CC BY
227
А.А. Орлов
Ланкастерские школы в России в начале XIX в.’
Статья посвящена истории ланкастерской школы в России в начале XIX в. Автор характеризует новую методику обучения, специфику утверждения ланкастерских школ на российской почве и выявляет побудительные мотивы отказа государственной власти от данной реформы.
Ключевые слова: ланкастерская система обучения, ланкастерские школы,
Э. Белл, Дж. Ланкастер, народное образование в России в начале XIX в., император Александр I.
1 Окончание. Начало см.: Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Сер. «Педагогика и психология». 2013. № 1.
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
Ланкастерские школы создавались в России различными общественными и благотворительными организациями при лидерстве руководимого кн. А.Н. Голицыным и патронируемого самим императором Российского Библейского общества (РБО).
В январе 1819 г. в столице было основано «Санкт-Петербургское вольное общество учреждения училищ по методе взаимного обучения». Его председателем стал гр. Ф.П. Толстой (1783-1873) - талантливый художник, гравер и скульптор. Помощниками председателя были избраны не менее известные люди: участник войны, писатель, публицист, редактор «Военного журнала» полковник Ф.Н. Глинка (1786-1880) и филолог, переводчик, журналист, издатель журнала «Сын Отечества» Н.И. Греч (1787-1867). Все трое являлись деятельными участниками масонской ложи «Избранного Михаила», а Толстой и Глинка еще и членами руководства (Коренного совета) декабристского «Союза благоденствия». Греч тогда был видным столичным либералом.
«Общество учреждения училищ...» в 1819 г. открыло в Петербурге большую ланкастерскую школу, имевшую успех и много учеников (до 274 чел. в 1823 г.). По свидетельству Толстого, методом преподавания в этом училище очень интересовался близкий к императору всесильный временщик гр. А.А. Аракчеев (1769-1834), избранный в почетные члены общества. В своих мемуарах Толстой рассказал о любезном и внимательном отношении Аракчеева к нему и к другим членам общества, а также упомянул о неоднократных посещениях им ланкастерской школы. Впоследствии обществом были открыты еще несколько училищ для бедных в столице и довольно много в провинции [18, с. 48-51]. Главное училище в Петербурге работало до марта 1827 г. и прекратило свою деятельность не потому, что утратило популярность, а по политическим причинам, о которых будет сказано ниже.
Открытием ланкастерских училищ, помимо государственных и общественных организаций, занимались и частные лица. Здесь тоже можно увидеть прямое влияние Александра I. Реализуя свой план реформ, он действовал не только с помощью государственных органов, т.е. методом принуждения. Внутри страны существовал негативный опыт быстрого и во многом принудительного государственного реформирования, осуществленного его отцом Павлом I. Французский император Наполеон I оставил по себе горькую память широким применением насилия во всех сферах жизни государства и на международной арене. Александр I хорошо усвоил эти уроки и предпочитал действовать по-другому. Он напрямую или косвенным образом (высказывая в частной беседе личное желание) побуждал своих сановников осуществить реформу за счет личных
средств или за счет выделяемых им средств государственного бюджета1. Не исключено, что таким способом в некоторых случаях император боролся и с извечными пороками российской бюрократии - казнокрадством и взяточничеством. Сановник ворует, но уличить его из-за круговой поруки и страха подчиненных трудно. Однако император надеялся, что тот не сможет не выполнить ясно выраженного желания монарха, от воли и расположения которого зависит его статус. Г осударству в глазах Запада и русского общественного мнения удастся сохранить лицо, а похищенные средства начнут работать на интересы большинства подданных. По словам современного британского историка Д. Ливена, «понимание [деятельности] российского правительства и армии невозможно без знания ценностных представлений российской элиты этого времени и принципов работы системы “покровитель-проситель”, которую они создали» [13, с. 34].
