CC BY
19
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Кубанская станица в 1920-хх гг.
Яхутль
Юрий Асланбиевич
Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Кубанского государственного университета
Шги A. 1акМА
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor at the Department of History of Kuban State University
e-mail: a075ca@yandex.ru УДК 94(470.620)
Cossack settlements in Kuban of the 1920-s
В статье рассмотрены фрагменты повседневности кубанской станицы 1920-х гг. Основное внимание уделено труду казачьей семьи, новым явлениям в общественно-политической жизни станицы, в том числе выборной кампании в Советы, работе с молодежью. Повседневный быт кубанской станицы рассматривается в контексте значимых событий периода новой экономической политики. На основе анализа архивных и опубликованных источников мы можем составить представление о тенденциях развития казачьего хозяйства, быта и образа жизни в повседневности НЭПа. Тяжелый земледельческий труд при низком уровне технической оснащенности не способствовал каким-либо значительным изменениям в сфере труда и быта в 1920-х гг.
Ключевые слова и словосочетания: казак, повседневность, НЭП, станица, Кубань.
The paper examines the daily routine of Cossack settlements in Kuban of the 1920-s. Labor of Cossack family, novelties of social and political life of the settlement, elections to the councils, youth policy are highlighted. Daily routine of Cossack settlement in Kuban is regarded in the context of significant events of the new economic policy (NEP). The author analyzes archive and published sources of information and describes trends of the development of Cossack household and lifestyle during new economic policy implementation. The author makes a conclusion that hard agricultural labor and low level of technological development of this sector of economy blocked any improvements of labor and life conditions in the 1920-s.
Key words and word combinations: ethnicity, nationality, the Supreme Soviet of the USSR, languages of the people of the USSR, ethno-political conflict.
Исторический процесс многомерен и одна из его сторон -- это история повседневности, позволяющая воссоздать образ жизни, бытовую культуру, мысли исторической эпохи. Проблема повседневности, ставшая достаточно популярной темой для современных российских исследователей, включает широкий круг предметов, отношений и явлений. Привлечение достаточно большого массива архивных материалов, ставших доступными в 1990-е гг., периодические издания, художественные произведения позволяют объективно оценит состояния российского общества на различных этапах ее развития. В данной статье мы рассматриваем один из сложных периодов истории южно-российской станицы, когда она переживала экономические, социальные изменения в рамках реформ 1920-х гг., приведшие к серьезным трансформациям повседневной жизни.
В отечественной исторической науке становление тематики повседневности связывают с именами
исследователей середины XIX - начала XX в. А. Терещенко, Н. Костомарова, И. Забелина, работы которых носили ярко выраженный фактографически-описательный характер. Очередным шагом в формировании новой отрасли науки стали исследования зарубежных ученых на основе модернистских социологических концепций, ставшее популярным в 1960-е гг. История повседневности получила новое развитие в постсоветский период, когда исследователи были освобождены от влияния идеологических концепций и могли включить в научный оборот рассекреченные архивные материалы [1]. Однако, при этом, следует отметить, что южно-российская региональная историография уделяет недостаточное внимание жизнедеятельность казачества в период новой экономической политики.
Исследование основано на методе логических принципов и историзма, научности и объективности. При изучении указанной темы использовались фонды Государственного архива и Центра документации новейшей истории Краснодарского края периода 1920-х гг.
Кубанская область в начале 1920-х гг. являлась типичной сельской территорией. - В станицах и хуторах проживало до 85,8% населения [2, с. 71]. Территория края сложилась из части территорий, занимаемых до революции Кубанской областью и Черноморской губернией. Две административные единицы были объединены в Кубанско-Черноморскую область. В 1924 году была проведена очередная административная реформа и образован Северо-Кавказский край с центром в Ростове-на-Дону, в составе которого 2 июня
1924 г. вошел Кубанский округ.
Традиционным видом деятельности казаков со второй половины XIX в. стало зерновое земледелии, что во многом предопределило экономическую историю и сложность социальных отношений южно-российской станицы. Последующие события в Российской империи, в том числе революционные потрясения, не внесли существенных изменений в традиционный уклад российского крестьянства и казачества юга. Кубанская казачья станица в начале 1920-х гг. по-прежнему оставалась замкнутой, но живым организмом со своими традиционными укладами. Это позволяло ей сохранить традиционные институты самоуправления, традиции семьи, казачьего сообщества, общинного землепользования, религиозного самосознания. Социально-экономические преобразования, начатые с установлением советской власти в марте 1920 г., не могли оказать существенного влияния на повседневность кубанской станицы. Период 1920-1923 гг. стал временем активного военно-политического протестного движения на Юге России за сохранение основополагающих принципов казачьего общества. «Бело-зеленое» движение продемонстрировало наличие устойчивых тенденции в общественном сознании кубанского казачества. Именно в этом противостоянии южнороссийское общество демонстрировало не только непринятие новой власти, но желание сохранить, в том числе, и свои вековые традиции. Протестное движение в казачьих регионах Юга в начале 1920-х гг. стало определяющим фактором повседневной деятельности населения.
