CC BY
8
УДК 343.3/.7
DOI 10.23672/y5767-3748-6225-x
Мельниченко Николай Николаевич
аспирант кафедры уголовного права и криминологии, Кубанский государственный университет Milena.555@mail.ru
Nikolay N. Melnichenko
Graduate Student of the Department of Criminal Law and Criminology, Kuban State University Milena.555@mail.ru
Квалифицированные виды
посягательств на сохранность объектов археологического наследия: направления оптимизации их системы
Qualified types of crimes
encroaching on the safety of archaeological heritage sites: directions for optimizing their system
Аннотация. В статье охарактеризована система признаков, квалифицирующих преступления, посягающие на сохранность объектов археологического наследия. Соглашаясь с обоснованностью их закрепления в уголовном законе, автор, тем не менее, высказывает некоторые критические замечания в адрес законодателя, связанные с недостаточной дифференциацией внутри самих этих признаков. В частности, речь идет об объединении в рамках одного обстоятельства указания на группу лиц, действующую по предварительному сговору, и организованную группу; на отсутствие дифференциации насилия по его интенсивности и последствиям (легкий, средней тяжести, тяжкий вред здоровью) внутри квалифицирующего признака «с применением насилия к лицу, осуществляющему таможенный или пограничный контроль». Кроме того, в статье, в том числе, с учетом зарубежного законотворческого опыта, формулируются предложения по оптимизации системы квалифицированных видов посягательств на сохранность объектов археологического наследия.
Ключевые слова: преступления, посягающие на сохранность объектов археологического наследия, дифференциация уголовной ответственности, квалифицирующие признаки, организованная группа, преступное сообщество, применение насилия, должностное лицо, уничтожение или повреждение.
Annotation. The article describes the system of signs that qualify crimes that encroach on the safety of archaeological heritage sites. While agreeing with the validity of their enshrining in the criminal law, the author, nevertheless, makes some critical remarks to the legislator related to insufficient differentiation within these features themselves. In particular, we are talking about the association, within the framework of one circumstance, of an indication of a group of persons acting by prior agreement and an organized group; on the lack of differentiation of violence in terms of its intensity and consequences (mild, moderate, severe harm to health) within the qualifying feature «with the use of violence against a person exercising customs or border control». In addition, the article, including taking into account foreign legislative experience, formulates proposals for optimizing the system of qualified types of encroachments on the safety of archaeological heritage sites.
Keywords: crimes encroaching on the safety of archaeological heritage sites, differentiation of criminal responsibility, qualifying signs, organized group, criminal community, the use of violence, executive, destruction or damage.
Одним из средств дифференциации уголовной ответственности, как известно, выступают квалифицирующие признаки. В специальной литературе отмечается двойственная их природа:
1) формируют качественно новую характеристику преступления [1, с. 56];
2) определяют более строгие пределы ответственности [2, с. 41].
Применительно к посягательствам на сохранность объектов археологического наследия, подобная дифференциация осуществлена лишь
для части преступлений (ч. 2 ст. 164, ч. 2 ст. 226.1, ч. 2 и 3 ст. 243.2, ч. 2 ст. 243.3 УК РФ). Упущением следует признать отсутствие таковой в отношении преступлений, предусмотренных ст. 190 и 243.1 УК РФ. Анализ системы квалифицирующих признаков составов названных преступлений свидетельствует о наличии унифицированного законодательного подхода к ее формированию. В частности, обращает на себя внимание то, что все эти признаки относятся к объективной стороне состава преступления. В 3 нормах закреплен признак совершения деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (как квалифицирующий признак - в п. «а» ч. 2 ст. 164, п. «б» ч. 2 ст. 243.3 УК РФ; как
особо квалифицирующий (содержащий, однако, указание лишь на организованную группу) - в ч. 3, ст. 226.1, п. «в» ч. 3, ст. 243.2 УК РФ). Его закрепление в законе вполне обосновано, так как посягательства на объекты археологического наследия традиционно входят в систему организованной преступности, им присущи спланированные сложные формы совместной преступной деятельности. Данный факт объясняет обоснованность отказа от включения в указанный перечень квалифицирующих признаков группы лиц без предварительного сговора. В уголовно-правовой теории на повестку дня ставится вопрос о необходимости включения в систему дифференцирующих признаков для ряда преступлений и такого, как совершение деяния в составе преступного сообщества [3, с. 83-86]. Применительно к хищениям объектов археологического наследия, их контрабанде, незаконным раскопкам постановка такого вопроса вполне обоснована. По оценкам экспертов, торговля ворованными древностями как один из транснациональных преступных промыслов уступает в наши дни по выгоде и размаху лишь торговле наркотиками, оружием и отмыванию денег [4]. Преступные схемы посягательств на названные объекты достигли транснациональных масштабов. Все это приводит к выводу о целесообразности включения в систему квалифицирующих признаков ряда преступлений на сохранность объектов археологического наследия такого, как совершение деяния преступным сообществом [3, с. 83-86].