Бесплатную школу для детей бедных иностранцев учредили в 1821 г. в Петербурге по плану (утвержденному Александром I по докладу Голицына) англичанина Уолтера (Вальтера) Веннинга (W. Wenning, 1781-1821) - знаменитого филантропа, борца за реформу пенитенциарной системы и одного из директоров Петербургского комитета РБО. В школе Веннинга главным смотрителем был член Британского миссионерского общества преподобный Ричард Нилл (Нилль; R. Knill). Он и его помощник (учитель Грей; H. Gray) получали, по Высочайшему повелению, казенное жалованье (2 тыс. и 1 тыс. руб. в год соответственно), а школе выделялись значительные денежные пособия. В том же 1821 г. англичанка Сарра Килхэм (в замужестве Биллер) (Кильгам, Килеам;
S. Kilham Biller) открыла в столице ланкастерскую школу для девочек из бедных семей [16, с. 121, 410; 20, р. 351, 353].
Школы открывались в большом числе и в провинциальных городах: в Перми, Вологде, Болхове, Туле, Тифлисе, в украинских имениях англомана гр. В.П. Кочубея (1768-1834), в Кронштадте, в Московской губернии, в Вильно (2 школы) и Виленской губернии, в Подольской губернии, в имении гр. Н.П. Румянцева возле Г омеля (об этом подробнее см. далее), в финском г. Або (Турку) и т.д. К 1827 г. число таких школ достигло 24-х, а вместе со школами Петербургского учебного округа - 28-и. Если учесть еще военные ланкастерские училища (кроме уже названных, они были в Архангельске, Воронеже, Дмитревске, в Херсонской губернии и в др. городах), общее число составит 213 школ [18, с. 59]. Естественно,
1 Создание как раз в это время системы военных поселений позволяет заметить: император в значительной степени переложил материальную и политическую ответственность за нее на плечи Аракчеева.
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
что при этом возникли вопросы централизованного руководства ими, снабжения учеников необходимыми пособиями и подготовки учителей. Главное правление училищ (состояло из попечителей университетов и учебных округов, а также особо назначенных императором членов под председательством министра просвещения) в 1819 г. распорядилось напечатать таблицы для чтения текстов из Св. Писания, составленные по методу Ланкастера членом правления и одним из самых деятельных участников РБО архиепископом Тверским и Кашинским Филаретом (В.М. Дроздовым, 1782/83-1867), впоследствии митрополитом Московским1. При Петербургском университете создали Учительский институт, который должен был стать, по выражению Н. Томашевской, «...рассадником у нас Ланкастеровой методы обучения» [18, с. 52].
В составе главного правления училищ голицын учредил особый комитет (начал действовать с июня 1820 г.) для подготовки учебных пособий по методу Ланкастера и для управления школами взаимного обучения. В него вошли С.С. Уваров (в январе 1821 г. он покинул комитет, его замещал академик Н.И. Фус), бывший помощник опального государственного секретаря М.М. Сперанского (1772-1839) М.Л. Магницкий (1778-1855) и Д.П. Рунич (1780-1860) - активные сотрудники РБо, «прославившиеся» впоследствии обскурантизмом и казнокрадством, а также филолог и ботаник И.И. Мартынов (1771-1833) - сокурсник Сперанского по Владимирской духовной семинарии. Рассмотрев ланкастерский метод в целом, комитет под влиянием Уварова принял его с некоторыми изменениями. В 1822 г. по постановлению комитета решено было ввести новый метод преподавания в приходских училищах, но только при обучении чтению, письму и началам арифметики. При преподавании Закона Божия допускалось применение таблиц, составленных архиепископом Филаретом, однако дальнейшее обучение этому предмету должно было идти прежним путем. Решения комитета вскоре привели к конфликтам с другими организациями, призванными распространять ланкастерское обучение. В 1821 г. комитет потребовал закрыть «Общество учреждения училищ.», обвинив его в нарушении распоряжения императора об употреблении в школах только тех таблиц, которые были изданы Департаментом народного просвещения. По отношению к Учительскому институту комитет тоже занял враждебную позицию, заявив о неправильной постановке в
1 А.Н. Пыпин предполагал, что таблицы Филарета могли быть копией или переводом той книжки квакеров, которую они написали для русских ланкастерских школ в Петербурге в 1818 г. По мнению историка, это могло быть сделано Филаретом по желанию Александра I и при посредстве Голицына, «.конечно, знавшего эти подробности беседы квакеров с Александром» [16, с. 411].
нем преподавания ланкастерского метода и о преобладании в институте последователей учения Песталоцци, к этому времени признанного в России вредным.
