CC BY
29
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. № 3
В.Е. Смирнова
КУЛЬТУРНО-СПЕЦИФИЧЕСКИЕ СЛОВА В ДИСКУРСЕ ФРАНЦУЗОВ О РОССИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В статье предлагается анализ слов, отражающих российские культурные реалии в высказываниях французов о России XVI, XVII вв. и современности. Материалом исследования являются свидетельства французских путешественников, посетивших Россию в указанные исторические периоды, а также содержание современных французских интернет-форумов, посвященных России. Исследование проводится с учетом концепции этнотекста Ж.-К. Бувье. Анализ материала позволяет сделать вывод о том, что основными способами передачи русских реалий во французском дискурсе являются транскрипция/транслитерация и дескрипция. В случае, когда реалия присутствует во французской культуре, но имеет дифференциальные признаки, выбор между заимствованием и описанием делается в зависимости от степени дифференциальных признаков и значимости реалии для субъекта высказывания. Отмечено также, что области русской культуры, значимые для французов охватили широкий спектр представлений о России: транспорт, система наказаний, пища, одежда, климат, оружие. Отдельно нужно отметить русские топонимы, список которых с течением времени расширялся и кроме обычных названий, указывающих на географические объекты, сопровождавшие маршруты путешественников, включал меморативные названия, связанные с русской историей и культурой. Частично перекрывающиеся семантические поля культурно-специфических слов позволяют выделить культурно-значимые для французов ключевые идеи: осуждение несвободы, значение комфорта, специфики кухни, условий путешествия.
Ключевые слова: культурно-специфические слова; свидетельства французов; русские реалии; географические объекты; дифференциальные признаки; представления о России; ключевые идеи.
К культурно-специфическим словам можно отнести слова, значение которых отражают особые национально-культурные реалии и связанные с ними образ жизни и мышления. Исследованием разных аспектов слов, характеризующихся культурной специфичностью, занимались
Смирнова Вера Ефимовна — соискатель, старший преподаватель кафедры французского языка и культуры факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: veras777@mail.ru).
польский лингвист А. Вежбицкая, российские лингвисты Анна А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев. Для национальных реалий сложно найти лексические аналоги в иностранных языках, т.е. подобные слова зачастую являются лингвоспецифичными и содержат в своем значении ключевые идеи, важные для данной культуры [Зализняк, Левонтина, Шмелев, 2012: 11—12]. Даже если в языке другой культуры существует словарный эквивалент, он не отражает полного объема значения культурно-специфического слова. Переводоведение предлагает несколько способов передачи культурно-специфических слов: транскрипция/транслитерация, дескрипция, калькирование, гипо-гиперони-мический метод перевода [Виноградов, 2001: 116]. Способ передачи смысла слова может служить формальным маркером для выделения культурно-специфического слова из корпуса текстов, что и будет использовано в данной статье. Для исследования культурно-специфических слов в дискурсе французов о России необходимо учитывать теорию дискурсивного анализа [Бенвенист, 1974; Мурашковская, 2014] и, в частности, теорию этнотекста, предложенную французским исследователем Ж.-К. Бувье для изучения региональных культур Франции. Этнотекстом, согласно Ж.-К. Бувье, является устный или письменный документ о региональной народной культуре [Bouvier и др., 1980: 5—7]. Основной особенностью данного документа является субъективность изложенной в нем информации. Впоследствии концепция была разработана и дополнена французскими и российскими учеными. Т.Ю. За-грязкина считает, что концепция этнотекста может быть применена для исследования взаимодействия не только региональных, но и национальных культур. Таким образом, свидетельство иностранца о России представляет собой тоже вид этнотекста, составляющие которого имеют значимость для представителей иного, чем российский, культурного ареала [Загрязкина, 2016].
Цель данной работы — выделить и проанализировать русские культурно-специфические слова в письменных высказываниях французов о России XVI, XVIII, XXI вв., проследить способы их передачи, выявить значимые для французов области русской культуры и ключевые идеи французской культуры.
Материалами данного исследования являются отчет капитана Ж. Со-важа о путешествии в Россию в 1568 г., а также Словарь Московитов, книга французского ученого Ж.-Ш. д'Отроша о путешествии в Сибирь в 1761 г., высказывания современных французов о России на интернет-форумах в период 2010—2016 гг.
