CC BY
13
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. № 4
ТЕОРИЯ ЯЗЫКА И РЕЧИ Л.И. Богданова
КУЛЬТУРНЫЕ ПАРАМЕТРЫ В ГРАММАТИКЕ ДЛЯ РЕЧЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ1
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Статья посвящена выявлению роли культурного компонента значения глагола в реализации его синтагматических свойств в рамках актантной структуры. Исследование проводилось от значения глагола — к форме выражения его актантных позиций. Цель статьи — показать, как культурные параметры влияют на способ обозначения глагольных актантов. В ходе изучения соотношения глагольной семантики и синтагматики было обнаружено, что ряд параметров «измерения» культуры (дистанция власти, коллективизм, высокая контекстуальность) приобретает особую ценность при создании грамматики для говорения и письма. Анализ актантной структуры глаголов показал, что коллективистский характер русской культуры, высокий уровень вертикальной дистанции косвенным образом преломляются в концептуализации межличностных отношений, включающих оценочный компонент, что находит отражение в способе обозначения актантных позиций при данных глаголах. Грамматика «активного» типа, включенная в социокультурный контекст, дает возможность для выявления и описания закономерностей выбора тех или иных форм актантов в зависимости от значения, которое стремится выразить говорящий (пишущий) субъект. «Статусность» русской культуры косвенным образом проявляется в синтагматике глаголов. Глаголы социально ориентированной семантики, содержащие векторы межличностных отношений «сверху — вниз» и «снизу — вверх», оказываются в сфере про-гнозируемости синтагматических свойств глаголов на основе выделенных культурно значимых признаков.
Ключевые слова: грамматика для речевых действий; культурный компонент; параметры «измерения» культуры; актантная структура глагола; семантика и синтагматика.
Богданова Людмила Ивановна — доктор филологических наук, профессор кафедры сопоставительного изучения языков факультета иностранных языков и ре-гионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: [email protected]).
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 17-04-00053 «Проспект грамматики русского языка для активных речевых действий».
На современном этапе развития науки всё более утверждает себя деятельностная научная парадигма, связанная с именами Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, Л.В. Щербы, И.Г. Милославского. Новая парадигма вносит коррективы в описание языковых явлений. В лингвистике деятельностный подход реализуется в целенаправленных усилиях по созданию грамматики для продуктивных речевых действий [Милославский, 2017]. Грамматика «активного» типа создает возможность для выявления и описания закономерностей выбора тех или иных форм в зависимости от значения, которое стремится выразить говорящий (пишущий) субъект [Милославский, 2018]. Материалом данного исследования послужили глаголы эмоциональной сферы, описывающие межличностные отношения. Изучение семантики глагола с ориентацией на способы выражения актантных позиций, на наш взгляд, должно быть дополнено обращением к установкам и ценностям русской культуры. При создании грамматики для речевых действий важно учитывать косвенное воздействие на грамматику социальных и ценностных характеристик, выявленных в классификациях культур [Hofstede, 1991; Hall, 1976; и др.]. Ученые, занимающиеся проблемами межкультурной коммуникации, отмечают различие культур по отношению к ряду параметров, среди которых наиболее значимыми для характеристики коммуникации, этикета, речи признаются параметры дистанции власти (PD), коллективизм/индивидуализм, высокая/низкая контекстуальность. Различие культур, как правило, не может быть абсолютно нерелевантным при характеристике устройства языков этих культур. В задачу данной статьи входит намерение показать влияние ряда культурных параметров на грамматическую структуру предложения, стержнем которого является актантная рамка глагола, понимаемая в духе идей Л. Теньера [Теньер, 1988].
