CC BY
83
10. Johnson M. What Makes a Body? Rediscovering the Body // Journal of Speculative Philosophy. 2008. Vol. 22. № 3. P. 159-168.
11. Robinett W. Coherence and Divergence of Megatrends in Science and Engineering // The Consequences of fully Understanding the Brain // Converging Technologies for Improving Human Perfomance / Eds. by M.C. Rocco & W.S. Bainbrige. Arlington, Virginia, 2002. 468 p. P. 166-170.
12. Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.: Гиперборея, Кучково поле. 2007. 464 с. C. 5.
13. Materialist Theory of the Mind. N. Y.—L.: Rout-legge & Kegan Paul, 1968.
14. Putnam H. Representation and Reality. Cambridge (Mass): MIT Press, 1988. 136 p. P. 32.
15. Лешкевич Т.Г. Проблема субъектности и бессубъектное состояние России в контексте эконо-моцентричности современной эпохи // Научная мысль Кавказа. 2012. № 2. C. 12-20.
16. Rieu A.M. The epistemological and philosophical situation of mind techno-science // Standford University. [Электронный ресурс]. URL: http://www. stanford.edu/group/SHR/4-2/text/rieu/html.
REFERENCES
1. Drach G.V. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2014, no. 2, pp. 5-16.
2. Riker P. Ya-sam kak drugoy [I am the self as other]. Moscow, Publishing house of the humanitarian literature, 2008, 416 p., p. 26.
3. Jurgen Habermas. The Structural Transformation of the Public Sphere: An Inquiry into a Category of Bourgeois Society. MIT Press, 1991, 298 p.
4. Riker P. Istoriya i istina [the History and truth]. St. Petersburg, Aleteyya, 2002, 192 p.
5. Kant I. Sochineniya [Works]. In 6 vols. Vol. 3. Moscow, Mysl', 1964, 799 p., p. 661.
6. Gilligan C. In a Different Voice. Psychological Theory and Women's Development. Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts, 1982, 182 р., p. 174.
7. Khvastunova Yu.V. Vestnik Tomskogo universiteta, 2008, no. 5, pp. 19-25.
8. Leshkevich T.G., Zubova D.A. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2010, no. 2. pp. 5-11.
9. Aristotel'. Nikomakhova etika. In: Aristotel'. Sochineniya [Works]. In 4 vols. Vol. 4. Moscow, Mysl', 1983, 204 p., p. 174.
10. Johnson M. Journal of Speculative Philosophy, 2008, vol. 22, no. 3, pp. 159-168.
11. Robinett W. The Consequences of fully Understanding the Brain // Converging Technologies for Improving Human Performance. Eds. by M.C. Roco and W.S. Bainbridge. Arlington, Virginia, 2002. 468 p., pp. 166-170. p.
12. Maklyuen G.M. Ponimanie Media: Vneshnie rasshireniya cheloveka [Understanding Media: the extension of man]. Moscow, Giperboreya, Kuchkovo pole, 2007, 464 p.
13. Materialist Theory of Mind. N. Y.-L., Routlege & Kegan Paul, 1968.
14. Putnam H. Representation and Reality. Cambridge (Mass): MIT Press, 1988, 136 p., p. 32.
15. Leshkevich T.G. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2012, no. 2, pp. 12-20.
16. Rieu A.M. The epistemological and philosophical situation of mind techno-science, available at: http:// www.stanford.edu/group/SHR/4-2/text/rieu/html.
1 декабря 2014 г.
УДК 008
КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ: РАЗМЫШЛЕНИЯ О СУДЬБАХ РОССИИ
Е.В. Сердюкова
Сейчас, в эпоху глобализации, когда быстрыми темпами размываются национальные и культурные границы, история переписывается заново, а исторические факты зачастую становятся предметом политических манипуляций и но-
Сердюкова Елена Владимировна - кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии Института философии и социально-политических наук Южного федерального университета, заместитель директора по научной работе, 344092, r. Ростов-на-Дону, пер. Днепровский, 116, e-mail: [email protected], т. 8(863)2507252.
вых интерпретаций, перед многими народами весьма остро встает проблема сохранения культурного наследия. Во время обновления общества, выработки новых культурных форм традиции зачастую сознательно игнорируются, что провоцирует утрату индивидуальной
Elena Serdyukova - Southern Federal University, 116 Dneprovskiy Street, Rostov-on-Don, 344092, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2507252.
и коллективной идентичности. Да и саму культуру, как пишет Г.В. Драч, длительное время понимали как надстройку, "в то время как она лежит в основе социальных явлений. Культура прежде всего область человеческих установок, ценностей, моделей поведения и т.д. и т.п." [1, с. 6]. Особенно важным становится вопрос о соотношении традиции и инновации, когда инновация, привнося нечто новое в культуру, не посягает на искоренение самого "святого" - языка, веры, основополагающих традиций жизни и мысли того или иного народа.
