CC BY
72
УДК 008 (045)
Тарасова Светлана Васильевна
старший преподаватель кафедры теории и методики физической культуры и спорта Мордовского государственного педагогического института им. М. Е. Евсевьева [email protected] Svetlana V. Tarasova senior Lecturer, Department of Theory and Methods of Physical Culture and Sports of Mordovia State Pedagogical Institute. M. E. Evseveva [email protected]
«Культурные гнезда» как ценностные ориентиры краеведческой парадигмы информационной культуры
«Cultural nest» as value orientations of local history paradigm
of information culture
Аннотация. В статье рассматривается проблема функционирования «культурных гнезд» в условиях информатизации постиндустриального общества. Раскрываются современные процессы информатизации общества; анализируются исторические этапы возникновения «культурных гнезд».
Ключевые слова: «культурное гнездо», «литературное гнездо», краеведение, региональное краеведение, информационная культура.
Abstract. The problem of the functioning of «cultural nests» in the information post-industrial society. Modern processes disclosed information society; analyzes the historical stages of the emergence of «cultural nests».
Keywords: "cultural nest", «literary nest», local history, regional local history, information culture.
^временная культурологическая наука, сфера краеведения, как ее приоритетный сегмент, вступили в новую историческую фазу -функционирования в условиях глобализации информационного сообщества, общества, в котором использование информационно-коммуникативных технологий является не только актуальной, но жизненно важной парадигмой. В
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (грант 14-11-13003).
данном аспекте необходимо отметить, что современные проблемы полной информатизации еще не нашли адекватного отражения как в науке, так и в массовом сознании людей. Отставание общественного сознания от уровня развития цивилизации - закономерный процесс, который еще не воспринимается и не осознается обществом как особый социально-психологический феномен, имеющий глобальный характер. Осознание данного явления как объективной реальности - исключительно актуальная и важная задача, стоящая не только перед учеными, политиками, государственными деятелями, но, прежде всего, перед работниками культуры и образования, а в перспективе - перед всем обществом.
Информационная культура демонстрирует особый аспект человека как социального субъекта: его взаимодействие с окружающим миром; влияние на него информации самого разного уровня и содержания, информационных технологий, информационных институтов, информационной политики, самих процессов информатизации. Подобное воздействие предполагает выработку социальным субъектом системы ответных реакций, которые, накапливаясь, формируют социальное поведение в новых условиях развития, систему ценностей, интересов, потребностей. В конечном итоге, обуславливается определенный стиль жизни и уровень социокультурной адаптации личности, его профессионализации, экономических и социальных возможностей.
На наш взгляд, информационная культура выступает инструментом, направленным на обеспечение адаптации к условиям информационной среды, на построение устойчивых отношений всех элементов социума и окружающей информационной среды. Носителями информационной культуры могут быть личность, общество и отдельные социальные группы: молодежь, профессиональные группы, ученые и др. Сегодня уже исследуется новый феномен - корпоративная информационная культура, т.е. информационная культура организации [5, с. 18-24].
В качестве фактора, способствующего сближению, обменам и взаимопониманию между людьми, формированию чувства самобытности и преемственности важную роль играют нематериальные (неосязаемые) культурные ценности, определяемые нами как «культурные объекты». Это, как правило, учреждения, способствующие формированию культурного потенциала личности: кино, СМИ, духовные учреждения, театры, библиотеки и пр. Осознание, особенно среди молодого поколения, важности их сохранения и актуализации рассматривается в качестве одного из факторов сохранения культурного разнообразия и гарантии устойчивого развития общества в целом.
Формирование устойчивых ценностных критериев личности, выбор его оптимальной жизнедеятельности в современном информационном обществе жестко связаны с целостностью миропонимания индивида, в частности, с многоаспектным взаимодействием с культурными ценностями. Образы и явления культурных ценностей способны стать не только предметом эстетического удовольствия, но и «орудиями ориентации» человека в безбрежном море действительности, а также инструментом для ее творческого переделывания».
В последние годы исследователи краеведения всё настойчивее обращаются к концепту «культурное гнездо», появившемуся изначально в литературоведении, но, в силу чрезвычайной важности, - в краеведении как одном из наиболее удобных способов описания провинциальной духовной культуры.
