CC BY
82ТЕОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ
B. Поцци
Культура как ршйв1а1. Сергей Аверинцев и Ольга Седакова: путь к современному христианскому гуманизму
Задача настоящей статьи — показать в новом свете фигуры филолога Сергея Аверинцева и его ученицы поэта Ольги Седаковой, представив их как «публичных интеллектуалов». Поскольку подобное определение может показаться парадоксальным по отношению к этим русским интеллектуалам, деятельность которых во многом связана с «альтернативной» культурой постсоветской эпохи, в первой части статьи излагаются их интеллектуальные биографии: внимание сосредоточено на аспектах их публичного поведения, доказывающих основную мысль данной статьи. Суть их интеллектуального служения связана с пониманием культуры как ра[&е[а, т. е. живого слова, которое необходимо передавать не только в академической, но и в публичной сфере. Восстановление разрушенных связей с источниками культуры (как христианскими, так и секулярными), напоминающее деятельность гуманистов в XIV и XV вв., для Аверинцева и Седаковой было главной задачей культуры. Иными словами, они стремились предложить все богатство традиции, находя для этого новые слова, предоставляя человеку возможность заново открыть собственную ценность, открыться Иному и трансцендентному. Статья основана на текстах выступлений, гомилиях и докладах, которые звучали в неакадемическом контексте и которые до сих пор практически не учитываются в публикациях, посвященных Аверинцеву и Седаковой.
ключевые слова: Сергей Аверинцев, Ольга Седакова, публичные интеллектуалы, христианский гуманизм, культура, ра1йв1а, традиция.
1. Ра1(1е1а — (греч. лшбаа — формирование ребенка, образование, воспитанность, культура) — понятие античной философии, означающее универсальную образованность (см.: Новая философская энциклопедия. Т. 3. М. : Мысль, 2010.
C. 189). — Прим. ред.
A word is dead When it is said, Some say.
I say it just Begins to live that day 2.
Emily Dickinson
Сергей Аверинцев и Ольга Седакова как «публичные интеллектуалы» 3
Интеллектуальный труд порой накладывает обязательства, выходящие за рамки узкой специальности и почти неизбежно затрагивающие публичную сферу. Показателен в этом смысле XIX в. как в Европе (достаточно упомянуть о деле Дрейфуса и о том, какую роль в этой связи сыграл Эмиль Золя), так и в Российской империи (различные группы интеллигенции). Если пойти дальше и вспомнить позднесоветскую эпоху, можно задаться вопросом: были ли среди интеллектуалов те, кто играл заметную роль в публичной сфере?
Главная задача настоящей статьи — доказать, что именно в эти годы некоторые интеллектуалы начинают играть публичную роль, которую они сохранят и в постсоветское время. Для этого мы сосредоточим внимание на двух примерах: первый связан с именем филолога Сергея Сергеевича Аверинцева (Москва, 1937 — Вена, 2004), второй — с поэтом Ольгой Александровной Седаковой (Москва, 1949). Несмотря на разницу в возрасте, образовании и сфере научных интересов, Аверинцев и Седакова, которых связывала долгая дружба, относились к передаче культуры как к важнейшему элементу воспитания активного и социально
2. Слово мертво Лишь прозвучит Оно.
Скажу сейчас Пусть оживет Тотчас (Эмили Дикинсон). (Пер. Галины Девяткиной. — Прим. ред.)
3. Решающую роль в восприятии С. С. Аверинцева и О. А. Седаковой как «публичных интеллектуалов» сыграла беседа с Александром Кырлежевым в апреле 2018 г. в Москве. Благодарю его за то, что познакомил меня с понятием "Kulturträger".
Также благодарю Кристину Штекль, которая согласилась обсудить со мной содержание настоящей статьи. Что касается библиографии, нужно упомянуть, что за последние тридцать лет о «публичных интеллектуалах» вышло несколько книг. В основном в них приводятся примеры англоамериканских или французских интеллектуалов, когда же упоминается (как правило, кратко) СССР, приводятся примеры, получившие широкий резонанс на Западе: Б. Л. Пастернак, А. Д. Сахаров, А. И. Солженицын. См., напр.: [Раиег, 162; Нааиег, 123-139].
ответственного человека. Как известно 4, в 1970-1980-е гг. Ольга Седакова была ученицей С. С. Аверинцева. Седакова вспоминает:
Ему посвящена значительная часть моей работы — работы, в которой я пытаюсь понять новаторство и оригинальность введенного им культурного и герменевтического метода [Sedakova 2014, 206].
В первой части статьи мы постараемся выяснить, в чем заключалась публичная роль 5 С. С. Аверинцева и О. А. Седаковой, кратко изложив их интеллектуальные биографии.
Что касается Сергея Аверинцева, о его «публичной роли» нужно говорить со времени Советского Союза: лекции по византийской эстетике, которые он читал в МГУ в 1969-1971 гг., были чрезвычайно популярны среди студентов (что для того времени было необычно) 6; он написал около шестидесяти статей для четвертого и пятого томов «Философской энциклопедии» (т. 4, 1967; т. 5, 1970), выпущенной в свет АН СССР 7; с 1960 по 1989 гг. он опубликовал почти двести научных работ 8 (книг, статей, обзоров, переводов). Деятельность Аверинцева-переводчика трудно переоценить. С 1960-х гг. и до конца жизни он перевел значительное число текстов на самые разные темы (включая латинскую и греческую поэзию и философские трактаты, средневековые гимны, псалмы, современную немецкую литературу, французскую философию XX в.). Переводы, регулярно выходившие в книгах
4. О. А. Седакова неоднократно писала о том, какую роль сыграл в ее интеллектуальном формировании С. С. Аверинцев. См., например: «Апология рационального. С. С. Аверинцев» [Седакова 2010а]; «Два отклика на кончину Сергея Сергеевича Аверинцева» [Седакова2010д]; "Reflections on Averintsev's Method" [Sedakova 2006].
В качестве письменного свидетельства их диалога см. письмо Аверинцева к Седаковой, опубликованное в декабре 2017 г. в журнале «Гефтер» (URL: http://gefter.ru/archive/23469 (дата обращения: 15.04.2019)).
5. О публичной роли С. С. Аверинцева сказано у Дж. Саттона во вступлении к выпуску 58 (2) журнала "Studies in East European Thought" (Sutton J.
"Studies in East European Thought: Introduction"
[Sutton, 69]) (первая часть тома посвящена русско-
му филологу): «Означает ли взаимное укрепление связи между религией и современной культурой то, что сегодня религия может играть конструктивную и даже воспитательную роль в публичной сфере?»
Понять публичную роль Аверинцева помогают и сведения, изложенные в другом источнике: [йоссиссг]. О Седаковой см.: К. Голубович «Поэт и тьма. Политика художественной формы»: [Голубович]; В. Файбышенко «Свобода и центр : Несколько слов о переписке Владимира Бибихина и Ольги Седаковой» [Файбышенко]. Об Аверинцеве и Седаковой см.: И. Кукулин «Стилизация фольклора как воспоминание о Европе : "Старые песни" и "Песни западных славян"» [Кукулин].
6. «Большая университетская аудитория не могла вместить и трети людей, сходившихся "на Аверин-цева", чтобы впервые — в его переводах и с его комментариями — услышать головокружительные пассажи из трактатов Ареопагита, гимнов Дама-скина и других великих богословов и мистиков Византии...» [Седакова 2005в, 18].
7. О значении энциклопедических статей для работы Аверинцева см.: [Sigov].
8. Подробнее см.: [Аверинцев. 1937-2004, 85-118].
и журналах, доказывают стремление Аверинцева познакомить российского читателя с мировой культурой. Более того, в 1989 г., когда перестройка была в самом разгаре, Аверинцева избрали делегатом Съезда народных депутатов СССР от Академии наук 9, он выполнял депутатские обязанности до 1991 г.
Мы воздержимся от перечисления научных организаций и университетов, в которых Аверинцев работал в 1990-е гг.: подобный список был опубликован в 2005 г. 10 Нас больше интересует особая деятельность, которой он занимался с 1990 г., — служба чтецом и проповедником в приходах Преображенского братства в Москве 11. Помимо этого Аверинцев внес существенный вклад в работу основанного братством Свято-Филаретовского православно-христианского института: он выступал на многих конференциях, являлся членом Попечительского совета института. Недавно автору этой статьи представилась возможность взять интервью 12 у свящ. Георгия Кочеткова, основателя Братства и ректора СФИ, и поговорить с ним о роли, которую играл в общине Сергей Аверин-цев. Приведем некоторые из его ответов:
Уже в девяностых годах я его пригласил в редколлегию нашего журнала «Православная община». А до этого он у нас только помогал в алтаре и проповедовал. Так вот, он автономно, самостоятельно обсуждал самые острые вопросы, т. е. не просто числился, давал свое имя и тексты, но всегда вникал в суть дела и очень помогал. Он был не просто интеллигентом, ведь просто интеллигентов довольно много, он был как целый мир, а таких людей по всему свету крайне мало [Интервью].
Иными словами, Аверинцев стремился внести вклад в жизнь конкретной христианской общины, «переводя» результаты научной работы в слова, понятные неакадемической аудитории 13. Если попытаться дать определение Аверинцеву-интеллектуалу,
9. Для Аверинцева этот опыт оказался непростым, частично он рассказывает об этом в статье «К совести», которая представляет собой текст его несостоявшегося выступления 9 июня 1989 г.; она была опубликована в «Советской газете» (15 июня 1989, с. 2).
10. См.: [Аверинцев. 1937-2004, 4-5].
11. Гомилии Аверинцева вошли в издание: Аверинцев С. С. Духовные слова : К 70-летию со дня рождения С. С. Аверинцева [Аверинцев 2007а].
12. Интервью взято в Москве 29 июля 2018 г.
Автор благодарен свящ. Георгию Кочеткову за
разрешение опубликовать его ответы. Устные свидетельства о ситуации в позднесоветскую эпоху чрезвычайно важны для понимания роли таких интеллектуалов, как С. С. Аверинцев и О. А. Седакова. Ввиду скудности письменных источников, именно интервью и устные свидетельства помогут восстановить "oral history", которая станет основной для дальнейших исследований.
13. О вкладе Аверинцева в жизнь Преображенского братства см. также: Кочетков Георгий, свящ. «Чудо личности академика Сергея Аверинцева» [Кочетков].
его можно назвать посредником: в позднесоветский период он старался восстановить связь с дореволюционной культурой и обширной христианской традицией; в 1990-е гг., когда открылись новые возможности для коммуникации, он искал новые пути для передачи этого наследия.
Ольга Седакова, известная сегодня как один из лучших русских поэтов, в советское время не могла играть столь же заметной публичной роли как Сергей Аверинцев. Однако было бы ошибкой считать, что ее деятельность не имела никакого общественного резонанса: хотя из-за цензуры ее произведения не печатали в России до 1989 г., стихи Седаковой широко ходили в самиздате и в эмигрантских кругах 14. С 1990-х гг., когда начали возникать новые пространства для общения, Седакова опубликовала в известных периодических изданиях множество статей и эссе, прежде всего, по вопросам этики, философии и теологии 15. Ее особенно интересовали значение традиции, роль искусства и культуры в современном обществе (тоталитарном, посттоталитарном и постсекулярном), свобода, христианская эсхатология 16. С 1991 г. Седакова работает в Отделе христианской культуры Института мировой культуры МГУ, который с 1992 г. и до самой смерти возглавлял Аверинцев. Седакова также читает лекции и проводит семинары в Европе и США (Килский университет, Висконсинский университет в Мадисоне, Стэнфордский университет и др.). За последние тридцать лет она дала несколько интервью, появившихся в периодической печати и на веб-сайтах, причем как в России, так и за рубежом 17. Последний труд Седаковой — новый перевод дантовского «Чистилища» 18 — доказывает, что она продолжает работать, помня о своем «адресате» 19. Стремление «передать» культурное содержание — главное в деятельности Седаковой,
14. Первый сборник стихов Седаковой «Врата, окна, арки» вышел в Париже в издательстве «YMCA-Press» [Седакова 1986].
15. «Знамя», «Иностранная литература», «Континент», «НЛО» и др.
16. Работы, написанные до 2010 г., собраны в четвертом томе собрания сочинений — "Moralia" (см.: Седакова О. Четыре тома. Т. 4 : Moralia [Седакова 2010л]).
17. Недавно эти интервью были выпущены в сборнике «Вещество человечности : Интервью 19902018» [Седакова 2019].
18. Коллективная работа ведется в рамках семи-
нара «Перевод Данте», организованного Arzamas.
academy. URL: http://7seminarov.com (дата обращения: 15.04.2019).
19. Седакова с советских времен переводила многих поэтов и писателей (Дитрих Бонхеффер, Эмили Дикинсон, Джон Донн, Поль Клодель, Рай-нер Мария Рильке, Пауль Тиллих, Франсуа Федье, Пауль Целан, Т. С. Элиот, Эзра Паунд и др.), см.: Седакова О. А. Четыре тома. Т. 2 : Переводы [Седакова 2010л]. Кроме того, она переводила литургическую поэзию, см.: Седакова О. А. Мариины слезы. Комментарии к православному богослужению. Поэтика литургических песнопений [Седакова 2017].