Один из культурно значимых параметров в этом плане — дистанция власти (PD). Этот параметр обнаруживает себя в различных типах взаимоотношений (дети — родители, ученики — учителя, подчиненные — руководители). Практически во всех культурах эти отношения являются асимметричными, но степень «неравенства» оказывается разной. Согласно теории Г. Хофстеде, культуры с преимущественно иерархическим устройством могут иметь высокую вертикальную дистанцию, при которой отношения строятся на принципе подчинения, с учетом статуса по возрасту и социальному положению. Культуры, в которых социальная иерархия выражена в меньшей степени, имеют низкую вертикальную дистанцию, приводящую к нейтрализации в коммуникации существующего неравенства. При этом выстраивание отношений можно считать «горизонтальным». В иерархическом обществе с высокой «вертикальной
дистанцией» традиционно складывается в этикете, в коммуникативном поведении выражение подчеркнутого уважения (нередко чисто формального) к вышестоящим лицам. При этом, как правило, в таких культурах не допускается, либо ограничивается открытое противодействие, выражение противоречия или острая критика в адрес лиц, занимающих более высокое положение в социальной структуре общества. В культурах с высокой вертикальной дистанцией обычно власть представляется как неоспоримая данность, имеющая фундаментальные обоснования. В обществе негласно признается, что иерархический порядок, в котором для каждого определено свое место, — это своего рода общественная ценность, характеристика стабильности жизни и мироустройства. В культурах с низкой дистанцией власти (PD), к каким относят, например, культуры США, Великобритании, большую роль играет индивидуальная свобода, поэтому в коммуникации подчеркивается равенство людей, а стиль общения между подчиненным и руководителем имеет менее формальный характер. Открытое несогласие в таких культурах, как правило, расценивается как норма. Г. Хофстеде объяснял дистанцию власти через основные ценности именно тех членов общества, которые наделены властью. Разумеется, данные параметры культур характеризуют только идеальные модели, которые являются крайними точками, своего рода полюсами, континуума культур, в котором каждая конкретная культура занимает определенное место по отношению к тому или другому полюсу.
Русская культура в этом плане может быть охарактеризована как коллективистская, «статусная», с высокой вертикальной дистанцией (по сравнению с западными культурами) [Ларина, 2017]. Отношение к человеку в соответствии с иерархией по статусу можно считать признаком, прочно укорененным в русской культуре, признаком, получившим отражение в системе этикетных норм и правил, в речевом поведении человека, в построении дискурса. Частично эксплицировать способы отражения этого культурного параметра в русском языке помогает обращение к изучению таких взаимосвязанных явлений, как семантика глагола и его сочетаемость, выражающаяся в определенном грамматическом способе обозначения актантных позиций, во многом зависящем от семантики глагола. Анализ актантной структуры глаголов показал, что высокий уровень вертикальной дистанции косвенным образом преломляется в концептуализации объектов актантной рамки глаголов, включающих оценочный компонент [Богданова, 2018]. Как показывает изучение этого вопроса в аспекте грамматики, «статусность» косвенным образом проявляется в синтагматике глагола. Так, в частности, глаголы социально ориентированной семантики нередко содержат век-
торы межличностных отношений «сверху—вниз» и «снизу—вверх». И эти признаки оказываются значимыми для определения формы актантной позиции, что позволяет представить материал «от смысла — к форме» и сформулировать ряд правил «активной грамматики» [Богданова, 2016].
Признак «сверху — вниз» в семантике глагола дает основания считать, что позиция «лица зависимого» выражается в актантной структуре глаголов со значением 'насмешки' и 'издевательства' с помощью предложно-падежной группы над кем, красноречиво указывающей, что субъект ставит себя значительно выше в той или иной сфере, чем объект: смеяться, насмехаться, иронизировать; издеваться, глумиться над кем (чем).
