CC BY
91
ЛЮДИ. СОБЫТИЯ. ФАКТЫ
УДК 94(47+57)(082.1)
Л.Н. ГУМИЛЕВ И П.Н. САВИЦКИЙ: ВСТРЕЧА ДВУХ ПОКОЛЕНИЙ ЕВРАЗИЙЦЕВ -ДИАЛОГ ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЕ (очерк эпистолярного наследия)
В.Н. Рябцев
Эпистолярный жанр в дореволюционной России никогда не был обыденным делом для образованных людей. Оно и понятно: в условиях отсутствия в стране долгий период времени гражданских и политических свобод это было прекрасной отдушиной для многих мыслящих людей, всерьез думающих о судьбах страны и ее народа, и возможностью высказаться по существу, по наболевшему и злободневному... Не случайно именно в России (особенно в старой России!) распространилась практика написания длинных писем, иные из которых в свете нашего времени, с его постоянным ускорением хода жизни и мелкой суетой явно тянут на трактаты. Сказанное особенно касается великих и/или выдающихся людей прошлого. Сегодня - в нынешних условиях российской действительности - их почтовое общение в те далекие времена кажется маловажным эпизодом прошлого, элементом какой-то архаики. Но тогда их переписка с родными и близкими, со своими критиками и/или политическими оппонентами, с добровольными помощниками и спонсорами, с друзьями и "объектами любовных устремлений", с сильными мира сего или между собой (последнее для нас особенно важно) была подчас важнейшим и неотъемлемым элементом научной, художественной и общественной жизни России, в том числе и ее глубинки. Не случайно многие исследователи всерьез рассматривают эпистолярный жанр в исполнении великих. как специфический феномен русской культуры. По большому счету это действительно так.
Рябцев Владимир Николаевич - кандидат философских наук, доцент кафедры теоретической и прикладной политологии Южного федерального университета, заведующий лабораторией геополитических проблем Черноморско-Кавказского региона Северо-Кавказского научного центра высшей школы ЮФУ, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 140, e-mail: [email protected], т. 8(8632)643522;
Особый разряд эпистолярного жанра в России всегда составляла переписка между собой великих людей. В этом ряду, безусловно, выделяется переписка двух выдающихся деятелей русской науки и культуры ХХ века - белоэмигранта Петра Николаевича Савицкого (1895-1968), личный фонд которого ныне находится в России [1]*, и сына Николая Гумилева и Анны Ахматовой - Льва Николаевича Гумилева (1912-1992), длившаяся с 1956 по 1968 г. - явление, заслуживающее специального, самого внимательного и глубокого изучения. Попытку целостно взглянуть на этот фрагмент русского эпистолярного наследия мы и предпринимаем в данной статье. При этом хотелось бы сделать акцент на ключевых, наиболее важных моментах в переписке П.Н. Савицкого и Л.Н. Гумилева - вопросов геополитики.
При работе над текстом статьи в качестве базового нами был использован такой ис-
* Находящийся в ГАРФе фонд состоит из двух описей. Материалы первой описи (526 дел) содержат документы на микрофишах с 1919 по 1944 г. Источники по второй описи представлены изданными работами 1923-1936 гг.: евразийскими тематическими сборниками и периодическими изданиями, а также рукописями опубликованных и неопубликованных статей и рецензий П.Н. Савицкого. Специалисты, которые понемногу начинают изучать это богатейшее наследие, обращают внимание на то обстоятельство, что лидер евразийства и создатель его геополитической доктрины любил использовать разного рода псевдонимы. Из точно установленных среди них фигурируют такие псевдонимы, как: "Петроник", "Наблюдатель", "Степан Лубенский", "П.В. Логовиков", "Петр Востоков", "Элкин", "Эсдерс", "Чернов"; и др.
Vladimir Ryabtsev - Ph.D. in Philosophy, Associate Professor, Head of the Laboratory of Geopolitical Problems of the Black Sea - Caucasus Region of the North Caucasus Scientific Centre of the Higher School at the Southern Federal University, 140, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel.: +7(863)2643522.
точник, как "Письма П.Н. Савицкого Л.Н. Гумилеву" [2, с. 3], опубликованные благодаря усилиям друга и верного соратника Льва Николаевича, выдающегося ученого и общественного деятеля Президента Русского Географического Общества и заместителя Президента Фонда Л.Н. Гумилева Сергея Борисовича Лаврова (1928-2000). Кроме того, мы опирались на исследования ряда отечественных авторов (в основном историко-научного характера) [4] и некоторые справочные материалы [5].