Второй унифицировано используемый законодателем квалифицирующий признак для дифференциации ответственности за рассматриваемые посягательства - их совершение «должностным лицом с использованием своего служебного положения» (п. «а» ч. 2 ст. 226.1, п. «а» ч. 2 ст. 243.3 УК РФ). В п. «б» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ используется конструкция «лицом с использованием своего служебного положения». Его толкование не вызывает ни в теории, ни на практике особых дискуссий. В данном случае, на первый план выдвигается должностное положение, благодаря которому, виновный имеет доступ к информации, к помещениям, грузам, обладает необходимыми знаниями и т.п. Вместе с тем, как известно, в отечественной правовой доктрине на протяжении длительного времени остается крайне дискуссионным вопрос о признаках должностного лица. В действующей редакции уголовного закона примечание к ст. 285 УК РФ содержит широкое и внутренне противоречивое его определение. Достаточно перспективными, на наш взгляд, следует признать некоторые предложения В.А. Кочерги, в частности, его идею о привязке рассматриваемого определения к Сводному перечню государственных должностей РФ; Реестру должностей Федеральной государственной гражданской службы; Реестру должностей государственной гражданской службы субъекта РФ; Реестру должностей муниципальной службы в субъекте РФ, утверждаемому законом субъекта РФ [5, с. 8-9].
В ч. 2 ст. 164 УК РФ к числу квалифицирующих законодатель отнес такой признак, как «повлек-
шее уничтожение, порчу или разрушение пред-м етов или документов, указанных в части первой настоящей статьи». Обращает на себя внимание использование законодателем столь близких по семантике категорий, как «уничтожение» и «разрушение». Применительно к специфике таких предметов, как объекты археологического наследия, надо говорить об их уничтожении и разрушении. От использования категории «порча» следует отказаться, поскольку несанкционированное воздействие на указанные объекты, как правило, в силу логики объективного развития ситуации приводит к их уничтожению или разрушению. Семантика слова «порча» выражается в приведении какого-либо предмета, имущества или документа в полную или частичную непригодность. В этой связи, на наш взгляд, синонимичными выступают категории «повреждение» и «порча». В научных источниках, напротив, авторы усматривают смысловую схожесть между уничтожением и порчей [6, с. 26; 7, с. 21]. Считаем обоснованным предложение об отказе от одновременного употребления в законе этих категорий. Большинство специалистов трактует уничтожение как приведение соответствующих предметов в полную негодность, выражающуюся в утрате их культурной ценности [8, с. 311; 9, с. 178]. На наш взгляд, уничтожение - это полная утрата первоначального свойства объекта археологического наследия, не позволяющая его восстановить (реставрировать). Поэтому следует сохранить в норме указание лишь на уничтожение или повреждение соответствующих предметов.
