CC BY
319
О. Ю. Булгакова
КУЛЬТУРНЫЙ КРИЗИС И ЕГО ИНТЕРПРЕТАЦИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ П. СОРОКИНА
Работа представлена кафедрой теории и истории культуры Тверского государственного университета.
Научный руководитель — доктор философских наук, профессор Б. Л. Губман
В философии проблема кризиса культуры является достаточно актуальной. События Х1Х—ХХ вв. дают повод к диагностике кризиса многими философами. Теория Питирима Сорокина раскрывает идею кризиса как естественного перехода к новому этапу нашей цивилизации. Ключевые слова: Питирим Сорокин, кризис культуры и цивилизации.
O. Bulgakova
CULTURE CRISIS AND ITS INTERPRETATION IN P. SOROKIN’S WORKS
The problem of culture crisis is rather urgent in philosophy. The events of the 19 th—21st centuries give the cause for diagnosing of crisis by many philosophers. The theory of Pitirim Sorokin reveals the idea of crisis as natural conversion to a new stage of our civilisation.
Key words: Pitirim Sorokin, crisis of culture and civilisation.
Проблема развития истории человечества и ее будущего традиционно привлекает внимание философии. Существуют ли закономерности в развитии цивилизации, и какова в них роль кризисов, является одним из актуальнейших вопросов ХХ столетия, не теряющего своей значимости и в современном мире. В 2009 г. мир отмечает 120 лет со дня рождения П. А. Сорокина, ученого и философа удивительной судьбы, автора множества инновационных теорий своего времени, что ставит его в один ряд с величайшими учеными ХХ в. Считая себя прежде всего социологом, Сорокин выдвинул философскую идею о принципах развития культуры и цивилизации через систему мировоззренческих кризисов.
С конца XIX до середины XX вв. идея кризиса цивилизации и культуры буквально «витала в воздухе». Ощущение неблагополучия, надвигающейся катастрофы, преобладающее чувство «надлома», выражаясь термином А. Тойнби, — это главное интеллектуальное и духовное переживание времени, разумеется, не каждого, а той части общества, которая чутка к происходящим переменам, «подогретая» философами пессимизма и их трудами: «Мир как воля и представление» (А. Шопенгауэра); «Сумерки идолов», «По ту сторону добра и зла» (Ф. Ницше); «Понятие и трагедия культуры» «Конфликт современной культуры» (Г. Зим-мель); «Закат Европы» (О. Шпенглер); «Проклятая культура» (Т. Лессинг); «Кризис европейского человечества и философия» (Э. Гуссерль); «Неудовлетворенность культурой» (З. Фрейд) [3, с. 108].
По мнению большинства философов этого периода, европейская культура тяжело и безнадежно больна. Ощущение кризиса как на уровне отдельного человека, так и более гло-
бально выражалось в чувстве хрупкости и ненадежности мира. «Это ощущение бездомности как потери жизненных ориентиров. Это ужасающее душу открытие, что вчера еще надежный отчий кров, оказался на проверку из стекла, а под ногами — зияет бездна» [1, с. 160— 161].«Мы, цивилизации, — мы знаем теперь, что мы смертны», — этими словами Поль Валери в 1919 г. начинает свое знаменитое эссе «Кризис духа».
Причиной считают доминирующие идеалы общества: высокий уровень рациональной организации, планирования, управления. Человек становится просто «винтиком» в едином механизме, а общество — не более, чем фоном, средой обитания. Заметное сужение границ индивидуальной свободы в массовом обществе является в глазах философов главным симптомом наступившего культурного кризиса. События, происходящие в мире, также могли только способствовать углублению ощущения пессимизма: мировые войны, экономические катаклизмы, установление тоталитарных режимов, социальная напряженность, безысходность, безразличие, готовность к насилию и т. д.
П. А. Сорокин, величайший мыслитель ХХ в., представивший миру множество оригинальных исследований и идей, также изложил свой взгляд на кризис, его проявление и перспективы развития в работах «Кризис нашего времени» (1934), «Социальная и культурная динамика» (1941). Сопоставляя приметы времени и внутренний ментальный контекст, Сорокин также диагностировал наличие серьезных признаков кризиса в обществе. Однако причинами кризиса ученый считал явления другого порядка: в контексте исторического развития, по его мнению, кризис — естественное состояние культуры, необходимый этап
в развитии цивилизации, изменение внутри парадигмы данной культуры, например, переход от ренессанса к барокко и классицизму.