Прежде всего отметим, что вокруг этого вопроса существует миф о том, что Л.Н. Гумилев познакомился с одним из "отцов-основателей" евразийства П.Н. Савицким во время своего послевоенного заключения. Большое значение для понимания того, кем на самом деле был этот удивительный человек и что он сделал для русской науки и общественной мысли, имеет хранящееся в ФСБ России следственное дело в отношении П.Н. Савицкого [6]. Дело в том, что в мае 1945 г. после взятия советскими войсками Праги П.Н. Савицкий был арестован СМЕРШ и в октябре того же года осужден. Получил 10 лет лагерей. П.Н. Савицкий был обвинен в организации и участии в "контрреволюционном движении евразийцев с целью свержения советской власти и уничтожении коммунистической партии" (ст. 58-4, 11 УК РСФСР). Срок отбывал в пос. Явас (Мордовия). Лишенный книг, Петр Николаевич пытался извлекать информацию о том, что происходит в мире, из советских газет и радиопередач. На клочках серой бумаги размером с библиографическую карточку он помещал свои записи (часть из лагерных записей П.Н. Савицкого сохранилась) [7]. По некоторым данным, находясь в лагере, он обучал географии "малолеток" (несовершеннолетних заключенных)*. В 1954 г. режим несколько смягчился,
* В указанном архиве содержатся: биографическая справка, протокол задержания П.Н. Савицкого и постановление Особого совещания при НКВД СССР (от 20 октября 1945 г.) о заключении Петра Николаевича в лагерь, протоколы допросов Савицкого, по поводу его деятельности в правительствах Деникина и Врангеля, в эмиграции, а также о его деятельности после распада евразийского движения (в частности, как зачинателя и одного из руководителей оборонческого движения в Чехословакии). В этом же деле находится письмо П.Н. Савицкого И.В. Сталину (от 5 января 1947 г.), написанное им в заключении, в котором он излагает свою биографию, пытается объяснить и оправдать свою деятельность "сочувствием задачам индустриализации Советского Союза".
и П.Н. Савицкий был переведен в Подмосковье. В апреле 1955 г. его освобождают из заключения. Он просит советское гражданство, но получает отказ. После этого возвращается в Прагу к своей семье. Полная реабилитация П.Н. Савицкого произошла лишь в 1989 г.
Если верить некоторым историкам, "пребывание" П.Н. Савицкого на родине в 19451955 гг. было как бы "повторным", на сей раз очень продолжительным и отнюдь не добровольным. Первым считается его нелегальное пребывание в Советской России в 1927 г. И, возможно, не без участия спецслужб Кремля (естественно, речь идет о всесильном тогда иностранном отделе ОГПУ), которые внимательно наблюдали за евразийским движением и проводили порой разного рода "операции" с отдельными его представителями. Возможно, по одному из "коридоров", которые специально создавало ОГПУ для евразийцев (и не только для них), и совершил свою тайную поездку в СССР П.Н. Савицкий [8]**.
Однако личного знакомства Л.Н. Гумилева с П.Н. Савицким именно в тот момент времени не было. Поначалу Гумилев-млад-
** Спецслужбы сознательно шли на такой шаг, учитывая сам факт распространения евразийских идей в СССР. По данным, которыми располагает такой весьма осведомленный в истории этого движения и биографии его лидеров автор, как С. Ключников, в 1927 г. П.Н. Савицкий совершил тайную поездку в СССР на законспирированную подпольную конференцию "красных евразийцев", о чем спустя некоторое время опубликовал статью (отчет) под псевдонимом "Л. Стрельцов" [9, с. 22]. Есть также данные, согласно которым П.Н. Савицкий, будучи в СССР, даже встречался с местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Петром (будущим священномучеником), который благословил Петра Николаевича и в его лице всех православных евразийцев на борьбу за воссоздание России как великой державы [10]. Учитывая тот факт, что в то время Лубянка (или, говоря конкретнее, иностранный отдел ОГПУ) вела свою сложную и многоходовую игру с лидерами евразийства в русском зарубежье, едва ли этот "вояж" П.Н. Савицкого на родину был делом его исключительной инициативы. Скорее всего, в 1927 г. он попал на родину "не без помощи" спецслужб, которые создавали тогда специальные "окна на границе" для визитеров-эмигрантов с тем, чтобы у оказавшихся на родине русских "берлинцев", "парижан" или "пражан" создавалась видимость наличия в Советской России серьезной внутренней оппозиции коммунистическому режиму. Некоторые сведения о поездке П.Н. Савицкого в 1927 г. содержатся в материалах следственного дела в отношении П.Н. Савицкого, хранящегося в ФСБ РФ [6], хотя определить степень объективности информации, полученной тогда при допросе осенью 1945 г., трудно.
