CC BY
21
ISSN 1026-5627
Русский орнитологический журнал 2021, Том 30, Экспресс-выпуск 2071: 2337-2359
Кулик-сорока Haematopus ostralegus в Архангельской области
В.А.Андреев
Валерий Аркадьевич Андреев. Архангельск, Россия. E-mail: valerianandreev54@gmail.com Поступила в редакцию 5 мая 2021
В Архангельской области, занимающей более 410 тыс. км2, обитают два подвида кулика-сороки - северный Haematopus ostralegus ostralegus Linnaeus, 1758, населяющий устьевые области рек, побережья и острова Баренцева и Белого морей, и материковый Haematopus ostralegus longipes Buturlin, 1910 (Бутурлин 1910), населяющий берега пресных водоёмов таёжной зоны и прибрежные пойменные луга. Материковый подвид кулика-сороки в связи с немногочисленностью на севере и редкостью на юге и в центре европейской части России внесён в Красную книгу Российской Федерации (2001).
На территории области кулик-сорока отмечен на весеннем пролёте и в период гнездования в разных районах: во второй половине XIX — первой половине XX века в Архангельском уезде (сегодня территория Приморского района Архангельской области и города Архангельска) (Вальнев 1880; Никольский 1885; Молчанов 1908; Паровщиков 1941), в 1869, 1871-1872 годах в Шенкурском уезде (Вальнев 1880), в 1982-1985 — в Онежском районе на реке Илекса (Руденко 1989), в июне-июле 1996 — в Верхне-Тоемском, Вилегодском, Виноградовском, Няндомском, Холмогорском и Шенкурском районах на реках Северная Двина, Вага, Ледь, Виледь, озере Большое Мошинское (Бутьев и др. 1999); в июне 1997 — в Плесецком районе на реке Кена, озере Кенозеро, Каргопольском районе на Лекшмозере (Хохлова, Артемьев 2000; Хохлова и др. 2001, 2009), Пи-нежском районе в долине реки Пинега (Рыкова 2001), в Каргопольском районе на реке Онега (Кондратьев, Ковалёв 2004, наши данные от 2002 года), на островах Соловецкого архипелага и Онежского залива Белого моря (Черенков и др. 2014); в Лешуконском и Мезенском районах (река Мезень), Шенкурском (река Вага), Красноборском (Северная Двина), Вельском (река Вага), Котласском (реки Северная Двина и Вычегда), Ленском и Вилегодском (река Вычегда), Приморском и Онежском (морское побережье Онежского полуострова и дельта Северной Двины) районах (наши данные).
О гнездовании кулика-сороки в устье Северной Двины в литературе есть разные сведения. А.М.Никольский (1885) находил здесь в июне 1880 года пуховых птенцов. В.Я.Паровщиков (1941) считал кулика-сороку обычным пролётным видом, не гнездящимся в Архангельске и окрест -
ностях. В 1976 году было отмечено гнездование кулика-сороки в дельте Северной Двины (Бианки и др. 1982). В другой работе В.В.Бианки с коллегами (1993) гнездование кулика-сороки в дельте Северной Двины приводится под вопросом. Как возможно гнездящийся вид в окрестностях Архангельска (в дельте Северной Двины) кулик-сорока рассматривается в работе Н.И.Асосковой (2005). По нашим наблюдениям, ведущимся в устьевой области Северной Двины с 1981 года, кулик-сорока — обычный, но немногочисленный гнездящийся здесь вид (Андреев 2000, 2007б, 2012). Утверждение В.Н.Сотникова (2002) о том, что северный кулик-сорока H. o. ostralegus на Северную Двину только залетает, не верно, его гнездование здесь известно давно: с XIX века (Вальнев 1880).
Несмотря на эти и другие известные факты, до сих пор в современных определителях (Бёме и др. 2008; Брикетти 2004; Кулики-сороки... 2014, Морозов 2013; Флинт и др. 2001; и др.) границы распространения указываются без учёта появившихся в литературе сведений и не охватывают в целом Архангельскую область. Ранее в зарубежных определителях (Jonsson 1992; Heinzel et al. 1995; Mullarney et al. 1999; Peterson et al. 1993) материковая часть Архангельской области также не была отмечена в качестве области гнездования кулика-сороки. В связи с этим создаётся впечатление, что все карты или описания ареалов «кочуют» из одних изданий в другие.
Во второй половине XIX века: в 1858-1865 и 1867 годах первые кулики-сороки прилетали на места гнездования в Архангельском уезде в период с 17 апреля (1860) по 4 мая (1863 и 1867), в среднем 27 апреля по старому стилю (Вальнев 1880). В переводе на современное календарное исчисление средняя дата весеннего прилёта передовых — 10 мая.
По результатам моих собственных многолетних наблюдений, в места гнездования в устьевой области Северной Двины кулики-сороки прилетают в апреле-мае (крайние сроки: 22 апреля 1984 и 11 мая 2006), в среднем - 1 мая (n = 32). Таким образом, средняя дата весеннего прилёта первых куликов-сорок за столетие сдвинулась на более ранний срок, а конкретно — на 9 дней. Средняя дата встречи первых куликов-сорок в других частях Архангельской области, а именно на Соловках и в Пи-нежском заповеднике — 5 мая (Черенков и др. 2014; Рыкова 2001).
Миграции куликов-сорок на севере европейской части России изучены недостаточно полно (Лебедева 1957; Бианки, Нэльс 1985; Естафьев 1995; Андреев 2007а; Черенков и др. 2009; Семашко и др. 2010; Бианки и др. 2016; и др.). В частности, не чётко установлены все миграционные пути, направления и скорости пролёта, места остановок, не выявлены количественные характеристики миграций.
18 мая 2007 на одном из островов дельты Северной Двины (64°40' с.ш. и 40°20' в.д.) найден мертвый окольцованный кулик-сорока. Он был окольцован молодым в Финляндии (62°35' с.ш., 24°45' в.д.) 2 июля 1996.
Расстояние между точками кольцевания и находки составило 767 км, время, которое прожил кулик — 10.8 лет. Возможно, кулик-сорока был застрелен, так как наибольшая продолжительность жизни этого вида составляет по данным кольцевания 35 лет (цит. по: Бианки, Нэльс 1985). На пресных материковых водоёмах Архангельской области неоднократно находили куликов-сорок, окольцованных в странах Западной Европы: Великобритании, Дании, Нидерландов, Германии (Бианки, Нэльс 1985; Бианки и др. 2016). Таким образом, по данным кольцевания кулики-сороки, гнездящиеся на севере европейской части России, в том числе в Архангельской области, зимуют в основном в Западной Европе, а не в Африке и Южной Азии, как написано в работе Н.И.Асосковой (2005).
Наши многолетние визуальные наблюдения миграций птиц в устьевой области Северной Двины в 1990-2010-е годы позволили определить, что весенний прилёт сюда местных, гнездящихся здесь куликов-сорок происходит в среднем на 1.5 недели раньше тех, которые гнездятся значительно севернее (в 200 км) и северо-восточнее (в 250 км).