Рассказ Ж. Соважа о путешествии является ценным письменным свидетельством прямого контакта между Францией и Россией. Вместе с отчетом об экспедиции в архивах был найден Словарь Московитов, составленный, по мнению исследователя словаря Б.А. Ларина, также
Ж. Соважем или участвовавшими в экспедиции торговцами Коласом и Дю-Ренелем [Ларин, 1948: 8]. Данный словарь состоит из 620 слов и выражений, по мнению Б.А. Ларина, северных диалектов русского языка, записанных французским моряком или купцами на слух средствами французской орфографии с французским переводом. Обращает внимание тот факт, что из более чем 600 транскрибированных русских лексем словаря в отчете автор использует только одну: zelan. Контекст позволяет узнать в этом слове русское олень: «...небольшие повозки без колес, которые тянут два больших животных, которые идут быстро и едят мало»1. В то же время в Словаре Московитов французскому cerf (олень) соответствует единственный русский вариант loze (лось). Б.А. Ларин объясняет подобные несоответствия диалектной средой, в которой составлялся словарь. По его мнению, в Хол-могорах толмач при недостаточном владении французским языком вполне мог перевести слово cerf как лось, потому что русские, в отличие от ненцев и лопарей, использовали для перевозок лосей, а не оленей [Ларин, 1948: 74]. Невозможно достоверно знать, какое именно животное увидел Ж. Соваж в упряжке, но очевидно, что ему не с чем было сопоставить русскую реалию, которая сразу была маркирована в его повествовании безэквивалентной лексикой. Слово zelan представляет окказиональное заимствование и объясняется ситуацией нераспознавания объекта описания.
Транскрипциями отражены в тексте и русские географические реалии: Moscovie/Moschovie (Московия); Valdega/Voluegda (Вологда). В географических названиях французского свидетельства конкурируют примерно в равных количествах несколько графических вариантов одного и того же слова, что говорит о начальном этапе заимствования топонимов. В XV—XVII вв. под влиянием великих географических открытий начинает активно развиваться картография, для обозначения объектов была принята латиница, но традиция названий еще не сложилась.
Некоторые русские реалии француз передает дескриптивно. Например, в описании: «.маленькие тележки, у которых совсем нет колес, и они подбиты снизу железом, чтобы лучше скользили по льду, и их тянут два больших животных, которых называют олени.»2, угадываются сани. Согласно словарю старофранцузского языка IX—XV вв., составленному Ф. Годфруа, до XVI в. слово сани во французском языке уже существовало в разных вариантах (trahyne3). Возможно, внешний
1 La version du manuscrit Dupuy // Vianey B. Tout autour du voyage de Jean Sauvage en Moscovie en 1586. М., 2012. С. 72.
2 Там же.
3 Dictionnaire de l'ancienne langue française et de tous ses dialectes du IXe au XVe siècle // Dir. par F. Godefroy. Paris, 1885. V. 7. P. 787. URL: http://micmap.org/dicfro/search/dictionnaire-godefroy/tra%C3%AEneau (дата обращения: 27.01.2017).
вид русских саней отличался от французской реалии, именуемой данным словом. Но вероятной представляется другая версия: внимание моряка и его спутников привлекли запряженные животные, а повозка отошла на второй план, поэтому французы не поинтересовались у русских, как она называется. Ж. Соваж по суше не путешествовал, сухопутный транспорт ему был не важен. А в 1768 г. во Франции выходит книга «Путешествие в Сибирь» Ж.-Ш. д'Отроша, в тексте которой эквивалентная лексическая единица traîneau (сани) — одна из самых частотных констант повествования. Ж.-Ш. д'Отрош путешествовал по России на санях, и именно от этого вида транспорта зависело осуществление цели, ради которой он прибыл в Россию. Описание саней занимает страницы, сопровождается эмоциями удивления и восхищения, потому что сани открывали французу новые возможности передвижения в течение длительного периода, что было невозможно во Франции. В данном случае можно говорить не об отсутствии культурной реалии в картине мира француза, а о дифференциальных признаках французской и русской реалий, социокультурная информация которых совпадает лишь частично, чем возможно и обусловлен выбор французского эквивалента.