которая стремится подарить современному российскому читателю «живой», несущий послание текст: «Современная культура и литература... лишены великой надежды, а Данте — поэт такой надежды. Современный человек больше не знает, в чем искать такую надежду» [II mio nuovo Dante]. В последние годы пути Седа-ковой и Преображенского братства пересеклись. Она стала членом Попечительского совета Свято-Филаретовского института и регулярно принимает участие в фестивалях и конференциях, на которых обсуждаются важные вопросы современной христианской антропологии 20.
Публичная роль С. С. Аверинцева и О. А. Седаковой выражалась не в политических действиях и заявлениях: в этом отношении они далеки от интеллигенции XIX в., от диссидентов в узком смысле слова и от большинства европейских публичных интеллектуалов XX в. В интервью, данном в 2012 г., Седакова говорит: «.в любом случае народ здесь — предмет служения. А для интеллектуала — культура» [Можно жить дальше, 385]. Аверинцев и Седакова напрямую не касались общественных или политических вопросов, не относящихся к их непосредственной компетенции, скорее, их усилия были направлены на то, чтобы преодолеть ограничения, которые накладывают пространство и академический лексикон на то, чтобы культура превратилась в paideia — воспитание в общественной сфере 21.
Во второй части статьи мы подробнее остановимся на понимании культуры у С. С. Аверинцева и О. А. Седаковой, используя понятие «христианского гуманизма» 22: переосмысление этими
20. См., напр., две статьи Седаковой, которые проливают свет на ее интеллектуальную позицию и которые были представлены на конференциях в Свято-Филаретовском институте в 2005 и 2006 гг.: «О природе традиции» [Седакова 2005а] и «Свобода как эсхатологическая реальность» [Седакова 2010к].
21. Подобное понимание задач культуры возникло среди русских интеллектуалов задолго до Аверинцева и Седаковой. Как подчеркивает А. Рок-куччи, Аверинцев развил понимание культуры, изложенное Михаилом Бахтиным: «Антропологическое и культурное измерения переплетаются
в стремлении преодолеть разрыв между жизнью и культурой и отыскать в культурных структурах следы того, что относится к самой глубинной и существенной части человеческого существования»
[Коссиса, 107 ]. И Аверинцев, и Седакова писали о том, какое значение имела для их формирования мысль Бахтина, см., напр.: Аверинцев С. С. «Бахтин, смех, христианская культура» [Аверинцев 2005]; Седакова О. А. «М. М. Бахтин — другая версия» [Седакова 2010ж].
22. Под «христианским гуманизмом» я понимаю интеллектуальную перспективу двух светских православных авторов, Сергея Аверинцева и Ольги Седаковой, верящих в то, что возрождение культурной традиции, которая тесно переплетена с духовной религиозностью, — путь к освобождению от «заурядности без трансцендентности», к которой привел советский тоталитаризм. По мнению их обоих, восстановление разрушенных связей с источниками культуры (как русскими, так и западными, как с христианскими, так и
двумя мыслителями классических тем гуманизма (возвращение к истокам, значение перевода, центральное положение человечества) станет основой для дальнейшего анализа.
При выборе источников для анализа мы руководствовались четкими критериями: в рассмотрение включены выступления перед неакадемической аудиторией и, что касается Аверинцева, некоторые из его гомилий (в этом смысле деятельность Аверинцева и Седаковой нередко связана с жизнью Преображенского братства).
Отбор материала отвечает стремлению выполнить две задачи: с одной стороны, привести примеры из текстов, доказывающие, что эти тексты выполняют интеллектуальную функцию "paideia", с другой — предложить толкование текстов, подтверждающее публичную роль их создателей. Нельзя попытаться понять ход мысли Аверинцева и Седаковой, не учитывая, какие цели они стремились достичь как интеллектуалы: в этом смысле выступления перед неакадемической аудиторией дают ключ к пониманию интеллектуальной перспективы — ключ, который может оказаться полезным и при описании их научных работ.
«Передача» нового христианского гуманизма
О природе традиции. Человек как Homo Haeres
Вопрос традиции, понимаемой как культурное наследие прошлого и как ответственность за передачу его будущим поколениям, имеет для Аверинцева и Седаковой особое значение: понять это можно, учитывая исторические обстоятельства, в которых развивалась их мысль, т. е. специфику позднесоветского периода. Термин «традиция» не нес негативного смысла как принудительное навязывание образцов из прошлого, а означал ровно противоположное — возможность получить доступ к тому, что Т. С. Элиот называл «накопленной мудростью прошлого» [Eliot, 21]. Седакова пишет:
секулярными) дарит человеку возможность заново открыть себя самого как возлюбленное творение, открытое Иному и трансцендентному. Это определение уже появлялось в источниках и последних публикациях, посвященных их мысли. Седакова использует его, говоря об Аверинцеве, в 2005 г., см.: «Сергей Сергеевич Аверинцев :
К творческому портрету ученого» [Седакова 2005в, 38, 52 и сл.]. Об Аверинцеве см. также: Kahn A., Lipovetsky M., Rayfman I., Sandler S. "A History of Russian Literature" [Kahn, Lipovetsky, Rayfman, 598]. О Седаковой см.: Палофф Б. «Если это не сад: Ольга Седакова и незавершенная работа творения» [Палофф].
Нам, русским, трудно понять состояние духа, рождающее западную контркультуру и нападки на традицию, которая воспринимается как репрессивная структура, в то время как для нас малейший контакт с традицией обладает огромной освободительной силой [Sedakova 2007, 6].
Начиная с 1990-х гг. Седакова размышляет о сути традиции, понимая, насколько сложным оказался этот вопрос как в постсоветской России, так и на секулярном Западе. На конференции, организованной Свято-Филаретовским институтом в 2005 г., она выступила с докладом «О природе традиции», сосредоточив особое внимание на традиции «в общекультурном смысле», т. е. «вещи, относящейся к человеку как таковому» [Седакова 2005а]. Традиция воспринимается как главное свойство человеческого опыта и человека как «'Ношо Каетез", существа наследующего и передающего наследство» [Седакова 2005а]. Подобное понимание традиции полностью соответствует тезису Сергея Аверинце-ва. По его мнению, и культура, и отношения между людьми касаются самой сути человеческого опыта: «Все мы имеем одно общее свойство — мы не пустынники. <...> Отсутствия культуры в смысле нуля, чистого пустого отсутствия не бывает» [Аверинцев 2007в, 166] 23. Ниже он продолжает: «То, что мы называем отсутствием культуры, не есть отсутствие культуры, это всегда плохая культура» [Аверинцев 2007в, 166].
Образ традиции, встающий за словами Седаковой, находится внутри намеченного Аверинцевым «культурного континуума», который в одни эпохи течет свободнее, чем в другие. Седако-ва указывает на разрыв в континууме как на «знак наших дней. Передача не действует. что-то сломалось в нашей цивилизации» [Седакова 2005а]. Поломка связана с тем, что положительное значение традиции как постоянно развивающегося наследия, которое передается из поколения в поколение, подменили чем-то вроде насмешки (т. е. «плохой культурой», о которой говорил Аверинцев. — В. П.): динамический смысл традиции исчезает, заменяется противоположностью, «принадлежностью к внелич-ной, тем более освященной норме», которая «дает человеку чувство оправданности, снимает ответственность, снимает чувство
23. Текст под названием «Христианство и культура» представляет собой запись выступления Аверинцева на VI конференции Преображенского братства «Миряне в церкви», которая состоялась в Москве 17-20 августа 1995 г.
вины, которое становится невыносимым, если человек один за все отвечает и все должен сам решить» [Седакова 2005]. Противоположная форма традиции ополчается против индивидуума, раздавленного необычной, безличной силой: если это традиция, «отдельный человек может ее переживать как чужое для того, что он в себе знает как несомненно самое "свое"» [Седакова 2005]. Чаще всего на подобную «традицию» встречаются две противоположные, симметричные друг другу реакции: решительный отказ принимать принуждающую, уничтожающую индивидуальность силу (деконструкция/релятивизм) или безусловное принятие традиции как совокупности «правил» (фундаментализм/новый традиционализм) 24. Если же рассматривать традицию как нечто, теснее всего связанное со словами «устойчивость» и «незыблемость», то, как признает Седакова, остаются две возможности: «или приобщиться к какой-то предельно жесткой норме — или же наоборот, решить, что никакие нормы больше не действуют» [Седакова 2005а]. Аверинцев описывает социальные последствия ослабления традиции (в данном случае христианской традиции), которая сводится к ограниченному набору правил:
Современный мещанин... современный конформист, человек, который хочет быть, как все, слышит только преувеличения, только крайние и упрощенные суждения. Его трудно уговорить быть верующим, но его легко уговорить быть фанатиком [Аверинцев 2007a, 168].
Когда духовное содержание культуры исчезает и традиция утрачивает жизненную силу, остается подражание, конформизм, грубое упрощение фанатизма.
Суть тезиса Седаковой понятна из следующего отрывка из ее выступления: уйти от внешнего выбора между крайностями можно лишь заново пересмотрев само понятие традиции, вернув ему динамическую полноту. Традиция, какой рисует ее Седакова (та же, что у нее на глазах сыграла решающую роль в возрождении подлинно гуманистического чувства в советское время), — не набор норм и условностей, а голос изменений. Когда Седакова заново осмысляет понятие традиции как «предания», она опирается на этимологию: «Если мы будем верить самому слову tradition, то в русском переводе это будет "пере-дача", а в славянском "предание"» [Седакова 2005а]. Природа «передачи» применительно
24. См. подробнее об этом: [Седакова 2005а].
к традиции не противоречит ее смыслу: «Вопрос вовсе не в том, устойчиво или неустойчиво традиционное. В слове акцентирован момент передачи: нечто передается, передается из рук в руки» [Седакова 2005а]. В подобной перспективе традиционное очевидно влечет за собой «перемену» — до такой степени, что, как подчеркивает Седакова, «его нельзя без этого представить» [Седакова 2005а]. Подобная «передача» (в том же смысле, что и латинский глагол "tтaduceтe") подразумевает и непрерывность, и разрыв. Вокруг такого же понимания традиции сосредоточена гомилия, которую Аверинцев прочитал в 1993 г., рассуждая о Священном писании. Делясь размышлениями исторического и теологического порядка с членами общины, которые собрались в храме Сретенского монастыря в Москве 25, он говорил о Евангельской традиции как о призыве к ответственности:
И каждому поколению евангельские слова будут что-то говорить заново. В некотором смысле то, что истолковано, разъяснено, оно может быть совершенно правильно, истинно истолковано. но вот это слово уже сказано. Евангельские слова имеют ту новизну, которой ни у чего больше нет, потому что они обращаются к нам, и в некотором смысле это наша задача — их истолковать жизнью [Аверинцев 2007а, 90].
Можно заключить, что для Аверинцева и Седаковой традиция не утрачивает характер аиаотказ, однако речь идет о «живом» авторитете: его послание меняется, потому что оно меняет всякого, кто его получает. Традиция — не безличная, принуждающая сила, а, скорее, драгоценный ресурс, который дается всем, как писал Борис Пастернак, которого цитирует Седакова: «Всем нам являлась традиция и всем обещала лицо» 26.
Передача: поиск живого языка
Для Аверинцева и Седаковой традиция как «передача» является одновременно необходимостью и целью в сфере культуры, сле-
25. Эта гомилия — важное свидетельство усилий Аверинцева как можно шире распространить идеи,
изначально выработанные в академическом контексте. В ней он рассказывает о путешествиях по Европе (Рим, Берлин и Эльзас), во время которых он неоднократно выступал с размышлениями о связи между христианством и культурой. Первые слова гомилии позволяют понять отношение
Аверинцева к своей аудитории: «С большим смущением, по долгу послушания и чтобы все в нашей жизни было общее, я как-то коротко попробую рассказать» [Аверинцев 20076, 87].
26. [Седакова 2005а]. Оригинал см., напр., здесь: Пастернак Б. «Охранная грамота» [Пастернак, 152]. — Прим. ред.
довательно, она накладывает ответственность по отношению к своей эпохе. Как пишет Седакова, слова традиции обладают способностью перевернуть нашу жизнь: «И какая-то фраза, написанная пятьсот лет назад, взорвет нашу обыденность не меньше, чем непредвиденный полночный звонок» [Седакова 2018, 5]. И Аверинцев, и Седакова указывали, что отказ от всякой традиции или гипертрофированная приверженность традиции в современную эпоху парадоксальным образом высветили не столько смерть традиции, сколько потребность ясно обозначить ее связь с новым. Аверинцев подчеркнул важность этой задачи, выступая в Итальянском парламенте в 2002 г.:
Что библейские предания, греческие предания могут дать нам сегодня? <...> ...Мы не можем воспринимать все это как нечто нам попросту дарованное; каким-то образом и в какой-то мере все это мы должны снова обрести, обрести сегодня [Аверинцев 2013a, 469, 471].