Достаточно спорный, с точки зрения его содержания, квалифицирующий признак закреплен в п. «б» ч. 2 ст. 226.1 УК РФ - «с применением насилия к лицу, осуществляющему таможенный ил и пограничный контроль». Прежде всего, категория насилия, обладая широким наполнением, включает в себя нанесение побоев, причинение легкого, средней тяжести и тяжкого вреда здоровью. В рассматриваемой же норме, вопреки логике, применение насилия любой интенсивности наказуемо в равной мере, что способствует повышению уровня виктимности сотрудников таможни. Виновное лицо не будет соизмерять степень воздействия, так как разница в наказании нивелирована. Кроме того, достаточно странным выглядит подход, в рамках которого причинение вреда здоровью сотрудника таможни, причем, вплоть до тяжкого, расценивается законодателем как менее общественно опасное деяние, нежели совершение контрабанды объектов археологического наследия в составе организованной группы. Таким образом, необходимо в ч. 2 ст. 226.1 УК РФ установить ответственность за контрабанду с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, а в ч. 3 - опасного.
К числу конструктивных признаков состава контрабанды культурных ценностей отнесен стоимостной критерий - крупный размер, составляющий сумму, превышающую 100 тыс. руб. (примечание 4 к ст. 226.1 УК РФ). Полагаем обоснованным предусмотреть в законе такой квалифицирующий признак, как контрабанда соответ-
ствующих объектов в особо крупном размере, определив его стоимостным эквивалентом сумму, превышающую 500 тыс. руб., коррелирующую с критериями крупного размера повреждения объекта археологического наследия, определенного в примечании к ст. 243.1 УК РФ.
Нуждается в оптимизации подход к дифференциации уголовной ответственности за уничтожение или повреждение объектов культурного наследия (ст. 243 УК РФ). Особо следует подчеркнуть ее отсутствие в зависимости от способа совершения преступного деяния. Например, подобная дифференциация осуществлена в ст. 330 УК Болгарии [10]. В ней усилено наказание за умышленное уничтожение или повреждение соответствующих предметов путем поджога, взрыва, иным общеопасным способом. Действительно, применение таковых позволяет охватить большие площади, причиняет вред значительному числу объектов, а процесс их уничтожения или повреждения делает необратимым. Кроме того, создается опасность наступления более тяжких последствий, в том числе в виде причинения вреда здоровью или гибели людей. Полагаем, что следует и в УК РФ предусмотреть данное обстоятельство в качестве квалифицирующего признака для преступления, названного в ст. 243 УК РФ.
Обращает на себя внимание отсутствие дифференциации ответственности за указанное деяние на основе учета специфики субъективной стороны, в частности, мотива содеянного. Зарубежный опыт представляет примеры его учета. Так, в УК Болгарии совершение аналогичных посягательств на объекты археологического наследия по мотивам социальной, национальной, расовой или религиозной вражды влечет наступление более строгой ответственности (ч. 2 ст. 203). Думается, что, поскольку для России проблема сохранения межнационального и межконфессионального равновесия входит в число наиболее важных, актуальность включения подобного квалифицирующего признака имеет под собой объективные основания. Подобный «окрас» рассматриваемых деяний всегда имеет более существенный общественный резонанс, что может быть использовано для дестабилизации социально-политической обстановки в РФ.
Литература:
1. Кругликов Л.Л. Квалифицирующие признаки как средство дифференциации уголовной ответственности: современное состояние / Л.Л. Круг-ликов // Вестник Ярославского государственного университета. 2007. № 4. С. 56.
2. Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М., 1994. С. 41.
3. Мельниченко Н.Н. Посягательства на объекты археологического наследия, совершенные в соучастии: проблемы правовой регламентации и квалификации / Н.Н. Мельниченко // Теория и практика общественного развития. 2020. № 12 (154). С. 83-86.
