Культурная атрибуция как метод исследования Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ 11-03-12027в «Социокультурное развитие: аналитика, прогностика»

^УЛЬТУРНАЯ АТРИБУЦИЯ КАК МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ УДК 130.2 А. Я. Флиер

Московский гуманитарный университет (МосГУ)

В статье рассматривается метод культурологической атрибуции как одно из наиболее эффективных средств проведения научного культурологического исследования. Делается особый акцент на специфике именно культурной атрибуции по сравнению с иными типами. Ключевые слова: культурный артефакт, описание культурных артефактов, атрибуция культурных артефактов.

A. Ya. Flier

Moscow University of Humanities, Government of Moscow City, Yunosti str., 5, 111395, Moscow, Russian Federation

CULTURAL ATTRIBUTION AS A METHOD OF RESEARCH

The article describes a method of cultural attribution as one of the most effective means of carrying out scientific cultural studies. With a special focus on the specific cultural attribution in comparison with other types.

Keywords: cultural artifact, cultural artifacts, attribution of cultural artifacts.

Большая советская энциклопедия определяет атрибуцию (от лат. аИпЬи^о — 'приписывание') как «установление авторов анонимных и псевдонимных научных и художественных произведений или же времени и места их создания (художественные школы, страны и т.п.). В искусствознании атрибуция основывается главным образом на анализе стилистических и технологических особенностей произведений, материала, композиции, индивидуальной манеры художника и т.п.» [1]. Историки дают сходное определение: «атрибуция — установление признаков, определяющих основные характеристики музейного предмета: название, назначение, форму, конструкцию, материал, размеры, технику изготовления, авторство, хронологию и географию создания и бытования предмета. В ходе атрибуции устанавливается связь музейного предмета с историческими собы-

тиями или лицами, с определенной этнической средой, расшифровываются надписи, клейма, марки и другие знаки, нанесенные на предмет; определяется степень сохранности предмета и описываются его повреждения» [4]. Вопроса об использовании термина «атрибуция» психологами я здесь не касаюсь, поскольку в психологии употребление этого термина (казуальная атрибуция) преследует принципиально иные цели, связанные с пониманием мотивации поведения людей.

Но существует еще и культурная атрибуция, преследующая свои особые познавательные цели и являющаяся специфическим методом культурологических исследований. Хотя на практике этот метод используется довольно часто, но он представляется еще не отрефлексированным теоретически. Как правило, культурная атрибуция осуществляется исследователями в рамках при-

ФЛИЕР АНДРЕЙ ЯКОВЛЕВИЧ — доктор философских наук, профессор кафедры философии, культурологии и политологии факультета культуры и искусства Московского гуманитарного университета

FLIER ANDREY YAKOVLEVICH — Full Doctor of Philosophy, Professor of the Department of Philosophy, Cultural Studies and Political Science, Faculty of Culture and Arts, Moscow University of Humanities

e-mail: andrey.flier@yandex.ru © Флиер А. Я., 2015

менения метода культурологической типоло-гизации. Но мне представляется, что методы типологизации и культурной атрибуции, при всей своей алгоритмической близости, не одинаковы по своим предметам и познавательным результатам.

Попробуем рассмотреть феномен культурной атрибуции как метод исследования, его цели, способы, а в особенности, то прибавление в знании, которое он даёт.

Сначала определимся в том, чем культурная атрибуция отличается от атрибуции художественной и исторической (археологической, этнографической). Суть этого отличия связана с основной познавательной целеустановкой культурной атрибуции и представляется следующей. В отличие от художественной и исторической атрибуции, стремящихся к установлению индивидуальных признаков каждого объекта (его фактографической уникальности и выделенности из контекста), культурная атрибуция нацелена на установление принципиально иных, в чём-то даже диаметрально противоположных признаков. Здесь основной задачей является установление типичности изучаемого явления в рамках избранной культурной модели, его нормативности в рамках той или иной системы культурных порядков, а также совокупности его контекстуальных связей. Если атрибутируемые художественные или исторические черты объекта являются его индивидуализирующими признаками, то атрибутируемые культурные черты являются его типологизирующими признаками.

Понятно, что для осуществления такого рода культурной атрибуции требуется провести предварительное построение типологии, в рамках которой явление будет изучаться, осуществить систематизацию комплекса культурных порядков, по отношению к которым будет устанавливаться нормативность явления, а также очертить границы контекста, связи с которым для изучаемого явления будут исследоваться как социально значимые.