В итоге возникшие разногласия в начале 1820-х гг. стали тормозить распространение метода взаимного обучения. Предложение об основании ланкастерских классов при гимназиях не было осуществлено, и лишь при Петербургском университете открылся такой класс для обучающихся за государственный счет (казеннокоштных) студентов [18, с. 52]. В дворянской среде и в церковных кругах стало проявляться недовольство модернизаторской политикой правительства Александра I. Приверженцам «старины» казались опасными либеральные эксперименты императора, особенно на фоне новых тревожных событий в Западной и Юго-Восточной Европе1. Кроме того, широкое распространение ланкастерских школ в провинциях при поддержке государства в некоторой степени ослабляло власть крепостников над крестьянами и церкви над своими прихожанами [14, с. 67].
Эти настроения отражают строки из комедии А.С. Грибоедова (17951829) «Горе от ума» (задумана в 1816 г., закончена в 1824 г.), в которой ретроград Павел Афанасьевич Фамусов в раздражении восклицает: Ученье - вот чума, ученость - вот причина,
Что ныне, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
Его поддерживает свояченица старуха (в списке действующих лиц комедии подчеркнуто, что она именно «старуха») Хлёстова:
И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,
Да от ланкартачных взаимных обучений.
Далее в разговор вступают княгиня Тугоуховская и грубый солдафон полковник Сергей Сергеевич Скалозуб:
Княгиня
Нет, в Петербурге институт Пе-да-го-гический, так, кажется, зовут:
Там упражняются в расколах и безверье Профессоры!! - у них учился наш родня,
И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи.
От женщин бегает, и даже от меня!
1 В 1820-1821 гг. вспыхнули революции в Испании, Португалии, Италии (Неаполе и Пьемонте), началось национально-освободительное восстание греков против Османской империи.
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник,
Князь Фёдор, мой племянник.
Скалозуб
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчёт лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.
Фамусов резюмирует:
Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы, да сжечь [8, с. 104-105].
Но это были только первые признаки кризиса новой системы начального образования в России. До попытки бунта солдат лейб-гвардии Семёновского полка в октябре 1820 г. (т.н. «Семёновской истории») Александр I не собирался отказываться от нее и в целом благосклонно смотрел на распространение ланкастерского метода, особенно в провинциях империи.
Одна из знаменитых провинциальных ланкастерских школ (ее долгое время ошибочно называли первой в России [11; 18, с. 46-47]) была создана по инициативе бывшего министра иностранных дел (1808-1814 гг.) государственного канцлера гр. Н.П. Румянцева (1754-1826). Александр I говорил, что Румянцев - единственный из высших сановников, который никогда и ничего у него для себя не просил [5, с. 257, Прим. 59]. Всем была хорошо известна обширная научно-просветительская и меценатская деятельность канцлера [6, с. 82-85]. В 1817 г. Румянцев поручил секретарю российского посольства в Лондоне барону И.О. Штрандману (1784-1842) отыскать человека, знающего Белл-Ланкастерский метод обучения для организации в графских поместьях школы. Таким человеком оказался восемнадцатилетний Дж.А. Хёрд (J.A. Heard). Он родился 12 декабря (н.ст.) 1799 г. в Гринвиче. С детства мечтал стать моряком, как отец и старшие братья, но поскольку один из братьев пять лет провел в плену во Франции, а второй брат погиб в 1812 г. во время войны с США, мать категорически не соглашалась отпустить сына в море. Случайно он познакомился со Штрандманом и тот, в соответствии с еще одним поручением Румянцева, предложил ему делать копии с рукописей о России, хранящихся в библиотеке Британского музея. Как писал Хёрд в своих мемуарах, «занятие это мне очень понравилось, возбудило мое любопытство и желание знать более о великом государстве, хотя в то время мне и в голову не приходило когда-либо переселиться в Россию» [7, с. 329]. Исполнительный юноша понравился Штрандману, и он поручил ему изучить метод взаимного обучения с последующим переездом
в Россию и устройством там школы. В это же время в Лондон прибыли отправленные Уваровым российские студенты. Хёрд, подружившись с ними, учил их английскому языку, в свою очередь, учась у них русскому. Все вместе они стали ежедневно ходить на занятия в центральное ланкастерское училище, успешно сдали экзамены и получили свидетельство от Училищного комитета. Затем они еще несколько месяцев посещали училище Белла, где также получили соответствующие свидетельства [7, с. 329-330].
Осенью 1817 г. Хёрд, заключив трехлетний контракт, прибыл морем из Лондона через Кронштадт в Петербург. В Кронштадте Джеймс Хёрд получил документы, в которых его на русский манер назвали Яковом Ивановичем Гердом. Из Петербурга он отправился в гомельское имение Румянцева, где предполагалось открыть ланкастерскую школу.
