CC BY
249
УДК 340.12
Васильев Юрий Иванович Vasilyev Yuriy Ivanovich
адъюнкт адъюнктуры (докторантуры)
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) post-graduate student
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoe shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: dlg1@bk.ru
Квалифицированное молчание законодателя как общеправовой феномен (постановка проблемы)
Qualified silence of the legislator as general legal phenomenon (formulation of the problem)
В данной статье рассматриваются основные подходы к определению понятия квалифицированного молчания законодателя, рассматривается его соотношение со смежными правовыми категориями, анализируются его основные признаки, предлагается авторское определение понятия данного правового феномена.
Ключевые слова: квалифицированное молчание законодателя, прием юридической техники, правоприменительная деятельность, пробел в праве, субъект правотворчества.
This article discusses the main approaches to the definition of a qualified silence of the lawmaker, examines its relationship with the adjacent legal categories, analyzes its main features, offers original definition of the legal phenomenon.
Keywords: qualified silence of the lawmaker, means of legal technique, law enforcement, legal gap, the subject of law-making.
На сегодняшний день такое явление правовой действительности, как «квалифицированное молчание законодателя» не получило должного отражения в теоретическом правоведении, отсутствуют самостоятельные многоуровневые исследования по данной проблематике. Разработки отдельных аспектов представлены как в рамках теории государства и права, так и в отраслевой юриспруденции в работах В.М. Баранова, A.B. Демина, Ю.Г. Иванова, В.А. Лаврова, В.В. Лазарева, В.В. Трофимова и других в контексте более общих исследований пробелов в праве. Собственная проблематика квалифицированного молчания законодателя, включая дефинирование, типологию и методологию использования, нуждается в самостоятельном осмыслении, находящемся вне рамок исследований по проблемам пробелов, так как имеет совершенно другую, отличную от пробелов в праве природу, а также иные (позитивные) прогнозируемые последствия. Квалифицированное молчание законодателя не может рассматриваться наряду с пробельно-стью права односторонне негативно как недостаток правовой системы, подлежащий устранению.
Квалифицированное молчание законодателя, в отличие от пробелов в праве, характеризуется выраженной волей законодателя на оставление каких-либо общественных отношений за пределами
правового регулирования. Это делает квалифицированное молчание законодателя самобытным и специфическим явлением современного правового бытия, носит самостоятельный юридический характер и одновременно с этим является значимым звеном понятийного арсенала российской правовой системы, весомым элементом правотворческого и правоприменительного процессов.
Сегодня назрела необходимость исследования проблем допустимости и возможных пределов квалифицированного молчания законодателя, прогнозируемых последствий такого молчания. Это обусловлено тем, что отсутствие фундаментальных исследований квалифицированного молчания законодателя создает трудности в процессе успешной реализации принципа научности как неотъемлемого принципа правотворчества.
Термин «квалифицированное молчание законодателя» (впервые введен в научный оборот В.В. Лазаревым) обозначает те случаи, когда законодатель сознательно исключает какое-либо отношение из сферы правового регулирования [1]. В своих научных трудах В.В. Лазарев акцентирует внимание на самостоятельность феномена квалифицированного молчания законодателя и недопустимость смешения его со смежными правовыми явлениями: выделение «преднамеренных», «умыш-
ленных» пробелов запутывает проблематику, так как одним понятием объединялись бы разные явления [2, с. 369—370].
Термин «квалифицированное молчание законодателя» в современной отечественной юридической литературе интерпретируется весьма неоднозначно. В том числе квалифицированное молчание законодателя называют приемом законодательной техники, посредством которого законодатель делегирует конкретизацию регулирования правоотношений на уровень правоприменения. На наш взгляд, следует поддержать подход А.В. Демина к определению квалифицированного молчания законодателя. По его мнению, квалифицированное молчание законодателя представляет собой особый прием юридической техники, состоящий в сознательном и целенаправленном нежелании законодателя регулировать ту или иную ситуацию при помощи нормативных предписаний, сформулированных в источниках права [3, с. 203]. Из данного определения видно, что отличительной чертой квалифицированного молчания законодателя является целенаправленное волеизъявление субъекта правотворчества, его намерение оставить конкретную ситуацию за пределами правового регулирования, тогда как в случае с пробелом мы имеем дело с неосознанным бездействием, упущением.
