CC BY
140
УДК 94(47).084.8
Е. И. Кузнецова, д-р ист. наук, доц., проф, 26-28-68, elkus@tula.net (Россия, Тула, ТулГУ)
КУЛЬТУРА «РОССИЙСКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ»
«ВТОРОЙ ВОЛНЫ»: ЗАДАЧИ ИСТОРИОГРАФИИ
Посвящена истории изучения культуры «второй волны» российской эмиграции и задачам, стоящим перед историками в этой области исследований.
Ключевые слова: культура, эмиграция, искусство, историография.
Сегодня уже не вызывает возражений вывод о том, что воссоздание объективной картины истории российской культуры XX века возможно лишь путём сопоставления обеих её ветвей - советской и эмигрантской. Культура «российского зарубежья» должна рассматриваться как составная часть русской культуры со всеми её национальными особенностями, многообразием художественных пристрастий, идеалов и политических взглядов. В свою очередь всестороннее раскрытие закономерностей становления и развития историографии отечественной художественной культуры тесно переплетается с историей изучения литературы и искусства так называемого «российского рассеяния».
Рассмотрение истории изучения художественной культуры 40-х -первой половины 80-х годов в контексте проблемы «русского зарубежья» целесообразно проводить в двух плоскостях. С одной стороны, показать эволюцию восприятия художественной культуры «российского зарубежья» как отечественными историками, так и исследователями-эмигрантами. С другой, необходимо отразить взгляд историков и публицистов, оказавшихся в эмиграции, на развитие советской культурной жизни. Подобный двусторонний подход, однако, не исключает рассмотрение отдельных историографических фактов сразу на двух уровнях.
Как и большинство проблем истории советского периода, историография «российского зарубежья» (в том числе и его
художественного наследия) претерпела несколько этапов в своём развитии. Доктор исторических наук, профессор А. В. Квакин выделяет к середине 90-х годов три различных подхода к решению проблемы эмиграции в исторической науке. «От глухого зашоривания ("эмиграция не стоит того, чтобы её изучать"), через декларацию объективизма (с "одной стороны..., с другой стороны") к идеализации эмиграции ("истинная Россия оказалась вне России'')»[1, с. 37]. Первый этап этой аксиологической парадигмы хронологически совпадает с советской историографией. До конца 80-х годов отечественная культура рассматривалась у нас в усечённом виде. В исторических трудах этих лет было принято игнорировать русскую культуру в эмиграции. Десятки имён русских писателей, поэтов, художников замалчивались и были не известны на родине. Уехавших из
Советского Союза, а тем более не вернувшихся в него из командировок и гастролей изгоняли не только из государства, но и из общественного сознания. Доминантой исследовательских решений этого периода была крайняя взаимная враждебность сторон. Представители эмиграции изображались в работах отечественных историков в соответствии с господствовавшей в те годы идеологической доктриной как «предатели» и «отщепенцы». Публикации по данной тематике (независимо от их жанра) отличает и другая общая черта - их объединяет крайне тенденциозная, некорректная, грубая, «бульварная» лексика, подменяющая научный терминологический аппарат. В качестве примера подобного издания можно назвать монографию А.Л. Афанасьева, посвящённую истории «контрреволюционной эмиграции» с 1917 г. до начала 80-х годов. Имена крупнейших представителей литературы «российского зарубежья» И. А. Бродского, В. Н. Войновича, В. П. Аксёнава сопровождаются в этой книги исключительно эпитетами «отщепенцы», «нахлебники западных спецслужб» [2]. Предвзятость суждений, отсутствие логически выстроенной доказательной системы не позволяет рассматривать литературу данной проблематики в качестве научной. Она носила в основном околонаучный пропагандистско-идеологический характер.
