CC BY
125
36
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 392.81 (=511.1) Е.В. Попова
«ЛАКОМЫЕ ОХОТНИКИ ДО БЛИНОВ...»: НАРОДНАЯ КУХНЯ БЕСЕРМЯН В ИСТОЧНИКАХ И ПУБЛИКАЦИЯХ XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ СТОЛЕТИЙ1
Исследования в сфере антропологии питания сегодня являются актуальным направлением. Анализируются сведения о традициях питания бесермян в ранних источниках и публикациях, рукописях и музейных коллекциях. В источниках XIX - первой половины ХХ вв. кухня бесермян представлена преимущественно зерновыми, мясными и молочными продуктами, продуктами охоты и рыболовства. Систематизируются сведения о кухонной утвари, технологии приготовления пищи, обобщается материал о ритуальных блюдах и трапезах, пищевых табу. При унификации локальной и этнической кухни необходимо переосмысление местной, сельской кухни как культурного явления. Это актуализирует поиск старинных блюд и напитков, технологий приготовления, хранения и переработки продуктов.
Ключевые слова: бесермяне, система питания, пища, историография, повседневные и ритуальные блюда, напитки, технологии приготовления, ритуальная пища.
Народная кухня - этнически значимый и устойчивый компонент культуры бесермян. Традиционные блюда, в том числе ушедшие из активного бытования, готовят на праздники, к общественным и культурным событиям.
Высокий рейтинг традиционных блюд, их одинаковая популярность среди сельских жителей и бесермян-горожан особо отмечены среди факторов приверженности к национальной культуре. Исследования конца ХХ-го столетия показали, что блюда народной кухни готовит треть опрошенных, не бывает их на столе лишь у 22,9 %. Рост интереса к народной кухне отмечен в равной степени среди мужчин и женщин. Эта тенденция характерна для всех возрастных групп, включая молодёжь [39. С. 117]. Блюда традиционной кухни сохраняются в обрядах, ритуальных трапезах [22-24; 28; 29], являются важными элементами культуры, представлены в современных общественно-политических событиях бесермян [26; 27. С. 18-19]. Презентация блюд народной кухни в современных акциях носит ознакомительный и этнически значимый характер.
Исследования в сфере антропологии питания сегодня являются актуальным направлением [33; 34; 36; 37; 41]. Современные тенденции в гастрономических предпочтениях и взглядах, унификация локальной и этнической кухни в современном обществе заставляют обращать внимание на ценность сельской культуры питания, переосмысление местной традиции как культурного явления. Это актуализирует поиск старинных рецептов, уникальных блюд, использование ставших редкими продуктов и технологий, выяснение причин популярности традиционных кушаний.
Выявление источников, сведений о блюдах и напитках бесермян необходимо для составления программ современных исследований, анализа новаций, роли традиционной пищи в системе жизнеобеспечения. Ранние сведения о народной кухне важны для понимания культуры питания в условиях традиционного общества, сравнительно-сопоставительного анализа их изменений или консервации в исторической ретроспективе.
Самые ранние сообщения о хозяйственных занятиях, составляющих основу жизнеобеспечения и питания бесермян, встречаются в дозорных, переписных и писцовых книгах XVII в. В них указано, что бесермяне и их соседи - северные удмурты и татары - занимались земледелием, а «выпашка» земли, «недород хлеба» становились причиной для поиска новых мест [17. С. 28]. Этот факт свидетельствует о роли земледелия в хозяйственных занятиях в XVII в., важности возделываемых культурах для получения продуктов питания. В первой половине XVII в. в числе занятий упоминаются охота, рыболовство, бортничество [17. С. 29]. Эти традиционные формы присваивающего хозяйства играли важную роль в получении дополнительных продуктов. В Анкете Морского Шляхетского корпуса (1761 г.) о занятиях бесермян Слободского уезда указано, что сеют рожь, ячмень, овес и пшеницу-
1 Работа выполнена при поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре» (2012-2014 гг.). Проект №12-П-6-1011 «Этнокультурное наследие Камско-Вятского региона: источники, материалы, исследования».
ярицу [17. С. 28]. В документах XVIII в. о ежегодной выплате в казну бесермянами, татарами и удмуртами встречается упоминание о традиционных напитках и отмечается просьба, чтобы администрация не ставила на их землях кружечных дворов и предоставила им самим право «вино сидеть и пиво варить и мед ставить», но без продажи в отвоз в корчмы [17. С. 32].
Сообщения этнографического характера о традициях питания бесермян появляются при описании края в статьях и рукописях конца XIX - начала ХХ столетий. Они сделаны участниками академических экспедиций, сотрудниками и корреспондентами Императорского Русского географического общества (далее - РГО), приходскими священниками, исследователями и путешественниками. Народная кухня бесермян не была предметом специального внимания, а обычно упоминалась при описании быта и верований, истории народа. Эти сообщения, несмотря на фрагментарность и краткость, имеют огромную научную ценность.
Среди документов и публикаций Императорского РГО есть материалы, присланные из Вятской губернии корреспондентами, священниками, учителями, инспекторами училищ. Следует особо выделить рукопись священника уканского прихода К. А. Сатрапинского - «Вотяки и бесермяне, проживающие в приходе и селе Укан Глазовского уезда» (1854 г.) [9]. В ней, наряду с описанием верований, быта, одежды, нравов, имеется небольшой раздел об утвари и пище северных удмуртов и бесер-мян. Эта рукопись является единственной из известных ранних работ, где содержится не только перечень блюд и напитков народной кухни, но даны их местные названия. Священник К. А. Сатрапин-ский отметил сходство в питании северных удмуртов и бесермян, перечислил основные блюда: «Пища обоих сих народов ржаной обыкновенный ячный и овсяный хлеб, лакомые охотники до блинов табани, а каша из ячной крупы с куском сала или мяса обыкновенное любимое кушанье их в будни и праздники» [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 14 об.]. В числе популярных блюд отмечены супы, названные щами. Это суп с говядиной, в пост - с очищенным зерном ячменя, «называемый, как и у русских, кутьею», и колзё - с горохом, кислой или свежей кочанной капустой, с кусочками теста из овсяной муки [9. Л. 14 об.]. В числе холодных похлебок упоминаются толокно и редька. В перечне выпечки даны гороховые и репные пироги, «маленькие ватрушки с мелко изрубленною векшою, зайцем», говядиной, а у удмуртов еще и со свининой «по их перепеця» [9. Л. 14 об.]. В отличие от удмуртов, как отмечает автор, бесермяне не использовали для начинки перепечей свинину. В праздники для гостей готовили рыбу, подавали мед, капусту, в мясоед - «разные постряпушки», мясо птицы (гусь, утка, индейка), сваренное в котелке с кашею и затем запечённое в печи [9. Л. 14 об.]. Особенность кухни бесермян, по мнению К. А. Сатрапинского, заключалась в запрете на свинину, но, как и местные татары, они использовали в пищу конину [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 15]. О традиционных напитках замечено: «К праздникам семейным, особенно общим, варят медовое пиво и кумышку» [9. Л. 15 об.]. Об этикете повседневных трапез, гендерных и возрастных аспектах в приеме пищи священник пишет: «Женщины у вотяка и бесермянина за общим столом не трапезничают, разве одна старшая, из прочих каждая, влив себе в чашку щей или что есть, ест с малыми детьми на лавке» [9. Л. 15 об.].