С осени 1817 г. по декабрь 1819 г. шла подготовка к открытию училища. Временный класс открыли в большом каменном доме графа. В нем с 10 декабря 1819 г. начали заниматься 50 мальчиков-сирот в возрасте от 10 до 14 лет. Все они были разделены на 5 отделений: кузнецов, столяров, тележников, портных и сапожников. Г ерд вспоминал: «Всякий день, кроме воскресных и праздничных дней, после раннего обеда, они расходились по этим разным мастерским и работали под надзором мастера до семи часов вечера; затем они возвращались домой ужинать и после молитвы ложились спать. Три утренних часа, назначенных для изучения закона Божия, грамоты и первоначальных правил арифметики, оказались очень достаточными: успех учеников был удивительно быстр, так что когда князь [А.Н.] Голицын три месяца спустя посетил это заведение и увидел, как крестьянские мальчики писали под диктовку монитёров (Так в тексте. - А.О.), то с трудом мог поверить, что они учились такое короткое время» [Там же, с. 339].
Новое здание, построенное специально для училища и рассчитанное в перспективе на 200 учеников, было торжественно открыто 8 ноября 1820 г. В нем собрали 100 мальчиков, аккуратно подстриженных и одетых в полукафтаны и шаровары, сшитые ими самостоятельно. На открытии присутствовал Румянцев. Он захотел посмотреть, как ученики пишут под диктовку. «Все движения, предписываемые методою, они делали по команде главного монитёра с чрезвычайною точностью, и граф остался очень доволен». Он выразил свою признательность Герду и подарил ему 500 руб. ассигнациями [Там же, с. 340].
После того, как школа, организованная Гердом, стала широко известной в Гомеле, начальник расквартированной в городе артиллерийской бригады полковник Деллингсгаузен попросил принять в нее для обуче-
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
ния 20 солдат-новобранцев из его бригады для изучения грамоты. Несмотря на первоначальное замешательство Герда, ему удалось справиться с такой задачей. Солдаты-новобранцы вскоре хорошо читали, писали и решали простейшие арифметические задачи [7, с. 341].
Школа успешно вела обучение под руководством Г ерда, но по окончании трехлетнего контракта он решил уехать на родину, исполнив обещание, данное матери. Позднее Герд вернулся в Россию и продолжил педагогическую работу. В 1822 г. по докладу Голицына было получено разрешение императора на открытие в Петербурге школы для бедных русских мальчиков. Герд стал ее директором с казенным жалованьем в 3 тыс. руб. в год, а школа получала пособия из казны [16, с. 121; 18, с. 58].
Как говорилось выше, ланкастерские школы пользовались покровительством Александра I до начала 1820-х гг. Изменение отношения к ним императора начинает прослеживаться с момента «Семёновской истории» - попытки бунта в лейб-гвардии Семёновском полку, произошедшей 16-18 октября 1820 г. Власти в поисках зачинщиков обратили особое внимание на центральную и полковые ланкастерские школы Гвардейского корпуса (в самом Семёновском полку такой школы не было). Под сильное подозрение попали либералы Н.И. Греч, директор полковых училищ взаимного обучения, и В.Н. Каразин (1773-1842), инициатор основания Харьковского университета. В начале правления Александра I Каразин подал ему идею создания Министерства народного просвещения, и некоторое время пользовался доверием монарха, но потом утратил его из-за настойчивого стремления добиться реализации различных утопических прожектов. Сразу после бунта Семёновского полка Каразин в разговорах со своими знакомыми неоднократно намекал на то, что ему хорошо известны причины и обстоятельства произошедшего. Несдержанность в разговорах привела его к аресту и к заключению в Шлиссель-бургскую крепость [12, с. 164-169].