ший познакомился с П.Н. Савицким заочно. И произошло это через известного ленинградского историка-медиевиста и искусствоведа М.А. Гуковского (1989-1971). С 1950 по 1954 г. тот находился в заключении по так называемому ленинградскому делу, по которому, в частности, был обвинен и в личном знакомстве с ректором ЛГУ (1942-1944), позднее министром просвещения РСФСР (1947-1949) А.А. Вознесенским. И сидел он в одном лагере вместе с П.Н. Савицким, с которым подружился. Работая позднее в Эрмитаже, где в то время М.А. Гуковский заведовал научной библиотекой, Л.Н. Гумилев и узнал об этой любопытной истории. Тогда же Матвей Александрович дал Л.Н. Гумилеву адрес П.Н. Савицкого в Праге [2, с. 210]. После этого и началась их переписка.
Если рассматривать заявленную проблему в геополитическом аспекте, то следует обратить внимание на ряд моментов.
Дело в том, что территорию нашей страны евразийцы понимали как особый мир, не принадлежавший ни к Европе, ни к Азии, как неповторимый "организм", особую "индивидуальность". Но при этом их доктринальные построения были синтезом только двух начал - истории и географии. До появления учения Л.Н. Гумилева по-другому быть и не могло. Учение же Льва Николаевича было богаче ровно на одну позицию, а именно: было уже синтезом истории, географии и естествознания (прежде всего, этнологии). Ведь он добавил к традиционному евразийству чрезвычайно важные элементы - теорию этногенетических процессов и концепцию пассионарных толчков в Евразии. По Л.Н. Гумилеву, именно последние определяли ритмику евразийского континента, доминирование здесь тех или иных сил в разные периоды истории, а вместе с тем и весь этот сложнейший процесс - формирование такого большого Целого, как "Мир Евразии". Но это единое Целое, кстати, ни у классиков евразийства, ни у самого Л.Н. Гумилева не противопоставлялось "остальному миру". Полицентризм был и продолжал оставаться общеметодологическим принципом евразийства. Но для Л.Н. Гумилева он был и принципом личностным, глубоко мировоззренческим, выстраданным им в ходе его скитаний по стране и сидений в лагерях. Подчеркнем: к евразийству ученый пришел, идя не только и не столько от чистой науки.
К глубокому осознанию особого (но отнюдь не изолированного) пути России в истории, пути русского народа вместе с другими народами Евразии его привела тяжелейшая, временами просто трагическая жизнь. Жизнь очень сложная, с перепадами, но всегда творческая, а в конце - прямо скажем - отчасти даже счастливая.
Традиционное (классическое) евразийство Л.Н. Гумилев дополнил прежде всего учением о "кормящем и вмещающем ландшафте", который может быть и разным, но всегда родным для определенного (конкретного) этноса. Для русских, например, это всегда были долины, для финно-угорских народов - водораздельные пространства, для тюрков и монголов - степная зона. "Долгое время бытовало мнение, - писал он, - что лес и степь находятся в оппозиции, степняки и лесовики борются друг с другом. В этнокультурном аспекте это мнение глубоко ошибочно: как степняки нуждаются в продуктах леса, так и наоборот" [11, с. 4]. И все капитальные работы Л.Н. Гумилева показывают исторические перипетии этого сосуществования, его неизбежность, его естественность.