Впервые понятие «культурное гнездо» было введено Н. К. Пиксановым в его работе «Два века русской литературы» [7, с. 8-10], хотя разработкой подробного подхода к русской литературе он начал заниматься еще в 10-е годы прошлого столетия в связи с появлением общего интереса к областному принципу в культуроведении [8]. «Та централизация, - писал Н. К. Пиксанов, — которая так заметна в политической русской истории, сказалась и на истории русского искусства и русской литературы, больше того, она обнаружилась и в русской исторической мысли. Подчиняясь централистским тенденциям, наша историческая мысль под новой русской культурой и литературой разумеет собственно культуру и литературу столичную, не учитывая, просто забывая, областную... В движениях и поворотах «русской», т.е., общерусской, столичной литературы мы многого не поймем, если не изучим областных культурных гнезд» [7, с. 8-10].
Понятие «культурное гнездо» соответствует в данном случае новому периоду русской литературы и вторит термину «областная». По концепции Н. К. Пиксанова, именно в областях есть свой пласт культуры, в частности, «литературные гнезда», изучение которых необходимо включить в планы краеведной работы для последующего использования в описании истории литературы в целом.
Понимание возможностей местной культуры становится более ясным, когда литература оказывается в одном ряду с другими проявлениями духовной жизни провинции. Именно поэтому идея Н. К. Пиксанова была воспринята и включена в 1926-1928 гг. в программу исторического краеведения известным историком-энциклопедистом И. М. Гревсом. И. М. Гревс писал: «Есть целый ряд местностей (городов), которые были в разные эпохи центром своеобразного литературного цветения. Близкое знакомство с такими фактами поможет обрисовать внутреннюю жизнь не одного края часто совсем новыми красками и глубже понять влияние культурных течений, проникавших в столицы из провинций» [4, с. 502]. При этом автор, расширяя понятие «культурного гнезда», переносит его и на другие сферы духовной культуры: «Следует захватывать в круг этого понятия не одни поэтические и беллетристические произведения, но и журналистику, и школьное дело, историю образования на местах вообще и научные начинания. Внимательное и беспристрастное изучение переданного им («культурным гнездом») наследья даст понять, что многое оценивается неправильно, что в нем живут начала, подготовившие новое, и в следах его хранятся блага, еще не использованные.» [4, с. 502-503].
Итак, этот принцип, по И. Гревсу, должен был быть распространен на обследование всей «прошлой умственной жизни областных культурных гнезд». С этого момента намечается в исследованиях ясная тенденция реабилитации культурной роли провинции бывшей империи; явно обозначается поворот
сознания к местной, локальной культуре, генетической основе всех русских культурных традиций, ни в коей мере не отменявшей единства русской культуры как целого.
Созданное Центральное бюро краеведения при Российской Академии наук печатает ряд статей и докладов, посвященных задачам и методам изучения областной истории. Среди них необходимо отметить теоретические работы М. М. Богословского, В. В. Богданова, Н. П. Анциферова и С. В. Бахрушина, фундирующие появление и становление концепта «культурное гнездо» для описания истории культуры провинций. Данные работы отражают две (в чем-то сближающиеся, но все-таки очень разные) точки зрения на описание областной истории. Первая из них выражена в работе М. М. Богословского, для которого всякое исследование областной истории, во-первых, «подкрепляет те общие положения, те общие выводы, которые, может быть, уже доказаны, но которые в этих областных исследованиях получают новое и новое подтверждение»; во-вторых, «эти наблюдения над историей отдельных мест, над разного рода местными особенностями, хозяйственными, бытовыми, культурными и другими явлениями, затем ложатся в общее русло изучений исторического процесса в его целом» [3, с. 119]. М. М. Богословский видит краеведные проблемы из центра; ему видны лишь те явления местной истории, которые вливаются в общерусский исторический процесс, по его собственному замечанию, так, как «большая река образуется из соединения отдельных небольших потоков» [3, с. 119].