Проблема сохранения культурного наследия весьма актуальна и в современной России. 2012 год в российском государстве был объявлен Годом Российской истории, а 2014 год провозглашен Годом культуры. Политика духовного возрождения, декларируемая российским правительством сегодня, может быть реализована только в случае преемственности лучших традиций культуры, сохранения и возрождения историко-культурного наследия. Понятие "культурное наследие" органично связано с другими категориями теории культуры, такими, как культурные ценности, традиции, инновации и др. Э.А. Баллер определяет культурное наследие следующим образом: "Совокупность связей, отношений и результатов материального и духовного производства прошлых исторических эпох, а в более узком смысле слова - как совокупность доставшихся человечеству от прошлых эпох культурных ценностей, критически осваиваемых, развиваемых и используемых в соответствии с объективными критериями общественного прогресса" [2]. Большое значение придается культурному наследию и его осмыслению в контексте глобализацион-ных процессов в международных документах, например, в Декларации Мехико по политике в области культуры (1982), а седьмая статья Всеобщей декларации ЮНЕСКО о культурном разнообразии, принятая в 2001 году, декларирует культурное наследие как источник творчества.
"Философский пароход" как символ уходящей эпохи: преданные Родиной. Проблема сохранения культурного наследия, на наш взгляд, неразрывно связана с проблемой национально-культурной идентичности, также являющейся весьма актуальной для со-
временного российского общества. Начиная с публикации первого "Философического письма" П.Я. Чаадаева, идея самобытности России, проблема поиска национально-культурной идентичности, размышления о русской идее, осмысленные преимущественно в парадигме "Восток-Запад", становятся лейтмотивом в русской философской мысли XIX - первой половины XX вв. и очерчивают теоретические границы отечественного россиеведения [3]. Существенный вклад в осмысление русской философии и культуры, отечественного россиеведения внесли М.Н. Громов, М.А. Маслин, В.К. Кантор, И.В. Кондаков, А.А. Ермичев, В.В. Сербиненко, В.Ф. Шаповалов, А.Н. Ерыгин, Л.Е. Шапошников.
Фредерик Коплстон в работе "Философия в России: от Герцена до Ленина и Бердяева", основываясь на богатом культурном и историческом материале, исследует историю русской мысли в идеологическом и политическом ключе и отмечает, что философия в России имеет по преимуществу социально-политический характер [4].
Коренной перелом в культурно-историческом развитии России происходит после Октябрьской революции 1917 года. В русской философии еще до революции было много предчувствий, пророчествований: у Достоевского в "Бесах" (где писатель отмечал, что человек с развитым интеллектом и глубокой душой, но без Бога, рано или поздно превращается в беса), в творчестве Владимира Соловьева. Свободомыслящая интеллектуальная элита России не приняла советской власти и открыто ее критиковала, используя все доступные способы - научные статьи, преподавательские трибуны, периодические издания, публичные мероприятия. К осени 1922 г. власть приняла решение об отстранении от работы и насильственной высылке из страны выдающихся деятелей науки, медицины, литературы. Страну были вынуждены покинуть выдающиеся русские мыслители: Николай Бердяев, которого Times назвала "блестящим представителем религиозной философии" [5, р. 2], Николай Лосский, Сергей Булгаков, Михаил Осоргин, Александр Кизеветтер, Иван Ильин, Лев Карсавин, Сергей Трубецкой и др. В России произошла своего рода культурная революция, символом которой стал "Философский пароход". Ан-
глийский историк Лесли Чемберлен пишет, что с принудительной высылкой интеллигенции в России закончилась гражданская война, но "Философский пароход" обозначил начало другой эпохи - эры тоталитаризма. «Отправка "Философского парохода" в 1922 году послужила сигналом для миллионов русских людей ближайших четырех поколений, что их страна закрывается от внешнего мира» [5, р. 265]. Ленин всю жизнь стремился к триумфу разума над суеверием, как марксист выступал приверженцем проекта Просвещения, но в стихии русской революции разум вышел из-под контроля, "вылился в извращенную, политизированную форму, которая в XX веке стала основанием для тоталитарной системы" [5, р. 8].
Как отмечает историк Петр Ковалевский, в общей сложности в период 19201925 гг. Россию покинуло свыше миллиона человек, которые представляли собой цвет русской интеллигенции: "Русское рассеяние превзошло все бывшие до него и по числу, и по культурному значению, так как оно оказалось центром и движущей силой того явления, которое обычно называется русским зарубежьем, но которое следовало бы называть "Зарубежной Россией" [6].