В своих письмах к Л.Н. Гумилеву П.Н. Савицкий поддерживал эти идеи: "Да, конечно. Вы правы: "сочетание разноодаре-ний" (или, как говорите Вы, "двух и более ландшафтов") очень усиливает и ускоряет развитие. В этой Вашей мысли нет никакого противоречия моим мыслям. Я думаю, нет в ней противоречия и мыслям Г.В. Вернадского. Все 1920-е и 1930-е годы я бился над проблемой "сочетания разноодарений" для исторического развития. Вам, быть может, небезызвестно, что я широко занимался и продолжаю заниматься экономической географией (одна из моих любимых научных отраслей!). В ней роль "сочетания разноодарений" в том или ином месте земного шара (почв разных типов, районов с разной орографией, мощных вод, ископаемых богатств) сказывается с особой силой. Именно таким "сочетанием" определяется во многом, если не во всех, случаях возникновение городов - в особенности, конечно, крупных - и в полной мере столиц" [2, с. 214-215].
И далее одно важное наблюдение П.Н. Савицкого: "Вы, - обращается он к Л.Н. Гумилеву, - с большой четкостью проследили значение "сочетания разнода-рений" для этногенеза. Сказанное Вами
об этногенезе хуннов, уйгуров, тюркютов... - замечательно интересно и прямо-таки основоположно! Стимулирующее этногенез значение "сочетания разноодарений" не подлежит сомнению. Вам принадлежит безусловный приоритет в этом важном историко-географи-ческом открытии.
Места с сочетанием географических разноодарений - это, безусловно, наиболее стимулирующие месторазвития (не только в смысле этногенеза, но и во многих других отношениях), - если хотите, это месторазви-тия в первом и прямом значении этого слова. И все-таки качества "месторазвития" нельзя отрицать и за другими местами, хотя бы и не в такой степени отмеченными "сочетанием разноодарений"" [2, с. 216].
Действительно, П.Н. Савицкому не очень нравился гумилевский термин "вмещающий ландшафт". Как мы видим, он предпочитал и отстаивал другой - "месторазвитие"..., полагая, что тот более динамичен, чем гуми-левский..., и более геополитичен (добавим мы уже от себя). Кроме того, как замечал П.Н. Савицкий, в данном случае мы можем обходиться без немецких слов, очень для нежелательных (см.: письмо от 17 декабря 1965 г.). И показательно, что Л.Н. Гумилев в одной из своих последних работ уже сам применил термин "месторазвитие" [11, с. 10].
В известный период времени переписка прерывалась. И не по вине П.Н. Савицкого и/ или Л.Н. Гумилева. Дело в том, что в 1960 г. во Франции вышла книга стихов некоего "П. Востокова" [12]*, кстати, книга достаточно большая по объему (почти в 300 страниц). В ней нашла отражение и "лагерная" тема. Чешским спецслужбам, под бдительным оком которых находился тогда П.Н. Савицкий, не составляло большого труда выяснить, кто на самом деле стоял за этим псевдонимом, тем более, что занятие "русским профессором" поэзией не было для местных властей особым секретом. И хотя литературное творчество не было главным делом жизни П.Н. Савицкого, но он его очень любил. Как отмечает в этой связи один из биографов нашего героя А. Бобырь, ".представить личность и творческое наследие этого неординарного человека без его стихов нельзя, они были одной из граней его универсальности. Гражданская лирика Савицкого, в кото* Отдельные стихотворения П.Н. Савицкого лагерного периода смотри в других публикациях [13].
рой можно увидеть продолжение некрасовской традиции в русской поэзии, понравилась Ахматовой. Анну Андреевну познакомил с этой лирикой ее сын Лев Гумилев, которому, надо полагать, стихи Савицкого стали известны во время его пребывания в ссылке: ведь стихотворения Савицкого о советских заключенных распространялись устно и в самиздате. Об анонимное бытовании поэтических произведений Савицкого в рукописях и печати свидетельствует и американский литературовед Г.П. Струве" [14]**.
