CC BY-NC-ND
63
Н.Г. Кулинич
КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ РАБОТА СРЕДИ КИТАЙСКИХ ИММИГРАНТОВ В ГОРОДАХ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА в 1920-1930-е годы
В статье на основе архивных документов рассматриваются организация и основные формы культурно-просветительной работы среди китайских иммигрантов, составлявших значительную часть населения дальневосточных городов в 1920-1930-е годы. Как показывает автор, ликвидация безграмотности, развитие сети клубов, создание театра и т. д. - все это служило целям вовлечения китайцев в культурную революцию и подготовки кадров для социалистической революции в Китае.
Ключевые слова: советский Дальний Восток, город, китайские иммигранты, культурная революция, культурно-просветительная работа, ликвидация безграмотности.
Неотъемлемой частью облика российских городов Дальнего Востока в первой трети XX в. было присутствие значительного числа китайских иммигрантов. Они приезжали на сезонные заработки (максимум на 3-4 года), только 5 % из них являлись постоянными жителями региона, еще меньше - 2 % - имели советское гражданство. Согласно данным Всесоюзной переписи 1926 г., в многонациональном составе дальневосточного городского населения китайцев было 41 252 человека. Они составляли вторую по численности этническую группу (12,2 % от общего числа горожан), уступая, хотя и значительно, только русским (68,6 %)'.
С установлением Советской власти, проживавшие на российской территории китайцы стали объектом реализации большевистской доктрины мировой революции. Уже в декабре 1918 г. был создан Общероссийский союз китайских рабочих. В июле 1920 г. ЦК РКП(б) утвердил образование Центрального организационного
© Кулинич Н.Г., 2012
бюро китайских коммунистов. На Дальнем Востоке аналогичный орган - Оргбюро китайских коммунистических организаций -действовал в структуре Дальневосточного бюро ЦК РКП(б). При губернских и уездных комитетах партии организовывались секции агитации и пропаганды среди китайцев2.
В то же время китайцы были отнесены к «национальным меньшинствам», в отношении которых проводилась особая национальная политика. Задача ликвидации культурной отсталости этих народов была возложена на Наркомат просвещения РСФСР, при котором в марте 1921 г. был образован Совет по просвещению национальностей нерусского языка (Совнацмен). В структуре Сов-нацмена для работы с «восточниками» тогда же был создан Китайско-корейский отдел3.
На территории Дальневосточного края культурное просвещение китайцев было поручено Дальневосточному отделу народного образования. Партийный контроль над этой работой осуществлял подотдел нацменьшинств Дальневосточного крайкома ВКП(б), учрежденный в марте 1927 г. решением бюро крайкома. Выполняя указания центральных органов, дальневосточные власти всячески пытались вовлечь китайцев в орбиту осуществлявшейся в стране культурной революции: ликвидировать среди них массовую безграмотность, повысить уровень общеобразовательных и профессиональных знаний, сформировать и, по возможности, удовлетворить их культурные запросы.
Однако решение этих задач упиралось в, казалось бы, неразрешимые проблемы: во-первых, китайцы практически не знали русского языка, а во-вторых, среди самих культработников не было людей, владевших восточными языками. Поэтому долгое время стоял принципиальный вопрос: на каком языке вести обучение? После долгих колебаний их стали учить чтению и письму на русском языке. В результате нескольких месяцев обучения они с трудом научились читать по-русски. Но при этом, по признанию самих работников народного образования, совершенно не понимали прочитанного4. Подобные попытки предпринимались и в дальнейшем: создавались специальные пункты по ликвидации безграмотности, школы малограмотных, в том числе и на китайском языке. Но постоянно сменявшийся контингент китайских рабочих не позволял добиться каких-либо существенных успехов в этом вопросе. В 1930 г. даже в краевом центре Хабаровске неграмотными оставались 66,6 % проживавших в городе китайцев5.
Обучение китайцев, с учетом всей сложности задачи, увеличивало затраты на одного обученного неграмотного в дальневосточном регионе с 7,4 руб. до 60-80 руб. Это ложилось дополнительным
бременем на скудный местный бюджет6. Чтобы снизить стоимость обучения местные власти чаще всего предпочитали распределять китайских слушателей по русским ликпунктам. Там они, конечно, не могли ликвидировать свою неграмотность, но хотя бы учились говорить по-русски. Сами китайцы именно это в своей учебе считали самым главным7.
