CC BY
19
18. Suleymanov, A.M. Vybor batyrom konya, vy-bor konem batyra [The choice of a horse by a batyr, the choice of a batyr by a horse]. In: Bashkirskiy fol'klor: issledovaniya i materialy [Bashkir folklore: research and materials] Ufa:Gilem, 2004. Issue. V. P. 71-87. (in Russ.).
19. Husainova, G.R. Poetika bashkirskih narodnih volshebnih skazok [Poetics of Bashkir folk fairy tales]. M.; Nauka, 2000. 247 p. (in Russ.).
20. Husainova, G.R. Bashkirskaya volshebnaya skazka: poetika i tekstologiya [Bashkir fairy tale: poetics and textology]. Ufa: Gilem, 2014. 216 p. (in Russ.).
DOI 10.24412/2223-0564-2022-3-66-71 O.H. Гуменюк УДК 398.838 (=512145)
КРЫМСКОТАТАРСКАЯ ФОЛЬКЛОРНАЯ ЛИРИКА. ПЕСНИ О ТАЙНЕ ЛЮБВИ
Аннотация
В песенном фольклоре крымских татар, как и многих других народов, любовной лирике принадлежит особое, даже превалирующее место. Здесь много песен печальной любви, но немало и таких, в которых явственно стремление к преодолению житейских невзгод, недоразумений и душевных тревог. Среди них можно выделить отдельный цикл фольклорных произведений, в которых речь идет о том, что сложности любовных отношений нередко усиливаются, когда в них вмешиваются посторонние или даже не совсем посторонние люди. Посему даже при проявлении самых пылких любовных чувств важно хранить тайну любви, не забывать об осторожности, чуткости, деликатности. К таким песням принадлежат фольклорные произведения, являющиеся основным объектом изучения в предлагаемой публикации, -«Не открывай же, милая, окна» и «Черная птица». Эмоциональная насыщенность, игра разнообразных интонационных оттенков, живописная метафорическая образность, изысканная звуковая и ритмическая организация, в частности, богатые точные рифмы - характерные черты поэтической речи рассматриваемых образцов крымскотатарской народной любовной лирики.
Ключевые слова: крымскотатарский фольклор, любовная лирика, тематические мотивы, особенности поэтики
Ol'ga M. Gumenyuk
CRIMEAN TATAR FOLK LYRICS. THE SONGS ABOUT SECRET OF LOVE
Abstract
The article is written using the theory of "ethnopoetic constants" of the famous Russian folklorist member-correspondent. RAS VM. Gatsak. Based on the material of the Bashkir epic, a number of stable poetic characteristics of the winged mythical horse Akbuzat are analyzed. The study showed that the ethnopoetic constants associated with the characteristics of the hero's helper horse are one of the key components of the epic narrative of the Bashkir people. They differ in constancy, in connection with which they are recognizable in the epic text. Such poetic and stylistic units as "beauty of the horse", "horse decoration", "strength and power of the horse", "behavior and movements",
Гуменюк Ольга Николаевна, доктор филологических наук, профессор кафедры украинской филологии филологического факультета Крымского инженерно-педагогического университета имени Февзи Якубова (Симферополь), e-mail: olvimy@gmail.com
Ol'ga N. Gumenyuk, Dr. Sci. (Philology), professor in Department of Ukrainian Philology, Fevzi Yakubov Crimean Engineering and Pedagogical University (Simferopol), e-mail: olvimy@gmail.com
© Гуменюк O.H., 2022
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2022/3 (97)
"function of the horse" are steadily interconnected and help to recreate the image of the heroic horse of the epic hero. The national specificity was clearly manifested especially in the detailed "description of the beauty of the horse" and "the functions of the horse": the creation of the earth's firmament and the drive to the Urals of other horses.
