CC BY
94PRO ET CONTRA: ИЗМЕНЕНИЕ СТАТУСА КРЫМА
Крымский кризис с позиции международного права
Кристиан Марксен
В статье предпринята попытка правовой квалификации вхождения Крыма в состав России с точки зрения релевантных международно-правовых институтов и прецедентов. Автор показывает, что в отношении Украины Россией был нарушен принцип уважения территориальной целостности и что отделение Крыма и его присоединение к России не может быть легитимировано через право народов на самоопределение, поскольку его реализация в конкретном случае (в том числе путем проведения референдума) нарушила запрет на применение силы или угрозу ее применения.
^ Международное право; Украина; Крым; Российская Федерация; референдум; право на самоопределение; легитимность; территориальная целостность; конфликт
В феврале-марте 2014 года Украину буквально захлестнула череда событий, в результате которых Крым стал частью России. Воспользовавшись внутригосударственным конфликтом, власти Крыма и России лишили украинское правительство контроля над крымской территорией, организовали референдум и провозгласили независимость полуострова. Вслед за провозглашением независимости Крыма Россия официально признала Крым независимым государством1. Крымский парламент обратился с просьбой о принятии Крыма в состав России2. Затем был подписан Договор о присоединении, а в последующие дни принят конституционный закон о вхождении Крыма в состав России3.
В оправдание своих действий стороны конфликта ссылаются на нормы международного права. Власти России и Крыма заявляют о юридической обоснованности российского вмешательства и праве Крыма на выход из состава украинского государства. Большинство стран эту позицию не разделяют. Так как же классифицировать отделение Крыма с точки зрения международного права? В какой
степени действия России противоречили нормам международного права и какой сейчас статус у Крыма?
Для ответа на эти вопросы необходимо: I) рассмотреть причины эскалации конфликта; II) проанализировать обязательства, принятые Россией и Украиной в отношении сохранения территориальной целостности и запрета на применение силы или угрозу ее применения; III) оценить правомерность вмешательства России; IV) обсудить отделение Крыма. Ответ дается в заключительной части статьи.
I. Эскалация конфликта на Украине
После окончания «холодной войны» Украина оказалась в зоне геостратегических интересов, с одной стороны, Европейского Союза, а с другой — России. Для ЕС Украина — потенциальный кандидат на вступление. В марте 2014 года была подписана первая часть Соглашения об ассоциации, которая нацелена на более тесное политическое и экономическое сотрудничество ЕС и Украины. Россия, в
свою очередь, выступает против этого, опасаясь ослабления своего политического влияния в Восточной Европе. Так, за последние двадцать лет многие страны Восточной Европы стали членами НАТО и ЕС. Россия категорически не соглашается с присоединением к ним оставшихся нейтральных государств. Интерес России к украинской территории вызван также тем, что в Крыму базируется российский Черноморский флот. Она может диктовать свои условия: Украина зависит от поставок российского газа, и Россия является важным торговым партнером Украины. Таким образом, Россия смогла воспрепятствовать подписанию Украиной Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, которое было изначально запланировано на ноябрь 2013 года.
Внешнеполитические разногласия приводят к расколу среди населения: жители восточных областей в основном ориентированы на Россию, и русский язык для многих является родным, а население западной части страны больше ориентировано на Европейский Союз.
Катализатором нынешнего кризиса отношений между Россией и Украиной стали начавшиеся в ноябре 2013 года протесты против Президента Януковича, связанные с его решением воздержаться от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС. Протесты переросли в массовые беспорядки, в которых сотни людей получили ранения и более ста человек погибли. Политическая принадлежность протестующих достоверно не установлена. Но установлено, что националисты, ксенофобы и антисемиты из «Правого сектора» и партии «Свобода» сыграли ключевую роль в наиболее ожесточенных протестах4. Во время беспорядков представители государств — членов ЕС поддерживали протестующих и проводили встречи с лидерами оппозиции. Посредничество чиновников ЕС в урегулировании конфликта было воспринято Россией и бывшим правительством Украины как незаконное вмешательство во внутренние дела страны. В конце февраля 2014 года Верховная Рада проголосовала за отстранение действующего Президента Януковича от власти и формирование временного правительства.
Сразу после смещения Януковича пророс-сийские военные взяли под контроль Крым, затем началось постепенное присоединение полуострова к России. 1 марта 2014 года Со-
вет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации дал согласие на использование российских Вооруженных Сил на территории Украины5. В последующие недели в Крыму укреплялись российские воинские части и на границу с Украиной стягивались войска. После провозглашения независимости Крыма российские войска приступили к действиям, например заставили украинских военнослужащих сдаться и покинуть полуостров6. Вопрос о законности присутствия российских войск до проведения референдума в Крыму остается открытым. По заявлению российских властей, после отстранения Яну-ковича от власти контроль над Крымом был установлен независимыми «местными силами самообороны»7. Однако в прессе неоднократно говорилось о том, что отряды самообороны состояли не только из местных ополченцев, но и из российских солдат8. Отмечалось, что люди в форме без опознавательных знаков использовали военный транспорт и технику Черноморского флота Российской Федерации9. Согласно этим данным, российские формирования сыграли важную роль в захвате стратегических объектов и блокировании украинских воинских частей в Крыму. Но все же только в ходе независимого расследования можно будет установить, в какой момент войска под российским командованием взяли Крым под свой контроль.
II. Международные обязательства России и Украины
Обязательства России и Украины в отношении территориальной целостности и запрета на применение силы содержатся в ряде двусторонних и многосторонних соглашений. Эти два принципа закреплены в пункте 4 статьи 2 Устава ООН10 и Хельсинкском заключительном акте11. Соответствующие положения также содержатся в ряде двусторонних соглашений. Будапештский меморандум был подписан 5 декабря 1994 года, чтобы предоставить Украине гарантии безопасности в связи с ее присоединением к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве государства, не обладающего ядерным оружием. За отказ Украины от советского ядерного оружия США, Великобритания и Россия пообещали «уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины»12 и подтвер-
дили свое обязательство «воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости Украины», указав, что никакие их вооружения «никогда не будут использованы против Украины, кроме как в целях самообороны или каким-либо иным образом в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций»13.
Три государства, подписавшие Договор, обладающие ядерным оружием, обязались добиваться незамедлительных действий Совета Безопасности ООН по оказанию помощи Украине в случае агрессии против нее14.
В Договоре о дружбе, сотрудничестве и партнерстве, подписанном Российской Федерацией и Украиной в 1997 году, закрепляется нерушимость существующих между двумя государствами границ и предусматривается, что обе стороны «строят отношения друг с другом на основе принципов взаимного уважения, суверенного равенства, территориальной целостности, нерушимости границ, мирного урегулирования споров, неприменения силы или угрозы силой, включая экономические и иные способы давления, права народов свободно распоряжаться своей судьбой, невмешательства во внутренние дела, соблюдения прав человека и основных свобод, сотрудничества между государствами, добросовестного выполнения взятых международных обязательств, а также других общепризнанных норм международного права»15.
Еще одним важным договором, который определяет юридические обязательства России и Украины, является Соглашение о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины, которое было подписано в 1997 году16. По договору о разделе Черноморского флота в 1994 году (России — 80 % кораблей и судов флота, а Украине — оставшиеся 20 %) Украина согласилась предоставить России в аренду на двадцать лет объекты инфраструктуры в Крыму. В 2010 году срок действия Соглашения был продлен до 2042 года в рамках «Харьковских соглашений», по которым Россия обязалась поставлять Украине природный газ по сниженной цене. Соглашение о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации допускает пребывание в Крыму российских военнослужащих, но ограничивает масштаб их опера-
ций и запрещает широкое военное присутствие России на территории Крыма17.