Следующее слово также обозначает русскую реалию, имеющую французский словарный эквивалент, но выбор Ж.-Ш. д'Отрош делает в пользу русского экзотизма, и читатель находит в тексте транслитерацию русского слова knout. Во французском языке существовал эквивалент fouet (хлыст, кнут), и француз пользуется им для объяснения русской реалии: «Кнут — это разновидность хлыста (fouet)»4. На наш взгляд, причиной выбора русизма является тот факт, что в большинстве эпизодов, в которых используется это слово, под кнутом подразумевается не вещь, а наказание. Наиболее частотными являются словосочетания: «наказание кнутом», «приговорить к кнуту». Фрагменты, в которых ключевым словом развертывающегося дискурса является knout, отличаются детальностью: «Я думал, судя по этому жестокому наказанию, что девушка совершила тяжкое преступление... на самом деле, она, будучи служанкой, не выполнила какие-то свои обязан-ности»5. Очевидно, что проступки не соответствуют наказанию в представлении француза. Таким образом, в данном случае можно говорить о значительных дифференциальных признаках культурных реалий, что находит отражение в неполном совпадении значений слова кнут и fouet. Также были транскрибированы слова для обозначения русских реалий, которым французский ученый не нашел аналогов в своей
4 D'Auteroche J.-C. Voyage en Sib rie. Paris, 1768. V. 1. P. 228.
5 Ibid. P. 226.
культуре: touloupe (тулуп), quouas/kwas (квас), starlet (стерлядь). О том, что реалия была действительно новой, свидетельствует не всегда правильное толкование назначения, например, тулуп определяется в пояснении как разновидность домашней одежды.
В тексте XVIII в. для известных географических объектов уже существуют традиционные соответствия: Moscou, Saint-Petersbourg, Sibérie. Транскрипцией с элементами транслитерации показаны новые географические объекты, через которые пролегал путь француза в Сибирь: Volga, Ocka, Kama, Irtisz, Niznovgorod, Cazan, Twer, Klin, Tumen, Tobolsk, Ekaterinebourg. Подробное описание геообъектов сибирского региона представляет собой литературное путешествие [Калуцков, 2015].
Рассмотрим теперь, какие русские реалии присутствуют в современном дискурсе французов о России. Многие транскрибированные русские лексемы уже ассимилированы французским языком входят в состав устойчивых словосочетаний, используются с артиклями предлогами: le froid sibérien (сибирский холод), la vodka, en chapkas, kalachnikovs. Упоминаемые французами русские топонимы связаны с историей и современной культурной, экономической, политической жизнью, спортом, туризмом: Moscou, Saint Petersbourg, Sibérie, Kremlin, URSS, Tchétchénia, Sochi, Gelengik, Volga, Ob, Baikal6.
Таким образом, можно сделать вывод, что основными способами передачи русских реалий во французском дискурсе являются транскрипция/транслитерация (заимствование) и описание, часто сопровождаемое неполным эквивалентом. В случае, когда реалия присутствует во французской культуре, но имеет дифференциальные признаки, выбор между заимствованием и описанием/неполным эквивалентом делается в зависимости от степени дифференциальных признаков и значимости реалии для субъекта высказывания.
Можно отметить, что области русской культуры, значимые для французов, охватили широкий спектр представлений о России: транспорт (zelan, tmîneau); система наказаний (knout); пища и напитки (quouas, starlet, vodka); одежда (touloupe, chapkas); климат (froid sibérien); оружие (les kalachnikovs). Отдельно нужно отметить русские топонимы, список которых с течением времени расширялся и кроме обычных названий, которые указывали на геообъекты (Col, Tobolsk), сопровождавшие маршруты путешествующих, включал меморативные названия (URSS, Sochi), связанные с русской историей и культурой. Частично прекры-вающиеся семантические поля слов позволяют выделить культурно-значимые для французов ключевые идеи: осуждение несвободы (knout,
6 Forum France — CEI — Pays baltes. URL: http://www.russie.net/forum/read (дата обращения: 28.01.2017).
kalachnikovs); значение комфорта с учетом погодных условий (touloupe, chapkas, froid sibérien, vodka), специфики кухни (vodka, quouas, starlet) и условий путешествия (traîneau, Tobolsk как символ отдаленного и холодного региона и др.).