Седакова также понимает, насколько важна эта задача в наше время: «Вызов прояснить нечто, что столетиями полусознательно передавалось от человека к человеку» [Седакова 2010м, 700].
Как перевод письменного текста рожден потребностью позволить ему заговорить на другом языке, т. е. передать заложенное в него послание словами, которые понятны другой аудитории, так и передача традиции всегда связана с языком. Однако из вопроса о языке вытекает целый ряд дальнейших проблем, которые Аверин-цев и Седакова отнюдь не недооценивают. В интервью 2014 г. Се-дакова говорит о том, что сам язык может застыть и превратиться в простое воспроизведение лишенных содержания форм: «человеческому слову постоянно угрожает опасность перестать говорить, и тогда словесный ряд течет мимо высказывания, как некая безразличная стихия "готовых слов"» [In Praise of Poetry, 413]. В 1996 г. Аверинцев написал большое эссе «Слово Божие и слово человеческое». В нем он указывает, что ослабление или «акт деструкции» языка [Аверинцев 2013б, 113] является корнем того, что можно назвать «послеатеистической ситуацией» [Аверинцев 2013б, 113]: «В настоящее время вере в Откровение противостоит совсем новый вызов, пришедший на смену умершему атеизму: неверие в слово как таковое, вражда к Логосу» [Аверинцев 2013б, 109-111]. Аверинцев открыто говорит об этом новом вызове, но в то же время напоминает, что «ослабление» языка заметили отнюдь не в XX в. Об этом сказано еще в библейском тексте:
.Но верно ли, надежно ли слово, разделяющее немощь человека? <...> Псалмопевцу его опыт внушил мысль, которую он сам, правда, называет опрометчивой, однако же высказывает: «всякий человек ложь» (Пс 115:2) [Аверинцев 20136, 107].
В то же время, поскольку мысль Аверинцева носила антиномический характер 27, он говорит о силе языка:
Человеческая речь, угловатая, затрудненная, подчас косноязычная, в которую облекает себя Слово Божие, тоже аспект кенотического снисхождения, принятого на Себя Логосом из любви к нам. <...> .Человеческое слово ...capaxDei [Аверинцев 20136, 103].
Тогда встают два основных вопроса: какое человеческое слово может быть посредником при передаче традиций и в чем состоит «что-то главное», которое должно быть передано, «кроме перечня необходимых сведений» [Седакова 2005а]. Размышления Седако-вой и Аверинцева дают ключ к пониманию того, как они решают эти вопросы. С одной стороны, Седакова, рассуждая о роли Данте в истории культуры, подчеркивает, что он взялся «"от себя лично" говорить о "последних вещах", причем говорить на народном, профанном языке» [Седакова 2010в, 133]. С другой стороны, Аве-ринцев со свойственным ему спокойствием мысли высказывает утверждение, которое многим покажется необычным: «.христианству изначально чужд концепт особого "сакрального языка", на котором, и на нем одном, может говорить Откровение» [Аверинцев 20136, 101]. Следовательно, оба они, Аверинцев и Седакова, размышляют о «секулярном» языке, и оба считают, что он наделен особой силой: он был носителем Откровения, на нем можно говорить о «последних вещах». Отказ от сакрального языка воспринимается так же, как призыв осознать тварность человека со всеми вытекающими из этого опасностями и с ответственностью не совершать «актов деструкции», лишающих нас слов, из которых складывается жизнь культуры.
Две следующих цитаты позволяют лучше понять, какими видятся Аверинцеву и Седаковой пути передачи традиции и само передаваемое послание. В 1998 г. на вручении в Ватикане премии имени Владимира Соловьева Седакова произнесла проникновен-
27. Об антиномическом характере мысли Аверинцева см.: [Roccucci, 108].
ные слова о возможности нового христианского искусства, а значит, и нового христианского языка — близкого повседневному, но не обыденного, отличающегося простотой, которая, тем не менее, не приводит к отсутствию содержания 28. Как пример передачи этой традиции она упоминает Пастернака: «Но в Пастернаке новое христианское искусство заговорило о другом: о Творении, об Исцелении... о Жизни» [Седакова 1998]. И далее замечает: «И кто сказал бы, что эта триада "последних вещей" менее прямо относится к христианским корням, чем первая?» [Седакова 1998].
Поэтический словарь Пастернака, тесно связанный со сферой природы, по своему содержанию близок корням христианства, а именно — Искуплению. Аверинцев еще больше подчеркивает созвучие современной поэзии Пастернака сердцевине христианской традиции в отрывке, где он описывает постоянные свойства Византийской Пасхи, т. е. «церемонии освящения (еуката) всего творения и весны. природной и космической притчи, близкой духовному возрождению.» [ЛуепМзву 2006, 227]:
.Некоторые аналогии с восприятием весны как космической, изначальной Пасхи можно найти в русской поэзии XX в., то есть в стихотворении Пастернака «На Страстной» из романа «Доктор Живаго», где мельчайшие подробности описания весенней погоды и движение верующих от Страстной недели к Пасхальной службе сливаются воедино, чтобы совместно подготовить к Воскресению [Луетт^еу 2006, 227].
Отсылку к поэзии Бориса Пастернака можно воспринимать как черту христианского гуманизма Аверинцева и Седаковой: они верят в жизненную силу языка, который позволяет поэту говорить о неразрывном переплетении природы и Откровения в человеческом существовании.
Гуманизм: «Помни, что тебе присуще нечто благое»
Гуманистическая деятельность Аверинцева и Седаковой пришлась на исторический этап XX в., когда слово «гуманизм» переживало острый кризис, связанный с опытом нацизма и фашизма, советского тоталитаризма, концлагерей и ГУЛАГа, ужасов Второй мировой войны. Тем не менее, ряд текстов доказывает, что Аверинцев, выросший в подобном историческом контексте, был
28. См. подробнее: [Седакова 1998].
убежден, что отношения с «другим» всегда подразумевают акт доверия и не только доверия, но и веры:
.Мое сердце, которое тогда было оскорблено неуважительностью властителей, не может иначе: оно стремится к тому, чтобы каждому человеку оказывалось внимание и уважение, даже и тогда, когда бывает необходимо высказать всю правду без прикрас [Аверинцев 2013в, 515].
Ниже он продолжает:
Вера и верность по отношению друг к другу на основе того, что мы пережили, призывают не только к толерантности, но и к солидарности и, в известном смысле, к единству [Аверинцев 2013в, 515-517].
Седакова подчеркивает, что вера Аверинцева отнюдь не рождена оптимистической идеализацией природы человечества: «В его мысли была отрезвляющая корректива к энтузиазму начала века, без которой речь "после Аушвица и Гулага" была бы просто лживой» [Седакова 2010и, 775, сноска 1]. Не исключая возможности веры в человечество, эта «отрезвляющая корректива», напротив, представляет собой почву, на которой вера может расцвести, и новый критерий выбора:
Более всего хотелось бы мне уберечься от двух симметрически противолежащих родов глупости: от Сциллы оптимизма и от Харибды пессимизма [Аверинцев 2006, 763].
Седакова разделяет подход Аверинцева и в статье «Вопрос о человеке в современной секулярной культуре» называет две крайности, не позволяющие должным образом осмыслить conditio humana: с одной стороны, прославление человека как непогрешимого, постоянно стремящегося к прогрессу существа, с другой — недоверие к человеку, деяния которого, даже не являясь злыми, остаются несовершенными. Вот как описывает Седакова последствия второй крайности:
Что такое человек? Это существо травмированное, ранимое, бедное, больное, опустошенное своей долгой историей. Ничего хорошего в нем нет: он и сам может превратиться в палача. И такое существо необходимо хранить. И не требовать от него по возможности ничего чрезвычайного [Седакова 20106].
Согласно Седаковой, подобный подход существует как в секу-лярной, так и в религиозной перспективе. В отношении последней, в которой человек идентифицируется с «падшей природой», Седакова подчеркивает:
Да, удивительным образом антигуманистическое христианство. стало привычным и не обсуждаемым. По этому презрению к «человеческому» часто и узнают «истинно благочестивых» людей [Седакова 2010г, 834-835].
Что касается секулярной перспективы, Седакова приводит пример Андре Глюксманна, который, размышляя о трагедиях XX в., сформулировал новую, «одиннадцатую» заповедь: «Помни, что тебе присуще зло!» [Седакова 2010б]. Ниже Седакова замечает:
Прекрасно, и этому веками учила монашеская педагогика. Есть еще одна вещь, которую забыли еще крепче, и, может быть, стоит о ней сказать: «Помни, что тебе присуще нечто благое» [Седакова 20106].
Эта парадоксальная перспектива, которую Седакова описывает словами, понятными не только в узкорелигиозном контексте, представляет собой, по сути, передачу ключевого понятия христианской антропологии. Сергей Аверинцев выразил то же самое в 1967 г. при помощи единственного доступного в то время средства распространения элементов христианской культуры в публичной сфере, в статье «Философская антропология» в знаменитом пятом томе «Философской энциклопедии» 29:
Если образ Божий присутствует в человеке как его неотъемлемое, хотя и ежечасно оскверняемое достояние, то подобие Божье не столько дано, сколько задано человеку [Аверинцев 1970, 355].
29. Значение написанных Аверинцевым статей не осталось незамеченным в Западной Европе. В 1972 г., рецензируя тома «Советской энциклопедии», Пауль Элен увидел в них «иное отношение чем то, к которому мы привыкли, вероятно, связанное с тем, что при социализме христианство не исчезает, а остается силой, которую нужно признать и которую нельзя просто заклеймить как "опиум" (Маркс и Ленин)» [Ehlen, 381]. Далее Элен сосредотачивает внимание на статье «Христианство», подчеркивая отношение
Аверинцева к «передаче» культуры: «Он не только дает правильное по сути описание христианского послания, но и старается подвести читателя к пониманию этих таинств» [Ehlen, 382]. Ниже Элен подчеркивает, что статья Аверинцева вносит весьма значительный, современный вклад в политическую теологию: «.мы находим здесь рассказ о христианском поведении в мире — куда более адекватный, чем большинство из того, что можно найти в "политической теологии", как ее сегодня излагают на Западе» [Ehlen, 387-388].
В подобной гуманистической перспективе Аверинцев и Седа-кова рассматривают память о неотъемлемости образа Божьего и о возможностях, данных человечеству, чтобы уподобиться Богу, как главную цель передачи культуры: «Быть человеком — не данность, а задание. Обучение, пайдейя делает человеком. Обучение здесь явно заместило архаическое мистическое или мистериаль-ное "второе рождение"» [Седакова 2010е, 74]. Для Аверинцева и Седаковой культура как paideia — не принуждающая сила, а голос, принимающий форму дружбы, желания человека открыть самого себя и свою ценность.
Да сохранит тебя Господь,
Который всех хранит.
В пустой и грубой жизни,
Как в поле, клад зарыт [Седакова 2010з, 175].
Заключение
В 1988 г. в телепередаче «Беседы о русской культуре» Юрий Лот-ман рассказывал о путях распространения гуманизма в XIV в.:
После больших исторических переломов требуется большое культурное усилие для того, чтобы человек создал вокруг себя ту коммуникативную сферу, то пространство, где он опять будет уверенно находить себе партнеров и чувствовать, что его понимают. Значительную роль в этом культурном, очень напряженном, процессе играет создание малых коллективов. В небольшом коллективе. создаются те нормы, которые потом становятся нормами общества. <...> Там, где нет малых коллективов, там нет и большой культуры [Лотман, 441-442].
Неслучайно размышления Лотмана о гуманистической культуре можно отнести и к описанию «маргинальных» пространств позднесоветской культурной жизни: говоря о кругах гуманистов, Лотман помнил об опыте «Семиотической школы», которую он основал в Тарту и Москве в 1960-е гг. Нельзя не сказать и о том, что Лотмана и двух интеллектуалов, которым посвящена настоящая статья, связывали тесные и постоянные отношения 30. Подня-
30. См.: О. Седакова. «Путешествие в Тарту и обратно. Запоздалая хроника» [Седакова 20056]. Напомним, что Аверинцев выступил редактором «Собрания сочинений» Ю. М. Лотмана [Лотман 2000].
тая Лотманом проблема (решающая роль «малых коллективов» в восстановлении коммуникативной сферы общества) сегодня не менее важна, чем в то время.
Задача настоящей статьи — пролить свет на работу двух интеллектуалов, которые, находясь в меньшинстве, стремились нести свидетельство веры в живую непрерывность христианского гуманизма, вокруг которого могли сплотиться Восток и Запад, несмотря на конфликты и исторические разногласия. Дружба Аверинцева и Седаковой — один из многих примеров, относящихся ко времени перехода от советской к постсоветской эпохе: в этом контексте действовали и поныне действуют другие фигуры и малые коллективы. На наш взгляд, само их существование подталкивает нас к тому, чтобы расширить представление о «возможном».
Перевод Анны Ямпольской
Источники и литература
1. Аверинцев. 1937-2004 = Сергей Сергеевич Аверинцев. 1937-2004 / Сост., ред. Н. П. Аверинцева, Н. Б. Полякова, В. Б. Черкасский. М. : Наука, 2005. 170 с. (Материалы к биобиблиографии ученых. Литература и язык; вып. 29).