Александр I в это время находился на конгрессе Священного союза в австрийском г. Троппау (совр. чешский г. Опава), созванном для решения вопроса о подавлении революции в Неаполитанском королевстве. После получения первых известий о петербургских событиях он писал командующему Гвардейским корпусом генерал-лейтенанту И.В. Васильчикову (1776/75-1847): «По многим замечаниям на школы взаимного обучения, желательно бы было, чтобы обращено было особенное внимание на счет тех людей, кои обучались в общей школе, бывшей в казармах Павловского полка, как со стороны нравственности и поведения их, так и дисциплины и военного повиновения, и не сохранили ли каких сношений с г. Гречем» [цит. по: 10, с. 404]. Император, на конгрессе в Троппау не
без колебаний поддержавший предложение австрийского министра иностранных дел кн. К.Л. Меттерниха (1773-1859) об интервенции в Неаполитанское королевство, увидел опасность новой революции в Европе. Он начал подозревать, что заговорщики хотят свергнуть законную власть во всех европейских столицах. Солдатский мятеж в Петербурге мог быть использован ими для того, чтобы отвлечь русского императора (одного из главных защитников «венской системы», созданной после поражения Наполеона) от борьбы с Неаполем. Средством влияния заговорщиков не только на солдат, но и на детей и юношество представлялись ланкастерские школы. Такая идея находит подтверждение в еще одном письме Александра I к Васильчикову, где сказано: «Все эти радикалы и карбонарии, рассеянные по Европе, именно хотят заставить меня бросить начатое дело здесь... они взбешены, видя наш труд... Наблюдайте бдительно за Гречем и за всеми бывшими в его школе солдатами или маленькими девочками. Я уверен, что найду настоящих виновников вне полка, в таких людях как Греч и Каразин» [цит. по: 10, с. 404].
Расследование показало, что никакого тайного революционного заговора в Семёновском полку не существовало. Но все же Греч лишился должности директора полковых училищ и попал под надзор полиции [10, с. 404], а Каразина после недолгого заключения в Шлиссельбургской крепости выслали в его имение в с. Кручик Харьковской губернии также под надзор полиции [12, с. 169]. Русские либералы получили жестокий урок. Им дали понять, что император отныне не будет поощрять слишком вольные эксперименты в образовании. Новые ланкастерские школы открывались лишь в виде исключения (например, школа Герда в 1822 г.), старые хотя и были сохранены, но оставлены под строгим наблюдением полковых начальников и Министерства духовных дел и народного просвещения. Дух свободомыслия должен был быть в них искоренен. Для этого в ноябре 1820 г. начальник Главного штаба Е.И.В. генерал от инфантерии кн. П.М. Волконский (1776-1852) объявил предписание императора об уничтожении всех таблиц, введенных М.Ф. Орловым по французским образцам в Киеве и разосланных в военно-сиротские отделения, а также всех досок, с которых они печатались [18, с. 56-57].
Только успела немного утихнуть «Семёновская история», как из Кишинёва пришло известие, нанесшее новый сильный удар по ланкастерским школам. Преподаватель Кишинёвской дивизионной школы майор Раевский был обвинен в употреблении вместо печатных прописей письменных (официально неразрешённых), в которых встречались имена республиканцев, таких, как Брут, Кассий, Вашингтон, Мирабо, испанский революционер полковник Антонио Квирога и такие слова, как
Педагогика и психология
История образования и педагогической мы1сли
«свобода», «равенство», «конституция» и пр. Раевский во время занятий с солдатами называл конституционное правление лучшим из всех правлений, а русское государственное устройство - деспотическим, говорил, что между нижними чинами и офицерами должно быть равенство, одобрял бунт Семёновского полка, убеждал солдат в том, что, если кто их тронет, чтобы вышли 10 человек вперед и, уничтожив одного, спасли 200 и т.д. [9, с. 210-211; 18, с. 57; 19, с. 59-60, 62]. В феврале 1822 г. Раевского арестовали, он провел несколько лет в тюрьме в одиночном заключении и потом по особому мнению командующего Гвардейским корпусом вел. кн. Михаила Павловича (вспомним его восхищенный отзыв о мобежских ланкастерских школах в 1818 г.), утвержденному императором 15 октября 1827 г., был лишен дворянского звания, чинов и орденов и сослан на поселение в с. Олонки Иркутской губернии навечно. Здесь он впоследствии создал успешно действовавшую ланкастерскую школу для крестьянских детей [4, с. 135, 191-192, 202].