Список литературы
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.
2. Зализняк Анна А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Константы и переменные русской языковой картины мира. М., 2012.
3. Виноградов В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). М., 2001.
4. Загрязкина Т.Ю. Этнодискурс в пространстве языка и культуры // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2016. № 2. С. 52-65.
5. Калуцков В.Н. Литературная география как научный предмет и как учебная дисциплина // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2015. № 4. С. 68-79.
6. Ларин Б.А. Парижский словарь Московитов 1586 г. Рига, 1948.
7. Мурашковская Е.М. Подходы к исследованию дискурсивных маркеров // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2014. № 5. С. 53-59.
8. Bouvier J.-C., Bremondy H.-P., Joutard P., Mathieu G., Pelen J.-N. Tradition orale et identité culturelle. Problèmes et Méthodes. Marseille, 1980.
Vera E. Smirnova
CULTURALLY-SPECIFIC WORDS
IN THE FRENCH DISCOURSE ABOUT RUSSIA
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119192
This article offers the analysis of the words, which reflect the realities of Russian culture in the statements of the French people about 16th, 17th century and contemporary Russia. The study is carried out taking the ethnotext conception by J.-C. Bouvier into account. The analysis of the material may lead to the conclusion that the main methods for transmitting Russian realities in the French discourse are tran-scription/ transliteration and description. When the reality exists in the French culture, but has its distinctive features, the choice between the adoption and description depends on the extent of distinctive characteristics and the significance of this reality for the subject of the statement. It was also noted that the field of the Russian culture significant for the French embraced a wide range of ideas about Russia — transport, punishment system, food, clothes, climate, weapon. The special emphasis should be put on the Russian place names whose list has expanded gradually and besides the usual names pointing to the geological objects, which accompanied the traveller's route, included the commemorative names associated with Russian history and cul-
ture. Partially overlapping semantic fields of culturally — specific words allow important for French key ideas about freedom, comfort, cuisine, and journey.
Key words: culturally — specific words; testimonies of the French; Russian realities; geographic object; distinctive features; ideas about Russia; key ideas.
About the author: Vera E. Smirnova — degree-seeking student, Senior Teacher of the Department of the French Language and Culture of the Faculty of Foreign Languages and Regional Studies of M.V. Lomonosov Moscow State University (e-mail: veras777@mail.ru).
References
1. Benvenist E. 1974. Obshchaya lingvistika [General linguistics]. Moscow. (In Russ.)
2. Zaliznyak A.A., Levontina I.B., Shmelev A.D. 2012. Konstanty iperemennye russkoi yazykovoi kartiny mira [Constants and Variables of Russian Linguistic Picture of the World]. Moscow. (In Russ.)
3. Vinogradov V.S. 2001. Vvedenie vperevodovedenie (obshchie i leksicheskie vo-prosy) [Introduction to Translation (general and lexical issues)]. Moscow. (In Russ.)
4. Zagryazkina T.Yu. 2016. Etnodiskurs v prostranstve yazyka i kul'tury [Eth-nodiscourse in the Space of Language and Culture]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 2, pp. 52—65. (In Russ.)
5. Kalutskov VN. 2015. Literaturnaya geografiya kak nauchnyi predmet i kak uchebnaya distsiplina [Literary geography as a science and as an academic discipline]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, pp. 68—79. (In Russ.)
6. Larin B.A. 1948. Parizhskii slovar' Moskovitov 1586 g. [Paris Dictionary of Muscovites 1586]. Riga. (In Russ.)
7. Murashkovskaya E.M. 2014. Podkhody k issledovaniyu diskursivnykh markerov [Approaches to the study of discourse markers]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 5, pp. 53—59. (In Russ.)
8. Bouvier J.-C., Bremondy H.-P., Joutard P., Mathieu G., Pelen J.-N. 1980. Tradition orale et identité culturelle. Problèmes et Méthodes [Oral tradition and cultural identity. Problems and Methods]. Marseille. (In French).