2. Аверинцев 1970 = Аверинцев С. С. Философская антропология // Философская энциклопедия / Под ред. Ф. В. Константинова. М. : Советская энциклопедия, 1970. С. 354-355.
3. Аверинцев 2005 = Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // Он же. Собрание сочинений. Т. 3 : Связь времен / Под ред.
Н. П. Аверинцевой и К. Б. Сигова. Киев : Дух i лггера, 2005. С. 342-359.
4. Аверинцев 2006 = Аверинцев С. С. Будущее христианства в Европе // Он же. София-Логос. Словарь. Киев : Дух i лггера, 2006, С. 763-775.
5. Аверинцев 2007а = Аверинцев С. С. Духовные слова : К 70-летию со дня рождения С. С. Аверинцева. М. : СФИ, 2007. 232 с.
6. Аверинцев 20076 = Аверинцев С. С. О поездке в Рим, Эльзас и Берлин // Духовные слова : К 70-летию со дня рождения С. С. Аверинцева. М. : СФИ, 2007. С. 87-91.
7. Аверинцев 2007в = Аверинцев С. С. Христианство и культура // Духовные слова : К 70-летию со дня рождения С. С. Аверинцева. М. : СФИ, 2007. С. 165-170.
8. Аверинцев 2013а = Аверинцев С. С. Импровизация // Римские речи. Слово Божие и слово человеческое / Сост. П. Адзаро. М. : Изд-во Москов-
ской патриархии; Roma : Sofia. Idea russa, idea d'Europa, 2013. С. 468471 (на русском и итальянском языках).
9. Аверинцев 20136 = Аверинцев С. С. Слово Божие и слово человеческое // Римские речи. Слово Божие и слово человеческое. М. : Изд-во Московской патриархии; Roma : Sofia. Idea russa, idea d'Europa, 2013. С. 78-117 (на русском и итальянском языках; впервые опубликовано по-итальянски: Parola divina e parola umana // La Nuova Europa. 1996. V. 266. N. 2. P. 5-19).
10. Аверинцев 2013в = Аверинцев С. С. Солидарность во имя опального Бога : Опыт советского времени как предостережение для настоящего времени и на будущее // Римские речи. Слово Божие и слово человеческое. М. : Изд-во Московской патриархии; Roma : Sofia. Idea russa, idea d'Europa, 2013. С. 484-519.
11. Голубович = Голубович К. Поэт и тьма. Политика художественной формы // Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения : Сборник научных статей / Ред. С. Сандлер и др. М. : Новое литературное обозрение, 2017. С. 49-111.
12. Интервью = Интервью с о. Георгием Кочетковым, 29 июля 2018 г., Москва. Архив автора.
13. Кочетков = Кочетков Георгий, свящ. Чудо личности академика Сергея Аверинцева // С. С. Аверинцев. Духовные слова. М. : СФИ, 2007. С. 5-7.
14. Кукулин = Кукулин И. Стилизация фольклора как воспоминание о Европе : «Старые песни» и «Песни западных славян» // Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения : Сборник научных статей / Ред. С. Сандлер и др. М. : Новое литературное обозрение, 2017. С. 295-320.
15. Лотман 2000 = Лотман Ю. М. Собрание сочинений. 2-е изд., испр. Т. 1 : Русская литература и культура Просвещения. М. : ОГИ, 2000. 530 с.
16. Лотман 2005 = Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре : (Телевизионные лекции). Цикл второй : Взаимоотношения людей и развитие культур : Лекция 5 (1988 г.) // Воспитание души. СПб. : Искусство, 2005. С. 442-448.
17. Можно жить дальше = «Можно жить дальше.» : Интервью Ольги Седаковой // Седакова О. А. Вещество человечности : Интервью 19902018 / Сост. Ю. Подлубнова. М. : Новое литературное обозрение, 2019. С. 380-395.
18. Палофф = Палофф Б. Если это не сад: Ольга Седакова и незавершенная работа творения // Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения : Сборник научных статей / Ред. С. Сандлер и др. М. : Новое литературное обозрение, 2017. С. 494-521.
19. Пастернак = Пастернак Б. Охранная грамота // Он же. Собрание сочинений : В 5 т. Т. 4 : Повести. Статьи. Очерки. М. : Художественная литература, 1991. С. 149-239.
20. Седакова 1986 = Седакова О. А. Врата, окна, арки : Избранные стихотворения. Париж : YMCA Press, 1986. 131 c.
21. Седакова 1998 = Седакова О. А. «Счастливая тревога глубины» : Речь при вручении премии «Христианские корни Европы» имени Владимира Соловьева. Ватикан, 1 июля 1998 г. URL: olgasedakova.com/Moralia/266 (дата обращения: 15.04.2019).
22. Седакова 2005а = Седакова О. А. О природе традиции. URL: http://www. sedakova.narod.ru/artc/trad.htm (дата обращения: 15.04.2019).
23. Седакова 20056 = Седакова О. А. Путешествие в Тарту и обратно. Запоздалая хроника // Она же. Два путешествия. М. : Логос, 2005. С. 71-110.
24. Седакова 2005в = Седакова О. А. Сергей Сергеевич Аверинцев : К творческому портрету ученого // Сергей Сергеевич Аверинцев. 1937-2004 / Сост., ред. Н. П. Аверинцева, Н. Б. Полякова, В. Б. Черкасский. М. : Наука, 2005. С. 6-72. (Материалы к биобиблиографии ученых. Литература и язык; вып. 29).
25. Седакова 2010а = Седакова О. А. Апология рационального. С. С. Аверинцев // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 519-547.
26. Седакова 20106 = Седакова О. А. Вопрос о человеке в современной секулярной культуре : Доклад на Международной научно-богословской конференции «Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи», Москва, 15-18 ноября 2010 г. URL: http://www.olgasedakova.com/Moralia/872 (дата обращения: 15.04.2019).
27. Седакова 2010в = Седакова О. А. «В целомудренной бездне стиха» : О смысле поэтическом и смысле доктринальном : Инаугурационная лекция по случаю присвоения звания доктора богословия honoris causa (Минск, 3 марта 2003 г.) // Она же. Четыре тома. Т. 3 : Poetica. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 127-140.
28. Седакова 2010г = Седакова О. А. Два отклика на кончину Папы Иоанна Павла II // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 830-835.
29. Седакова 2010д = Седакова О. А. Два отклика на кончину Сергея Сергеевича Аверинцева // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 795-811.
30. Седакова 2010е = Седакова О. А. Европейская традиция дружбы // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 65-81.
31. Седакова 2010ж = Седакова О. А. М. М. Бахтин — другая версия // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 88-98.
32. Седакова 2010з = Седакова О. А. «Отшельник говорит» : Из цикла «Тристан и Изольда» // Она же. Четыре тома. Т. 1 : Стихи. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 145-176.
33. Седакова 2010и = Седакова О. А. Рассуждение о методе. Сергей Сергеевич Аверинцев и его книга «Поэты» // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. M. : Фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 768-794.
34. Седакова 2010к = Седакова О. А. Свобода как эсхатологическая реальность // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. М. : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 13-29.
35. Седакова 2010л = Седакова О. А. Четыре тома : [Сочинения : В 4 т.] Т. 1 : Стихи. Т. 2 : Переводы. Т. 3 : Poética Т. 4 : Moralia. М. : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010.
36. Седакова 2010м = Седакова О. А. The Light of Life. Some Remarks on the Russian Orthodox Perception // Она же. Четыре тома. Т. 4 : Moralia. М. : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010. С. 677-705.
37. Седакова 2017 = Седакова О. А. Мариины слезы. Комментарии к православному богослужению. Поэтика литургических песнопений. М. : Благочестие, 2017. 176 с.
38. Седакова 2018 = Седакова О. А. Голос друга. Голос Европы. Заметки переводчика // Франсуа Федье. Голос друга. 2-е изд. СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 2018. С. 5-12.
39. Седакова 2019 = Седакова О. А. Вещество человечности : Интервью 1990-2018 / Сост. Ю. Подлубнова. М. : Новое литературное обозрение, 2019. 648 с.
40. Файбышенко = Файбышенко В. Свобода и центр : Несколько слов о переписке Владимира Бибихина и Ольги Седаковой // «И слову слово отвечает» : Владимир Бибихин — Ольга Седакова : Письма 1992-2004 годов. СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 2019. С. 15-22.
41. Averintsev 2006 = Averintsev S. S. Some constant characteristics of Byzantine Orthodoxy // Byzantine Orthodoxies : Papers from the Thirty-sixth Spring Symposium of Byzantine Studies, University of Durham, 23-25 March 2002 / Eds. A. Louth, A. Casiday. Aldershot : Ashgate, 2006. P. 215-228.
42. Ehlen = Ehlen P. The New Soviet Philosophical Encyclopedia. I : New Attitudes of Soviet Philosophers toward Theology // Studies in Soviet Though. 1972. V. 12. N. 4. P. 381-390.
43. Eliot = Eliot T. S. Notes towards the Definition of Culture. New York : Harcourt Brace and Co., 1949. 128 p.
44. Il mio nuovo Dante = Il mio nuovo Dante : [Intervista ad Olga Sedakova]. URL: http://www.olgasedakova.com/it/interview/1100 (на итальянском языке) (дата обращения: 15.04.2019).
45. In Praise of Poetry = In Praise of Poetry : An Interview with Caroline Clark, Ksenia Golubovich and Stephaine Sandler // Вещество человечности. Интервью 1990-2018. М.: Новоелитературное обозрение, 2019.
С. 411-424.
46. Kahn, Lipovetsky, Rayfman = Kahn A., Lipovetsky M., Rayfman I., Sandler S. A History of Russian Literature. Oxford : Oxford University Press, 2018. 960 p.
47. Hassner = Hassner P. The Public Intellectual and the Experience of Totalitarianism // Eds. A. M. Melzer, J. Weinberger, R. M. Zinman. The Public Intellectual : Between Philosophy and Politics. Lanham; Boulder; New York; Oxford : Rowman & Littlefield publishers, 2003. P. 123-139.
48. Posner = Posner R. A. Public Intellectuals : A Study of Decline. Cambridge, MA; London : Harvard UP, 2001. 416 p.
49. Roccucci = Roccucci A. Comprensione dell'alterita e incontro tra universi culturali nel pensiero di Sergej Sergeevic Averincev // Eds. V. Benigni,
A. Salacone. Ulica Sevcenko 25 korpus 2 : Scritti in onore di Claudia Lasorsa. Cesena; Roma : Caissa Italia, 2011. Р. 103-112.
50. Sutton = Sutton J. Studies in East European Thought : Introduction // Studies in East European Thought. 2006. V. 58. N. 2. P. 69-71.
51. Sedakova 2006 = Sedakova O. Reflections on AverintseVs Method // Studies in East European Thought. 2006. V. 58. N. 2. P. 73-84.
52. Sedakova 2007 = Sedakova O. А. Author's Note : A Few Lines About My Life // The Hudson Review : [Special edition published on the occasion of Olga Sedakova's residency at Stanford University in Spring 2007]. 2007. Р. 6-8.
53. Sedakova 2014 = Sedakova O. An Interview with Olga Sedakova // Ibid. In Praise of Poetry / Transl. and ed. by C. Clark, K. Golubovich and S. Sandler. Rochester, NY : Open Letter, 2014. Р. 191-207.
54. Sigov = Sigov K. Averintsev's Archipelago: Towards Understanding the Era of Post-Atheism // Studies in East European Thought. 2006. V. 58. N. 2.
P. 85-93.
V. Pozzi
Culture as paideia.
Sergei Averintsev and Olga Sedakova: Mapping Out a Path for Contemporary Christian Humanism
This paper aims to present from a new perspective the figures of the philologist Sergei Averintsev and of his pupil, the poet Olga Sedakova, i. e. seeing them as "public intellectuals". Bearing in mind that this categorisation may seem paradoxical when applied to these Russian intellectuals who undertook a significant part of their work in the "alternative" culture of the post-Soviet era, the first part of this paper provides a reconstruction of their intellectual biographies which aims to justify the main thesis by offering a view on elements of the public attitude that have characterised their activity. The core of their intellectual engagement lies in their interpretation of the issue of culture as paideia, i. e. as a living word that needs to be transmitted not only in the academic sphere but in the public domain as well. Re-establishing the broken ties with the sources of culture (both Christian and secular) — an approach that recalls that employed by the humanists of the fourteenth and fifteenth centuries — represents for Averintsev and Sedakova the very task of culture, i.e. offering to human beings the richness of tradition through new words, giving them the possibility to rediscover their value and their openness to the Otherness and the transcendence. The selection of the sources that are provided in the paper focuses almost entirely upon discourses, homilies or conference papers delivered in non-academic contexts which are still highly neglected in the literature devoted to them.
keywords: Sergei Averintsev, Olga Sedakova, Russian public intellectuals, Christian Humanism, culture, paideia, tradition.