Русская эмиграция возложила на себя миссию охранительницы русского языка, русской литературы, поддерживала свободомыслие в философии, внедряла в эмигрантской среде лучшие традиции университетского образования прежней России. Весьма важным для эмиграции становится сохранение православия как фундамента русской культуры, религиозности - как основной черты русского характера. "Русское религиозно-философское возрождение начала века продолжалось в эмиграции, приобретя здесь, может быть, даже большую способность вербовать души. Измученным бездонным изгнанникам, которые видели гибель всего, что им было дорого, нужно было найти опору в чем-то, что больше смерти. Они обращались к православию как к вечной и нерушимой святыне потерянной родины" [7].
В эмиграции пристальное внимание уделяется сохранению традиций великой русской литературы. Альфред Бем, известный филолог и критик, оказавшись после революции в эмиграции в Праге, создал Общество имени Ф.М. Достоевского, руководил объединением
молодых поэтов "Скит". Наибольшее внимание он уделял творчеству Достоевского, являясь создателем целой науки - достоевско-ведения (термин А. Бема).
Еще один из примеров поддержания традиций - в сфере образования - празднование 200-летия Московского университета в 1955 г. в Америке. Бывший ректор Московского университета Михаил Новиков перечислил главнейшие традиции российской университетской жизни, "на которых, как на трех китах, покоилась, а подчас и бурлила наша академическая жизнь": высота научного уровня; свобода воли и борьба за нее; "общественное служение, т.е. тесная связь с широкими кругами общества и работа на его просвещение" [8, с. 22].
Весьма интересным, на наш взгляд, представляется и текст обращения редакции журнала "Путь" к читателю первого номера. В определенном смысле это некий манифест русской эмиграции под названием "Духовные задачи русской эмиграции": "Русской эмиграции при длительном пребывании вне родины грозит распыление, денационализация, потеря связи с Россией, с русской землей и русским народом. Каждый может превратиться в оторванный атом, занятый исключительно сохранением своей жизни. Лишь напряженной духовной жизнью, лишь верностью идее России может русское рассеяние сохранить себя как единый русский народ, органически связанный с русским народом, в советской России сохранившим верность той же идее. Раскол между эмиграцией и Россией, оставшейся под большевизмом, должен быть преодолен. От этого зависит будущее русского народа. Процессы, происходящие в эмиграции, сами по себе не имеют значения, они имеют значение лишь в органической связи с теми процессами, которые происходят в самой России. И преодолен раскол должен быть прежде всего духовно, религиозно" [9].
Россия стала болью души и сердца русской эмиграции, именно к ней были обращены все помыслы изгнанников. Своеобразие исторического пути России, причины и последствия революции, специфика русской культуры, русская идея, характер русского народа - это ключевые темы размышлений русских философов. Как пишет А.Н. Ерыгин, "вместе с Н.А. Бердяевым, как и его вели-
кими современниками - С.Н. Булгаковым, о. Павлом Флоренским, Л.П. Карсавиным, С.Л. Франком, Г.П. Федотовым, И.А. Ильиным - отечественное философское россиеведение не только показывает высший, почти предельный уровень, на котором оказалась в XX в. русская религиозная философия, не только намекает на возможности разума, философствующего в вере, но еще и подчеркивает факт случившегося обрыва..." [10].
Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Г.П. Федотов, Н.О. Лосский, Ф.А. Степун и многие другие представители русского зарубежья были уверены, что коммунизм в России падет и страна вновь станет перед судьбоносным выбором, как уже не раз бывало в русской истории. Они создают ряд проектов будущего развития России, как позитивных, так и негативных, которые звучат как предупреждение. Последний из таких проектов - "Как нам обустроить Россию" А.И. Солженицына.
Мы предлагаем остановиться на некоторых идеях этих проектов, не утративших своей актуальности и сегодня - об историческом пути России и специфике российской государственности, о проблемах национальной политики и украинском сепаратизме, о христианстве и судьбе европейской культуры.
О своеобразии русского исторического пути и специфике российского государства. О судьбе России и своеобразии русского исторического пути много писал Н.А. Бердяев. Он отмечал полярность, антиномичность русской души, фиксировал противоречивость исторического и культурного развития России. Можно выделить несколько факторов, сыгравших роковую роль в судьбе России и являющихся причинами этой противоречивости:
- культурно-исторический (Россия - место пересечения двух потоков мировой истории, это не Запад или Восток, а своеобразный Востоко-Запад);
- космический (несоединенность женского и мужского начал в русском характере и преобладание женского начала);
- духовный (двоеверие - язычество и монашески-аскетическое православие);
- географический (огромные размеры российского государства и власть пространств над русской душой).
Русский народ определен Бердяевым как народ религиозный по своему типу и по своей душевной структуре. Несмотря на все потрясения, "Россия как Божья мысль
осталась великой, в ней есть неистребимое онтологическое ядро" [11, с. 269]. Это "онтологическое ядро" - свобода. Бердяев жаждет истинной свободы - свободы духа. Это именно то, чего нет в России. Царский режим, цензура, затем кровавый хаос революций, мировая и гражданская войны, отсутствие общественной свободы и свободы слова в стране при любой власти. Все эти факты побудили философа искать причины, объясняющие данное явление. Что это: злой рок, трагедия истории или нежелание русского народа снискать себе свободы? Бердяев находит следующее объяснение: "Добыть себе относительную общественную свободу русским трудно не потому только, что в русской природе есть пассивность и подавленность, но и потому, что русский дух жаждет абсолютной Божественной свободы" [11, с. 294].