Конец 80-х -начало 90-х годов стал периодом возвращения в отечественную историю многих несправедливо вычеркнутых из русской культуры имён. В первые годы «перестройки» началось постепенное приобщение отечественных читателей к творчеству художников «русского зарубежья». Одним из факторов ускоривших этот процесс стало создание в марте 1987 г. Межведомственной комиссии по переводу советской и зарубежной литературы из спецхранов библиотек в фонды общего пользования. Публикации книг, аналитические статьи, научные конференции способствовали интенсивной интеграции и усвоению «возвращённых» произведений русской эмиграции отечественной культурой. В качестве закономерного итога интерес к творческому наследию эмиграции «первой волны» привел к воссоединению с отечественной культурой всего наследия российской эмиграции. Этому в немалой степени способствовала политика государства по реабилитации и возвращению гражданства многим известным деятелям культуры. Представители «третей волны» в 90-е годы становятся активными участниками политической и культурной жизни страны, оказывают заметное влияние на смену эстетического норматива.
Не отрицая неоспоримые положительные качественные изменения в развитии историографии российской эмиграции на рубеже 80-х-90-х годов, нельзя, тем не менее, не обратить внимание на её односторонность. Кризисные явления, поразившие историческую науку в годы «перестройки», в полной мере затронули и данную отрасль. Произошло лишь изменение ракурса освещения проблем эмиграции: с отрицательного
на положительный, от замалчивания к активному вниманию. Показательно, что процесс возвращения имён и произведений (а также самих авторов) сопровождался столь же преувеличенной оценкой их вклада в отечественную культуру, сколь в недавнем прошлом они подвергались клевете и умолчанию. Газеты и журналы, в которых всего несколько лет назад имена В. П. Аксёнова и В. Н. Войновича (как и других эмигрантов) сопровождались оскорбительными эпитетами, в конце 80-х -начале 90-х годов характеризовали их как носителей истинной культуры и гражданской совести, рассуждали о неоценимости их вклада в развитие русской культуры, о неизменном чувстве ностальгии.
В целом период «перестройки» и переоценки ценностей не дал серьёзных исследований по истории отечественной эмиграции. Работы по этой теме во второй половине 80-х - начале 90-х годов носили журналистско-публицистический характер.
В начале 90-х годов тема эмиграции привлекла внимание профессиональных историков. Свидетельством этому стал ряд конференций и «круглых столов» по проблемам эмигрантоведения. К середине 90-х годов проблемы эмиграции и российского зарубежья обрели научный статус. Фактически в те же годы сложилась система научных центров (большинство из которых активно работает по сей день), специализирующихся на изучении проблем российской эмиграции.
Первой попыткой освещения художественной литературы «русского зарубежья» от 1918 до 1996 гг. стала монография доктора филологических наук, профессора В. В. Агеносова[3]. Автор книги отразил закономерности русского литературного процесса за рубежом, дал объективные творческие портреты наиболее крупных писателей русской диаспоры.
В 1996 г. в России увидело свет уникальное по информационной насыщенности издание - «Лексикон русской литературы XX века» - плод многолетнего труда видного немецкого учёного-слависта, профессора Кёльнского университета Вольфганга Казака. Автор трактует русскую литературу истекшего столетия как единый языковой феномен, независимо от её принадлежности к культуре метрополии или диаспоры [4]. Книга представляет собой ценнейшее собрание фактов, имён, дат, из которых складывается история литературы, в том числе и «российского зарубежья». В «Лексикон» вошли многие авторы второй и третьей «волн» эмиграции. Информация справочного характера содержится также в «Словаре поэтов Русского Зарубежья», в котором представлены сведения о 392 поэтах пореволюционной, военной и «третьей» эмиграции[5].
Введение в учебные курсы по отечественной литературе произведений авторов-эмигрантов привело к появлению обобщающих трудов по истории культуры эмиграции в помощь преподавателям и студентам. Среди этих работ выделяются учебные пособия Е. Ю. Зубаревой и Б. А. Ланина, посвящённые прозе «третьей волны» [6].
В контексте русской культуры XX века рассматривается литературное наследие писателей-эмигрантов в работах филологов
В. А. Зайцева и С. И. Кормилова[7].
Другое учебное издание - «Издательское и библиографическое дело русского зарубежья (1918—1998 гг.)[8] - проливает свет на мало исследованную область национальной истории книги, библиотек и библиографии. Между тем это одна из важнейших страниц отечественной культуры.
