CC BY
22
Культура,
инновации и рынок:
духовно-нравственные и экономические составляющие
Резюме. В статье рассматриваются идеологические и рыночные составляющие культуры, а ее духовное и рациональное содержание выступает в качестве важнейших предпосылок инновационного развития. Анализируются экономические и духовные факторы капиталистического общества и условия обеспечения свободы рыночных отношений, а также наиболее актуальные проблемы коммерциализации сферы культуры. Ключевые слова: культура, инновации, рынок, духовность, свобода выбора.
Фото Сергея Дубови
Анатолий Левко,
главный научный сотрудник Центра историко-философских и компаративных исследований Института философии НАН Беларуси, доктор
социологических наук, кандидат философских наук, профессор
Предпринимательская активность, частная инициатива и частная собственность, коммерческий успех, чувство хозяина, мотивация труда и личная заинтересованность в его конечных результатах, прибыль, экономический эффект хозяйственной и других видов деятельности, саморегуляция, свобода выбора - все это формы проявления самодеятельности личности. Данный феномен есть выражение собственного выбора нравственных, экономических, этических, политических и других ценностей и идеалов в качестве важнейшего общественного значения или критерия оценки эффективности своей трудовой и других видов активности, а самой этой активности - как смысла жизни. Иными словами, она имеет под собой некую идеологическую основу, объединяющую культуру и природу человека, духовно-нравственные и экономические составляющие его бытия. «Трудоголизм», инновационное мышление, высокий уровень
профессиональной компетентности специалистов - это выражение жизненного выбора народа и самодеятельности каждой отдельно взятой личности, а не результат лишь мудрого руководства той или иной политической партии или государственных чиновников.
Эта самодеятельность - важнейшее условие цивилизацион-ного развития общества и его культуры, определяющих научно-технический прогресс, коммуникационные связи и образ жизни людей в целом. Вместе с тем различные цивилизации, общественно-политические системы, экономические формации, национальные государства и народы достигли и достигают на этом пути далеко не одинаковых успехов. Существенно разнятся здесь и сами критерии этого успеха и качества жизни. В одном случае за основу берется потребление материальных благ и степень оказываемых услуг, во втором - духовно-нравственный потенциал
личности, социальные гарантии и т.д. Народы отличаются темпами и содержанием стиля жизни, в котором созерцание, праздность и труд совсем не тождественны. И это различие продолжает сохраняться, несмотря на происходящую социально-экономическую глобализацию, политическую унификацию, социально-культурную интеграцию и духовную деидеологиза-цию. При этом идеологии в виде теоретических и практических идей - ценностей, идеалов, убеждений - и рыночным отношениям как важнейшим факторам совершенствования самодеятельности людей во всех случаях отводится определяющая роль.
Иное дело, что идеология сочетания самодеятельности личности и рыночного механизма, называемая капитализмом, по ряду причин оказалась сегодня доминирующей. Парадокс в том, что интеллектуальный и духовно-нравственный потенциал не всегда возможно реализовать в виде цивилизационно-го развития, научно-технического прогресса, информационных и других технологий, экономической эффективности производства и т.п. Лишь идеология капитализма, присущая западному миру, в ходе истории оказалась в состоянии использовать
Философские поиски
эти требования. Она как бы воочию продемонстрировала преимущество рыночных механизмов регуляции экономических отношений по сравнению с другими формами этой регуляции.
Капитализм зиждется на взаимоисключающих друг друга духовных и материальных началах: управляемости, базирующейся на рационализации и бюрократизации, и стихии рынка, где главенствует потребление материальных благ. Исследование этих начал в разной мере представлено в английской политэкономии и немецкой классической философии. При этом англичанам принадлежит пальма первенства в изучении материальной, экономической составляющей капиталистического общества, а немецким философам - духовного. «Немцы,-отмечает П.П. Гайден-ко,- никогда не разделяли принципов индивидуализма и утилитаризма, лежащих в основе классической политэкономии Смита и Риккардо» [2].
