CC BY
211УДК 39 © В.Н. Слюсар
Житомир
Л.Н. ГУМИЛЕВ О ПРОБЛЕМАХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЭТНОСОВ
В статье рассматриваются взгляды Л.Н. Гумилева на проблемы взаимодействия этносов. Выделяются принципы их взаимодействия: сосуществование, ассимиляция, метисация и слияние.
Особое внимание уделяется автором раскрытию насилия. Анализируются сущность, различные его формы, в особенности такие радикальные, как войны, которые, согласно Гумилеву, происходят либо внутри этнической системы, либо между государствами. Для анализа характера взаимоотношений между этносами он вводит в свою теорию так называемую шкалу комплиментарности, на основе которой выделяет позиции - положительную, нейтральную и отрицательную. При этом на историческом примере Гумилев раскрыл сложную диалектику взаимоотношений этносов. Даже простое сосуществование этносов не бывает нейтральным, т.е. может возникнуть симпатия или антипатия, но даже при долговременной вражде, способно сформироваться взаимное уважение друг друга.
Взаимодействие суперэтносов значительно сложнее, часто, по мнению Гумилева, сопровождается этнической аннигиляцией, демографическим спадом и уничтожением более слабого. Тем не менее, в истории прослеживается и сосуществование этносов, взаимодействующих как представители разных суперэтносов.
Ключевые слова: теория этногенеза, пассионарии, насилие, война, провокация.
V.N. Slyusar Zhitomir
L.N. GUMILEV ON THE PROBLEMS OF INTERACTION BETWEEN ETHNIC GROUPS
The article discusses L.N.Gumilev 's views on the problems of interaction between ethnic groups. The principles of their interaction are allocated: coexistence, assimilation, metisation and merging.
The author pays special attention to disclosure of violence. The article analyzes its essence, its various forms, especially such drastic form as a war, which, according to Gumilev, occurs either inside ethnic system, or between
states. To analyze the nature of interrelations between the ethnic groups, in his theory he introduces a so-called scale of complementarity, on the basis of which he allocates positions - positive, neutral and negative. On the historical example Gumilev revealed a complex dialectics of interrelations between the ethnic groups. Even the simple coexistence of the ethnic groups is not neutral, i.e. sympathy or antipathy can occur, but mutual respect to each other can form even at long-term enmity.
The interaction of superethnoses is much more difficult, in Gumilev's opinion it is often accompanied by ethnic annihilation, demographic decline and destruction of the weaker. However, in history the coexistence of ethnic groups, who interact as representatives of different superethnoses, is traced.
Keywords: theory of ethnogenesis, passionaries, violence, war, act of provocation.
Период конца ХХ - начала ХХ1 вв. знаменуется глобализационными процессами, сопровождающимися унификацией и вестернизацией, что поставило под угрозу национальную идентичность вообще. Ряд этнических групп и этносов в целом стоят перед угрозой ассимиляции с другими и дальнейшего исчезновения.
Вместе с тем на политической карте появляются новые нации-государства, в некоторых государствах идет борьба за национальное самоопределение. Анализируя проблемы национальной идентичности перед вызовами глобализации, Н. Козловец отмечает, что она сегодня в ряде стран третьего мира и бывших социалистических странах Восточной Европы весьма шаткая и уязвимая, а мощный националистический символизм (военные парады, празднование дат освобождения, провозглашение независимости и т.п.) не может скрыть эту слабость и является, скорее, свидетельством, по выражению Л. Гумилева, «мемориальной фазы развития этноса» [5, с. 288].
