CC BY
190
ТЕМА НОМЕРА
«Культурная-национальная-космополитическая» идентичность: концептуальные изменения в XXI веке
В статье рассматриваются различные характеристики понятия «идентичность», принятые в современном гуманитарном сообществе, с акцентом на обсуждение культурной, национальной и космополитической идентичности.
Ключевые слова: идентичность, культура, современность, космополитанизм.
М.В. Заковоротная
Современная идентичность рождается в условиях богатства возможностей. В таких условиях главной опасностью становится «конфузия идентичности», которая проявляется в окончательном моратории, связанном со случайным выбором. Игра с историческими возможностями оборачивается цепью невозвратимых мгновений, которые определяют историческое бытие индивида. Поэтому главной темой современного века становится активное, селективное «эго».
Темпоральное разнообразие часто мешает человеку и обществу строить собственные жизненные планы в длительной перспективе, а борьба с логикой безвременья и поиск вечных стержней жизни в сложном универсуме становятся тягостными. Часто поэтому это темпоральное противоречие приобретает форму борьбы между «наглой» логикой финансовых потоков и культурными ценностями человеческого опыта.
Современную культуру часто обвиняют в упрощении, в массовизации, примитивизации. Однако если рассмотреть цели и основные понятия общества и культуры, то с такой позицией едва ли можно согласиться. Разве можно назвать простыми такие цели, как создание общества постоянных инноваций, или производство ресурсосберегающих технологий, или воплощение объектов виртуальной реальности? Стоит ли перечислять главные понятия в физике,
© Заковоротная М.В., 2010
химии, биологии, которые были сформулированы не ранее XX столетия? Но и такие гуманитарные науки, как философия, социология, культурология, не отстают и даже часто перегоняют естественные науки в производстве новых смыслов, понятий и категорий. Это в первую очередь относится к формам знания о человеке: о его смысле жизни, о его экзистенции, о внутренних противоречиях, об его «Эго», о Dasein, об аутентичности, о личностном саморазвитии, о внутренней психологической гармонии, об идентичности, о личностных перспективах. Несмотря на то, что кажется, что все эти мыслительные категории существуют давно и всем понятны и доступны, однако они на самом деле не старше «ДНК», «информации», или «бифуркации».
Исследования идентичности в философии, социологии, психологии давно уже стали отдельной отраслью гуманитарных наук. «Культурная идентичность», «личностная идентичность», «групповая идентичность», «космополитическая идентичность» — вот далеко не полный перечень категориальных аспектов, характеризующих различные стороны современных различных и иногда разнонаправленных социально-политических процессов.
Поиски ответа на вопрос, каково место «идентичности» в теории о человеке, не прекращаются и только усиливаются в современной гуманитарной науке. По сути в них рассматриваются новые аспекты кризиса бытия человека в современном мире. Этот кризис выражается в политических, национальных, этнических противоречиях в международной системе, в разрушении общих, всеохватывающих интересов в социальной жизни, в сокращении индивидуального пространства принятия решений, лишении жизненных миров стабильности. Идут дискуссии о типе и структуре будущей цивилизации, человеческого общежития, роли индивида в проектировании собственной жизни и деятельности сообществ.
«Новая идентичность не может более определяться принадлежностью к союзам или членством в них... Даже коллективная идентичность сегодня мыслима разве только в рефлексивных формах, а именно тем, что основание ее заключено в сознании всеобщих и равных шансов на участие в таких коммунальных процессах, в которых происходит образование идентичности как непрерывный процесс научения», — отмечает немецкий философ Ю. Хабермас в работе «В поисках национальной идентичности» [1; 49].
Большинство систем массовых моделей поведения поставлено под сомнение; нестабильность экономической, политической среды, сокращение присутствия государства в процессе социализации создают благоприятную почву для диффузии позитивного «Я» и «Мы». Поэтому важно искать и исследовать атрибуты нового типа Жизни человека.
Такая постановка вопроса актуальна для современного общества. Выбор будущего происходит с помощью новых практических (например, экологических, организационных, повседневных) и познавательных (научных, интеллектуальных) методов, которые связаны с процессами идентификации.