Относительная численность кулика-сороки, по нашим учётам в весенне-летний период 1986, 1988, 1990-1991, 1994-1996, 1999-2000, 20032020 годов, варьировала от 0.2 до 6 пар (гнёзд) на 1 км береговой полосы устьевой области Северной Двины и морского побережья Белого моря (Онежский берег Онежского залива Белого моря, Летний и Зимний берега Двинского залива).
По результатам наших наблюдений и учётов, относительная численность гнездового населения материкового подвида кулика-сороки H. o. longipes в береговой зоне составила в Вельском районе в окрестностях Вельска (река Вага) - 0.33 особи на 1 км береговой полосы в июне 1996 года, Котласском районе в окрестностях Котласа (Северная Двина) -0.03 ос./км, села Сольвычегодск (река Вычегда) - 0.42 ос./км в июне 1998 года, Шенкурском районе в окрестностях села Шеговары (река Вага) -0.17 ос./км в июне 1999 года и 0.08 ос./км в июне 2003 года, Каргопольском районе (верховья реки Онега) - 0.03-0.07 ос./км в июне 2002 года, Красноборском районе (Северная Двина) - 0.06 ос./км в июне 2014 года.
По оценке А.Е.Черенкова с соавторами (2014), на северо-западном берегу Онежского полуострова в 2011 году могло гнездиться до 3 пар на 1 км, а в среднем - не менее 1.5 пар. Предположение этих авторов о заселении Онежского берега в южной части Онежского залива с такой же плотностью было подтверждено нашими наблюдениями в 2008, 2012, 2018, 2019 годах. В гнездовой период в эти годы мы насчитывали здесь между деревнями Покровское и Тамица от 2 до 6 пар/км береговой полосы, а в среднем - 2.8 пар/км. На островах Большая и Малая Вертя-гина Луда в юго-восточной части Онежского залива в 4 км северо-западнее Покровского в июне 1988 года было учтено 15 пар куликов-сорок
(Паевский, Карелина 1991). На этих же островах общей площадью 8.5 га в 2019 году я зафиксировал не менее 12 гнездящихся пар кулика-сороки (Андреев 2019). К сожалению, в последние годы острова и их обитатели в связи с их лёгкой доступностью во время отлива стали испытывать сильный антропогенный пресс. Часто вместе с людьми на острова попадают собаки. Результат этого вполне очевиден.
Многолетние наблюдения и учёты птиц в Пинежском заповеднике в 1977-1998 годах показали, что в долине реки Пинеги (среднее и нижнее течение) плотность населения кулика-сороки в гнездовой период составляла 4.4 ос./км2 на берегах реки и 1.8 ос./км2 на островных лугах (Рыкова 2001). В более поздней работе этого автора (2013) для долины Пи-неги в гнездовой период 1986-1993 годов указана плотность населения в 2.4 ос./км2, а для островных лугов вблизи посёлка Пинега в 1998-2011 годах — 8 ос./км2. Таким образом, за десятилетие с небольшим на островных лугах долины реки Пинеги население кулика-сороки увеличилось в 4.4 раза.
В окрестностях Архангельска по результатам исследований с конца 1960-х по 2005 год «степень обилия» этого кулика составляла 0.01 ос./км2 (Асоскова, Константинов 2005). Если пересчитать этот показатель на 20-метровую (по ширине) береговую полосу, то 1 особь будет приходиться на 5000 км берега! Такой удивительно низкой численности кулика-сороки в окрестностях Архангельска я никогда не отмечал за последние 40 лет наблюдений и не нашёл ни в одной из проанализированных работ, где приведены сведения о численности.
В июне-июле 1996 года в долине Северной Двины в Холмогорском районе население кулика-сороки в окрестностях села Емецк составило 4 пары на 12 км2, в окрестностях села Холмогоры — 15 пар/км2 (Бутьев и др. 1999). В пересчёте на 1 км2 эти показатели могли составить 0.3 и 1.7 пар, соответственно.
На северо-востоке европейской части России численность кулика-сороки изучалась на разных реках. В верховье реки Илыч в 1966-1967 годах было учтено 0.18 ос./10 км береговой линии (Естафьев 1981). На реке Печоре в среднем её течении, реках Северной Мылве и Сойве в 1967 и 1971 годах численность составляла 0.09-0.16 ос./10 км береговой линии, на Большой Сыне в 1968-1971 — 0.02 ос./10 км, в отдельных местах бассейна реки Лузы в 1987-1988 - до 0.7 ос., в Большеземельской тундре на реке Море-Ю и на побережье Хайпудырской губы Баренцева моря в 1976-1977 годах - 0.06-0.07 ос. (Естафьев 1981, 1983, 1991, 1995).
На Вычегде в её среднем течении на западе Республики Коми на 10 км лодочного маршрута в 2017 году отмечено 0.6-1.8 куликов-сорок, а на пойменных лугах и пляжах учтено 1.9 ос./км2 (Минеев и др. 2018).
В июне 1958-1959 годов на Терском берегу Кольского полуострова на 15 км береговой полосы насчитывалось 12-15 пар куликов-сорок, что в
пересчёте на 1 км равняется 0.8-1 пара (Малышевский 1962). На островах Северного архипелага Кандалакшского залива Белого моря в 19851987 годах кулик-сорока был многочисленным гнездящимся видом, относительная численность которого составляла 0.7-3.2 пар/км берега (Лебедева 2002).
Анализ литературных источников, в которых приведены данные по численности кулика-сороки (Бианки 1967; Иванчев, Котюков 1999; Тер-тицкий и др. 1999; Васильченко 2005; Сульдин 2006; Харин, Шепель 2010; Ермохин, Табачишин 2017; Матвеева и др. 2007; и др.), показал, что в разных регионах страны исследователи по-разному подходили к оценке численности, получали разные её показатели и, по-видимому, использовали разные методы учётов (см. таблицу). В связи с этим понятно, что сравнивать оценки численности кулика-сороки в разных регионах и экосистемах, полученные разными авторами и выраженную в разных единицах измерения, невозможно. Однако если учесть, что основное место пребывания и гнездования куликов-сорок в большинстве регионов и в ареале в целом — в основном береговая зона водоёмов, составляющая в ширину около 20 м, то наиболее репрезентативными будут показатели численности, полученные в этих местообитаниях. Кстати, в Кандалакшском заливе в береговой зоне шириной до 25 м располагалось 98.3% всех гнёзд куликов-сорок (Бианки 1967). Причём показателями численности могут быть относительные — число встреченных на береговом маршруте птиц, пересчитанное на удельные единицы длины маршрута: 1, 10 км, а также плотность населения, рассчитанная на площадь охваченной учётом береговой полосы шириной 20 м. В пойменных луговых сообществах распределение кулика-сороки неравномерное, а численность значительно ниже, чем в прибрежной зоне. В связи с этим сравнивать плотность населения в этих разных местообитаниях неправомерно.
