CC BY
50
Д.А. Князев
ЛЕГИТИМНОСТЬ ПУБЛИЧНОЙ ВЛАСТИ: ФОРМЫ ПОНИМАНИЯ И КОНКРЕТНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ
В статье рассматриваются современные проблемы в трактовке легитимности государственной власти, определяются форма познания данного феномена, а также его конкретно-историческое содержание.
Ключевые слова: легитимность, власть, государствопонимание, модель, содержание, способы, тип, форма, правопонимание.
Проблематика легитимности власти не нова для юридической науки, и можно с уверенностью сказать, что последняя является традиционной в государствоведении. О легитимности написано достаточно много, она исследовалась в различных конкретноисторических контекстах, применительно к отдельным публичным институтам и персонам, государству в целом. Кроме того, интерпретация данного феномена зависит не только от контекста и объекта социального признания, но и от способа восприятия государственно-правовой действительности, мировоззренческого подхода, типа
правопонимания и государствопонимания, стиля национального мышления. При этом содержание данного понятия каждый раз конкретизируется, модифицируется исходя из контекста, целей и задач проводимого исследования.
Тем не менее сущностные характеристики данного феномена остаются практически неизменными и эволюционируют достаточно медленно. Общая форма понимания легитимности власти в отличие от конкретно-исторического содержания данного понятия, которому свойственна концептуальная эволюция, остается практически неизменной. Форма понимания концепта «легитимность», с нашей точки зрения, традиционно связана с поиском атрибутивных свойств, социально-политических качеств публичной власти*. Например, на это обстоятельство уже указывал ряд исследователей, полагая, что легитимность представляет собой свойство власти, отражающее состояние правильности, оправданнос-ти, целесообразности, законности и другие стороны соответствия конкретно-исторической системы публичной власти установкам, ценностям, ожиданиям личности, социальных и иных коллективов, общества в целом [1, с. 66]. В том же аспекте анализирует легитимность и А.-Н.З. Дибиров, указывая на то, что данный концепт выражает прежде всего одну из основных характеристик властных отношений, развивающихся в обществе [2, с. 12].
Понимание легитимности как качества, состояния публичной власти, которое, несомненно, эволюционирует и концептуально конкретизируется исходя из пространственно-временных и социально-духовных характеристик, выступает одной из доминирующих стратегий исследования этого явления. Так, вышеуказанную форму понимания легитимности следует рассматривать как неотъемлемую качественную характеристику государственно-правовой организации общества, которая в свою очередь содержательно раскрывается посредством ряда взаимосвязанных феноменов (легальность, легитимация, легитимный и проч.) [3].
В качестве конкретно-исторического содержания современного концепта «легитимность» можно выделить ряд взаимосвязанных направлений его анализа. Во-первых, под легитимностью власти понимается как процесс, так и явление. В первом случае рассматриваются способы социального признания, оправдания функционирования публичных институтов власти, их представителей, а во втором - легитимность предстает в качестве специфического политико-правового и социально-политического явления, придающего стабильность и обеспечивающего воспроизводство институциональновластной структуры общества. Во-вторых, исследование данного концепта связано с
определенной сферой («зоной легитимности»), охватывающей людей, публично-властные институты, организации [4, с. 216]. В-третьих, под легитимностью власти понимается структурно-функциональная характеристика властно-правовых отношений,
функциональный механизм реализации государственной власти [5, с. 230]. В-четвертых, легитимность анализируется как социально-психологическое состояние общества, воспроизводящее особый тип властных отношений, специфическую форму властноправового мышления в социальном взаимодействии [6; 7]. В-пятых, данный феномен содержательно раскрывается в качестве консервативного нормативно-ценностного фактора, привязывающего властные действия, реформаторские усилия, представления, интересы и потребности, действующие в публично-правовом взаимодействии, к определенным исконным, исторически (традиционно) сложившимся практикам, социальным моделям отношений и национальным типам мыследеятельности [8; 9].
Выше отмеченные направления содержательной конкретизации концепта «легитимность» представляют и анализируют различные аспекты данного явления и в своей системной целостности выражают его современное содержание. При этом, подчеркнем, легитимность как качественное состояние публичной власти выступает формообразующим для всех выше выделенных направлений содержательной трактовки легитимности публичной власти, воспроизводя в тех или иных концептуальных вариациях именно качество, состояние публичной власти и ее функционирование в обществе. Естественно, что форма и содержание легитимности представляют собой две неразрывно связанные между собой категории, две стороны одного и того же явления. Форма понимания легитимности выступает в качестве «энергетического» источника, магистрального направления содержательного познания данного концепта и его пространственно-временной и социокультурной конкретизации. Справедливо в этом плане отмечает известный методолог права Д.А. Керимов, что «форма не только соотносится с тем, что она оформляет, но и является неизбежно необходимым атрибутом субстанции как ее целостность и тотальность, как ее тождественность самой субстанции, как ее определенность, ее энергия, как условие возможности и направленности развития. И именно благодаря этому форма превращает субстанцию в содержание, а содержание в содержательность» [10, с. 171].