Это особенно актуально для современной России. Свертывание высокотехнологических производств, социальные проблемы, связанные с маргинализацией в обществе, негативные тенденции в системах науки и образования, духовная деградация, релятивизация культурных основ, традиционный для России кризис групповой самоорганизации представляют серьезную угрозу для целостности общества. Существует серьезное основание считать, что дорога к саморазвитию может обернуться путем к самоуничижению. Демократические преобразования, начатые в России не столь давно, должны были раскрыть культурные, антропологические, экономические ресурсы. Но без создания разветвленной, сбалансированной системы институциональной практики, без обеспечения условий экономического саморазвития, без внимания к экономическому, культурному, этническому разнообразию не удалось сделать все возможное для сохранения и создания условий саморазвития в социальной практике.
Это состояние поэт Е. Евтушенко выразил в словах: «Мы рождаемся снова, а снова рождаться еще тяжелей». В таком обществе возникает ситуация, когда «деньги и власть не могут ни купить, ни создать волевым решением солидарность и смысл» [2]. Поиск основ внутреннего саморазвития человека всегда был актуален для философии, но никогда не выступал социально-политической и экономической проблемами.
Развитие современного постиндустриального общества принципиально изменяет объективные условия жизнедеятельности людей, формирует потребность в самоопределении относительно многообразных групп и общностей, культур. Динамизм и многослойность социальных взаимосвязей усложняют ситуацию выбора.
Забота о самоопределении локальных культурных и национальных целостностей в глобальном информационном обществе становится одной из фундаментальных проблем в гуманитарных науках в конце XX столетия. И именно философия имеет концептуальные и методологические средства для того, чтобы искать пути оформления рефлексии на индивидуальном и коллективном уровне для определения континуальности и уникальности индивидов и сообществ.
Вопросы «Как нам следует понимать самих себя? Кто мы такие и кем хотим быть?» обсуждаются в философии, социологии, политологии, психологии, антропологии. Несмотря на актуальность и разнообразие философских, социологических исследований, проблема кризиса поиска источников человеческого саморазвития (на уровне индивида и коллектива) остается нерешенной.
Среди выдающихся философов в XX веке, отдавших дань исследуемой проблеме, следует отметить П. Рикера, М. Мерло-Понти, Х. Арендт,
Э. Фромма, Ю. Хабермаса, Н. Лумана, В. Хесле, А. Гидденса, М. Серто, среди отечественных мыслителей И.С. Кона, В.Г. Федотову, Е.Г. Трубину и многих других.
Всемирно известный немецкий философ и социолог Ю. Хабермас выявляет три базовые парадигмы современной философии, в которых по-разному ставится и исследуется проблема идентичности.
Первая парадигма вдохновлена теорией систем и рассматривает идентичность как микроуровень, а глобальную систему как макроуровень. При этом «идентичность» находится в тени глобальных проблем и сохраняет в лучшем случае провинциальное значение.
Вторая парадигма имеет задачу вернуть идентичность к естественно -му — биологическому субстрату. Проблемы идентичности возникают из-за цивилизаторских отклонений от нормы развития вида (М. Кастельс). Эту аргументацию подхватило сегодня большинство критиков развития генных технологий.
Наконец, третья парадигма исследует идентичность прежде всего, в контексте процесса развития рефлексивных способностей человека, его совершенствования по направлению к идеалу «человек — разумный». Процессы социализации должны следовать императиву образования индивидуальных и групповых идентичностей. К последней парадигме Хабермас относит Г. Гегеля, К. Маркса, среди современных философов — представителей франкфуртской школы и себя самого.
Согласно Хабермасу личностная и социальная сферы находятся в процессе постоянного взаимодействия, взаимоопределения. Частная сфера (система личностных диалогов) «артикулирует» общественное мнение, вступая с общественными институтами в публичные диалогические отношения. Первая сфера — подлинная, аутентичная; вторая — ложная, т.к. скрывает свою сущность, создавая о себе иллюзорные представления. К XVIII столетию, по мнению немецкого философа, окончательно оформляется противоречие частной и общественной сферами, что не может не провоцировать новые вопросы для осознавания личного в общественном [3].
Современные перипетии идентичности человека — результат развития культуры модерна, разделения общества на систему и жизненный мир и ускоренного развития индивидуализации, выраженной политически — в гражданской свободе, экономически — в виде дальнейшего разделения труда и, наконец, культурно — в обязательном школьном образовании. Модернизация охватывает не только средства сообщения, хозяйство и управление, но и жизненный мир в целом, фрагментирует их, оставляя человеку только возможность рискованного самоуправления посредством в высшей степени абстрактного тождества Я.