В разделе «Столовая утварь и способы приготовления» перечислена посуда для приема пищи и напитков: «.деревянная чашка чаша, таковая же ложка пуни, для гостя глиняная тарелка терки, для пива и квасу жбан или бурак из бересты сарва, деревянный, железный или медный ковш кобы, стакан, стопка для кумышки или вина рюмка цярка»2 [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 12]. О технологии приготовления сказано, что бесермяне варят на очаге, выпекают в русской печи: «Пищу в летнее время варят в чуме над разложенным тут на земле огнем в котлах, в зимнее в избе над горном. <...> Хлеб и прочие постряпушки пекут в избе» [9. Л. 12]. Напитки также готовили на открытом огне в летнем помещении, «в коем варят котельное пиво и кумышку, и летом пищу, где и трапезуют» [9. Л. 12].
В описании календарных и семейных обрядов, приведенных К. А. Сатрапинским, содержатся сведения о ритуальном назначении блюд и напитков. Утром в Великий четверг после завершения обрядов кушают блины, чтобы «пища не оскудевала весь год» [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 23 об.]. Во время проводов льда, чтобы летом вода не причинила вреда людям и домашнему скоту, выливают стакан пива или рюмку кумышки в реку «как бы потчуя её», затем устраивают на берегу взаимное угощение [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 28 об.]. В первый день посева кладут в небольшое углубление на пашне красное пасхальное яйцо [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 30]. Во время сватовства подают напитки как знак
2 Здесь и далее слова даются с пометками К. А. Сатрапинского, с помощью которых он передает диалектные особенности.
38 Е.В. Поповв
2014. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
свершившегося соглашения между сторонами. Затем отец жениха, получив согласие от родителей невесты, во второй раз «приезжает вторично сватать уже форменно с пивом и кумышкою или кабацким вином» [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 24 об. - 25]. Выпечка и каша упоминаются в обрядах «изгнания» болезней. У полевых ворот ставят расщепленную на три части ветку, куда «кладут блины, кашу и постряпушки с лоскутом холста, перевязанным красною бумагою», чтобы выгнать болезнь из селения [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 23].
В числе занятий своих прихожан священник К. А. Сатрапинский упоминает земледелие, охоту и рыболовство. Основная часть хлеба шла на нужды семьи, оставшаяся - составляла предмет небольшой торговли. Излишки вывозили в ближайшие уездные, промышленные центры и на базары, хлебом выплачивали государственные подати: «Лен и семя ленное продают или дома заезжим мелочным закупщикам или свозят в г. Слободской. Хлеб зерном и размолотый продают в том же городе или на чугуноплавильные и железные заводы Слободского и Глазовского уездов... Хлеб, единственное богатство здешнего жителя, продажею коего оплачивает и государственные подати и повинности и покрывает домашние свои расходы» [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 26]. Охота позволяла добыть для пропитания дичь. В пищу употребляли мясо белки и зайца [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 14 об.]. Жители деревень по рекам Лек-ме и Леме, где расположены селения бесермян, занимались рыбной ловлей и торговали рыбой в ближайших селениях уезда: «...немаловажную расстановку в расходах, кроме собственного продовольствия, доставляет здешнему неленивому жителю местная речка Лекма... <...> ...Она дала племенам здешним немаловажные покосы и рыбу в большом количестве, каково: щука, окунь, головль, карась, линь, сорога, ёрш. Продают они таковую здесь в селе, в г. Глазове и более в окрестных русских селах и деревнях, скудных сим произведением природы» [9. Р. 10. Оп. 1. Д. 48. Л. 27].
Приведенные в рукописи священника К. А. Сатрапинского сведения имеют большое научное значение. Они отражают его наблюдения в период длительной службы в приходе, знание этнического окружения и местных традиций питания, связанных с хозяйственной деятельностью, религиозными ограничениями, вкусовыми пристрастиями и этнической спецификой кухни.
Небольшое сообщение о народной кухне приведено в «Вестнике Императорского Русского Географического Общества» (1859 г.) в статье учителя Глазовского уездного училища В. М. Шеста-кова. Изучая историю уезда, автор затрагивает вопрос о происхождении бесермян, пытается найти общие и отличительные черты в их культуре и верованиях, сравнивая с удмуртами и чепецкими татарами. В этом контексте рассматривает традиции питания: «Пищу употребляют такую же, как и татары. Постов почти не соблюдают» [38. С. 114]. Особенностью кухни, сближающей бесермян с татарами, по мнению В. М. Шестакова, является запрет на употребление свинины, в котором автор видит пережиток ислама.