Разнообразие подходов к оценке численности кулика-сороки
Параметр численности
Единицы измерения
Авторы
Обилие особей/км2 Петров, Торопов 2000
Степень обилия ос./км2 Асоскова, Константинов 2005
Численность ос./км2 Естафьев 1991
Численность ос/10 км берега Естафьев 1995
Плотность населения ос./км2 Рыкова 2001
Плотность населения ос./км русла реки Сотников 2002
Встречаемость ос./км Мурадов, Маматов 2008
Учитывая, что в 1 км умещается 50 полос 20-метровой ширины, можно для сравнения данных из разных мест пересчитывать количество куликов, встречающихся на 1 км берега, на плотность населения (ос./км2), умножив на 50. И наоборот, разделив показатели плотности населения
на 50, можно получить число встречающихся куликов на 1 км берега. При использовании такого подхода мы получили очень близкие показатели численности кулика-сороки, полученные специалистами на разных участках побережья Белого моря.
Сравнение результатов по численности кулика-сороки в разных регионах страны на основании данных ряда авторов, приведённых нами к одним единицам измерения, показало следующее. Наибольшая его численность отмечена в разных частях Белого моря: Кандалакшском и Онежском заливах Белого моря, Летнем берегу Двинского залива, Терском берегу Кольского полуострова, а также в Мезенской губе. Средняя плотность гнездового населения куликов-сорок, рассчитанная нами по данным нескольких авторов (Малышевский 1962; Бианки 1967; Паев-ский, Карелина 1991; Лебедева 2002; Черенков и др. 2014; наши данные; и др.), сделавших оценки численности на разных участках берегов Белого моря, составила 71 ос./км2. На северо-востоке (в Республике Коми, Ненецком автономном округе) и востоке европейской части (в Пермском крае, Кировской области) России плотность населения кулика-сороки по данным ряда авторов (Естафьев 1981, 1983, 1991, 1995; Минеев и др. 2018; Харин, Шепель 2010; Матвеева и др. 2007; Сотников 2002) варьировала от 17 до 46 ос./км2, в Сибири (Ямало-Ненецком автономном округе, Томской, Кемеровской, Челябинской областях, в Приобье и др.) (Тер-тицкий и др. 1999; Петров, Торопов 2000; Васильченко 2005; Сульдин 2006; Мурадов, Маматов 2008) - составила 19 ос./км2, в центре европейской части (в Рязанской области) (Иванчев, Котюков 1999) — 6 ос./км2, на юге европейской части России (в Саратовской области) (Ермохин, Та-бачишин 2017) - 2.5 ос./км2.
Таким образом, для получения сравнимых результатов оценки численности вида в разных частях ареала необходимо приводить полученные показатели к одним (единым) единицам измерения, исключив такие условные понятия, не несущие конкретных показателей, как обилие или степень обилия, выражающее процентное соотношение условных, не связанных с конкретной численностью, показателей. Численность может выражаться в абсолютных или относительных показателях. Например, плотность населения выражает количество особей на единице площади, а относительная численность может характеризовать, в частности, число встреченных особей на 1 км маршрута, или за 1 ч наблюдений.
Размеры самца кулика-сороки подвида Н. о. ОБЬга^иБ, добытого в мае 1984 года в дельте Северной Двины, были следующими, мм: длина тела 450, крыла - 250, хвоста - 76, цевки - 47, надклювья - 69. Масса двух самок кулика-сороки, добытых нами 18 и 20 июня 2002 в устье реки Мезени, составила, соответственно, 487 и 500 г, а самца, добытого там же 20 июня 2002, - 455 г. Самцы, добытые в июне-августе 1946 и 1948 годов в Кандалакшском заповеднике, весили 405-540 г, а самки - 468 и 490 г
(Благосклонов 1960). По данным В.В.Бианки (1967), масса самцов северного кулика-сороки в Кандалакшском заповеднике составляла 430600, в среднем 519 г (п = 13), самок - 412-632, в среднем 521 г (п = 15), по массе и размерам самцы и самки здесь одинаковы. На Алтае зарегистрированная в 1969-1975 годах масса куликов-сорок H. o. longipes составляла 498-560 г (Кучин 1976), на Днепре на Украине взвешенная самка имела массу 427 г (Шстягавский 1957), в Днепропетровской области кулики-сороки весили до 550 г (Булахов и др. 2008).
Большинство найденных мною гнёзд кулика-сороки на берегах и островах Белого моря располагались на песчаных или галечниковых участках (рис. 1-7, 9). Обычно в таких гнёздах не было никакой специальной выстилки. Размещались они на таком расстоянии от уреза воды, что даже штормовые волны почти никогда их не заливали. Иногда гнёзда соседствовали с постройками и другими антропогенными элементами -столбами (рис. 2), дощатым настилом (рис. 4). В местах, не посещаемых людьми, кулики вели себя около гнёзд исключительно осторожно, а у гнёзд на берегу в районе дачных построек, и, следовательно, с постоянным присутствием людей, подпускали к гнезду практически вплотную (рис. 6-9). На каменистых островах Онежского залива гнёзда куликов-сорок располагаются на грунте между каменными валунами, на плавучем мусоре, выброшенном в шторм (Андреев 2019; Андреев и др. 2019).
Рис. 1. Гнездо кулика-сороки Haematopus ostralegus на берегу острова Мудьюгский в Двинском заливе Белого моря. 19 июня 2007. Фото автора.
Гнёзда, находившиеся на Онежском берегу, содержали кладки из 3 яиц, гнёзда, содержащие 4 яйца, были редки (рис. 10). Кладки из 2 яиц, по-видимому, относились к гнёздам, подвергнутым разорению хищниками или серой вороной ^пш cornix. Полная кладка состояла в среднем из 3.1 яйца (п = 28). Размеры и масса яиц варьировали в следующих пределах: длина 51.9-59.1 мм, диаметр 38.0-42.9 мм, масса 39.48-47.27 г и составили в среднем 55.37±0.27х40.14±0.15 мм (п = 44) и 44.33±0.41 г (п = 26).
Рис. 2. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на Онежском берегу Онежского залива Белого моря. 23 мая 2008. Фото автора.
Рис. 3. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на Онежском берегу Онежского залива Белого моря. 26 мая 2018. Фото автора.
Рис. 4. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на Онежском берегу Онежского залива Белого моря, расположенное между досками мостков. 27 мая 2018. Фото автора.
Насиживание у куликов-сорок в районе устьевой области Северной Двины и на Онежском берегу Онежского залива Белого моря начинается во второй декаде мая, на берегах Двинского залива - в четвёртой-пятой пятидневках мая. Насиживание кладки длится 26-28 сут (п = 6). В Кандалакшском заливе Белого моря откладывание яиц начиналось в среднем за 19 лет 21 мая (Белопольский и др. 1970), насиживание про-
должалось 24-29, в среднем 26.9 сут (17 кладок) (Бианки 1967). В среднем течении Днепра кулики-сороки насиживали кладки 23.5-34.5, в среднем 27 сут (Шстягавский 1957; Булахов и др. 2008). Меньший срок насиживания отмечен в Волжско-Камском крае — 21-24 сут (Плесский 1977).