Немецкий мыслитель следующим образом рассматривает структуру идентичности: социальная идентичность — возможность выполнять различные требования в ролевых системах; личностная идентичность — связность истории жизни. Это два переплетенных, неразделенных измерения, в которых реализуется «балансирующая Я — идентичность». Установление баланса происходит с помощью техник взаимодействия. Развивая фило-
софские традиции лингвистической философии, социологии М. Вебера и феноменологии, Ю. Хабермас утверждает, что определяющей техникой является язык. Мы не перестаем быть действующими субъектами и общаться с помощью этого «нашего» посредника. Осваивая различные техники, человек стремится соответствовать социальным нормам, сохраняя свою неповторимость. «Понимание человеком самого себя зависит не только от того, как он сам себя описывает, но и от тех образцов, которым он следует. Самотождественность Я определяется одновременно тем, как люди себя видят и какими они хотели бы себя видеть» [3; 4]. Индивидуальное Я возникает исключительно в обществе и может «стабилизироваться только в сети исправно действующих отношений взаимного признания» [3; 46].
Философскую традицию интерпретации идентичности продолжает В. Хесле. Главное в идентичности, по его мнению, — сохранение объекта во времени. Компонентами идентичности являются тело, память, рефлексия, синтетическое единство апперцепции (Кант), т. е. способность осознавать любое отчетливое существование в качестве «своего» «Я чувствую, что Я устал», кризис идентичности (отвержение самости со стороны Я) [5].
Ни один из перечисленных выше компонентов не является достаточным сам по себе для выявления сущности идентичности. Для В. Хесле, так же как и для Э. Гуссерля, фундаментальным свойством человеческого, идентичности является время. «Наблюдение за собственным Я нельзя свести к наблюдению за другим субъектом» [5]. Мы не можем сказать, что ментальные состояния локализованы в пространстве. «Время, однако, является их существенной характеристикой. Временная и непространственная природа сознания порождает особые принципы. В то время как реальная идентичность физического предмета предполагает непрерывное существование его внутренней структуры, идентичность ментального акта основывается на других условиях... Ментальный акт не происходит в пространстве, он может продлить свое существование лишь в другом ментальном акте» [5; 116].
В. Хесле выражает философскую традицию в осмыслении идентичности, рассматривая ее общечеловеческую и нормативную сущность как необходимое условие человеческой свободы и тем самым ответственного действия.
Традиции первой (из указанных выше) парадигмы понимания идентичности в современном обществе и культуре развивает известный британский социальный философ, социолог А. Гидденс. Он продолжает исследование идентичности не просто как психологической проблемы, а как проблемы современного мира и истории. В своей работе «Модерн и самоидентичность» (1991) Гидденс стремится показать идентичность и самоидентичность как явления современной культуры.
Для Гидденса теоретическим моментом рождения феномена идентичности становится переход от традиционного общества к посттрадиционному.
Чем более традиция теряет свою власть в обществе, тем в большей степени повседневная социальная жизнь строится исходя из противоречия локального и глобального, тем больше индивиды должны выбирать свои жизненные пути из многообразия перспектив. Модерн становится фундаментом, на котором пробивают себе дорогу самоактуализация и самосохранение. Модерн, по Гидденсу, означает следующее:
1. Противостояние глобального и локального приводит к трансформации чувства интимности. Традиционные связи уступают место более абстрактным, среди которых следует искать свою интимность, свое окружение, свое социальное место. Сложные, расширенные социальные системы современности абстрактно организуют жизненные пути, в которых каждому еще надо обрести себя конкретно.
2. В противоречии глобального и локального раскрывается обоюдная взаимосвязь индивидуального опыта и абстрактных систем. Эта взаимосвязь требует постоянного обновления опыта, вновь повторяющегося нахождения себя в любых жизненных ситуациях.
3. Нарцисстическая культивация тела становится гармоничным следствием усиливающейся заботы о себе, построения и контроля над всем, в том числе и над телом.
4. Естественным следствием усиления разрыва глобального и локального является становление «Организации», ее различных форм — от современных социальных институтов до информационных средств. Усиливающийся динамизм, порождаемый организованностью, сохраняет проблематичность «стыковки» социальной практики и индивидуального поведения. Иначе эту проблему формулирует Н. Луман: индивиды сегодня составляют «среду» для социальной системы.