При содействии РГО бесермянские селения Вятской губернии летом 1909 г. с целью этнографического изучения посетил Д. К. Зеленин [1. Ф. 83. Оп. 1. Д. 37. Л. 1; 18. С. 94]. В публикациях отдельных материалов поездки встречаются упоминания о ритуальных блюдах. В книге «Очерки русской мифологии» при описании обряда поклонения духам кутысь, которыми становятся и души умерших неестественной смертью, исследователь указывает на то, что по представлениям бесермян такие духи хватают проходящего мимо человека и заболевший потом приносит на место их «обитания» специальную жертву: «Жертвою служит яйцо, немного завернутой в тряпку крупы, лоскут ткани, кукла и т. п.; перед тем как нести куяськон, жертвенною вещью прикасаются к больному месту» [15. С. 43]. Д. К. Зеленин в журнале «Природа и люди» в статье о святочных традициях бесермян приводит описание деревенской трапезы в канун Крещения: «Проводы вожо совершаются очень торжественно. В особой избе устраивается всеми жителями в складчину ужин: каждый несет на этот ужин крупы, яиц, мяса и прочих снедей. На дворе стоит уже темная ночь, когда все сборы к ужину кончены. Тогда в "избе вожо" (так называется изба, где происходит ужин) подают лошадь с колокольцами. Ямщик - очередной из тех, которые возят сельских властей и приезжающих чиновников. Трое или четверо почтенных бесермян берут с собой белую скатерть, солонку с солью, ложку и вилку (вилку деревянную, собственного изготовления, какими кушают все бесермяне), по чашке каждого из приготовленных к ужину кушаний, садятся в сани и едут куда-то в поле. <...> Через час времени они возвращаются в "избу вожо", но уже без чашек, без скатерти и без всяких припасов. Тогда-то и начинается пир горой и веселье во всю до утра» [14. С. 117]. В статье перечисляются ритуальные блюда, предметы сервировки: белая скатерть, солонка с солью, чашки с частями от всех блюд, ложка и вилка. Сведение о деревянной вилке собственного изготовления, «какими кушают все бесермяне»,
свидетельствует об использовании прибора в крестьянских трапезах уже в начале ХХ в., вопреки мнению о позднем их появлении в обиходе.
Сведения о блюдах народной кухни бесермян изредка встречаются в статьях чиновников, инспекторов губернских учреждений, опубликованных в местных изданиях конца XIX - начала ХХ в. Обобщающая работа этнографического характера «Бесермяне. Опыт этнографического исследования» подготовлена сотрудником Вятского статистического комитета, губернским секретарем Н. П. Штейн-фельдом по результатам поездки к бесермянам весной 1894 г. Она неоднократно цитировалась современниками автора и остается по-прежнему актуальной. Кроме сведений о верованиях, обрядах, языке, приведены материалы о народной кухне. Н. П. Штейнфельд характеризует пищу бесермян как скромную: «Бесермяне в своих жизненных требованиях весьма скромны. Каша из круп местного производства, картофель, горох, лук и капуста составляют, вместе с хлебом, их обычную пищу. Чай входит в общее употребление, но пока далеко не всем по карману» [40. С. 235]. В выборе мяса отдавали предпочтение конине: «Мясо бесермянам приходится есть не часто, да и они всегда предпочитают конину говядине. В этом сказывается яркое влияние старых мусульманских привычек, замечаемое всюду и среди крещеных татар, которые, приняв 300-400 лет тому назад православие, остались до сих пор верны обычаям старины» [40. С. 235]. Отмечены способы приготовления пива и кваса: «Женщины варят домашнее черное пиво. Гущу от него заливают водой, получая квас» [40. С. 235]. По мнению Н. П. Штейн-фельда, кумышка заимствована бесермянами у удмуртов и представляет собой «хлебное вино самой грубой очистки» [40. С. 226]. Она упоминается во время молений в священных рощах [40. С. 240]. Пиво встречается на свадебных церемониях. Напитком при особой церемонии угощали невесту и её подруг на девичнике. Отец и мать невесты, а также все родственники по очереди клали в ковш с пивом монету, потом каждый друг за другом подавал его невесте. Отпив немного, невеста брала монету, затем ковш вновь наполняли и с очередной монетой передавали подругам. Ритуальное угощение продолжалось до тех пор, пока не одаривали всех девушек [40. С. 242]. Обычай угощать пивом и хлебом являлся проявлением радушия и уважения, благодарностью за подарки. Во время свадьбы жених дарил невесте деньги, а она целовала его в ответ, затем женщины по очереди подносили ей ковш с пивом и дарили деньги [40. С. 245]. В числе ритуальных блюд упоминаются также хлеб и масло. Родители невесты встречали родных жениха с хлебом, пивом и вином [40. С. 244]. В свою очередь, родственники жениха выходили к ним перед воротами дома под музыку волынки с хлебом-солью и пивом [40. С. 246]. Хлеб и масло перечислены как ритуальные угощения для духов окружающей природы. Невеста кидала в реку или прорубь божеству, покровителю воды, кусок хлеба, масло, медную монету. Затем вернувшись в дом, готовили оладьи и угощали всех (вероятно, здесь речь идет о лепешках. - Е. П.) [40. С. 247].
В поминальных обрядах в числе ритуальных блюд Н. П. Штейнфельд называет хлеб, кашу, мясо жертвенного животного. После похорон устраивали трапезу («едят на свежей могиле хлеб, и, поминают при этом всех остальных умерших»), а спустя три ночи проводили поминки, куда приглашали родных и знакомых, муллу или просто татарина («все едят за столом кашу») [40. С. 238]. Спустя семь дней на очередные поминки вновь приходили родные и знакомые, каждый приносил «с собой по караваю хлеба», а приглашенный татарин после чтения молитвы получал шкуру зарезанного на поминки животного, пуд ржи и от каждого пришедшего по куску хлеба. Затем проходило поминальное застолье, к столу подавали кашу с маслом, вареное мясо [40. С. 238-239]. Н. П. Штейнфельд отмечает пищевые табу бесермян: «Свинину считают непригодной в пищу, потому что она "поганая" -вероятно следы мусульманства. Зато охотно едят конское мясо по примеру татар» [40. С. 239].