Президент РФ Владимир Путин отметил, что на Украине из-за революции возникло новое государство, и Россия с ним никаких обязывающих документов не подписывала18. Этот аргумент носит политический характер и противоречит действующей доктрине международного права19. Вопрос о государственном правопреемстве в отношении Украины не стоит, поскольку революционная смена режима не является разрывом c прежней государственностью на отдельно взятой террито-рии20.
III. Военное вмешательство России в Крыму
Россия приводит несколько аргументов в обоснование ввода своих войск на территорию Крыма. В частности, правомерность этих действий подкрепляется двумя принципами международного права: 1) принципом защиты граждан за рубежом и 2) принципом военного вмешательства «по приглашению».
1. Защита находящихся за рубежом российских граждан и русскоязычного населения
Военное вмешательство оправдывалось целями защиты русского меньшинства, проживающего на территории Украины. Этот аргумент, например, приводился Советом Федерации при санкционировании использования российских Вооруженных Сил на территории Украины. По словам председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко, необходимость военных действий была оправдана «реальной угрозой безопасности и жизни российских граждан, проживающих на Украине. Существует угроза нашим военным, находящимся на территории Севастополя на Черноморском флоте. Конечно же, Россия не может быть безучастной». Также она подчеркнула важность принятия «всех возможных мер для обеспечения безопасности наших граждан, проживающих на Украине»21.
В международном праве спасение граждан, подвергающихся опасности на территории другого государства, может расцениваться как: 1) самооборона в соответствии со статьей 51 Устава ООН или 2) как основанное на нормах обычного права исключение из
запрета на применение силы в соответствии с пунктом 4 статьи 2 Устава ООН.
1. Право на самооборону возникает в результате вооруженного нападения или угрозы неминуемого нападения на государство. Оно может применяться в связи с вооруженными нападениями на территорию государства, воинские посты или воинские формирования за рубежом. Но относится ли это правило к случаям вооруженного нападения на граждан, проживающих на территории другого государства? Нет единого ответа на этот вопрос. Ряд государств использовали право на самооборону в оправдание применения силы ради спасения своих граждан. Поскольку население признается элементом государства, «нападение с применением насилия на значительное число граждан того или иного государства»22 может считаться вооруженным нападением на государство23. Однако такая широкая трактовка права на самооборону является проблематичной24. Право на самооборону возникает при наличии реальной угрозы существованию или безопасности государства25, что предполагает связь с территорией государства, его положением или с морскими судами, находящимися за рубе-
жом26.
2. Второе основание для спасения граждан за рубежом связано с базирующимся на нормах обычного права исключением из запрета на применение силы. Здесь государственная практика неоднородна, а прецедентное право неоднозначно27. И все же предпринимаемые государствами операции по спасению своих граждан оценивались как правомерные с точки зрения международного права. Ссылаясь на А. Рандельзофера и О. Дора, можно говорить о появлении соответствующей нормы международного обычного права: «Ввиду более чем пятидесятилетней государственной практики и твердой убежденности в правомерности действий вмешивающихся и многих третьих государств, а также значительного нежелания со стороны других государств расценивать спасательные операции с применением силы как незаконные можно говорить о закреплении нормы международного обычного права, которая допускает ограниченное применение силы с легитимной целью спасения собственных граждан...»28
Но такое неписаное исключение из пункта 4 статьи 2 Устава ООН оправдывает при-
менение силы только в очень узком смысле: во-первых, если доказано, что жизнь граждан подвергается опасности на территории другого государства; во-вторых, если другое государство не хочет или не может обеспечить достаточную защиту людей. И, вообще, военное вмешательство — это крайняя мера, которая применяется, когда не остается других надежных средств для спасения находящихся в опасности людей. В случае же с Крымом бремя доказывания лежит на России, и пока не было представлено никаких конкретных доказательств наличия на полуострове противоправных ситуаций. Поэтому указанная председателем Совета Федерации цель — защита российских граждан — не является релевантной с точки зрения международного права.
Следовательно, военное вмешательство с целью защиты русского меньшинства, то есть этнических русских, не являющихся гражданами Российской Федерации, тоже неправомерно. Для защиты граждан потребовалось бы разрешение Совета Безопасности29. В отсутствие же серьезных нарушений прав человека в отношении русскоязычного меньшинства нельзя говорить о военном вмешательстве в гуманитарных целях.
2. Военное вмешательство «по приглашению»
Наиболее весомым аргументом, оправдывающим действия России, равно как и наиболее существенным правовым вопросом, является концепция военного вмешательства «по приглашению». По заявлению российских властей, Янукович, после того как покинул страну, обратился к России с просьбой об использовании силы в качестве меры противодействия тому, что, по мнению России, является националистическим и антисемитским захватом власти участниками Майдана30. Янукович подтвердил, что просил российские войска вмешаться, но выразил сожаление по этому поводу и сказал, что «был не прав» и «поддался эмоциям»31. Россия также указывала на то, что отстранение Януковича от власти было сделано с нарушением Конституции, и поэтому он являлся законным Президентом Украины, который имел право просить иностранные войска вмешаться во внутренние дела страны.
Перед рассмотрением юридических критериев правомерности военного вмешательства
«по приглашению» следует коротко проанализировать конституционно-правовую ситуацию, сложившуюся в стране после отстранения действующего Президента от власти.
Согласно статье 108 Конституции Украины, полномочия Президента Украины прекращаются досрочно в случае смещения с поста в порядке импичмента за совершение государственной измены или иного преступления. Процедура импичмента прописана в статье 111 и предусматривает следующее: во-первых, вопрос о смещении Президента с поста в порядке импичмента инициируется большинством от конституционного состава Верховной Рады; во-вторых, создается следственная комиссия; в-третьих, выводы следственной комиссии рассматриваются на заседании Верховной Рады; в-четвертых, при наличии оснований не менее чем двумя третями от своего конституционного состава Верховная Рада принимает решение об обвинении Президента; и, наконец, решение о смещении Президента с поста принимается Верховной Радой не менее чем тремя четвертями от ее конституционного состава после получения заключения Конституционного Суда Украины.
В отношении Януковича ничего этого сделано не было. Решение о его смещении принималось всеми присутствующими 328 членами Верховной Рады, тогда как конституционный состав — это 450 членов. Следовательно, не было выполнено требование о необходимом большинстве в три четверти голосов. Только 73 % проголосовали за смещение Януковича с поста. Таким образом, он был отстранен от власти в нарушение Конституции Украины. Однако Янукович покинул страну и утратил свое положение, поскольку члены руководства страны, в частности руководство армии и полиции, высказались за поддержку нового правительства. С точки зрения национального конституционного права, Янукович оставался действующим Президентом. Но вопрос состоит в том, был ли он вправе, с точки зрения международного права, просить Россию вмешаться.
По нормам международного права, одно государство вправе обратиться к другому государству с просьбой ввести войска на свою территорию. В классическом понимании этого положения с такой просьбой могут обратиться только представители официальной власти, а не оппозиционных групп32.