Все перечисленные характеристики модерна означают проблематичность «Я» на фоне разбегающегося социального контекста. Социальные трансформации, завершившиеся сегодня самоидентичностью и глобализацией, стали двумя полюсами в диалектике локального и глобального на этапе «высокого модерна». (Гидденс предпочитает определение «высокий модерн» — «постмодерну»).
Идентичность и самоидентичность не даны в процессе деятельности, а создаются и поддерживаются в рефлексивной активности повседневной жизни [6; 53, 55]. Континуальность самоидентичности — постоянство чувства собственного соответствия телу и себе во времени. Отдавая дань постмодернистской терминологии, Гидденс отмечает, что главным качеством самоидентичности остается «постоянно совершающийся особенный нарратив». Признаками «нормальной» самоидентичности являются: биографическая континуальность, в детстве сложившиеся отношения доверия, способность целостно действовать в практике. Самоидентичность прежде всего — онтологическая безопасность. То, что предложил Э. Эриксон, развивая мысли Д. Винникота, и назвал базовым доверием, стало осью сов-
ременной теории идентичности, в том числе и для Гидденса. Опыт базового доверия — это фундамент «надежды» Э. Блоха и «Мужества быть» П. Тиллиха. Базовое доверие основывает межперсональную организацию пространственно-временных отношений.
Онтологическая безопасность составляет основу для следующего важнейшего компонента идентичности — жизненной политики. Политика жизни — самоактуализация, которая возникает в ситуации свободы выбора и заключается в принятии этических норм: Как жить? На какие ценности ориентироваться? Какова наша ответственность перед природой? Каковы принципы экологической этики и генной инженерии? Каковы пределы технических и научных открытий и границы вмешательства в личную жизнь? Наконец, в чем состоят права человека?
Гидденс представляет собственную гипотезу структуры идентичности. Идентичность — это два полюса, с одной стороны — абсолютное приспособленчество (конформизм), с другой — замкнутость на себя. Между полюсами социолог выделяет различные уровни структуры. По его мнению, для современной идентичности характерны следующие дилеммы и, соответственно, патологические формы: 1) унификация — фрагментация; 2) беспомощность — овладевание; 3) авторитарность — неопределенность; 4) личные потребности — рыночный индивид. На каждом уровне возможны патологические формы развития: 1) традиционализм — конформизм; 2) всемогущество — отчуждение; 3) догматизм — радикальное сомнение; 4) нарциссизм — полное растворение в мире товаров [6, 201].
В целом, А. Гидденс является противником постструктуралистских и большинства постмодернистских теорий, предрекающих кризис способности современного человека обрести свою идентичность.
Итак, к концу XX века в зарубежной, а также в отечественной мысли сложились определенные общие традиции исследования феномена идентичности как психологического и социокультурного феномена. Их суть заключается в том, что идентичность имеет структурное строение, основными параметрами которого являются целевой, содержательный и оценочный.
Идентичность — модель жизни, позволяющая разделить Я и окружающий мир, выявить и упорядочить соотношение внутреннего и внешнего разнообразия с целью самореализации. Именно поэтому описать идентичность означает показать порядок человеческой жизни, обеспечить социально-позитивные условия для формирования личности.
Обычно происходит выделение двух аспектов идентичности: личностного и социального. Чаще в современных теориях личностный аспект вторичен по отношению к социальному. Он формируется на основе использования выработанных в процессе социальной категоризации понятий.
Согласно современным теоретическим исследованиям идентичность — изменяющаяся структура; она развивается на протяжении всей жизни, проходит через преодоление кризисов, может изменяться в прогрессивном или
регрессивном направлениях, т.е. быть «успешной» (эффективной) или «негативной» (индивид отклоняет любые взаимодействия). В таком ракурсе идентичность выступает как первичное и необходимое условие для развития личности. Длительный кризис идентичности становится препятствием для формирования личности. Выявление различных типов идентичности происходит по следующим параметрам: наличие и отсутствие целей, кризис, возможность формулировать политику жизни, открытость к выбору, сила и наличие решений относительно созидания себя самостью, целенаправленность, возможность овладевания современным опытом и знаниями. Теоретики едины во мнении, что идентичность социальна по происхождению, т. к. формируется в результате взаимодействия с людьми и усвоения каждым выработанного в процессе социальной коммуникации языка. Изменения идентичности обусловлены социальными изменениями.