Вместе с тем метод культурной атрибуции, будучи тесно связанным с методом

типологизации, по некоторым своим признакам отличается и от него. Это отличие заключается прежде всего в том, что метод типологизации имеет своей целью систематизацию и классификацию изучаемых объектов. При этом проводится аналитическое расположение объектов в определённом, как правило, иерархическом порядке, основанном на том или ином систематизирующем принципе. Культурная же атрибуция исследует не сами объекты в каком-то их выделенном качестве, а именно это выделенное качество (свойство, черту, функцию) в его распределённости по объектам и изучает разные характеристики этого качества в его эмпирической представленности в разных объектах. Предмет атрибуции здесь не объект, а его определённое качество (свойство, функция).

Основной алгоритм проведения культурной атрибуции представляется следующим. В первую очередь выявляется и локализуется в своих признаках некоторое свойство (черта, особенность, функция), интересующее исследователя и представляющееся значимым для научного познания, которое определяется в качестве ключевого для предстоящего анализа. Изучение этого свойства и параметров его выраженности в разных объектах и является предметом исследования.

Затем устанавливается круг эмпирически наблюдаемых феноменов, на материале которых будет происходить изучение интересующего свойства. Это объекты исследования. После этого намеченный для изучения круг объектов систематизируется на основании определяемых в них большей или меньшей выраженности черт изучаемого свойства и особенностям функционального применения (использования) этого свойства, уровня нормативности в порядках его реализации, того, какие контекстуальные связи обеспечиваются этим свойством, и т.п. На первый взгляд — это примерно тот же алгоритм, что применяется и при типологизации, но, как уже говорилось, новое знание сконцентрировано не на самих объектах (такое знание обретается тоже, но оно в данном случае является лишь

сопутствующим), а на выделенном свойстве как значимом культурном явлении.

Таким образом, с одной стороны, создается типология объектов по степени и особенностям их отнесенности к данному свойству, но, с другой стороны, предметом специального анализа и прибавления научного знания являются интересующее исследователя свойство и его культурные функции. Культурная атрибуция — это прежде всего изучение определенных культурно значимых свойств по степени их выраженности и функциональной эффективности в разных объектах.

Приведу несколько показательных примеров. Скажем, исследователем ставится задача изучения порядка распределения разных социальных и культурных ролей в семейных гендерных отношениях народов мира. Кто является лидером и каковы пределы его властных полномочий в отношении иных членов семьи; кто — какими исполнителями и каковы пределы их эксплуатации в интересах семьи и пр. Гендерные отношения в семье — предмет исследования, изучаемое свойство. Объект — народы мира.

Сначала выстраивается гипотеза, предполагающая, что в разных культурных ареалах (очерченных преимущественно зонами распространения определенных религий и иных цивилизационных признаков) имеет место своя специфика в моделях социальных и культурных ролей в семейных гендерных отношениях. На основании этой гипотезы составляется умозрительная таблица наиболее вероятного типологического распределения таких ролей по культурным группам: христианские народы Европы и Северной Америки, мусульманские народы Ближнего и Среднего Востока, народы Южной Азии, народы Центральной Азии, народы Дальнего Востока, народы Сибири, народы Севера Евразии и Америки, народы Черной Африки, народы Полинезии, индейцы Северной Америки, народы Центральной и Южной Америки. Выстраивается и умозрительная модель возможных вариантов распространения разных социальных ролей в семье. Затем по еди-

ному установленному алгоритму исследуются характерные варианты распределения социальных гендерных ролей в нормативных (культурно типичных) семьях каждой из этих региональных групп, степень жесткой обязательности такого распределения, система допустимых ситуативных вариаций, форм реального исполнения и разного рода символических манифестаций этих ролей, формальных симуляций и т.п.

При этом номенклатура таких групп и распределение народов по группам по ходу исследования могут существенно корректироваться. После этого осуществляется сравнительный анализ специфики этих отношений по разным группам в отношении друг к другу и составляется сводная таблица распределения разных черт по группам и график их изменчивости. Может быть составлена и такая же таблица исторической динамики этих черт по стадиям социального развития исследуемых народов, по религиям, прослежены трансформации этих отношений у отдельных народов на протяжении их истории. Вариантов систематизации здесь может быть очень много.

В результате такого исследования будет получен большой и очень показательный эмпирический материал. Будет составлена единая сравнительная типология вариантов осуществления семейных гендерных ролей, распределенная как по регионам, так и по историческим эпохам. Будет проведен систематический комплексный анализ данной проблемы, который сможет выявить множество неявных регулятивных, когнитивных, коммуникативных и иных функций системы этих отношений. Произойдет прибавление знания, разумеется, и по культурам изучаемых народов, но в гораздо большей степени — по исследуемой проблеме многообразия социальных и культурных ролей в семейных гендерных отношениях, форм их проявления, нормативности, вариативности, акцентов на разных функциях и т.п. Систематическое изложение этого материала и анализ общих социальных функций рассматриваемого явле-

ния станет существенным вкладом в теорию культуры (прежде всего в систему знаний о традиционной культуре). Вот характерный научный результат, которого можно достичь методом культурной атрибуции.