В русском народном характере философ обнаруживает волю к свободе духа, которая выражается в странничестве, духовных старцах, мистико-пророческих сектах. Но есть странничество не только в жизни, но и в мысли. Странниками являются Гоголь и Достоевский, Л. Толстой и Вл. Соловьев, а также вся революционная интеллигенция. Да и исключительная религиозность народной жизни и народной мысли также указывает на интуитивное стремление русского народа к свободе, так как вера освобождает: "...религия есть не чувство зависимости человека, а есть чувство независимости человека. Человек есть существо, целиком зависимое от природы и общества, от мира и государства, если нет Бога. Если есть Бог, то человек есть существо духовно независимое. И отношение к Богу определяется не как зависимость человека, а как его свобода. Бог есть моя свобода, мое достоинство духовного существа" [12].
Бердяев утверждает, что русская идея есть эсхатологическая идея Царства Божьего, а русский народ "по метафизической своей природе и по своему призванию в мире есть народ конца" [13, с. 214]. Россия должна донести остальному миру ту истину, что история есть путь к иному бытию и задача истории разрешима лишь за её пределами. Миссия России - всемирная и всечеловеческая.
К проблеме свободы в России возвращается Бердяев и в одной из своих поздних статей "Власть прошлого и грядущее", где он снова отмечает, что в России всегда была проблема со свободой. Ее не было, нет
и неизвестно будет ли. Говоря о будущем России, философ, для которого свобода всегда была высшей ценностью, даже готов смириться с необходимостью установления в стране на какое-то время диктатуры политической и особенно экономической, "но что никогда не оправдано, так это диктатура духовная и интеллектуальная, диктатура над мыслью и верой, что и есть тоталитарный произвол" [14, с. 266]. Бердяев не мыслит возрождения России вне христианства, которое представляется ему соединимым с системой персо-налистического социализма, "соединяющего принцип личности как верховной ценности с принципом братской общности людей" [15].
Огромный вклад в осмысление сущности политики, правосознания и специфики российского государства внес Иван Ильин. В одной из статей сборника "Наши задачи" он предупреждает о роковых последствиях тоталитаризма для человеческой души, для которой нормой становится "притворство и ложь, утрата чувства собственного достоинства и почвенного патриотизма, мышление чужими мыслями, льстивое раболепство, вечный страх" [16]. Философ искренне верит, что тоталитарный строй в России рано или поздно падет и потребуется "время честное и мужественное самосознание, очистительное покаяние, новая привычка к независимости и самостоятельности, и, главное, новая система национального духовного воспитания" [16, с. 48].
Ильин отстаивает целостность и неделимость России, а будущее российской государственности связывает с восстановлением монархии, полагая, что монархический строй более всего соответствует характеру русского народа, укладу русской души, русскому быту. Ильин ведет речь о новом историческом типе монархии - самодержавной, где "самодержавный монарх есть высший правовой орган государства: его верховенство устанавливается правом и есть правовое верховенство" [17, с. 235]. Философ рисует модель правового государства, в котором сильная самодержавная власть сосуществует со свободой личности.
Многие работы Ильина посвящены проблемам правосознания. Весьма верной, на наш взгляд, является идея русского мыслителя о том, что при внедрении новой государственной формы необходимо учитывать уровень народного правосознания и ряд дру-
гих существенных особенностей государства: его территориальные размеры, климат, природу, многонациональный состав страны. "Каждому народу причитается поэтому своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соответствующая ему и только ему. Нет одинаковых народов и не должно быть одинаковых форм и конституций. Слепое заимствование и подражание нелепо, опасно и может стать гибельным" [18, с. 73].
Будет ли существовать Россия? Этот вопрос задает себе и Георгий Федотов. Большинство его работ посвящено вопросам культуры и религии. Особое значение он придает культуре народа. "Бытие народов и государств оправдывается только творимой ими культурой. Русская культура оправдывала Империю Российскую. Пушкин, Толстой, Достоевский были венценосцами русского народа" [19, с. 143]. Что же касается советской России, то в ней марксизм не является духовной пищей и не создал новой культуры. Единственное, что устояло под натиском большевиков, это Церковь. Федотов отмечает все возрастающую роль интеллигенции в России, именно она должна будить в себе и растить национальное сознание.
Русский мыслитель видит Россию сверхнациональным государством, она есть союз народов и должна дать остальному миру образец мирного сосуществования различных народностей. У России особое призвание: "Россия -не нация, но целый мир. Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет - как Россия" [20, с. 182].