Рис. 5. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на Онежском берегу Онежского залива Белого моря. 27 мая 2018. Фото автора.
Онежского залива Белого моря. 26 мая 2018. Фото автора.
Анализ параметров кладок из разных регионов России и некоторых сопредельных стран, проведённый на основе более 20 литературных источников, позволил установить следующее. Средняя величина кладки варьировала от 2.1 яйца в дельте Волги (Кривоносов и др. 1973) до 3.4 в Узбекистане на озере Айдеркуль (Шерназаров 2002). 2.9 яйца в среднем на кладку отмечено в Краснодарском крае (Динкевич и др. 2009), Кандалакшском заливе Белого моря (Бианки и др. 1993), на Соловецком архипелаге и других островах Онежского залива Белого моря (Черенков и др. 2014).
В подавляющем большинстве проанализированных мною публикаций приводятся размеры яиц на основе небольшого количества промеренных кладок. Самое большое количество измеренных яиц отмечено в работах по Соловкам и Онежскому заливу Белого моря (Черенков и др. 2014) — 3086 шт. и по Кандалакшскому заливу Белого моря — 855 шт.
(Бианки и др. 1993) и 375 шт. (Бианки 1967). В 7 работах приведены данные о размерах яиц одной-двух кладок (Плесский 1977; Никифоров и др. 1989; Паевский, Карелина 1991; Литвинов 1992; Естафьев 1995; Шитиков 1998; Захаров 2000). В 8 работах приведены данные по результатам промеров от 10 до 54 яиц (Спангенберг, Леонович 1960; Малышев-ский 1962; Козлов 1988; Фролов 1997; Сотников 1999; Шерназаров 2002; Атамась 2009; Динкевич и др. 2009).
Рис. 7. Самка кулика-сороки НавтаОрш ostralegus на гнезде. Онежский берег Онежского залива Белого моря. 26 мая 2018. Фото автора.
Самые мелкие яйца откладывали кулики-сороки на Каневском водохранилище на Украине: в среднем 52.8x37.9 мм (п = 12) (Атамась 2009) и на северо-востоке европейской части России, в Республике Коми: в среднем 52.4x38.3 мм (п = 3) (Естафьев 1995). Самые крупные яйца в кладках кулика-сороки отмечены на севере европейской части России: в среднем 56.9x40.5 мм (п = 28) (Спангенберг, Леонович 1960), в Кандалакшском заливе: в среднем 56.0x40.1 мм (Бианки 1967), в юго-восточной части Онежского залива: в среднем 56.3x38.5 мм (Паевский, Карелина 1991) и в Волжско-Камском крае: в среднем 56.5x41.0 мм (Плесский 1977). Средние размеры яиц кулика-сороки, рассчитанные мной на основании средних, полученных в разных регионах, оказались следующими, мм: длина 54.9, диаметр 39.3, масса 43.9 г. Несколько крупнее были яйца у куликов-сорок на севере ареала, однако статистическая значимость различий нами не устанавливалась.
Рис. 8. Самка кулика-сороки НавтаОрш ostralegus, тревожащаяся около гнезда. Онежский берег Онежского залива Белого моря. 26 мая 2018. Фото автора.
Рис. 9. Самка кулика-сороки НавтаОрш ostralegus на гнезде. Онежский берег Онежского залива Белого моря. 27 мая 2018. Фото автора.
В мае-июне 2007-2009 годов в юго-восточных окрестностях Архангельска на одном из крупных островов предустья Северной Двины были найдены гнёзда куликов-сорок на субстратах антропогенного происхождения. Так, в июне 2007 года на остатках фундамента разрушенного дома среди осколков шифера и различных металлических отходов было найдено гнездо с кладкой из 3 яиц (54.9-56.9x40.0, 57.0x39.7, 54.9x39.5, в среднем 56.3x39.7 мм, рис. 11). Взрослые птицы во время измерения гнезда и яиц тревожились неподалёку, сидя на бетонных сваях (рис. 12).
Точно на том же месте в мае 2008 года я нашёл гнездо кулика-сороки с кладкой из 4 яиц (рис. 13). Размеры их, мм: 55.3x39.4, 55.7x40.3, 54^ 40.6, 52.3x40.0, в среднем 54.5x40.1 мм. Принадлежность этих кладок
одной и той же паре не была определена. На этот счёт в литературе есть указания на то, что по данным кольцевания кулики-сороки из года в год возвращаются на места гнездования в предыдущие годы и гнездятся не только на одном и том же участке, но часто пользуются старым гнездом (Козлова 1961; Бианки 1967).
Рис. 10. Кладка кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на Онежском берегу Онежского залива Белого моря. 18 мая 2019. Фото В.Маежева.
Рис. 11. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на острове Уемский на остатках фундамента. Предустье Северной Двины. Окрестности Архангельска. 11 июня 2007. Фото автора.
В мае 2009 года в 100 м от этих гнёзд я нашёл кладку кулика-сороки, расположенную на бетонных плитах среди кусочков шифера (рис. 14). При прогоне по этой территории крупного скота в июне эта кладка была повреждена.
О расположении гнёзд куликов-сорок на субстратах антропогенного происхождения имеется немало сведений в литературе (Бубнов 1959; Литвинов 1992; Белик 2002; Эбель 2014; Сотникови др. 2018; и др.). Есть информация о расположении гнёзд на месте старых кострищ (Попов и
др. 1954; Сотников 2002). Большинство случаев гнездования на субстратах антропогенного происхождения или на необычных для вида естественных субстратах: наклонённых стволах деревьев, высоких деревьях и пнях и пр. (Шстягавский 1957; Сотников 2002; Стрельников 2002; Суль-дин 2013; Сотников и др. 2018; и др.) относятся, по-видимому, к материковому подвиду Н. о. 1ощ1рвБ, который проявляет большую пластичность в размещении гнёзд по сравнению с более консервативным в этом отношении северным, или морским подвидом Н. о. оБЬга^иБ. Известны необычные случаи гнездования куликов-сорок, в частности, на различных постройках человека: на крышах заброшенных сараев и домов (Леваш-кин, Рымина 2008; Цвелых 1980), на руинах храма, бетонных дамбах, опорах разрушенного моста (Атамась 2009; Сотников и др. 2018), на бетонном и деревянном столбе (Барановский 2008; Шамина 2015).
Рис. 12. Пара куликов-сорок Наета1орш ostralegus, сидящих на бетонных сваях в районе гнезда, расположенного на остатках фундамента на острове Уемский. Предустье Северной Двины. Окрестности Архангельска. 11 июня 2007. Фото автора.