Еще одним характерным признаком нашей эпохи ученые называют старение наций, представляющих развитые государства западноевропейской цивилизации. Раскрывая содержание данной проблемы, П. Са-ух утверждает, что таких «старых» обществ, как в ХХ в., еще не было: продолжительность жизни за последние 50 лет выросла значительно больше, чем за предыдущие 5000 лет, и, если сегодня пожилое население составляет 16% населения, то к 2050 г. прогнозируется 30 [7, с. 12]. Таким образом, наблюдаем как рождение новых этносов, так и старение некоторых существующих ныне. Итак, можно отметить актуальность теории этногенеза, разработанную Л. Гумилевым в работах «Этногенез и биосфера Земли», «Черная легенда», а также ряде историче-
ских монографий и статей. Теория подвергалась критике, можно сказать, во многом справедливой, но при этом некоторые положения нашли свое продолжение в дальнейших научных исследованиях как исторических, так и философских наук. Принимая к вниманию недостатки фактической базы и методическую слабость, отсутствие ясного, непротиворечивого определения этноса как исходного понятия концепции, гиперболизацию природного фактора в этнической истории, отождествление этносов и биологических популяций, соответственно - приуменьшение роли социальных культурных, религиозных и других небиологических факторов, а также иные критические замечания к теории Л. Гумилева [6, с. 29-31], проанализируем проблему насилия в контексте процесса этногенеза.
Актуальная проблема в социальной философии есть определение роли насилия в процессе становления этноса. Тема насилия не была выделена отдельно Л. Гумилевым в его исследованиях, но довольно часто он обращается к ней, рассматривая разные ее аспекты. Гумилев в контексте анализа определения понятия «этнос» критикует концепцию С. Широкогорова, особенно утверждение, что основой движения каждого этноса есть стремление к захвату территорий. Он, наоборот, акцентирует внимание на неагрессивности реликтовых этносов. Хотя насилие может, по Л. Гумилеву, выступать инструментом формирования этноса путем его конфессионального самоутверждения. Как пример философ приводит историю происхождения сикхов, выделившихся от индийской целостности через эндогамию. Процесс отделения идентификации сикхов вызван насилием со стороны афганцев-мусульман, овладевших Индией и особо измывавшихся над жителями Пенджаба. Это спровоцировало появление учения, которое сначала провозглашало непротивление злу, а потом поставило цель войну с насильниками-обидчиками. А социальные трансформации, прошедшие в результате утверждения нового религиозного учения (аннулирование кастовой системы общества) способствовали выработке собственного стереотипа поведения, установлению новой структуры общества, а также к возникновению нового этноса [2, с. 53].
Л. Гумилев рассматривал взаимодействие этноса с природой, окружающей человека, становление антропогенных ландшафтов, в контексте чего определил детерминирующую роль географического положения и природной среды в организации жизнедеятельности общества. Насилие, по его мнению, выступает определенным социальным регулятором для поддержания гармонии общества и природы, т.е. «этноланд-шафтного равновесия». Этносы представляют собой, по Л. Гумилеву,
«природные коллективы, адаптированные в своих вмещающихся ландшафтах» [1, с. 143]. Ограничение естественного прироста населения путем истребления, войн и иных форм насилия позволило некоторым этносам сохранить необходимое обеспечение добычей его представителям, т.е. «это была борьба, поддерживающая определенный биоценоз» [2, с. 228]. Также насилие применялось и против любых новшеств, ставящих под угрозу существующий социальный порядок.
В контексте проблем насилия в работах Л. Гумилева анализируется и одна из его форм - война. Так, философ, историк акцентирует внимание на том, что субъекты военных действий есть, прежде всего, государства как социальные целостности, а не этносы, поскольку последние владеют значительной консервативностью, являясь звеньями геобиоценозов. Соответственно, войны, согласно Л. Гумилеву, происходят либо внутри этнической системы, либо между государствами. Но все же, слабая сторона такого утверждения - межэтническая вражда, напряженность в отношениях и даже ненависть как крайняя форма. Это объясняется с позиции комплиментарности, которая рассматривается как особая форма взаимодействия этносов и суперэтносов (группы этносов, возникших одновременно в определенном регионе и составляющих системные целостности большого масштаба).
