CC BY
107
23. Рерих Н. К. Алтай - Гималаи. М.: Мысль. 1974. 348 с.
24. Савина В. И. О типах словообразования топонимов Ирана // Топонимика Востока. Новые исследования. М., 1964. С. 149-183.
25. Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. М.: АН СССР. 1953. 240 с.
26. Санжеев Г. Д. Б. Я. Владимирцов - исследователь монгольских языков // Филология и история монгольских народов. М., 1958. С. 12-40.
27. Саттаров Г. Ф. Монголизмы в топонимии Татарии // Тюркская ономастика. Алма-Ата, 1984. С. 111-120.
28. Словарь топонимов Башкирской АССР. Уфа: Башк.кн. изд-во, 1980. 200 с.
29. Сулейманов А. С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Ч. 4. Грозный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1985. 221 с.
30. Сыдыков С. Тюрко-монгольские параллели // Источники формирования тюркских языков Средней Азии и Южной Сибири. Фрунзе, 1966. С. 113-120.
31. Татаринцев Б. И. Монгольское языковое влияние на тувинскую лексику. Кызыл: Тув. кн. изд. 1976. 132 с.
32. Халитов Р. Я. Гидронимия Оренбуржья (лингвистический анализ): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2002. 24 с.
33. Хисамитдинова Ф. Г. Башкирская ойконимия XVI-XIX вв. Уфа: Башкнигоиздат, 1991. 303 с.
34. Хусаинова Л. М. Башкирская микротопонимия: структура, семантика, этимология: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2002. 24 с.
35. Цагаева А. Дз. Топонимия Северной Осетии. Ч. 1. Орджоникидзе, 1971. 188 с.
36. Шакуров Р. З. По следам географических названий. Уфа: Башк. кн. изд-во. 1986. 179 с.
37. A preliminary index to rasonyi's onomasticon turcium by Imre Baski. Budapest, 1986. 159 p.
УДК 42/48 ББК Ш 147.1
Л. В. Разумова
г. Чита
куда уходят французские диалекты?
В статье рассмотрен один из аспектов проблемы взаимодействия языковых страт - проблема воздействия французских диалектов и региональных форм речи на общенациональный французский язык и его нормированную форму. Ассоциируемые сегодня с остатками говоров, диалектов, региональными языками региолектные формы французского языка по-прежнему выступают в качестве важного источника пополнения словарного состава современного французского языка, источника, без которого жизнь даже самой совершенной нормированной формы языка как живой формы невозможна.
Ключевые слова: стратификация языка, взаимодействие языковых страт, региональные формы речи.
L. Razumova
Chita
Where do French Dialects Disappear?
The article treats the problem of language registers: the influence of French dialects and regional forms on the national French language and its normative form. The author comes to conclusion, that French regiolects have been staying an important source of the modern French vocabulary though have been being associated to the rests of the dialects and regional languages. This way of vocabulary enrichment is considered as a fruitful way and it is rather impossible to imagine the existence of the most perfect language form without it.
Keywords: stratification of the languages, languages straits interaction, regional forms.
Еще в начале XX столетия Альбер Мейе отмечал довольно скромную роль, которую играли французские диалекты в речи французов [16, с. 103-109]. Это место диалектов в коммуникативном пространстве французов тем более скромно в начале двадцать первого
столетия, несмотря на существенный всплеск интереса обычных французов в последние десятилетия к своим «корням». Этот интерес способствовал реконструкции и реанимированию многих диалектных форм речи [4; 5]. В настоящее время во Франции повсемест-
но открыты общественные клубы любителей различных диалектов и малых языков; интернет-сайты, посвященные этим языкам и диалектам.