Содержащееся в просьбе согласие на ввод войск исключает противоправность военного присутствия в стране, которое в противном случае приравнивалось бы к незаконному применению силы33. С юридической точки зрения, сложность представляет вопрос об обоснованности этого согласия. Рассматриваются не только формальные требования к выражению согласия, но и материально-правовые требования к правительству, которое обращается с просьбой к другому государству. Общепринятые требования к правомерности согласия на ввод иностранных войск сформулированы Комиссией международного права (далее — КМП) в комментарии к Проекту статей об ответственности государств. КМП указывает на то, что согласие государства должно:
а) быть правомерным с точки зрения международного права, то есть не может основываться на ошибке, мошенничестве, коррупции или принуждении;
б) быть определенным и четко выраженным, что исключает предположительное согласие;
в) быть дано до введения иностранных войск, иначе такое введение иностранных войск будет считаться противоправным деянием (то есть военным вмешательством);
г) исходить от государства;
д) считаться ничтожным, если относится к действиям, нарушающим обязательство государства, вытекающее из императивной нормы международного права, в частности касающейся согласия на установление протектората над своей территорией34.
Правовым последствием согласия, отвечающего вышеназванным критериям, является то, что вопрос о противоправности вмешательства не поднимается до тех пор, пока осуществляющее вмешательство государство соблюдает границы и сроки, установленные давшим согласие государством.
Но согласие Януковича практически невозможно проверить на соответствие первым трем требованиям, так как нет доступа к подробным сведениям о содержании обращения и об обстоятельствах, в которых оно было сделано. Главная проблема с четвертым критерием: исходит ли согласие Януковича от украинского государства? С точки зрения действующего законодательства он оставался Президентом, а фактически утратил контроль
над ситуацией в стране и поэтому попросил ввести российские войска.
В принципе согласие должно быть выражено высшей властью государства35, которой обычно является международно-признанное правительство. Четкие критерии становятся расплывчатыми, когда речь идет о внутригосударственном конфликте, гражданской войне или революционной смене режима. Как и в случае с Украиной, впоследствии часто спорят о том, кого считать законным правитель-ством36. В разных странах разные стороны конфликта часто признаются законными представителями государства.
Государственная практика и правовая наука традиционно полагаются на критерий осуществления эффективного контроля как минимум над частями территории страны и поэтому связывают правомочие по «приглашению» иностранных войск с минимальной эффективностью правления37. На протяжении последних десятилетий обсуждается использование критерия эффективного контроля в качестве единственного или первостепенного требования. Теперь правительство оценивают не только по фактической власти, но и по легитимности. Так, например, во время апартеида Южная Африка не смогла обратиться к другим государствам с просьбой о вмешательстве из-за особенностей своей политической системы38.
С другой стороны, в качестве главного критерия государства неохотно используют легитимность. Речь идет о случаях обращения за поддержкой, которое исходит от демократически избранного правительства, не имеющего эффективного контроля над страной. Это, прежде всего, просьба свергнутого Президента Аристида вмешаться в ситуацию на Гаити в 1990-х годах, а также просьба Экономического сообщества западноафриканских государств (далее — ЭКОВАС) вмешаться в ситуацию в Сьерра-Леоне39. В Гаити после государственного переворота Президент Аристид покинул страну и через какое-то время обратился в ООН с просьбой о военном вме-шательстве40. Несмотря на изгнание, его правительство получило международное признание. Однако при осуществлении вмешательства Совет Безопасности руководствовался не обращением Аристида, а главой VII Устава ООН41. То есть Совет Безопасности ООН не счел просьбу правительства, потерявшего
эффективный контроль над страной, основанием, достаточным для вмешательства во внутренние дела государства42.
Еще одним важным примером является использование вооруженных сил ЭКОВАС в Сьерра-Леоне в 1998 году. Тогда действующий Президент Кабба утратил всю политическую власть и обратился к ЭКОВАС с просьбой о военном вмешательстве. Юридическое обоснование этого вмешательства является спорным. Одни находят обоснование в обращении Каббы и связывают это с растущей важностью легитимности правления и изменением доктрины вмешательства «по приглашению»43. А другие утверждают, что еще до получения просьбы о военном вмешательстве войска ЭКОВАС законно пребывали на территории Сьерра-Леоне, и применение ими силы было в целях самообороны44.
Как можно заметить, в обоих случаях не особенно охотно поддерживается идея о праве правительства, не имеющего эффективного контроля, обращаться с просьбой о военном вмешательстве иностранных государств. В государственной практике и правовой науке все больше внимания уделяется легитимности правительства. Эффективный контроль по-прежнему преимущественно рассматривается в качестве основного критерия, но момент утраты такого контроля предполагает оценку фактов и предоставляет определенную свободу действий. Например, на какой срок должен быть утрачен контроль, чтобы говорить о потере эффективного контроля? Или в каком объеме контроль над территорией государства должен быть сохранен, чтобы считаться эффективным? Необходимость такой оценки показывает, что критерий эффективного контроля слишком «размыт», но бесспорна его связь с правовым определением легитимности правительства. Так, например, Г. Нольте утверждает, что «правительства, избранные свободно и честно в глазах международного сообщества, сохраняют свое право на привлечение иностранных войск даже после почти полной утраты эффективного контроля»45. И какое отношение это имеет к Украине?
Во-первых, Янукович покинул страну и полностью утратил эффективный контроль. На временный характер его изгнания ничего не указывало, поскольку он остался без внутригосударственной поддержки, в частности со
стороны полиции и вооруженных сил. Этот факт был отмечен российским Президентом, когда он сказал, что у Януковича нет политического будущего на Украине46. Исходя из критерия эффективного контроля, Янукович не имел права обращаться с просьбой о вводе иностранных войск.
Во-вторых, если взять критерий легитимности, нет доказательств того, что правительство Януковича было легитимнее временного правительства Майдана. Несмотря на демократические выборы в 2010 году, общественное движение и большинство Верховной Рады выступили за смещение Президента с поста. Возможно, в условиях внутригосударственного конфликта стоит полагаться на результат единогласного голосования 328 членов Верховной Рады, а не на итоги официальных выборов, которые из-за революции были фактически аннулированы. К тому же захват власти оппозицией должен был привести не к узурпации власти, а к формированию временного правительства в ходе предстоящих выборов. И хотя имеются подозрения в принадлежности временного правительства к ультраправому сектору, другой альтернативы своевременному проведению выборов, кроме как этим правительством, практически нет.
В-третьих, вмешательство России планировалось не для восстановления прежнего правительства и изгнания временной администрации; преследовались не связанные с этим национальные интересы. Действия России были, прежде всего, направлены на подготовку отделения части государственной территории. Вряд ли в обращении Януковича речь шла о разделе украинской территории, поскольку в этом случае оно было бы вообще незаконным и приравнивалось бы к государственной измене.
Следовательно, обращение Януковича не оправдывает присутствия российских войск в Крыму. Военное присутствие российских формирований, блокирование украинских военных частей и захват стратегических объектов представляют собой незаконное применение силы и нарушение территориальной целостности Украины.
IV. Правомерность отделения Крыма
Вначале было неясно, каким образом будет спланировано присоединение Крыма. Рас-
сматривались разные варианты. По нормам российского конституционного права, присоединение территории возможно только в том случае, если Россия заключит договор с государством, которому принадлежит эта территория47. Решив расширить правовое основание для присоединения, в Госдуме подготовили поправки к закону48, позволяющие присоединить территорию в отсутствие эффективного правления третьего государства по итогам референдума, на котором большинство проголосовало за присоединение к России49. Однако выбрали другой вариант — присоединение на основе договора между Россией и Крымом, выступающим в качестве независимого государства. А референдум был использован для принятия Декларации о независимости Крыма.