В мае 1961 г. П.Н. Савицкий был арестован. В сентябре того же года его приговорили к двум с половиной годам (!) тюрьмы. Таким образом, спустя шесть лет он вновь оказался за решеткой. Однако на сей раз это продлилось недолго. В силу царившей в то время в высших эшелонах чешской власти неразберихе и пошатнувшегося положения министра внутренних дел, который и дал санкцию на арест П.Н. Савицкого, запущенной еще одним известным "пражанином" - директором Института им. Н.П. Кондакова Н.Е. Андреевым волне общественного возмущения и вмешательству ряда авторитетных деятелей культуры (известного философа и общественного деятеля Б. Рассела, историков И. Берлина, Д. Тредголда, Л. Шапиро и др.), тот был освобожден из тюрьмы [16]. По некоторым данным, к освобождению П.Н. Савицкого в мае 1962 г. приложило также руку советское посольство. Как показывает знакомство с этим сочинением, ничего криминально-политического в этом сочинении П.Н. Савицкого не было. Это просто сборник стихов исключительно патриотического содержания, написанных автором в лагерный период. Если что в них и есть, так это безмерная любовь к Родине, "не очень-то жаловавшей" своего верного сына, и желание просто "пить ее соки", заряжаться ее мощной энергетикой как Великой Евразийской Державы. В одном из стихотворений, помещенных Петром Николаевичем в указанный сборник (оно датировано 1947 г.), читаем:
Но знаю, Русь, ты устоишь! Так помоги ж и мне в бореньи, Душе моей дай свет и тишь, Дай твой закал, твое терпенье! [17].
** Современный читатель может познакомиться с поэзией Н. П. Савицкого по книге его стихов, которая также издана усилиями этого украинского автора [15].
Понятно, что дело было не в стихах, а в их воздействии на общественность. Ведь П.Н. Савицкий был не какой-нибудь там ординарной личностью русского зарубежья, а яркой и колоритной фигурой, авторитетной не только в кругах эмиграции, но и в целом в чешском обществе. Естественно, это не могло не раздражать коммунистические власти страны его проживания, хотя и придраться к нему тогда особо было трудно. Да, собственно говоря, в 1961 г. властям это сделать и не удалось. Так или иначе, но история не имела продолжения, и ситуация была спущена на тормозах. Но дух П.Н. Савицкого после этой истории был надломлен, а жизненный тонус явно снизился. Великий русский ученый и мыслитель, блестящий интеллектуал и самобытный поэт зарабатывал на жизнь разве что переводами и случайными публикациями. Но к активной научной деятельности он уже не вернулся.
Фактом является также то обстоятельство, что личная встреча двух гениев евразийства - П.Н. Савицкого и Л.Н. Гумилева - произошла летом 1966 г. в Праге, куда Л.Н. Гумилев прибыл для участия в международном археологическом конгрессе [18]. С того времени их дружба окрепла. Взаимопонимание было полное. Письма П.Н. Савицкого в ленинградской квартире Л. Н. Гумилева сохранились почти полностью [см. 2]. Всего их около ста. Вообще надо сказать, что их письма друг другу - это какое-то трогательно-нежное общение старшего и младшего, когда не замечается разница в возрасте. Конечно, поначалу со стороны Л.Н. Гумилева был налет некоего ученичества, но затем он вышел на один уровень с признанным мэтром евразийства. В ходе переписки обсуждался самый широкий круг вопросов (оно и понятно: оба были широчайше эрудированными людьми). И обсуждался абсолютно профессионально. Плюс к этому, во всей переписке чувствуется, что оба ученых - настоящие патриоты своей страны. Оба - истые государственники, пронесшие через все испытания судьбы и мытарства веру в Россию, в ее народ, в ее будущее. И это несмотря на тюрьмы и лагеря (у Л.Н. Гумилева было три ареста - в 1938, 1939 и 1949 гг.; у П.Н. Савицкого два - в 1945 и 1961 гг.).
Письма П.Н. Савицкого и Л.Н. Гумилева друг другу исключительно откровенны и доброжелательны. Более того, их отличает особая теплота, проявляющаяся даже в об-
ращениях авторов друг к другу ("Дорогой сердечный друг!" или "Милый и дорогой мой друг"). Со стороны же "старшего товарища" - даже в каком-то особо уважительном и заботливом отношении к "младшему" ... Вот как это выглядит на практике. В письме от 1 января 1957 г. читаем строки П.Н. Савицкого: "Я думаю, что Вы сделали правильно, исключив "географическую" главу из состава "Истории Срединной Азии". В Ваших мыслях о "географическом факторе" слишком много самостоятельных моментов, и они, думается мне, переобременили бы книгу. Я чувствую и вижу, что мыслей и наблюдений о "географическом факторе" у Вас достаточно для того, чтобы они составили особую Вашу о нем книгу! Но за нее, конечно, можно приниматься лишь после того, как Вы закончите отделку всех томов "Истории Срединной Азии". Меня порадовала широта Ваших горизонтов. И меня некоторые считали человеком, не лишенным широты горизонтов. Но я должен признать, что Вы далеко превзошли меня в этом отношении!" [2, с. 209].