Key words: Crimean Tatar folklore, love lyrics, thematic motifs, features of poetics
Как справедливо отмечают современные исследователи, инициированное выдающимся писателем и просветителем Исмаилом Гаспринским национально-культурное возрождение крымских татар конца XIX - первых десятилетий XX века было бы немыслимым без активного изучения традиционной народной культуры, особенно фольклора, имеющего важное значение для формирования и развития художественной литературы, иных духовных сфер [3; 7]. В этот период возникает крымскотатарская фольклористика нового времени. Среди первых исследователей, занявшихся письменной фиксацией и изучением песенного народного творчества крымских татар, выделяется фольклорист Алексей Олесницкий, издавший в 1910 г. под маркой московского Лазаревсвского института восточных языков объемный сборник «Песни крымских турок» [8]. В последующие годы появились сборники и студии иных фольклористов, о чем идет речь в некоторых предыдущих публикациях [4; 5]. Среди изданий, увидевших свет на рубеже ХХ-ХХ1 вв., полнотой и основательностью отличаются сборники Ильяса Бахшыша [2] и Февзи Алиева [1]. Особо плодотворной является многолетняя фольклористическая деятельность Ягъя Шерфединова, чьи издания послужили основным источником предлагаемой публикации [9; 10; 11].
Фольклористы подчеркивают общественную и художественную значимость традиций песенного фольклора, его существенную роль в становлении и развитии различных сфер духовной культуры. Много внимания уделяется вопросам естественного для Крыма взаимодействия национальных культур, влияний на народную музыку и поэзию крымских татар песенного искусства других народов, влияний, отнюдь не нивелирующих, а подчеркивающих и усиливающих его самобытность. Но все же поэтика крымскотатарского песенного фольклора еще недостаточно изучена,
не проанализированы тексты многих песен. В предлагаемой публикации детально рассматриваются две весьма характерные и популярные крымскотатарские народные песни, являющиеся образцами любовной лирики, -«Ачма да ярем пенджирейи» («Не открывай же, милая, окна») и «Кьара кьуш» («Черная птица»). Эти песни можно отнести к особому тематическому циклу произведений устно-поэтической любовной лирики, посвященных тайне, как часто далеко не второстепенному условию благополучных любовных отношений.
Любовная песня занимает превалирующее место в фольклорной лирике многих народов, в том числе и крымских татар. На это обращает внимание в предисловии к своему сборнику еще О. Олесницкий. Фольклорист систематизирует собранный им на крымском южно-бережье материал и выделяет такие разделы: Ашыкь тюркюлери (Лирические песни); Ма-скъара тюркюлери (Игривые песни); Салдат тюркюлери (Солдатские песни); Рус-япон дженки тюркюлери (Песни о русско-японской войне); Дестанлар (Дестаны); Муаджир тюркюлери (Переселенческие песни). «Лирические» песни - здесь это собственно песни любви, что подтверждает их тюркское обозначение (ашыкь). Как отмечает исследователь, это группа «наиболее распространенная» в крымскотатарской народной поэзии. К этой группе принадлежат тридцать три фольклорных произведения из шестидесяти собранных образцов лирики, таким образом, иные (меньше половины) приходится на все остальные разделы, где также встречаются песни, в которых присутствуют любовные мотивы. По наблюдениям фольклориста, это песни преимущественно печального характера, в них воспевается «тоска влюбленного по своему предмету» [8, с. 9].
Наряду с песнями печальными, в крымскотатарском фольклоре немало песен, в которых утверждается вера в высокую силу любви,
вера в преодоление благодаря этой силе всяческих житейских сложностей, недоразумений и душевных тревог. Сложность любовных отношений, как подчеркивается не в одной песне, усиливается, когда в эти отношения вмешиваются посторонние люди, готовые из-за праздного любопытства или же злого умысла всячески помешать им. Поэтому любовь часто должна быть окутана таинственностью. Неслучайно лирический герой одной из весьма примечательных любовных песен крымскотатарского фольклора «Акьыз сени нерелерден излерим» («Где же, девушка, искать твои следы») обращается к любимой с такими словами: «Сенинъ гизлы сырла-рынъы гизлерим», что можно перевести как «Твои сокровенные тайны я таю» [6].