В объектной позиции и глаголов 'насмешки', и глаголов 'издевательства' могут быть представлены слова, обозначающие различные социальные роли лиц, оказавшихся в каком-то отношении в позиции подчинения: Он свободно вел себя во время поминальных служб, насмехался над священниками (И. Андреев) . При этом важно отметить, что социальные роли, отраженные в объектной позиции, могут быть даже более высокими, чем роль субъекта, но моральное превосходство субъекта делает его позицию сильнее: ... Юрий Петрович [Любимов] гневно издевался над начальниками, которые считают искусством глупые копии ... (В. Смехов). Глаголы 'издевательства', по сравнению с глаголами 'насмешки', имеют более отчетливо выраженную «внешнюю» отрицательную оценку. «Стереоскопичность» их семантики [Паду-чева, Зализняк, 1982] приводит к тому, что использование этих глаголов в первом лице, в перформативном употреблении, равносильно «иллокутивному самоубийству» [Вендлер, 1985]. Ср. некорректность высказываний типа: *Я измываюсь над вами; *Я глумлюсь над тобой. Ярко выраженная отрицательная внешняя оценка, представленная в значении этих глаголов, объясняет и тот факт, что в лексическом заполнении объектной позиции преимущественно представлены слова либо без оценочного компонента, либо с положительной оценкой. Некорректно: *Он глумится над мерзавцами; *Он издевался над негодяем и т.п. Итак, одно из правил грамматики для речевых действий можно сформулировать следующим образом: «Если в значении глагола содержится указание на вектор в социальных отношениях ("сверху — вниз"), то такой глагол требует наличие позиции над кем, которая указывает на иерархию отношений, причем такими глаголами могут быть не только глаголы 'насмешки' и
2 Здесь и далее примеры приводятся из НКРЯ — Национального корпуса русского языка. URL: www.ruscorpora.ru (дата обращения: 25.05.2019).
'издевательства', сюда включаются и другие глаголы, напр., глаголы 'снисхождения', причем даже с позитивной семантикой: сжалиться, смилостивиться над кем-либо.
Если в семантике глаголов 'отношения' выделяется вектор «снизу — вверх», то актантная позиция, обозначающая человека с более высоким статусом (духовным, моральным или социальным, финансово-материальным), будет выражаться с помощью предложно-па-дежной формы перед кем при глаголах 'преклонения' (благоговеть, неметь, преклоняться перед кем) и при глаголах 'самоуничижения' (лебезить, заискивать, пресмыкаться, угодничать, бегать на задних лапках перед кем-н), что можно считать еще одним правилом активной грамматики. Высокая степень уважения субъекта эмоции к лицу, являющемуся источником обозначенного отношения, побуждает описывать такую ситуацию с помощью глаголов со значением 'преклонения', при которых актант — источник эмоции — воспринимается субъектом как стоящий выше его в общечеловеческом, нравственном или интеллектуальном отношении: ... с тех пор он еще более считал себя недостойным ее, еще ниже нравственно склонялся пред нею (Л.Н. Толстой). При глаголах 'самоуничижения' источником самоуничижительного поведения является также преимущественно лицо, занимающее более высокое (материальное или социальное) положение в обществе по сравнению с субъектом: Он всячески лебезил перед губернатором, снимал с него каждую пушинку, поддерживал под локоток ... (В.Я. Шишков). Однако позицию лица с более высоким статусом могут замещать и слова, обозначающие низкую социальную роль, если при этом подчеркивается превосходство в другом отношении, например, в финансовом: Владычество денег сказалось во всем: Булгарин начал лебезить перед гостинодворскими лавочниками, как некогда лебезил перед сановниками (К.И. Чуковский). Субъект в таких ситуациях является лицом морально униженным. В соответствии с законом наивной этики Ю.Д. Апресяна [Апресян, 1995] обществом осуждаются лица, забывающие о собственном человеческом достоинстве, поэтому все глаголы данной подгруппы содержат в своем значении отрицательную оценку, в отличие от глаголов 'преклонения'. Таким образом, «вторжение» в синтагматику культурного фона проявляется, с одной стороны, в том, что лицо, характеризующееся более высоким положением, в актантной структуре глагола занимает культурно «нагруженную» позицию перед кем (позицию «силы»), а с другой стороны, в том, что потеря личного достоинства, потеря своего лица в отношениях такого рода маркируется отрицательной оценкой социума.
При глаголах со значением 'моральной неудачи', многие из которых являются разговорными (осрамиться, оскандалиться, ославиться, оконфузиться, сплоховать, оплошать, опростоволоситься, замараться, скомпрометировать себя, сесть в лужу перед кем-н), социальный, возрастной, гендерный статус лица-каузатора эмоций также очень важен, хотя и не всегда играет решающую роль: И вот... в ответственный момент знакомства с красивой, смущавшей своею красотой, парадной и кокетливой дамой, — как он опозорился перед ней! (Б. Хазанов).