Однако в современном теоретическом анализе идентичности часто отсутствуют исследования содержательных аспектов: способов соотношения внутреннего и внешнего, источников развития, контекста взаимодействия индивидуального и общественного. В анализе актуализируется понимание общества как механического системы или, в лучшем случае, кибернетической модели.
Более продуктивно рассматривать сам характер, процессы социальной коммуникации и взаимодействия, «коммуникативные ресурсы жизненных миров, проникнутых сознанием имманентности своих конструкций самости» [6; 37].
Тема социальной идентичности проникает в повседневную жизнь, превращая каждого в «социального ученого» и обеспечивая возможность существования общества, обращенного на себя, развивающегося по собственному проекту. В исторической ситуации «компрессии» времени и пространства человеческого общества обеспечение интеллектуальной базы поиска собственных экономических, политических, культурных основ путем осмысления прошлой исторической судьбы и определения целенаправленности деятельности может стать условием преодоления фрагментации сознания, потери ценностей и жизненных ориентиров.
Процессы обособления индивидуального в общественном и выделение частной сферы практики ни на одной исторической стадии не синхронизируются. Поэтому фундаментальные стороны комплекса социальных отношений — механизмы контроля со стороны коллективных структур, социальных институтов и государства и частная, личностная жизнь индивидов, их межличностные связи в ближних кругах общения — часто расходятся в направлениях своего развития. От такого сочетания разнообразных сторон комплекса социальных отношений и зависит уникальность и неповторимость исторических времен.
В этой связи особую актуальность в начале XXI века приобретает изучение особенностей формирования индивидуальной и коллективной идентичности в процессе становления информационного общества, глобальной
культуры; изучение соотношения глобализации и локализации, системной и социальной интеграции, пограничных ситуаций глобального и локального, естественного и искусственного интеллектов.
Но культуры меняются, а вместе с ними меняются обстоятельства, механизмы, цели процессов идентификации. Каковы самые современные тенденции в данном вопросе в начале XXI века?
Меняет ли глобализация культурную идентичность, каким становится отношение к гомогенизации культуры, какие новые формы противопоставления данному процессу появляются в творческой активности человека? Что такое космополитическая идентичность?
Весьма интересной проблемой для теоретического изучения и практического рассмотрения становятся современные формы саморепрезента-ции, самоопределения и ее символизации в технологических, научных, медиаструктурах. По-прежнему актуальной остается тема взаимовлияния процессов глобализации и стремлений сохранения национальных, традиционных, этнических форм взаимодействия, сообществ, типов личности. В рассмотрении идентичности в последнее десятилетие весьма интересными стали следующие проблемы: множественная идентичность, космополитическая идентичность (А. Аппадурай, Х. Бхабха, У Бек, М. Гибер-нау, Д. Хельд).
Изучение множественной идентичности происходит в соответствии с рассмотрением сложности и многоаспектности современного общества или системы обществ и национальных государств. Как было доказано культурной антропологией в XX столетии, само условие такой множественности создается различием процессов социализации и инкультурации.
Изучение космополитической идентичности также весьма актуально в связи с полемикой по поводу будущего демократии, общечеловеческих ценностей, «вечного мира» по И. Канту.
Существует по крайней мере две интерпретации космополитической идентичности.
Первая трактует, что современный человек сам воспринимает себя как образованного и урбанизированного гражданина, который посетил достаточно большое количество разных стран, свободен от националистических предрассудков.
Вторая трактует, что современный человек чувствует себя принадлежащим к сообществу всего человечества и чувствует свою сопричастность к идее, что все люди свободны и равны. Как отмечает исследовательница Монсерат Гибернау, различные формы космополитической идентичности с древних времен были присущи небольшой группе из элиты. В современном же мире космополитическая идентичность — условие развития всего глобального сообщества [7, 152]. Она выделяет пять основных аспектов космополитической идентичности: психологический, культурологический, исторический, территориальный, политический.
Рассматривая психологический аспект космополитической идентичности, интерпретируются чувства близости, солидарности. Важно, что каждому человеку присуща эмоциональная близость с исторически обусловленной группой индивидов, но это вполне может быть и весь человеческий род. Надо отметить, что чувство национальной принадлежности не противоречит чувству общечеловеческой принадлежности.