В начале новой экономической политики южно-российская станица во многом сохраняла свою патриархальность и консерватизм. Противоречия и неразрешенные проблемы казачьего сообщества проявились непосредственно в период реализации новой экономической политики 1921--1929 гг. Кубанская станица характеризовалась наличием «станичного двоевластия», когда Советы выполняли функции государственно-административного управления, а сельские сходы имели доминирующее влияние на решение основных вопросов, в том числе, и земельного. Индивидуальное казачье хозяйство использовало архаичные сельскохозяйственные орудия труда и одновременно сочетало рыночные методы хозяйствования при наличии государственного контроля. Именно в этом противостоянии формировались новые идеологические установки и формат «советского человека».
Признавая низкий технический уровень индивидуального казачьего хозяйства в начале 1920-х гг., [3, с. 21] мы отмечаем, что наличие определенной динамики в сельском хозяйстве способствовало развитию «восстановительного» эффекта. Восстановительный эффект в сельском хозяйстве в первой половине 1920-х гг. был связан с внутренними резервами казачьего хозяйства. Очередной этап модернизации сельского хозяйства был предопределен государственной политикой по снабжения хлеборобов тракторами и другой сельскохозяйственной техникой. Однако он носил ограниченный характер, так как запрет на продажу сложной техники индивидуальным казачьим хозяйствам не позволял им поступательно развиваться.
В рамках НЭПа произошли незначительные изменения в материальном положении хлеборобов, но появились новые элементы в быту, общественной сфере, связанные с процессом советизации и, в первую очередь, мероприятия, по проведению выборных собраний в Советы. Политическая активность казачества была предопределена желанием сохранить свои сословные преимущества и противостоять не только иногородним и бывшим красноармейцам, но и новой формирующейся советской бюрократии.
История государственного управления
Казачья среда на Кубани в этот период не оставалась консервативной, потому как находилась под постоянным воздействием правящей партии - РКП(б). Партийная организация большевиков округа весь период НЭПа была активной и стремилась максимально контролировать кубанскую станицу посредством проведения политических, культурных, просветительских мероприятий. Особо следует отметить политику большевиков в области организации медицинского обслуживания и ликвидации безграмотности. Это позитивно сказывалось на процессе формирования нового облика кубанской станицы. В Кубанском округе в 1925 г. функционировало 16 районных больниц, 76 врачебных участков, 51 фельдшерских пунктов. Такая структура учреждений здравоохранения позволяло одному врачу обслуживать до 1600 чел. [4, л. 19.]. Врачебная нагрузка превышала установленные нормы, но это были первые мероприятий органов власти по созданию системы здравоохранения в округе. В середине 1920-х гг. кубанская станица ощутила первые изменения как результат работы большевиков по созданию социально-культурной инфраструктуры. В районах Кубанского округа открывались избы-читальни, кружки по ликвидации безграмотности, клубы, театры. Станичные клубы стали центрами культурного и политического просвещения. В период активной кампании по ликвидации неграмотности в округе органам образования удалось приблизиться к показателям довоенного периода по охвату населения образовательным процессом. В среднем в одной школе обучалось от 77 до 93 учеников [5, л. 134].
Однако следует отметить и негативные факторы, которые появились в ходе проводимых реформ, а именно: рост взяточничества, алкоголизма, должностных преступлений в органах местного и государственного управления [6, л. 10].
Одним из существенных факторов, влиявших на повседневность кубанской станицы, стала активизация работы партийных и советских структур с станичной молодежью. Она положительно реагировала на инициативы правящей партии и тем самым провоцировала внутренний конфликт с консервативной частью населения, сохранявшей казачьи традиции. Особое внимание уделялось станичной молодежи из среды иногородних, которые должны были стать социально-политической основой партии и формировать новый кадровый состав Советов [7, л. 23 об.]. Правящая партия проводила организованную политическо-просветительскую работу среди населения, вовлекая в общественно-политическую деятельность молодежь и женщин из числа иногородних. Именно это часть кубанской станицы становится в середине
1920-х гг. объектом воздействия пропагандистского механизма большевиков.