Не менее важным параметром, чем дистанция власти, является и связанный с ним параметр, отражающий разделение культур на индивидуалистические и коллективистские [Hofstede, 1991]. Этот параметр связан с разным восприятием человеком своего собственного образа («образа себя») в оппозиции: «Я» / «Мы». В соответствии с этим делением русская культура характеризуется чертами, свойственными коллективистскому типу культуры, где «Мы» традиционно стоит выше, чем «Я», а ценность человеческой личности не столь высока, как в культурах индивидуалистического типа. Гораздо выше, чем личность, ценятся человеческие взаимоотношения, которые строятся на соблюдении принципов возрастной и социальной иерархии, взаимозависимости и взаимопомощи. Высокая значимость человеческих взаимоотношений создает условия для того, что культура приобретает черты контактной [Hall, 1976], в которой, согласно Э. Холлу, особенно ценными и значимыми становятся общительность, искренность, открытость [Вежбицкая, 1996]. Все эти качества способствуют формированию культуры, в которой роль контекста в коммуникации оказывается очень высокой (разграничение культур, по Э. Холлу, на high-context cultures / lowcontext cultures). Культурные параметры воздействуют на язык в своей совокупности, комплексно, поэтому в различных ситуациях самооценки мы можем видеть одновременное влияние таких параметров, как «коллективизм» и «высокая контекстуальность». Так, в частности, собранный материал позволяет предположить, что степень морального падения может осознаваться субъектом тем ниже, чем больше было свидетелей этого падения, поэтому опозориться перед начальником, лицом более высокого статуса, чем субъект, может оказаться для субъекта менее значительным событием, чем опозориться перед коллективом, перед людьми, поскольку из множества лиц с равным субъекту социальным статусом формируется совокупность, обладающая несоизмеримо более высоким статусом, чем каждое конкретное лицо, в чем, на наш взгляд проявляется коллективный характер русской культуры: И тот смоленский паренек ... делал это, ощущая себя в первую очередь посланцем своих земляков, и работал,
и вел себя так, чтобы не ударить перед ними в грязь лицом, чтобы не опростоволоситься перед родной стороной, старым домом, друзьями, ровесниками, родителями, наконец (В. Захаренков, НКРЯ).
Коллективистские черты проявляются в русской культуре еще и в том, что для человека оказывается очень важным мнение других — взгляд со стороны, особенно при оценке и самооценке личности. Чтобы лучше понять суть какого-либо явления или даже значимость собственной личности, человеку нужен другой человек — авторитетный оценщик, справедливый судья.
Важность и значимость этого параметра находит отражение в грамматике. В тех случаях, когда человек, пытаясь оценить себя, обращается к мнению других, появляется уже упоминаемая актант-ная позиция ПЕРЕД КЕМ (ЧЕМ). Релевантным для синтагматики фактором оказывается оценка субъектом своих качеств, поступков, вещей, объектов разного рода, входящих в его личную сферу. Такая самооценка может быть высокой и низкой.
Если субъект высоко оценивает относящиеся к его личной сфере объекты [Апресян, 1995] и испытывает потребность продемонстрировать их или рассказать о них другим людям для того, чтобы они их тоже высоко оценили или испытали зависть к субъекту оценки, то эта ситуация описывается с помощью конструкции кто/чем (кем)/ перед кем, где кто — субъект оценки, чем (кем) — объект оценки, перед кем — адресат, реализующийся в семантическом плане как «аудитория» или «зритель», чье мнение в определенном смысле важно субъекту. Указанные позиции необходимы для полного, развернутого представления значения глаголов, однако в реальном употреблении некоторые позиции, потенциально входящие в ак-тантную рамку глагола, могут остаться незаполненными, в чем можно увидеть одну из реализаций параметра высокой контексту-альности.