Другой пример. Изучая вопрос о понимании природы и особенностей социального блага (то есть конструктивных целей, на которые обращена социальная жизнедеятельность) в разные эпохи и в разных культурах, — а это очень важный вопрос для понимания социокультурной картины мира у разных народов мира, — можно составить такую схему. В первобытную эпоху под социальным благом понимали в основном то, что обеспечивало демографическую устойчивость общины (с помощью культа рода и родства, сакрализации репродуктивной практики и пр.). В аграрную эпоху социальным благом считалось то, что обеспечивало культурную устойчивость сообщества (что достигалось в основном средствами религиозно санкционированного насилия и принуждения к культурно «правильному» поведению). В индустриальную эпоху — то, что обеспечивало социальную устойчивость сообщества (посредством совершенствования порядков социальной справедливости в обществе и роста экономического благосостояния, то есть посредством стимуляции добровольного социально адекватного поведения). В постиндустриальную эпоху — то, что, судя по всему, может обеспечить политическую устойчивость сообщества (через снижение уровня культурных противоречий, расшатывающих политическое единство, совершенствование системы культурного равенства всех его членов и обеспечение их прав на культурное самовыражение). Такая типологизация, с одной стороны, даёт наглядное представление о векторе эволюции систем ценностных ориен-таций в истории и, с другой стороны, служит основанием для конкретной атрибуции той или иной культуры и отнесения её к тому или иному этапу развития, по признакам данного критерия (который является очень фундаментальным в этом вопросе). И здесь первая

возможность (осмысление вектора развития) представляется научно более важной, нежели установление критерия исторической атрибуции, хотя и последнее лишним не будет.

В принципе, таких значимых свойств (черт, функций и т.п.) в культуре, на основании которых можно составлять ту или иную сравнительную культурную типологию и провести культурную атрибуцию, очень много. И чем неожиданней окажется избранное в качестве такого основания свойство, тем больше новых открытий может принести осуществляемая таким образом культурная атрибуция. Например, такое очень важное свойство культуры, как социальное доверие, затрагивают этнометодологи [см., например: 2, 3, 5]. Социальное доверие и его историческая эволюция представляются мне блестящим основанием для проведения типологи-зации и атрибуции исторических культур. Скажем, в первобытную эпоху доверие строилось на кровном родстве (родственник надёжней чужака), в аграрную — на религиозном и сословном единстве (единоверец и человек моего сословия заслуживает большего доверия, нежели чужой), в индустриальную — на верно определённом прагматическом интересе (нужно создать ситуацию, при которой клиенту должно стать выгодным быть честным) и т.п. Разумеется, это самые поверхностные предположения, но при осуществлении капитального исследования этого явления могут быть выявлены очень многие мотивации культурно значимых предпочтений и действий в истории. Я не проводил ещё такого исследования, но могу себе представить, как много научно значимого знания оно может принести нашим представлениям о культуре.

Другими словами, мы видим, что культурная атрибуция — это прежде всего метод компаративного анализа историко-культурного или современного социально-культурного материала, с целью изучения определённой, выделенной социальной функции культуры (её свойства), проводимого путём систематизации и типологизации всего мно-

гообразия проявлений этой функции у разных народов и в разные исторические эпохи. Показательно и то, что, хотя эмпирически изучается огромный исторический материал, основное прибавление в знании приходится в первую очередь на область теории культуры. При этом не открываются какие-либо новые факты. Производится так называемый вторичный анализ уже введенного в научный оборот материала, позволяющий раскрыть новые неявные, но социально значимые его черты. В этом видится основная особенность культурной атрибуции.

При этом, конечно, в той или иной мере устанавливаются разного рода значимости и объектов изучения — феноменов, на примере которых исследуется интересующее свойство. В связи с этим возникает вопрос о том, в какой мере культурную или социальную значимость объекта, устанавливаемую методом культурной атрибуции, можно считать объективной. Думаю, что ни в коей мере. Любая значимость, во-первых, всегда ситуативна; при одном сочетании внешних обстоятельств она одна, при ином их сочетании у того же объекта она совершенно другая. Во-вторых, значимость всегда является продуктом оценки объекта со специфических позиций того или иного субъекта восприятия и в зависимости от его индивидуальных интересов, предпочтений или ценностных ориентаций может быть разной. Например: с точки зрения испанских конкистадоров, в большинстве своем рьяных католиков, каннибализм индейцев Америки служил основанием для того, чтобы приравнивать их к диким животным и отказывать им в любых формах человеческого отношения. А вот с точки зрения современной этнографии каннибализм — это нормальный этнографический обычай и в нем нет ничего плохого. Разве этнографические обычаи могут быть плохими? Культурная атрибуция объектов носит не комплексный характер (как в случае с художественной или исторической атрибуцией), а является частным определением места объекта в ряду других исполнителей

некоторой выделенной функции или носителей некоторого выделенного свойства.