На севере европейской части России подвид Н. о. 1ощ1рвБ населяет берега рек и озёр средней и южной тайги (Хохлова, Артемьев 2000). По Северной Двине он продвинулся к началу XXI столетия до её предусть-евой зоны. Здесь на пойменном лугу одного из крупных островов 20 мая 2001 был найден труп застреленного кулика-сороки, имевшего следующие размеры, мм: длина крыла 265, цевки — 56, надклювья — 84. Судя по размерам (Бутурлин 1934; Гладков 1952; Козлова 1961), этот экземпляр относится к Н. о. 1ощ1рвБ. В мае 2009 года здесь же на лугу было найдено гнездо кулика-сороки с кладкой, в котором лоток, в отличие от
гнезда H. o. ostralegus, был обильно выстлан сухой травой (рис. 15). При приближении человека к гнезду самка незаметно и молча слетела и не проявляла активного беспокойства, а, наоборот, вела себя очень осторожно, не попадаясь на глаза наблюдателю.
Рис. 13. Гнездо кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus на острове Уемский на остатках фундамента. Предустье Северной Двины. 29 мая 2008. Фото автора.
Рис. 14. Гнездо кулика-сороки ЫаетаОрш ostralegus на отрове Уемский на бетонных плитах среди кусочков битого шифера. Предустье Северной Двины. 30 мая 2009. Фото автора.
О распространении формы longipes на севере европейской части России в литературе имеются противоречивые сведения. Так С.А.Бутурлин (1934) указывал, что H. o. longipes к северу идёт на реке Печоре до полярного круга, где распространён северный подвид H. o. ostralegus. О миграции материкового кулика-сороки с юга по реке Каме на север в бассейн Печоры указывал А.А.Естафьев (1995). Е.В.Козлова (1961), наоборот, считала, что на европейском севере России ареалы этих подвидов не соприкасались.
В мае 2019 года на острове Малая Вертягина Луда в юго-восточной части Онежского залива я нашёл гнездо кулика-сороки, обложенное по периметру раковинами двустворчатых моллюсков (рис. 16). Происхождение этого обрамления установить не удалось. Исключить, что оно сде-
лано человеком, нельзя, так как остров легко доступен для людей во время отлива. Хотя факты обкладывания и выстилки гнёзд куликами -сороками различными материалами, в том числе обломками раковин моллюсков, в литературе описаны (Козлова 1961; Бианки 1967; Сотников 2002; Цвелых 1980).
Рис. 15. Гнездо кулика-сороки (предположительно ЫаетаЩш ostralegus Ьщ1ре$) на острове Уемский на пойменном лугу. Предустье Северной Двины. 29 мая 2009. Фото автора.
Рис. 16. Гнездо кулика-сороки Наета1орш ostralegus на острове Малая Вертягина Луда. Онежский залив Белого моря. 18 мая 2019. Фото автора.
А.М.Никольский (1885) в устье Северной Двины отмечал пуховых птенцов кулика-сороки 19 июня 1880, что по новому стилю соответствует
2 июля. Наиболее раннее вылупление птенцов в устьевой области Северной Двины отмечено нами в первой декаде июня: 3 июня (2010) — 9 июня (2008), самое позднее - 25 июня 2012. На острове Мудьюгский, расположенном в южной части Двинского залива Белого моря, мы отмечали начало вылупления птенцов с 23 июня (1994) по 4 июля (2000). На острове Голая Кошка, расположенном в 1 км севернее острова Мудьюгский, в 1997 году вылупление птенцов наблюдалось 2 июля (Степанова 2002). На Соловках вылупление птенцов отмечено с 11 июня (1990, 2011) по 23 июня 1998 (Черенков и др. 2014). На островах Кандалакшского залива Белого моря 80% птенцов кулика-сороки вылупляются с 16 июня по 5 июля (Бианки, Нэльс 1985), а пик вылупления птенцов приходится на последнюю декаду июня - первую декаду июля (Бианки 1967; Лебедева 2002). По одним данным, после вылупления птенцы, едва обсохнув, покидают гнездо (Благосклонов 1960; Плесский 1977; Сотников 2002), по другим сведениям, птенцы покидают гнездо через 6-8 ч после вылупления (Бианки 1967; Белопольский и др. 1970; Лебедева 2002).
Рис. 17. Пуховой птенец кулика-сороки ЫавтаОрш ostralegus, у которого начали раскрываться опахала маховых перьев. Остров Уемский, предустье Северной Двины. 28 июня 2007. Фото автора.
Подросший пуховой птенец отмечен 4 июля 1988 на острове Луда в юго-восточной части Онежского залива (Паевский, Карелина 1991). В устьевой области Северной Двины 7-8-дневные птенцы, у которых нача-
ли раскрываться опахала маховых перьев, весили 72-79 г (рис. 17). Пуховый птенец с едва начавшими пробиваться пеньками рулевых перьев в Кандалакшском заповеднике 20 июля 1948 весил 68 г (Благосклонов 1960). Динамика массы птенцов в ходе их роста от вылупления до приобретения способности к полёту изучалась в Кандалакшском заливе Белого моря (Бианки 1967). На Алтае вылупившийся последний (третий) птенец весил 30 г, а 4-дневные птенцы весили 75 г (старший) и 64 г (младший) (Кучин 1976). Эти параметры роста птенцов оказались выше тех, которые отмечены на Белом море.
Птенцы становятся способными к полёту в возрасте 34 сут (Козлова 1961; Бианки 1967; Белопольский и др. 1970), 30-35 сут (Сотников 2002), 32-34 сут (Булахов и др. 2008).
Основными кормовыми объектами куликов-сорок служат в основном водные и околоводные беспозвоночные, из которых эти птицы предпочитают моллюсков (рис. 18).
Рис. 18. Самец кулика-сороки ЫавтаЩш ostralegus, кормящийся в прибрежной зоне. Онежский берег Онежского залива Белого моря. 26 мая 2018. Фото автора.
Питание северных куликов-сорок изучалось в Кандалакшском заповеднике с 1940-х годов. Анализ материалов на основе содержимого 73 желудков показал, что основную долю рациона куликов-сорок составляли моллюски — 97.4% встреч от всех кормовых объектов, ракообразные — 54.8%, насекомые — 17.8%, полихеты — 10.9%, рыбы и полипы — по 1.4%, растения — 54.8% (Бианки 1967). На островах Северного архипелага в
Кандалакшском заливе в июле-августе 1985-1987 годов кулики-сороки питались в литоральной зоне мидиями Mytilus edulis, пескожилами Are-nicola marina, мелкими брюхоногими моллюсками рода Littorina, двустворчатыми моллюсками: песчаными миями Mya arenaria, балтийскими макомами Macoma baltica (Лебедева 2002). В июне-августе 19881989 годов на литорали у кордона Лувеньга Кандалакшского заповедника в рационе куликов-сорок встречались чаще указанные выше моллюски, а также бокоплавы Amphipoda, полихеты Polychaeta, редко рыбы, насекомые, яйца птиц, водоросли (в основном фукусы), детрит (Корбут 2002).