Рассматриваемый признак высокой самооценки, который определяет синтагматику, входит в значение глаголов разных семантических групп: 1) глаголов чувства (гордиться, кичиться, упиваться); 2) глаголов речи (хвастаться, хвалиться, бахвалиться); 3) глаголов поведения (рисоваться, щеголять, выпендриваться, понтоваться). Границы между этими группами не являются жесткими: значение глаголов, относимых к глаголам чувства (кичиться, чваниться), может реализовываться в речевом и неречевом поведении субъекта
Позиция адресата (аудитория и зритель), однозначно понимаемая из ситуации, может оставаться формально нереализованной: Закурив папиросу и привалившись к стенке стула ... всё хвастаясь своими удачами и словно пьянея от хвастовства (Новиков-Прибой).
Позиция «зритель» требуется для глаголов поведения разной стилистической окраски: выпендриваться перед кем, выставляться, понтоваться, рисоваться, красоваться, щеголять, форсить, бравировать, пижонить, распускать хвост; ходить гоголем; позировать, кокетничать, задаваться, важничать, фанфаронить и др.
Глаголы этого ряда описывают речевое поведение, нарушающее одно из традиционных правил поведения в русском социуме, — правило скромности. Именно поэтому данные глаголы речи, содержащие ДП «внутренней» высокой самооценки, одновременно являются в русском языке словами низкой, отрицательной «внешней» оценки, по Ю.Д. Апресяну.
Негативная «внутренняя» самооценка требует иного оформления объектной позиции («причины стыда»): кто стыдится чего (за что) перед кем: стыдиться своих слов (за свои слова) перед кем-н.; совеститься своего поступка (за свой поступок) перед кем-н.; стесняться, смущаться, конфузиться чего-н. перед кем-н.: ...совеститься перед обществом нечего, все это делают: и Марья Павловна и Иван Захарыч (Л.Н. Толстой. Крейцерова соната). Позиция адресата может при этом не замещаться, но семантически она значима: . после рыданий, стыдясь красных глаз, я отыскивал такого старца... (В. Набоков).
Итак, в семантическом пространстве русских глаголов можно выделить культурно обусловленные признаки, которые с большей или меньшей степенью вероятности указывают на характер синтагматического поведения глаголов. Эти признаки косвенным образом связаны с русской ментальностью в ее проекции на способ концептуализации объектов, в котором частично реализуется воздействие таких культурных параметров, как дистанция власти, коллективизм, высокая контекстуальность. Самооценка, представленная в значении глагола, требует для своей реализации «взгляда со стороны» — позиции адресата, которая может конкретизироваться как позиция Зрителя, Аудитории, Судьи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Апресян Ю.Д. Избранные работы: В 2 т. Т. 2. М., 1995.
2. Богданова Л.И. Текстовая деятельность: проблемы теории и практики // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2016. № 4. С. 74-82.
3. Богданова Л.И. Оценочные смыслы в русской грамматике (на материале глаголов эмоционального отношения) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Лингвистика. 2018 (22). № 4. С. 844-873.
4. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ.; отв. ред. М.А. Крон-гауз. М., 1996.
5. Вендлер З. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985.
6. Ларина Т.В. Основы межкультурной коммуникации. М., 2017.
7. Милославский И.Г. Цель как характеристика лингвистического исследования // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. № 1. С. 9-23.
8. Милославский И.Г. О лингвистических источниках для обеспечения производства речи // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2018. № 4. С. 21-36.
9. Падучева Е.В., Зализняк Анна А. Семантические явления в высказываниях от 1-го лица // Finitis duodecim lustris. Сб. статей к 60-летию Ю.М. Лотмана. Таллинн, 1982. С. 142-149.
10. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса / Пер. с франц.; вступ. ст. и общая ред. В.Г. Гака. М., 1988.