Вместе с тем культурная атрибуция дает очень наглядное представление о социально-регулятивной значимости и эффективности тех или иных функций и модальностей культуры. При этом освещается и актуализируется очень важная проблема разного рода фундаментальных дихотомий в существовании культуры. Такова, во-первых, дихотомия интегрирующей, социально солидари-зирующей функции, обеспечивающей социальное сплочение коллектива и основные параметры его идентичности, а также индивидуально автономизирующей функции, обеспечивающей персонально-творческое начало в деятельности. Это дихотомия коллектива и индивида. И, во-вторых, такова дихотомия модальности мемориальной, традиционной, ориентированной на прошлое, на социальный опыт, а также модальности прогностической, ориентированной на будущее, на новацию, на преодоление традиции. Это дихотомия культуры-воспоминания и культуры-проекта.

В связи с этим складывается впечатление, что социально интегрирующее начало культуры в основном связано с ее мемориальной модальностью, а индивидуализирующее начало — с прогностической. То есть можно заключить, что коллективное = традиционному, а индивидуальное = новационному. Если не абсолютизировать эту зависимость, а понимать ее только как наиболее вероятную (статистически преобладающую, частотную), то, возможно, в этом наблюдении кроется определенная эвристичность. Во всяком случае, с позиций такой зависимости можно по-новому взглянуть на совпадение двух исторических тенденций развития общества. Это, с одной стороны, тенденция снижения социальной значимости масштабных коллективных работ, в которых одновременно задействованы десятки тысяч людей, и, соответственно, повышения социальной значимости индивидуально-творческого труда. А с другой — это тенденция постепенного поворота общей направленности культурных

интересов от прошлого, традиции, воспоминания (всё великое уже было), на будущее, новацию, проектирование (всё великое ещё впереди). Выявленная здесь зависимость хорошо объясняет взаимообусловленность этих тенденций. Коллектив вспоминает великое прошлое, а индивид мечтает о великом будущем. По ходу истории культура превращается из воспоминания в проект.

Одновременно метод культурной атрибуции даёт весьма наглядное представление об универсальности культуры и высокой контекстуальной зависимости её явлений. Имеется в виду то, что при смене контекста (изменения суммы внешних обстоятельств) одни и те же культурные феномены могут выполнять совершенно различные социальные функции (то есть являются многофункциональными). Более того. Я позволю себе высказать предположение о том, что уровень такого рода функциональной универсальности и контекстуальной зависимости может быть истолкован и как «уровень культурности» (или как «уровень культурного совершенства») рассматриваемых феноменов. Низкий уровень социальной универсальности и контекстуальной зависимости какого-либо феномена свидетельствует о его примитивном, неразвитом характере, о его слабой культурной функциональности и в конечном счёте о его «культурной поверхностности». Культурно совершенный феномен обладает высокой универсальностью и может быть эффективно использован в разных контекстуальных ситуациях, хотя, разумеется, совершенно по-разному.

Таким образом, культурную атрибуцию

нельзя приравнивать к художественной атрибуции, создающей комплексное знание о более или менее объективных параметрах объекта — устанавливающих его название, авторство, дату создания и т.п. Культурная же атрибуция является лишь техническим методом получения разного рода неявной информации об объекте, преимущественно в аспекте его функциональных возможностей. Эта информация часто бывает необычайно важной, формирующей очень значимое знание о культуре (культуре выделенной эпохи) в целом, но при этом на её базе не создаётся объективной комплексной характеристики того или иного объекта. Строго говоря, сами изучаемые объекты не очень интересуют исследователя. Они лишь источники (текстовые носители) нужной информации об изучаемом предмете (свойстве, черте, функции). Все характеристики объектов, получаемые методом культурной атрибуции, по-настоящему актуальны лишь в проблемном поле того исследования, в рамках которого они выявлены, и их с осторожностью следует применять в границах других проблемных полей.