Гумилев вводит в свою теорию определенную шкалу комплимен-тарности, выделяя позиции положительную, нейтральную, отрицательную. Первая представляет собой взаимоотношения, в основе которых лежит безотчетная симпатия, без попыток перестроить структуру партнера, т.е. принятие представителей соседнего этноса, его представителей, культуры таким, каков он есть. Хотя философ допускает в этом варианте особые симбиозы с попытками перестроить структуру объекта, перерастающие в нетерпимость и даже в геноцид. Нейтральная же позиция характеризируется терпимостью, вызываемой равнодушием, взаимоотношения выстраиваются на основе потребительского отношения к соседу [1, с. 9]. На исторических примерах Л. Гумилев показал также диалектику взаимоотношений этносов, показав, например, как, поставив во главу своего развития веру в историческую мессианскую цивилизаторскую роль, китайский суперэтнос ассимилировал одни соседние этносы, в случае упорства других изменял форму взаимодействия на отрицательную комплиментарность. А анализ комплиментарно-сти евразийского степного суперэтноса позволил русскому философу, историку сделать выводы, что проявление комплиментарности не зависит ни от государственной целесообразности (в т.ч. и от характера идеологической системы), ни от определенной экономической выгоды.
Также Гумилев показал разное отношение суперэтносов к войне как крайней форме насилия. Так, он отмечает, что европейский суперэтнос воспринимает войну как нечто благородное, рыцарское, мужественное. В азиатских же суперэтносах война понимается, прежде всего, как смерть, поэтому мир считается важной ценностью, но если война начинается, то ее завершение возможно лишь при условии полного уничтожения всех противников [1, с. 87]. Таким образом, этнопсихологическая разность обоих суперэтносов в отношении войны заключается в определенной мере несерьезности первого и сверхсерьезности даже при решении межплеменных конфликтов второго.
Жестокость характера ведения войны соперниками зависит от места и расстояния действия противоборствующих сил. Так, если война происходит внутри этнических систем, то ее целью, как правило, ставится не истребление противника, а победа над ним. Это объясняется тем, что оба соперника есть составляющие одной социальной системы и уничтожение одного из них разрушит ее целостность, а также угрожает ее существованию вообще. Хотя такое утверждение Гумилева отрицает возможность существование общества после геноцида, история нам приводит иные примеры. В то же время при войне между большими этническими системами соперник рассматривается как нечто инородное, мешающее и подлежащее устранению [2, с. 115].
И тут же Л. Гумилев выводит зависимость: чем дальше стоят системы друг от друга, тем хладнокровнее ведется взаимное истребление. Но и это утверждение можно подвергнуть критике, поскольку примеры межэтнических войн в Руанде и Югославии в 90-х гг. ХХ в. показывают небывалый уровень жестокости при минимальной близости систем. Аналогичное утверждение философ высказывает как по отношению к этносу, так и суперэтносу: войны внутри суперэтноса приводят не к порабощению и истреблению, а к достижению временного преобладания при этом, парадоксально, по нашему мнению, выявляя стремление к компромиссу. Это объясняется неспособностью суперэтноса к дивергенции, т.е. исключительной степенью межэтнической близкости.
В контексте исследования Гумилевым особенностей становления суперэтносов в ареалах Византии, исламского мира, христианского мира прослеживается фрагментарно инструментальная роль насилия в этом процессе. Кажущиеся очевидной для утверждения суперэтносов необходимость использования таких форм насилия как экспансия и война, ставятся философом под сомнение. Наоборот, он показывает, что в ключевые исторические моменты, как-то важнейшие военные победы, захваты территорий не становятся здесь переломными. В то вре-
мя, как «существуют события, часто мелкие и незапомнившиеся, происходившие в периоды равновесия сил и создавшие коллизии, при которых тот или иной процесс становился необратимым» [1, с. 27], главное, чтобы они привели к неустойчивому равновесию борющихся между собой сил. Каждый указанный выше ареал имел, по мнению Л. Гумилева, особенные инструменты (в т.ч. включающие разные формы насилия), реализующиеся через такие «мелкие» события. Так, в аспекте инструментария насилия для Византии он определил одной из особых форм становления суперэтноса трансплантацию. Ее суть состоит в неприменении, прежде всего, открытых прямых форм насилия, в частности, завоевания, промышленного овладения, навязывании чужой культуры народам, а в распространении своего мировоззрения далеко за пределы государственных границ. В мире же ислама, наоборот, прямые акты насилия, сопровождавшие появление и распространение религии пророка Мухаммеда определили характер становления арабо-исламского суперэтноса. Такими актами, отмечает Л. Гумилев, были вытеснение и убийство поэтов как основных арабских пассионариев религиозными фанатиками, притеснение ими же мекканских купцов, бедуинов пустыни и евреев Ясриба, доминирование в новом обществе лицемеров (людей, принявших под давлением ислам, формально следующие его канонам, но содержательно остающиеся на прежних мировоззренческих позициях), истребление последними в ходе многочисленных войн истинных верующих. Стоит отметить, что, по нашему мнению, эти утверждения лишены достаточной доказательной базы и в значительной мере субъективны. Касательно христианского мира, то наряду с политическими мотивами формирования суперэтноса (усиление децентрализации), философ выделяет и социальный - усиление деятельности викингов, в основе которой насилие и грабежи.