Однако было бы ошибочно полагать, что речь идет о настоящем возрождении, переживаемом диалектами и малыми языками сегодня. Непременным условием жизни любой формы языка (нормированной или субстандартной) является ее вовлеченность в реальные условия коммуникации. Вместе с тем даже реальная коммуникативная ниша не всегда является необходимым и достаточным условием ее выживания. Это замечание относится в полной мере к французским говорам и диалектам, формам языка, постепенно уступившим свои коммуникативные функции национально нормированной форме. Оставшаяся до середины двадцатого века прикрепленность диалекта и говора, в основном, к устной и бытовой форме коммуникации постепенно исчезла или исчезает. Можно ли говорить в этом случае сегодня о полной замене диалектов, бытовавших на территории Франции, одной единственной, а именно - нормированной формой (идеал языковой ситуации, к которому стремились не только французские революционеры, провозгласившие ожесточенную войну всем местным говорам и диалектам как пережиткам старой эпохи, мешающим движению вперед великим языкам)? Скорее всего, нет. Мы отчасти разделяем мнение М. А. Бородиной о том, что в настоящее время «мы присутствуем при трансформации былых диалектов в местную региональную речь» [1, с. 30]. Однако необходимо сделать ряд уточнений.
Как справедливо отмечает М. А. Бородина, речь не идет о полном исчезновении диалектов. Элементы диалекта могут частично входить в литературный язык, частично оставаться в речи в качестве архаизмов речи; входить в качестве конститутивных элементов в социолекты и региональные языки, отмирать, действительно исчезая. К актуальнейшим для исследователя вопросам, которые были поставлены М. А. Бородиной «как и куда?» исчезают диалекты «и остается ли от них что-либо?» важно добавить еще один вопрос: когда? Полагаем, что этот вопрос способен существенно изменить видение развития языка как поступательного процесса, в ходе которого непрерывно формируются одни формы речи, сменяя другие, пусть и постепенно. Поставленный выше вопрос «когда?» позволит показать, что перераспределение диалектных элементов между указанными
языковыми «зонами» происходит постепенно, практически незаметно для говорящих.
Так, исторический анализ лексического состава нормированной формы французского языка по словарю Ж. Гуженей-ма «Dictionnaire fondamental de la langue française» [11] позволяет констатировать (пусть и с достаточной осторожностью), что усвоение нормированной формой французского языка диалектных форм речи происходит постоянно, однако в различные исторические периоды с различной интенсивностью. Диалектизмы явились исключительно важным источником обогащения французского словаря в XVI в., в период укрепления статуса французского языка и признания его как национального. Известно, что в XVI в. французский язык по-прежнему находился в ситуации диглоссии с латинским. Последний, обладая официальным признанием на территории Франции, стал восприниматься как фактор, сдерживающий развитие молодого французского языка. Эта ситуация конфликтной диглоссии хорошо осознавалась просвещенной французской элитой, представителями Плеяды, и сводилась к решению двух проблем. Одна из них заключалась в оценке возможностей эффективного использования незрелого, лакунарного, ненормированного молодого французского языка не только в устной коммуникации французов, но и на письме. Второй вопрос являлся логическим продолжением первого: в случае, если французский язык не способен служить полноценным средством в письменной и устной коммуникации, может ли в этой функции быть использован латинский язык, который, по сути, всегда оставался иностранным для большей части населения Франции? К тому же, изолированный от стихии живой речи, латинский более не обновлялся, не развивался, иными словами, выступал в качестве мертвого языка. Компромиссное решение, найденное представителями Плеяды, заключалось в разумном использовании ресурсов латинского языка с целью развития и улучшения французского. Как образно писал П. де Ронсар, «старый язык дает жизнь новому1» [19]. В этот период поиска, наряду с активным заимствованием лексических средств из латинского, греческого, итальянского языков, идет поиск и истинно французских средств выражения, которые черпаются из различных французских диалектов. Так, пи-кардский и нормандский диалекты, вклад которых в становление лексического состава нормированной формы французского языка
1 Здесь и далее цитаты даются в переводе автора статьи
в этот отрезок времени огромен, привнесли закрепившиеся и активно используемые в речи всех французов и сегодня слова echouer, garer, nager, marquer, bouquet, chef-lieu. Из северных и северо-восточных диалектов входят в XVI в. bouquin, houille, paquet, piquer; из восточных - poussiere, robinet, poele, beurre и ряд других. В попытке уйти от латинских калек, многие из которых воспринимаются как искусственные, несовместимые с французским языком, поэты Плеяды обращают внимание на опыт древних греков, которые в период становления обработанной формы греческого языка активно заимствовали из его диалектных форм. Так, Анри Этьен пишет: «Так же, как и греческие поэты помогали себе, при необходимости используя отдельные слова, свойственные различным частям Греции, так и наши французские поэты могут воспользоваться многими словами, которые находятся в употреблении лишь в отдельных регионах» [цит. по: 18, с. 45]. Действительно, в XVI в. французский язык насыщен диалектными формами, они используются практически каждым писателем. Как отмечает Фердинанд Брюно, ярким представителем этой когорты писателей-новаторов, находящихся в постоянном поиске новых языковых средств, являлся Франсуа Рабле: «...Рабле собирает необычайную коллекцию новых слов, которые простому человеку вряд ли под силу собрать в рамках одной книги. Из латинского, греческого, даже иврита, иностранных языков, арго, говоров - он жадно заимствует повсюду; одновременно с этим, в шутку или всерьез, он создает имена и слова, дериваты, сложные слова; ему подходят все средства, народные или научные» [10, с. 169]. Заметим еще раз, что диалекты рассматриваются в этот период не как преимущественное языковое средство, на котором в знак протеста против засилья латинского языка необходимо писать, а лишь как один из важных источников усовершенствования и обогащения французского языка.