A word is dead When it is said, Some say.
I say it just Begins to live that day.
Emily Dickinson
Sergei Averintsev and Olga Sedakova as "public intellectuals" 1
Intellectual work may involve a commitment that goes beyond the limits of specialist lexicon and that flows, almost necessarily, into the public sphere. In this respect, the late XIX Century is emblematic: it suffices to mention the Dreyfus Affair, considering the role played by Emile Zola within Europe, and the articulation of the intelligentsia, in its various forms, in the Russian Empire. If, however, we attempt to go further onwards and take into account late Soviet Russia, it seems fair to question the presence of intellectuals who were in a position to play a role in the public domain.
The first aim of this paper is to show that, namely during this period, some intellectuals began to take on a public role — one that they would continue to maintain in the post-Soviet space. For this purpose, I will focus on two specific cases, the first concerning the philologist Sergei Averintsev (Moscow, 1937 — Vienna, 2004) and the second being that of the poet Olga Sedakova (Moscow 1949): besides the differences in their ages, education and area of expertise, these two figures — bonded by a long friendship — shared the same interpretation of cultural transmission as a crucial element for the constitution of a human being that is active and responsible in the social domain. As it is known 2, Sedakova was Averintsev's pupil in the 1970s — 1980s, and she recalls:
1. A key point in developing the interpretation of
S. Averintsev and O. Sedakova as "public intellectuals" was a conversation with Alexander Kyrlezhev that took place in Moscow in April 2018. I acknowledge him for introducing me to the concept of "Kulturträger". I also thank Kristina Stoeckl for agreeing to discuss with me the idea that I present in this paper. With regard to literature: several volumes have been published in the last thirty years on the issue of "public intellectuals". They mostly focus on Anglo-American or French examples and even when the Soviet Union is considered,
however briefly, the cases cited are the ones that had more resonance to Western audiences (i. e. B. Pasternak, A. Sakharov, A. Solzhenitsyn). See among others: R. A. Posner. "Public Intellectuals : A Study of Decline" [Posner, 162]; P. Hassner. "The Public Intellectual and the Experience of Totalitarianism" [Hassner].
2. The relevance Averintsev had in the constitution of her intellectual perspective has been described by Sedakova herself in several works. See, among others, "Apologiia ratsional'nogo. S. S. Averintsev" [Sedakova 2010b]; "Dva otklika na konchinu Sergeia Sergeevicha
Much of my work is dedicated to him — work in which I try to understand the innovation and originality of the cultural and hermeneutic method that he introduced [Sedakova 2014a, 206].
In the first part of this paper, I will try to make explicit what the public role 3 of these authors involved, by providing a synthetic profile of their intellectual biographies.
With regard to Sergei Averintsev, it is imperative to address his "public role" since the late Soviet phase, due to the impressive (and unsual for the time) number of students attending his classes on Byzantine aesthetics at Moscow State University between 1969 and 1971 4, the almost sixty entries he wrote for the fourth and fifth volumes of the Filosofskaia entsiklopediia [Philosophical Encyclopedia (v. 4, 1967; v. 5, 1970)] promoted by the Academy of Sciences of the USSR 5, and the almost two hundred works 6 (books, papers, reviews, translations) he published between 1960 and 1989. Averintsev's translation activity was highly relevant. Starting in the 1960s until his death, he translated an impressive number of works covering a wide range of subjects (among them, ancient Latin and Greek poems and philosophical treatises, Medieval hymns, Psalms, modern German literature, French philosophy of the XX century). These were regularly published in volumes and journals, and they demonstrate his commitment to bring World culture to the attention of Russian readers. Moreover, in 1989, when perestroika was at its zenith, Aver-intsev was elected as a delegate of the Academy of Sciences to the
Avertitseva" [Sedakova 2010d]; "Reflections on Averintsev's Method" [Sedakova 2006]. For a written account of their dialogue, see also a letter from Aver-intsev addressed to Sedakova that has been published in December 2017 on the "Gefter" » (URL: http://geft-er.ru/archive/23469 (accessed April 15, 2019)).
3. From the literature that I have accessed, the issue of Averintsev's "public role" has been previously addressed by J. Sutton. In his "Introduction" to volume 58 (2) of "Studies in East European Thought" (Sutton J. "Studies in East European Thought : Introduction" [Sutton, 69]) devoted — in its first half — to the Russian philologist, he writes: «Is a concerted strengthening of the links between religion and contemporary culture one means by which religion can assume a constructive, even an educative role in the public sphere today?» Further elements that may lead towards an interpretation of Averintsev's public role are given in A. Roccucci "Comprensione dell'al-terita e incontro tra universi culturali nel pensiero di
Sergej Sergeevic Averincev" in [Roccucci]. Regarding Sedakova, see K. Golubovich "The Poet and Darkness: The Politics of Artistic Form" [Golubovich] ; V. Faiby-shenko "Svoboda i tsentr. Neskol'ko slov o perepiske Vladimira Bibikhina i Ol'gi Sedakovoi" [Faibyshenko]. With regard to both authors, see I. Kukulin "Stylized folklore as a Recollection of Europe : Olga Sedakova's Old Songs and Alexander Pushkin's Song of Western Slavs" [Kukulin].
4. See O. Sedakova "Sergei Sergeevich Averintsev. K tvorcheskomu portretu uchenogo": «The large university auditorium could only host a third of the people who went "to Averintsev's"to be the first ones to listen to his translations and comments on mind-boggling passages from Aeropagiticus' treatises, Damascene's hymns and other great Byzantine theologians and mystics» [Sedakova 2005, 18].
5. On the relevance of encyclopedia entries in Averintsev's works, see [Sigov].
6. See more: [Averintseva at al., 85-118].
Congress of People's Deputies of the Soviet Union 7, a position he held until 1991.
I will not reproduce here a list of university and scientific institutions where Averintsev became a member during the 1990s: such a list has already been published in 2005 8. Rather, I shall instead focus on a specific activity of his that he began to carry out from 1990, i. e. his service as a lector (chtec) and preacher (propovednik) in the parishes of the Transfiguration Brotherhood in Moscow 9. Moreover, Averintsev made a substantial contribution to the activities of St. Philaret's Christian Orthodox Institute (SPhI) founded by this Brotherhood, participating in many conferences and becoming a member of the Board of Trustees. Recently, I had the opportunity to interview 10 Father Georgy Kochetkov, founder of the Brotherhood and rector of the SPhI, and talk with him about Averintsev's role in the life of his community. I hereby quote some of his reflections on Averintsev:
At some point in the nineties, I invited him to join the editorial board of the "Orthodox Community" journal. Before that he only helped us at the altar and delivered sermons. Everything that he said and did was not prompted at all: it was his autonomous decision. He used to reflect on the most difficult questions, and nothing was just about "giving his name". Sergei Sergeevich got to the root of the matters and he really helped us a lot. He wasn't simply an intelligent: there were lots of intelligenty; he was like an entire world, such people are very few [interview].
Hence, Averintsev's "decision" was to make a contribution to the life of a concrete Christian community, "translating" the results of his academic work into words that would be understood by a non-academic audience 11. In order to give a synthetic definition, we could mark Averintsev's intellectual style as being one that could be deemed as
7. This was not an easy experience for Averintsev, the difficulties he faced are partially covered in the article "K sovesti" ("To the Conscience"), published in the weekly magazine «Sovietskaia Gazeta» (June 15, 1989, p. 2). This text reproduces the speech that he was not able to deliver at the session of the Congress on the 9th June 1989.
8. See more: [Averintseva at al., 4-5].
9. Averintsev's homilies have been included in:
S. S. Averintsev "Dukhovnie slova : K 70-letiiu so dnia rozhdenia S. S. Averintseva" [Averintsev 2007a].
10. The interview took place in Moscow on the 29 th
July 2018. I am very grateful to Father Georgy Kochet-
kov for the permission to publicy reveal his answers to my questions. Oral testimonies are highly relevant in reconstructing the role of late and post-Soviet intellectuals such as S. Averintsev and O. Sedakova. Due to the paucity of the literary framework, interviews and testimonies act as sources for the reconstruction of an oral history that may provide the basis for further research.
11. For an overview of the contribution made by Averintsev to the life of the Transfiguration brotherhood see also Fr Georgy Kochetkov "Chudo lichnosti akademika Sergeia Averintseva" [Kochetkov].
"mediation": during the late Soviet era, he endeavoured to re-establish the connection with the pre-revolutionary culture and the long Christian tradition, and in the 1990s — with new communication spaces opening up — he sought new ways to pass on that heritage.
Olga Sedakova — today renowned as one of the most respected Russian poets — could not have, in the Soviet system, a public presence comparable to that held by Sergei Averintsev. It would be a mistake, however, to conclude that her work lacked any public connotation at that time: even if none of her works could be published before 1989 due to Soviet censorship, nevertheless her verses began to circulate widely through samizdat and emigré circles 12. Since the 1990s — as new communication spaces began to emerge — Sedakova has published many articles and essays of literary criticism, primarily on topics relating to ethics, philosophy, and theology for the most renowned Russian cultural periodicals 13. She is particularly concerned with questions of tradition, the role of art and culture in contemporary society (totalitarian, post-totalitarian and post-secular), freedom, Christian eschatology 14. Since 1991, Sedakova has been a fellow in the Section of Christian Culture (Institute of World Culture, Department of Philosophy) of Moscow State University, which was headed by Averintsev from 1992 until his death and she gave lectures and seminars in Europe and the United States (Keele University, the University of Wisconsin-Madison and Stanford University, among others). Furthermore, in the last thirty years she has given several interviews that have been published in periodicals and websites, not just in Russia but internationally as well 15. Her most recent work — a new Russian translation of Dante's Purgatorio 16 — demonstrates, in this instance, that her intellectual activity strives towards the "addressee" 17. An attitude towards "transmission" of cultural content lies at the heart
12. The first publication of a collection of her verses — "Vrata, okna, arki" — took place in Paris, through the publishing house YMCA Press [Sedakova 1986].
13. "Inostrannaia literature", "Kontinent", "NLO" and "Znamia" among others.
14. The essays that had been written before 2010, have appeared in the fourth volume of her works, under the title "Moralia" (see O. Sedakova. Chetyre toma. V. 4 : Moralia [Sedakova 2010c]).
15. A collected volume of her interviews has recently been published under the title: "Veshchest-vo chelovechnosti : Interviu 1990-2018" [Sedakova 2019].
16. This is a collaborative work that takes place
within the seminar "Perevod Dante" ["The translation
of Dante"] held by Sedakova organised by "Arzamas. academy". URL: http://7seminarov.com (accessed April 15, 2019).
17. Sedakova has translated a great number of poets and writers since the Soviet era (among others, John Donne, Emily Dickinson, Rainer Maria Rilke, T. S. Eliot, Ezra Pound, Paul Celan, Paul Claudel, Paul Tillich, Dietrich Bonhoeffer, Francois Fedier): a collection of her translations has been published in: Ead. "Chetyre toma. V. 2 : Perevody" [Sedakova 2010c]. Moreover, she has translated Liturgical poetry, see: Ead. "Mariiny Slezy. Kommentarii k pravoslavnomu bogosluzheniiu. Poetika liturgicheskikh pesnopenii" [Sedakova 2017].
of Sedakova's commitment, that aims to provide contemporary Russian readers with a "living" text that carries a message: «Modern culture and literature, lack of great hope and Dante is the poet of that kind of hope. The modern man doesn't know where to find such a hope anymore» [il mio nuovoDante]. Ultimately, her path has crossed with the Transfiguration Brotherhood. In time, she became a member of the Board of Trustees of the SPhI and regularly attends conferences and festivals that deal with relevant topics within contemporary Christian anthropology 18.
The public commitment shown by Averintsev and Sedakova is not to be found in political acts or statements: in this respect, they differ substantially from the XIX c. intelligenty, the dissidents strictu senso and the majority of European public intellectuals of the XX c. In a 2012 interview Sedakova affirms: "[Intelligentsia] serves the people. The intellectual serves the culture" [Mozhno zhit' dal'she, 385]. Averintsev and Sedakova do not deal directly with social or political themes that go beyond their individual competences, rather, their efforts aim to overcome the limitations of space and academic lexicon, so that culture may become paideia, education in the social domain 19.
In the second part of this paper, I will provide a more detailed overview of Averintsev and Sedakova's interpretation of culture by using the concept of Christian humanism 20: the classic themes of Humanism — return to the sources, translation and centrality of human-
18. See e. g. two of Sedakova's essays that are higly relevant to point out her intellectual perspective and have been presented during SPhI conferences, respectively in 2005 and 2006: "On the Nature of Tradition" [Sedakova 2010l] and "Freedom as Eschatological Reality" [Sedakova 2010f].
19. This interpretation of the function of culture did not arise in the Russian intellectual domain through Averintsev and Sedakova. As noted by Adriano Roccuc-ci, Averintsev transmits Mikhail Bakhtin's idea of culture: "The anthropological and the cultural dimension intertwine within a perspective that tends to overcome the separation between life and culture and to track in the structures of culture the traces of what deeply and substantially pertains to the human being" [Roccucci, 107 ]. Both Averintsev and Sedakova have written about the importance of Bakhtin's thinking on the formation of their intellectual perspectives: see e. g.