К концу 1920-х годов в китайской диаспоре, проживавшей на территории советского Дальнего Востока, усилилась тяга к образованию. Выступавший на III краевом съезде Советов в 1929 г. китаец Суе Ши Кай говорил: «Нужно будет обучать грамоте китайских рабочих. Об этом уже записывали несколько раз, но школа не открыта. Сейчас имеется много китайских рабочих, желающих обучаться»8.
Однако, несмотря на усилившийся интерес к обучению среди китайцев и настойчивые требования со стороны властей ликвидировать их поголовную безграмотность, вследствие крайней нехватки нужных специалистов организовать широкомасштабное обучение долгое время не удавалось. Только в начале 1930-х годов был найден, как тогда казалось, революционный способ решения проблемы ликвидации массовой неграмотности китайцев - «латинизация китайского алфавита». По указанию Наркомпроса был создан Дальневосточный комитет нового алфавита. В краевом центре Хабаровске стала издаваться газета «За новый алфавит» тиражом 2000 экземпляров. Были организованы культбазы для обучения латинизированному китайскому алфавиту в Хабаровске, Владивостоке, Уссурийске и Благовещенске9. Газета «Тихоокеанская звезда» с восторгом писала: «Благодаря латинизации грамота становится доступной. Вместо 14 тысяч иероглифов, китаец должен выучить только 28 букв латинской азбуки, обыкновенным сочетанием этих букв можно прекрасно выразить все китайские слова»10. Однако вскоре первая эйфория от внедрения фонетической письменности прошла: даже среди успешно обучавшихся процент понимавших содержание прочитанных текстов по-прежнему был невелик.
С целью закрепления навыков обучения решено было организовать издание литературы на основе нового алфавита. В 1934 г. Дальневосточным государственным издательством (Дальгиз) была опубликована первая книга для чтения - альманах «Советская литература». Предпочтение было отдано дальневосточной тематике, в основном описывался быт китайских рабочих в Советской России. Авторами выступили не только профессиональные китайские и русские писатели, но и самоучки (китайские рабочие, студенты китайской ленинской школы). Не всем из них, по мнению автора критической заметки в газете «Тихоокеанская звезда», удалось полностью «отойти от иероглифического языка» и овладеть лати-
низированным китайским алфавитом. Одним из наиболее удачливых новичков в деле литературы оказался китайский рабочий Ван Сян Бао, написавший очерк под названием «Товарищ, ты говоришь правильно»11. В 1935 г. в план Дальгиза была включена публикация переведенных на китайский язык произведений советских авторов: М. Шолохова «Поднятая целина», А. Серафимовича «Железный поток», А. Фадеева «Последний из удэге». Издавать эти книги планировали сразу на двух алфавитах - иероглифическом и латинизированном12.
Центрами массовой культурно-просветительной работы среди китайцев, проживавших в городах, должны были стать рабочие клубы и красные уголки. К концу 1920-х годов дальневосточным профсоюзам удалось организовать 6 китайских клубов и 19 красных уголков, в том числе: клуб «1 Мая» во Владивостоке, клубы имени Кантонской коммуны и имени Ли Да Гоу в Хабаровске, клуб имени Сун Чжао Чженя в Благовещенске13. Основными формами клубной работы были беседы, «живые газеты», громкие читки, выпуск стенных газет и организация киносеансов. Главным препятствием для расширения деятельности китайских клубов также являлась нехватка специалистов со знанием восточных языков. Беспокоило власть и отсутствие революционных пьес, переведенных на китайский язык. В этих условиях руководство Далькрайсовпрофа вынуждено было в 1928 г. разрешить постановку в китайских клубах в день 8 марта «пьесы, написанной 2 500 лет тому назад и совершенно не соответствовавшей требованию момента». Поэтому в 1929 г. Далькрайком ВКП(б) принял решение об организации подготовки кадров культработников из числа самих китайцев. С этой целью были организованы: краевая школа профсоюзного движения, краткосрочные курсы и профсоюзные кружки14.
