhukova, G. M. Mandrikova
The article examines changes in the semantic structure of the lexeme 'evil as the representative of one of the basic values / antivalues in the national picture of the world on the material of dictionaries of XIX-XX centuries and modern texts.
Key words: semantic structure of the word, semantic shift, semantic derivation, lexicographical interpretation
© 2014
А. Г. Кротова
СЛОВАРЬ ЛЕКСИЧЕСКИХ ТРУДНОСТЕЙ РУССКОГО ЯЗЫКА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ТЕХНОЛОГИИ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ
В статье затронута проблема лексикографического описания лексических трудностей, обусловленная отсутствием полноценной лексикографической теории, касающейся создания ортологических лексических словарей антропоцентрической направленности, а также недостаточной разработкой ортологического аспекта рассматриваемого объекта лексикографирования.
Ключевые слова: антропоцентрическая лексикография, ортологический словарь, словарь трудностей русского языка, лексическая норма, лексическая трудность
Язык и культура — два феномена, неразрывно связанные друг с другом: факты языка и феномены культуры зачастую не поддаются строгому разграничению, изменения в культурной сфере воплощаются в языке, а языковые трансформации активно участвуют в культурных процессах и влияют на них.
Кротова Анастасия Григорьевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии Новосибирского государственного технического университета. E-mail: [email protected]
