CC BY
45
Раздел 3. Уголовный закон
КОРЕННАЯ А.А., кандидат юридических наук, доцент, lawer_ann@mail.ru Кафедра уголовного права и криминологии; Алтайский государственный университет, 656049, г. Барнаул, просп. Ленина, 68
KORENNAYA A.A.,
Candidate of Legal Sciences,
associate professor,
lawer_ann@mail.ru
Chair of criminal law
and criminology;
Altai State University,
Lenina Ave. 68, Barnaul, 656049,
Russian Federation
Квалификация отчуждения имущества при совершении неправомерных действий при банкротстве (часть 1 статьи 195 Уголовного кодекса Российской Федерации)
Аннотация. В статье рассмотрен вопрос определения содержания отчуждения имущества как одного из видов неправомерных действий, ответственность за которые установлена частью 1 статьи 195 УК РФ. На основе комплексного анализа положений уголовного и гражданского законодательства автор определяет перечень деяний, которые необходимо квалифицировать по части 1 статьи 195 УК РФ. В перечень подобных деяний следует включать не только сделки, но и иные действия, не являющиеся сделками в строгом смысле этого понятия, однако влекущие правовые последствия. Предлагается определять момент окончания неправомерных действий при банкротстве в зависимости от способа выполнения таких действий. Изложен авторский подход к установлению критериев разграничения неправомерных действий при банкротстве (часть 1 статьи 195 УК РФ) и мошенничества (статья 159 УК РФ) по объективным признакам, систематизированы критерии разграничения рассматриваемых преступлений по признакам субъективной стороны.
Ключевые слова: банкротство; неправомерные действия при банкротстве; мошенничество; имущественное право; юридически значимые действия.
Для цитирования: Коренная А.А. Квалификация отчуждения имущества при совершении неправомерных действий при банкротстве (часть 1 статьи 195 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 4 (58). С. 26-33.
Qualification of alienation of property when committing illegal actions during bankruptcy (Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation)
Annotation. The issue of establishing the content of the alienation of property as one of the types of illegal actions, the responsibility for which is provided by Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation, is analyzed in the article. Having conducted the comprehensive analysis of the provisions of criminal and civil legislation, the author of the article determines the list of acts that must be qualified under Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation. The list of such acts should include not only transactions, but also other actions that entail legal consequences, but which are not transactions in the strict sense of this concept. It is proposed to determine the moment of termination of illegal actions during bankruptcy, depending on the method of performing such actions. The author's approach to the establishment of the criteria for distinguishing illegal actions during bankruptcy (Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation) and fraud (Article 159 of the Criminal Code of the Russian Federation) by objective factors is presented. The criteria for distinguishing the analyzed crimes by subjective factors are systematized.
Keywords: bankruptcy; illegal actions during bankruptcy; fraud committed during bankruptcy; property law; legally significant actions.
For citation: Korennaya A.A. Qualification of alienation of property when committing illegal actions during bankruptcy (Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation) // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2021. No. 4 (58). P. 26-33.
Правовой институт несостоятельности (банкротства) - один из наиболее действенных легальных способов перераспределения собственности. В связи с этим правовые механизмы, регулирующие несостоятельность (банкротство), могут быть использованы как эффективные инструменты в руках недобросовестных участников экономического оборота, действующих в корыстных интересах. Как следствие, охранительные правовые регуляторы приобретают особое значение для обеспечения стабильности экономической системы. В настоящее время уголовно-правовая охрана отношений несостоятельности (банкротства) осуществляется тремя самостоятельными правовыми нормами - ст. 195 «Неправомерные действия при банкротстве», ст. 196 «Преднамеренное банкротство», ст. 197 «Фиктивное банкротство».
Статья 195 УК РФ является одной из наиболее сложных для квалификации в правоприменительной практике: в диспозиции нормы перечислено десять самостоятельных деяний, образующих состав неправомерных действий, и семь видов предметов, относящихся к преступному деянию. По содержанию деяния, относящиеся к неправомерным действиям при банкротстве, объединяет направленность на уменьшение активов должника или создание видимости такого уменьшения.