О вопросах национальной политики и украинском сепаратизме. Георгий Федотов предвидел распад Советского Союза и предупреждал о возможном обострении межнациональных отношений, прежде всего между Украиной и Россией, считая, что происходит опасный процесс зарождения нового украинского сознания, практически новой нации. Самой прочной связью между Россией и Украиной является православная вера, но Федотов предупреждал о "роковом" соседстве Украины с Польшей и влиянии католичества, в силу чего "Украине объективно придется выбирать между Польшей и Россией, и отчасти от нас зависит, чтобы выбор был сделан не против старой общей родины" [21]. Кроме Украины, к независимости так-
же будут стремиться Грузия, Азербайджан и Казахстан, с Дальнего Востока наступает Япония и следом за ней начнет наступление Китай. В этой связи одной из важных задач будущей России становится создание "гибких и твердых юридических норм, которые выразили бы одновременно единство и много-племенность России" [21, с. 248].
В более поздних работах (статьях американского периода) Федотов приходит к мысли, что Россия как империя невозможна, она "потеряет донецкий уголь, бакинскую нефть", да и вообще "все старые империи исчезнут" [22, с. 252]. Прекращение существования России как империи станет, по выражению Федотова, ее "нравственным очищением", Россия сможет вернуться к своим внутренним проблемам - "к построению выстраданной страшными муками свободной социальной демократии" [22, с. 253].
Хочется особо отметить, что тема украинского сепаратизма не раз становилась предметом исследования в журналах русской эмиграции. Н.С. Трубецкой в статье "К украинской проблеме" пишет об угрозе появления "узких и фанатичных краевых шовинистов", которые постараются стеснить или упразднить возможность свободного выбора между общерусской и самостоятельно-украинской культурой: "постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Но и этого окажется недостаточно: придется еще внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь. Ибо, если украинцы не будут ненавидеть все русское, то всегда останется возможность оптирования в пользу общерусской культуры" [23]. Трубецкой полагает, что такая украинская культура окажется не самоцелью, а лишь средством "злобно-шовинистической" и "задорно-крикливой" политики.
Д. Одинец проводит разграничительную черту между украинским национальным движением ("украинофильством", по сути украинской формой русского народничества)
и украинским сепаратизмом. Первое само по себе не только законно, но и многоценно, а вот за украинским сепаратизмом нет исторического оправдания: не стоит за ним и оправдания политического, и экономического, и культурного: многоразличные интересы России и Украины давным-давно сплелись в один неразрывный узел" [24, с. 387]. Хотя, как отмечает автор, определенным толчком для развития украинского сепаратизма послужили правительственные ошибки: закрытие юго-западного отдела Российского географического общества, который был заподозрен в причастности к "польской интриге", запрет на ввоз в Российскую империю книг и брошюр на малороссийском наречии, печатание их на территории России, за исключением исторических документов и беллетристики и т. п. [24, с. 371]. "Великая Россия сможет возродиться только в форме федерации свободных народов. В этом будущем союзе равных перед Украиной откроются широчайшие возможности для свободного развития ее творческого гения" [24, с. 387]. О грядущих межнациональных проблемах предупреждал и Н.О. Лосский. Он писал о появлении в эмигрантской среде украинцев-националистов, питающих ненависть не столько к коммунизму, сколько к русскому народу, и мечтающих после падения советской диктатуры об отделении от России и образовании самостоятельного государства. Единственный выход, который видит в этой ситуации Лосский, это существование Украины (как и Белоруссии) "в форме федерации с остальными областями России, федерации такой, при которой единство культуры и великие задачи ее были сохранены" [25, с. 196].
Вера Тольц анализирует отношения России и Украины в период двух кризисов российской истории - революции 1917 г. и распада СССР в 1991 г. В отличие от Д. Одинца, она не отделяет украинский сепаратизм от национализма и относит их появление к середине XIX в. Вера Тольц особо отмечает, что, начиная с 1840 г., некоторые работы украинских националистов, содержавшие идеи сепаратизма и выделявшие украинскую идентичность, легально были опубликованы в России. Идеи украинского сепаратизма и национализма начали зарождаться в XIX в. и затем в большом количестве проявились во многих работах,
опубликованных в период гласности Михаила Горбачева. И далее автор задает вопрос: почему российские государственники (Russian nation-builders) не восприняли эти публикации всерьез? [26]
Всерьез не были восприняты не только эти публикации, но и многочисленные статьи русских эмигрантов, которые предупреждали, предостерегали о грядущих опасностях и рисках потерять добрососедские отношения с братскими народами, с которыми у России не только общая кровь, но и общие исторические, культурные и религиозные корни.