О таинственности любви, которую следует заботливо прятать от недобрых глаз, песня «Ачма да ярем пенджирейи» («Не открывай же, милая, окна»). Пришедший к дому избранницы сердца субъект лирического повествования мечтает о встрече с ней, но предпочитает во избежание неожиданных неприятностей не торопиться с этой встречей:
Ачма да ярем пенджирейи,
Эсмесин еллер.
Мени де санъа кельдигими,
Бильмесин эллер
(Не открывай же, милая, окна,
Дабы не задували ветры.
О том, что я к тебе пришёл,
[10, с. 90; здесь и далее построчный перевод автора статьи].
В форме монологического обращения к милой представляются и дальнейшие куплеты. В ярких образных сентенциях, несколько похожих на заклинания, определяется нежно-трепетное, самоотверженное отношение субъекта лирического повествования к той, за чьим окном он так пристально наблюдает:
Арабагьа мен минейим, Ёл сенинъ олсын. Зеэринъи мен ичейим, Кейф сенинъ олсын. Тикенлерни мен кьокьлайым, Гуль сенинъ олсын.
Кьараларны мен багълайым, Ал сенинъ олсын (На арбу я сяду, А дорога пусть будет твоя. Отраву я выпью,
А наслаждение пусть будет твоим, Пусть я буду колючки вдыхать, А ты - розы,
Пусть я в черное облачусь, А ты в красное) [10, с. 90].
Далее вновь повторяется первый куплет, который, таким образом, как бы выполняет функцию своеобразного запева. Здесь изменяется только одна (третья) строчка, вследствие чего подчеркивается и настоятельность обращения героя к любимой, и определенная динамика, экспрессивность развития этого обращения. Ранее велась речь о том, что никто не должен знать о приходе лирического героя к милой, теперь отмечается, что никто не должен знать о любви к ней: «Меним севда ол-дыгъымы, / Бильмесин эллер» («О моей любви к тебе / Пусть не ведают чужие люди»),
В дальнейших двух куплетах, следующих после несколько измененного повторения запева, герой сокрушенно говорит о том, что его предостережения далеко не напрасны, что он уже успел почувствовать всю горечь людской недоброжелательности. Он в третий раз, как в заклинании, обращается к милой с просьбой не открывать окна и не накликать беду на отношения влюбленных:
Ачма да ярем пенджирейи,
Дёрт ёл арасы.
Юрегим тельче-тельче
Тиллер ярасы.
Кьыналы пармакьлары,
Не назик эллер.
Мен бу халкъкъа не этмишим,
Халкъ мени сёйлер
(Не открывай же, милая, окна,
Здесь четыре пути,
Сердце мое разбили
Колючие языки.
Пальцы украшены хной,
Какие же нежные руки.
Чем я людям провинился,
За что худая молва?) [10, с. 90].
Можно трактовать эти два последних куплета как ретроспективные, как подтверждение серьезности высказываемых предостережений. Но можно увидеть в этих строфах и черты дальнейшего развития угадывающегося в лирическом изложении фабульного сюжета - не удалось избежать скверных влияний, и хна на пальцах любимой тогда не просто традиционное свадебное украшение, а в общем невеселом контексте признак того, что девушка выходит замуж за другого... В этой неопределенности, недосказанности заключается особая прелесть песни.
Характерные для поэтической речи этого фольклорного произведения взволнованные переливы настроения подчеркиваются рифмовкой. Нетрудно заметить, что отдаленные и приблизительные рифмы первой и третьей строк каждой строфы сменяются преимущественно сложными, всегда богатыми и точными рифмами второй и четвертой строк.
Песня «Ачма да ярем пенджирейи» («Не открывай же, милая, окна») лирически проникновенная, исполненная элегического настроения. Вместе с тем здесь довольно выразительна твердая решимость, проявляющаяся, в частности, в настоятельности обращений к любимой. Эти обращения по своему характеру в чем-то близки к такому своеобразному и древнему фольклорному жанру как заклинание.