Другими словами, речь идёт о теоретико-культурологическом исследовании, изучающем те или иные качества культуры и их выраженности в разном историческом или современном материале. Происходит атрибутирование не самих объектов в тех или иных их свойствах и характеристиках, а фундаментальных свойств культуры, изучаемых на материале выделенных объектов, их основных параметров и вариантов их представленности в разных объектах.

Примечания

1. Атрибуция // Большая советская энциклопедия : в 30 томах. 2-е изд. Москва : Советская энциклопедия, 1950—1958. Т. 3. Москва : Советская энциклопедия, 1950. 720 с.

2. Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. Санкт-Петербург : Питер, 2007.

3. Гарфинкель Г. Концепция и экспериментальные исследования «доверия» как условия стабильных согласованных действий // Социологическое обозрение. 2009. Т. 8. № 1. С. 10—15.

4. Российский Этнографический музей [Электронный ресурс] : [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: http://www. ethnomuseum.ru (дата обращения: 10.06.2011).

5. Савелова Е. В. Миф и образование в структуре человеческого бытия и культуры : [монография]. Хабаровск : Изд-во ДВГГУ, 2010. 345 с.

6. Флиер А. Я. Гибкость и вариативность культурной социодинамики // Культура и образование. 2015.

№ 2 (17). С. 16—26.

7. Флиер А. Я. Некоторые закономерности исторического социокультурного развития // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 4 (66). С. 30—34.

8. Флиер А. Я. Культурологическое знание (опыт составления системного представления) // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 2 (64). С. 28—33.

References

1. Atributsiya [Attribution]. Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya, tom 3 [The Great Soviet encyclopedia, vol. 3]. Moscow, Publishing house "Soviet encyclopedia", 1950.

2. Garfinkel G. Issledovaniya po etnometodologii [Studies in ethnomethodology]. St. Petersburg, Publishing house of "Piter", 2007.

3. Garfinkel G. Kontseptsiya i eksperimental'nye issledovaniya "doveriya" kak usloviya stabil'nykh soglaso-vannykh deistvii [The Concept and experimental investigations "trust" as a condition of stable concerted actions]. Russian Sociological Review. 2009, vol. 8, No. 1, pp. 10—15.

4. Rossiiskii Etnograficheskii muzei [The Russian Ethnographic Museum]. Available at: http://www.ethnomuseum.ru (accessed: 10.06.2011).

5. Savelova E. V. Mif i obrazovanie v strukture chelovecheskogo bytiya i kul'tury [Myth and education in the structure of human existence and culture]. Khabarovsk, 2010.

6. Flier A. Ya. Gibkost' i variativnost' kul'turnoi sotsiodinamiki [Flexibility and variability of a cultural sociodynam-ics]. Kul'tura iobrazovanie [Culture and Education]. 2015, No. 2 (17), pp. 16—26.

7. Flier A. Ya. Some regularities of historical sociocultural development. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 4 (66), pp. 30—34. (In Russian)

8. Flier A. Ya. Cultural knowledge (Experience in system view). Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 2 (64), pp. 28—33. (In Russian)

( СЕЛОВЕК КУЛЬТУРЫ КАК ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВАЯ И ТВОРЧЕСКАЯ ЯВЛЕННОСТЬ ИМЕНИ

УДК 101.9:130.2 М. М. Шибаева

Московский государственный институт культуры

Статья посвящена проблеме многогранной связи универсума культуры с «миром человека» как носителя и творца норм, ценностей и образцов. Традиция осмысления сущности культуры через призму индивидуально-личностного фактора сохраняет свою актуальность и в условиях глобализма и постмодернистского доминирования иронического подхода к различным явлениям и проблемам. При всем разнообразии оттенков переоценки ценностей невозможно вынести за скобки значение человека как субъекта ценностных отношений и культурной деятельности. До сих пор пространство культурно-исторической памяти включает наиболее ценные тексты и значимые имена их авторов. На примере ряда «знаковых» Имён отечественной культурологии раскрывается вопрос о феномене человека культуры в ракурсе таких направлений рефлексии, как «философия поступка» и «философия имени».

Ключевые слова: человек культуры, знаковая личность, жизненный мир, философия поступка, философия имени, универсум культуры, смысловой мир, культурная память, подвижничество, артистизм.

ШИБАЕВА МИХАЛИНА МИХАЙЛОВНА — доктор философских наук, профессор кафедры теории культуры, этики и эстетики социально-гуманитарного факультета Московского государственного института 30 культуры

SHIBAEVA MIKHALINA MIKHAILOVNA — Full Doctor of Philosophy, Professor of Department of the theory of culture, ethics and aesthetics, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture

e-mail: skyday.vm@yandex.ru © Шибаева М. М., 2015