CC BY
59
Общество: политика, экономика, право. 2023. № 5. С. 50-55. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 5. P. 50-55.
Научная статья УДК 323.17
https://doi.org/10.24158/pep.2023.5.7
Курдский вопрос: истоки и перспективы Дарья Владимировна Маковская
Севастопольский государственный университет, Севастополь, Россия, 76mdvl@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-0935-2558
Аннотация. В статье обозначаются исторические предпосылки и перспективы решения курдского вопроса. Выделяются основные детерминанты, определяющие степень готовности представителей этого народа к созданию национального государства: неопределенность границ этнографического Курдистана, раз-деленность и высокая степень дифференцированности представителей данного народа по этническому, религиозному, статусному признакам, отсутствие у курдов этнонационального ядра, наличие разного отношения к необходимости построения собственного государства. Обозначаются возможные перспективы формирования Курдистана в качестве независимого государства, его потенциальные стратегические преимущества и недостатки. Автор приходит к выводу, что на данный момент для этого нет условий. Государственная субъект-ность независимого Курдистана будет осложнена наличием ряда геостратегических и геоэкономических особенностей, а также политикой региональных и иных акторов международных отношений.
Ключевые слова: курды, этнографический Курдистан, независимость, государственность, курдское национальное меньшинство, Ближний и Средний Восток, политика государств в отношении курдов
Для цитирования: Маковская Д.В. Курдский вопрос: истоки и перспективы // Общество: политика, экономика, право. 2023. № 5. С. 50-55. https://doi.org/10.24158/pep.2023.5.7.
Original article
The Kurdish Question: Origins and Perspectives
Daria V. Makovskaya
Sevastopol State University, Sevastopol, Russia, 76mdvl@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-0935-2558
Abstract. The article outlines the historical background and prospects for resolving the Kurdish issue. The main determinants that determine the degree of readiness of the Kurds to create a national Kurdish state are highlighted. As such, the uncertainty of the boundaries of ethnographic Kurdistan, the separation and high degree of differentiation of the Kurdish ethnos along ethnic, religious, status grounds, the absence of an ethno-national core among the Kurds, and the presence of different attitudes towards the need to build a national state are highlighted. Possible prospects for the formation of Kurdistan as an independent state, its potential strategic advantages and disadvantages are outlined. The author concludes that at the moment there are no conditions for this. The state subjectivity of independent Kurdistan will be complicated by the presence of a number of geostrategic and geo-economic features, as well as the policies of regional and other actors in international relations.
Keywords: Kurds, ethnographic Kurdistan, independence, statehood, Kurdish national minority, Near and Middle East, state policies toward Kurds
For citation: Makovskaya, D.V. (2023) The Kurdish Question: Origins and Perspectives. Society: Politics, Economics, Law. (5), 50-55. Available from: doi:10.24158/pep.2023.5.7 (In Russian).
Курды (общее самоназвание - «курмандж») - один из древнейших автохтонных народов Ближнего Востока, более двух тысяч лет кочевавший в Междуречье. Он относится к индо-среди-земноморской расе, включает в себя несколько субэтносов, а их этногенез до сих пор является предметом научной полемики.
Не обладая государственной самостоятельностью, курды являются самым крупным этническим меньшинством во всех странах своего исторического расселения, где иногда даже составляют большинство населения. Применительно к курдам употребляют выражение «разделенный народ» (Наумкин, 2019), народ без государства, и они действительно являются крупнейшим этносом, не имеющим своей государственности на территории исторического этноареала.
Общая численность курдов оценивается в 25-35 млн чел. во всем мире - они составляют четвертую по величине этническую группу на Ближнем Востоке и считаются одной из крупнейших негосударственных наций в мире (Ханалиев, 2017). Около 5-8 млн курдов живут в северном
© Маковская Д.В., 2023
Ираке, где составляют этническое большинство как минимум в трех провинциях. От 14 до 20 млн курдов - на юго-востоке Турции, где они являются крупнейшим этническим меньшинством. От 8 до 12 млн курдов аккумулированы на северо-западе Ирана, в провинциях Керманшах, Илам, Курдистан и Западный Азербайджан. Кроме того, от 2 до 4 млн курдов проживают на севере Сирии, причем значительная часть населения этой нации сосредоточена в Алеппо и Дамаске. В Армении насчитывается около 30 000 курдов. Кроме того, представители этого этноса образуют большие диаспоры в мире: около 2 млн курдов живут в западных странах (половина из них - в Германии); меньшие по численности диаспоральные группы курдов присутствуют в других государствах (Хорьков, 2019).