1. Законность референдума
Организация и проведение референдума о присоединении Крыма к России противоречили Конституции Украины50. Статья 2 Конституции устанавливает, что «Украина является унитарным государством» и «территория Украины в пределах существующей границы целостна и неприкосновенна».В отношении Крыма это закреплено в разделе X Конституции, где установлен его автономный статус. Согласно статье 134, Крым является «неотъемлемой частью Украины». Автономный статус дает Крыму определенные полномочия, в том числе право проведения референдума51. Однако компетенция Автономной Республики Крым ограничивается вопросами, отнесенными к ее ведению. В соответствии с Конституцией исключительно всеукра-инским референдумом решаются вопросы об изменении территории Украины52.
Итак, проведение референдума нарушало требования украинского законодательства, но не нарушало нормы международного права, так как носило внутригосударственный характер. Однако имеются международные стандарты по проведению всенародного голосо-вания53. Общие принципы справедливого голосования содержатся в статье 3 Протокола № 1 к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод54 и в статье 25 Международного пакта о гражданских и политических правах, то есть в международных договорах, участницей которых являет-
ся Украина. Указанные принципы включают свободу выборов, их тайный характер, равенство и всеобщий характер голосования. Эти принципы подкрепляются организационными и практическими правилами, которые содержатся в подготовленном Венецианской комиссией Кодексе добросовестной практики референдумов55. Положения Кодекса не являются юридически обязательными нормами международного права, но выражают международные стандарты, частично формирующие императивные нормы международного права и отражающие широко распространенную практику государств по проведению референдумов.
Судя по оценке ситуации во время референдума в Крыму, свобода волеизъявления, похоже, не была полностью гарантирована, поскольку пророссийские военнослужащие взяли под контроль Крым и контролировали общественные объекты. Известно, что свобода голосования требует отсутствия или, по крайней мере, сдерживания военных сил противоборствующих сторон56, а также нейтралитета органов государственной власти57. Не похоже, чтобы в Крыму оба эти требования были соблюдены58.
Еще одно требование свободы выборов предусматривает ясность и однозначность выносимых на референдум вопросов. Вопрос должен быть сформулирован так, чтобы на него можно было просто ответить «да» или «нет»59. Это требование не было выполнено: вместо ответа на один вопрос надо было сделать выбор между двумя вопросами:
«1. Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации?»
или
«2. Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?»
Согласно Кодексу Венецианской комиссии по добросовестной практике референдумов, голосование проводится только по одному дихотомическому вопросу. В Крыму же голосующие выбирали из двух вариантов, не имея возможности проголосовать за статус-кво, при котором Крым оставался бы частью Украины в соответствии с действующей Конституцией страны. Более того, второй вопрос неоднозначен. Было две редакции крымской Конституции 1992 года. В одной из них прямо говорилось о том, что Крым входит в состав
Украины, а в другой — нет60, поэтому окончательный смысл второго вопроса не совсем понятен.
Наконец, Кодекс Венецианской комиссии по добросовестной практике проведения референдумов содержит ряд общих процедурных требований. Он предусматривает наличие закона о референдуме, регламентирующего порядок голосования, а также присутствие национальных и международных наблюдателей61. Международные наблюдатели в Крыму присутствовали, хотя их принадлежность почти неизвестна62. Но закона о референдуме не было.
В заключение можно сказать, что референдум как таковой не противоречил нормам международного права, но и не соответствовал международным стандартам по порядку его проведения.
2. Правомерность провозглашения
независимости
На референдуме подавляющее большинство граждан проголосовали за присоединение к России63. Уже на следующий день Верховный совет Республики провозгласил независимость Крыма и попросил признания своей независимости со стороны других государств. Незадолго до этого Верховный совет заявил, что Декларация о независимости Крыма будет принята «с учетом положений Устава Организации Объединенных Наций и целого ряда других международных документов», а также Консультативного заключения Международного суда ООН относительно Декларации о независимости Косово64. Последнее упоминается в подтверждение того, что подобные декларации не нарушают нормы международного права65.
Как же дело Косово связано с провозглашением независимости Крыма? Во-первых, решение по Косово имеет довольно узкую сферу применения66. Международный суд не рассматривал ни вопрос о том, как и при каких обстоятельствах возникает право на се-цессию, ни о том, было ли такое право у Косово. Также были опущены правовые последствия провозглашения независимости, поскольку это не входило в вопрос Генеральной Ассамблеи67. В своем решении Суд ограничился вопросом соответствия Декларации нормам международного права68.
Суд, действительно, постановил, что нормы международного права не были нарушены односторонним провозглашением независимости Косово. Принцип территориальной целостности применяется только во взаимоотношениях между государствами. Он не имеет обязательной силы для тех участников, которые не являются суверенными государствами, как, например, внутренние сепаратистские движения69. Международный суд также указал на такие случаи в международной практике, когда Совет Безопасности ООН и соответствующие государства признавали односторонние декларации независимости не-действительными70. При этом недействительность вытекает не из одностороннего характера декларации, а из серьезных нарушений норм международного права:
«Таким образом, неправомерность декларации независимости вытекает не из одностороннего характера декларации как таковой, а из того, что она имела место или могла иметь место в связи с незаконным применением силы или иным серьезным нарушением норм общего международного права, в особенности норм императивного характера (ius cogens)»71.
Остается вопрос фактического плана. Доказательства свидетельствуют о том, что референдум в Крыму проводился при поддержке российских войск и полагался на применение силы72. По сообщениям прессы, российские войска блокировали украинские воинские части в Крыму и захватили государственные объекты общественной инфраструктуры. Поэтому можно предположить, что проведению референдума способствовали незаконное военное вмешательство России или, по меньшей мере, угроза применения силы, содержащиеся в согласии Совета Федерации на использование Вооруженных Сил России на территории Украины. Следовательно, провозглашение независимости не может рассматриваться в отрыве от незаконного вмешательства. В сущности, применение принципов решения косовского вопроса делает неправомерной Декларацию о независимости Крыма.
3. Самоопределение и сецессия
Российские и крымские власти приводят право на самоопределение народов в качестве
основания для отделения Крыма от Украи-ны73. Право на самоопределение является основополагающим принципом международного права и содержится в пункте 2 статьи 1 Устава ООН. Наиболее авторитетное толкование этого принципа дано в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами74, которая была принята Резолюцией 2625 Генеральной Ассамблеи ООН. Декларация гласит, что «все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава»75.
Несмотря на строгую формулировку данного принципа, считается, что право на самоопределение не может использоваться для деления территории существующих государств. В Декларации говорится о том, что право на самоопределение не должно «истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств» при условии соблюдения государством «принципа равноправия и самоопределения народов по отношению к меньшинствам»76. В этом смысле право на самоопределение «народов» в рамках существующего государства гарантирует меньшинству определенные права, в том числе право на автономию без полного отделения от политического образования. Таким образом, право на самоопределение практически сводится к «внутригосударственному самоопределению».
Однозначное исключение составляет историческая необходимость в случае отделения находящихся под колониальным господством государств77. При иных обстоятельствах весьма спорным является то, что право на самоопределение может быть приравнено к праву на сецессию. По принципу «восстановительной» сецессии в исключительных случаях «народ» вправе прибегнуть к «внешнему» самоопределению, особенно если государством проводится дискриминационная политика, делающая внутригосударственное самоопределение невозможным78. Руководствуясь
этим подходом, Верховный суд Канады установил еще два основания для «внешнего» самоопределения в решении по Квебеку, а именно «подчинение народа иностранному игу, господству или эксплуатации вне колониального контекста»79 и «препятствия в осуществлении народом права на внутригосударственное самоопределение»80. В отношении последнего вопроса Суд, однако, проявляет осторожность и не уточняет наличие соответствующей нормы международного права81.