По мнению Л.А. Морозовой, в объем понятия квалифицированного молчания законодателя включают также отношения, которые «законодатель сознательно выводит за сферу правового регулирования» [4, с. 288]. Термины «мнимый пробел» или «преднамеренный пробел» часто используются как синонимы термина «квалифицированное молчание законодателя». Наглядно подтверждают сказанное следующие позиции: «Пробелы могут носить мнимый характер. Так, законодатель может преднамеренно оставить те или иные отношения неурегулированными, предлагая оставить эти вопросы на разрешение правоприменителя, либо специально оставив урегулирование отношений на откуп другим социальным нормам. Такие действия законодателя именуются квалифицированным молчанием» [5, с. 324]. С.В. Бахвалов и В.Н. Карташов констатируют: «Преднамеренный пробел в праве будет в тех случаях, когда законодатель сознательно в силу тех или иных обстоятельств на определенный период времени оставляет общественные отношения неурегулированными» [6, с. 249].
Неоднозначность подходов к определению данного явления подтверждает, с одной стороны, интерес со стороны научной общественности и значимость для права его изучения, а с другой — широкий спектр возможных подходов к определению квалифицированного молчания законодателя.
Б.С. Эбзеев вовсе не отделяет понятия «пробел» от «квалифицированного молчания», утверждая, что «преодоление пробелов в Конституции, точнее умолчания, возможно толкованием Конституции РФ, даваемым Конституционным Судом по запросам Президента РФ, палат Федерального Собра-
ния, Правительства РФ и органов законодательной власти субъектов РФ» [7, с. 135]. Схожей позиции придерживается и В.М. Серых, который допускает преднамеренный характер пробела в праве, но не выделяет его в самостоятельное юридическое явление: «Пробел в праве, образованный сознательным умолчанием законодателя, в теории права называется преднамеренным, умышленным, квалифицированным» [8, с. 287].
В правовой науке нет единого мнения о конструктивности квалифицированного молчания для правоприменительной деятельности. С точки зрения Г.Т. Чернобеля, законодательное молчание — это нормативный пробел, причины которого могут быть самые разные — объективные и субъективные. Преднамеренное модусное молчание не украшает законодателя [9, с. 130]. По нашему мнению, здесь недооценена положительная значимость квалифицированного молчания законодателя на современном этапе развития общества. Многие общественные отношения сегодня зарождаются вновь в связи с прогрессом в самых разных сферах деятельности общества, а старые — деформируются и видоизменяются. Законодатель не всегда в состоянии по объективным причинам учесть все нюансы прогрессирующих общественных отношений и законодательно их закрепить. Также не всегда это возможно без учета опыта, накопленного в правоприменительной деятельности. Оставление неурегулированными или неполное урегулирование каких-либо отношений (когда имеет место квалифицированное молчание законодателя) может служить временной мерой для наработки и обобщения правоприменительной практики в целях последующего закрепления в законах.
Очевидна необходимость дефинирования понятия квалифицированного молчания законодателя на законодательном уровне. В основу дефиниции может лечь доктринальное определение, выведенное на основе наиболее значимых признаков этого правового феномена [10, с. 134; 11, с. 88]. К существенным признакам можно отнести:
— во-первых, прямое усмотрение (воля) субъекта правотворчества не делать по каким-либо основаниям объектами правового регулирования отношения, входящие в сферу правового регулирования (например, не желая ограничивать свободу участников правовых отношений в выборе моделей поведения либо отдавая приоритет другим источникам права). Так, например, 8 декабря 2014 года Президент Российской Федерации В.В. Путин, проводя заседание Совета при Президенте по науке и образованию, посвященное преобразованиям в академическом секторе фундаментальных научных исследований, говоря о дальнейшем развитии реформ и разделении ведомственной ответственности за работу в этом направлении и ее законодательном закреплении, заявил «...мы сначала не на закон выйдем, а выйдем на постановление Правительства. .Пусть это начнет работать, а потом посмотрим, как это все функционирует. Если нужно,
ТРИБУНЯ МОЛОДОГО УЧЕНОГО
внесем какие-то изменения, дополнения, а потом выйдем и на принятие соответствующего закона, чтобы нам потом закон не курочить каждый раз, а, исходя из практики, сделать окончательно» [12]. Тем самым глава государства в рамках своих конституционных полномочий не только определил одно из основных направлений внутренней политики государства и принял меры по обеспечению согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти в рассматриваемом вопросе, но и обозначил необходимость оправданного квалифицированного молчания законодателя, отдав предпочтение подзаконному акту Правительства РФ, призванному осуществить первичную, пусть фрагментарную регламентацию, с целью наработать правоприменительную практику для последующего принятия федерального закона;
— во-вторых, квалифицированное молчание законодателя детерминирует наступление позитивных прогнозируемых правовых последствий. Это объясняется тем, что учет правоприменительной практики и специфики конкретной ситуации позволяет правоприменителю принять наиболее целесообразное решение. В приведенном выше примере глава государства дает установку выйти на принятие закона только после того, когда будет накоплен практический правовой опыт, и только на основе накопленного положительного правового опыта принять закон. Позитивные правовые последствия в данном случае заключаются в том, что такой подход позволит избежать правотворческих ошибок и повысит качество законодательства.