Формирование курдского вопроса неразрывно связано с разделением исторических земель данного этноса. Первый его этап произошел в результате соперничества между Османской империей и Персией в 1555 г. (Финкель, 2009) Второй - осуществлялся непосредственно в период Первой мировой войны государствами, входившими в состав Антанты. Севрский договор (1920 г.)1 закреплял право курдов на автономию под гарантии Турции. Однако по условиям другого документа, подписанного в Лозанне (1923 г.)2, это право по инициативе турецкой стороны было упразднено. После того как Мосул в декабре 1925 г. вошел в состав Ирака, территория этнографического Курдистана была раздроблена между четырьмя государствами.
На протяжении долгого периода времени со стороны властей стран их компактного проживания курды подвергались жесткой дискриминации по национальному признаку, в том числе насильственной ассимиляции и принудительному переселению. Турция, Ирак, Иран и Сирия не признавали не только их право на автономию, но даже существование в качестве отдельного этноса.
На данный момент мы можем говорить о росте национального самосознания курдов, повышении их роли в экономической и политической сферах государств Ближнего и Среднего Востока, в особенности после их военных успехов в борьбе против «Исламского государства»3. Данное обстоятельство неизбежно актуализирует так называемый «курдский вопрос», под которым, как правило, понимают проблему политического самоопределения курдского народа. В действительности же он обладает более сложным, многосоставным характером.
Наиболее обоснованным представляется мнение, согласно которому под «курским вопросом» понимается «комплекс курдских проблем в странах (Турция, Иран, Ирак, Сирия), имеющих в составе части этногеографического Курдистана; вызовы, порожденные нерешенностью курдской проблемы в каждой из этих стран; возможность использования этих проблем в качестве средства давления или "политического козыря" в межгосударственных и международных отношениях; состояние курдского национально-освободительного движения, предоставляющего возможности применения этого политического рычага и являющегося фактором международной обстановки в регионе и нередко далеко за его пределами» (Мосаки, 2005).
На данный момент готовность курдов к объединительному процессу и возможность его осуществления определяется следующим рядом факторов. В первую очередь это геополитические особенности Курдистана. Данный топоним (буквально обозначающий страну курдов), возникший при сельджуках в XII в., обладает этногеографическим, а не политико-правовым характером. Территориально Курдистан занимает центральную часть региона Ближнего и Среднего Востока; его площадь составляет более полумиллиона квадратных километров (Мосаки, 2005). Точные границы образования вследствие отсутствия государственности не определены.
Примыкающие друг к другу территории компактного массового расселения курдов расположены в имеющих общие границы государствах региона: Ирана (Северный Курдистан - 40,2 % территории Курдистана), Ирака (Южный Курдистан - 16,4 %), Сирии (Западный Курдистан - 2,9 %), Турции (Северный Курдистан - 40,5 %) (Абдулла, 1996: 10).
Вследствие отсутствия четко зафиксированных границ условного этногеографического образования курды неравномерно распределены по его территории. У них отсутствует этническое ядро, которое могло бы стать объединяющим центром нациестроительства. Ярко выражена неравномерность развития в зависимости от региона. Для географического центра Курдистана характерна депрессивная экономика, низкая плотность населения. Кроме того, вследствие проводившейся властями политики изменения демографической карты Курдистана, его этническая палитра значительно изменилась, что ослабляет возможности курдов политически доминировать на их исторических землях и осложняет национальное самоопределение.
1 Севрский договор. 10 августа 1920 г. (Извлечение) // Мир между войнами: Избранные документы по истории международных отношений 1910-1940-х годов. М., 1997. С. 54-67.
2 Лозаннский мирный договор от 24.07.1923 г., Лозанна [Электронный ресурс] // Национальное собрание (Парламент) Западной Армении. Ш1_: https://wa.nt.am/ru/archives/3337 (дата обращения: 25.04.2023).
3 Организация, запрещенная в Российской Федерации.
Серьезным препятствием для курдского объединения являются горы, занимающие большую часть исторического Курдистана. Доминирование горного рельефа на территории условного этногеографического образования служит причиной отсутствия устойчивой коммуникаций между курдскими регионами, в том числе для создания мощного центра курдского ареала, без которого проблематичной является этнонациональная консолидация.
Положение Курдистана на стыке различных государств также препятствует объединительным процессам. Восстания курдов подавлялись правительствами государств, в которых они происходили. При этом они создавали дополнительные возможности для региональных и нерегиональных участников международных отношений.