При данном подходе «внешнее» самоопределение трактуется как условное82, допускающее отделение только в качестве крайней меры при невозможности осуществления внутригосударственного самоопределения. Право на сецессию возникает тогда, когда государство не позволяет группе лиц, обладающей юридическим статусом народа, эффективно осуществлять право на самоопределение в рамках существующего государства83.
Все разговоры о сецессии велись вокруг (де-факто) отделения Косово от Сербии, что может считаться прецедентном для других случаев сецессии84.
Выступающие за независимость Косово государства заявили, что ситуация в Косово является уникальной и признание независимости Косово не должно быть прецедентным для других случаев85. «Уникальность ситуации» обусловлена внутригосударственным конфликтом, который начался в Косово в конце 1990-х годов и сопровождался серьезными нарушениями прав человека86, а также длительным периодом нахождения под управлением ООН, которое предшествовало провозглашению независимости края87.
Несмотря на традиционное несогласие с правом на сецессию, Россия обосновывает свою позицию по отделению Крыма, ссылаясь на ситуацию с Косово как прецедент. Это уже имело место в отношении Абхазии и Осетии88. Теперь опять отрицается провозглашенный западными государствами тезис об особом статусе Косово. После крымского референдума в своем обращении Президент Владимир Путин заявил:
«От тех же Соединенных Штатов и Европы мы слышим, что Косово — это, мол, опять какой-то особый случай. В чем же, по мнению наших коллег, заключается его исключительность? Оказывается, в том, что в ходе конфликта в Косово было много человеческих
жертв. Это что — юридически правовой аргумент, что ли? В решении Международного суда по этому поводу вообще ничего не сказано. И потом, знаете, это даже уже не двойные стандарты. Это какой-то удивительный примитивный и прямолинейный цинизм. Нельзя же все так грубо подверстывать под свои интересы, один и тот же предмет сегодня называть белым, а завтра — черным. Получается, нужно доводить любой конфликт до человеческих жертв, что ли?»89
Если данное заявление воспринимать как угрозу, то оно представляется упрощенным и юридически некорректным. Очевидно, что это заявление политическое. Даже если предположить существование права на «восстановительную» сецессию, то оно не применимо к ситуации в Крыму. Как отмечалось выше, право на сецессию могло возникнуть только в крайнем случае при невозможности реализации права Крыма на самоопределение в рамках существующей политической системы Украины. Но все равно это не тот случай. Особый статус Крыма признавался в рамках национальной политической системы. Правда, политические и организационные меры, гарантирующие достаточную степень внутригосударственного самоопределения, были спорными. Но относительно широкий объем политической автономии все же был предусмотрен Конституцией Украины. Крым обладал статусом автономной республики, и имелись институциональные механизмы для внутригосударственной реализации права на самоопределение.
Рассматриваемое заявление помогает раскрыть контекст конфликта. Во-первых, возникают проблемы при расширении сферы применения исключений из норм международного права. Действие норм международного права наиболее эффективно тогда, когда они понятны и однозначны. Широкое применение исключений позволяет утверждать, что новое образование попадает под исключение, несмотря на растяжение границ существующей доктрины и практики. Нынешняя ситуация показывает, что политика западных государств по распространению на Косово концепции принципа самоопределения опасна, потому что структура международного права не препятствует, а способствует дальнейшему расширению другими государствами границ этого принципа. Это подрывает
главный смысл нормы, что самоопределение в принципе ограничено внутригосударственными рамками. Аргумент «особого случая» является неудачной попыткой ограничить последствия практики западных государств. То, что завтра назовут прецедентом или сочтут свидетельством формирования новой правовой нормы90, определяется не тем государством, которое предприняло действия вчера, и тем более не тем смыслом, который оно в них вложило91. Констатация уникальности — слабая стратегия сдерживания. Две ситуации всегда можно сравнить, и результат сравнения зависит от выбранных критериев релевантности, которыми вряд ли можно управлять при помощи политических заявлений92. При признании Косово западные государства раздвинули границы концепции принципа самоопределения. Неудивительно, что при удобном случае это делают и другие государства.
Второй поднятый Президентом Путиным вопрос — о «примитивном и прямолинейном цинизме» западных государств. Это утверждение касается использования двойных стандартов при оценке России, с одной стороны, и действий западных государств — с другой. Несмотря на полемику, в этом есть доля правды. Западные государства способствовали созданию исключения из принятой нормы международного права тогда, когда это было выгодно им, но противоречило интересам России в отношении Югославии в целом и Косово в частности. Западные государства открыто и решительно использовали исключение из нормы международного права в качестве инструмента для достижения своих политических целей93. Теперь России отказывают в аналогичном праве, несмотря на то что требование крымского населения о присоединении к России (которое является вопросом политики, а не права) не является необоснованным и опирается на мнение очевидного большинства94.
Можно сказать, что Крым не имеет права на сецессию. И тот факт, что Россия ссылается на правовые прецеденты для обоснования своих притязаний (как минимум, в довольно беглых и поверхностных официальных заявлениях и пресс-релизах), отчасти связан с предшествующей политикой западных государств. Западные государства, раздвигающие границы принципа самоопределения, несут
ответственность за то, что Россия выдвигает по меньшей мере политический аргумент в пользу права Крыма на самоопределение в рамках международного права, даже если он не выдерживает обстоятельного правового анализа. В политическом плане Россия — сильное государство, которое не нуждается в веской правовой аргументации. Приведенный довод и так позволяет российским властям обосновать свою позицию и представить аргументы в подтверждение правомерности своих действий; дальнейшее расширение сферы применения права на самоопределение укрепляет позиции России, как государства, доминирующего в регионе.
V. Заключение:
Правовой статус Крыма после присоединения к России
Какие же нормы международного права Россия нарушила во время кризиса в Крыму?
Россия применила военную силу для того, чтобы взять под контроль полуостров и предотвратить вмешательство украинских войск в процесс отделения. Вопрос о моменте ввода российских войск остается спорным. Возможно, это были пророссийские военные формирования, которые появились после смещения Януковича, как об этом неоднократно сообщалось в СМИ. Но Россия все же использовала угрозу применения силы, отраженную в согласии Совета Федерации на использование российских Вооруженных Сил на территории Украины. После референдума российские военнослужащие установили контроль над Крымом, конфисковали украинское военное оборудование и заставили украинские военные части сдаться. Таким образом, Россия нарушила территориальную целостность Украины, и эта ситуация была закреплена присоединением Крыма. Действия России были необоснованны: по нормам международного права Россия не могла ни вмешиваться с целью спасения своих граждан, ни вторгаться в Крым по просьбе Януковича. Крым не был независимым государством, способным прибегнуть к помощи российских войск после проведения референдума и подписать носящий обязательный международно-правовой характер договор о присоединении к России.
Каков же сегодняшний статус Крыма с позиции международного права?