В это же время многие диалекты выступают основой для становления профессиональных жаргонов. И. Дю Белле и представители Плеяды отмечают «... рабочие и крестьяне не смогут сохранить свои профессии без слов, которые они используют в своем деле и которые нам незнакомы» [9, с. 138-139]. Безусловно, традиционные промыслы и профессии насыщены диалектизмами. Так, в морском деле активно используются нормандизмы nautique, naviguer, navigation, navigable, navigateur, vague, falaise, ecaille, hauban, homard, crevette, navrer, cable, quai. Из фламанд-
ского и валлонского диалектов пришли термины textile, teinturerie, а также все термины пивоваренного дела, из валлонского в XVIII в. заимствуются и становятся терминологичными слова, используемые в добыче каменного угля.
Значение диалектизмов огромно и в становлении критических, тайных лексических систем, называемых в лингвистике арго, жаргонами, тайными, секретными языками. Уже сами слова, используемые во французском языке для обозначения этих тайных лексических систем, достаточно красноречиво говорят о происхождении этих тайных языков. Так, слово «жаргон», зарегистрированное словарями уже в XIII в., по всей вероятности англо-нормандского происхождения. Оно восходит к ономатопеическим вариантам gargun, gargon. Эти слова использовались жителями этого региона для обозначения пения птиц, а позже, с XVI в., для обозначения любого непонятного языка. В этот же период наряду со словом «жаргон» для обозначения непонятной речи используются слова «baragouin - барагуэн» и «charabia - шарабиа». Как отмечает известный французский арго-толог П. Гиро, слово барагуэн, пришедшее из бретонского (bara - хлеб, gwin - вино), имело оценочный характер и использовалось в качестве уничижительного для обозначения всех форм речи, на которых говорили за пределами королевского двора [12]. Известно, что в социальном плане средневековая Бретань - один из самых бедных регионов Франции, «поставлявший» в Париж большое количество нищих, использовавших в разговоре между собой свою региональную форму речи, малопонятную окружающим (непонятность бретонских говоров и диалектов другими французами исторически обусловлена довольно долгой политической изоляцией этого региона; в лингвистическом плане бретонские говоры и диалекты принадлежат, в отличие от большинства говоров и диалектов Севера Франции, к иной группе языков - кельтской). Такое же уничижительное отношение к языку «социально незащищенных слоев населения» содержалось и в широко используемом в Париже в XIX в. слове «шарабиа», применявшемуся для обозначения языка жителей провинции Овернь, приезжавших на заработки в другие, более зажиточные регионы Франции и в частности в Париж. В овернский диалект оно пришло из говора г. Лиона, а туда - из арабских говоров Испании (от charabia - непонятный шум). Не останавливаясь подробно на вкладе диалектов в становление криптических язы-
ков Франции, отметим, что именно «язык регионов» и явился одним из важных источников становления разного рода тайных языков неблагополучных в социальном отношении групп населения.