Установление более строгой ответственности за совершение незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания в границах территории объекта культурного наследия (ч. 2 ст. 243.2 УК РФ) соответствует более высокой степени общественной опасности данного деяния в привязке к указанным местам. Несомненно, осуществление раскопов в местах, наделенных государством особым статусом, обладает повышенным цинизмом, так как у виновного нет сомнений, что он посягает на культурное наследие народов РФ, но это его не останавливает. Аналогично к крайне пагубным и необратимым последствиям для культурных слоев и пластов приводит использование землеройных машин (п. «а» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ). Вред от подобных действий катастрофичен, а потери от него невосполнимы. Использование специальных технических средств поиска и изъятия объектов археологического наследия тоже, безусловно, повышает степень общественной опасности деяния, так как позволяет виновному более эффективно действовать и достигать преступного результата. Кроме того, этот признак выступает косвенным критерием определения профессионализации преступной деятельности, требуя более жесткой ответственности.
Нуждается в решении и вопрос о дифференциации уголовной ответственности за преступления, в отношении которых она вообще не осуществлена. Так, не обоснован подобный подход в отношении невозвращения на территорию РФ объектов археологического наследия. Не вызывает сомнений более высокий уровень общественной опасности, свойственный совершению данного деяния группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, преступным сообществом с уничтожением или повреждением соответствующих объектов в особо крупном размере. В качестве критерия последнего предлагаем учитывать стоимость невоз-вращенных объектов, превышающую 500 тыс. руб.
Таким образом, анализ квалифицированных и особо квалифицированных составов названных преступлений свидетельствует о необходимости дальнейшего совершенствования законодательного подхода к дифференциации ответственности за них.
Literature:
1. Kruglikov L.L. Qualifying signs as a means of differentiation of criminal responsibility: the current state / L.L. Kruglikov // Bulletin of the Yaroslavl State University. 2007. № 4. P. 56.
2. Borodin S.V. Responsibility for murder: qualification and punishment under Russian law. M., 1994. P. 41.
3. Melnichenko N.N. Encroachments on objects of archaeological heritage committed in complicity: problems of legal regulation and qualification / N.N. Melnichenko // Theory and practice of social development. 2020. № 12(154). P. 83-86.
4. Часть I. Контрабанда - ведущий международный криминальный промысел // Экономическая теория преступлений и наказаний. № 5-1. URL : http://corruption.rsuh.ru/magazine
5. Кочерга В.А. Халатность: содержательные, компаративистские, правоприменительные аспекты : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2017. С. 8-9.
6. Резван А.П. Уголовно-правовые меры борьбы с хищениями предметов, имеющих особую ценность: лекция / А.П. Резван, А.С. Сенцов. Волгоград, 1999. С. 26.
7. Ткачев Ю.Ю. Хищение предметов, имеющих особую ценность : автореф. дис. . канд. юрид. наук. С. 21.
8. Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций : в 3 т. Т. 2: Особенная часть (главы I-X). М., 2007. С. 31.
9. Севрюков А.П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. М., 2004. С. 178.
10. Уголовный кодекс Республики Болгария // Lex.bg. Българският правен портал. URL : https:// www.lex.bg/bg/laws/ldoc/1589654529
4. Part I. Smuggling is a leading international criminal trade // Economic theory of crimes and punishments. № 5-1. URL : http://corruption.rsuh.ru/maga zine
5. Kocherga V.A. Negligence: substantive, comparative, law enforcement aspects : abstract. dis. ... cand. law sciences. Krasnodar, 2017. P. 8-9.
6. Rezvan A.P. Criminal legal measures to combat theft of objects of special value: lecture / A.P. Rezvan, A.S. Sentsov. Volgograd, 1999. P. 26.
7. Tkachev Yu.Yu. Theft of objects of special value : abstract. dis. ... cand. law sciences. P. 21.
8. Naumov A.V. Russian criminal law. Lectures : in 3 vol. Vol. 2: Special part (chapters I-X). M., 2007. P. 31.
9. Sevryukov A.P. Embezzlement: criminological and criminally-legal aspects. M., 2004. P. 178.
10. The criminal code of the Republic of Bulgaria // Lex.bg. Bylgarski rights to the portal. URL : https://www.lex.bg/bg/laws/ldoc/1589654529