Деятельность китайских клубов признавалась «политически и социально особо значимой». Поэтому вплоть до 1937-1938 гг. она финансировалась сразу из двух источников: бюджета Дальневосточного краевого совета профсоюзов, осуществлявшего руководство всей клубной деятельностью, и органов народного образования, призванных контролировать и вести в клубах работу по ликвидации неграмотности. Только за один 1937 г. по линии Дальневосточного отдела народного образования китайским клубам было отпущено 200 тыс. руб. Однако поднять культурно-просветительную и идейно-воспитательную работу клубов на тот уровень, которого требовали партийные органы, ни профсоюзы, ни органы народного образования не смогли. Как следует из докладной записки инструктора по культурно-просветительной работе Далькрайкома ВКП(б), «работники отделов народного образования, не зная ки-
тайского языка, не могли проверять содержание работы, поэтому и передали клубы в управление завклубами»15. Проведенная в 1937 г. по инициативе Далькрайкома ВКП(б) проверка состояния культурно-массовой работы среди китайских трудящихся признала деятельность китайских клубов «неудовлетворительной». Организованные там кружки были крайне малочисленны, часто существовали «формально», только «на бумаге». Клубные библиотеки были слабо обеспечены художественной и политической литературой. Урон библиотечному фонду наносили и ежегодно проводившиеся чистки, зачастую осуществлявшиеся людьми, совершенно не владеющими китайским языком. Поэтому не обходилось без казусов или, как тогда говорили, «политических ляпсусов». Так, в 1936 г. из библиотеки китайского клуба Благовещенска были изъяты только что полученные из Москвы новые издания переведенных на китайский язык произведений Ф. Энгельса и В.И. Ленина на том основании, что у них «на обороте не было русских названий»16.
Таким образом, несмотря на все старания, клубная деятельность среди китайцев не дала того результата, на который рассчитывала власть, тратившая значительные средства на ее осуществление. В 1937-1938 гг. в связи с массовым выселением из региона и арестами китайцев были ликвидированы все китайские клубы17. Практически все руководители этих клубов и многие культработники были репрессированы.
Наличие в составе дальневосточного городского населения значительной доли китайцев было принято во внимание и в ходе регионального киностроительства. В конце 1920-х годов во Владивостоке был открыт китайский кинотеатр «Тай-Пин-Ян», насчитывавший 611 зрительских мест. Он пользовался большой популярностью среди китайцев, чрезвычайно восприимчивых к зрелищным формам искусства. Только за 1931 г. театр дал 1080 киносеансов, которые посетили 36 тыс. человек18. Учитывая значимость кино как инструмента политического воспитания, Далькрайком ВКП(б) поручил руководству Дальневосточного кинотреста организовать работу по переводу надписей к наиболее значимым художественным фильмам на китайский язык, чтобы облегчить китайцам восприятие и понимание идейной направленности советских фильмов. Переводу подлежали в первую очередь историко-революционные фильмы «Чапаев» (братьев С.Д. и Г.Н. Васильевых), «Чудо» (П.П. Петрова-Бытова), «Наследный принц республики» (Б.Ф. Чирскова)19.
С целью расширения возможностей культурно-просветительной работы среди представителей национальных меньшинств, в том числе и среди китайского населения, в 1930-е годы в регионе было организовано национальное радиовещание. Уже в 1931 г. «увеличе-
ние национальных передач на корейском, китайском, украинском языках и наречиях северных народов» было названо Далькрайко-мом ВКП(б) одним из наиболее положительных моментов в работе Дальневосточной радиостанции. Одобрения со стороны партийного руководства края заслужило предложение радиоредакции организовать курсы «текущей политики на китайском и корейском языках»20. Однако нехватка специалистов, владевших восточными языками, создавала сложности и в деле организации китайского национального радиовещания. Трудно было осуществлять требуемый властью политический контроль над радиопередачами. В 1935 г. заведующий секцией национального вещания Дальневосточной радиоредакции вынужден был признать: «Если текстовые передачи на китайском и корейском языках являются политически выдержанными передачами, то за музыкальную часть я поручиться в этом не могу, часто проскальзывают чуждые нам мелодии». Для укрепления политической направленности национального вещания он предлагал: «Поставить перед Москвой вопрос о снабжении дальневосточной радиостанции корейскими и китайскими пластинками»21.
В 1920-1930-е годы важную роль в культурно-просветительной работе играл театр. Театральное искусство вызывало огромный интерес у китайцев, что создавало условия для использования его в деле политического воспитания. Однако китайские труппы, нередко гастролировавшие в 1920-е годы в дальневосточных городах, имели исключительно традиционный репертуар, совершенно не отвечавший тем идеологическим задачам, которые ставили перед театральными коллективами партийные органы. Единственный стационарный китайский театр на территории советского Дальнего Востока под названием «Красная волна» располагался во Владивостоке. Здание театра по ул. Семеновской принадлежало частному владельцу. Там имелся плохо оборудованный, но вместительный зал на 1200 мест, позволявший привлечь значительное число зрителей. Труппа состояла из 63 актеров (58 мужчин и 5 женщин)22, основная часть которых сохраняла китайское подданство.