Роль и место региональных форм речи в общей системе языка в определенной степени находит отражение и в лексикографической практике. Так, первое издание французского академического словаря, (1694 г. [6]) позволяет обнаружить большое количество просторечных, диалектных и грубых слов, включенных в его словник. В ряде последующих изданий [7; 8], очевидно под влиянием различных пуристических теорий (Малерба, Вожла) и кампаний по наступлению на «недостойный и низкий» язык провинций в период Великой французской революции, количество диалектизмов, регистрируемых французскими академическими словарями, существенно сокращается. Это связано с рядом объективных факторов и в первую очередь - с языковой политикой, проводимой государством, при помощи научных элит. Не меньшую роль играют в лексикографической практике и субъективные факторы отбора, фиксации и трактовки языкового материала, полностью зависящие от компетентности лексикографа, его профессиональных принципов. И сегодня лексикографу нелегко согласиться со следующим замечанием Л. Се-неана [20, с. 1Х-Х]: «В наши дни мы забыли, что языковой словарь это не трактат по риторике, а своеобразный справочник, который должен включать все средства языка - литературные, вульгарные, слова, свойственные как письменной, так и разговорной речи. Языковой словарь должен с одинаковой симпатией относиться и к народным, и к книжным словам, так как все они являются частью нашего национального наследия».
В 1863 г. выходит в свет «Словарь французского языка» Эмиля Литре [15], отличающийся от предшествующих словарей, в частности академического словаря 1835 г., концепцией, которую Литтре разрабатывает. Она заключается в попытке «объединения прошлого и современного узусов с тем, чтобы современный узус приобрел полноту и уверенность» [15]. Литтре существенно перерабатывает академический словарь 1835 г., используемый им в качестве основы для создания собственного (все слова, содержавшиеся в академическом Словаре 1835 г. и вошедшие в Словарь Литтре, помечены автором крестиком). Словарь Литтре содержит большое количество новых лексических единиц. Среди них выделяем: 1) лексические единицы, не
вошедшие в академический словарь 1835 г.; 2) ряд терминов, которые были обнаружены Э. Литтре и его коллективом в различных письменных источниках; 3) разговорные слова, в основном диалектного происхождения. Отметим, что данное разграничение условно и на практике, при анализе конкретного слова, эти три критерия часто совмещаются. Обратимся к ряду примеров.
Daigner - «соизволять/соизволить, соблаговолять/соблаговолить» [3, с. 261] отсутствовало в более ранних изданиях академического «Словаря французского языка».
В историческом словаре А. Рэйя [14, с. 986-987] отмечается кратко, что это слово позднелатинского происхождения (от лат. dignari). Этимологические сведения, приводимые в Словаре Литтре, указывают на возможной ареал распространения этого слова: Бургундия (бург. doignai), южные провинции Франции (прованс. denhar), Испания (исп. dignar), Италия (ит. degnare) [15, с. 946]. Можно предположить, что именно бургундско-провансальская провинция и сохранила это слово, получившее впоследствии более широкое распространение и перешедшее из диалектного в общий фонд французского языка.
Dalle - 1) плита; 2) глотка [3, с. 261].
В словаре А. Рэйя [14, с. 987] отмечается нормандское происхождение данного слова, используемое, вероятно, в морском деле. В качестве значений А. Рэй приводит: 1) деревянный цилиндр (морской термин) и 2) плоский камень, используемый для мощения улиц. Словарь Литтре приводит его пикард-ские, испанские, португальские и итальянские этимоны [15, с. 947]. Представляется, что разночтения в определении этимологии этого слова могут быть устранены, если учесть тот факт, что в средние века морское дело, востребованное прежде всего в экономических целях, приобретает в эпоху европейской колонизации Нового Света значимость государственно-политическую. Этот «государственный заказ», предъявляемый к морскому делу и навигации, способствовал не только стабилизции и нормализции терминов, используемых в морском деле, но и их интернационализации: они приобретают довольно унифицированную, «прозрачную» и понимаемую моряками разных стран языковую форму. Иначе говоря, можно предположить, что в морских провинциях разных стран уже в Средние века мог сложиться единый морской терминологический фонд.