Разработанная кафедрой отечественной истории и политологии Астраханского пединститута программа спецкурса легла в основу монографии О. К. Антропова «История отечественной эмиграции». Предмет исследования историка составляют социальные и идейнополитические проблемы жизнедеятельности эмигрантов, культурное наследие «российского зарубежья», которое автор справедливо рассматривает как составную часть общенациональной культуры. Особый интерес для нашей работы представляет третья книга данного издания, затрагивающая вопросы истории культуры «второй волны» эмиграции[9].
Обширный справочный материал по биографиям литераторов всех трёх «волн» эмиграции, географии их расселения содержится в монографииВ. П. Кичигина[10].
Одновременно с серьёзными, аналитическими работами по культуре российской эмиграции в 90-е годы выходят популярные издания, отличающиеся поверхностным, зачастую тенденциозным освещением проблемы. Среди подобных публикаций можно назвать книгу бывшего нашего соотечественника, ныне проживающего в США - М. Рейтмана «Знаменитые эмигранты из России»[11], содержащую серию портретов наиболее известных российских деятелей науки и культуры эмигрировавших из страны.
Наименее изученной группой русской эмиграции по справедливому мнению большинства историков и публицистов считается «вторая волна». Лишь в начале 90-х годов появляются научные исследования этого потока российского «рассеяние» - многочисленного и противоречивого конгломерата людей, оказавшегося в результате Второй мировой войны за пределами родины. Одновременно развивался интерес и к художественному наследию представителей «российского зарубежья», покинувших страну в 40-е годы.
Несмотря на то, что творчество художников «второй» и «третьей» волн эмиграции хронологически пересекается [12], историография последней значительно превосходит по объёму количество публикаций, посвящённых деятелям культуры, попавшим за границу в годы войны. Подобная ситуация породила иллюзию того, что «вторая» эмиграция не оставила заметного следа в истории культуры «российского зарубежья».
Так, профессор Мэрилендского университета (США) Джон Глэд. многие годы изучающий русское литературное зарубежье, считает, что «хотя во "второй волне" были представители интеллигенции, она в целом не обладала "критической массой", необходимой для сохранения культурной традиции за рубежом» [13]. Один из первых историков литературного зарубежья Г. П. Струве в начале 50-х годов, анализируя творчество писателей и поэтов «второй волны», высказывал опасение в скором закате культуры «российского зарубежья». «Зарубежная литература как особая глава в истории русской литературы идёт к своему неизбежному концу. -"Предрекал" он. - Лучшие страницы ею несомненно в историю уже вписаны»[14, с. 14]. Ошибочность этого предположения опровергается теми немногими работами, которые рассматривают данный пласт русской культуры.
Н. С. Фрейнкман-Хрусталёва и А. И. Новиков справедливо полагают, что представители «второй волны» внесли определённый вклад в культуру «русского зарубежья» и тем самым в русскую культуру вообще[15, с. 262].
О. Н. Михайлов, считая, что литературы как художественного феномена поколение «Ди-пи»[16, с. 103] не создало, тем не менее, отмечает: «Писатели "второй волны", безусловно, внесли свежую струю в слабеющую литературу Русского зарубежья, широко раздвинув рамки проблематики и насытив её совершенно новым, малоизвестным дотоле жизненным материалом» [17].
По мнению А. А. Пронина миф о творческой несостоятельности деятелей литературы и искусства, оказавшихся за рубежом в послевоенные годы, объясняется долгим целенаправленным замалчиванием подлинной истории тех событий. На наш взгляд, эта позиция не является исчерпывающей. Имена писателей, художников и артистов, эмигрировавших из страны в 60-е - первой половине 80-х годов, также искусственно исключались из культурной жизни нашего общества. Причина слабого интереса историков и публицистов к творчеству представителей «второй волны», как нам кажется, в том, что большинство из них не успело заявить о себе на родине до эмиграции. (Автор одной из работ о творческом наследии «второй волны» В. Бондаренко называет лишь двух поэтов известных до эмиграции в Советском Союзе - Родиона Акульшина и Глеба Глинку.[18, с. 284]) Многим из них в этом помешали Великая Отечественная война и советские лагеря. Более активное внимание исследователей к творческому наследию эмиграции «третьей волны», по сути, стало продолжением интереса к её представителям ещё в доэмиграционный период. Популярные художники «третьей волны» в основном приобрели известность (успели «состояться») у себя на родине и за рубежом ещё до отъезда за границу.