На основании изложенных признаков можно сделать вывод, что квалифицированное молчание законодателя — это специфический прием юридической техники, состоящий в целенаправленном отказе субъекта правотворчества от законодательной регламентации каких-либо общественных отношений, входящих в сферу правового регулирования, по его прямому смотрению и направленный на перспективную детерминацию положительных правовых последствий, выраженных в принятии правоприменителем наиболее эффективного решения с учетом имеющейся практики и специфики конкретных общественных отношений.
Отсутствие научно обоснованных и законодательно закрепленных критериев выбора возможных алгоритмов действий правоприменителя при «столкновении» с фактами квалифицированного молчания законодателя чревато тем, что любые суждения правоприменителя в ходе рассмотрения юридически значимых вопросов будут носить субъективный характер и в итоге могут исказить истинный «посыл» законодателя.
По мнению В.М. Баранова, из поля зрения правоведов «выпал» феномен «квалифицированное молчание законодателя», который в некоторых правовых системах означает вполне определенную государственную позицию. Он предлагает принять юридическую норму, где зафиксировать: «квалифицированное молчание законодателя» не может
рассматриваться кем-либо пробелом, а юридическое дело должно быть рассмотрено компетентным органом по существу в силу собственного усмотрения» [13, с. 8]. По нашему мнению, нормативное закрепление понятия «квалифицированное молчание законодателя» во многих случаях поможет избежать правовой неопределенности, предоставив решение ряда вопросов на уровень правоприменителя там, где того требует сам характер и специфика общественных отношений. Оставляя место для усмотрения правоприменителя, правотворец помогает избежать излишнего нагромождения законодательного массива.
По справедливому замечанию С.С. Алексеева, «чрезмерная полнота, запредельная юридическая заурегулированность тех или иных отношений, стремление буквально все, до мельчайших подробностей заранее предусмотреть в законодательном порядке действительно может неоправданно «связать руки» практическим юристам в применении закона [14, с. 124].
С технико-юридической точки зрения целесообразно закрепить определение понятия «квалифицированное молчание законодателя» путем принятия соответствующей юридической нормы. Данную дефиницию вполне оправданно можно разместить в Федеральном законе «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», проект которого вот уже несколько лет стоит на повестке дня Государственной Думы РФ. Кроме того, законодательное закрепление права рассмотрения правоприменительным органом юридического дела, относящегося к элементам правовой сферы, не нашедшим отражения в законодательстве, в силу собственного усмотрения могло бы способствовать объяснению и разрешению множества проблемных аспектов, всплывающих как при восполнении пробелов в законодательном регулировании, так и в случаях квалифицированного молчания законодателя, и в итоге предотвратит распространение искажений в осмыслении закона.
Представляется обоснованным вести речь о том, что квалифицированное молчание законодателя — это комплексный общеправовой институт, требующий четкой фиксации в системе российского права и должного научно-методологического освещения.
Закрепление законодательной дефиниции «квалифицированное молчание законодателя» путем принятия соответствующей юридической нормы могло бы детерминировать дальнейшие научные исследования данного феномена и разработки по проблеме допустимости и возможным пределам квалифицированного молчания законодателя и как следствие создание предпосылок для «перехода» данных терминов с уровня юридической лексики на уровень законодательных дефиниций, что в свою очередь сведет к минимуму неопределенность некоторых правовых предписаний.