Данная позиция актуализирует такой принцип изучения историко-культурного процесса в провинции, который фиксирует ее связь с метрополией, а местные особенности выступают как «нюансы», подтверждающие общие закономерности. Этот метод применим, когда трансляция историко-культурных процессов метрополии в провинции не вызывает сомнения; в основном он хорош при описании некоторых общеисторических процессов. Позднее к этой концепции, хотя и значительно откорректировав ее в пользу локальных методов, примкнул С. В. Бахрушин в своей статье «Задачи исторического изучения края». Опираясь в своих выводах на те же положения, что и М. М. Богословский, С. В. Бахрушин подчеркнул, что историю нельзя описать только «с птичьего полета» [2]. Иной акцент проблеме придан в работах В. Богданова и Н. П. Анциферова. Они предлагают сделать объектом изучения те уровни культурно-исторического процесса, которые характеризуются специфическими чертами, присущими именно провинции, заняться «поместным изучением своего прошлого» [1, с. 321]. Неравномерное развитие провинциальной культуры - естественное явление. Беспрерывное возвышение, «история сплошных успехов» может быть только в центре, ибо центр беспрерывно вбирает, «высасывает» из провинции всё лучшее. Этот метод локального описания русской истории выводит нас на такой уровень изучения культурно -исторического процесса, при котором ярко выявляются общие сущностные признаки:
- специфические черты, характерные для всех русских провинций (объединяющие их);
- особые черты, характеризующие исключительно данную провинцию;
- черты, присущие изучаемой провинции как центру, к которому тяготеют собственные провинции.
В последние годы сделано чрезвычайно много для изучения истории краев и областей, маленьких населенных пунктов, и плодотворность «поместного» изучения никого уже не смущает. Культурная жизнь провинции также включается в круг внимания историков и культурологов. Однако все явления местной культуры рассматриваются исключительно с «птичьего полета» историко-юридических и социально-экономических обобщений, а дореволюционные культурологи, часто без дифференциации их по школам, обвиняются в излишнем пристрастии к «описательности».
Не отвергая культивируемого современными исследователями общеисторического подхода, мы предлагаем для описания культурно -краеведческих процессов использовать с современных позиций разработанный еще в 1920-е годы «синтетическими» историками культуры, как они себя сами называли, и краеведной наукой концепт «культурное гнездо». Ранние исследователи краеведения не отрицали, что местная (региональная) культура есть часть общерусской. Однако, они подчеркивали, что при взаимной связи Провинции и Центра общерусская и местная культуры слагаются из локальных культурных явлений, становящихся общероссийскими и, в свою очередь, влияющими на местные культурно-краеведческие процессы. Концепт «культурное гнездо» предлагает лишь иную точку отсчета краеведческих явлений, вплетающихся в архитектонику общерусской истории культуры.
Итак, «культурное гнездо» в нашем понимании - это способ фиксации информационной взаимообусловленности краеведческих аспектов культурной жизни конкретной административно-территориальной единицы (региона) с культурными тенденциями страны. Исследование краеведческих аспектов культуры посредством теоретико-эмпирической характеристики «культурных гнезд» предполагает следующие уровни развития:
- общероссийский уровень (единые процессы в метрополии и провинции);
- уровни культурного процесса, которые характеризуют специфические для всех русских провинций черты;
- уровень специфический, характеризующий культурное состояние конкретной местности.
В данном случае необходимо учитывать следующее: когда изучаемая провинция рассматривается как особая культурная единица России в целом; когда провинция изучается как регион, тяготеющий к иной провинции.
В основе концепта «культурное гнездо» стоит человек, личность -создатель, хранитель информационной культуры социума; нравственный ориентир массового общественного сознания. Психологический компонент «культурного гнезда» является приоритетным. «Исследование местной культуры и есть исследование деятельности местных людей, если не всецело, то в значительной степени, - писал А. А. Мансуров в статье, поднимающей
вопрос о значении для русской культуры изучения «местных деятелей и уроженцев». ... « Они освещают местную культуру, сами светятся ее тонами. Они дополняют и венчают «ландшафт» края <...>. Крепко сросшиеся с краем, хотя не всегда видимо, они наиболее удачные питомцы его, бесконечно ему дорогие <...>. Они не похожи на других, их никем нельзя подменить.» [6, с. 17-18]. Вторым, не менее важным, компонентом «культурного гнезда» является историко-культурный ландшафт и связанная с ним проблема «города» как высшего проявления культурной деятельности человека. В основе своей программа представляется приемлемой, но она учитывает не все архитектоники краеведческой культуры провинции, требует усилий исследователей, которые учли бы, с одной стороны, все рациональные зерна, наработанные исторической наукой за прошедшие 90 лет, а с другой - новейшие достижения краеведческой и информационной культуры Центра и Провинции.