Крым так и не стал независимым государством. Крым не мог отделиться от Украины потому, что не были соблюдены строгие требования к осуществлению права на сецессию. Следовательно, с позиции международного права Крым пока принадлежит Украине, хотя фактическая ситуация может быть иной. Крым не стал государством и не может вступать ни в какие договорные отношения с Россией. Поэтому его присоединение к России с точки зрения международного права юридической силы не имеет. Эта точка зрения изложена Генеральной Ассамблеей ООН в Резолюции Л/НБ8/б8/262 от 27 марта 2014 года. Основываясь на доктрине о так называемой «обязанности воздерживаться от предоставления признания», Ассамблея обратилась к странам с призывом о непризнании нового статуса Автономной Республики Крым и города Севастополя95. Согласно этой доктрине, государства «не должны признавать, в одностороннем или многостороннем порядке, предполагаемую государственность территориальной единицы, созданной с нарушением одной или нескольких основополагающих норм международного права»96. Этот принцип лежит в основе доктрины Стимсона, которую использовали государства, отказавшиеся признать присоединение Прибалтики к Советскому Союзу97. Аналогичный принцип прослеживается в статье 41в Проекта статей об ответственности государств, подготовленного Комиссией международного права98. Обязательное непризнание является нормой международного обычного права99, которая призвана противостоять узакониванию международно-противоправного деяния в результате или посредством международного при-знания100. Сюда входит «минимальное сопротивление» и «постоянное противодействие противоправному деянию»101. Данное обязательство возникает в том случае, если территориальное образование создается с нарушением общепринятой нормы, в частности с нарушением запрета на применение силы, нарушением права на самоопределение, нарушением запрета систематической расовой дискриминации102. Процесс присоединения Крыма к России полагался на применение силы. Поэтому возникает обязательство в от-
ношении непризнания присоединения Крыма к России. Резолюцию ООН Л/НБ8/б8/262 от 27 марта 2014 года поддержали 100 государств — членов ООН, 11 стран проголосовали против и 58 стран воздержались103. Лишь немногие государства признали присоединение Крыма к России, а большинство стран выступают против вхождения Крыма в состав Российской Федерации104. Однако теперь даже при увеличении числа международных санкций в отношении России весьма маловероятно, что Крым вернется в состав Украины. В конечном счете, похоже, что минимальное сопротивление в форме непризнания может надолго предопределить характер отношений России почти со всеми остальными странами мира.
Кристиан Марксен — старший научный сотрудник Института сравнительного публичного права и международного права им. Макса Планка в Гейдельберге, доктор права.
ilpp-ccr@mail.ru
Перевод с английского Е.А.Луневой.
1 См.: Указ Президента РФ от 17 марта 2014 года «О признании Республики Крым» (http://www. kremlin.ru/acts/20596).
2 См.: HardingL, WalkerS. Crimea Applies to be Part of Russian Federation after Vote to Leave Ukraine // The Guardian. 2014. 17 March (http:// www.theguardian.com/world/2014/mar/l7/ ukraine-crimea-russia-referendum-complain-result).
3 Подробнее о российском конституционном процессе см.: Luchterhandt O. Annexion der Krim — Putin verstößt gegen russische Verfassung // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 2014. 18. April (http://www.faz.net/aktuell/politik/staat-und-recht/annexion-der-krim-putin-verstoesst-gegen-russische-verfassung-12899291.html). Он пишет о том, что процесс присоединения противоречит российскому конституционному праву.
4 См.: Maidan on My Mind // The Economist. 2014. 15 February.
5 См.: О письме Владимира Путина по поводу использования Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Украины. ИТАР-ТАСС. 2014. 1 марта (http://www.itar-tass.com).
6 См.: Herszenhorn D.M., Reevell P., Sneider N. Russian Forces Take Over One of the Last Ukrai-
nian Bases in Crimea // New York Times. 2014. 22 March.
7 См.: Владимир Путин ответил на вопросы журналистов о ситуации на Украине: Стенограмма пресс-конференции от 4 марта 2014 года (http:// kremlin.ru/news/20366).
8 См.: Faiola A., Englund W. Ukraine Denounces «Invasion» by Russian Forces on Eve of Crimea's Referendum // Washington Post. 2014. 15 March; Mackey R. Russia's Defense Minister Calls Evidence of Troop Presence in Crimea «Complete Nonsense» // New York Times. 2014. 5 March; Higgins A., Myers S. L. As Putin Orders Drills in Crimea: Protesters' Clash Shows Region's Divide // New York Times. 2014. 27 February.
9 См.: Smale A., ErlangerS. Ukraine Mobilizes Reserve Troops: Threatening War // New York Times. 2014. 2 March; Higgins A. Amid More Signs of Russian Force in Crimea: Delight Mixes With Dismay // New York Times. 2014. 2 March; Gunmen Surround Ukrainian Military Base in Crimea // Associated Press. 2014. 2 March.
10 Пункт 2 статьи 2 Устава ООН гласит: «Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций».
11 Хельсинкский заключительный акт (1975), часть 1 (a): «Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях: ...принцип III (Нерушимость границ); принцип IV (Территориальная целостность государств)».
12 Будапештский меморандум. П. 1.
13 Там же. П. 2.
14 Там же. П. 4.
15 Статья 3 Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной, подписанного 31 мая 1997 года.
16 О положении Черноморского флота после распада СССР см.: Крюков Н.A. Особенности развития и состояния российско-украинских отношений по правовому статусу Черноморского флота Российской Федерации // Военная мысль. 2006. № 5. С. 58-68.
17 Подробнее см.: International Law Association. Draft Report on Aggression and the Use of Force, Washington Conference, 2014. P. 14 (http://www. ila-hq.org/download.cfm/docid/DA12E88E-5E44-4151-9540DC83D4A0EA78).
18 См.: Владимир Путин ответил на вопросы журналистов о ситуации на Украине: Стенограмма пресс-конференции от 4 марта 2014 года.
19 В своем заявлении Президент Путин говорит о том, что в результате революции возникло новое государство, которое не связано никакими договорными обязательствами прежнего правительства. Эта точка зрения исходит из доктрины «советского международного права», когда утверждалось, что СССР не связан никакими договорными обязательствами царской России (см.: Osakwe C. States (International Law) // Encyclopedia of Soviet Law / Ed. by F. J. M. Feldbrug-ge, G. P. Van den Berg, W B. Simons. 2nd ed. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publishers, 1985. P. 732).
20 См.: Zimmermann A. State Succession in Treaties // Max Planck Encyclopedia of Public International Law (MPEPIL). November 2006. § 1 (http://opil.ouplaw.com/view/l0.1093/law:epil/ 9780199231690/law-9780199231690-e1109? rskey=grBunp&result=1&prd=EPIL).
21 Цит. по: О письме Владимира Путина по поводу использования Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Украины. Сообщение ИТАР-ТАСС.
22 Greenwood C. Self-Defence // MPEPIL. April 2001. § 24 (http://opil.ouplaw.com/view/10.1093/ law:epil/9780199231690/law-9780199231690-e401?rskey=fNWwhZ&result=1&prd=EPIL).
23 См.: EichensehrK.E. Defending Nationals Abroad: Assessing the Lawfulness of Forcible Hostage Rescues // Virginia Journal of International Law. Vol. 48. 2008. No. 2. P. 451-484, 468. См. также: Bowett D. W. Self-Defence in International Law. New York: Frederick A. Praeger, 1958. P. 92.
24 См. отчет по конфликту в Грузии: Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia: Report. Vol. II. September 2009. P. 286: «Такое сравнение не является убедительным потому, что создание опасности для жизни или даже убийство какого-то числа людей не сопоставимы с нападением на территорию другого государства. В отличие от нападения на территорию нападение на отдельных представителей нации не способно поставить под угрозу существование или независимость государства».
25 См.:. Randelzhofer A., Nolte G. Article 51 // The Charter of the United Nations: A Commentary / Ed. by B. Simma, D.-E. Khan, G. Nolte, A. Paulus. 3rd ed. Vol. II. Oxford: Oxford University Press, 2012. Margin number 28.
26 См.: Randelzhofer A., Dörr O. Article 2 (4) // The Charter of the United Nations: A Commen-
tary / Ed. by B. Simma, D.-E. Khan, G. Nolte, A. Paulus. 3rd ed. Vol. I. Oxford: Oxford University Press, 2012. Margin number 58; о военных судах см. решение Международного суда ООН по нефтепромысловой платформе, в котором Суд допускает, что подрыв даже одного военного корабля может дать основание для применения права на самооборону: Case Concerning Oil Platforms // ICJ Reports. 2003. Р. 195.