Пищу в конце XIX в., как сообщает Н. П. Штейнфельд, готовили нескольким способами - в русской печи, на огне на шестке у устья печи, в котле над очагом в отдельном помещении: «В задней половине двора, в глубине усадебного места, стоит та же холодная деревянная постройка с крышей из легкого теса или драниц, с дымовым отверстием вместо трубы. Это строение называется "чум". На поперечной балке посреди чума висит большой чугунный котел, под которым устроено из дикого камня нечто вроде очага. <.> Летом теперь в чуме готовят пищу (кроме хлеба, который печется в русской печке в избе) и здесь собирается вокруг очага вся семья бесермянина для обеда и ужина. <.> По стенам чума тянутся иногда скамейки или нары, а чаще всего нет никаких приспособлений, заменяющих мебель» [40. С. 226]. В статье упоминается кухонная утварь: «Посуда и утварь ничем не отличаются от русских домашнего и местного производства» [40. С. 229]; «Принадлежности столового белья, скатерти и полотенца, изготовляются бесермянками дома, как и вообще все материи, необходимые в домашнем быту» [40. С. 229].
40 Е В. Поповв
2014. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Основу питания в конце XIX в. составляли продукты земледелия, животноводства, огородничества, пчеловодства, рыбной ловли. Бесермяне возделывали рожь, ячмень, овес и лен [40. С. 231]. Овощи позволяли разнообразить блюда: «Огородничество у бесермян развито лишь настолько, чтоб удовлетворять собственным потребностям. Сеются свекла, картофель, лук, капуста и горох» [40. С. 231].
Сведения о традициях питания встречаются в губернских изданиях при описании верований и обрядов бесермян, в частности выхода на посев. Важным для очевидцев является детальное перечисление блюд, описание ритуальной пищи и трапезы: «.когда сделают приступ к пашне, каждый домохозяин со своим семейством приходит в поле, приносит с собою хлеб, соль и разную стряпню, пиво и вино, как бы, по их мнению, для чествования земли и испрошения от нея изобильного урожая хлеба, - где и обедают...» [31. С. 558]. Пища упоминается в обычае поклонения предкам, описанном в статье инспектора народных училищ, исследователя края Н. Г. Первухина. С блюдами и напитками удмурты и бесермяне посещали перед весенними полевыми работами старинное кладбище (с. Ёжево): «Поныне, перед началом сева, бисермяне и отчасти вотяки окрестных деревень, приходят на эти шаймы поминать родителей, съедают здесь принесенные с собою из дома яичницы (по местному названию селенки) и кашу, запивая то и другое кумышкою. Каждая семья в этот день приносит сюда по три (большею частью самодельных) деревянных ложки, довольно грубо обделанных, и, наложив в них каши, втыкает их пред началом еды в дырки, выкопанные в могилах, а затем поливает их кумышкою» [21. С. 170]. Описание свидетельствует об архаичных элементах поминальной тризны - использовании блюд из яиц, каши, традиционных напитков, специальной утвари (три деревянные ложки).
Вопросы этнографического изучения бесермян ставились Обществом археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. Преподаватели, сотрудники Общества, участвовали в экспедициях, помогали в сборе предметов для музеев. В 1901 г. по итогам поездки к бесермянам вышла статья члена-сотрудника Общества, просветителя И. С. Михеева. Традиции питания упоминаются при выяснении происхождения народа. И. С. Михеев отмечает, что часть бесермян «держат татарский пост, приглашают муллу для отпевания покойника, едят конину, а другие уже не придерживаются татарских обычаев, но за то усердно исполняют языческие» [19. С. 55-56]. Среди традиционных блюд перечисляются блины (вероятно, лепешки. - Е. П.), приготовленные утром в Великий четверг: «.все мужчины начинают плести лапти или вить веревку, а женщины пекут блины. Но вот блины готовы, и уже на столе; прежде чем приняться за них, каждый должен обвязать своей руки шелком или крашеной ниткой. С уничтожением блинов кончается и церемония» [19. С. 58]. Это наблюдение отражает значение ритуальной выпечки - лепешек - в структуре календарного обряда.
Благодаря преподавателям Казанского университета материалы о бесермянах поступали в ведущие музеи России. Научным вкладом в изучение народа стало сотрудничество профессора Казанского университета И. Н. Смирнова, исследователя финно-угорских народов Волго-Камья, с Этнографическим отделом Русского музея [16. С. 32-33; 25]. В 1902 г. в музей поступили первые коллекции, собранные профессором в Поволжье. Среди них имелись предметы, приобретенные у бесермян, преимущественно одежда и украшения [20. С. 117-120; 35. С. 121], фотографии (1904 год) бесермян в традиционной одежде (фотограф К. Т. Софонов) [25; 35. С. 122]. Коллекция включает несколько снимков интерьера, где запечатлены внутреннее убранство избы с местом для приготовления и приема пищи (д. Гординская Глазовского уезда), размещение стола, печь и ее устройство (Фотофонд Российского этнографического музея (далее - РЭМ). № 364, 107-110). Интерес И. Н. Смирнова к бесер-мянам не случаен. В 1890 г. ученый выступил с докладом на VIII археологическом съезде в Москве, поставил перед научной общественностью вопрос об их изучении [30]. Летом 1889 г., за год до съезда, собирая материалы среди удмуртов Вятской губернии, он побывал у бесермян [13. С. 114; 25].
Сведения о хозяйстве, перечне возделываемых культур, данные о посевных площадях, поголовье скота, огородничестве, возделывании хмеля, пасеках и количестве колод, сельских мельницах содержатся в статистических сборниках конца XIX - начала XX столетий [7; 8]. Эти статистические материалы служат прекрасным источником для анализа структуры хозяйства как основы для получения продуктов, из которых готовилась пища, а также для взаимосвязи разных видов производства (земледелие, животноводство, огородничество, переработка продуктов).
В исследовании пищи важны местные названия блюд и утвари. В статьях XIX - первой половины XX вв. они преимущественно даны в русском переводе. Исключением являются несколько работ. Это процитированная рукопись К. А. Сатрапинского, где примеры приведены на бесермянском [9]. Терминология встречается в публикациях сравнительно-сопоставительных словарей и образцов речи, отражающих специфику бесермянского наречия. Историко-этнографические описания XIX в.