Репертуар театра был традиционным для китайского театрального искусства, что совершенно не устраивало партийные власти23. Негативные оценки в его адрес нередко звучали в выступлениях секретарей Далькрайкома ВКП(б), недовольных театром, «застывшим в своих канонах, масках». Главным недостатком работы китайского театрального коллектива являлось то, что она, по мнению партийного руководства, не отвечала «по своему содержанию» задачам советского политического воспитания, а, напротив, способствовала закреплению традиционных взглядов. Театр был очень популярен среди китайцев, приносил неплохой доход, но «показывал в
своих пьесах войны между феодалами, героев публичных домов и прочее». Основная идеологическая опасность виделась в том, что «высокая техника и мастерство актеров, вырабатывавшиеся веками, были направлены на то, чтобы привлечь симпатии зрителя на сторону феодала, купца и ростовщика». Данное обстоятельство, по мнению Далькрайкома ВКП(б), наносило вред классовому воспитанию китайцев, превращало театр в институт, «классово чуждый современной действительности и вопросам, волнующим каждого китайского рабочего»24.
Поэтому в начале 1930-х годов Далькрайкомом ВКП(б) была выдвинута инициатива создания театра рабочей молодежи (китайского ТРАМа), альтернативного традиционному китайскому театру. Основу труппы нового театра составили молодые китайские рабочие-комсомольцы. Основная задача театрального коллектива была сформулирована так: «Во что бы то ни стало создать революционный рабочий театр, отвечающий запросам китайского рабочего!». За два года работы ТРАМ поставлено пять пьес актуально-политического содержания, написанных самими трамовцами: «Маньчжурские события», «Конец капитализма», «Ленинские дни», «Новый быт», «Сознание». В августе 1932 г. китайский ТРАМ стал участником 1-й Всесоюзной олимпиады самодеятельного искусства, проходившей в Москве, и занял там второе место25.
Культурное просвещение китайцев не являлось самоцелью, а выступало основой политического воспитания. Многочисленные указания ЦК ВКП(б) требовали от местных органов власти подвергнуть китайских мигрантов «политической обработке», воспользовавшись их временным пребыванием в стране. Китайских рабочих активно «вербовали» в члены профсоюза, комсомол и даже в партию26. Однако эффект от политического просвещения был невелик. Выступая на IV пленуме Далькрайсовпрофа (1927 г.) китайский делегат Лям Па Ди с горечью признавался, что «часть китайских рабочих не знает даже - существует ли в России республика или монархия»27. Основным затруднением и в политико-просветительной работе среди китайцев являлось практически полное отсутствие партийных работников, знающих китайский язык. Как правило, общение в сети политпросвещения происходило на смеси ломаного русского и китайского, но многие китайцы не понимали даже этот синтетический язык. Поэтому старались создавать смешанные русско-китайские партийные и комсомольские организации. Так, например, в китайской партийной ячейке Благовещенска в 1927 г. было 4 русских и 14 китайских коммунистов (2 из которых совершенно не понимали русского языка). Вся партийная работа в ней, по признанию горкома ВКП(б), осуществлялась исключительно русскими28.
Не являясь гражданами советской страны, китайские мигранты в отличие от постоянного корейского населения не видели особого смысла во вступлении в члены ВКП(б) и ВЛКСМ. По данным на 1 января 1931 г. в Хабаровской городской партийной организации так называемые «восточники» составляли 8,5%, комсомольской -10,3%. При этом китайцев в составе обеих организаций было не более 0,2%, основную массу составляли лица «корейской националь-ности»29. В составе Владивостокской окружной парторганизации насчитывалось 970 корейцев и всего 195 китайцев30. Несмотря на все усилия крайкома ВКП(б), включая и создание специальной китайской совпартшколы, количество китайских коммунистов в составе Дальневосточной парторганизации оставалось незначительным. В 1936-1937 гг. в ходе очередной партийной чистки значительная часть китайских коммунистов была исключена из партии, попав в список «членов и кандидатов ВКП(б), бывших ранее за границей». Среди исключенных оказался и один из первостроителей Комсомольска-на-Амуре Ли Хак Нюр, прибывший впервые в СССР в 1927 г. из Китая после поражения кантонского восстания31.