В рационе куликов-сорок материкового подвида на Днепре и Каме определённую долю занимали жуки, в частности, хрущи Melolonthinae, хрущики Rutelinae, скакуны Cicindelinae, жужелицы Carabidae, листоеды Chrysomelidae, долгоносики Curculionidae, щелкуны Elateridae и их личинки, навозники Scarabaeinae, красотелы Calosoma investigator и представители многих других групп насекомых (Шстягавський 1957; Попов и др. 1954). Таким образом, кулик-сорока является типичным прибрежным полифагом, в рацион которого входят представители разных групп животных и некоторых растений.
Осенний отлёт куликов-сорок из устьевой области Северной Двины на зимовки начинается в конце августа. Последние регистрации осенью приурочены к сентябрю. Средняя дата отлёта - 22 сентября (n = 9). Во второй половине XIX века отлёт последних куликов-сорок регистрировался с 11 сентября (1861) по 30 сентября (1864) (Вальнев 1880), а средняя дата отлёта — 23 сентября за 9 лет регистраций. По новому стилю дата соответствует 6 октября. Из районов Белого моря эти кулики отлетают во второй половине августа — первой половине сентября, задерживаясь иногда до конца сентября — начала октября (Белопольский и др. 1970). На Соловках наиболее поздние встречи куликов-сорок регистрировались в третьей декаде сентября и даже 15 октября 2003 (Черенков и др. 2014).
В связи с наземным, доступным для хищников расположением гнёзд отмечается невысокий успех размножения куликов-сорок — 40-50% (Ку-сенков 1990), 38-56% (наши данные). В Кандалакшском заливе на островах Северного архипелага одна пара выращивала за сезон в среднем 1.8 птенца (Бианки 1967).
Гибель гнёзд вызывают скот, выгоняемый на водопой к водоёмам, бродячие собаки и другие хищные млекопитающие, вороны и крупные чайки, изредка подъём воды во время затяжных дождей (Бианки 1967; Белик 2002; Сотников 2002; наши данные). Истощение кормовой базы куликов (гибель моллюсков) из-за загрязнения водоёмов приводит к снижению численности птиц (Естафьев 1991). В местах прибрежного рыболовства и рекреации также уменьшается численность куликов-сорок,
вплоть до полного их исчезновения (Гугуева и Белик 2013; Прокопов, Березовиков 2021). В то же время отмечалось гнездование куликов-сорок в рекреационных зонах городов и посёлков (Кусенков 1990; Сульдин 2013; Прокопов, Березовиков 2021).
В связи с общей тенденцией снижения численности на большей части ареала и высокой уязвимостью наземно-расположенных гнёзд материковый подвид кулика-сороки H. o. longipes занесён во многие региональные Красные книги. Однако в некоторых регионах европейской части России отмечалось расширение ареала и восстановление численности этого подвида, в частности, на Дону (Белик 2002), а также его расселение по реке Онеге (Сазонов 2006, 2011).
Несмотря на краснокнижный статус материкового подвида на территории всей России, изученность наиболее важных для состояния популяции её параметров, как биотопическое распределение, численность и её динамика, продуктивность, успешность размножения, остаётся в большинстве регионов слабой и недостаточной для принятия практических решений по восстановлению редкого и уязвимого подвида.
Литер атур а
Андреев В.А. 2000. О фауне позвоночных острова Мудьюгский // Краеведение и краеведы: Материалы научн. конф., посвящ. 105-летию со дня рождения К.П.Гемп. Тр. 11-го съезда Рус. геогр. общ-ва. СПб., 7: 34-46. Андреев В.А. 2007а. Весенние миграции гагар и ржанкообразных в дельте Северной
Двины // Рус. орнитол. журн. 16 (369): 993-995. Андреев В.А. 2007б. Систематический каталог птиц г. Архангельска и пригородной
зоны. Архангельск: 1-35. Андреев В.А. 2012. О гнездовании куликов в устьевой области Северной Двины // Рус. орнитол. журн. 21 (809): 2645-2652. Андреев В.А. 2019. Орнитологические наблюдения на островах Большая Вертягина и Малая Вертягина Луды в юго-восточной части Онежского залива Белого моря // Рус. орнитол. журн. 28 (1846): 5217-5227. Андреев В.А., Минин А.А., Минин А.Л. 2019. Дополнения к фауне птиц островов
Шоглы в Онежском заливе Белого моря // Рус. орнитол. журн. 28 (1841): 5039-5047. Асоскова Н.И., Константинов В.М. 2005. Птицы города Архангельска и его окрестностей. Архангельск: 1-286. Атамась Н.С. 2009. К гнездовой экологии кулика-сороки Haematopus ostralegus на Каневском водохранилище // Кулики Северной Евразии: экология, миграции и охрана. Ростов-на-Дону: 17-18.
Барановский К.В. (2008) 2019. Необычное гнездо кулика-сороки Haematopus ostralegus //
Рус. орнитол. журн. 28 (1814): 4015-4017. Белик В.П. 2002. Кулик-сорока адаптируется к современным условиям на Дону // Изучение куликов Восточной Европы и Северной Азии на рубеже столетий. М.: 80. Белопольский Л.О., Бианки В.В., Коханов В.Д. 1970. Материалы по экологии куликов
(Limicolae) Белого моря // Тр. Кандалакшского заповедника 8: 3-84. Бёме Р.Л., Бёме И.Р., Кузнецов А.А. 2008. Кулик-сорока Haematopus ostralegus // Определитель птиц России. М.: 100. Бианки В.В. 1967. Кулики, чайки и чистиковые Кандалакшского залива // Тр. Кандалакшского заповедника 6: 1-367.
Бианки В.В., Коханов В.Д., Корякин А.С., Краснов Ю.В., Панева Т.Д., Татаринкова И.П., Чемякин Р.Г., Шкляревич Ф.Н., Шутова Е.В. 1993. Птицы Кольско-Бело-морского региона // Рус. орнитол. журн. 2, 4: 491-586.
Бианки В.В., Краснов Ю.В., Сорокин В.Е. (1982) 2019. Дополнительные сведения о куликах Белого моря // Рус. орнитол. журн. 28 (1826): 4502-4503.
Бианки В.В., Носков Г.А., Контиокорпи Я. 2016. Кулик-сорока Haematopus ostralegus // Миграции птиц Северо-Запада России. Неворобьиные. СПб.: 353-357.
Бианки В.В., Нэльс Х.В. 1985. Кулик-сорока - Haematopus ostralegus L. // Миграции птиц Восточной Европы и Северной Азии: Журавлеобразные -ржанкообразные. М.: 87-97.
Благосклонов К.Н. 1960. Птицы Кандалакшского заповедника и окрестностей Беломорской биологической станции Московского университета // Тр. Кандалакшского заповедника 2: 5-104.
Брикетти П. 2004. Обыкновенный кулик-сорока (Haematopus ostralegus) // Птицы. М.: 113.
Бубнов М.А. (1959) 2019. Гнездование кулика-сороки Haematopus ostralegus на пашне в Ивановской и Костромской областях // Рус. орнитол. журн. 28 (1783): 2719-2722.