В то же время обращение к историко-культурным условиям концептуализации понятия «легитимность» и его эволюции в рамках той или иной государственно-правовой действительности позволяет выявить: во-первых, специфические типы, модели
легитимизации и легализации власти, свойственные тому или иному социокультурному универсуму пространства; во-вторых, режим властно-правового взаимодействия в системе «личность-общество-государство», а также способы и приемы поддержания конкретного институционально-властного порядка, его преемственное развитие; в-третьих, сопоставить традиционные социокультурные формы легитимирования публичной власти с правотворческими и управленческими инновациями, а сложившийся государственноправовой опыт - с современными политико-правовыми проектами преобразования.
В данном аспекте не согласимся с часто представляемым положением согласно которому легитимность как теоретический конструкт изначально направлена на обоснование жесткой социально-правовой связи общественного мнения с властным действием. При этом «только народ является исключительным субъектом легитимации власти», а «властвующий субъект должен реально осознавать свое право на власть» [5, с. 230]. Приведенные рассуждения подменяют реальные основания, форму и содержание легитимности «идеологическими клише», аксиоматическими представлениями того или иного типа правопонимания и государствопонимания, т.е. относятся в большей степени к должному, чем к сущему. Процесс легитимной эволюции публичной власти более многообразен и сложен, он основывается не только на индивидуальных (субъективных) позициях и действиях, но и зависит от интерсубъективных факторов общественной жизни (сложившийся стиль государственно-правового мышления, модели и формы властного
взаимодействия, эмоционально-психологические готовности и сюжеты в восприятии институтов власти, во многом преемственно воспроизводящиеся из поколения в поколение). Немалое влияние на процесс легитимации оказывают и бессознательные структуры, архетипические национальные коды, первообразы и символы, формирующие когнитивные готовности и предправовые кодексы поведения, и проч. Не следует забывать, что, несмотря на законодательные инновации и политические трансформации в обществе, в той или иной группе, сохраняются национальные, этнические константы, которые не содержат в себе четко систематизированных представлений о направленности и содержании деятельности, но обусловливают их, а также способ политико-правовой рефлексии.
Справедливо в этом плане отмечает С.В. Лурье, что направленность действий и развития политико-правового мышления задается в большей степени существующей системой ценностных ориентаций (правовых, политических, духовно-нравственных и т.п.). В свою очередь национальные, этнические константы и ценностная конфигурация соотносятся как способ и цель действия. Это, прежде всего, имеющаяся социальнопсихологическая взаимосвязь между народом (населением) и формально-юридическая -закрепляющая механизм формирования государственной власти и режим функционирования властных отношений [11, с. 33].
Кроме того, в отдельных ситуациях функционирование властных институтов и официальных лиц может, по сути, не только вписываться в существующие принципы и формы институционально-властной организации, но и противоречить национальным ожиданиям, общественному мировоззрению и проч. Даже официальная терминология, используемая в формировании правовой материи, в политической риторике может подвергаться общественной «репрессии», существенно снижая уровень легитимности всей властно-правовой организации. Эта социальная напряженность распространяется на всю, без исключения, информацию, противоречащую национальным константам мышления, тем внелогическим понятиям, которые служат каркасом и подоплекой национальной, этнической традиций в любой ее модификации, и противоречит не конкретным формам выражения этих внелогических понятий, а их глубинному содержанию.
Литература
1. Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти // Государство и право. 1995. № 8.
2. Дибиров А.-Н.З. Теория политической легитимности. М., 2007.
3. Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю., Дуденко-ва А. А. Легитимность как качественная
характеристика политико-правовой организации государства и общества: понятие,
источники, уровни // Юристъ-Правоведъ. 2008. № 2.
4. Мамут Л.С. Легитимация государства // Право и общество в эпоху перемен: Материалы философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2008.
5. Государство, общество, личность: проблемы совместимости / Под общ. ред. Р. А. Ромашова, Н.С. Нижник. М., 2005.
6. Гурвич Г.Д. Философия и социология права // Избр. соч. СПб., 2004.
7. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003.
8. Мордовцев А.Ю., Попов В.В. Российский правовой менталитет. Ростов н/Д, 2007.
9. Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. Ростов н/Д, 2003.
10. Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2003.
11. Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания: Опыт разработки теоретических основ этно-психологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала. СПб., 1994.