Мысль о кризисах-революциях, играющих роль «локомотивов истории», высказывалась ранее и К. Марксом, однако взгляд Сорокина имеет существенный ряд отличий. Свою концепцию «развития цивилизаций и культур» Сорокин строит на «теории флуктуации культур», т. е. колебаний, постепенного отклонения, медленного изменения. Существует три социокультурные суперсистемы, считает Сорокин, чередование которых и определяет ход истории, опирающиеся каждая на свою систему ценностей: чувственная — на материалистические и сенсативные; идеациональная — на сверхчувственные, духовные и идеалистические; идеалистическая (интегральная или смешанная) — на комбинацию чувственных, рациональных и идеалистических. Каждая суперсистема, несмотря на широкий характер, есть конечный феномен, считает Сорокин, и имеет границы своей способности к изменениям. Как только эти границы преодолеваются, она теряет индивидуальность и разлагается. Ни одна из «культурных суперсистем» не является совершенной, всегда дает ограниченную и неполную картину действительности, так как их смена необходима и неизбежна. Эта фаза культуры, все более искажая мир, отвер-гаясь большинством, заменяется следующей фазой, уступая место другой, а любая переходная эпоха сопровождается грандиозными конфликтами и войнами [4, с. 722]. Подобный сценарий уже не раз случался в истории: в Древнем Египте — в конце Древнего, Среднего, Нового Царств и позднее, еще два кризиса в саисский и эллинистический периоды; в Вавилоне — кризис около 1200 г. до н. э. Сколько великих кризисов индийской культуры завершались возрождением индуизма или возникновением буддизма. «Схема развития, по мнению Сорокина, всегда неизменна: «Кризис — катарсис — харизма — воскресение» — это способ, посредством которого была преодолена большая часть предыдущих великих кризисов.
Согласно диагнозу и прогнозу Сорокина, изложенным в «Социальной и культурной ди-
намике», развитие относительно недалекого будущего культуры, исходя из теории флуктуации культур, является главной тенденцией нескольких последних десятилетий, которая включает в себя как нарастающий упадок чувственной культуры, общества и человека, так и появление и постепенный рост первых компонентов нового (идеационального или идеалистического) социокультурного строя, которому свойственны появление новой Абсолютной идеи, лежащей в основе всех мировых религий, и доминирование духовных ценностей [4, с. 746].
Что касается кризиса, современником которого был Сорокин, то, по его мнению, это начало фазы умирания чувственной культуры. Орудием гибели является, во-первых, наука, пропагандирующая материалистические ценности и принесшая в мир напряженность посредством усиления разрушительной мощи морально безответственных достижений: изобретение ядерного, бактериологического оружия и других средств уничтожения человека [4, с. 436].
Во-вторых, доминирующие чувственные эстетические запросы общества в лице характеров персонажей, которые становятся героями литературы двадцатого столетия. Философ говорит о «патологическом крене» в литературе, о том, что героями стали «извращенные и психически нездоровые характеры Хемингуэя и Стейнбека, Чехова и Горького, состоящие из сумасшедших и преступников, лжецов и подлецов, отщепенцев рода человеческого, рассыпанных среди посредственностей». «Преступники и детективы нашей “релаксирующей” литературы и “триллеров” как бы созданы для того, чтобы вновь подчеркнуть эту мысль, — утверждает Сорокин, — в области драмы большинство персонажей в произведениях Чехова, Горького и О’Нила психически ненормальные и извращенные отщепенцы или же попросту откровенные преступники, а в лучшем случае — обыкновенные посредственности» [5, с. 198]. Все это порождает расщепленность человеческого разума и приводит к утрате индивидом ориентиров в мире с последующей его деградацией и окончательным падением.
Кризису также способствует общественное сознание, заключающееся в несовпадении
представлений об ожидаемом будущем и окружающей реальности. Как известно, считает Сорокин, существует определенная картина ожидаемого будущего, и если подобная идея не реализуется или идет в ином направлении, то зачастую общественная ментальность, наряду с индивидуальной, воспринимает крах надежд как проявление кризиса. В подтверждение данной идеи можно привести пример поколения, воспитанного в духе социалистических идеалов, смена приоритетов и общественной идеологии породила в этом поколении настоящий мировоззренческий хаос. В этом случае ощущение кризиса порождает нарастание тревожности, падения роли традиционных ценностей. Происходящие события резко противоречат всем теориям «постепенного», «разумного» и «упорядоченного» прогресса.