Булахов В.Л., Губкин А.И., Пономаренко О.Л., Пахомов О.Е. 2008. Кулик-сорока Haematopus ostralegus Linnaeus 1758 // Биологическое разнообразие Украины. Днепропетровская область. Птицы: Неворобьиные. Днепропетровск: 358-360.
Бутурлин С.А. 1910. Неописанная форма кулика-сороки // Орнитол. вестн. 1: 36-37.
Бутурлин С.А. 1934. Кулики, чайки, чистики, рябки и голуби // Полный определитель птиц СССР. М.; Л.: 1: 1-254.
Бутьев В.Т., Редькин Я.А., Шитиков Д.А. 1999. О распространении и численности некоторых видов птиц в Архангельской области // Рус. орнитол. журн. 8 (82): 18-23.
Вальнев Ф. 1880. Наблюдения г. Вальнева над прилётом, отлётом и гнездованием птиц в Архангельском уезде за 1858-1872 гг. // Природа и охота 4, 11: 1-19.
Васильченко А.А. 2005. К орнитофауне северо-востока Кемеровской области // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 10: 45-103.
Гладков Н.А. 1951. Отряд кулики Limicolae или Charadriiformes // Птицы Советского Союза. М., 3: 3-372.
Гугуева Е.В., Белик В.П. 2013. Результаты инвентаризации редких видов птиц Волгоградской области // Охрана птиц в России. М.; Махачкала: 68-73.
Динкевич М.А., Мнацеканов Р.А., Короткий Т.В. 2009. Гнездовая биология кулика-сороки в Краснодарском крае // Кулики Северной Евразии: экология, миграции и охрана. Ростов-на Дону: 55-57.
Ермохин М.В., Табачишин В.Г. 2017. Особенности экологии гнездования и репродукции кулика-сороки (Haematopus ostralegus longipes Buturlin, 1910) (Haematopodidae, Charadriiformes) в русле р. Медведица (Саратовская область) // Поволж. экол. журн. 1: 84-89.
Естафьев А.А. 1981. Современное состояние, распределение и охрана авифауны таёжной зоны бассейна р. Печоры // Сер. препринт. «Научные доклады» КомиФАНСССР. Сыктывкар, 68: 1-54.
Естафьев А.А. 1983. Биотопическое размещение и численность куликов на северо-востоке Европейской части СССР // Тр. Коми фил. АН СССР 62: 30-38.
Естафьев А.А. 1991. Кулик-сорока на европейском северо-востоке СССР // Материалы 10-й Всесоюз. орнитол. конф. Минск, 2, 1: 206-207.
Естафьев А.А. 1995. Haematopus ostralegus (Linnaeus, 1758) - Кулик-сорока // Фауна Европейского северо-востока России. Птицы. Неворобьиные. СПб., 1, 1: 213-216.
Захаров В.Д. 2000. Гнездование кулика-сороки в Челябинской области // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 5: 77.
Иванчев В.П., Котюков Ю.В. 1999. Численность и распространение гнездящихся куликов в Рязанской области // Гнездящиеся кулики Восточной Европы - 2000. М., 2: 35-41.
Шстяювський О.Б. 1957. Рщ Кулик-сорока - Haematopus // Фауна Украти. Птахи. Кшв, 4: 315-322.
Козлов В.П. (1988) 2008. Кулик-сорока Haematopus ostralegus в Белорусском Поозерье // Рус. орнитол. журн. 17 (414): 641-642.
Козлова Е.В. 1961. Ржанкообразные. Подотряд Кулики. М.; Л.: 1-501 (Фауна СССР. Птицы. Т. 2, вып. 1, ч. 2).
Кондратьев А.В., Ковалев В.А. 2004. Гнездование кулика-сороки Haematopus ostralegus и большого веретенника Limosa limosa в Каргопольском районе Архангельской области // Рус. орнитол. журн. 13 (275): 965-966.
Корбут В.В. 2002. Стратегии кормового поведения кулика-сороки на литорали Белого моря (Кандалакшский залив) // Изучение куликов Восточной Европы и Северной Азии на рубеже столетий. М.: 133-135.
Красная книга Российской Федерации (Животные). 2001: 1-862.
Кривоносов Г.А., Бондарев Д.В., Русанов Г.М. (1973) 2018. О гнездовании кулика-сороки Haematopus ostralegus в авандельте Волги // Рус. орнитол. журн. 27 (1564): 606607.
Кулики-сороки. 2014 // Большая иллюстрированная энциклопедия. Птицы России. Вильнюс: 96.
Кусенков А.Н. 1990. Гнездование кулика-сороки (Haematopus ostralegus L.) в рекреационных зонах Гомеля // Охрана животных Белоруссии. Минск, 2: 37-38.
Кучин А.П. 1976. Птицы Алтая. Барнаул: 1-232.
Лебедева Е.А. 2002. Некоторые аспекты кормового поведения молодых куликов-сорок на островах Белого моря // Изучение куликов Восточной Европы и Северной Азии на рубеже столетий. М.: 141-142.
Лебедева М.И. 1957. Результаты кольцевания некоторых видов куликов // Тр. Бюро кольцевания 9: 290-310.
Левашкин А.П., Рымина Н.В. 2008. Необычный случай гнездования кулика-сороки в Нижнем Новгороде // Редкие виды живых организмов Нижегородской области: Сб. рабочих материалов Комиссии по Красной книге Нижегородской области. Нижний Новгород, 1: 96.
Литвинов Н.А. 1992. Гнездящиеся птицы орнитологического комплекса Тулвинского залива // Гнездовая жизнь птиц. Пермь: 80-89.
Малышевский Р.И. 1962. Летние наблюдения над птицами Терского берега Белого моря // Орнитология 5: 13-27.
Матвеева Г.К., Петухов А.В., Бобырь И.Г., Павленко Н.А. 2007. Материалы по распространению редких птиц на территории Чердынского района Пермского края // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 12: 191-194.
Минеев О.Ю., Накул Г.Л., Кочанов С.К. 2018. Фауна птиц Средней Вычегды (Республика Коми) по наблюдениям 2017 года // Рус. орнитол. журн. 27 (1620): 2653-2666.
Молчанов Л.А. 1908. Орнитологические наблюдения летом 1907 года в Архангельской губернии (на материке и Новой Земле) // Ежегодник Зоол. музея Акад. наук. СПб. 13, 3: 303-314.
Морозов В.В. 2013. Кулик-сорока // Полный определитель птиц европейской части России. М., 2: 48-50.
Мурадов О.В., Маматов А.Ф. 2008. Орнитофауна поймы реки Сим // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 13: 70-75.
Никифоров М.Е., Яминский Б.В., Шкляров Л.П. 1989. Птицы Белоруссии. Справочник-определитель гнёзд и яиц. Минск: 1-479.
Никольский А.М. 1885. Орнитологические наблюдения на Белом море и Мурманском берегу летом 1880 г. // Тр. С.-Петерб. общ-ва естествоиспыт. 16, 1: 339-375.