Или вот еще одно "пожелание-напутствие" старшего товарища младшему, которое мы находим в том же письме: "Когда будете писать Вашу книгу "Этногенез и биосфера Земли".., остерегайтесь формулировок, которые могли бы подать повод для обвинений Вас в "географическом материализме". Я по... совести думаю, что народы скорее выбирали и выбирают месторазвитие для своего образования и преобразования (как русские "выбрали" Великую Тайгу "от Онеги до Охоты" для своего "преобразования" в величайший народ мира), чем создавались и создаются им. В связи со сказанным я с величайшим интересом и нетерпением жду Ваших дальнейших соображений об условиях этногенеза. Изложение Ваше - весьма выразительное! Излагайте Ваши соображения и впредь "тезисами с аргументацией". Только пусть это не мешает скорейшему завершению "Истории Срединной Азии"!" Впрочем, знаю: "сочетание разнозанятий" иногда столь же стимулирует творческую энергию, сколь "сочетание разно-ударений" ускоряет развитие!" [2, с. 217-218].
Здесь мы должны отметить, что порой "дуэт" переходил в "трио". Дело в том, что за делами и трудами Л.Н. Гумилева внимательно следил в те годы еще один человек. Следил из-за океана, где находился уже долгий период времени, передавая свои замеча-
ния и пожелания через посредника, а именно: через П.Н. Савицкого. Им был профессор Йельского университета Г.В. Вернадский (1887-1972) - сын великого русского геохимика и историка науки В.И. Вернадского. В эмиграции он превратился в одного из самых известных историков России в ХХ в. Как утверждают некоторые исследователи, его многотомная "История России", написанная за океаном, фактически завершала ту энциклопедическую парадигму русской историографии, которая связана со славными именами Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, и В.О. Ключевского [19]. Так сложилось, что крахом Российской империи и распадом старого российского государства вообще эта линия отечественной историографии переместилась за океан, а такие русские ученые-эмигранты, как Г.В. Вернадский, М.М. Карпович, В.А. Рязановский, Л.И. Страховский и ряд других стали основателями американо-канадской школы русистики, ныне по праву считающейся одной из ведущих в мире.
Г.В. Вернадский в этом ряду выделяется особо. И не только своими оригинальными научными идеями, но и тем, что он был единственным из русских историков-эмигрантов, кто всю свою жизнь придерживался идей евразийства, причем с явным креном в геополитику. И вовсе не случайно он напутствовал (точнее сказать, успел напутствовать) Л.Н. Гумилева как "последнего евразийца", откликнувшись рецензией на его первую книгу, пересылал ему свои труды*. А ведь
* К сожалению, Г.В. Вернадский не оставил мемуаров о своей жизни в эмиграции. О двух периодах его эмигрантского бытия - пражском и йельском -мы можем судить лишь по косвенным данным и в основном с чужих слов. Точнее говоря, есть только черновые материалы к этим мемуарам, которые сам Г.В. Вернадский не успел привести в порядок и подготовить к печати. Черновики этих мемуаров хранятся в обширном фонде ученого, который находится в Архиве русской истории и культуры Батлеровской библиотеки Колумбийского университета (США). Среди исследователей он больше известен как Бахметевский архив, поскольку был основан на средства видного русского дипломата, политического мыслителя и инженера Б.А. Бахметева (1880-1951) и долгое время им лично поддерживался [20]. Эти материалы Г.В. Вернадского, как, впрочем, и его значительный архив в ГАРФе [21], когда-то волюнтаристски изъятый из архива отца ученого - академика В.И. Вернадского [19], предоставляет сегодня исследователям большие возможности для реконструкции жизни и творчества Вернадского-младшего, причем как в период его пребывания на родине, так и в эмигрантский период.
схема их общения была непростая: первоначально письма Георгия Владимировича переправлялись в Прагу, к П.Н. Савицкому, который вкладывал их в свои письма и пересылал в Ленинград. Письма же из Ленинграда достигали США обходным путем: сначала до Праги, затем (уже в чешском конверте) от П.Н. Савицкого к Г.В. Вернадскому.