О христианстве и судьбе европейской культуры. Не только о будущем России болела душа у русских философов. Еще одной любовью русских была Европа. Христианство - вот то общее, что объединяет судьбы России и Европы, русскую культуру и культуру европейскую. В трудах многих русских философов прослеживается мысль, что смысл истории, судьба человека и человечества, специфика европейской и русской культуры не могут быть поняты вне христианства. Христианство универсально по своему значению, оно дало миру идею существования единого человечества с единой исторической судьбой, имеющей свое начало и конец. Бердяев полагал, что история имеет значение только в том случае, если она движется к конечной цели, к царству Божьему. Следуя за Владимиром Соловьевым, Бердяев утверждал, что история есть Богочеловеческий процесс. Европейская культура XIX и начала XX вв. переживает кризис, констатирует Бердяев. Судьба Фауста - судьба европейской культуры. Одна из главных причин кризиса состоит в том, что в западном христианстве ослабла вера в человека и его творческую силу, началось разрушение целостного богочелове-ческого мифа: "В социально-политических движениях преобладают принципы насилия и авторитета, умаление свободы человека -в коммунизме, в фашизме, в национал-социализме торжествует новую победу материализм экономический и расовый. Человек как будто бы устал от духовной свободы и готов отказаться от нее во имя силы, которая устроит его жизнь, внутренне и внешне" [27, с. 487]. Сначала европейская культура отвергла миф о боге, но оставалась еще христианская идея о человеке. На нее посягнули Маркс (в учении которого человек вытесняется клас-
сом) и Ницше (который высшей ценностью провозглашает сверхчеловека).
Василий Зеньковский в 1955 г. писал в одной из своих статей, что когда в России произошла революция, первоначально людям Запада она показалась "местным" трагическим событием. А все те формы, которые она затем приняла - ужасы террора, истребление интеллигенции, угнетение рабочих и крестьян - казались Западу чисто русскими, даже азиатскими проявлениями большевизма. "Но теперь уже и на Западе стало многим ясно, что в русском опыте решается вовсе не русская тема, а тема общеевропейская, тема всей современной культуры" [28, с. 499]. Интеллигенция Запада сама задыхается в "атмосфере духовной опустошенности" и переживает общий кризис современности. Но "никто, кроме русской эмиграции, не понимает по-настоящему, в чем самая основа современного кризиса", а проблема прежде всего состоит в "предельной дехристиани-зации современной культуры": «Наше время есть крайняя точка в развитии секуляриз-ма, т.е. того пафоса "автономии" всех сфер культуры, который определил ход новейшей истории. Наша современность в глухом тупике, и ей остается духовно поддерживать себя лишь разными утопическими планами, -так как и идеал свободы, и пути личности, и освобождение мира от социальной неправды могут быть обоснованы лишь на благовести Христовом, а вне его они могут только духовно возбуждать нас, но не могут вдохнуть исторической силы. Самое показательное и самое важное в этом процессе - это стремительное и буйное развитие аморализма, в то время как моральная жизнь может быть реальной и полноценной только в живой связи с Христом и Его Церковью» [28, с. 499-450].
Как видим, русское зарубежье стало следствием исторического перелома и трагического культурного разрыва в жизни России. Русская эмиграция взяла на себя миссию охранительницы русского культурного наследия, идей христианства, ожидая того часа, когда лучшие умы Отечества вновь будут призваны на службу Родине и восстановится прерванная связь времен и поколений. Русским мыслителям-эмигрантам так и не удалось снова увидеть Россию, а культурное наследие русского зарубежья только недавно начало возвращаться на Родину.
Сколько прогнозов русских мыслителей по поводу того, что может ожидать Россию после распада СССР, какие проблемы в экономической, политической, культурной, национальной сферах ее ожидают, оказались верными и сбылись. Если бы российское общество вовремя востребовало, осмыслило это духовное завещание потомкам, возможно, России удалось бы избежать многих ошибок в принятии тех или иных судьбоносных решений на рубеже XX-XXI вв. Но история, как известно, не любит сослагательного наклонения.
Русская эмиграция остро переживала все проблемы современности и думала о спасении не только России. Вопросы, которые ставили и пытались решить русские философы - о глубинах и тайнах человеческой души; об искушении свободой, которую можно использовать как во благо, так и во зло; об абсолютных ценностях: красоте, любви, добре, истине, свободе духа, которые вечны и общезначимы для всех и не могут быть предметом торга; о важности веры в Бога для сохранения "человеческого" в человеке; о понимании человека как абсолютной ценности, как личности - "категории духовно-религиозной" (определение Бердяева), об уважении как к собственным традициям и культуре, так и к другим народам и национальностям -это те вопросы, от ответов на которые зависит дальнейшая судьба как каждой отдельной личности, так и целых народов. Но голос русских философов, который звучит как предостережение, не был услышан не только в России, но и в Европе, хотя многие работы выходили и на других языках - чешском, словацком, английском, французском. Может быть, их время еще не пришло?
ЛИТЕРАТУРА
1. Драч Г.В. Просвещенческая модель культуры: уроки и предостережения // Научная мысль Кавказа. 2G14. № 2. С. 5-16.