Принципиально соглашаясь с авторами, указывающими, что перечисленные в диспозиции ч. 1 ст. 195 УК РФ деяния перекрещиваются друг с другом и их строгое разграничение бессмысленно и, более того, невозможно [1, с. 170], полагаем необходимым точное установление содержания и объема уголовно наказуемых деяний. При рассмотрении уголовного дела и вынесении приговора суд в описательно-мотивировочной части обязан раскрыть содержание преступного деяния с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления*. Соответственно, установление формы выполнения объек-
тивной стороны неправомерных действий при банкротстве является обязательным.
На первом этапе квалификации неправомерных действий при банкротстве, выполненных в форме отчуждения, необходимо определить, что следует понимать под отчуждением имущества. Отчуждение - понятие гражданско-правовое, для установления его содержания необходимо обратиться к нормам гражданского законодательства. Согласно части первой ГК РФ (ст.ст. 8.1, 129, 209, 218, 223, 224, 235) отчуждение - это надлежащим образом оформленная передача одним лицом права на вещь или на имущественное право. Результатом отчуждения является утрата предшествующим обладателем своего права и возникновение аналогичного права у третьего лица, то есть переход права. Таким образом, отчуждение всегда предполагает переход права, то есть наступление юридически значимых последствий.
Соответственно, оно может совершаться в форме юридически значимых действий, в результате которых происходит возникновение, изменение и прекращение гражданских правоотношений, то есть в форме сделок (ст. 153 ГК РФ), а также в форме юридически значимых действий, поименованных в законодательстве о банкротстве. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 61.1 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) в ходе процедуры банкротства могут быть оспорены не только сделки должника, но и иные действия, не являющиеся сделками в понимании ст. 153 ГК РФ, в частности, действия, направленные на исполнение обязательств и обязанностей в соответствии с гражданским, трудовым, семейным законодательством, законодательством о налогах и сборах, таможенным законодательством, а также целый ряд иных действий**.
К действиям, подлежащим оспариванию в процедуре банкротства, относятся: действия, являющиеся исполнением
* О судебном приговоре: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 нояб. 2016 г. N 55 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2017. N 1.
** О несостоятельности (банкротстве): фе-дер. закон от 26 окт. 2002 г. N 127-ФЗ: ред. от 2 июля 2021 г. // Собр. законодательства Рос.Федерации. 2002. N 43. Ст. 4190; Официальный интернет-портал правовой информации. 11К1_: http://pravo.gov.ru
гражданско-правовых обязательств (в том числе наличный или безналичный платеж должником денежного долга кредитору, передача должником иного имущества в собственность кредитора), или иные действия, направленные на прекращение обязательств (заявление о зачете, соглашение о новации, предоставление отступного и т.п.); банковские операции, в том числе списание банком денежных средств со счета клиента банка в счет погашения задолженности клиента перед банком или другими лицами (как безакцептное, так и на основании распоряжения клиента); выплата заработной платы, в том числе премии; брачный договор, соглашение о разделе общего имущества супругов; уплата налогов, сборов и таможенных платежей как самим плательщиком, так и путем списания денежных средств со счета плательщика по поручению соответствующего государственного органа; действия по исполнению судебного акта, в том числе определения об утверждении мирового соглашения; перечисление взыскателю в исполнительном производстве денежных средств, вырученных от реализации имущества должника*.
В связи с тем, что законодательство о банкротстве дифференцирует способы отчуждения имущества на сделки и действия, полагаем, что неправомерные действия при банкротстве в форме отчуждения имущества могут быть совершены как путем сделки, так и посредством действия, указанного в законодательстве о банкротстве, в настоящее время - в ст. 61.1 Закона о банкротстве. Определяющим значением для квалификации действия по отчуждению имущества по ч. 1 ст. 195 УК РФ является утрата должником юридических прав на имущество, которое может быть включено в конкурсную массу либо за счет которого могут быть оплачены текущие платежи.
В отличие от юридического сокрытия, совершаемого путем заключения мнимой
* О некоторых вопросах, связанных с применением главы 111.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»: постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 дек. 2010 г. N 63: ред. от 30 июля 2013 г. // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. N 3; 2013. N 10.