27 См.: International Law Association: Draft Report on Aggression and the Use of Force, Washington Conference, 2014. P. 12: «Спасение граждан за рубежом давно обсуждается в контексте правил применения силы. Существует много разных мнений и случаев противоречивой национальной практики и неоднозначного прецедентного права».
28 Randelzhofer A., Dorr O. Op. cit. Margin number 60. Также следует изучить противоположное мнение Международной комиссии по установлению фактов по Грузии, которая по-иному трактует юридическое обоснование политики государства с учетом использования конкретных стратегий: «По-видимому, в государственной практике не было такого случая, когда государство использовало автономное право на спасение своих граждан без привязки к классическому варианту обоснования этих действий. Ни один из доводов, приведенных государствами, чтобы оправдать военное вмешательство ради спасения своих граждан, не был принят всеми государствами единогласно. В большинстве случаев (например, в Конго, Гренаде и Панаме) эти действия многими осуждались» (Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia: Report. Vol. II. September 2009. P. 286 et seq.).
29 См.: UN General Assembly, 2005. World Summit Outcome A/RES/60/1 of 16 September 2005. § 139.
30 См.: Владимир Путин ответил на вопросы журналистов о ситуации на Украине: Стенограмма пресс-конференции от 4 марта 2014 года.
31 Цит. по: Kriel C., Isachenkov V. Yanukovych Admits Mistakes on Crimea: AP Interview // Associated Press. 2014. 2 April (http://bigstory.ap.org/ article/ap-interview-yanukovych-crimea-part-ukraine).
32 См.: Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua // ICJ Reports. 1986. P. 126.
33 См.: ILCYB. 2001. Vol. II. Part Two. P. 72; ILCYB. 1979. Vol. II. Part Two. P. 110; Corten O. The Law Against War: The Prohibition on the Use of Force
in Contemporary International Law. Oxford; Portland, OR: Hart Publishing, 2010. P. 249.
34 См.: ILCYB. 1979. Vol. II. Part Two. P. 109-115. См. также: ILCYB. 2001. Vol. II. Part Two. P. 7274.
35 См.: Corten O. Op. cit. P. 263.
36 В последнее время в правовой науке все больше склоняются к тому, что в случае гражданской войны ни одна из противоборствующих групп не вправе просить иностранное правительство вмешаться во внутренние дела государства (см.: Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia: Report. Vol. II. September 2009. P. 277). При этом внутригосударственный конфликт на Украине перерос в массовые беспорядки, но не привел к гражданской войне.
37 См.: International Law Association. Draft Report on Aggression and the Use of Force, Washington Conference, 2014. P. 13 et seq.; Nolte G. Intervention by Invitation // MPEPIL. 2010. § 17 (http:// opil.ouplaw.com/view/10.1093/law:epil/ 9780199231690/law-9780199231690-e1702? rskey=p0eebr&result=1&prd=EPIL).
38 См.: Nolte G. Op. cit.
39 Подробнее о случаях времен «холодной войны» см.: Tanca A. Foreign Armed Intervention in Internal Conflict. Dordrecht; Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 1993. P. 22 et seq.
40 Подробнее о военном вмешательстве см.: Wippmann D. Military Intervention: Regional Organizations and Host-State Consent // Duke Journal of Comparative & International Law. Vol. 7. 1996. No. 1. P. 209-239, 217 et seq.
41 См.: Совет Безопасности. S/RES/940 (1994) of 31 July 1994. В упомянутом докладе по Гаити Генеральный секретарь прямо заявляет о необходимости принятия принудительных мер: «При санкционировании своих действий Совет Безопасности должен действовать в соответствии с главой VII Устава ООН» (Report of the Secretary-General on the United Nations Mission in Haiti. UN Doc. S/1994/828 (1994). § 8).
42 См.: Wippmann D. Op. cit. P. 218 et seq.; Corten O. Op. cit. P. 285.
43 См.: Nowrot K.; SchabackerE. The Use of Force to Restore Democracy: International Legal Implications of the ECOWAS Intervention in Sierra Leone // American University International Law Review. Vol. 14. 1998. No. 2. P. 321-412, 401 et seq.
44 См.: Gestri M. ECOWAS Operations in Liberia and Sierra Leone: Amnesty for Past Unlawful Acts or Progress Toward Future Rules? // Redefining Sovereignty: The use of force after the Cold War /
Ed. by M. Bothe, M. E. O'Connell, N. Ronzitti. Ar-dsley, NY : Transnational Publishers, 2005. P. 245; Corten O. Op. cit. P. 285.
45 См.: Nolte G. Op. cit. Para. 17.
46 См.: Владимир Путин ответил на вопросы журналистов о ситуации на Украине: Стенограмма пресс-конференции от 4 марта 2014 года.
47 См.: Пункты 2 и 4 статьи 4 Федерального конституционного закона от 17 декабря 2001 года № 6-ФКЗ «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации».
48 Законопроект 462741-6.
49 Юридическую оценку законопроекта см.: Venice Commission. Opinion on «Whether Draft Federal Constitutional Law No. 462741-6 on Amending the Federal Constitutional Law of the Russian Federation on the Procedure of Admission to the Russian Federation and Creation of a New Subject Within the Russian Federation is Compatible with International Law». Opinion No. 763/2014. 21 March 2014. CDL-AD(2014)004.
50 См.: Venice Commission. Opinion on «Whether the Decision taken by the Supreme Council of the autonomous Republic of Crimea in Ukraine to organize a Referendum on becoming a constituent territory of the Russian Federation or Restoring Crimea's 1992 Constitution is Compatible with Constitutional Principles». Opinion No. 762/2014. 21 March 2014. CDL-AD(2014)002.
51 Статья 138 (2) Конституции Украины.
52 Статья 73 Конституции Украины.
53 Подробнее о крымском референдуме см.: Peters A. Sense and Nonsense of Territorial Referendums in Ukraine, and Why the 16 March Referendum in Crimea Does Not Justify Crimea's Alteration of Territorial Status under International Law. 16 April 2014 (http://www.ejiltalk.org/sense-and-nonsense-of-territorial-referendums-in-ukraine-and-why-the-16-march-referendum-in-crimea-does-not-justify-crimeas-alteration-of-territorial-status-under-international-law/).
54 Статья 3 предусматривает, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти».
55 См.: Venice Commission. Code of good practice on Referendums adopted by the Council for Democratic Elections at its 19th meeting (Venice, 16 December 2006) and the Venice Commission at its
70th plenary session (Venice, 16-17 March 2007). Study No. 371/2006. 20 January 2009. CDL-AD(2007)008rev.
56 См: Peters A. Das Gebietsreferendum im Völkerrecht: Seine Bedeutung im Licht der Staatenpraxis nach 1989. Baden-Baden: Nomos, 1995. S. 500.
57 Venice Commission. CDL-AD(2007)008rev. I.2.2, I.3.
58 Помимо присутствия военных формирований, крымские власти часто демонстрировали предвзятое отношение к референдуму. Например, 11 марта 2014 года в своем обращении к журналистам Председатель Верховного совета Автономной Республики Крым Владимир Константинов заявил: «Крым не вернется в состав Украины» (http://www.rada.crimea.ua/news/11_03_
14_8).
59 Venice Commission. CDL-AD(2007)008rev. I.3.
60 См.: Kolstoe P. Russians in the Former Soviet Republics. London: C. Hurst & Company, 1995. P. 194.