Паевский В.А., Карелина Л.Д. (1991) 2013. Орнитологические наблюдения на юго-восточном побережье Онежской губы // Рус. орнитол. журн. 22 (937): 3060-3062.
Паровщиков В.Я. (1941) 2009. Систематический список птиц города Архангельска и его окрестностей // Рус. орнитол. журн. 18 (477): 620-630.
Петров В.Ю., Торопов К.В. 2000. Птицы Кулундинского озера и его окрестностей // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 5: 157-163.
Плесский П.В. 1977. Отряд куликообразные Charadriiformes // Птицы Волжско-Камского края. Неворобьиные. М.: 159-199.
Попов В.А., Попов Ю.К., Приезжев Г.П., Кулаева Т.М., Воронов Н.П., Гаранин В.И., Назарова И.В., Изотова Т.Е., Красовская Л.А. 1954. Результаты изучения животного мира зоны затопления Куйбышевской ГЭС // Тр. КФ АН СССР. Казань, 3: 7-218.
Прокопов К.П., Березовиков Н.Н. 2021. О гнездовании кулика-сороки Haematopus ostralegus в устье Ульбы на окраине Усть-Каменогорска // Рус. орнитол. журн. 30 (2044): 1143-1148.
Руденко Ф.А. 1989. Кулики среднего течения р. Илекса // Материалы Всесоюз. совещ. по проблеме кадастра и учёта животного мира. Уфа, 3: 194-195.
Рыкова С.Ю. 2001. Распространение, численность и некоторые особенности экологии куликов Пинежского заповедника // Орнитология 29: 83-86.
Рыкова С.Ю. 2013. Птицы Беломорско-Кулойского плато. Архангельск: 1-188.
Сазонов С.В. 2006. Птицы // Природа и историко-культурное наследие Кожозерья. Архангельск: 196-233.
Сазонов С.В. 2011. Птицы тайги Беломоро-Онежского водораздела. Петрозаводск: 1-502.
Семашко В.Ю., Тертицкий Г.М., Черенков А.Е. 2010. Результаты наблюдений за весенним пролётом на Соловецком архипелаге в 2009 году // Изучение динамики популяций мигрирующих птиц и тенденций их изменений на Северо-Западе России. СПб., 8: 14-29.
Сотников В.Н. 1999. Птицы Кировской области (Каталог оологических нидологических коллекций). Киров, 2: 1-272.
Сотников В.Н. 2002. Кулик-сорока — Haematopus ostralegus Linnaeus, 1758 // Птицы Кировской области и сопредельных территорий. Киров, 1, 2: 40-53.
Сотников В.Н., Акулинкин С.Ф., Пономарёв В.В. 2018. Изменения гнездового стереотипа у материкового кулика-сороки Haematopus ostralegus longipes на востоке Русской равнины // Рус. орнитол. журн. 27 (1672): 4714-4719.
Спангенберг Е.П., Леонович В.В. 1960. Птицы северо-восточного побережья Белого моря // Тр. Кандалакшского заповедника 2: 213-336.
Степанова Л.В. 2002. Роль контрастных элементов окраски при территориальных взаимодействиях куликов-сорок // Изучение куликов Восточной Европы и Северной Азии на рубеже столетий. М.: 57-62.
Стрельников Е.Г. 2002. Состояние орнитофауны в Елизаровском заказнике летом 2001 года // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 7: 244-251.
Сульдин М.П. 2006. Кулик-сорока (Haematopus ostralegus) в Среднем Приобье // Орнитология 33: 222-224.
Сульдин М.П. 2013. Орнитофауна Нефтеюганска и его окрестностей // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 18: 127-172.
Тертицкий Г.М., Покровская И.В., Жуков В.С., Вартапетов Л.Г. 1999. Распределение и численность гнездящихся куликов Ямало-Ненецкого автономного округа // Гнездящиеся кулики Восточной Европы - 2000. М., 2: 14-29.
Флинт В.Е., Мосалов А.А., Лебедева Е.А. и др. 2001. Птицы Европейской России: Полевой определитель. М.: 1-126.
Фролов В.В. 1997. Кулики Пензенской области // Фауна и экология животных. Пенза, 2: 90-114.
Харин Р.В., Шепель А.И. 2010. Некоторые новые регистрации птиц Верхнекамья в 2010 г. // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири 15: 185-187.
Хохлова Т.Ю., Артемьев А.В. 2000. Гнездование кулика-сороки Haematopus ostralegus на пресных водоёмах Карелии // Рус. орнитол. журн. 13 (91): 20-23.
Хохлова Т.Ю., Артемьев А.В., Яковлева М.В. 2001. Кенозерье - ключевая орнитологическая территория международного значения // Биоразнообразие Европейского Севера. Петрозаводск: 149-158.
Хохлова Т.Ю., Яковлева М.В., Артемьев А.В. 2009. Птицы Кенозерского национального парка (неворобьиные - non passerine) // Учён. зап. Петрозаводск. ун-та. Сер. естеств. и техн. науки 5 (99): 32-47.
Цвелых А.Н. (1980) 2016. Гнездо кулика-сороки Haematopus ostralegus на дереве // Рус. орнитол. журн. 25 (1273): 1352-1353.
Черенков А.Е., Семашко В.Ю., Тертицкий Г.М. 2009. Миграции птиц в районе Онежского залива Белого моря // Изучение динамики популяций мигрирующих птиц и тенденций их изменений на Северо-Западе России. СПб., 7: 5-57.
Черенков А.Е., Семашко В.Ю., Тертицкий Г.М. 2014. Птицы Соловецких островов и Онежского залива Белого моря (1983-2013). Архангельск: 1-384.
Шамина К.Ю. (2015) 2016. Необычное гнездо кулика-сороки Haematopus ostralegus // Рус. орнитол. журн. 25 (1386): 5113-5114.
Шерназаров Э. 2002. О сроках размножения авдотки и кулика-сороки на озере Айдеркуль (Узбекистан) // Изучение куликов Восточной Европы и Северной Азии на рубеже столетий. М.: 178-179.
Шитиков Д.А. 1998. О гнездовании кулика-сороки Haematopus ostralegus в Виноградов-ской пойме реки Москвы // Рус. орнитол. журн. 7 (47): 17.
Эбель А.Л. 2014. О гнездовании кулика-сороки Haematopus ostralegus у Барнаула в 20092013 годах // Рус. орнитол. журн. 23 (984): 1027-1030.
Jonsson L. 1992. Oystercatcher Haematopus ostralegus // Birds of Europe with North Africa and Middle East. London: 194.
Heinzel H., Fitter R., Parslow J. 1995. Oystercatcher Haematopus ostralegus // Birds of Britain & Europe with North Africa & Middle East. London: 132.
Mullarney K., Svensson L., Zetterstrom D. 1999. Meriharakka Haematopus ostralegus // Lintuopas. Euroopan ja Valimeren alueen linnut. Stockholm: 124.
Peterson R.T., Mountfort G., Hollom P.A.D. 1993. Birds of Britain and Europe. London: 1-322.