11. Hofstede G. Cultures and Organizations: Software of the Mind. L.: McGraw-Hill Book Company (UK) Limited, 1991.
12. Hall E. Beyond Culture. N.Y., Doubleday, 1976.
Liudmila I. Bogdanova
CULTURAL PARAMETERS IN THE GRAMMAR FOR SPEECH ACTIVITIES
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article is devoted to the role identification of the cultural component of verb meaning in the realization of its syntagmatic properties within the actant structure. The research was conducted in the direction from the meaning of the verb to the expression form of its actant positions. The purpose of the article is to demonstrate how cultural parameters affect the way of designation of verbal actants. While studying the correlation between verbal semantics and syntagmatics it was found out that a number of parameters for culture "measuring" (Power Distance, collectivism, high contextuality) acquire a particular value while creating the grammar for speaking and writing. The analysis of verb actant structure demonstrated that the collegiate character of Russian culture and a high level of vertical distance are indirectly refracted in the conceptualization of interpersonal relations including the evaluative component which is reflected in the expression way of actant positions of the analyzed verbs. The grammar of "active" type included in the sociocultural context makes it possible to identify and describe choice patterns of certain forms of actants depending on the meaning which the speaking (writing) subject aims to express. The "status" of Russian culture is indirectly reflected in verb syntagmatics. The verbs of socially oriented semantics containing the "top-down" and "down-up" interpersonal relationship vectors find out to be predicted with the verb syntagmatic properties based on distinguished culturally significant features.
Key words: grammar for speech activities; cultural component; parameters of culture "measuring"; verb actant structure; semantics and syntagmatics.
About the author: Liudmila I. Bogdanova — Dr.habil in Philology, Professor at the Department of Comparative Studies of Languages; Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: libogdanova1@ mail.ru).
REFERENCES
1. Apresyan Yu.D. 1995. Integral'noye opisanie yazyka I sistemnaya leksikografiya [Integral description of the language and systemic lexicography]. Izbr. trudy' v dvux t.t. V 2. Moscow, Yazyki russkoy kul'tury. (In Russ.)
2. Bogdanova L.I. 2016. Textovaja dejatel'nost': problemy teorii i praktiki [Textual activity: theory and practice]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics andIntercultural Communication, no. 4, pp. 74-82. (In Russ.)
3. Bogdanova L.I. 2018. Otsenochnyye smysly v russkoy grammatike (na materiale glagolov emotsional'nogo otnosheniya) [Estimated meanings in Russian grammar (based on verbs of emotional relationship)]. Russian Journal of Linguistics, no. 4, v. 22, pp. 844-873. (In Russ.)
4. Larina T.V. 2017. Osnovy mezhkul'turnoy kommunikatsii [Basics of intercultural communication]. Moscow, Izdatel'skiy tsentr "Akademiya". (In Russ.)
5. Miloslavskiy I.G. 2017. "Cel'" kak harakteristika lingvisticheskogo issledovanija ["Purpose" as a characteristic of linguistic research]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 1, pp. 9-23. (In Russ.)
6. Miloslavskiy I.G. 2018. O lingvisticheskikh istochnikakh dlya obespecheniya proiz-vodstva rechi [About linguistic sources for speech production]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, pp. 21-36. (In Russ.)
7. Paducheva E.V., Zaliznyak Anna A. 1982. Semanticheskieyavleniya v vyskazyvani-yakh ot 1-go litsa [Semantic phenomena in statements from the first person]. In Finitis duodecim lustris. Sb. statei k 60-letiyu Yu.M. Lotmana. Tallinn, 142-149. (In Russ.)
8. Tesniere L. 1988. Osnovy strukturnogo sintaksisa [The Basics of Structural Syntax]. Moscow, Progress. (In Russ.)
9. Hofstede G. 1991. Cultures and Organizations: Software of the Mind. London, McGraw-Hill Book Company (UK) Limited.
10. Hall E. 1976. Beyond Culture. N.Y., Doubleday.
11. Vendler Z. 1985. Illokutivnoe samoubiistvo [Illocutionary suicide]. Novoe v zaru-bezhnoi lingvistike. Vyp. 16. Moscow, Progress, 238-250. (In Russ.)
12. Wierzbicka A. 1996. Language. Culture. Cognition. In M.A. Krongauz. Moscow, Russkie slovari. (In Russ.)