О таинственности любовных отношений, о важности в поведении влюбленных таких черт как осторожность, внимательность, деликатность песня «Къара кьуш» («Черная птица»). Здесь эмоциональная гамма не столь сложная, как в песне «Ачма да ярем пенджирейи», но не менее динамичная. В лирическом изложении варьируется и нарастает чувство любовной страсти, юношеского задора. Но при всей эмоциональной взволнованности, как подчеркивается в песне, отнюдь не стоит терять бдительности. С помощью таких живописных образов как ночь, окно, луна, тучи вырисовывается динамичная и красноречивая лирическая картина.
Заявленный в первом куплете образ черной птицы, широко расправляющей, простирающей крылья, спускаясь на деревья, можно вос-
принимать и как аллегорию ночи, и как созвучный этой аллегории символ тайной любви:
Къара кьуш минер терекке
Кьанатын джаяр эрекке.
Сен чакьырдынъ, мен кельдим
Он эки турлю емекке
(Черная птица спустилась на ветви,
Крылья широко распростерла.
Ты звала, я пришел
На двенадцать разных блюд) [10, с . 94].
Далее наш герой ласково и не без искорок юмора повествует о том, как он подкрадывается в лунную ночь к окну милой и длинным прутом (чубуком) дает о себе знать, притом не решается войти без разрешения. Не решается также или даже преимущественно потому, что пока еще месяц ясно светит, следовательно, нужно опасаться злых языков. В конце концов, пылко влюбленный неспроста дважды повторяет, что когда месяц зайдет за облака, то он непременно войдет, не останется стоять на месте, даже если его смог бы кто-то привязать:
Ай ярыкь геджесинде Бардым пенджересине. Узун чубукъ узаттым Мен назлымны уяттым. Чакьырмасанъ, мен бармам, Мусафиринъ болалмам. Ай булуткъа кирген сонъ, Багъласалар - туралмам. Ай ярыкьта баралмам, Тильге дестан болалмам. Ай булуткъа кирген сонъ Багъласалар - туралмам (В ясную лунную ночь Я подошел к твоему окну. Длинный прутик протянул, Свою милую разбудил. Не пригласят - не войду, Гостем твоим не буду. А только месяц зайдет за тучи, Хоть бы и привязали, не удержусь. В сиянии лунном не смогу войти, Чтобы языкам было нечего плести. А лишь месяц зайдет за тучи, Хоть бы и привязали, не удержусь) [10, с. 94].
Образная яркость, даже графичность этого своеобразного фольклорного произведения погружает нас в житейскую атмосферу, исполненную особого очарования. Взволнованность и изысканность интонаций подчеркивает четкий бодрый ритм, гармонически сочетающийся с точными рифмами, которые подаются преимущественно способом, наиболее распространенным в восточной поэтической форме рубай: ааЬа. Только во втором куплете подача рифм несколько изменяется, здесь присутствуют парные рифмы: ааЬЬ. Это несколько усиливают отмеченную выше образно-интонационную динамику. Поэтической речи песни присущи колоритные фразеологизмы, красноречивые повторы. Все это созвучно пылкому рвению героя, его уверенности в непременном достижении заветной цели при условии соблюдения надлежащей чуткости и осторожности.
О необходимости защищать любовь от посторонних глаз и языков, чутко беречь связанные с ней тайны повествуют также такие крымскотатарские народные песни как «Чыкьып да юксеклерден бакьма» («Не смотри так свысока») [10, с. 148-149], «Севдим сени» («Полюбил я тебя») [10, с. 146-147] и другие. Характерный припев песни «Севдим сени»: «Северим, яр, кимселер бильмез, / Северим, кимселер севмез» («Люблю, милая, но никто не знает, / Люблю, но никто и не догадывается»).