Литтре указывает в качестве значений данного слова: 1) плоский камень, используе-
мый для мощения; 2) деревянный цилиндр (морской термин), а также 3) кусок рыбы (tranche de poisson). Если первые два значения слова были зарегистрированы академическим словарем 1835 г., то третье вводится Литтре впервые. Автор отмечает, что оно, вероятно, бретонского происхождения (от брет. darne - кусок большой рыбы). Интересно отметить, что современный французский не сохранил это третье значение слова dalle. Вместе с тем, это значение вызвало к жизни бретонскую форму darne. В настоящее время слово darne, зарегистрированое многими современными французскими словарями в качестве самостоятельной словарной единицы в ее прежнем бретонском значении, не сопровождается никакими пометами [17, с. 262].
Date - «дата, число, день, эпоха, время» [3, с. 263].
Широко употребляемое сегодня, как и в средневековых франко-провансальских провинциях Франции, слово date не приводится в академическом Словаре 1835 г., который в указанных выше значениях помещает лишь латинизированную форму data. Литтре вводит не только диалектную форму date, восходящую к латинскому, но и ряд ее дериватов: daté (датированный) и dater (датировать). Отметим, что date, daté, dater фигурировали в более раннем издании академического Словаря, словаре 1762 г., где они приводились, наряду с data без всяких помет. Отсутствие данного слова в более позднем издании академического словаря не может быть объяснено досадной ошибкой авторов, их «забывчивостью». Скорее всего, авторы сочли его включение в новый словарь невозможным ввиду его испорченного провинцией фонетического и графического облика (возможные отголоски сильной пуристической традиции времен Великой французской революции), пожертвовав при этом одним из важнейших показателей жизненности слова: его узуаль-ностью, о которой остается догадываться. Литтре восстанавливает это слово в правах, основываясь, очевидно, именно на критерии его узуальности. К концу XIX столетия date полностью вытесняет из словарей и из общего фонда французского языка латинизированную форму data. «Забытое» Словарем 1835 г. date доказывает свою жизненность не только частотностью и всеобщностью употребления сегодня, но и новыми дериватами, которые оно развивает в конце XIX - начале XX веков: datable, dateur, datrice, horodateur, horodatrice.
Головокружительное восхождение в общий фонд французского языка совершило и слово gaspi «ненужная трата, растрата
чего-либо», образованное от окситанского gaspiller «мотать, проматывать, транжирить, тратить, растрачивать деньги» [3, с. 218]. А Рэй отмечает, что в юго-западных диалектах Франции gaspiller регистрируется примерно с начала XII столетия [14, с. 1559-1560].
Отсутствуя в академическом словаре 1835 г., gaspi не приводится и в словаре Э. Литтре. Однако последний автор приводит без всяких помет его дериваты: gaspiller, gaspillage, gaspillé, gaspilleur, gaspilleuse. Последние в академическом Словаре 1762 г. даются с пометой «фамильярный». В мае 1979 г. французское правительство обращается к гражданам страны с призывом прекратить растрачивать энергетические ресурсы страны. Растиражированный средствами массовой информации лозунг этой правительственной акции «la chasse au gaspi est ouvertе - охота на ненужные растраты открыта», легитимизировал неологизм gaspi, а с ним и его диалектные дериваты, приводимые в современных словарях без помет [13, с. 1134].
В XIX в. в интеллектуальной французской среде интерес к разговорным, региональным, диалектным формам речи вспыхивает вновь. Они широко используются в литературных произведениях, как писателей-романтиков, так и писателей-реалистов. Их объединяло совершенно естественное для многих и широко принятое в различные временные отрезки жизни любого языка желание бережно сохранить язык предшествующих эпох. Индивидуальность героя, его особенность и неповторимость, свойственная произведениям писателей-романтиков, находит воплощение в их произведениях благодаря использованию необычных языковых средств, среди которых особое место принадлежит субстандартным формам речи - разговорному языку, регионализмам, арготизмам, архаизмам. Эти же формы речи используются и писателями-реалистами, однако мотивы включения суб-стандарной лексики в их произведения могут быть объяснены в этом случае стремлением к документальной точности и достоверности описания.