Все более осложнявшиеся в 1930-е годы отношения между СССР и Китаем вызвали рост недоверия и подозрительности по отношению к китайским иммигрантам. Первая волна репрессий среди китайцев прокатилась в 1931-1934 гг., вторая совпала с их массовой депортацией с дальневосточной территории СССР в 1937-1938 гг. Согласно документам Приморского УНКВД, в июне 1938 г. только из Владивостока по железной дороге было вывезено 7130 китайцев. По подсчетам авторов коллективной монографии «Этномигра-ционные процессы в Приморье в XX в.», всего из Приморья было выселено более 10 тыс. китайцев, включая и членов смешанных (китайско-русских) семей32. Не удивительно, что во время проведения всесоюзной переписи (1939 г.) среди дальневосточного населения упорно ходили слухи о том, что «китайцев будут переписывать для того, чтобы выслать на Кавказ»33. В результате репрессий и депортации в составе городского населения Дальнего Востока накануне войны практически не осталось китайцев.
Таким образом, в 1920-1930-е годы советская власть предприняла решительные шаги для организации культурно-просветительной деятельности среди китайского населения, временно проживавшего на российской территории. Была организована работа по ликвидации неграмотности, созданию нового латинизированного алфавита, организации клубов и красных уголков. Наличие в составе советских дальневосточников данной этнической группы было принято во внимание в ходе киностроительства и радиофикации региона. Большое внимание было уделено развитию китайского театраль-
ного искусства на территории советского Дальнего Востока, что привело к возникновению уникального театрального коллектива -китайского ТРАМа. Однако главная цель всей этой деятельности заключалась не столько в желании повысить культурный уровень китайцев, сколько в стремлении сформировать у них социалистические убеждения. Поэтому вся культурно-просветительная работа осуществлялась под постоянно усиливавшимся идеологическим контролем со стороны краевой партийной организации, масштабы которого ограничивались исключительно нехваткой специалистов, владевших китайским языком.
Примечания
1 Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. 719. Оп. 4. Д. 1. Л. 2.
2 Ващук А.С., Чернолуцкая Е.Н., Королева В.А., Дудченко Г.Б., Герасимова Л.А. Эт-номиграционные процессы в Приморье в XX веке. Владивосток, 2002. С. 64.
3 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 3401. Л. 803.
4 Рабочий путь (Хабаровск). 1925. № 35-36. С. 17.
5 ГАХК. Ф. 719. Оп. 4. Д. 19. Л. 6.
6 ГА РФ. Ф. 259. Оп. 12б. Д. 3855. Л. 37.
7 Государственный архив Амурской области (ГААО). Ф. 67. Оп. 1. Д. 5. Л. 3.
8 Ларин А.Г. Китайцы в России. М., 2000. С. 90.
9 ГА РФ. Ф. 259. Оп. 16. Д. 21. Л. 36 об.
10 Тихоокеанская звезда (Хабаровск). 1934. 2 июля.
11 Тихоокеанская звезда. 1934. 6 сент.
12 ГАХК. Ф. П-2. Оп. 11. Д. 188. Л. 16.
13 Там же. Оп. 11. Д. 241. Л. 10.
14 Там же. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 130. Л. 97.
15 Там же. Оп. 11. Д. 241. Л. 9.
16 Там же. Д. 222. Л. 1, 3.
17 Там же. Д. 241. Л. 10.
18 Там же. Ф. 1398. Оп. 1. Д. 1. Л. 1; Д. 4. Л. 6.
19 Там же. Ф. П-184. Оп. 1. Д. 1. Л. 8.
20 Там же. Ф. П.-2. Оп. 1. Д. 274. Л. 139-140.
21 Там же. Ф. П-125. Оп. 1. Д. 3. Л. 1-2.
22 РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 17. Д. 621. Л. 65.
23 ГАХК. Ф. П-2. Оп. 11. Д. 188. Л. 6; Д. 241. Л .7.
24 Там же. Д. 188. Л. 75.
25 Там же. Л. 75-76.
26 Там же. Оп. 1. Д. 137. Л. 124.
27 Рабочий путь. 1927. № 12. С. 19.
28 ГААО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 5. Л. 4.
29 ГАХК Ф. П.-30. Оп. 1. Д. 20. Л. 10-12.
30 Ващук А.С., Чернолуцкая Е.Н., Королева В.А., Дудченко Г.Б., Герасимова Л.А. Указ. соч. С. 91.
31 ГАХК Ф. П.-241. Оп. 1. Д. 53. Л. 1.
32 Ващук А.С., Чернолуцкая Е.Н., Королева В.А., Дудченко Г.Б., Герасимова Л.А. Указ. соч. С. 80.
33 ГАХК Ф. П-2. Оп. 6. Д. 379. Л. 225-226.