Культурологический аспект раскрывает перспективы и возможности идентификации с общечеловеческой культурой — культурой Достоевского и Бальзака, Чайковского и Моцарта, Шекспира и Чехова, Рембрандта и Репина и т.д.
Исторический аспект — всегда самый сильный в конструировании идентичности — сохранение себя в исторической континуальности и сохранении своей принадлежности социокультурному целому. Но при конструировании космополитической идентичности необходимо принять во внимание общее происхождение человеческого рода, а здесь в понимании может помочь прежде всего философия и культурная антропология.
Территориальный аспект, пожалуй, самый простой — это понимание своей причастности всей планете Земля. Это забота о природе, об окружающей среде, экологическое отношение к пространству жизни, признание ответственности за происходящее на всей планете, а не маргинальное или партикулярное отношение.
Политический аспект заключается в признании значимости понятия Demos как состояния выражения всеобщей воли и действия [7, 155]. Причем под понятием всеобщей воли имеется в виду воля всего человечества, а действия должны опираться на такие ценности, как равенство, взаимоуважение, свобода.
Возможны возражения по поводу данной формы идентичности. Ведь, например, определение политической воли всего человечества выглядит как утопический проект. Однако для формирования космополитической идентичности уже существуют достаточно развитые социальные структуры: системы международного права, стремительно набирающая обороты туристическая и финансовая индустрии, средства массовой информации, Интернет, расширение торговой международной системы и формирование условий для мобильного образования.
Весьма интересным представляется замечание Монсерат Гибернау о влиянии культурного космополитанизма на складывание космополитической идентичности. Она предлагает разделять глобальную культуру, космополитическую культуру и культурный космополитанизм. Под глобальной культурой понимается сочетание различных этнических, национальных элементов или элементов массовой культуры, взятых из разных культур и ставших предметом культурной индустрии на глобальном уровне («Макдоналдс», суши, «Битлз», аниме и т.д.) [7; 9; 10]. Под космополитической культурой понимается культура, распространенная на глобальном уров-
не, но обязательно распространяющая фундаментальные общечеловеческие идеи свободы, равенства, человеческого достоинства. Культурный кос-мополитанизм — система идей, базирующаяся на принципах эгалитарного индивидуализма, взаимного признания, всеобщей морали, а следовательно, признания различия, «разнообразия и гибридности только в условиях приоритета общечеловеческих свобод и ценностей и не наоборот» [7, 150—151].
В целом, главной темой исследований начала XXI столетия остается тема места человека в новом мире. Научное, гуманитарно-рациональное осмысление идентификации и идентичности создает условия для гуманизации, т.к. это единственный способ для человека сохранить свое Я, определить себя как личность, а не как придаток технологий власти, иллюзий и мифов массового вещания, неясностей и кризисов мировой экономики, недоопределенности современного демократического, правового общества и мозаичной глобальной культуры. Только при постановке вопросов об идентичности как процесса самоорганизации возможно преодоление исторической энтропии и поиск «личностного», субъективного начала в коллективной истории. Исследования индивидуальной и коллективной идентичности учат противостоять «молчаливой технологической политике», «политике всепригодности», повышенной нестабильности, обесцениванию внутренних регуляторов поведения, превращению внутреннего разнообразия в поверхностную эклектичность. Они также способствуют решению проблем, связанных с нестабильностью экономической и политической структур, национальных отношений, экологических систем.
Литература
1. Хабермас Ю. В поисках национальной идентичности. Философские и политические статьи. Донецк, 1999.
2. Хабермас Ю. Философский дискурс модерна. М., 1995.
3. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995.
4. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М., 2002.
5. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 113—123.
6. Giddens A. Modernity and Self-Identity. Stanford, 1991.
7. Guibernau M. National Identity Versus Cosmopolitan Identity // Cultural Politics in a Global Age. Oneworld Oxford. 2008. P. 148—157.
8. Beck U. Realistic Cosmopolitanism: How Do Societies Handle Otherness? // Cultural Politics in a Global Age. One world Oxford. 2008. P. 60—68.
9. Benhamou F. L’Economie de la culture. La Decouverte. Reperes, Paris. 2003.
10. Warnier Jean-Pierre. La mondialisation de la culture. La Decouverte. Reperes,
Paris. 2007.