S. Averintsev "Bakhtin, smekh, khristianskaia kul'tura" [Averintsev 2005]; O. Sedakova "M. M. Bakthin — dru-gaia versiia" [Sedakova 2010k].
20. Referring to "Christian Humanism" I mean the intellectual perspective of two Orthodox lay authors, Sergei Averintsev and Olga Sedakova, who believe that the recovery of cultural tradition interweaved with spiritual religiosity represents a way out of the "ordinariness" without transcendence caused by the Soviet totalitarianism. According to them both, re-establishing the broken ties with the sources of culture (both Russian and Western, both Christian and secular) may give the human beings the chance to rediscover themselves as beloved creatures, open to the Otherness and the transcendence. This definition has already appeared both in sources and in recent literature devoted to their thinking. Sedakova uses it referring to Averintsev in 2005: see "Sergei Sergeevich Averintsev: k tvorcheskomu portretu uchenogo" [Sedakova 2005, 38, 52 etc.]. About Averintsev, see also: A. Kahn, M. Li-povetsky, I. Rayfman, S. Sandler "A History of Russian Literature" [Kahn at al., 598]. About Sedakova see B. Paloff "If This Is Not a Garden: Olga Sedakova and the Unfinished Work of Creation" [Paloff].
kind — that have been reinterpreted by these two Russian thinkers — will provide the framework for further analysis.
The selection of source material is the result of a precise choice, i. e. to include their speeches made for non-academic audiences — and, with regard to Averintsev, some of his homilies — many of which are linked to the life of the Transfiguration Brotherhood.
There are two reasons for the aforementioned selection: on the one hand, it seeks to provide textual examples that could prove their exercise of intellectual function as paideia and, on the other, it promotes an interpretation of their work that acknowledges the perspective of their public role. A proper inquiry into their thought processes cannot disregard the understanding of the task that they aimed to take on as intellectuals: these non-academic speeches provide, in this respect, the key to accessing their intellectual perspective — a key that may prove useful when also investigating their scientific works.
The "transmission" of a New Christian humanism
On the Nature of Tradition: Human Being as Homo Haeres
The issue of tradition, both the cultural legacy of the past and the responsibility to pass down this legacy to future generations, has for Averintsev and Sedakova a very particular significance — one that needs to be understood on the basis of the historical frame work in which their reflections developed, namely the late Soviet period. The term "tradition" did not assume a negative connotation as the "coercive imposition" of models of the past, but meant exactly the opposite, namely the possibility to access what T. S. Eliot defined as the «accumulated wisdom of the past» [Eliot, 21]. Sedakova writes:
It's hard for us Russians to understand the states of spirit that produce Western counter-culture and assaults on tradition viewed as a repressive structure, when for us the least contact with tradition possesses an enormous power to liberate [Sedakova 2007, 6].
In her work from the 1990s, Sedakova reflects on the issue of tradition, aware of how problematic this topic has turned out to be, both in post-Soviet Russian society and in the secular West. In a conference organised by St. Philaret's Christian Orthodox Institute in 2005, Sedakova delivered the speech "On the Nature of Tradition" ["O prirode
traditsii"], which was specifically focused on the theme of tradition «in the general cultural meaning» i. e. «as a thing that pertains to a human being as such» [Sedakova 2010l, 168]. Tradition is read here as a key feature of human experience and of the human being as «homo haeres, a being inheriting and transferring inheritance» [Sedakova 2010l, 169]. This interpretation of tradition corresponds fully with the thesis of Sergei Averintsev. According to him both culture and intersubjectivity pertain to the very essence of human experience: «We all share one and the same trait: we are not hermits. <.. .> There is no lack of culture in terms of a clear, empty, zero level» [Averintsev 2007b, 166] 21. And thus, Averintsev argues: "What we call absence of culture is not absence of culture; indeed, it is always bad culture. <.. .> There is no empty space: the void is fulfilled with something else" [Averintsev 2007b, 166].
The image of tradition that emerges in Sedakova's speech lives inside the "cultural continuum" outlined by Averintsev, which flows more spontaneously in some epochs and significantly less in others. Sedakova points to the break in that continuum "a sign of our time. The transference does not work ... something has been broken in our civilization" [Sedakova 2010l, 168-169]. This break is ascribed to the fact that the positive meaning of tradition, as heritage in constant evolution in its passage from one generation to another, has been replaced by a kind of mockery (i. e. the "bad culture" mentioned by Averintsev. — V. P.): the dynamic sense of tradition vanished to leave in its place the opposite, namely "[a] superpersonal, and even more so — consacred norm" that "gives a person the feeling of justification, removes the sense of responsibility, the feeling of guilt that becomes unbearable for him or her if the person has to answer for everything and has to decide everything for himself" [Sedakova 2010l, 170]. This opposing form of tradition assaults the individual, who is crushed under the weight of a strange and impersonal strength: if this is tradition, then "a separate person can experience it as an element alien to what s/he knows in him or herself as undoubtedly 'his or her own'" [Sedakova 2010l, 169]. The two main reactions to this image of "tradition" are opposite and symmetrical: the drastic refusal of this coercive
21. This text, entitled "Khristianstvo i kul'tura" ["Christianity and Culture"], is a transcription of a speech delivered by Averintsev at the Sixth Conference of the Transfiguration Brotherhood "Miriane v cerkvi" ["Lay People in the Church"], that took place in Moscow on 17th-20th August 1995.
and anti-individual force (deconstruction/relativism) or the unconditional reception of the concept of tradition as an ensemble of "rules" (fundamentalism/new traditionalism) 22. If we considered the concept of tradition as most closely connected to the words "constancy" and "steadfastness", there would be just two ways, Sedakova acknowledges, to relate to it: "either by joining some extremely rigid norm or, to the contrary, by deciding that no norms work any longer" [Sedakova 2010l, 171]. Averintsev describes the social consequences of this reduction of tradition — and namely of Christian tradition — to a limited set of rules:
The contemporary bourgeois, the contemporary conformist — i. e. a man who wants to be the same as everyone else — can only hear hyperboles, extreme and simplistic judgements. It is hard to convince him to be a believer, but it is easy to persuade him to be a fanatic [Averintsev 2007b, 168].
When spiritual contents of culture expire, and so it happens to the vitality of tradition, nothing else remains but the mimetic conformism and the gross simplification of fanaticism.
The core of Sedakova's thesis emerges in the next passages of her discourse: it is possible to escape from this apparent either/or of extremes by reconsidering the very notion of tradition itself, taking it back to its proper dynamic width. The tradition outlined by Sedako-va — the same that she viewed as playing a crucial role in restoring a sense of authentic humanity during the Soviet years — is not a set of norms and conventions, but the voice of a change. When Sedako-va reconceives the concept of tradition as predanie, she refers to the etymology of the term: «If we believe the very word tradition, then in the Russian tradition it will be 'trans-giving'» [Sedakova 2010l, 171]. The nature of "transference" applied to tradition does not contradict its essence, according to Sedakova: «The question is not whether traditional things are stable or unstable. The important thing is that the moment of transference is accented in this word: something is transferred, passed from hand to hand» [Sedakova 2010l, 171]. What tradition clearly entails, in this perspective, is «change», to the extent that Sedakova points out that without change «it cannot be imagined» [Sedakova 2010l, 171]: in this "translation" (this word is used with reference to the Latin verb traducere), there is continuity and break. This interpretation of tradition stands at the heart of a homily delivered
22. See more: [Sedakova 2010k, 175].
by Averintsev in 1993, focusing on the issue of the Holy Scripture. In the process of translating historical and theological reflections for the community gathered in the church at the Sretenskii Monastery in Moscow 23, he addressed the issue of the Gospel tradition in terms of a call to responsibility:
And the words of the Gospel will speak again to every new generation. In a certain sense, what has been interpreted and clarified — as correct and true as it might be. is a word that has already been said. The words of the Gospel possess novelty like nothing else, because they are addressed to us and, in some way, it's our task to interpret them with our life [Averintsev 2007c, 90].
It may be concluded that tradition, according to Averintsev and Se-dakova, does not lose its character of auctoritas, but the authority at stake here is "alive": it broadcasts a message that changes because it changes whomever receives it. Far from being a coercive and impersonal force, tradition is rather a precious resource given to everyone, as stated by Boris Pasternak. Sedakova quotes him here: "To all of us tradition used to appear and to all it promised to give a face" [Sedakova 2010l, 169].
Translation: The Search for a living language
For Averintsev and Sedakova, tradition as "translation" is both a necessity and a task inherent to the cultural sphere and, as such, it demands a responsibility towards one's own time. According to an image evoked by Sedakova, the words of tradition have the potential to subvert our existences: "And a certain phrase, written 800 years ago, detonates our everyday prosaic life, no less than an unexpected call at midnight" [Sedakova 2018, 5]. Both Averintsev and Sedakova argue that the rejection of any kind of tradition, or even a hypertrophy of tradition in the contemporary age has paradoxically highlighted not so much the death of tradition, but the need to make explicit its relationship to novelty. Averintsev pointed out the importance of this task during his speech to the Italian Chamber of Deputies in 2002:
23. This homily is a particularly relevant testimony of Averintsev's efforts to pass on contents that he had initially elaborated on within an academic context. Here he talked about his travels around Europe (Rome, Berlin and Alsace) during which he delivered several speeches on the relationship between Christianity and
culture. His opening words represent well his attitude towards his audience: «With a great deal of embarass-ment and for the sake of obedience, I will try to tell you something, so that everything in our lives may be shared» [Averintsev 2007c, 87].
What can the Biblical and the Ancient Greek traditions offer us today? <...> .We cannot take all this as something that is simply "given"; in some way, we must find it, rediscover it today [Averintsev 2013a, 469, 471].
Sedakova also sees how crucial this task is during our epoch: "A challenge to make explicit something that has been but semi-con-sciously handed from person to person through the centuries" [Sedakova 2010n, 700].
Just as the "translation" of a written text stems from the need to make it speak in a new language, that is, to communicate its message through a lexicon understandable to a different audience, the "translating" of tradition is always a matter of language. However, the issue of language itself raises a number of further problems that the two authors do not underestimate. In an interview that took place in 2014, Sedakova notes that language itself may crystallise and become a mere reproduction of forms without content: "human words are constantly at risk of ceasing to speak, and then sequences of words will simply flow past utterances like some indifferent element of 'ready-made words' " [in Praise of Poetry, 413]. In 1996 Averintsev wrote the long essay "God's Word and the human word". In this he identifies the weakening or "act of destruction" [Averintsev 2013b, 113] of language as the root of what he defines as the "post-atheistic condition" [Averintsev 2013b, 113 ]: "Nowadays, a whole new challenge — one that has taken over from the dying atheism — stands against faith in Revelation, i. e. the lack of faith in the word, per se, hostility towards the Logos" [Averintsev2013b, 109-111]. Averint-sev openly rises to this new challenge, however, at the same time, he recalls that the awareness of the "weakness" of language was not conceived during the XX c. On the contrary, this issue is already addressed in the biblical text:
...But is it true, is it reliably a word that shares the weakness of the human being? <...> Experience suggests for the psalmist a thought that he expresses, even though he considers it reckless: "All men are liars" (Psalms 116:11) [Averintsev 2013b, 107 ].
At the same time, on the basis of the antinomic pattern that characterises his thinking 24, Averintsev affirms the power of language:
24. On the antinomic character of Averintsev's thinking, see [Roccucci, 108].
The clumsy, laboured, at times badly articulated human language that clothes God's Word is, in its turn, an aspect of the kenotic condescension assumed by the Logos for love of us. <...> .Human word .is capaxDei [Averintsev2013b, 103].
At this stage there are two main issues outstanding: which kind of human word may act as a medium in the translation of tradition and what does the «something major» consist of in order that it be transmitted «besides the list of necessary information» [Sedakova 2010l, 172 ]. Two reflections, made by Sedakova and Averintsev respectively, provide the key in accessing their elaboration of the two issues. On the one hand, Sedakova, speaking about the role of Dante in the history of culture, affirms: "[Dante Alighieri] had undertaken 'personally on his own behalf' to speak about 'final things' and to speak about them in people's profane language" [Sedakova 2010h, 92]. On the other, Aver-intsev, with the characteristic calmness of his thinking, makes an assertion that many would consider to be highly unconventional: "First of all, the idea of a special sacred language as the one and only through which Revelation speaks, was alien to Christianity from the very beginning" [Averintsev2013b, 101]. Therefore, both authors reflect on "profane" language and concur in affirming its peculiar strength: it has been the vehicle for Revelation and it is capable to speak about "final things". The renunciation of a sacred language is also an invitation to embrace our creatural condition, with all the risks that this entails and with the responsibility of not complying with those "act(s) of destruction" that deprive us of the words that build the life of a culture.