Раевский, названный историком П.Е. Щёголевым (1877-1931) «первым декабристом» [19], был не одинок в своей деятельности. Его единомышленники в полной мере использовали ланкастерские школы для распространения влияния на солдат и крестьян и для пропаганды революционных взглядов. Декабристы расширили содержание начального образования, ввели в него историю, литературу, математику. Пока существовала возможность учить по рукописным материалам, они составляли таблицы с антикрепостническим и антимонархическим содержанием, старались дать учащимся начатки политического воспитания. Александр I узнал об этом в 1821 г. из доноса тайного агента правительства, сумевшего стать членом Коренного совета «Союза благоденствия», М.К. Грибовского (1786-?). Рассказав о программе деятельности декабристов и осветив их полулегальную тактику, Грибовский сосредоточил свое внимание на пропагандистских планах союза. Он сообщал: «Первым шагом для привлечения низшего состояния почитались: освобождение крестьян, к чему каждый член был обязываем, и распространение училищ взаимного обучения. Научивши простой народ и нижних воинских чинов одному только чтению, скорее подействовали бы приготовленными в духе и по смыслу их маленькими сочинениями, начав самыми невинными: сказками, повестями, песнями, краткими наставлениями и прочим, чтобы их заохотить, чему и сделаны опыты» [цит. по: 10, с. 405]. «Таким образом, ланкастерская система оказывалась вспомогательным орудием политической пропаганды, входила в сознательные расчеты тайного революционного общества», - писал Н.М. Дружинин [10, с. 405].
За предоставленный декабристам историей короткий срок они не успели добиться многого. Исследователь их деятельности Щёголев отмечал: рукописные «прописи заключали в себе, кроме имен революционеров, известные сентенции, те истины, которые декабристы желали распространить в войсках. Фразы прописей воспринимались памятью без участия сознания, прочно оседали в памяти, и нужно было ждать известного момента, который ярко осветил бы содержание этих фраз, чтобы вслед последовала активная реакция на это содержание» [19, с. 31-32]. Революционная работа, таким образом, велась на уровне подсознания. Это иногда приводило к неожиданным результатам. Как известно, в толпе среди солдат Московского гвардейского полка, выведенных на Петровскую (Сенатскую) площадь, кричали: «за Константина и конституцию!», считая конституцию женой популярного в народе и в армии брата Александра I вел. кн. Константина Павловича [17, с. 355]. Плохо усвоенные западноевропейские политические лозунги создавали хаос в умах людей, получивших лишь самые азы знаний, едва умевших читать и писать.
Следует отметить, что это понимали наиболее грамотные представители солдатской массы. Г.Н. Александров (1806-1881), в начале 1820х гг. учившийся в ланкастерской школе при Смоленском военно-сиротском отделении, в мемуарах (1878 г.) сожалел о ликвидации школ. «... Ланкастерские школы. везде были закрыты, потому что члены тайных обществ посредством таблиц, вывешиваемых в классах для чтения и чистописания с них, преимущественно скорописью (курсив здесь и далее Г.Н. Александрова. - А.О.), стали распространять идеи, противные существующему порядку вещей» [1, с. 476]. В 1826 г. автор был назначен писарем в следственную комиссию по делам декабристов, служивших во 2-й армии. Заседания проходили только ночью в запертой комнате для сохранения тайны. Он делал выписки из документов, находившихся в делах. «Таким образом я мог читать все проекты конституций, составленные [П.И.] Пестелем, на основании коих Декабристы предполагали переустроить все правление нашего Отечества, заменив монархическое правление республиканским, по примеру Соединённых Штатов Америки. <...> Если мне позволено своё суждение иметь, то я откровенно скажу, что как в 1826 году, когда мне исполнилось только 20 лет, так и ныне при 73-летней старости, я остаюсь при том убеждении, что вообще дело Декабристов, хотя ныне многие и стараются представить его в радужном свете, было дело безумное, не обещавшее России ничего хорошего» [Там же, с. 482].
Александр I, получивший полную информацию о действиях и планах заговорщиков, пережил огромное разочарование, поняв, что сам поста-
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
вил страну на грань политического кризиса. Император оказался не в состоянии преодолеть явное или тайное сопротивление консерваторов и революционеров. Ему пришлось собственными руками губить все свои начинания, в том числе в области народного образования. В мае 1824 г. Г олицын, утративший его доверие, получил отставку и на его место был назначен консерватор адмирал А.С. Шишков (1754-1841). На первом же заседании Г лавного правления училищ он заявил: «Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного. Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике, было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином» [3, с. 614]. В 1825 г., незадолго до своей кончины, император приказал закрыть «Общество учреждения училищ.».