К выгодным с геостратегической точки зрения аспектам можно отнести выход Курдистана одновременно и к Персидскому заливу, и к Средиземному морю. Кроме того, он обладает значительными природными ресурсами. Реки Тигр и Ефрат, протекающие по территории условного этногеографического образования, дают региону огромный энергетический потенциал, а также являются резервуарами пресной воды - одного из самых востребованных ресурсов Ближнего Востока (Мо-саки, 2005). Кроме того, они транспортируют водные ресурсы этногеографического Северного Курдистана (Турция), иракского и запада иранского Курдистана в аридную зону юга - арабские пустыни. Эта особенность и определяет водный аспект курдского вопроса - проблему распределения питьевых ресурсов севера региона (турецкого и частично иракского Курдистана) на юг - в Сирию и Ирак.
В геоэкономической и политической проекции беспрепятственный транзит воды через Курдистан является жизненной необходимостью для арабских стран. Соответственно, это формирует для Турции возможности давления на Сирию и Ирак, а для арабских стран через поддержку национально-освободительного движения турецких курдов - для применения курдского фактора в геоэкономическом противоборстве с Турцией (Мосаки, 2001).
К геостратегически значимым ресурсам Курдистана относится также нефть. В первую очередь это поля Киркука в иракском Курдистане, характеризующиеся высокой продуктивностью скважин, низкой стоимостью добычи и удобной логистикой - доставка «черного золота» осуществляется в порты Средиземного моря и Турцию. Помимо Киркука, к привлекательным нефтедобывающие районам Курдистана относятся: Ханекин на иракской территории, месторождения под Керманшахом в Иране, а также в треугольнике Гарзан - Гермик - Раман, территориально принадлежащем Сирии и Турции (Mamshae, 2019).
Значение имеет и географическое положение Курдистана, разместившегося в значимом для международных коммуникаций узле - треугольнике бассейнов Каспия - Персидского залива - Средиземноморья. Он является частью связывающего «евразийского коридора», важность которого повышается в контексте реализации проекта «Один пояс - один путь».
Серьезной детерминантой невозможности достижения политической независимости Курдистана является глубокая разделенность курдского этноса. Этому способствует отсутствие единого языка, хотя по количеству использующих его в речи он занимает четвертое место на Ближнем Востоке. Однако курдский язык представляет собой разветвленную, иерархически выстроенную систему диалектов. По одной из существующих классификаций в нем выделяются пять ключевых диалектальных групп, которые в свою очередь разделяются на говоры. Кроме того, курды могут использовать арабско-персидскую письменность (в Иране), латиницу (в Турции, США, Великобритании, Германии), кириллицу (в России) (Наумкин, 2019).
Консолидации курдов препятствует также и их поликонфессионализм. Около 75 % представителей этой народности исповедуют ислам сунитского толка. 5-7 % курдов - приверженцы шиизма. В определенной степени все они включены в противоборство между сунитами и шиитами, хотя традиционно толерантны в религиозном отношении. Исключением являются сала-фиты, создающие экстремистские исламистские группировки (например, «Ансар аль-Ислам» в иракском Курдистане). В незначительной степени на территории распространено христианство (преимущественно католичество), иудаизм, суфизм, алевизм, йезидизм.
Определенные сложности для консолидации составляет своеобразная социальная структура курдской общности. В частности, в «районах исторического расселения сохранились весьма архаичные патриархальные отношения, а огромная роль родоплеменных и клановых структур сочетаются у курдов с завоевывающей все большее пространство модернизацией» (Наумкин, 2019).
Имеют место серьезные идеологические разногласия между курдами, противоречия между сторонниками неолиберальных и традиционных ценностей, радикальных социалистических установок, которые иногда перерастают в вооруженное противоборство, что также не способствует этнической интеграции.
Более того, внутри курдских общностей, проживающих на территории разных государств, нет единства мнений о необходимости включения в борьбу за создание собственного независимого государства. Уже сформировалась влиятельная прослойка курдов, занимающих высокостатусные позиции в государствах проживания, которые не заинтересованы в развязывании проти-
востояния, угрожающего им утратой привилегированного положения, и ориентируются на достижение максимально высокого статуса в экономической и политической жизни государств, гражданами которых они являются (Наумкин, 2019).
Между различными объединениями курдского национального движения складываются сложные отношения вследствие разных геополитических целей, варьирующихся от признания права на существование до создания единого курдского государства на данном этапе исторического развития. Это касается даже политических партий, действующих в пределах одного государства -например, Демократической партии Курдистана, Патриотического союза Курдистана и партии «Горран» в Ираке.
Более того, обладая несовпадающими геополитическими целями, курды ориентируются на разных региональных игроков. В частности, иракский Курдистан в перспективе останется проамериканским образованием. Для сирийских курдов прогнозируется продолжение союзнических отношений с Российской Федерацией (Федорченко, Крылов, 2019).