2. Баллер Э.А. Социальный прогресс и культурное наследие. М.: Наука, 1987. 226 с. С. 56.
3. Сердюкова Е.В. Философское россиеведение русского зарубежья: сценарии будущего // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Философия. Социология. Право. 2G13. № 16. Вып. 25. С. 36-4G.
4. Copleston F. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin and Berdyaev. Univ. of Notre Dame, 1986. 445 p. P.viii.
5. Chamberlain L. The Philosophy Steamer Lenin and the Exile of the Intelligentsia. Atlantic Books, 2006. 414 p.
6. Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия // История и историография России. Из научно-литературного наследия русского зарубежья: В 3 т. Т. 3. М.: Русский мир, 2006. 560 с. С. 17.
7. Варшавский В.С. Незамеченное поколение. М.: Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына: Русский путь, 2010. 554 с. C. 20.
8. Новиков М.М. Традиции Московского университета // Двухсотлетие Московского университета: Празднование в Америке. 1755-1955 / Сост. и гл. ред. М.М. Новиков. N.Y.: All Slavic Publishing House, 1956. 466 с. С. 13-30.
9. Духовные задачи русской эмиграции // Путь. 1925. № 1. С. 4-5.
10. Ерыгин А.Н. Философское россиеведение: мысль о России и русская мысль. Ч. 1. Ростов н/Д: Альтаир, 2010. 352 с. С.195-196.
11. Бердяев Н.А. Судьба России // Николай Бердяев. Судьба России: [Сборник]. М.: Эксмо-пресс, 1998. 736 с. С. 267-476.
12. Бердяев Н.А. Самопознание. М.: Мысль, 1991. 320 с. С.159.
13. Бердяев Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. 528 с. С.43-271.
14. Бердяев Н.А. Власть прошлого и грядущее // Истина и откровение. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1996. С. 262-268.
15. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 222 с. С. 152.
16. Ильин И.А. Тоталитарное разложение души // И.А. Ильин. Наши задачи. Статьи 1948-1954 гг. В 2 т. Т. 1. М.: Айрис-Пресс, 2008. С. 48-49.
17. Ильин И.А. Почему сокрушился в России монархический строй? // Там же. Т. 2. М.: Айрис-Пресс, 2008. С. 232-237.
18. Ильин И.А. О государственной форме // Там же. Т. 1. М.: Айрис-Пресс, 2008. С. 71-74.
19. Федотов Г.П. Революция идет // Г.П. Федотов. Судьба и грехи России: В 2 т. Т. 1. СПб: София, 1991. С. 127-172.
20. Федотов Г.П. Будет ли существовать Россия? // Там же. С. 173-184.
21. Федотов Г.П. Проблемы будущей России (I) // Там же. С. 228-255.
22. Федотов Г.П. Судьба империй // Г.П. Федотов. Собрание сочинений: В 12 т. Т. 9. Статьи американского периода. М.: Мартис, 2004. С. 230-253.
23. Трубецкой Н.С. К украинской проблеме // Центр Льва Гумилева. [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumilev-center.ru/nikolajj-trubeck-ojj -k-ukrainskojj -probleme/
24. Одинец Д.М. Из истории украинского сепаратизма // Современные записки. Кн. LXVIII. Париж: Union, 1939. C. 369-387.
25. Лосский Н.О. Украинский и белорусский сепаратизм // Грани. 1958. № 39. С. 188-197.
26. Tolz V. Russia: Inventing the Nation. London: Arnold/Hodder Headline Group, 2001. 307 p. P. 210.
27. Бердяев Н.А. Духовное состояние современного мира // Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. Т. 1. М.: Искусство, 1994. С. 485-499.
28. Зеньковский В.В. О православии и религиозной культуре. Статьи и очерки. 1916-1957 // В.В. Зень-ковский. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. М.: Русский путь, 2008. С. 497-501.
REFERENCES
1. Drach G.V. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2014, no. 2, pp. 5-16.
2. Baller E.A. Socialnii progress i kul'turnoe nasledie [Social progress and the cultural heritage]. Moscow, Nauka, 1987. 226 p., p. 56.
3. Serdyukova E.V. Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Pravo, 2013, no. 16 (159), pp. 36-40.
4. Copleston F. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin and Berdyaev. Univ. of Notre Dame, 1986. 445 p., p. viii.
5. Chamberlain L. The Philosophy Steamer Lenin and the Exile of the Intelligentsia. Atlantic Books, 2006. 414 p.
6. Kovalevsky P.E. Zarubezhnaya Rossia [Russia Abroad]. In: Istoria I istoriografiya Rossii. Iz nauchno-literaturnogo naslediya [History and historiography of Russia. From scientific and literary heritage of the Russian emigration]. In 3 vols. Vol. 3. Moscow, Russian world, 2006. 560 p.