После смерти Александра I это дело продолжил Николай I (1825-1855). Распутывая нити декабристского заговора, он должен был обратить особое внимание на созданную при его брате систему образования. Николай I принялся решительно искоренять «крамолу». При нем постепенно были закрыты все школы, созданные «Обществом учреждения училищ.» [18, с. 59]. 12 апреля 1826 г. под влиянием Аракчеева и его единомышленников император своим указом приостановил деятельность РБО «впредь до Высочайшего соизволения». Это соизволение так никогда и не последовало. В 1827 г. пришла очередь главного училища в Петербурге, которое было расформировано. К тому же выяснилось, что цель сокращения расходов на заведение школ для народа не достигнута. По свидетельству директора училищ Петербургской губернии А.С. Воронова, в 1827 г. устройство ланкастерских школ обходилось в 5 раз дороже, чем при обыкновенном способе обучения [цит. по: 18, с. 60].
При Николае I вся система народного образования оказалась под крайне жестким контролем государства и церкви. Император не раз публично заявлял: он поощряет стремление своих подданных перенимать на Западе технические новшества, но категорически против перенесения в Россию политических вольностей. Так, например, после визита царской семьи на Московскую торгово-промышленную выставку 1831 г. газета «Северная Пчела» (№ 256), издававшаяся Н.И. Гречем (теперь он стал консерватором) и популярным журналистом Ф.В. Булгариным (1789-1859), сообщала: «Более двух часов пробыл Государь Николай Павлович. на
выставке. Узнав, что дети фабриканта Титова были в Англии и во Франции, Государь говорил, что образование считает он необходимым для совершенства всякого дела, но надобно ездить за границу, и учиться у иностранцев для пользы отечества - “учиться доброму, а не худому”, добавил он» [цит. по: 2, с. 157].
Естественно, что русские либералы не могли быть довольны такой охранительной правительственной политикой. Просвещенный современник (ученый-филолог, профессор Петербургского университета, общественный деятель и цензор) А.В. Никитенко (1804-1877) записал в дневнике 4 апреля 1833 г.: «Было время, что нельзя было говорить об удобрении земли, не сославшись на тексты из священного писания. Тогда Магницкие и Руничи требовали, чтобы философия преподавалась по программе, сочиненной в министерстве народного просвещения; чтобы, преподавая логику, старались бы в то же время уверить слушателей, что законы разума не существуют; а преподавая историю, говорили бы, что Греция и Рим вовсе не были республиками, а так, чем-то похожим на государство с неограниченной властью, вроде турецкой или монгольской. Могла ли наука принести какой-нибудь плод, будучи так извращаема? А теперь? О, теперь совсем другое дело. Теперь требуют, чтобы литература процветала, но никто бы ничего не писал ни в прозе, ни в стихах; требуют, чтобы учили как можно лучше, но чтобы учащие не размышляли, потому что учащие - что такое? офицеры, которые управляются с истиной и заставляют ее вертеться во все стороны перед своими слушателями. Теперь требуют от юношества, чтобы оно училось много и притом не механически, но чтобы оно не читало книг и никак не смело думать, что для государства полезнее, если его граждане будут иметь седую голову вместо светлых пуговиц на мундире» [15, с. 313]. Эти и подобные им сетования оставались пустым звуком. В период правления Николая I высшая власть не обращала никакого внимания на жалобы либералов.
Отдельные элементы системы взаимного обучения сохранились в России вплоть до начала царствования императора Александра II (1855-1881). Но это был уже совершенно другой этап развития страны. В период буржуазных реформ Александра II в 1860-1870-х гг. народное образование в очередной раз подверглось коренному реформированию в соответствии с новыми запросами времени. Император под впечатлением итогов Крымской войны 1853-1856 гг., когда Англия и Франция боролись против России, и франко-прусской войны 1870-1871 гг., принесшей впечатляющую победу Пруссии, способствовал внедрению в своем государстве немецкого классического образования. Оно, пережив бурные события первой половины XX в., было развито и усовершенствовано в
Педагогика и психология
История образования и педагогической мысли
Советском Союзе. Сейчас, когда мы сожалеем о гибели советской школы, мало кто вспоминает о том, что ее родиной была Германия. На современном этапе развития нашей страны, стремящейся к модернизации, вновь происходит масштабное реформирование всей сферы образования по англо-американским образцам. Как показывает исторический опыт, это неизбежно поставит вопрос о политических переменах.