При этом для данного этноса свойственно сплочение в случае возникновения общей угрозы. Так, например, когда сирийские курды боролись против захвативших их кантон Кобани террористов ИГИЛ, отряды пешмерга из иракского Курдистана пришли к ним на помощь (Наумкин, 2019).
Зачастую представители рассматриваемой народности становятся объектом манипуляций региональных и иных игроков, которые пытаются использовать «курдский вопрос» для решения своих геополитических интересов, в борьбе за статусные позиции и влияние на Ближнем и Среднем Востоке, чему способствует нахождение частей исторического Курдистана в границах разных государств. Возможности для влияния здесь открываются в двух взаимосвязанных плоскостях: через оказание давления на страну, включающую часть исторического Курдистана, и через воздействие на соседствующие территории. Это обстоятельство серьезно препятствует преодолению существующих противоречий между живущими в различных государствах Ближнего и Среднего Востока курдами раЫтап, 2002).
Иран и Ирак официально признают существование на своей территории двух внутренних образований: провинции Курдистан на западе Ирана и иракского Курдистана. Последний является автономным регионом внутри республики. Также большое количество курдов проживает в Хорасане, расположенном на северо-востоке Иранской Исламской Республики.
Наибольшего успеха в своем самоопределении после референдума 2017 г. добились иракские курды. Их анклав является субъектом федерации Ирака с очень широкими правами. Курдский язык признан вторым государственным языком в стране. Регион получает на свое развитие около 13 % из госбюджета, главным образом за счет доходов от экспорта нефти. Курды широко представлены во властных структурах, где играют заметную роль в урегулировании внутриполитических кризисов. Наличие нерешенных вопросов между федеральным правительством и региональными властями Курдистана лидеры последнего намерены решать мирным путем в соответствии с действующим в стране законодательством. Более того, несмотря на положительные итоги сентябрьского референдума 2017 г. о независимости региона1, иракские курды пока не ставят на повестку дня вопрос о создании собственного государства.
Одним из наиболее проблемных курдский вопрос является для Турции. С периода подписания Лозаннского договора2 все движения и действия представителей этого этноса, направленные на создание своего государства, были подавлены. С 1984 г. периодически происходят столкновения между вооруженными силами Анкары и курдами, населяющими юго-восточную часть Турции, которые требуют полного отделения и независимости. Отношения между двумя сторонами находятся в постоянном напряжении.
Вопрос о реальности появления единого независимого Курдистана сопряжен и с проблемой устойчивости его гипотетического будущего.
Во-первых, можно с высокой долей уверенности предположить, что в случае получения статуса самостоятельного государства Курдистан будет тяготеть к федерации, основанной на этнической и конфессиональной принадлежности граждан, и не станет устойчивым государственным образованием.
Во-вторых, есть основания для прогнозирования серьезной зависимости внешнеполитических ориентаций будущего Курдистана от политических и иных предпочтений пришедшего к власти лидера. Существующие тенденции развития курдских организаций позволяют говорить о том, что внешняя политика потенциального государственного образования не будет стабильной, подстраиваясь под новые приоритеты при смене власти.
1 Причины и последствия референдума о независимости Иракского Курдистана [Электронный ресурс] // ТАСС. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/4584321 (дата обращения: 26.04.2023)
2 Лозаннский мирный договор от 24.07.1923 г., Лозанна ...
В-третьих, независимый Курдистан, обладающий значительными человеческими, углеводородными, гидрологическими и другими ресурсами, при сохранении амбициозности некоторых курдских лидеров, будет претендовать на лидерство в регионе. Но отсутствие консолидирован-ности этноса и разные векторы интересов разрозненных групп его представителей будут создавать новые возможности для влияния на внешнюю и внутреннюю политику государства со стороны международных игроков, что неизбежно будет ослаблять страну.
В-четвертых, даже в случае появления на карте независимого Курдистана в силу недостаточного количества ресурсов, отсутствия единства граждан, сильного лидера, устойчивой системы политических институтов он будет зависим от внешних заинтересованных структур, которые финансово и идеологически поспособствуют его появлению.
Без сомнения, национальная идея о независимости у курдов сохраняется и будет сохраняться, но условия и предпосылки для ее реализации пока отсутствуют. Появление на политической карте независимого Курдистана носит, скорее, характер допущения, абстракции. При этом свое ключевое геополитическое и геостратегическое положение Курдистан сохранил и на сегодняшний день, именно поэтому «курдский вопрос» является одним из самых актуальных в современной мировой политике. Более того, он представляет собой крупнейшую транснациональную этническую проблему современности и порождает перманентную нестабильность на Ближнем и Среднем Востоке (Dahlman, 2002).