Изложенная Сорокиным в 1934 г. картина идеального будущего, ожидаемого обществом, выглядит следующим образом: «Нет ни войн, ни преступлений, ни психических расстройств, ни кровопролития, ни глупости, ни волнения — и живут там счастливо всем довольные и глубоко прогрессивные леди и джентльмены (и те и другие — с благословения контроля над рождаемостью). Всю работу делают механические приспособления. Обед каждого состоит из спаржи, жареного цыпленка, и мороженого, с коктейлем до и ликером после еды. У всех будет масса свободного времени для игры в гольф и бридж, для того чтобы кататься на автомобиле, ходить на рыбалку, а главное — участвовать в конференциях по проблемам Объединенных Наций, секса и множеству других тем. Каждый будет иметь полную возможность повысить свое образование, читая новый бестселлер и все подборки Клуба книги месяца, слушая по радио выступления новейших “авторитетов”, просматривая дайджесты журналов и, наконец, благодаря кино, танцплощадкам и телевидению» [4, с. 724].
Однако прогноз Сорокина на относительно близкое будущее и черты, ему присущие, значительно отличаются от вышеизложенного:
1. Грубая сила и циничный обман окажутся единственными атрибутами всех межличностных и межгрупповых отношений. Сила станет
правом. Перестанут существовать неотъемлемые права человека. Декларацию прав или отменят, или начнут использовать, как красивую ширму, для неприкрытого насилия.
2. Свобода для большинства превратится в миф, зато господствующее меньшинство будет пользоваться ею с необузданной раскрепощенностью.
3. Продолжится распад семьи как священного союза мужа и жены, родителей и детей. Рост числа разводов приведет, в конце концов, к полному исчезновению разницы между общественно-санкционированным браком и незаконными сексуальными отношениями. Дети станут отделяться от родителей все раньше и раньше.
4. Количественная гигантомания вытеснит качественную утонченность «самое большое — вместо самого лучшего»; бестселлер вместо классики; блестящая внешность вместо внутреннего содержания; методика вместо гениального озарения; подражание вместо творчества; сенсационный успех вместо обстоятельной оценки; «операциональное управление» вместо просвещенного знания.
5. Мышление заменится «поиском информации»; вместо мудрецов будут «шустрые Алексы»; вместо подлинных критериев — фальшивки; вместо великих лидеров — мошенники.
6. Величайшие культурные ценности прошлого подвергнутся унижению. Бетховены и Бахи станут привесками к велеречивому пустозвонству, рекламирующему слабительные средства, жвачки, кукурузные хлопья, пиво и прочие сплошные удовольствия. Микеланджело и Рембрандты будут украшать мыло и лезвия для бритья, стиральные машины и бутылки из-под виски.
7. В условиях растущей моральной, умственной и социальной анархии и деградации творческие способности чувственной ментальности, а также производство материальных ценностей будут убывать; участятся депрессии; материальный уровень жизни снизится. По этим же причинам уменьшится безопасность жизни и имущества, а значит, покой в душе и счастье станут редкостью. Самоубийства, психические расстройства и преступления начнут
расти. Скука поразит все более широкие слои населения» [4, с. 810—911]. Спустя более полувека философия современности имеет уникальную возможность сопоставить прогноз Сорокина с реальной действительностью, окружающей нас или уже ставшей историей идей и событий, в конечном итоге, действительно нашедших свое проявление. Несмотря на сарказм, обреченность и пессимизм Сорокина, нельзя не отметить прозорливость и оправдавшиеся прогнозы философа. Следовательно, прогнозируемый кризис чувственной культуры имеет место в жизни современного общества. Вопрос лишь в том, как он нами воспринимается? Во-первых, обратим внимание на актуальность в современной философии темы кризиса, видения сути культуры и ее возможного будущего, об этом свидетельствует полемика современных философов, в результате которой мнения сводятся, главным образом, к двум основным «дискурсам».
Один ведется в духе, идущих от Шпенглера обличений неизлечимых пороков западной культуры и мрачных пророчеств о неизбежности ее «заката». Нередко дополнительно к основной пессимистической тональности звучит романтическая тема идеализации «давно минувших дней» и мечтаний о возврате к культурной архаике «светлого прошлого».