Среди примеров такой демократизации лексики в XIX в. можно привести слово cloche, имеющее до XVIII-XIX вв. более разговорную коннотацию, нежели широко используемое в классической литературе XVI-XVII вв. слово airain. Так, cloche в значениях «колокол, полый предмет, напоминающий по форме колокол», восходит к кельтскому корню cloc. Заимствованное, по всей вероятности, из ирландского, это слово было широко распространено в северных провинциях Франции
уже в раннем средневековье. Оно образует в ходе своей долгой жизни различные синтагмы, используемые в самых разнообразных областях человеческой деятельности: sonner les cloches, clocqueman, clockman (религиозная практика); cloche à fromage (производство сыров); cloche à plongeur (технический термин); chapeau (jupe) cloche, clocheman, fondre les cloches, être etonné au fondeur des cloches, gentilshommes de cloche, avoir la cloche fêlée (повседневная жизнь человека и его оценка). Конкуренция нормативных coursier, nef с разговорными cheval, bateau завершилась в XIX в. вытеснением из общего словаря и архаизацией первых.
В XX в. прилив региолектных форм наряду с многочисленными иноязычными заимствованиями в общефранцузский язык не прекращается. Из региональных форм речи заимствуются и становятся всеобщими farfelu, fiable, maintenance, ras-le-bol, canisse, raclette, redoux, tomette. Метафорическое использование в речи позволяет многим из них развить новые значения. Например, canard boiteux (= entreprise en difficulté), aubergine ( = employée qui porte un uniforme de la couleur de ce fruit), chenille (= véhicule), cheville ( = agronomie), carotte, couronne (=métallurgie), gendarme (= bourse), chapeau de fer (= mines), barque, barquette, bergerie, îlot, mur, pont (= commerce), cascade, cavalier, tictac (= électronique, informatique), soupe (= biologie).
Нельзя не согласиться с мнением В. Гюго, который отмечал, что « „.язык предшествующих эпох не может быть механически, без толики изменения, перенесен в эпохи последующие, такая попытка обречена на неудачу. Французский язык, как и любой другой, не есть застывшая система. Ввиду того, что человеческий разум находится в постоянном поиске и движении, вместе с ним, в постоянном поиске и движении находится и язык» [21, c. 214-215].
Возвращаясь к поставленным в начале статьи вопросам - как, куда и когда уходят диалектизмы, вопросам, которые, несомненно, относятся к проблемам языковой стратификации, отметим, что сформировавшийся
в отечественной лингвистике взгляд на язык как хорошо структурированную систему страт «говор - диалект - литературный язык -национальный язык в его нормированной форме», способствовал утверждению видения языка как системы средств, развивающейся во времени от менее совершенной, и разработанной (говор, диалект) к ее высшей форме - национальному нормированному языку. При этом предполагалось, что в этом движении от менее совершенного к более совершенному менее совершенное (говор, диалект) уходит как из языка, так и из речи его носителей. Ср. высказывание В. В. Виноградова, получившее в советский период широкое признание и нашедшее многочисленных последователей в научной среде: «Только в эпоху существования развитых национальных языков, особенно в социалистическом обществе, литературный язык как высший нормированный тип общенародного языка постепенно вытесняет диалекты и интердиалекты и становится как в устном, так и в письменном общении выразителем подлинной общенациональной нормы» [2, с. 289].
Весь ход предыдущих рассуждений позволяет уйти от видения языка как многослойного объекта исследований, в котором различные языковые страты накладываются со временем друг на друга как археологические культурные слои. Ассоциируемые сегодня с остатками говоров, диалектов, региональными языками региолектные формы французского языка являются тем необходимым подпитывающим материалом, без которого жизнь даже самой совершенной нормированной формы языка как живой формы невозможна. Для французского языка воздействие диалектной страты на нормированную форму языка определялось, как было показано выше, «социальным заказом» (период становления нормированной формы), модой (в XIX в.), просто случаем (пример слова gaspi). Это воздействие имело, как уже отмечалось выше, свои maxima и minima. Хорошим подтверждением этому могут служить цифры заимствования диалектизмов французским языком в разные периоды, данные в табл. 1.