Список источников:
Абдулла Г.И. Курдистан (население и административно-территориальное деление). Стокгольм, 1996. 118 с.
Мосаки Н.З. Гидростратегические аспекты курдского вопроса // Ближний Восток и современность. Вып. 10. М., 2001. С. 196-214.
Мосаки Н.З. Курдистан: ресурсы и политика : в 2 ч. М., 2005. Ч. 1. 352 с.
Наумкин В.В. Курдская головоломка Ближнего Востока (на примере Ирака) // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т. 63, № 5. С. 76-87. https://doi.org/10.20542/0131-2227-2019-63-5-76-87.
Федорченко А.В., Крылов А.В. Среднесрочный прогноз развития ситуации в регионе Ближнего Востока и Северной Африки // Ближний Восток в фокусе политической аналитики. М., 2019. С. 8-63.
Финкель К. История Османской империи. Видение Османа. М., 2009. 829 с.
Ханалиев Н.У. Курдский вопрос: исторический экскурс // Власть. 2017. Т. 25, № 4. C. 150-154.
Хорьков С.А. Проблема самоопределения курдов и сценарии развития курдского вопроса // Вестник науки. 2019. Т. 3, № 5 (14). С. 186-191.
Dahlman C. The Political Geography of Kurdistan // Eurasian Geography and Economics. 2002. Vol. 43, iss. 4. P. 271-299. https://doi.org/10.2747/1538-7216.43A271.
Mamshae A. Kurdistan's Democratic Developments Amid a Rentier Oil Economy // Iraqi Kurdistan's Statehood Aspirations. Cham, 2019. P. 99-123. https://doi.org/10.1007/978-3-319-93420-4_6.
References:
Abdulla, G. I. (1996) Kurdistan (naselenie i administrativno-territorial'noe delenie) [Kurdistan ( Population and Administrative-Territorial Division)]. Stokgolm. 118 р. (In Russian).
Dahlman, C. (2002) The Political Geography of Kurdistan. Eurasian Geography and Economics. 43 (4), 271-299. Available from : doi: 10.2747/1538-7216.43.4.271.
Fedorchenko, A. V. & Krylov, A. V. (2019) Srednesrochnyi prognoz razvitiya situatsii v regione Blizhnego Vostoka i Severnoi Afriki [Midterm Forecast of the Situation in the Middle East and North Africa]. In: Blizhnii Vostok v fokuse politicheskoi analitiki. Moscow, рр. 8-63. (In Russian).
Finkel', K. (2009) Istoriya Osmanskoi imperii. Videnie Osmana [The History of the Ottoman Empire. Osman's Vision]. Moscow. 829 р. (In Russian).
Khanaliev, N. U. (2017) Kurdish Issue: a Historical Excursion. Vlast 25 (4), 150-154. (In Russian).
Khor'kov, S. A. (2019) Problema samoopredeleniya kurdov i stsenarii razvitiya kurdskogo voprosa [The Problem of Self-Determination of the Kurds and Scenarios for the Development of the Kurdish Question]. Vestnik nauki. 3 (5 (14)), 186-191. (In Russian).
Mamshae A. (2019). Kurdistan's Democratic Developments Amid a Rentier Oil Economy. In: Iraqi Kurdistan's Statehood Aspirations. Cham, pp. 99-123. Available from: doi:10.1007/978-3-319-93420-4_6.
Mosaki, N. Z. (2001) Gidrostrategicheskie aspekty kurdskogo voprosa [Hydrostrategic Aspects of the Kurdish Question]. In: Blizhnij Vostok i sovremennost'. Vyp. 10. Moscow, pp. 196-214. (In Russian).
Mosaki, N. Z. (2005) Kurdistan: resursy i politika [Kurdistan: Resources and Politics]. Vol. 1. Moscow. 352 p. (In Russian).
Naumkin, V. V. (2019) The Kurdish Conundrum of the Middle East (the Case of Iraq). World Economy and International Relations. 63 (5), 76-87. Available from: doi:10.20542/0131-2227-2019-63-5-76-87. (In Russian).
Информация об авторе
Д.В. Маковская - кандидат политических наук, доцент кафедры «Востоковедение и африканистика» Севастопольского государственного университета, Севастополь, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=787598
Information about the author D.V. Makovskaya - PhD in Political Science, Associate Professor, Department of Oriental and African Studies, Sevastopol State University, Sevastopol, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=787598
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 03.04.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 24.04.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 23.05.2023.