предполагали специальное их составление и включение в статьи. В работе Н. П. Штейнфельда дан словарь из двухсот слов на бесермянском и удмуртском языках с переводом на русский, где встречаются понятия, связанные с народной кухней (летнее помещение-кухня - чум; утварь: кадка - вышки, котел - пурты, нож - пурт; продукты: молоко - йел, выпечка: хлеб - нянь) [40. C. 250-253]. Обозначения блюд, напитков, утвари даны в рукописи «Материалы для сравнительного словаря зюздинско-го, пермяцкого и глазовского вотского наречий и бесермянского говора» [6. Ф. 170. Оп. 1. Д. 140.]. Слова приведены в отдельных колонках с их вариантами на разных языках и в русском переводе. Понятий, связанных с культурой питания, немного, но словарь фиксирует блюда, бытовавшие в конце XIX столетия с их местными обозначениями. В перечне бесермянских слов встречаются названия блюд (нянь сак'ра - каравай, былямъ - лепешка, нянь пучкэсь - мякиш, табань - сочень, судень -студень [6. Ф. 170. Оп. 1. Д. 140. Л. 9, 12, 14 об., 27-27 об.]), продуктов (кенер - крупа, сар вый - масло, йылъ - молоко, чечи - мед, пизь - мука, сыль - мясо, кый - сало, сярся - репа [6. Ф. 170. Оп. 1. Д. 140. Л. 11-13 об., 14, 24 об.]) технологий приготовления (пизесь - мучной, наркано - месить, слал-тэм'нъ - соленый [6. Ф. 170. Оп. 1. Д. 140. Л. 14, 27]), кухонной утвари (тусь - корыто, ташка - кочерга, кылё - кремень, пуни - ложка, пурт - нож, таба - сковорода [6. Ф. 170. Оп. 1. Д. 140. Л. 10-12, 16, 25]). Лексический материал позволяет представить предметный мир кухни, перечень некоторых бытовавших блюд.
К середине ХХ в. специальные исследования материальной и духовной культуры, верований, истории, начавшиеся в XIX в., практически прекращаются, заметно сокращается количество публикаций о народе. Это отчасти связано с включением бесермян в состав удмуртов. Всероссийская перепись населения 1926 г. была последней, где они зафиксированы в отдельном списке. До начала 1990-х гг. бе-сермяне значились как этнографическая группа в составе удмуртов. Многие этнические элементы культуры, включая пищу, почти не изучались. Исключением являются музейные экспедиции и комплектование коллекций, преимущественно одежды, изредка предметов быта. В этот период продолжались исследования языка бесермян как удмуртского наречия [32].
В 1930-х гг. у бесермян и удмуртов работала комплексная экспедиция Института народов Востока. В ее составе у бесермян побывала известный исследователь В. Н. Белицер. Во время работы у бесермян в сфере интересов ученого была одежда [11; 12], но в публикациях материалов экспедиции встречаются сведения о ритуальных блюдах. В описании обряда лечения от трахомы В. Н. Белицер упоминает о посещении женщинами семейно-родового святилища, где в числе подношений, наряду с деньгами, перечислены масло и каша. Масло выливали в святилище на землю, там же оставляли кашу, намазав на лоскут ткани [10]. Эти редкие сведения периода активного бытования традиции помогают понять сакральный статус повседневных блюд в обрядах.
Предметный мир народной кухни конца XIX - начала XX в. представлен в музейных коллекциях. Эти собрания включают вещи, имевшие отношение к более раннему времени и редко фиксируемые в современных экспедициях. Сведения о пище встречаются в коллекционных описях, дневниках экспедиций. Утварь обычно поступала в меньшем количестве, чем одежда, но это были редкие и уникальные вещи обычно ритуального назначения. Ранние коллекции, где представлена и утварь, собраны у бесермян в конце XIX - начале ХХ столетий и хранятся в РЭМ. В коллекцию (РЭМ. № 1111), приобретенную у бесермян Глазовского уезда в 1906 г. и переданную в Этнографический отдел Русского музея (нынэ РЭМ) земским учителем из села Шаркан Сарапульского уезда Вятской губернии И. К. Зеленовым, поступило несколько предметов, имеющих отношение к сфере народной кухни. Это деревянная чашка табесь (местное название дано в описи - Е. П.), вырезанная из корня (диаметр верхнего края 38 см, дна - 17 см) для раскладывания жертвенного мяса во время молений (РЭМ. № 1111-107). Коллекция включает деревянные ковши кобы разной величины из цельного куска дерева (РЭМ. № 1111, 94-105). Большой ковш, вырезанный из корня (с черпаком 33 см в диаметре, глубиной 10 см, длиной рукоятки 64 см) использовали для черпания браги при изготовлении кумышки (РЭМ. №1111-106). Такой ковш, как отмечает И. К. Зеленов, к началу ХХ в. вышел из обихода [2. № 1111-106].
Ритуальная утварь встречается в числе предметов, приобретенных для РЭМ уже в середине ХХ в. Известный исследователь, заведующая отделом этнографии народов Поволжья РЭМ (в то время Государственный музей этнографии) Т. А. Крюкова работала в экспедициях в Юкаменском и Балезинском районах в 1946-1947 гг. (коллекции № 6517, 6598, 7059), в 1946 г. - совместно со студентами Ленинградского государственного университета, в 1965 г. - с Е. Н. Котовой в Ярском районе (коллекция № 7599). Наряду с одеждой и другими вещами приобретена ритуальная утварь, сделаны подробные описи предметов, полевые записи с упоминанием о пище. Предметы относятся к концу XIX - началу ХХ столетий, середине ХХ в. В числе вещей, отражающих предметный мир кухни
42 Е В. Поповв
2014. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
летий, середине ХХ в. В числе вещей, отражающих предметный мир кухни имеется деревянный подвесной шкафчик начала XIX в., украшенный резьбой (№ 6598-15). В 1947 г. приобретены ритуальная берестяная емкость чумок для складывания жертвенной пищи во время моления Хозяину леса (№ 659816), деревянная ложка, выструганная из лучины с семейно-родовым знаком (№ 6598-17). Емкость в форме прямоугольной коробки без крышки, прошитая с боковых сторон суровой нитью, сделана из куска бересты, имеет борта высотой 4 см и основание 9 х 18 см. В емкости «несут кашу из нового урожая в "луд" - священную рощу - для совершения жертвы "чаша мурту" - Хозяину леса. Моление бывает исключительно семейным» [2. № 6598-17]. Пищу и утварь оставляли под деревом или ставили на импровизированный стол - воткнутые в землю четыре ветки (колышка), покрытые белой тканью, заменяющей скатерть (с. Ёжево). Такую емкость с кашей и кусочками мяса приносили в жертву во время первого выгона скотины на пастбище или осенью после уборки полей, но уже с кашей из нового урожая. По сообщению исследователя, кузовок с едой ставили на растянутое между четырьмя колышками полотенце. Вместо подставки для берестяной емкости часто делали маленький деревянный столик. Иногда в лесу закалывали утку или гуся. Жертвоприношение проводили в разные дни, «когда кто захочет». Совершал его втайне от окружающих старший в семье (Цит. по: [35. С. 102-103]).