Two further textual examples provide a more detailed account of their position regarding the modality and the message of the translation. In 1998, when she was awarded the Solov'ev Prize at the Vatican, Sedakova spoke insightful words about the possibility of a new Christian art and therefore a new Christian language — one that is close to everyday language without being ordinary, and characterised by the mark of simplicity, which does not entail, never the less, a lack of meaning 25. She mentions Pasternak as an example of this "translation": "But in Pasternak, the new Christian art began to speak of different things: about Creation, about Healing. about Life" [Sedakova 2010e, 225]. And therefore she remarks: "Who can say that this triad of the "last things" [doesn't relate] to the roots of Christianity?" [Sedakova 2010e, 225].
25. See more: [Sedakova 2010m, 225].
Pasternak's poetic lexicon, which is closely linked to the natural sphere, reveals a content that lies at the roots of Christianity, and namely that of Redemption. Averintsev further underlines the syn-tony between Pasternak's contemporary poetry and the very core of the Christian tradition in a passage where he describes some constant characteristics of the Byzantine Easter, i. e. "the consecration ceremony (eyKaivia) for all creation and springtime. a natural and cosmic parable and simile of spiritual revival." [Averintsev2006b, 227]:
.Some analogies to the vision of spring as of cosmic, elementary Easter are to be found in Russian poetry of the twentieth century, that is, in Pasternak's poem, "On Holy Week", from his novel Doktor Zhivago, where the most concrete details concerning the reality of spring weather and ecclesiastical usage at the transition from the Holy Week to the Easter Vigil melt together, in order to prepare together the event of Resurrection [Averintsev 2006b, 227].
Their references to the poetry of Boris Pasternak can be interpreted as a trait of their Christian humanism: they have confidence in the vitality of language that allows the poet to evoke the intertwining of nature and Revelation in human existence.
Humanism: "There's Something Good Inherent to You"
The humanistic work of Averintsev and Sedakova came at an historical moment in the XX c. in which the word "humanism" has been thrown into sharp crisis — by the outbreak of Nazism and Fascism, by Soviet totalitarianism, by concentration camps and the GULAG, and by the brutality of the Second World War. Nevertheless, several texts show that Averintsev, who grew up during that very context, was persuaded that the relation with the "other" always implies an act of trust, and not only of trust, but of faith:
.My heart, that was offended by the disrespect of the powerful at the time, cannot do otherwise: it aspires to give attention and respect to every person, even when it is necessary to tell the truth without embellishments [Averintsev 2013c, 515].
And he continues: "Faith and loyalty to each other on the basis of what we have suffered, call us not only to have tolerance, but also to have solidarity and, in some sense, to be united" [Averintsev 2013c, 515-517]. Sedakova recalls that Averintsev's faith in humanity does
not stem from an optimistic idealisation of its nature: "[Averint-sev's] thought constituted a sobering corrective to the enthusiasm of the beginning of the century, and, without it, any discourse 'after Auschwitz and the Gulag' would simply have been false" [Sedakova 2006, 75-76]. Far from precluding the possibility to have faith in humankind, this "sobering corrective" represents, on the contrary, the grounds from where it can flourish and a new criterion for reconsidering an either/or question: «More than anything, I would like to save myself from two symmetrically opposed kinds of stupidity: the Scylla of optimism and the Charybdis of pessimism» [Averintsev 2006a, 763]. Sedakova endorses Averintsev's approach and, in her essay "The Issue of Man in Modern Secular Culture", she identifies two extremes that make it impossible to develop an appropriate reflection on the conditio humana: on the one hand, the glorification of the image of the human as infallible and unfailingly looking for progress; on the other, the lack of confidence in the human being whose actions, when not wicked, are nonetheless imperfect. Sedakova portrays the consequences of the second extreme option in these terms:
What is a man? It is a traumatized, vulnerable, poor, sick creature devastated by its long history. There is nothing good about him: he, a poor victim, can easily turn into a slaughterer. And it is this creature that is to be preserved. And not asked for anything extraordinary, if possible [Sedakova 2011 ].
According to Sedakova, this way of thinking may pertain to both secular and religious perspectives. As regards the latter perspective that identifies the "human" with a "fallen nature", she points out:
Yet, in some unexplained way, anti-humanistic Christianity ... has become something run-of-the-mill and left undiscussed. "Truly pious people" are often recognized by this "scorn" for the human [Sedakova 2010g, 243].
With regards to the first perspective, Sedakova cites the example of André Glucksmann who, ruminating on the tragedies of the XX c., suggested a new commandment, i. e. "The Eleventh": "Remember the evil inherent to you!" [Sedakova 2011]. She therefore remarks:
Brilliant, this was an age-old doctrine of the monastic pedagogy. Yet there is one thing that was forgotten even more and perhaps it is time to speak about it again: "Remember that there is something good inherent to you" [Sedakova 2011 ].
This paradoxical perspective, which Sedakova expresses herself with a lexicon that sounds understandable even outside the religious sphere strictu senso, is nothing but a translation of a key concept of Christian anthropology. Sergei Averintsev expressed the very same content in 1967, through the only medium available at the time to disseminate elements of Christian culture in the public domain, i. e. the entry "Philosophical anthropology" in the renowned fifth volume of the Philosophical Encyclopedia 26: "Whilst the image of God pertains inherently to human beings — although being a constantly profaned heritage — the likeness to God is not so much something given; rather, it is something assigned." [Averintsev 1970, 355].
According to their humanistic perspective, Averintsev and Sedako-va see the memory of the inherence of God's image and of the potential assigned to humankind to achieve God's likeness representing the key task of cultural transmission: "Being human cannot be taken for granted, instead it is a task. It is education, paideia that makes the man a human being. Education here takes the place that belonged to the archaic 'second birth', mystic or mysteric" [Sedakova 2010e, 74]. For Averintsev and Sedakova, culture as paideia is not a coercive force, but a voice that takes the form of friendship, of the desire for man to discover himself and his value.
May the Lord protect you, as he protects us all. Inside the rough and empty life lies a treasure as if buried in a field [Sedakova 2014b, 102].
26. The relevance of Averintsev's peculiar entries has not gone unnoticed in Western Europe. While reviewing the volumes of the Soviet Encyclopedia in 1972, Paul Ehlen identified in these entries "an attitude which is different from that to which we have been accustomed and [that] seems due to the experience that Christianity is not disappearing under socialism but rather is representing a force which has to be recognized and not just simply denounced as an 'opium' (Marx and Lenin)" [Ehlen, 381]. Ehlen therefore focuses on the entry entitled "Christianity"
and underlines Averintsev's attitude towards cultural "transmission": «He not only provides an essentially correct description of the Christian message but also attempts to bring the reader to an understanding of these mysteries» [Ehlen, 382]. Furthermore, he describes this entry as a highly relevant and up to date contribution to political theology: ".we find here an account of Christian comportment in the world, far more adequate than many to be found in 'political theology' as currently being formulated in the West" [Ehlen, 387-388].
Final remarks
In 1988, during the television broadcast of his Conversations on Russian culture, Yuri Lotman spoke about the ways of communication in the Humanism of the XIV c.:
After any historical upheaval, there is a need for a cultural endeavour to reconstruct the communicative sphere, that is, a space in which the individual will be sure again to find interlocutors and will feel understood. An essential role in such an arduous cultural process, is played by the constitution of small collectives. Small circles. process norms that eventually become the norms of society. These circles always stand as laboratories of living culture, of ways of communication. <.> If small circles are missing, high culture is missing [Lotman 2005, 441-442].
It is no coincidence that Lotman's reflections on Humanistic culture seem also to portray the "marginal" spaces of late Soviet cultural life: while evoking Humanistic circles, Lotman was thinking indeed about the experience of the "School of Semiotics" that he founded in Tartu and Moscow in the 1960s. It is pertinent to mention that profound and systematic intellectual exchanges existed between Lotman and the intellectuals to whom this paper is devoted 27. The issue raised by Lotman — that of the decisive role of «small collectives» in restoring the communicative sphere of a society — is as worthy of attention today as it was then.
This paper has aimed to shed a little light on the work of two intellectuals who, although from a minority position, have sought to bear witness to the faith in the vital continuity of a Christian humanism around which the East and the West may meet beyond conflicts and historical contingencies. The friendship between Averintsev and Se-dakova represents an example, amid so many that have taken place in the transition from the Soviet Union to the post-Soviet phase: other figures and small circles were and are still alive in this context. Their very existence represents, in my opinion, an invitation to broaden our perception of the "possible".
27. See O. Sedakova "A Journey to Tartu and Back: A Belated Chronicle" [Sedakova 2010a]. I therfore recall that Averintsev has edited Lotman's Sobranie sochinenii [Lotman 2000].
References
1. Averintseva at al. = Averintseva N. P., Poliakova N. B., Cherkasskii V. B. (eds.) (2005). Sergei Sergeevich Averintsev. 1937-2004. Moscow : Nauka (Materialy k biobibliografii uchenykh. Literatura i iazyk [Materials for the biobibliogra-phy of scientists. Literature and language]; Is. 29) (in Russian).
2. Averintsev 1970 = Averintsev S. S. (1970). "Filosofskaia antropologiia" ["Philosophical Anthropology"], in F. V. Konstantinov (ed.). Filosofskaia Entsiklope-diia [Philosophical Encyclopedia], Moscow : Publ. Sovetskaia Entsiklopedia, pp. 354-355 (in Russian).
3. Averintsev 2005 = Averintsev S. S. (2005). "Bakhtin, smekh, khristianskaia kul'tura" ["Bakhtin, laughter and Christian culture"], in N. P. Averintseva, K. B. Sigov (eds.). [Collected Works], v. 3 : Sviaz'vremen [Bond of times], Kiev : Dukh i Litera, pp. 342-359 (in Russian).
4. Averintsev 2006a = Averintsev S. S. (2006). "Budushchee khristianstva v Evrope" ["The Future of Christianity in Europe"], in Idem. Sofiia-Logos. Slovar' [Sofiia-Logos. Vocabulary], Kiev : Publ. Dukh i Litera, pp. 763-775 (in Russian).
5. Averintsev 2006b = Averintsev S. S. (2006). "Some constant characteristics of Byzantine Orthodoxy", in A. Louth, A. Casiday (eds.). Byzantine Orthodoxies : Papers from the Thirty-sixth Spring Symposium of Byzantine Studies, University of Durham, 23-25 March 2002, Aldershot : Ashgate, pp. 215-228.
6. Averintsev 2007a = Averintsev S. S. (2007). Dukhovnye slova : K 70-letiiu so dnia rozhdeniia S. S. Averintseva [Spiritual Words : Marking the 70-year Anniversary of the Birth of S. S. Averintsev]. Moscow : Publ. SPhI (in Russian).
7. Averintsev 2007b = Averintsev S. S. (2007). "Khristianstvo i kul'tura" ["Christianity and culture"], in Idem. Dukhovnye slova : K 70-letiiu so dnia rozhdeniia S. S. Averintseva [Spiritual Words : Marking the 70-year Anniversary of the Birth of S. S. Averintsev], Moscow : Publ. SPhI, pp. 165-170 (in Russian).
8. Averintsev 2007c = Averintsev S. S. (2007). "O poezdke v Rim, El'zas i Berlin" ["On the Journey to Rome, Alsace and Berlin"], in Idem. Dukhovnye slova : K 70-letiiu so dnia rozhdeniia S. S. Averintseva [Spiritual Words : Marking the 70-year Anniversary of the Birth of S. S. Averintsev], Moscow : Publ. SPhI, pp. 87-91 (in Russian).
9. Averintsev 2013a = Averintsev S. S. (2013). "Improvizatsiia" ["Improvisation"], in Idem. Rimskie rechi. Slovo Bozhie i slovo chelovecheskoe [Roman Speeches. God's Word and the Human Word], Moscow : Publ. Izdatel'stvo Moskovskoi Patriarkhii : Rome : Publ. Sofia. Idea russa, idea d'Europa, pp. 468-471 (in Russian and Italian).
10. Averintsev 2013b = Averintsev S. S. (2013). "Slovo Bozhie i slovo chelovecheskoe" ["God's Word and the human word"], in Idem. Rimskie rechi.
Slovo Bozhie i slovo chelovecheskoe [Roman Speeches. God's Word and the Human Word], Moscow : Publ. Izdatel'stvo Moskovskoi Patriarkhii; Rome : Publ. Sofia. Idea russa, idea d'Europa, pp. 78-117 (in Russian and Italian). [Originally published in Italian: "Parola divina e parola umana". La Nuova Europa, 1996, v. 266, n. 2, pp. 5-19].
11. Averintsev 2013c = Averintsev S. S. (2013c). "Solidarnost' vo imia opal'nogo Boga : Opyt sovetskogo vremeni kak predosterezhenie dlia nastoiashche-go vremeni i na budushchee", in Idem. Rimskie rechi. Slovo Bozhie i slovo chelovecheskoe [Roman Speeches. God's Word and the Human Word], Moscow : Publ. Izdatel'stvo Moskovskoi Patriarkhii; Rome : Publ. Sofia. Idea russa, idea d'Europa, pp. 484-519 (in Russian and Italian).