Одним из основных инструментов легитимизации насилия является провокация. Ее совершение позволяет одному субъекту применить насилие по отношению к другому объекту как юридически обосновано, так и признано или частью общества, на которое опирается конкретный субъект, или даже значительной частью вообще. Что касается этносов, то мировая история свидетельствует, что провокация используется, как правило, для развязывания войны со стороны одного как средство разрешения межэтнических конфликтов, т.е. выступает поводом, скрывая истинные причины. Анализируя связь причины-поводы экспансии со стороны монголо-татар, Л. Гумилев акцентирует внимание, соответственно, на связи «преследование половцев как причина» и «убийство послов как повод». По его мнению, монголо-татары не ставили целью
покорение значительных территорий и борьбу за жизненное пространство монгольского суперэтноса, переживающего пассионарный толчок, сужая к цели истребления ищущих в разных державах половцев, оказавших сопротивление экспансии нового суперэтноса. Уничтожение разных городов Л. Гумилев рассматривает как побочный эффект преследования и тесно связывает с указанным выше поводом. Причем тотальное уничтожение населения этих городов и прилегающих к ним землям автор оставляет без внимания. Детально описывая факты убийства послов, после чего последовало вторжение монголо-татарских войск, Гумилев указывает на восприятие ими этого факта как случая наибольшего нарушения не только дипломатии, но и законов существования степных народов - гостеубийство. При этом не исследуется модель поведения послов, которая может быть признана как умышленная провокация, игнорируются, хотя поверхностно и вспоминаются факты завоевания и разграбления городов, даже, если послов не убивали, даже, если город сдавался.
Провокация может нести неумышленный характер для легализации насилия. Так, Л. Гумилев детально описывает исторические факты локального характера, когда незначительные события провоцировали эскалацию межэтнических конфликтов, сопровождающихся насилием, массовым истреблением представителей либо одной стороны, либо обоих. Одной из сторон выступала, как правило, группа колонизаторов, миссионеров, исследователей, представляющих западную цивилизацию. Причиной этого Гумилев назвал «несходство этносов», имея в виду, прежде всего, их культурно-ментальные различия.
Еще одним аспектом исследования проблемы насилия в историко-философском наследии Гумилева можно определить выявление насилия как принципа взаимодействия этносов. Л. Гумилев выделил такие принципы взаимодействия этносов: сосуществование, ассимиляцию, метисацию и слияние [2, с. 92]. Касаемо сосуществования, то эта форма взаимодействия не предвидит прямого насилия со стороны какого-либо соседствующего этноса. Такие этносы он назвал «ксениями», отметив, что этот тип взаимоотношения между этносами детерминирован особым характером социальной организации, сформированного под влиянием необходимости мириться с фактом сосуществования. Примером такой организации наводятся валлоны и фламандцы, ставшие основой бельгийского общества, а также англичане, французы, франко-индейские метисы и славяне - канадского.