Масло, кашу, хлеб, молоко как ритуальные блюда Т. А. Крюкова упоминает в числе подношений на женских молениях в семейно-родовых святилищах [35. С. 126-127; 3. Оп. 1. Д. 1555. Л. 11]. Это моление проходило в праздник гербер до наступления Петрова дня в небольшой постройке вей-киськан 'место, где льют масло'. В нем участвовали пожилые женщины одной родственной группы. Они приносили кисель, кашу, овечье или козье мясо, мягкий хлеб, масло и вещи - мужскую рубаху и полотенце. Еду складывали в специальную чашку, масло выливали на землю внутри постройки [35. С. 126-127; 3. Оп. 1. Д. 1555. Л. 11]. Ритуальное блюдо - кашу или мучной кисель - начинали готовить, когда все были в сборе. На моление, как отмечала Т. А. Крюкова, в качестве жертвоприношения для бабача 'старика' (почитаемого обитателя святилища, покровителя рода. - Е.П.), кроме продуктов для главного блюда (молоко, мука, крупа), приносили домашнюю выпечку. Каждая женщина несла мягкий хлеб («для старика, чтобы мягкий был»), мучной кисель, кашу, овечье или козье мясо, масло [35. С.126-127; 3. Оп. 1. Д. 1555. Л. 11]. Женщины кроме этого еще приносили блины и суп пуштэм. Продукты несли в бурачке и в чашке, которую оставляли в постройке. Масло выливали на землю в святилище. Через три дня проверяли продукты и рубаху. Жертвоприношение, считали, не принято, если в ближайшие после моления дни плохо взбивалось масло [5. Ф. 18. Оп. 1. Д. 84. Л. 27-28].
Предметный мир народной кухни представлен в экспозициях муниципальных краеведческих и школьных музеев (музейных комнат) в районах проживания бесермян. Сбор утвари, ее включение в музейное пространство связаны с необходимостью показать традиционный интерьер, этническую специфику материальной культуры в экспозиции. Многие предметы относятся к концу XIX - первой половине ХХ в., представляют распространенную в деревенском обиходе утварь. В этом заключается ценность таких коллекций.
Итак, подведем некоторые предварительные итоги. Сведения о пище и культуре питания, утвари и технологиях из ранних источников, относящихся преимущественно к середине XIX - началу ХХ в., позволяют произвести некоторую систематизацию материалов.
Хозяйственные занятия, формирующие основу питания. В рассматриваемый период основу кухни определяли земледелие, животноводство, огородничество. Выращивали рожь, ячмень, овес, пшеницу. Зерновые перерабатывали в крупу для супов и каш, в муку для выпечки хлеба и заправки супов, мучных киселей. Зерно в целом виде использовали для приготовления кутьи. Из зерновых делали традиционные напитки (пиво, квас, кумышку). Семена льна шли на изготовление масла. Во второй половине XIX в. выращивали капусту, лук, свеклу, редьку, горох, репу, картофель. Овощи употребляли в сыром виде, в холодных похлебках, в составе супов, в качестве начинки для пирогов. Высаживали хмель для приготовления напитков.
Традиционные формы присваивающего хозяйства позволяли разнообразить перечень блюд. Селения располагались на реках, богатых рыбой, используемой в пищу. Охота в середине XIX в. еще не утратила своего значения. Мясо зайца и белки шло на приготовление блюд. Бесермяне занимались бортничеством и пчеловодством. Мед шел на изготовление напитков, его подавали как праздничное угощение.
Способы переработки продуктов, технологии приготовления блюд. Пищу готовили в котле над очагом в летней постройке (чум), где также варили напитки и ставили пиво; в печи пекли хлеб и запекали некоторые блюда; также готовили в котле или чугуне на небольшом очаге у устья печи. В
наши дни уже не используется открытый очаг, во второй половине ХХ в. исчезает летняя кухня. Печь с очагом на шестке встречалась еще во второй половине ХХ в. Постепенно очаг заменила печь с железной плитой, известная в народе как «галанка».
Утварь для хранения, переноски, подачи блюд и напитков. Утварь была собственного производства и приобретенная у местных мастеров. Основной материал для изготовления посуды - это древесина, корни деревьев, береста, реже - глина. В перечне посуды встречаются деревянная чашка, деревянная ложка, деревянная вилка, нож, солонка, глиняная тарелка (как гостевая посуда); стакан, стопка или рюмка для кумышки и вина, жбан или бурак из бересты для пива и кваса, ведра, кадки, котлы, корыта, решето, ковши (деревянные, железные, медные, из цельного куска дерева). Большие деревянные ковши с длинной рукояткой использовали для разливания браги при варке кумышки. В обиходе был столовый текстиль - скатерти, полотенца. Ритуальная утварь упоминается в описаниях обрядов и молений. Это самодельные, выструганные из дерева или щепки ложки (обычно три); большая чаша, выдолбленная из корня, для раскладывания жертвенного мяса на молениях; берестяная ёмкость в виде короба для складывания жертвенного мяса и каши во время моления в священных рощах.
Мясо-молочные продукты и блюда. В пищу использовали мясо птицы (гусь, утка, индюшка), овечье и козье мясо, говядину, конину. Предпочтение, как отмечают источники, отдавалось конине. Источники отмечают запрет на употребление свинины. Мясо было в основе супов и каш, его отваривали, запекали. Животный жир шел на изготовление горячих блюд (каша). Готовили холодец. В пищу шли дичь, рыба из местных водоемов. Рыба подавалась и за праздничным застольем. Молоко пили в сыром виде, делали масло, в том числе топленое.