Таким образом, хотелось исторически реанимировать, актуализировать понятие «культурное гнездо», обратить внимание на уникальные возможности способа описания информационной культуры при использовании данной определительной детерминанты, дающей полисемантическое представление о специфике культурного процесса, локализованного в конкретном периметре Провинции. К примеру, регионально-краеведческие аспекты такой сложной в культурном отношении провинции, какой является Мордовия, точнее всего прочитываются через концепт «культурного гнезда», поскольку исторически информационным камертоном главного направления в развитии мордовской культуры, как и в культурах других провинций, оставалось общее, общероссийское начало. Свидетельством такого состояния духовной культуры являются параллельно развивающиеся «культурные гнезда», которые тяготели, прежде всего, к общероссийскому Центру, имея при этом уникальную, местную специфику Провинции.
Информатизация общества - не только процесс, ускоряющий современные ориентации науки. Но данный процесс играет огромную ретроспективную роль, когда из глубин прошлого нам удается доставать архивные материалы, представляющие немалую научную ценность для современных исследований. Это, соответственно, произошло с понятием «культурное гнездо», появившемся на заре истории отечественной истории в начале двадцатых годов ХХ века, но затем незаслуженно забытом.
Литература:
1. Анциферов, Н. П. Краеведный путь в исторической науке. (Историко-культурные ландшафты) /Н. П. Анциферов //Краеведение. М., 1928. Т. V. № 6. С. 321-328.
2. Бахрушин, С. В. Задачи исторического изучения края / С. В. Бахрушин// Краеведение. М, 1928. Т. V. №3. С. 129-131.
3. Богословский, М. М. Областная история России, ее научное обоснование и современные задачи / М. М. Богословский // Вопросы краеведения : Сборник докладов, сделанных на Всероссийской конференции научных обществ по изучению местного края в Москве в декабре 1921 года, созванной Академическим центром. Нижполиграф [Н.-Новгород], 1923. С. 118-124.
4. Гревс, И. М. История в краеведении / И. М. Гревс // Краеведение. М., 1926. № 4. С. 487-508.
5. Лопатина, Н. Информационная культура и маркетинг / Н. Лопатина //Маркетинг. 2003. №6. С. 18-24.
6. Мансуров, А. А. Об изучении материалов о местных деятелях и уроженцах //Краеведение. М., 1928. Т. V. №1. С. 17-18.
7. Пиксанов, Н. К. Областные культурные гнезда: Ист. - краевед. семинар /Н. К. Пиксанов. М.; Л.: ГИЗ, 1928. 148 с.
8. Пиксанов, Н. К. Три эпохи: Екатерининская, Александровская, Николаевская / Н. К. Пиксанов. СПб. 1913. 83 с.
Literature:
1. Antsiferov, N. P. Kraevedny way in historical scholarship. (Historical and cultural landscapes) / N.P. Antsiferov // Regional Studies. M., 1928 T. V. № 6. Р. 321-328.
2. Bahrushin, S. V Tasks historical study of the region / S.V. Bahrushin // Regional Studies. M, 1928 T. V. №3. Р. 129-131.
3. Theology, M. M. Regional History of Russia, its rationale and current challenges / M. M. Theology // Questions Local History: Collection of Papers Presented at the National Conference of Learned Societies for the Study of local lore in Moscow in December 1921, convened by the Academic center. Nizhpoligraf [N. Novgorod], 1923 P. 118-124.
4. Graves, I.M. History in regional studies /1. M. Graves // Regional Studies. M., 1926. № 4. Р. 487-508.
5. Lopatin, N. Information Culture and Marketing / N. Lopatin // Marketing. 2003. №6. P. 18-24.
6. Mansurov, A. On the study of materials and figures about local natives // Regional Studies. M., 1928 T. V. №1. P. 17-18.
7. Piksanov, N. K. Regional cultural nest: East. - Local historian. Seminar / NKPiksanov. M.; A .: GIZ, 1928 148p.
8. Piksanov, N.K. Three era: Catherine, Alexander, Nicholas / N. K. Piksanov. St. Petersburg., 1913 - 83р.