Но вместе с этим автор отмечает, что даже простое сосуществование этносов не бывает нейтральным, т.е. может возникать симпатия или
антипатия, но даже при долговременной вражде, как, например, между гребенскими казаками и чеченцами, может формироваться взаимное уважение друг друга.
Взаимодействие суперэтносов значительно сложнее, часто, по мнению Л. Гумилева, сопровождается этнической аннигиляцией, демографическим спадом и уничтожением более слабого. Но все же в истории прослеживается и сосуществование этносов, взаимодействующих как представители разных суперэтносов. Такими этносами были хунны, сяньбийцы, цяны, малые юечжи, усуни, кыпчаки как представители суперэтнической конструкции кочевой культуры, с одной стороны, и китайцы, жуны, ди, Мань, юе - суперэтнической конструкции дальневосточной цивилизации, с другой.
Основанием для создания именно такой формы взаимодействия были общая культура и относительной второй - общая государственность. Но социально-миграционные процессы, характеризирующиеся переселением части степного населения на китайские земли в III в., вызванные климатическими изменениями (усыхание степи) и необходимостью поиска новых пастбищ для собственного выживания, изменили и форму взаимодействия между суперэтносами. Переселение незначительного количества представителей первого суперэтноса предвидело их культурно-экономическую интеграцию и, соответственно, дальнейшую ассимиляцию в общество второго. Но ассимилятивные процессы вызвали и множество других процессов, в том числе десимилятивные, потерю идентичности и дальнейшую маргинализацию, что, в общем, спровоцировало массовое насилие, геноцид и длительные межэтнические войны. А в целом переход от сосуществования к ассимиляции привел к массовому истреблению населения и, в конечном итоге, к появлению на основе выживших нового этноса - табгач.
Ассимиляция же, по сути, представляет собой насилие одного этноса над другим, цель которого - отказ объектов насилия от собственной системы ценностей и превращение в людей второго сорта в среде победителей. Но завершение ассимиляционных процессов, по Л. Гумилеву, не снимает насилия, а переводит его в скрытые формы и субъектом становится уже представители ассимилированного этноса, становящиеся неполноценными и, по сути, неконтролируемыми. Проблема насилия в оставшихся формах Л. Гумилевым не рассматривалась.
Проблема насилия рассматривалась Гумилевым, пусть как второстепенная, но довольно значимая в контексте вопросов пассионарности как основной составляющей процесса этногенеза. К этой проблеме он обращается при попытках определить источники повышенной соци-
альной активности пассионариев, индивидов, которым свойственно внутренне стремление к целенаправленной деятельности для изменения окружения (социального или биологического) даже если она в конечном итоге будет ставить под угрозу его личное существование.
Л. Гумилев акцентировал внимание на силе импульса пассионарно-сти, отмечая, что «носители этого признака - пассионарии - не могут рассчитать последствия своих поступков и, даже предвидя гибель, удержаться от их свершения» [3, с. 123]. Исследуя в этом аспекте биографии выдающихся исторических персон, причисляемых им к пассионариям (Наполеона, Александра Македонского, Люция Корнелия Сул-ла), он отметил их высокий уровень агрессивности, желания воевать, постоянные переживания и восхваления себя как завоевателя.
Гумилев акцентирует внимание на том, что сами по себе пассионарии не есть инициаторами пассионарного взрыва, они, прежде всего -создатели этнической доминанты, организующей пассионарность самой системы и направляющей ее дальнейшее развитие. При этом отмечая, что пассионарии могут и не создать необходимый взрыв, если этническая система в данный исторический момент не владеет необходимой пассионарной энергией, т.е. она имеет недостаточный уровень пассионарного напряжения. Таким образом, не нивелируя социально-политическую роль лидера, его агрессивность и применяемые им методы давления и насилия существенно не влияют на этногенез. Пассионарное напряжение усиливается за счет возрастания насилия, которое выступает инструментом как для отрицания старых устоев, сдерживающих пассионарный взрыв, так и для борьбы с внешними врагами. Но, опять-таки, насилие со временем имеет тенденцию утрачивать свою инструментальную функцию, перерастая в тотальность. Сдерживание тенденции прямо зависит уже от социальной роли «гармоничных особей», т.е., индивидов, умеряющих вспышки пассионарности, умножающих материальные ценности по существующим образцам. Таким образом, в обществе утверждается отрицание многих форм насилия, даже по отношению к внешним врагам. Л. Гумилев приводит пример исландского общества, в котором после доминирования пассионарий-викингов с Х11 в. утвердились новые социокультурные устои на основании принципа несопротивления, что отчетливо прослеживается уже четыре столетия спустя, когда на остров высадились алжирские пираты и совершаемое ими насилие так и не встретило сопротивления.