Хлеб и выпечка. Хлеб и размолотое в крупу зерно были главными продуктами питания. Источники отмечают хлеб из овсяной, ржаной, ячневой муки, лепешки, пироги с гороховой и овощной (репа) начинкой, перепечи с разной начинкой, в том числе из дичи.
Супы и похлебки. В числе горячих блюд источники упоминают кашу из ячневой крупы с мясом как повседневное, праздничное, ритуальное блюдо. Популярны были супы с говядиной, с горохом и клецками из овсяной муки, в пост - с очищенным зерном ячменя. Сохранившиеся в современной кухне холодные похлебки с толокном и редькой встречаются в перечне блюд начала XIX в.
Напитки. Ранние документы упоминают напитки домашнего изготовления на основе зерновых культур (квас, кумышка, «котельное пиво», «домашнее черное пиво») и меда («медовое пиво»). Документы отмечают технологии изготовления слабоалкогольных напитков: «вино сидеть», «пиво варить», «мед ставить». В числе покупных напитков перечислены «кабацкое вино», водка. В повседневное потребление в XIX в. вошел чай, но по причине дороговизны он не имел широкого распространения.
Ритуальные блюда и напитки, продукты. В описании обрядов как ритуальные блюда упоминаются каша, суп, мясо жертвенного животного, мучной кисель, овечье и козье мясо, разные виды мучных изделий (выпечка) и хлеб. Это мягкий хлеб, каравай хлеба, кусок хлеба, блины, «разная стряпня», «постряпушки», крупа. Масло встречается как самостоятельное блюдо, имеет высокий символический и ценностный статус как продукт поклонения и результат хозяйственной деятельности. В обрядах и молениях используется яйцо, в том числе крашеное пасхальное. В качестве сакральных напитков в поклонении духам, божествам и предкам упоминается кумышка, во время праздничных событий, свадеб и гостевых визитов - преимущественно пиво.
Продукты и блюда использовали во время обрядов в разном сочетании, иногда в комбинации с вещами (монета, нитка, лоскут): хлеб - соль - пиво, хлеб - масло, хлеб - масло - медная монета, яйцо - крупа - лоскут ткани - антропоморфная фигурка, хлеб - каша - мясо жертвенного животного, каша с маслом - вареное мясо, яичница - каша - кумышка, масло - каша, мягкий хлеб - блины - суп - кисель мучной. Хлеб (крупа) в этом перечне выступает как основной продукт хозяйственной деятельности и основа питания.
Регламентация трапез, пищевые табу, этикетные нормы. Источники отмечают гендерные, возрастные, социальные и религиозные нормы, определявшие «правила» повседневных и ритуальных трапез. Мужчины в большой семье, включая старшую женщину, занимали места за столом, остальные женщины и дети обедали на лавках. Источники обращают внимание на религиозные предписания: запрет на использование свинины, в котором очевидцы видели «остаток прежней мусульманской веры» или влияние соседей татар. Это ограничение было в числе важных и устойчивых пищевых табу и в последующем. Документы одного периода отмечают самые разные пищевые регламентации конфессионального характера, встречающиеся даже в одном селении. Например, бесермяне соблюдают пост по православному календарю (выделяя постную пищу и блюда для «мясоеда»), некоторые
44_ЕВ. Поповв_
2014. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
«держат татарский пост», другие - православный и мусульманский, а часть не придерживается никаких постов и остается «полу язычниками и полу христианами».
Источники сообщают о таких ритуальных, обрядовых застольях, как свадебные пиры, угощение во время сватовства и сговора, поминальные трапезы с участием муллы, поклонение предкам и божествам с блюдами и напитками перед началом весеннего сева, во время летнего моления в семей-но-родовом святилище, в священной роще. Эти свидетельства важны для изучения эволюции ритуальной кухни, этикета трапез.
Таким образом, немногочисленные имеющиеся источники свидетельствуют, что кухня бесер-мян к началу ХХ в. сложилась под влиянием природно-географической среды, хозяйственного и экономического факторов, социальных норм, историко-культурных традиций, мифологических представлений и религиозных предписаний. В основе питания была зерновая и мясо-молочная продукция, сохранялось значение присваивающих форм (охота, рыболовство). Этот тип кухни лежит в основе современной сельской и отчасти городской системы питания бесермян, корнями уходящей в более ранние исторические периоды. Перечень основных блюд, перечисленных в источниках середины XIX - первой половины ХХ в., сохраняются в современной кухне. Кушанья и напитки как результат хозяйственной деятельности и символ достатка, предмет жертвоприношения имели высокий сакральный статус в семейных и календарных обрядах. Отмеченные в ранних источниках блюда и напитки сохраняются в современной ритуальной кухне. Предметный мир кухни (утварь, мебель) и технологии приготовления блюд и обработки продуктов в наблюдениях очевидцев отражали этническую специфику культуры питания и отчасти имели региональный характер.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Зеленин Д. К. Отчет о поездке к бесермянам в Вятскую губернию // Архив РГО. Ф. 83. Оп. 1. 1909 г. Д. 37.
2. Коллекционная опись РЭМ. Бесермяне.
3. Крюкова Т. А. Отчет об экспедиции в Удмуртскую АССР в 1965 г. Т. А. Крюковой // Архив РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. 1965 г. Д. 1555.
4. Крюкова Т. А. Отчет об экспедиции в Удмуртскую АССР научного сотрудника Т. А. Крюковой по собиранию этнографического материала в 1947 г. // Архив РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 972.
5. Крюкова Т. А. Экспедиция в Удмуртскую АССР. 1947 г. // Архив РЭМ. Ф. 18 (Т. А. Крюкова). Оп. 1. 1947 г. Д. 84.
6. Материалы для сравнительного словаря зюздинского, пермяцкого и глазовского вотского наречий и бесер-мянского говора // Государственный архив Кировской области. Ф. 170 (Вятская Ученая Архивная комиссия). Оп. 1. Д. 140.
7. Материалы по статистике Вятской губернии. Глазовский уезд. Вятка, 1893. Т. 8.
8. Подворная перепись населения и скота Вятской губернии. 1912 г. Вятка, 1914.