В работах «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788), «Критика способности суждения» (1790) И. Канта разум рассматривается как феномен культуры, а не лишь как отражательное свойство мозга. Исходя из взглядов философа, каждый человек «делает себя сам», ему вменяется в обязанность культивировать свой разум, которому присущи именно сознание долга и «высшего нравственного закона». И. Кант преодолевает односторонности рационализма и эмпиризма в трактовке источников знания, утверждая взаимосвязанность чувственного опыта и рациональных структур в научном познании. Что же касается Ф. Гегеля, то в его философии разум предстает уже как выражение духовного развития, неотделимого от исторического развития всего общества. Именно эта особенность берется за основу
К. Марксом в ходе экономического анализа истоков капитализма. При этом он широко использует такие элементы рационального мышления, как «цена», «товар», внося тем самым известный вклад в разработку проблемы идеальных экономических форм.
Эту же традицию продолжил М. Вебер в исследовании идеальных типов бюрократии. Рационализация и бюрократизация, по его мнению,- конкретные исторически сложившиеся формы выражения духовного, нашедшие свое отражение в этике протестантизма и образе жизни буржуазного общества. По Ве-беру, человек в рационализированном социуме выполняет две не только разные, но и противоположные функции. Как специалист, независимо от того, в какой сфере производства или управления он реализует свои знания, индивид полностью включен в «машину формальной рациональности», то есть целиком растворяется во всеобщем, которое при этом выступает как безликое и нейтральное по отношению к человеческим «ценностям», подчинено своим законам и требует полной объективности, исключения всех субъективных привнесений. Таким образом, человек как профессионал должен отрешиться не только от своих персональных симпатий и антипатий (от «оценочного отношения»), но и от «родовых», «общечеловеческих» привязанностей, то есть от «ценностного» отношения к объекту рассмотрения [1].
Далее Вебер указывает на вторую основную функцию человека в обществе, которая прямо противоположна первой. Если в качестве специалиста он способствует прогрессу, то как личность он обязан служить границей этой формальной системы производства и управления. Если индивид хочет остаться свободным, он должен противопоставить всем тенденциям
современного производства индивидуальную позицию. Значит, противопоставить свое право и желание решать самому судьбу в той области, на которую постоянно посягает социум с его обобществляющей линией. Ве-бер подчеркивает, что свобода начинается по ту сторону производства, как и сфера ценностей -по ту сторону рациональности, и именно «расщепленность» человека и есть единственное условие сохранения свободы индивида в буржуазном обществе. По его мнению, человек и социум могут рассматриваться в качестве одновременно существующих различных сил и моментов, которые никогда нельзя безболезненно организовать в единую целостность, подчиненную общему принципу. Между ними идет постоянная борьба.
По существу М. Вебер одним из первых выделяет два типа общества: социальную общность и социальную организацию. Оба являются своеобразными феноменами культуры: естественной и искусственно моделируемой. Последние имеют свою духовную основу, проявляемую прежде всего в исторически складывающихся религиозных воззрениях, свойственных западной цивилизации.
С этой методологической позицией полемизирует лауреат Нобелевской премии А. Швейцер, который также ядром ци-вилизационного развития считает духовность, и в частности этизацию общественной жизни на основе разума. Однако сама духовность, согласно его мнению, опирается на общечеловеческие ценности и лишена какого-либо исторического содержания. Она имеет всеобщий характер, выраженный в этических категориях, и применима к любому социальному времени и пространству. При этом духовность не может и не должна становиться безликой, целиком
растворяясь во всеобщей формальной рациональности. Она проявляется, по мнению ученого, лишь на уровне индивидуального этического мышления. Стремление же связывать духовность с исторической целесообразностью способствует рационализации общественной жизни и подавлению личной самодеятельности социальной организацией, полному поглощению индивида обществом. С этой позиции А. Швейцер критикует Ф. Гегеля и его последователей за рационализацию, которая неизбежно превращается в организацию, в политический, экономический, социально-культурный и другой менеджмент.