сделки (п. 1 ст. 170 ГК РФ), при отчуждении сделка, в результате которой право на имущество переходит к третьему лицу, направлена на возникновение правовых последствий. Соответственно, у такой сделки отсутствуют признаки мнимости. Указанное не исключает недействительность сделки по отчуждению имущества по иному основанию, нежели мнимость. В частности, сделки и действия по отчуждению имущества могут быть признаны недействительными по правилам главы 111.1 Закона о банкротстве. Не исключена возможность оспаривания сделок в рамках общих норм о недействительности сделок части первой ГК РФ.
Таким образом, отчуждение имущества представляет собой заключение сделки или совершение юридически значимых действий, перечисленных в Законе о банкротстве, направленных на возникновение правовых последствий в виде утраты права должником и возникновения аналогичного права у третьего лица.
Предметом сокрытия в соответствии с действующей редакцией ч. 1 ст. 195 УК РФ может быть только имущество. Уголовная ответственность за отчуждение имущественного права при наличии признаков банкротства в уголовном законе не установлена. В гражданском законодательстве прямо предусмотрена возможность отчуждения не только имущества, но и имущественных прав. Отчуждение имущественного права возможно, например, по договору уступки прав требования (ст. 382, ст.ст. 388-390 ГК РФ).
Возможно отчуждение и права на товарный знак, который, безусловно, нельзя рассматривать в качестве имущества. Товарный знак - это объект интеллектуальной собственности, представляющий собой обозначение, служащее для индивидуализации товаров (ч. 1 ст. 1225, ч. 1 ст. 1477 ГК РФ), исключительным правом на который правообладатель вправе распорядиться любым не противоречащим закону способом, в том числе путем его отчуждения (ч. 1 ст. 1484 ГК РФ). Договор об отчуждении исключительного права на товарный знак представляет собой сделку, по которой правообладатель передает или обязуется передать в полном объеме принадлежащее ему исключительное право
на соответствующий товарный знак приобретателю исключительного права.
Отсутствие указания на имущественное право как на предмет отчуждения при совершении уголовно наказуемых неправомерных действий, по нашему мнению, является законодательным пробелом. Имущественное право обладает материальной ценностью, может быть включено в конкурсную массу, за счет реализации имущественного права могут быть погашены требования кредиторов или осуществлены обязательные платежи в рамках дела о банкротстве. Имущественное право должно быть признано предметом отчуждения при совершении неправомерных действий при банкротстве в том случае, если оно является действительным активом, который подлежит реализации для соразмерного удовлетворения требований кредиторов несостоятельного арендатора. Данная правовая позиция изложена в п. 44 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2018), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 26 декабря 2018 г.*, и нашла свое отражение в правоприменительной практике**.
При квалификации отчуждения имущества момент окончания преступления необходимо определять следующим образом:
1) если отчуждение имущества опосредуется заключением реальной сделки, по которой для возникновения прав и обязанностей, помимо соглашения сторон, необходим дополнительный юридический факт - передача одним субъектом другому денег или иных вещей либо совершение определенного действия, то преступление считается оконченным с момента фактической передачи имущества. К числу реальных договоров относятся, в частности, договор перевозки грузов, договор банковского вклада, договор доверительного управления имуществом. В подобных сделках передача вещи есть не исполне-
* Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2019. N 8.
** Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 8 сент. 2016 г. по делу N 309-ЭС16-4636, А60-37449/2015. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
ние договора, а его заключение, и это обусловливает определение момента окончания преступления;
2) при заключении консенсуальной сделки, то есть сделки, которая считается заключенной с момента достижения соглашения в требуемой законом форме, преступление признается оконченным с момента заключения сделки, то есть достижения сторонами соглашения по всем существенным условиям в требуемой законом форме. Большинство сделок являются консенсуальными (договор купли-продажи, аренды, подряда, оказания услуг, поручения, комиссии). Консенсуаль-ная сделка порождает между сторонами обязательственное правоотношение, и все дальнейшие действия сторон, даже если они совершаются в тот же самый момент, представляют собой исполнение заключенной сделки [2, с. 59];
3) при заключении сделки, которая по своей правовой природе может быть как реальной, так и консенсуальной, в зависимости от содержания договора, преступление признается оконченным альтернативно в зависимости от вида сделки - с момента ее заключения либо с момента передачи имущества;
4) при совершении юридически значимых действий, поименованных в ч. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве, преступление признается оконченным с момента фактического совершения действий, в результате которых имущество выбывает из юридического обладания должника.