Во многих крымскотатарских любовных песнях ключевым является слово «сыр» («тайна, секрет») либо «гизли» («тайный»), В некоторых, как, например, в песне «Акьыз сени нерелерден излерим» («Где же, девушка, искать твои следы»), даже фигурирует такое выражение как «гизли сырлар» («тайные секреты»), В этих песнях речь идет о том, что сложность любовных взаимоотношений непременно усиливается, когда в них вмешиваются посторонние или даже не совсем посторонние люди, которые могут легко завистливыми глазами либо злыми языками эти взаимоотношения разрушить. О необходимости влюбленному даже при самом пылком проявлении своих чувств не забывать об осторожности, чуткости, деликатности идет речь в таких рассмотренных выше характерных образцах крымскота-
тарского песенного фольклора как «Ачма да ярем пенджирейи» («Не открывай, любимая, окна) и «Къара кьуш» («Черная птица»). При этом существенный мотив этих песен - очарование любимой и надежды на ее благосклонность, самоотверженность нежно влюбленного («Отраву я выпью, / Наслаждение пусть будет твоим»), уверенность в том, что верная любовь непременно преодолеет всяческие недоразумения и тревоги, необходимость отстаивать свою любовь, бороться за нее. Характерные черты поэтической речи этих фольклорных произведений - эмоциональная насыщенность, игра разнообразных интонационных оттенков, живописная метафорическая образность, изысканная звуковая и ритмическая организация, в частности, богатые точные рифмы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алиев Ф. Къырым халкъ музыкасынынъ ан-тологиясы (Антология крымской народной музыки). Симферополь: Крымучпедгиз, 2001. 600 с.
2. Бахшыш Ил. Къырымтатар халкъ йырлары (Крамскотатарские народные песни). Симферополь: Къырым девлет окъув-педагогика нешрияты, 2004. 384 с.
3. Гуменюк В.И. Крымскотатарская песня как фольклорный жанр: поэтические и музыкальные традиции // Крымскотатарский песенный фольклор: традиции и современность: сборник научных трудов. Симферополь: Ариал, 2021. С. 5-10.
4. Гуменюк О. Изучение крымскотатарской народной песни во времена первого возрождения национальной культуры // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Серия: Филология. Социальные коммуникации. 2009. Т. 22 (61). № 3. С. 122-131.
5. Гуменюк О. Крымскотатарская народная песня в исследованиях композитора и фольклориста Ягъя Шерфединова // Вопросы крымскотатарской филологии, истории и культуры. 2020. Выпуск 10. С. 75-79.
6. Гуменюк О. Особенности поэтической речи крымскотатарской народной песни «Акьыз сени нерелерден излерим» («Где же, девушка, искать твои следы») // Филологический аспект: международный научно-практический журнал (Нижний Новгород). 2017. № 9 (29). С. 91-96.
7. Керимов И. Исмаил Гаспринский узеринде базы фикир ве левхалар // Труды НИЦ крымскота-
тарского языка и литературы КИПУ. Т. 1 / сост. Т.Н. Киримов. Симферополь: Крымучпедгиз, 2011. С. 380-385.
8. Олесницкий А. Песни крымских турок: текст, перевод и музыка // Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков. Выпуск 32. М., 1910. 85 с.
9. Шерфединов Я. Песни и танцы крымских татар. Симферополь: Крымское гос. изд-во; Москва: Гос. муз. изд-во, 1931. 94 с.
10. Шерфединов Я. Янърай къайтарма (Звучит кайтарма). Ташкент: Изд-во лит. и искусства им. Г. Гуляма, 1979. 232 с.
11. Шерфединов Я. Янъра къайтарма (Звучи, хайтарма). Ташкент: Г. Гъулям адына эдебиет ве санъат нешрияты, 1990. 230 с.
REFERENCES
1. Aliev, F.M. Antologiya krymskoi narodnoi muzyki [Anthology of Crimean folk music]. Simferopol: Krymskoe Uchebno-pedagogicheskoe gosudarst-vennoe izdatel'stvo, 2001. 600 p. (in Russ. and Crimean Tatar).