Противоположностью за-организованности социальных институтов выступает принцип свободы рыночных отношений, лишенный всякого духовно-нравственного начала и этических идей и основанный на индивидуализме и прагматизме материально-вещественного потребления. Однако уже по своей природе он не в состоянии быть таким же эффективным средством регуляции духовного развития общества, как и материальной экономической жизни. Гуманистическое и гуманитарное начала здесь сменяются потребительской целесообразностью, в результате чего культура, опирающаяся на индивидуальную самодеятельность, уступает место массовой культуре, существующей скорее благодаря подражанию, чем инновации. К тому же для того, чтобы соотнести культуру с законами рынка, ей необходимо придать потребительский характер, или превратить ее в своеобразный рынок услуг.
Тем не менее не ослабевает стремление коммерциализировать духовную жизнь на современном постсоветском пространстве. В сфере культуры, науки и образования оно реализуется
благодаря превращению данных видов деятельности в разновидность оказываемых населению платных услуг. Также набирает силу убеждение, согласно которому законы рынка позволяют покончить с административным и политическим произволом в области культуры и придать подлинное ускорение культурному прогрессу с позиции общечеловеческих ценностей. Правда, достичь этой цели без существенных издержек для общества в создавшихся условиях вряд ли возможно.
В культуре и науке, в отличие от экономики, складывается несколько парадоксальная ситуация. Без творческой самодеятельности личности данные отрасли знания двигаться вперед вообще не могут, но им не обойтись и без финансирования из государственного бюджета или начального капитала, обретенного в других отраслях, поскольку свобода творчества, как уже отмечалось, начинается по ту сторону производства. Наука и искусство не могут развиваться лишь по законам бизнеса. Отсюда убеждение отдельных исследователей в том, что творчество и рынок далеко не всегда совместимы. Опасение, что всеобщая коммерциализация отраслей культуры чревата превращением отдельных сфер искусства в разновидность бизнеса и культурного менеджмента, влекущего за собой деформацию театра в кабаре, художественного творчества в шоу и так далее, не лишено оснований. Это прямая дорога к замене элитарной культуры массовой. Именно потребление, рынок вытесняют элитарную гуманитарную культуру различными услугами «на злобу дня». К тому же рынок предполагает частный капитал и частную собственность, контролируемую Всемирным банком и его кредитной политикой. А это, в свою очередь, изначально содержит риск
ущемления национальных интересов и угрозу национальной безопасности.
Академические институты, музеи, картинные галереи являются национальным достоянием. Они не должны быть приватизированы или контролируемы кем-либо, кроме государства. Деятельность этих учреждений напрямую связана с государственной идеологией и политикой. И хотя многие прикладные науки и отдельные отрасли культуры, например досуга, при определенных условиях могут быть вполне самофинансируемыми и самоокупаемыми, распространить этот принцип на всю науку и культуру нельзя. Поэтому нет ничего удивительного, что в общественном мнении зреет убеждение, что коммерциализация сектора культуры приведет к культурной деградации населения, забвению национальных интересов и потере государственного суверенитета. При такой ориентации кредитная политика полностью вытеснит культурную политику государства. Культурный рост страны и бизнес в сфере культуры, образования и науки, согласно этому мнению, несовместимы. И
Продолжение в следующем номере
Литература
1. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения; пер. с нем./сост. общ.ред. и по-слесл. Ю.Н. Давыдова; предисл. П.П. Гайденко.— М., 1990.
2. Гайденко П.П.Социология Макса Вебера//Вебер М.Избранные произведения: пер. с нем / сост., общ. ред. и по-слесл. Ю.Н. Давыдова; предисл. П.П. Гайденко.- М., 1990. С. 5-43.
3. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. 11.- М., Л. 1935. С. 10.
4. Демчук М.И. Высшая школа и стратегия инновационного развития Республики Беларусь.- Мн., 2006.
5. Симонян Е.А.Единство теории и практики(Философский анализ) / отв. ред. Э.А. Баллер.- М., 1980.
6. Тамбиянц Ю.Г. Почему побеждает либерализм: осмысление механизмов взаимодействия идеологии и социальной иерархии.- Ростов-на-Дону,2006.
7. Швейцер А. Культура и этика.- М., 1973.