Дальнейшее признание сделки недействительной в рамках рассмотрения дела о несостоятельности (банкротстве) в арбитражном суде значения для квалификации содеянного как оконченного преступления не имеет.
У отчуждения имущества при банкротстве есть общие черты с мошенничеством, в связи с чем действия лица неверно квалифицируются по ст. 159 УК РФ, предусматривающей более строгое наказание.
В науке уголовного права предложены следующие критерии разграничения неправомерных действий при банкротстве в форме отчуждения (ч. 1 ст. 195 УК РФ) и мошенничества (ст. 159 УК РФ):
1) деяния разграничиваются по субъективной стороне, а именно по намерени-
ям лица, совершающего мошенничество и неправомерные действия при банкротстве. При совершении неправомерных действий обман направлен не на завладение имуществом, а, наоборот, на «избавление» от него [3, с. 101]. Также указывается, что момент возникновения умысла для этих составов преступлений различается: в том случае, если умысел на завладение имуществом несостоятельного должника возникает до момента отчуждения имущества, то деяния следует квалифицировать по ст. 159 УК РФ; если такой умысел возник уже после отчуждения имущества, то деяния следует квалифицировать по ч. 1 ст. 195 УК РФ [4, с. 42].
По нашему мнению, при отграничении по субъективной стороне неправомерных действий при банкротстве в форме отчуждения имущества от мошенничества необходимо исходить из следующего: при совершении мошенничества умысел лица направлен на хищение, то есть на противоправное безвозмездное обращение имущества в свою пользу или в пользу третьих лиц. В случае совершения неправомерных действий при банкротстве виновный не намеревается обратить имущество в свою пользу. Цель совершения неправомерных действий при банкротстве - недопущение включения имущества в конкурсную массу либо использования его в процессе хозяйственной деятельности в целях восстановления платежеспособности должника и, как следствие, обращения на него взыскания.
На практике доказывание умысла представляет наибольшую сложность. Полагаем, что для выяснения истинного умысла лица необходимо установить следующие обстоятельства:
- является ли лицо, которое приобрело имущество, аффилированным с лицом, совершившим отчуждение имущества (руководителем организации, физическим лицом и т.д.);
- является ли использование приобретенного имущества экономически целесообразным для его приобретателя, а равно имеется ли у приобретателя право на использование такого имущества;
- в чьем фактическом владении находится отчужденное имущество, используется ли указанное имущество по назначению его приобретателем;
- соответствует ли стоимость отчуждения имущества рыночной стоимости аналогичного имущества;
- произведена ли реальная оплата или предоставлено соразмерное встречное исполнение по договору отчуждения.
Указанные критерии разграничения мошенничества и неправомерных действий при банкротстве могут применяться как в целом (совокупность), так и по отдельности.
Как мошенничество следует квалифицировать отчуждение имущества аффилированному лицу, а также отчуждение имущества, совершенное при отсутствии экономической целесообразности, отсутствии соразмерного встречного исполнения;
2) по объективной стороне рассматриваемые деяния предложено разграничивать, исходя из следующего: в мошенничестве обман и злоупотребление доверием выступают средством завладения имуществом потерпевшего. Потерпевший, будучи введенным в заблуждение, считает, что передает имущество виновному добровольно. В случае мошенничества ущерб причиняется собственнику, а в случае совершения неправомерных действий при банкротстве - кредиторам или государству в лице уполномоченных органов [5, с. 187].
По нашему мнению, при банкротстве ущерб может быть причинен не только кредиторам и государству, но и самому собственнику. Процедура банкротства имеет своей целью максимально полное удовлетворение требований кредиторов, что возможно не только путем реализации имущества такого должника и пропорционального распределения полученных денежных средств, но и, в первую очередь, путем восстановления платежеспособности. Отчуждение имущества в преддверии банкротства или при банкротстве может привести, в частности, к невозможности восстановления платежеспособности, что причинит ущерб собственнику отчужденного имущества. Указанное, безусловно, применимо только к юридическим лицам, когда должник и лицо, отчуждающие имущество (руководитель, иное контролирующее должника лицо и т.д.), являются самостоятельными хозяйствующими субъектами.