2. Bakhshysh, I. Kyrymtatar halkyirlary [Crimean Tatars folk songs]. Simferopol: Kyrym devlet okuv-pedagogika neshriyaty, 2004. 384 p. (in Crimean Tatar).
3. Gumenyuk, V.I. Krymskotatarskaya pesnia kak folklornyi zhanr: poeticheskie i muzykal 'nye tra-ditzyi [Crimean Tatar folk song as folk genre: poetry and musical traditions]. In: Krymskotatarskiy pesennyi folklor: Traditsii i sovremennost ': sbornik nauchnykh truduv [Crimean Tatar song folklore: traditions and modernity: collection of the scientific works]. Simferopol: Arial Publ., 2021. P. 5-11. (in Russ.).
4. Gumenyuk, O. Izuchenie krymskotatarskoy narodnoy pesni vo vremena pervogo vozrozhdeniya natsyonalnoy kul'tury [The Studies of Crimean Tatar folk song in the period of the first revival of national culture]. Uchenye zapiski Tavricheskogo natsyonal'nogo universiteta imeni Vol. I. Vernadskogo. Filologia. Sotsyal'nye kommunikatsyi [Scientific notes
of V. I. Vernadskiy Crimean national university. Philology. Social communications]. 2009. Vol. 22 (61). No 3. P. 122-131. (in Russ.).
5. Gumenyuk, O. Krymskotatarskaya narodna-ya pesnia v issledovaniyakh kompozitora i folklorista Yahya Sherfedinova [Crimean Tatar Folk song in the researches by composer and folklorist Yahya Sherfe-dinov]. In: Voprosy Krymskotatarskoi filologii, isto-rii i kul 'tury [The questions of Crimean Tatar philology, culture and history], 2020, Issue 10. P. 75-79. (in Russ.).
6. Gumenyuk, O. Osobennosti poeticheskoy rechi krymskotatarskoy narodnoy pesni "Akyz seni nerelerden izlerim " ("Gde zhe, devushka, iskat' tvoi sledy") [Te peculiarities of poetic language by Crimean Tatar folk song "Akyz seni nerelerden izlerim" ("O girl, where I can find your trips")]. Filolodiches-kiy aspekt [Philological Aspect], 2017. No 9 (29). P. 91-96. (in Russ.).
7. Kerimov, I. A. Ismail Gasprinski uzerinde bazy fikir ve levkhalar [About some thoughts and ideas of Ismail Gasprinski], In: Trudy NII Krymskotatar-skogo yazyka i literatury [Works by Research institute of Crimean Tatar language and literature]. Vol. 1. Simferopol: Krymskoe uchebno-pedagogicheskoe gosu-darstvennoe izdatel'stvo, 2011. P. 380-385. (in Crimean Tatar).
8. Olesnitski, A. Piesni krymskikh turok [Songs of Crimean Turks]. Moscow: Lazariev Institute of Orient Languages Publ., 1910. 85 pp. (in Russ. and Crimean Tatar).
9. Sherfedinov, Ya. Pesni i tantsy krymskikh tatar [Songs and dances by Crimean Tatars]. Simferopol: Krymskoye Gosudarstvennoe Izdatel'stvo; Moscow: Gosudarstvennoe Muzykal'noye Izdatel'stvo, 1931, 94 p. (in Russ. and Crimean Tatar).
10. Sherfedinov, Ya. Zvuchit kaytarma [Kaytarma rings]. Tashkent: Izdatel'stvo literatury i iskusstva imeni Gafura Guliama, 1979, 232 p. (in Russ. and Crimean Tatar).
11. Sherfedinov, Ya. Zvuchi, kaytarma [Ring, kaytarma] Tashkent: Gafur Guliam adyna Edebiet ve Sanat Neshriyaty, 1990. 230 p. (in Russ. and Crimean Tatar).