Модернизационные процессы провоцировали антисоветские настроения, которые сохраняли устойчивые позиции в казачьем сознании и «самостийность» казачьего региона, как одну из форм протестного движения, сохранявшуюся весь период 1920-х гг. Рост скрытого недовольства содержанием проводимой внутренней политики стал одной из причин коррекции курса в 1924 г., продлившегося до 1926 г. В этот период в общественном сознании кубанского общества с явными антисоветскими идеями появились тенденции, характерные для состояния разочарования, как последствие неспособности достичь поставленных целей. Эти явления были характерны для большей части иногороднего населения, которые заявляли: «Мы революцию завоевали, а нас партия обратно отдает на съедение казакам» [8, л. 40, 41].
Реформы в аграрном секторе экономики спровоцировали неконтролируемый рост середняцких хозяйств. В 1920 г. без посевных хозяйств насчитывалось 29,7%, с посевом в 4 дес. - 24,1%, от 4 до 10 дес.- 30,5%, свыше 10 дес. - 15,7%; 1922 г.- без посевных хозяйств было зарегистрировано 21,5%, с посевом в 4 дес. --39%, от 4 до 10 дес. - 32%, свыше 10 дес. - 7,5%; 1923 г. - без посевных 18%, с посевом в 4 дес. - 31,2%, от 4 до 10 дес. - 37,15%, свыше 10 дес.- 13,6%; 1924 г. - без посевных хозяйств - 15,1%, с посевом 4 дес. -32,6%, от 4 до 10 дес. - 38,8%, свыше 10 дес.- - 13,5% [9, л. 39]. Темпы дробления крестьянских хозяйств в 1923 г. на Кубани замедлились, что должно было положительно сказаться на общем состоянии сельского хозяйства. В 1924 г. в результате проведённых землеустроительных работ, гибкой налоговой политики сократилось количество без посевных хозяйств при одновременном сокращении крупных кулацких хозяйств за счет расширения средних групп - мало посевных и средне посевных. Эволюция сельского хозяйства 1922-1924 гг. характеризовалась интенсивным развитием посевных площадей, что объяснялось, с одной стороны, сокращением числа без посевных как результат землеустроительных работ, а, с другой стороны, значительным оживлением зажиточной части казачества в виду расширения рыночных отношений. В кубанской станице сословные противоречия переросли в имущественные, что не могло не сказаться на традициях землепользования, трудовых отношениях, деятельности Советов и станичных сходов, как органов самоуправления.
Между большевиками и казачеством изначально был установлен хрупкий, противоречивый мир, который
характеризовался открытыми или скрытыми формами противостояния. Поиск компромисса стал основным содержанием внутренней политики большевиков на региональном уровне, что оказывало определяющее влияние на повседневную общественно-политическую и экономическую деятельность казачества. Сложность взаимоотношений в кубанской станице определялась социальным статусом казачества и особенностями социально-экономических отношений в южно-российской станице. Казачество продолжало противопоставлять себя не казачьему (иногородним, красноармейцам, национальным меньшинствам) населению региона. Позиция иногородних по отношение к казачеству определялась сформировавшимся стереотипом, что казачество опорочило себя службой Российской империи и белому движению.
Мы признаем весь радикализм большевиков по изменению сфер культуры и быта, хозяйственной деятельности казачества, сопровождавшийся скрытыми формами «расказачивания». Уникальность повседневной жизни кубанской станицы в 1920-х гг. состояла в том, что происходило распространение казачьего образа жизни и на другие слои населения, в том числе и на партийных и советских работников, прибывших из других регионов страны. Внутренняя политика большевиков в 1920-х гг. была ориентирована на вовлечение большей части трудового казачества в восстановительный процесс и формирование новых элементов социальной инфраструктуры.
Библиографический список
1. Кринко Е.Ф., Тажидинова И.Г., Хлынина Т.П. Повседневный мир советского человека 1920-1940-х гг.: жизнь в условиях социальных трансформаций. Ростов н/Д., 2011; Багдасарян С.Д. Быт, труд и семья крестьян эпохи нэпа: историческая повседневность южно-российской деревни в 1920-е годы. / Отв. Ред. А.П. Скорик: Юж-Рос. гос. политехн. ун-т (НПИ) им. М.И. Платова. Новочеркасск, Лик. 2015; Багдасарян С.Д., Скорик А.П. Крестьянская повседневность эпохи нэпа: досуг и праздник в южно-российской деревне в 1920-е годы: монография / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). Новочеркасск, Лик 2012.
2. Всесоюзная перепись населения 1926 г. М., 1928. Т. 5.
3. Кубано-Черноморский край. Краткий очерк его современного состояние. Краснодар. 1924.
4. Государственный архив Краснодарского края (ГА КК). Ф. Р-382. Оп. 1. Д. 564.
5. ГА КК. Ф-890. Оп. 1 Д. 6.
6. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИ КК). Ф. 2816. Оп. 1. Д. 52.
7. ГА КК. Ф. Р-580. Оп. 1. Д. 189.
8. ЦДНИ КК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 452.
9. ЦДНИ КК. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 52