12. Ehlen = Ehlen P. (1972). "The New Soviet Philosophical Encyclopedia. I : New Attitudes of Soviet Philosophers toward Theology". Studies in Soviet Though, 1972, v. 12, n. 4, pp. 381-390.
13. Eliot = Eliot T. S. (1949). Notes towards the Definition of Culture. New York : Harcourt Brace and Co.
14. Golubovich = Golubovich K. (2019). "The Poet and Darkness : The Politics of Artistic Form", in S. Sandler et al. (eds.). Olga Sedakova : Origins, Philosophies, Points of Contention, Madison : The University of Wisconsin Press, pp. 40-63.
15. Hassner = Hassner P. (2003). "The Public Intellectual and the Experience of Totalitarianism", in A. M. Melzer, J. Weinberger, R. M. Zinman (eds.). The Public Intellectual : Between Philosophy and Politics, Lanham; Boulder; New York; Oxford : Rowman & Littlefield publishers, pp. 123-139.
16. Il mio nuovo Dante = Il mio nuovo Dante : Intervista ad Olga Sedakova [My New Dante. An Interview with Olga Sedakova], available at: www.olgaseda-kova.com/it/interview/1100 (in Italian) (15.04.2019).
17. In Praise of Poetry = Sedakova O. A. (2019). "In Praise of Poetry : An Interview with Caroline Clark, Ksenia Golubovich and Stephaine Sandler" , in Ead. Veshchestvo chelovechnosti: Interv'iu 1990-2018 [The essence of Humanity : Interviews 1990 to 2018], Moscow : Publ. Novoe literaturnoe obozrenie,
pp. 411-424 (in Russian).
18. Interview = An Interview with Father Georgy Kochetkov, July 29, 2018. Moscow. Author Archive (in Russian).
19. Kahn at al. = Kahn A., Lipovetsky M., Rayfman I., Sandler S. (2018). A History of Russian Literature. Oxford : Oxford University Press.
20. Kochetkov = Kochetkov Georgy, Fr. (2007). "Chudo lichnosti akademika Sergeia Averintseva" ["The Miracle of the Personality of the Academic Sergei Averintsev"], in Averintsev S. S. Dukhovnye slova : K 70-letiiu so dnia rozhdeni-ia S. S. Averintseva [Spiritual Words : Marking the 70-year Anniversary of the Birth of S. S. Averintsev], Moscow : Publ. SPhI, pp. 5-7 (in Russian).
21. Kukulin = Kukulin I. (2019). "Stylized folklore as a Recollection of Europe: Olga Sedakova's Old Songs and Alexander Pushkin's Song of Western Slavs", in S. Sandler et al. (eds.). Olga Sedakova : Origins, Philosophies, Points of Contention. Madison : The University of Wisconsin Press, pp. 271-296.
22. Lotman 2000 = Lotman Iu. M. (2000). Sobranie sochinenii [Collected works], v. 1 : Russkaia literatura i kul'tura Prosveshcheniia [Russian literature and culture of the Enlightenment]. 2. ed., rev. Moscow : Publ. OGI (in Russian).
23. Lotman 2005 = Lotman Iu. M. (2005). "Besedy o russkoi kul'ture : (Tele-vizionnye lektsii). Tsikl vtoroi : Vzaimootnosheniia liudei i razvitie kul'tur : Lektsiia 5, 1988" ["Conversations on Russian Culture (television lectures). Second Cycle : Human Relationships and the Development of Cultures : Lesson 5, 1988"], in Idem. Vospitanie dushi [Soul Education], Saint Petersburg : Publ. Iskusstvo SPB, pp. 442-448 (in Russian).
24. Mozhno zhit' dal'she = Sedakova O. A. (2019). " 'Mozhno zhit' dal'she...' : Interviu Olgi Sedakovoi, 2012" [" 'There's a way forward.' : An Interview with Olga Sedakova, 2012"], in Ead. Veshchestvo chelovechnosti: Interviu 1990-2018 [The essence of Humanity : Interviews 1990 to 2018], Moscow : Publ. Novoe literaturnoe obozrenie, pp. 380-395 (in Russian).
25. Paloff = Paloff B. (2019). "If This Is Not a Garden: Olga Sedakova and the Unfinished Work of Creation", in S. Sandler (eds.) et al. Olga Sedakova : Origins, Philosophies, Points of Contention, Madison : The University of Wisconsin Press, pp. 17-39.
26. Posner = Posner R. A. (2001). Public Intellectuals : A Study of Decline. Cambridge MA-London : Harvard UP.
27. Roccucci = Roccucci A. (2011). "Comprensione dell'alterita e incontro tra universi culturali nel pensiero di Sergej Sergeevic Averincev" ["Understanding of the Otherness and the Meeting of Cultural Universes in the Thoughts of Sergei Sergeevich Averintsev"], in V. Benigni, A. Salacone (eds.). Ulica Sevcenko 25 korpus 2 : Scritti in onore di Claudia Lasorsa [Writings in Honour of Claudia Lasorsa], Cesena; Roma : Caissa Italia, pp. 103-112.
28. Sedakova 1986 = Sedakova O. A. (1986). Vrata, okna, arki [Gates. Windows. Arches]. Paris : YMCA Press (in Russian).
29. Sedakova 2005 = Sedakova O. A. (2005). "Sergei Sergeevich Averintsev.
K tvorcheskomu portretu uchenogo" ["Sergei Sergeevich Averintsev. A Creative Portrait of a Scientist"], in N. P. Averintseva, N. B. Poliakova, V. B. Cher-kasskii (eds.). Sergei Sergeevich Averintsev. 1937-2004, Moscow : Publ. Nauka, pp. 6-72 (Materialy k biobibliografii uchenykh. Literatura i iazyk [Materials for the biobibliography of scientists. Literature and language]; Is. 29) (in Russian).
30. Sedakova 2006 = Sedakova O. A. (2006), (transl., abridg. by J. Sutton). "Reflections on Averintsev's Method". Studies in East European Thought, v. 58,
n. 2, pp. 73-84. (Russian Original: Sedakova O. A. (2010). "Rassuzhdenie o metode. Sergei Sergeevich Averintsev i ego kniga 'Poety' " ["Reflections on Averintsev's Method. Sergei Sergeevich Averintsev and His Book 'Poets' "], in Ead. Chetyre toma, v. 4 : Moralia [Four Volumes, v. 4 : Moralia], Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 768-794.)
31. Sedakova 2007 = Sedakova O. A. (2007). "Author's Note : A Few Lines About My Life". The Hudson Review [Special edition published on the occasion of Olga Sedakova's residency at Stanford University in Spring 2007], pp. 6-8.
32. Sedakova 2010a = Sedakova O. A. (2010). "A Journey to Tartu and Back : A Belated Chronicle", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 2760 (English translation).
33. Sedakova 2010b = Sedakova O. A. (2010). "Apologiia ratsional'nogo.
S. S. Averintsev", in Ead. Chetyre toma, v. 4 : Moralia [Four Volumes, v. 4 : Moralia], Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 519-547 (in Russian).
34. Sedakova 2010c = Sedakova O. A. (2010). Chetyre toma : [Works : In 4 v.], v. 1 : Poems, v. 2 : Translations, v. 3 : Poetica, v. 4 : Moralia. Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke (in Russian).
35. Sedakova 2010d = Sedakova O. A. (2010). Sedakova O. A. "Dva otklika na konchinu Sergeia Sergeevicha Averintseva" ["Two responses to the death of Sergey Sergeevich Averintsev"], in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 795-811 (in Russian).
36. Sedakova 2010e = Sedakova O. A. (2010). "Evropeiskaia traditsiia druzh-by" ["The European tradition of Frienship"], in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 65-81 (in Russian).
37. Sedakova 2010f = Sedakova O. A. (2010). "Freedom as Eschatological Reality", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 244-258 (English translation).
38. Sedakova 2010g = Sedakova O. A. (2010). "In Memory of John Paul II", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 240-243 (English translation). (Russian original: "Dva otklika na konchinu Papy Ioanna Pavla II" ["Two responses to the death of Pope John Paul II"], in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obra-zovaniiu i Nauke, pp. 830-835.)
39. Sedakova 2010h = Sedakova O. A. (2010). " 'In the Vestal Abyss of a Line of a Verse' : On Meaning in Poetry and Meaning in Doctrine : Inaugural Lecture
on the Occasion of the Bestowal of the Doctor of Theology Degree honoris causa", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 89-99 (English translation). (Russian original: " 'V tselomudrennoi bezdne stikha' : O smysle poeticheskom i smysle doktrinal'nom. Inauguratsionnaia lektsiia po sluch-aiu prisvoeniia zvaniia doktora bogosloviia honoris causa (Minsk, 3 marta 2003 goda)" [" 'In the chaste abyss of verse' : On the poetic and doctrinal meanings : Inaugural lecture on the occasion of conferring the title of doctor of theology honoris causa (Minsk, March 3, 2003)"], in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 127-140.)
40. Sedakova 2010k = Sedakova O. A. (2010). "M.M. Bakthin — drugaia versiia" ["M. M. Bakhtin — a different version"], in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 88-98 (in Russian).
41. Sedakova 20101 = Sedakova O. A. (2010). "On the Nature of Tradition", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 168-176 (English translation). (Russian original: Sedakova O. A. (2005). "O prirode traditsii", URL: http://www.olgasedakova.com/it/interview/1100 (accessed April 15, 2019)).
42. Sedakova 2010m = Sedakova O. A. (2010). "Speech at the Bestowal of the Vladimir Solovyov Award. 'The Christian Roots of Europe' Conference at the Vatican, July 1, 1998", in S. I. Yastremski, M. M. Naydan (transl., eds.). Freedom to Believe : Essays and Letters, Lewisburg : Bucknell University Press, pp. 219-227 (English translation). (Russian original: "Schastlivaia trevoga glubiny" : Rech' pri vruchenii premii "Khristianskie korni Evropy" imeni Vladimira SoloVeva. Vatikan, 1 iiulia 1998 g., available at: www.olgasedako-va.com/Moralia/266 (15.04.2019)).
43. Sedakova 2010n = Sedakova O. A. (2010). "The Light of Life. Some Remarks on the Russian Orthodox Perception", in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 4 : Moralia, Moscow : Publ. Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke,
pp. 677-705 (in Russian).
44. Sedakova 2011 = Sedakova O. A. (2011). "The Issue of Man in Modern Secular Culture", available at: www.olgasedakova.com/eng/Moralia/264 (15.04.2019). (Russian original: Sedakova O. A. (2010). "Vopros o cheloveke v sovremennoi sekuliarnoi kul'ture" : Doklad na Mezhdunarodnoi nauch-no-bogoslovskoi konferentsii "Zhizn' vo Khriste: khristianskaia nravstven-nost', asketicheskoe predanie Tserkvi i vyzovy sovremennoi epokhi" : 15-18 noiabria 2010 g., Moscow, available at: www.olgasedakova.com/Mora-lia/872 (15.04.2019)).
45. Sedakova 2014a = Sedakova O. (2014). C. Clark, K. Golubovich, S. Sandler (transl., eds.) "An Interview with Olga Sedakova", in Ead. In Praise of Poetry, Rochester, NY : Open Letter, pp. 191-207.
46. Sedakova 2014b = Sedakova O. A. (2014). "The Hermit Speaks", from "Tristan and Isolde", in C. Clark, K. Golubovich and S. Sandler (transl. and eds.). In Praise of Poetry, Rochester, NY : Open Letter, pp. 71-103 (English translation). (Russian original: Sedakova O. A. (2010). "Otshel'nik govorit" : iz tsikla "Tristan i Izol'da", in Ead. Chetyre toma [Four Volumes], v. 1 : Poems, Moscow : Publ. Russkii Fond Sodeistviia Obrazovaniiu i Nauke, pp. 145-176).
47. Sedakova 2017 = Sedakova O. A. (2017). Mariiny slezy. Kommentarii kpra-voslavnomu bogosluzheniiu. Poetika liturgicheskikh pesnopenii [Mariins tears. Comments on the Orthodox worship. Poetics of liturgical chants], Moscow : Blagochestie (in Russian).
48. Sedakova 2018 = Sedakova O. A. (2018). "Golos druga. Golos Evropy. Zamet-ki perevodchika" ["The Voice of the Friend. The Voice of Europe. Translator's notes"], in Fransua Fed'e [Francois Fedier], Golos druga [The Voice of the Friend], 2 ed., Saint Petersburg : Publ. Ivan Limbakh, pp. 5-12 (in Russian).
49. Sedakova 2019 = Sedakova O. A. (2019). Veshchestvo chelovechnosti: Interv'iu 1990-2018 [The essence of Humanity : Interviews 1990 to 2018]. Moscow : Publ. Novoe literaturnoe obozrenie (in Russian).
50. Sigov = Sigov K. (2006). "Averintsev's Archipelago : Towards Understanding the Era of Post-Atheism". Studies in East European Thought, 2006, v. 58, n. 2, pp. 85-93.
51. Sutton = Sutton J. (2006). "Studies in East European Thought : Introduction". Studies in East European Thought, 2006, v. 58, n. 2, pp. 69-71.