Сам Г.В. Вернадский был настолько "опальным" (понятное дело: белоэмигрант, ушел из Крыма еще с Врангелем.), что Л.Н. Гумилев, бережно сохранявший любое письмо или телеграмму, очевидно, просто не рисковал хранить эти письма, имевшие адресатом отправки место дислокации Йель-ского университета - американский городок Нью-Хейвен. Как отмечал С.Б. Лавров, среди личной переписки Л.Н. Гумилева их не нашлось. Однако в личном фонде Г.В. Вернадского Сергеем Борисовичем были обнаружены не только все адресованные ему письма Л.Н. Гумилева, но даже черновики писем самого Г.В. Вернадского [22].
Даже после кончины П.Н. Савицкого в 1968 г., потеряв столь важного посредника в переписке с Л.Н. Гумилевым, Г.В. Вернадский из-за океана (конечно, как мог, поскольку к тому времени "железный занавес" еще не был снят) следил за работами Гумилева-младшего. По свидетельству того же С.Б. Лаврова, в 1970 г. он уже напрямую обращается ко Льву Николаевичу: "Вижу, что Вы все обобщаете, развиваете и углубляете Ваши столь важные изучения понятий "этнос", "ландшафт" и т.д. на фоне биосферы. Все это дает большой толчок мысли. Буду думать!" (из письма Л.Н. Гумилеву от 9 июля 1970 г.) [18, с. 14]. Такое заинтересованное внимание к его делам со стороны классика и одного из тройки "отцов-основателей" евразийского движения (последнего из остававшихся в живых), безусловно, грело душу Л.Н. Гумилеву, который чувствовал себя в СССР довольно-таки скверно. Ведь он по-прежнему был в опале. И в те годы, и позднее он постоянно в чем-то обвинялся: то со стороны партийных функционеров, то -"генералов от советской науки" (типа академика Ю.В. Бромлея). Так, если в 1975 г. он был официально обвинен в биологизаторстве (органицизме), то в 1988-м его обвиняли уже в приверженности географическому детерминизму. В период с 1975 по 1985 г. имела место сама настоящая травля великого ученого
и мыслителя. Поэтому, имея в своем активе оценки таких мэтров науки, как (до 1968 г.) П.Н. Савицкий, и (до 1970 г.) Г.В. Вернадский, Л.Н. Гумилев невольно ощущал себя продолжателем традиции - преемником и продолжателем работы евразийцев-эмигрантов 1920-1930-х гг. С другой стороны, переписка с ними заставляла его постоянно проверять и перепроверять свои научные выводы, совершенствовать свою теорию этногенеза и концепцию пассионарности.
Что еще могло греть душу Л.Н. Гумилеву в ситуации едва ли не полного вакуума, который был во многом искусственно создан вокруг него? Конечно же, помощь и поддержка друзей - таких, например, как С.Б. Лавров, а также доброе отношение старших товарищей - таких как П.Н. Савицкий. Вот, с какими прекрасными словами последний обратился ко Льву Николаевичу за год до своей смерти:
Великий Лев! Иди дорогой света
И пусть на многия и творческие лета
Успех ведет тебя по трудному пути! [18, с. 13].
"Кодекс чести" евразийца и верность идеалам движения Л.Н. Гумилев сохранил до конца своих дней. Отвечая на вопрос И. Савкина - корреспондента ежемесячного дайджеста "Социум", - "Вы не могли бы сейчас указать, кто они, нынешние союзники России?", Л.Н. Гумилев ответил так: "Ей-Богу, не могу, не сейчас. Я очень долго болел, у меня был инсульт, и я не знаю, что делается в мире. Знаю одно и скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство" [23].
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: ГАРФ. Фонд П.Н. Савицкого 5783.
2. См.: Гумилев Л.Н. Письма П.Н. Савицкого Л.Н. Гумилеву // Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. СПб.: СЗКЭО; М.: Изд. дом "Кристалл", 2003. 608 с. С. 209-242.
3. Савицкий П.Н. Избранное / Сост., автор вступ. ст. Е.Л. Петренко; авторы коммент. М.И. Иванов, Т.В. Иванова, А.Л. Петренко. М.: РОССПЭН, 2010. 776 с. С. 577-586, 592, 596-618.