Белл-ланкастерская система образования получила развитие в Англии начала XIX в. потому, что таковы были специфические условия и потребности английского общества. В Англии она развивалась практически без вмешательства государства. Когда экономическая и политическая ситуация в стране на протяжении XIX в. стала меняться, общество отказалось от белл-ланкастерской системы, заменив ее другой, более современной, системой образования. В России, как мне представляется, введение ланкастерских школ было исключительно делом императора Александра I, руководствующегося идеей реформирования своего государства с учетом британского опыта. Но эта идея оказалась принципиально нереализуемой из-за того, что, активно перенимая те британские новинки, которые казались ему полезными, император не мог поступиться главным - отменить крепостное право и создать широкую систему общественного самоуправления. В итоге он встретил сопротивление сначала со стороны консерваторов, а потом столкнулся с действиями революционеров, стремившихся использовать ланкастерские школы для пропаганды своих взглядов. Единственные идейные союзники Александра I - либералы-западники -были им же самим лишены возможности действовать активно и самостоятельно после «Семёновской истории». Все это привело к гибели системы взаимного обучения в России.
Тем не менее, ланкастерские школы сыграли весьма важную роль в истории отечественного народного образования. Кроме того, что они дали стране большое количество грамотных людей, часть которых впоследствии продолжала заниматься самообразованием, они в некоторой степени идейно подготовили наступление эпохи буржуазных реформ Александра II. Вспомним цитированные выше слова рядового солдата Александрова, учившегося в провинциальной ланкастерской школе. В них отражается стремление образованного русского человека отстоять достоинство личности перед всей мощью государственной машины.
Библиографический список
1. Александров Г.Н. Очерки моей жизни // Русский архив. 1904. Кн. III. № 12. С. 465-563.
2. Божерянов И.Н. Граф Егор Францевич Канкрин. Его жизнь, литературные труды и двадцатилетняя деятельность управления министерством финансов. СПб., MDCCCXCVII [1897].
3. Бороздин А. Шишков (Александр Семёнович) // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. ХХХКа. Шенье - Шуйский монастырь. СПб., 1903. С. 611-615.
4. Бурлачук Ф.Ф. Владимир Раевский. М., 1987.
5. Вильсон Р.-Т. Дневник путешествий, службы и общественных событий в бытность при европейских армиях во время кампаний 1812-1813 г. Письма к разным лицам. СПб., 1995.
6. [Волкова О.Ю.] Румянцев Николай Петрович. Министр иностранных дел Российской империи (1808-1814 гг.) // Очерки истории Министерства иностранных дел России. 1802-2002: В 3-х т. Т. 3. Биографии министров иностранных дел. 1802-2002 гг. М., 2002.
7. Герд Я.[И.] Записки об открытии первого училища взаимного обучения в России // Журнал для воспитания. 1858. № 12. С. 327-342.
8. Грибоедов А.С. Соч. / Вступ. ст., коммент., состав. и подгот. текста С.А. Фомичёва. М., 1988.
9. декабристы. Тайные общества. Процессы Колесникова, бр[атьев] Критских и Раевских. М., 1907.
10. Дружинин Н.М. Декабрист И.Д. Якушкин и его ланкастерская школа // Дружинин Н.М. Избр. тр. Революционное движение в России в XIX в. М., 1985. С. 384-436.
11. И.Г. Первая в России ланкастерская школа // Исторический вестник. 1887. Т. 29. № 9 (сентябрь). С. 650-656.
12. Лапин В.В. Семёновская история: 16-18 октября 1820 года. Л., 1991.
13. ливен Д. Право одержать победу. Россия против Наполеона // Родина. 2012. № 6. Спец. вып. «Гроза Двенадцатого года». С. 30-34.
14. Мартос И.Р. Ланкастерское училище в Киеве (ок. 1820 г.) // Киевская старина. 1897. Т. LVIII. № 7-8. Приложения. С. 55-69.
15. Никитенко А.В. Записки и дневник: В 3-х т. Т. I. М., 2005.
16. Пыпин А.Н. Религиозные движения при Александре I. СПб., 2000.
17. Розен А.Е. Записки декабриста / Подгот. Г.А. Невелев. СПб., 2007.
18. Томашевская Н. Ланкастерские школы в России // Русская школа. 1913. № 3 (март). Отд. I. С. 36-62.
19. Щёголев П.Е. Владимир Раевский. (Первый декабрист) // Щёголев П.Е. Декабристы. М.-Л., 1926. С. 7-70.
20. Zacek J.C. The Lancastrian school movement in Russia // The Slavonic and East European Review. 1967. Vol. 45. № 105. Р. 343-367.
Педагогика и психология