Особое внимание Гумилев уделяет роли насилия в процессе этногенеза в период социальных трансформаций. Изменение фазы развития этноса при условии высокого уровня пассионарности соседнего вызы-
вает возрастание агрессии со стороны последнего. Если этнос находится на определенной фазе развития, в нем сформировано оптимальное соотношение «гармонических особей» и пассионариев, что позволяет системе адекватно реагировать на внешние раздражители. Такая этническая система характеризируется высоким уровнем сопротивляемости к агрессии других этносов. Но переход от фазы нарушает это соотношение и система становится восприимчивой к ударам извне [2, с. 488].
Также прослеживается возрастание насилия в средине самой этнической системы. Так, при переходе от фазы подъема к акматической нарушается соподчиненность элементов социальной структуры, поскольку доминантным становиться стремление к самоидентификации, интересы этноса игнорируются или воспринимаются второстепенными по отношению к личным. Такое состояние характеризируется, по мнению Л. Гумилева, кровопролитием, но культура при этом не страдает, а, наоборот, скорее процветает [2, с. 463]. Переход от акматической фазы к фазе надлома сопровождается совершением тотального насилия в обществе по принципу «мы устали от великих», а жертвами становятся в первую очередь пассионарии. На последней фазе этногенезиса, фазе обскурации, происходит не только оттеснение пассионариев, собственно, их физическое устранение, но и окончательное закрепление и ретрансляция социокультурного опыта [4, с. 137]. В конечном итоге это приводит к закономерному затуханию процесса этногенеза.
Также Л. Гумилев, анализируя роль насилия и войны как необходимости в процессе становления этноса, рассматривает способы интеграции общества для самозащиты и совершения упредительного насилия. Новорожденный этнос, включаясь в исторический процесс, что, собственно, наступает с момента его заявления о уникальности своего существования, провоцирует враждебную реакцию со стороны соседствующих этносов. Как правило, на территориях, где проживает новый этнос, испытывается дефицит ресурсов, которые заимствуются, соответственно, у соседей. Это вызывает их реакцию самозащиты, которая может приводить к истребительным войнам.
Одним из ключевых способов противодействия, интегрирующим общество, выступает утверждение внутри этноса альтруистической этики, при которой интересы коллектива ставятся выше личных [2, с. 146]. Л. Гумилев раскрывает содержание дихотомии альтруистической и эгоистической (в ней, наоборот, личное и семейное выше общественного) этики, согласно которой функциональное назначение первой - охрана целостности этноса, а второй - воспроизводство в потомстве. Но в результате естественного отбора существует тенденция к
уменьшению количества представителей этноса, придерживающихся альтруистической этики, поглощение остальных другими этносами и, соответственно, соблюдение их системы культурно-духовных ценностей. Это знаменуется сменой в общественном сознании образов «альтруистов» с защитников-героев на строптивых бунтарей. С другой стороны зарождение нового этноса и ведение войн для их утверждения в существующем жизненном пространстве характеризируется физической гибелью «альтруистов» и снижением пассионарного напряжения, а, следовательно, увеличивается в этой этнической системе количество «эгоистов», возрастает и их социальная роль. Система противодействия, ведомая «альтруистами», способна не только остановить насилие со стороны зарождающегося этноса, но и, отвечая насилием на насилие, остановить его появление вообще.