7. Varshavsky V.S. Nezamechennoe pokolenie [Unnoticed generation]. Moscow, House of Russian emigrants named after Alexander Solzhenitsyn: Russian Path, 2010, 554 p.
8. Novikov M.M. Traditcii Moskovskogo universiteta [The Traditons of the Moscow University]. In: Dvukhsotletie Moskovskogo Universiteta: Prazdnovaniye v Amerike. 1755-1955 [200th anniversary of the Moscow University: Celebration in America. 1755-1955]. N. Y., All Slavic Publishing House, 1956. pp. 13-30.
9. Dukhovnie zadachi russkoi emigratsii [The Spiritual Tasks of Russian Emigration]. Put', 1925, no. 1, pp. 4-5.
10. Erygin A.N. Filosofskoe rossievedenie: mysl' o Rossii I russkaya mysl' [The Philosophical Russian Studies: The Idea of Russia and Russian thought]. Part 1. Rostov-on-Don, Altair, 2010, 352 p.
11. Berdyaev N.A. Sud'ba Rossii [The Fate of Russia]. Moscow, Eksmo-Press, 1998, pp. 267-478.
12. Berdyaev N.A. Samopoznanie [Self-knowledge]. Moscow, Mysl', 1991, 320 p.
13. Berdyaev N.A. Russkaya Ideya [Russian idea]. In:
0 Rossii i Russkoi Filosofskoi Kulture [About Russia and Russian Philosophical Culture]. Moscow, Nauka, 1990, pp. 43-272.
14. Berdyaev N.A. Vlast' proshlogo i griadushchee [Power of the Historic Past and the Future]. In: Istina
1 Otkrovenie [Truth and Revellation]. St. Petersburg, Publishing House of the Russian Christian Humanitarian Institute, 1996, pp. 262-268.
15. Berdyaev N.A. Istoki I smysl' Russkogo Kommu-nizma [The Origin of Russian Communism]. Moscow, Nauka, 1990, 222 p.
16. Ilyin I.A. Totalitarnoe razlozhenie dushi [Totalitarian Decomposition of Soul]. In: I.A. Ilyin. Nashi zadachi. Stat'i 1948-1954 [Our tasks. Articles 1948-1954]. In 2 vols. Vol. 1. Moscow, IRIS-Press, 2008, pp. 48-49.
17. Ilyin I.A. Pochemu sokrushilsya v Rossii monar-chicheskii stroy? [Why the Russian Monarchy Fell?]. In: Ibid. Vol. 2, pp. 232-237.
18. Ilyin I.A. O gosudarstvennoi forme [About the State Form]. In: Ibid. Vol. 1, pp. 71-74.
19. Fedotov G.P. Revolyuziya idet [The revolution is coming]. In: G.P. Fedotov. Sud'ba I grekhi Rossii [The fate and sins of Russia]. In 2 vols. Vol. 1. St. Petersburg, Sofia, 1991, pp. 127-172.
20. Fedotov G.P. Budet li sushchestvovat' Rossia? [Will Russia exist?]. In: Ibid, pp. 173-184.
21. Fedotov G.P. Problemi budushchei Rossii (I) [The Problems of Future Russia]. In: Ibid, pp. 228-255.
22. Fedotov G.P. Sud'ba imperii [The Fate of Empires]. In: G.P. Fedotov. Stati amerikanskogo perioda [Article of the American period]. Collected works in 12 vols. Vol. 9. Moscow, Martis, 2004, pp. 230-253.
23. Troubetzkoy N.S. K ukrainskoy probleme (To the Ukrainian problem), available at: http://www.gumilev-center.ru/nikolajj-trubeckojj-k-ukrainskojj-probleme/ (accessed November 15, 2014).
24. Odinets D.M. Iz istorii ukrainskogo separatizma [History of Ukrainian separatism]. In: Sovremennye zapiski [Modern scrapbook]. Vol. 68, Paris, Union, 1939, pp. 369-387.
25. Lossky N O. Grani, 1958, no. 39, pp. 188-197.
26. Tolz V. Russia: Inventing the Nation. London, Arnold/Hodder Headline Group, 2001. 307 p., p. 210.
27. Berdyaev N.A. Duhovnoe sostoyanie sovremennogo mira [The Spiritual Condition of the Contemporary World]. In: N.A. Berdyaev. Filosofia tvorchestva, kulturi i iskusstva [Philosophy of culture and art]. In 2 vols. Vol. 1. Moscow, Iskusstvo, 1994, pp. 464-499.
28. Zen'kovskiy V.V. O pravoslavii i religioznoy kul'ture. Stat'i i ocherki. 1916-1957 [About Orthodoxy and religious culture. Articles and essays. 1916-1957.]. V.V. Zen'kovskiy. Sobranie sochineniy [Works]. In 4 vols. Vol. 2. Moscow, Russkii Put', 2008, pp. 497-501.
21 ноября 2014 г.