В настоящий момент необходимо дальнейшее развитие научных позиций о возможной модифика-
ции и модернизации имеющихся подходов и теоретических разработок в этой области, что позволило бы в будущем повысить качество законодательства. Квалифицированное молчание законодателя — самостоятельный правовой феномен, нуждающийся в специальном научно-правовом осмыслении и перспективном законодательном закреплении.
Примечания
1. Спектор Е.И. Пробелы в законодательстве и пути их преодоления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003.
2. Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права: учебник для вузов. 2-е изд., исп. и доп. М., 2000.
3. Демин А.В. Неопределенность в налоговом праве и правовые средства ее преодоления: монография. М., 2013.
4. Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник для вузов. М., 2002.
5. Проблемы теории государства и права: учебник / А.В. Краснов [и др.]; под ред. А.В. Краснова. Казань, 2013.
6. Карташов В.Н., Бахвалов С.В. О понятии и видах пробелов в праве и правосознании. // Пробелы в законодательстве и пути их преодоления:сборник научныхстатей по итогам Международной научно-практической конференции 14—15 сентября 2007 года / под ред. В.И. Каныгина, С.В. Изосимова, А.Ю. Чупровой. Н. Новгород, 2008.
7. Эбзеев Б.С. Введение в Конституцию России: монография. М., 2013.
8. Сырых В.М. Теория государства и права: учебник. М., 2001.
9. Чернобель Г.Т. Техника закрепления нормативно-правовых модусов // Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко. М., 2011.
10. Подробнее о технико-юридических аспектах дефи-нирования см., например: Баранова М.В. Юридическая техника: курс лекций / под ред. В.М. Баранова, В.А. Тол-стика. М., 2012.
11. АптЛ.Ф. Правовые дефиниции в законодательстве // Законодательная техника. М., 2000.
12. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/47196 (дата обращения: 10.12.2014).
13. Баранов В.М. «Квалифицированное молчание законодателя» как общеправовой феномен (к вопросу о сущности и функционировании пробелов в праве // Пробелы в российском законодательстве. 2008. № 1.
14. Алексеев С.С. Право на пороге нового тысячелетия: Некоторые тенденции мирового правового развития — надежда и драма современной эпохи. М., 2000.
Notes
1. Spector E.I. Gaps in the legislation and a way of their overcoming: author's abstract... candidate of legal sciences. Moscow, 2003.
2. Lazarev V.V., Lipen' S.V. Theory of the state and right: the textbook for higher education institutions. 2nd prod., cor. and additional. Moscow, 2000.
3. Demin A.V. Indeterminacy in the tax right and legal means of her overcoming: monograph. Moscow, 2013.
4. Morozova L.A. Theory of the state and right: the textbook for higher education institutions. Moscow, 2002.
5. Problems of the theory of the state and right: textbook / A.V. Krasnov, etc.; under the editorship of A.V. Krasnov. Kazan, 2013.
6. Kartashov V.N., Bahvalov S.V. Boasters concept and types of gaps of the right and sense of justice... // Gaps in the legislation and a way of their overcoming: the collection of scientific articles following the results of the International scientific and practical conference on September 14—15, 2007 / under the editorship of V.I. Kanygin, S.V. Izosimov, A.Yu. Chu-prova. Nizhny Novgorod, 2008.
7. Ebzeev B.S. Introduction to Constitutions Russia: the monograph. Moscow, 2013.
8. Syryh V.M. Theory of the state and right: the textbook. Moscow, 2001.
9. Chernobel G.T. Fixing machinery of regulatory modes // Rule-making legal equipment / under the editorship of N.A. Vlasenko. Moscow, 2011.
10. Learn more about the technical and legal aspects defining see: Baranova M.V. Legal technique: lectures / under the editorship of V.M. Baranov, V.A. Tolstik. Moscow, 2012.
11. Apt L.F. Legal definition in the law of legislative technique. Moscow, 2000.
12. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/47196 (date of access: 10.12.2014).
13. Baranov V.M. «The qualified silence of the legislator» as an all-legal phenomenon (to a question of essence and functioning of gaps in low // Gaps in the Russian legislation. 2008. № 1.
14. Alekseev S.S. Low on a threshold of the new millennium: Some tendencies of world legal development — hope and the drama of a modern era. Moscow, 2000.