Представляется, что при совершении неправомерных действий при банкротстве обман не является способом выполнения объективной стороны. В соответствии с п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. N 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» обман как способ совершения хищения или приобретения права на чужое имущество может состоять в сознательном сообщении (представлении) заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений, либо в умолчании об истинных фактах, либо в умышленных действиях (например, в предоставлении фальсифицированного товара или иного предмета сделки, использовании различных обманных приемов при расчетах за товары или услуги или при игре в азартные игры, в имитации кассовых расчетов и т.д.), направленных на введение владельца имущества или иного лица в заблуждение*.
При отчуждении имущества подобный обман отсутствует: виновное лицо заключает сделку или совершает действия, в результате которых имущество выбывает из юридического обладания должника. При отчуждении имущества информация о совершении такого действия от арбитражного управляющего и уполномоченных лиц не скрывается, вероятнее, наоборот - сообщается о том, что имущество более должнику не принадлежит. Заключаемая при отчуждении сделка имеет своей целью создать вполне понятные правовые последствия - переход права от одного лица к другому. Если при отчуждении имущества при наличии признаков банкротства либо при банкротстве лицо обращает имущество в свою пользу, то деяния следует квалифицировать по соответствующей части ст. 159 УК РФ.
Отчуждение имущества при банкротстве, ответственность, за которое установлена частью 1 ст. 195 УК РФ, следует разграничивать с неправомерным удовлетворением требований кредиторов (ч. 2
* О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 нояб. 2017 г. N 48: ред. от 29 июня 2021 г. // Рос. газ. 2017. 11 дек.; Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2021. N 8.
ст. 195 УК РФ). Неправомерное удовлетворение требований кредиторов, по нашему мнению, является частным случаем отчуждения имущества.
Неправомерное удовлетворение требований кредиторов возможно в двух случаях:
1) до введения процедуры банкротства при наличии у должника признаков банкротства. На этом этапе реестр требований кредиторов еще не сформирован. Однако из буквального содержания ч. 2 ст. 195 УК РФ следует, что преступление совершается при наличии признаков банкротства. Такие признаки определены в п. 2 ст. 3 Закона о банкротстве, они не связаны с введением в отношении должника какой-либо процедуры, применяемой в деле о банкротстве, а относятся к экономической стороне несостоятельности. В связи с этим препятствия для привлечения к уголовной ответственности за неправомерное удовлетворение требований кредиторов, совершенных до введения процедуры банкротства, нет.
В науке уголовного права установление обстановки совершения неправомерных действий при банкротстве относится к дискуссионным вопросам. Большинство исследователей при характеристике обстановки совершения преступления используют презумпцию, закрепленную в ст. 3 Закона о банкротстве, - количественный размер ущерба и временной промежуток, в течение которого обязательства должника не исполняются [6, с. 43]. Возникновение признаков банкротства обусловлено истечением трехмесячного срока с момента возникновения обязанности исполнить обязательства [7, с. 70]. Временной критерий предложено дополнить указанием на имеющуюся у должника неплатежеспособность [8, с. 127].
Иная точка зрения обусловлена моментом признания требований кредиторов или уполномоченных органов обоснованными и введением процедуры, применяемой в деле о банкротстве [9, с. 16]. Исходя из буквального толкования понятий, изложенных в ст. 2 Закона о банкротстве, а также положений ст. 3 указанного закона, полагаем, что признаки банкротства имеют место в следующем случае: 1) количественный критерий - задолженность превышает установ-
ленный законом минимальный размер для различных категорий должников; 2) истек установленный законом срок для исполнения обязательств или уплаты обязательных платежей; 3) в отношении лица не введена процедура, применяемая в деле о банкротстве. По нашему мнению, после признания требований к должнику обоснованными и введения в отношении его какой-либо процедуры использование категории «признаки банкротства» является некорректным, так как в специальном законе указанная категория используется исключительно для установления возможности приятия к производству заявления в арбитражном суде и дальнейшего производства по данному делу. После введения любой из процедур в рамках дела о банкротстве речь должна идти не о наличии признаков банкротства, а о несостоятельности должника;
2) после введения процедуры банкротства неправомерное удовлетворение требований кредиторов представляет собой нарушение порядка очередности удовлетворения требований в зависимости от такой очереди либо нарушение порядка в соответствующей очереди.