Упоминания о творчестве поэтов и писателей «второй волны» появляются в отечественной периодике в 1988—1990 гг. Как правило, это
отклики, предисловия или послесловия к публикациям их произведений на родине, содержащие самые общие сведения об авторах и их творчестве. Большой вклад на данном этапе знакомства читателей с работами неизвестных ранее художников внёс Е. Витковский, подготовивший серию публикаций о Н. Моршене, И. В. Елагине, Д. И. Кленовском[19, с. 2, 3, 15].
Одними из первых работ, специально посвящённых обзору творческого вклада эмиграции «второй волны» в отечественную культуру, стали статьи В. Бондаренко[20]. Значение статей заключается, прежде всего в том, что автор заговорил о необходимости изучения художественного наследия этой ветви «русского рассеяния». Достаточным основанием для внимания исследователей к данной теме по справедливому мнению В. Бондаренко служит несомненный талант ряда представителей художественной интеллигенции этой «волны».
Наиболее полную картину литературной жизни «второй волны» русской эмиграции даёт монография В. В. Агеносова. Он рассматривает творчество поэтов И. Елагина, О. Анстей, Д. Кленовского, Ю. Иваска, Б. Нарциссова, И. Чиннова, В. Синкевич, поэтов и прозаиков отца и сына Марченко (взявших себе соответственно псевдонимы Николай Нароков и Николай Моршен), С. Максимова, В. Маркова, Б. Филиппова, прозаиков Л. Ржевского, В. Юрасова, Б. Ширяева. Лишь несколько имён из этого перечня являлись до того темой специальных статей[21].
Обстоятельный анализ художественных исканий трёх крупных мастеров: Д. Кленовского, И. Елагина и Н. Моршена - можно найти в монографииВ. А. Зайцева[22].
Большинство исследователей, затрагивающих историю культуры «второй волны», пишут о её литературном наследии. Это объясняется прежде всего высокими литературными достоинствами произведений писателей и поэтов этой «волны». Значительно меньшее развитие за рубежом получили другие виды искусства: музыка, театр, изобразительное искусство. Тем большую ценность представляют работы, изучающие эти направления художественной культуры эмиграции. Эту тему, например, затрагивает О. К. Антропов. Он даёт краткую биографию двух наиболее крупных художников «второй волны» - Сергея Голлербаха и Адама Русака[10, с. 65].
Сегодня можно констатировать, что создание полной и целостной картины адаптации деятелей культуры «второй волны» эмиграции в российской зарубежной диаспоре ещё впереди. Немало открытий ждёт исследователей в изучении культурной жизни этого пласта эмиграции, особенно в области искусства. Требует обстоятельного исследования и осмысления вопрос влияния на него интеллектуального и духовного наследия предыдущей «волны», а также творческая связь с последующей эмиграцией. Требует серьёзного анализа литературное наследие писателей-«дипийцев».
Список литературы
1. Российская эмиграция: вчера, сегодня, завтра // Кентавр. 1994.
№ 5.
2. Афанасьев А.Л. Полынь в чужих полях. М.: Молодая гвардия,
1984.
3. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918—1996). М.: Терра. Спорт, 1998.
4. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918—1996). М.: Терра. Спорт, 1998.
5. Казак В. Лексикон русской литературы XX века. М.: РИК «Культура», 1996.
6. Словарь поэтов Русского Зарубежья / под ред. В. Крейда. СПб.: РХГИ, 1999.
7. Ланин Б. Проза русской эмиграции (третья волна): пособие для преподавателей литературы. М.: Новая школа, 1997; Зубарева Е. Ю. Проза русского зарубежья (1970-е - 1980-е годы): В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М.: Изд-во МГУ, 2000.