Таблица 1
Заимствование диалектизмов общим фондом французского языка
Диалектная зона 15 век 16 век 17 век 18 век 19 век 20 век Всего
Нормано-пикардская 23 62 44 67 116 20 332
Северная, северо-восточная, валлонская 3 10 14 28 52 13 120
Лотарингская, шампанская 2 8 5 25 37 12 89
Бургундская 4 7 4 13 24 9 61
Франкопровансальская 7 33 21 97 67 27 252
Пуату, Сэнтонж, Орлеан 10 36 21 37 108 26 238
Всего 49 156 109 257 404 107 1092
Приводимые по словарю Ж. Гуженэйма «Dictionnaire fondamental de la langue française» [11], насчитывающему около 3,5 тысяч самых частотных единиц французского языка и проанализированные с помощью отмеченных выше словарей А. Рэйя, Э. Литтре и академических словарей XVIII-XX вв., эти данные все же весьма уязвимы, хотя и показательны. Бесспорен особый вклад нормандиз-мов и пикардизмов, а также всей северной части Франции (зона языка oil) в целом в становлении французского языка. Уязвимость цифр имеет ряд объяснений. Она связана не только с необходимостью тщательного анализа слов, их проверки и сопоставления с данными других словарей, но и рядом других трудностей. Отсутствие достаточных письменных источников для проверки узуальности анализируемого слова в конкретный исторический период - еще одно препятствие.
Анализ пространственно-временного бытия слова неизбежно ставит исследователя перед необходимостью решения сложных вопросов границ слова, эволюции его значений. Эти теоретические вопросы, безусловно, относятся к вопросам исторического развития конкретного языка и исторической лексикографии, но вместе с тем, и к общим вопросам семантики. Так, в приведенном выше dalle нерешенным остается не только вопрос диалектного происхождения слова, но и вопрос возможности объединения всех его значений в рамках одного слова. В синхронном срезе семантический объем слова выступает как внутренне сложившееся семантическое единство. Исторический анализ слова дает хорошее представление о его меняющемся семантическом объеме. Сегодня современная, в том числе и когнитивная, лингвистика представляет слово (а в конечном итоге и язык в
целом), как некое стабильное, практически неизменяемое, состоящее из более мелких единиц (сем, примитивов, правил) семантическое целое. Значение слова, рассмотренное в исторической перспективе, осмысляется современным исследователем иначе. Переосмысляется не только понятие семантического объема слова, постоянно меняющегося во времени и пространстве, но и традиционно принятое в лингвистике видение слова как отдельного и отделенного от других слов семантического единства. Эти вопросы имеют для исследователя принципиально важное, эпистемологическое значение.
Современник Альбера Мейе, Лазар Сене-ан, бесспорно прав, когда отмечает следующее по поводу вклада диалектов и региональных форм речи в общенациональный французский язык и его литературную форму: «Сегодня непреложным является тот факт, что рядом с литературной формой французского языка, используемой преимущественно на письме, а не в живой разговорной речи, живет и пульсирует другой французский язык, используемый преимущественно в речи, а не на письме. Проникая везде, навязывая себя и заставляя себя признавать в силу складывающегося порядка вещей, он все больше и больше воздействует на завтрашний литературный язык. И в этом смысле ему принадлежит будущее» [20, с. VIII]. Прошедшее столетие лишь подтверждает это непрекращающееся воздействие французских диалектных и региональных форм речи на общенациональный французский язык и его нормированную форму. Такому же влиянию со стороны нормированной формы языка подвержены и французские региолекты. Полагаем, что это служит главным свидетельством жизненности и жизни французского языка.
Список литературы
1. Бородина М. А. Диалекты или региональные языки? (К проблеме языковой ситуации в современной Франции) // Вопросы языкознания. М., 1982. № 5. С. 29-38.
2. Виноградов В. В. Литературный язык // Избранные труды. История русского литературного языка. М., 1978. С. 288-297.
3. Гак В. Г., Триомф Ж. Французско-русский словарь активного типа. 4-е изд. М.: Русский язык, 2001. 1056 с.