В связи с этим по ч. 2 ст. 195 УК РФ следует квалифицировать отчуждение имущества, совершенное в пользу креди-
тора должника, при наличии законных оснований для удовлетворения требований такого кредитора, но в нарушение очередности. Нормы ч. 1 и ч. 2 разграничиваются в зависимости от того, кто является приобретателем имущества - кредитор должника или третье лицо.
Таким образом, под отчуждением имущества при совершении неправомерных действий при банкротстве следует понимать совершение сделок, а равно иных юридически значимых действий, поименованных в специальном законе о банкротстве, повлекших переход права на имущество от должника к иному лицу. Предметом преступления является только имущество, следовательно, возможно отчуждение лишь того имущества, которое принадлежит лицу на праве собственности. В том случае, когда имущество принадлежит лицу на ином праве, имеет место отчуждение права, и это исключает возможность квалификации действий лица по ч. 1 ст. 195 УК РФ. Преступление считается оконченным с момента возникновения правовых последствий заключенной сделки и определяется в зависимости от вида сделки - моментом заключения или моментом передачи имущества, являющегося предметом данной сделки.
Список литературы
1. Дерягина С.В. Способы совершения неправомерных действий при банкротстве // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2012. N 18. С. 169-171.
2. Гаврилов Э. Консенсуальные и реальные договоры в части четвертой ГК РФ // Хозяйство и право. 2019. N 2. С. 57-63.
3. Разыграева Е.Н. Криминальное банкротство - форма хищения? // Журнал российского права. 2017. N 5. С. 97-104.
4. Лимонов В. Отграничение мошенничества от смежных составов преступления // Законность. 1998. N 3. С. 39-43.
5. Орлова Л.А. Разграничение преступлений, связанных с банкротством, со смежными деликтами // Пробелы в российском праве. 2018. N 6. С. 182-190.
6. Шишко И.В. Неправомерные действия при банкротстве (ст. 195 УК РФ) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 7. С. 41-47.
7. Тхайшаов З. Обстановка совершения преступления как обязательный признак неправомерных действий при банкротстве гражданина-должника // Уголовное право. 2015. N 3. С. 69-73.
8. Субачев А.К. Проблемы установления обстановки совершения неправомерных действий при банкротстве // Актуальные проблемы российского права. 2021. N 1. С. 120-127.
9. Христенко Е.В. Оценочные признаки и квалификация неправомерных действий при банкротстве (ч. 1 ст. 195 УК РФ) // Юрист. 2012. N 11. С. 15-18.
References
1. Deryagina S.V. Ways of committing illegal actions in bankruptcy. Legal science and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2012, no. 18, pp. 169-171. (In Russ.).
2. Gavrilov E. Consensual and real contracts in Part four of the Civil Code of the Russian Federation. Economy and law, 2019, no. 2, pp. 57-63. (In Russ.).
3. Razygraeva E.N. Criminal bankruptcy - a form of embezzlement? Journal of Russian Law, 2017, no. 5, pp. 97-104. (In Russ.).
4. Limonov V. Delineation of fraud from related elements of crime. Legality, 1998, no. 3, pp. 39-43. (In Russ.).
5. Orlova L.A. Delineation of crimes related to bankruptcy with related torts. Gaps in Russian law, 2018, no. 6, pp. 182-190. (In Russ.).
6. Shishko I.V. Illegal actions in bankruptcy (Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation). Laws of Russia: experience, analysis, practice, 2011, no. 7, pp. 41-47. (In Russ.).
7. Thayshaov Z. The situation of the commission of a crime as a mandatory sign of illegal actions in the bankruptcy of a debtor citizen. Criminal law, 2015, no. 3, pp. 69-73. (In Russ.).
8. Subachev A.K. Problems of establishing the situation of committing illegal actions in bankruptcy. Actual problems of Russian law, 2021, no. 1, pp. 120-127. (In Russ.).
9. Khristenko E.V. Evaluation signs and qualification of illegal actions in bankruptcy (Part 1 of Article 195 of the Criminal Code of the Russian Federation). Lawyer, 2012, no. 11, pp. 15-18. (In Russ.).