8. Кормилов С.И. Русская литература 20-90-х годов XX века: Основные закономерности и тенденции // История русской литературы XX века (20-90-е годы). Основные имена. М., 1998; Зайцев В. А. Русская поэзия XX века: 1940-1990-е годы: учеб. пособие. М.: Изд-во МГУ, 2001.
9. Издательское и библиографическое дело русского зарубежья (1918—1998 гг.).: учеб. пособие. СПб.: СПбГУК, 1999.
10. Антропов O.K. История отечественной эмиграции: учеб. пособие. Кн. 3. Вторая волна отечественной эмиграции и её культура. Астрахань: АГПУ, 1999.
11. Кичигин В. П. Русская литературная эмиграция. 1917—1990: учеб.-справ. пос. Белгород, 1999.
12. Реэтман М. Знаменитые эмигранты из России. Очерки о россиянах, добившихся успеха в США. Ростов н/Д: Феникс, 1999; Самин Д. К. Самые знаменитые эмигранты России. М.: Вече, 2000.
13. Наиболее известные представители культуры «второй волны» эмиграции творили в те же годы, что и художники «третьей волны». Так, например поэт и переводчик Иван Елагин работал до 1987 г., прозаик и поэт Борис Филиппов до 1991 г.
14. Глэд Дж. Беседы в изгнании. М.: Книжная палата, 1991.
15. Струве Г. Русская литература в изгнании: Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Париж; М.: YMCA-Press, Русский путь, 1996.
16. Френкман-Хрусталёва Н. С., Новиков А. И. Эмиграция и эмигранты: История и психология. СПб, 1995.
17. «Дипийцами» называли себя переселенцы, жившие в лагерях для перемещённых лиц. «Ди-Пи» - сокращение от английского «displased persons», то есть перемещённые лица.
18. Михайлов О. Н. Литература русского зарубежья. М.: Просвещение, 1995.
19. Бондаренко В. Архипелаг «Ди-пи» // Русский рубеж. 1991. № 11.
20. См.: Витковский Е. «В зале вселенной, под созвездием топора»: [Вступ. ст.] // Радуга. Киев, 1990. № 2. С. 129—132; Он же. «Родина, мы виделись так мало...»: (Размышления над посмертной судьбой И. Елагина) // День поэзии. 1989. М., 1989. С. 113—114; Он же. Фиалка без Монмартра: [Вступ. ст.] // Соврем. драматургия. 1990. № 3. С. 194—198; Он же. Иван Елагин: «Что бы со мной ни случилось.» // Лит. газ. 1988. 30 нояб. (№ 48). С. 15; Он же. Тяжёлые звёзды: И. Елагин (1918—1987): [Вступ. ст.] // Новый мир. 1988. № 12. С. 125—127; Он же. Дань живым // Новый мир. 1989. № 9. С. 57—59; Он же. Разрозненная тайна Дмитрия Кленовского // День поэзии. 1989. М., 1989. С. 111—112.
21. Бондаренко В. Архипелаг «Ди-пи» // Русский рубеж. 1991. № 11. С. 2—3, 15; Он же. Возвращение невозвращенцев // Слово. 1992. № 1—6. С. 51—55.
22. См., например: Иванова-Романова Н. «Я служил тебе высоким словом.» // День поэзии. Ленинград. 1989. Л., 1989. С. 266; Отредакции // Нароков Н. Мнимые величины. М., 1990. С. 3 (обложка); Турбин В. Н. Нароков. «Мнимые величины»: [Предисл.] // Дружба народов. 1990. № 2.
С. 9—10; Лебедев М. О потаённой поэзии в СССР // Русский рубеж. 1991. № 11. С. 16 и др.
23. Зайцев В.А. Русская поэзия XX века. С. 179-195.
E.I. Kuznetsova
CULTURE OF ''THE RUSSIAN ABROAD» ''SECOND WAVE”: HISTORIOGRAPHY PROBLEMS
Article is devoted history of studying of the Soviet emigration of 1940th years.
Kew words: culture, emigration, craftsmanship, historiography.
Получено 12.03.2011 г.