Итак, хотя тема насилия не была выделена отдельно Л. Гумилевым в его исследованиях этногенеза, он рассматривал его различные аспекты проявления. Так, Гумилев утверждал, что насилие выступает регулятором для поддержания гармонии общества и природы, т.е. «этноланд-шафтного равновесия», оно также может выступать инструментом формирования этноса путем его конфессионального самоутверждения.
В работах Л. Гумилева анализируется и одна из форм насилия -война. Субъектами военных действий, по его мнению, есть, прежде всего, государства как социальные целостности, а не этносы, поскольку последние владеют значительной консервативностью, являясь звеньями геобиоценозов. Л. Гумилев проанализировал роль насилия: при взаимодействии этносов на принципах сосуществования и ассимиляции; в процессе этногенеза в период социальных трансформаций (переход от одной фазы этногенеза к другой нарушает соотношение «гармонических особей» и пассионариев в этнической системе, которая становится восприимчивой к ударам извне, возрастает уровень агрессии и насилия со стороны внешних сил и внутри системы); как необходимости в процессе становления этноса.
Примечания:
1. Гумилев Л.Н. Черная легенда. - М.: Алгоритм, 2006. - 352 с.
2. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - СПб.: Кристалл. - 2001. - 639 с.
3. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. - СПб.: Кристалл, 2002. - 576 с.
4. Ковтун Н.М. Воля як основа сощально! активносп пассiонарiя у контексл концепци етногенезу Льва Гумшьова // Studia РоШо^юа истато-Ро1опа. Випуск 3. - Житомир-Кшв-Краюв, 2013. - С.132-138.
5. Козловець М.А. Феномен нацюнально! щентичностг виклики глобалiзацil. - Житомир: Вид-во ЖДУ ш. ¡.Франка, 2009. - 558 с.
6. Кореняко В. К критике концепции Л.Н. Гумилева // Этнографическое обозрение. - 2006. - №3. - С.22-35.
7. Саух П.Ю. ХХ столитя. Пiдсумки. - К.: Леся, 2009. - 284 с.
References:
1. Gumilev L.N. Chemaja legenda [Black legend]. M.: Algoritm, 2006. 352 p.
2. Gumilev L.N. Jetnogenez i biosfera Zemli [Ethnogenesis and the biosphere of the Earth]. SPb.: Kristall. 2001. 639 p.
3. Gumilev L.N. Jetnosfera: istorija ljudej i istorija prirody [Ethnosphere: the history of the people and the history of nature]. SPb.: Kristall, 2002. 576 p.
4. Kovtun N.M. Volja jak osnova social'noi aktivnosti passionarija u konteksti koncepcii etnogenezu Lva Gumilova [The will as the basis of social activity Passionaria in the context of the concept of ethnogenesis of Lev Gumilev]. Studia Politologica Ucraino-Polona. Vipusk 3. Zhitomir-Kiiv-Krakiv, 2013. pp.132138.
5. Kozlovec M.A. Fenomen nacional'noi identichnosti: vikliki globalizacii [The phenomenon of national identity: the challenges of globalization]. Zhitomir: ZhDU named after I.Franka, 2009. 558 p.
6. Korenyako V. K kritike koncepcii L.N. Gumileva [For criticism of the concept of LN. Gumilev]. Jetnograficheskoe obozrenie - Ethnographic review. 2006. №3. pp.22-35.
7. SauhP.Ju. XX stolittja. Pidsumki. [XX century. Results]. K.: Lesja, 2009. 284 p.
Сведения об авторе:
Слюсар Вадим Николаевич, кандидат философских наук, докторант, доцент кафедры философии Житомирского государственного университета им. И. Франко, г. Житомир, e-mail: [email protected]
Data on author:
Slyusar Vadim Nikolaevich, candidate of philosophical sciences, doctoral, associate professor, department of philosophy, Zhitomir State University named after I. Franco, Zhitomir, e-mail: [email protected]
Рецензенты:
Цыренова Т.Б., доктор политических наук, доцент кафедры философии и политологии Бурятского филиала Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики;
Лагойда Н.Г., кандидат философских наук, доцент кафедры теории социальной работы Бурятского государственного университета.