Другой — опирается на постмодернистскую парадигму с характерной для него тягой к деконструктивизму, утверждающему, что в мире нет и не может быть никаких устойчивых истин и ценностей, и низводящему нравственные, эстетические, социальные идеалы на уровень словесных манипуляций. Однако унылые пророчества, которые изрекаются уже целое столетие, не сбываются. «Западная культура не “закатывается” и не умирает. Более того, она неудержимо распространяется по всего миру. Может быть уже хватит петь ей отходную? Философу нужно критически относиться к господствующим в общественном сознании парадигмам, — считает Кармин, — ибо эти парадигмы имеют тенденцию превращаться в шоры, сужающие духовный кругозор людей в стереотипные мифы, принимаемые не разумом, но сердцем» [2, с. 54—55].
С подобным мнением согласен М. Блюмен-кранц «кроме отдельных неуемных буревестников апокалипсиса прогрессивная часть современного человечества, погруженная в заботы дня текущего, с сытым благодушием посматривает вдаль бесконечно разворачивающейся исторической перспективы, считая, что “да, кризис был, но он уже разрешился в Первой и Второй мировых войнах, и сейчас мы живем в посткризисном мире”» [1, с. 162].
Таким образом, черты прогнозируемого кризиса, практически в полной мере нашедшие свое отражение в «наступившем будущем», воспринимаются нашими современниками не так апокалиптично. Важно другое: в чем вообще состоит истинный смысл кризиса культуры, и возможно ли на таком основании делать вывод о ходе истории человечества как таковой, исходя из теории Сорокина о чередовании культурных суперсистем. Возможно, указанный Сорокиным отрезок времени недостаточно продолжителен и, несмотря на множественные совпадения прогнозов философа с наступившей реальностью, отсутствует ключевой признак смены культурных типов — радикальный поворот от материалистических ценностей к духовным и идеалистическим. Нельзя не согласиться, что в целом современный мир остается нацеленным на достижение чувственных и материалистических благ.
Тревога и ожидание будущих катастроф, по сути, является неотъемлемой чертой человеческого сознания. Нашим современникам также свойственны тревога за будущее и построение прогнозов развития культуры исходя из реальности сегодняшнего дня. Так, А. Кармин исходит из принципа формирования информационного общества и глобализации. Если раньше, считает он, человечество могло «позволить себе» двигаться путем «проб и ошибок», так как неудача одной социокультурной системы не означала гибель всего человечества. Сейчас необходимо изменить стратегию путем выбора наилучшего решения [2, с. 60].
М. Блюменкранц более эмоционален в своем восприятии. Несмотря на то, что миф о предрекаемом кризисе им развенчан, будущее нашей культуры более чем тревожно,
считает он. Основание для прогноза дает целый букет новаций нашего времени: во-первых, это рекламные технологии, которые посредством слова-логоса фактически лишают нас права выбора, направляя по заданному, заведомо ложному пути; во-вторых, возрастающий акцент на развлекательную функцию искусства, свойственную массовой культуре. «Наше будущее, — пишет он, — вполне может быть сходно с сюжетом романа Бредбери «451 градус по фаренгейту», где герои давно уже живут в некой иной реальности, видеомире [1, с. 161].
Учитывая возрастающее влияние телевидения и виртуального пространства, создаваемого информационными технологиями, — это
уже не звучит так фантастично. Основной причиной проблем нашей культуры М. Блюменк-ранц считает разрушение духовной основы общества, вследствие которого возникают и экологические, и любые другие катастрофы, и в этом его взгляды полностью совпадают с позицией Сорокина. Ценностный фактор является ключевым в развитии культуры и цивилизации. Кризис культуры, таким образом, является прежде всего кризисом ценностей современного общества. Возможность избежать глобальной катастрофы человечества — значит постараться обрести некий синтез, устраняющий неизбежную десакрализацию культуры, разрушающую его иерархическое единство.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Блюменкранц М. Глобальные проблемы современного культурного процесса // Вопросы философии. 2006. № 5.
2. Кармин А. Философия культуры в информационном обществе: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 2006. № 5.
3. Межуев В. М. Постклассическая философия как философия кризиса европейской культуры // Личность. Культура. Общество. 2005. № 004.
4. Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.
5. Sorokin P. A. Altruistic Love. Boston, 1950.
6. Sorokin P. A. Kulturkrise und Gesellschaftsphilosophie. Moderne Theorien uber das Werden und Vergehen von Kulturen und das Wesen ihrer Krisen. Stuttgart, 1953.