9. Сатрапинский К. А. Вотяки и бесермяне, проживающие в приходе и селе Укан Глазовского уезда // Архив РГО. Р. 10. Оп. 1. 1854 г. Д. 48.
10. Белицер В. Н. Знахарство вредит здоровью // Безбожник. 1938. 1 окт.
11. Белицер В. Н. К вопросу о происхождении бесермян (по материалам одежды) // Труды института этнографии. Новая серия. М., 1947. Т. 1.
12. Белицер В. Н. Народная одежда удмуртов (материалы к этногенезу) // Труды института этнографии. Новая серия. М., 1951. Т. 10.
13. Волкова Л. А. Н. Г. Первухин. Жизнь под девизом «Иметь излюбленное дело» // Материальная и духовная культура народов Урала и Поволжья: История и современность: материалы межрегинальной науч.-практ. конф. Глазов:, 2005.
14. Зеленин Д. К. Где празднуют святки дважды в году? // Природа и люди. 1910. № 8.
15. Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. Вып. 1. Умершие неестественной смертью и русалки. СПб., 1916.
16. Ивановская Н. И. Казанские исследователи истории Волго-Камского региона В. И. Заусайлов и И. Н. Смирнов // Материалы по этнографии. Т. II: Народы Прибалтики, Северо-Запада, Среднего Поволжья и Приура-лья. СПб., 2004.
17. Луппов П. Н. О бесермянах // О бесермянах. / Удм. ин-т истории, яз. и лит. УрО РАН. Ижевск, 1997.
18. Луппова Е. П. Изучение Д. К. Зелениным Вятского края // Проблемы славянской этнографии: К 100-летию Д. К. Зеленина. Л., 1979.
19. Михеев И. С. Несколько слов о бесермянах // Известия общества археологии и этнографии. Казань, 1901. Т. 17, Вып. 1.
20. Добрачева Л. Л., Заднепровская А. Ю., Котова Е. Н. Народы Среднего Поволжья и Приуралья. Ч. 1: Финно-угорские народы: каталог-указатель этнографических коллекций. Л., 1990.
21. Первухин Н. Г. Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазовском уезде // Материалы по археологии восточных губерний России. М., 1896. Т. 2.
22. Попова Е. В. Семейные обычаи и обряды бесермян (конец XIX - 90-е годы ХХ вв.). Ижевск, 1998.
23. Попова Е. В. Календарные обряды бесермян. Ижевск, 2004.
24. Попова Е. В. Культовые памятники и сакральные объекты бесермян. Ижевск, 2011.
25. Попова Е. В. История и культура бесермян в исследованиях профессора И. Н. Смирнова // Этнография восточно-финских народов: история и современность: материалы Всерос. науч. конф., посвященной 150-летию со дня рождения проф. И. Н. Смирнова. Ижевск, 17-18 октября 2006 г. Ижевск, 2007.
26. Попова Е. В. Каша в современной праздничной и обрядовой кухне бесермян // Питание в культуре этноса: материалы Шестых Санкт-Петербургских этнографических чтений. СПб., 2007. С. 143-146.
27. Попова Е. В. Аграрные праздники весенне-летнего цикла в современной культуре и общественно-политической жизни бесермян // Этнографическое обозрение. 2011. № 4.
28. Попова Е. В. Хлеб как ритуальное блюдо и пищевой символ в обрядах бесермян // Вестн. Удм. ун-та. Сер. История и филология. 2012. Вып. 3. С. 132-138.
29. Попова Е. В. Символика и ритуальные функции пищи и трапезы в святочных обрядах бесермян // Ежегодник финно-угорских исследований. 2013. Вып. 3.
30. Смирнов И. Н. Бесермяне Вятской губернии // Труды VIII археологического съезда. М., 1897. Т. 3.
31. Столетие Вятской губернии 1780-1881. Вятка, 1881. Т. 2.
32. Тепляшина Т. И. Язык бесермян. М., 1970.
33. Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М., 2001.
34. Традиционное русское застолье: сб. ст. / Гос. респ. центр русского фольклора. М., 2008.
35. Фролова И. С. Комплектование коллекций по этнографии бесермян в собрании Российского этнографического музея // О бесермянах. Ижевск, 1997.
36. Хлеб в народной культуре: Этнографические очерки. М., 2004.
37. Хмельное и иное: напитки народов мира. М., 2008.
38. Шестаков В. М. Глазовский уезд // Вестн. Императорского Русского Географического Общества. 1859. Т. 26.
39. Шкляев Г. К. Бесермяне. Опыт этностатистического обследования // О бесермянах. Ижевск, 1997.
40. Штейнфельд Н. П. Бесермяне. Опыт этнографического исследования // Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1895. Вятка, 1894.
41. Этнография питания народов стран зарубежной Азии. Опыт сравнительной типологии. М., 1981.
Поступила в редакцию 22.11.13
E. V. Popova
"GOURMANDS WANTING PANCAKES ...": TRADITIONAL CUISINE OF THE BESERMYANS IN SOURCES AND PUBLICATIONS OF XIX - THE FIRST HALF OF XX CENTURY
Research in food anthropology is very topical field of investigation. The article is devoted to food traditions of the Besermyans in early sources and publications, manuscripts and museum collections. In data sources of the 19th century -the first half of the 20th century the Besermyan kitchen is characterized mainly by cereals, meat and milk products, hunting and fishing products. The information about kitchen utensils and cooking techniques is systematized, the facts about ritual dishes, meals and food taboos are generalized. Upon the unification of local and ethnic cuisine it is necessary to rethink the local and rural cuisine as a cultural phenomenon. This approach allows to refresh the list of traditional dishes and drinks, techniques of product cooking, storaging and processing.
Keywords: the Besermyans, food supply, food, history of research, ritual and everyday meals, drinks, cooking technology, ritual food.
Попова Елена Васильевна,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
Удмуртский институт истории, языка и литературы Уральского отделения РАН 426004, Россия, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4 E-mail: elvpopova@yandex.ru
Popova E.V.,
Candidate of History, Senior scientific associate
Udmurt institute of History, Language and Literature of the Ural branch of the Russian Academy of Sciences 426004, Russia, Izhevsk, Lomonosova st., 4 E-mail: elvpopova@yandex.ru