4. См.: Лавров С.Б. Завещание великого евразийца. Послесловие // Л.Н. Гумилев От Руси к России: Очерки этнической истории. М.: Экопрос, 1994. 336 с.; Он же. Первый российский геополитик: О научном наследии П.Н. Савицкого // География в школе. 1998. № 4. С. 23-29; Он же. Л.Н. Гу-
милев и евразийство // Л.Н. Гумилев. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. С. 5-18; Он же. Лев Гумилев. Судьба и идеи. М.: Сварог и К, 2000. 408 с.; Он же. Предисловие // Г.В. Вернадский. Начертание русской истории. СПб.: Лань, 2000. 320 с. С. 11; Ларюэль Марлен. Когда присваивается интеллектуальная собственность, или
0 противоположении Л.Н. Гумилева и П.Н. Савицкого // Вестник Евразии. 2001. № 4. С. 6-20; Матвеева А.М. Геополитическая концепция исторического развития России первой трети ХХ века П.Н. Савицкого. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2008.
5. Савицкий Петр Николаевич // Белая Россия. Общественно-исторический клуб. [Электронный ресурс]. URL: http://www.belrussia.ru/page-id-1631. html; Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919-1939: Пер. с англ. М.: Прогресс-Академия, 1994. 292 с. С. 211; Савицкий Петр Николаевич // Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь / Под общ. ред. В.В. Шелохаева. М.: РОССПЭН, 1997. 1698 с. С. 562-564; Сорокина М.Ю. Георгий Вернадский в поисках "русской идеи" // Некрополь российского научного зарубежья. [Электронный ресурс]. URL: http://www.russiangrave.ru/index.php?id=97.
6. См.: Следственное дело в отношении Петра Николаевича Савицкого // ЦА ФСБ России Д. Р-39592.
7. Записки из мордовского лагеря. Неизвестные рукописи Петра Савицкого (публикация Е. Козлова) // Политический журнал. 2005 г. № 3.
1 фев. [Электронный ресурс]. URL: http://www. politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid= 67&tek=2887&issue=87.
8. См., напр.: Политическая история русской эмиграции, 1920-1040 гг.: Документы и материалы. М.: Владос, 1999. 776 с. С. 176-177.
9. См.: Ключников С. Восточная ориентация русской культуры // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли: Сб. тр. евразийцев. М.: Беловодье, 1997. 526 с. С. 5-17.
10. Савицкий Петр Николаевич // Белая Россия. Общественно-исторический клуб. [Электронный ресурс]. URL: http://www.belrussia/page-id-1631.html.
11. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии // Наш современник. 1992. № 10.
12. Востоков П. Посев: Стихи Париж, 1960. 294 с.
13. См.: Юрченков В. Мой рок, мой крест // Архив. 2004. № 36. 03.09. [Электронный ресурс]. URL: http://www.litrossia.ru/archive/97/poetry/2227.php; Савицкий П.Н. Неожиданные стихи. Прага: Русская традиция, 2005. 192 c.
14. Бобырь А. О Петре Николаевиче Савицком (1895-1968) [Электронный ресурс]. URL: http:// www.thecoastmagazine.org/Literary/AleksandrBobyr_ opetre.htm.
15. См.: Савицкий П.Н. Дороги. Чернигов: Оверянська думка, 1996. 288 с.
16. См.: Савицкий (псевд.: Востоков) Петр Николаевич (1895-1968) // Люди и судьбы: Библиографический словарь востоковедов - жертв политического террора в советский период (1917-1991) [Электронный ресурс]. URL: http://memory.pvost. org/pages/savitskij.html.
17. См.: Юрченков В. Мой рок, мой крест...
18. См.: Лавров С.Б. Л.Н. Гумилев и евразийство // Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. С. 12.
19. См.: Сорокина М.Ю. Георгий Вернадский в поисках "русской идеи".
20. См.: Болховитинов Н.Н. Жизнь и деятельность Г.В. Вернадского. // Nature Web.Ru. Научная сеть. [Электронный ресурс]. URL: http://nature.web.ru/ dbmsg.html?mid=119467; Ершов К.Ю. Русские коллекции Колумбийского университета. Уроки, справочник, рефераты. [Электронный ресурс]. URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-293724.html.
21. См.: ГАРФ. Ф. 1137. Оп. 11. Д. 8-17.
22. См.: Лавров С.Б., Лавров А.С. Предисловие // Вернадский Г.В. Начертание русской истории. С. 11.
23. Социум. 1992. № 5. 31 мая 2013 г.
17 мая 2013 г.