4. Ле Коадик Р. Бретонские контрасты // Диалоги об идентичности в мультикультурализме. М.: EWARN-AEBRE, 2005. C. 126-154.
5. Разумова Л. В. Политика мультикультурализма и современные этнокультурные и языковые процессы // Новые идеи в лингвистике XXI века: материалы I Междунар. науч. конф. Ч. 2. Пятигорск, 2009. С. 244-252.
6. Academie française. Dictionnaire de l'Académie françoise, dédié au Roy. Première édition. En 2 tomes. P.: Vve J.-B. Coignard, 1694 [1973].
7. Academie française. Dictionnaire de l'Académie françoise. Quatrième édition. En 2 tomes. P.: Bernard Brunet, 1762 [1973].
8. Academie française. Dictionnaire de l'Académie française. Sixième édition. En 2 tomes. P.: Firmin-Didot frères, 1835 [1992].
9. Bellay J., du. La déffence et l'illustration de la langue françoyse. Édition critique publiée par Henri Chamard. P.: Marcel Didier, 1549 [1961].
10. Brunot F. Histoire de la langue française. En 13 tomes. P.: Librairie Armand Colin, 1966-72.
11. Gougenheim G. Dictionnaire fondamental de la langue française. P.: Didier, 1958. 256 p.
12. Guiraud P. Le jargon de Villon, ou le gai savoir de la coquille. P.: Gallimard, 1968. 351 p.
13. Le nouveau Petit Robert de la langue française. Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue
française. P.: Le Robert, 2008. 2837 p.
14. Le Robert. Dictionnaire historique de la langue française. En 3 vol. Sous la direction de A. Rey. P.: Dictionnaires Le Robert, 1998.
15. Littré É. Dictionnaire de la langue française. En 4 vol. P.: Hachette / Lahure, 1873-74.
16. Meillet A. Les langues dans l'Europe nouvelle. P.: Payot, 1928. 493 p.
17. Micro Robert. Dictionnaire du français primordial. P.: Le Robert, 1984. 1288 p.
18. Nyrop C. Grammaire historique de la langue française. 1936. Tome 1: Histoire générale de la langue française. Phonétique historique. 4-e éd. revue. En 6 tomes. Genève: Slatkine Reprints, 1979.
19. Ronsard P., de. Abbregé de l'art poetque françoys. 1578. Oeuvres complètes de Ronsard . Éd. par Hugues Vaganay. Tome 4 : Les poèmes. P.: Garnier Frères, 1923. 490 p.
20. Sainéan L. Langage parisien au XlX-e siècle: Facteurs sociaux. Contingents linguistiques. Faits séman-
tiques. Influence littéraire. P.: Edition de Boccard, Edituer, 1920. 574 p.
21. Wartburg W., von. Evolution et structure de la langue française. 2 éd. Chicago: University of Chicago Press, 1934. 351 p.
УДК 49 ББК Ш 164
В. И. Рассадин
г. Элиста
Аффиксальное образование наречий в монгольских языках*
*(Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант №-10-04-00496а)
В статье показан анализ аффиксальной словообразовательной системы наречий монгольских языков. Производство наречий осуществляется при помощи процесса адвербализации различных грамматических форм, в частности падежных.
Ключевые слова: монгольские языки, наречные аффиксы, словообразовательная система наречий, адвербиализация, грамматические формы.
V. I. Rassadin
Elista
Affixal Word-building of Adverbs in the Mongolian Languages
The article presents the analysis of affixal word-building system of adverbs in the Mongolian languages. Adverbs are formed with the help of adverbalization process of different grammatical forms, namely, the case forms.
Keywords: Mongolian languages, adverbial affixes, word-building system of adverbs, adverbalization, grammatical forms.
Хотя считается, что наречие как часть речи в монгольских языках слабо выделено специальными наречными словообразовательными аффиксами [4, с. 114-115], все же и в них развились показатели, дифференцирующие эту часть речи от прилагательных, существительных, числи-
тельных и глаголов. Показателей этих относительно немного. Попытаемся ниже рассмотреть это положение, опираясь на материал по наречиям из нижнеудинского говора бурятского языка, говора уникального, мало известного широкому кругу монголистов. При этом фактический