61 Требование о присутствии международных наблюдателей является частью международно признанной практики и обычного международного права. См.: Peters A. Das Gebietsreferendum im Völkerrecht: Seine Bedeutung im Licht der Staatenpraxis nach 1989. P. 501.
62 Власти Крыма предложили ОБСЕ направить своих наблюдателей. ОБСЕ отказалась, потому что подобное предложение должно было исходить от правительства Украины (см.: Reuters Press Report: RPT UPDATE 1-Crimea Invites OSCE Observers for Referendum on Joining Russia. 10 March 2014 (http://www.reuters.com/ article/2014/03/10/ukraine-crisis-referendum-osce-idUSL6N0M73AP20140310)).
63 Референдум состоялся 16 марта 2014 года. 1 274 096 человек приняли в нем участие. 1 233 002 (96,77 %) проголосовали за присоединение к России (см.: пресс-релиз Госсовета Республики Крым от 17 марта 2014 года (http:// www.rada.crimea.ua/news/17_03_2014_3)). В ходе крымского референдума за вхождение Крыма в состав России в качестве субъекта Российской Федерации проголосовало 96,77 % населения полуострова.
64 Цит. по: RT-Press Report: Crimea Parliament Declares Independence from Ukraine Ahead of Referendum. 11 March 2014 (http://rt.com/news/ crimea-parliament-independence-ukraine-086/).
65 Ibid.
66 Критику узкого толкования вопроса Генеральной Ассамблеей см. в особом мнении судьи Между-
народного суда ООН Бруно Зиммы: Declaration of Judge Simma // ICJ Reports. 2010. P. 478 et seq.
67 См.: Accordance with International Law of the Unilateral Declaration of Independence in Respect of Kosovo // ICJ Reports. 2010. P. 423 et seq.
68 См: Ibid. P. 425 et seq.
69 Также см: Wilde R. Kosovo (Advisory Opinion) // MPEPIL. May 2011. § 7 (http://opil.ouplaw.com/ view/l0.1093/law:epil/9780199231690/law-9780199231690-e1307?rskey=YQ05Qw&result = 1&prd=EPIL).
70 См.: UN Security Council. S/RES/217 (1965) of 20 November 1965. Para. 3 (Southern Rhodesia); S/RES/541 (1983) of 18 November 1983. § 2 (Northern Cyprus); S/RES/787 (1992) of 16 November 1992. § 3 (Bosnia and Herzegowina).
71 Accordance with International Law of the Unilateral Declaration of Independence in Respect of Kosovo. P. 437.
72 См., например: Herszenhorn D. M. Crimea Votes to Secede From Ukraine as Russian Troops Keep Watch // New York Times. 2014. 17 March.
73 См.: Владимир Путин ответил на вопросы журналистов о ситуации на Украине: Стенограмма пресс-конференции от 4 марта 2014 года.
74 См.: Declaration on Principles of International Law Concerning Friendly Relations and Co-operation among States in Accordance with the Charter of the United Nations, A/RES/25/2625 of 24 October 1970.
75 Ibid.
76 Ibid.
77 См.: Cassese A. Self-Determination: A Legal Reappraisal. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1995. P. 332; Supreme Court of Canada. Re Secession of Québec (1998). 2 S.C.R. 217, 222.
78 См.: Buchheit L. C. Secession: The Legitimacy of Self-determination. New Haven, CT: Yale University Press, 1978. P. 220 et seq. См. также: To-muschat C. Secession and Self-Determination // Secession: International Law Perspectives / Ed. by M. G. Kohen. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 23-45, 42; Suksi M. Keeping the Lid on the Secession Kettle — A Review of Legal interpretations concerning Claims of Self-Determination by Minority Populations // International Journal on Minority and Group Rights. Vol. 12. 2005. No. 2/3. P. 189—226, 225; Raie D. Statehood and the Law of Self-Determination. The Hague; New York: Kluwer Law International, 2002. P. 395.
79 См.: Supreme Court of Canada. Re Secession of Québec (1998). 2 S.C.R. § 133.
80 См.: Ibid. § 134.
81 См.: Ibid. § 154: право на сецессию возникает, «возможно, когда народу отказывают в праве на внутригосударственное самоопределение».
82 См.: Thürer D., Burri T. Secession // MPEPIL. June 2009. § 17 (http://opil.ouplaw.com/view/ 10.1093/law:epil/97801 99231 690/law-9780199231690-e1100?rskey=wzjxQz&result= 1&prd=EPIL).
83 См.: Oeter S. Selbstbestimmungsrecht im Wandel // Zeitschrift für ausländisches öffentliches Recht und Völkerrecht (ZaöRV). Bd. 52. 1992. S. 741—780, 755 f.
84 О прецедентном характере дела Косово см.: Fleiner T. The Unilateral Secession of Kosovo as a Precedent in International Law // From Bilateralism to Community Interest: Essays in Honour of Judge Bruno Simma / Ed. by U. Fastenrath, R. Geiger, D.-E. Khan, A. Paulus, S. von Schorle-mer, Ch. Vedder. Oxford: Oxford University Press, 2011. P. 877—894.
85 См.: Письмо Генерального секретаря Председателю Совета Безопасности ООН от 26 марта 2007 года. UN Doc. S/2007/168. § 15. В контексте косовской Декларации независимости заявляется, «что Косово — это особый случай, возникший из распада Югославии и не являющийся международным прецедентом» (Kosovo Declaration of Independence. 17 February 2008 (http://www.mfa-ks.net).
86 Генеральный секретарь сделал вывод о том, что вследствие истории внутригосударственного конфликта повторное вхождение Косово в состав Сербии было невозможно (см.: Письмо Генерального секретаря Председателю Совета Безопасности ООН от марта 2007 года. UN Doc. S/2007/168. § 6—7.
87 См.: Council of the European Union. EU Council Conclusions on Kosovo. 2851st External Relations Council Meeting, 18 February 2008: «Совет подтверждает приверженность ЕС принципам Устава ООН и Хельсинкского заключительного акта, в том числе принципам суверенитета и территориальной целостности, а также всем резолюциям Совета Безопасности ООН. И утверждает, что ввиду конфликта 1990-х годов и длительного нахождения под международным управлением в соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН 1244 Косово представляет собой уникальный случай, который не ставит под сомнение указанные принципы и резолюции».
88 См.: Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia: Report. Vol. II. September 2009. § 140.
89 Обращение Президента Российской Федерации: Стенограмма. 18 марта 2014 года (http:// kremlin.ru/news/20603).
90 Интересен тот факт, что еще в 2006 году, то есть до провозглашения независимости, Томушат говорил о международном управлении Косово как о «входящем в рамки «восстановительной» се-цессии» (Tomuschat C. Op. cit. P. 42). Очевидно, что это еще больше соответствует широкому признанию Косово в качестве независимого государства (108 государств — членов ООН признали Косово в апреле 2014 года) (http://www. kosovothanksyou.com).
91 Хотя такие заявления, конечно, не являются совсем уж несущественными. При определении норм обычного международного права такие заявления важны для установления правовых позиций стран.
92 См.: Fleiner T. Op. cit. P. 882 et seq.
93 Гуманитарные проблемы были главными в оправдании военного вмешательства в дела Косово после того, как не смогли предотвратить геноцид в Руанде. Но они не объясняют поспешность признания Косово сразу после провозглашения независимости.
94 Итоги референдума не следует считать надежной основой для оценки мнения большинства, так как определенную роль здесь сыграли угроза со стороны находящихся там пророссийских формирований и бойкотирование референдума некоторыми группами местного населения. Однако факты говорят о том, что решение о вхождении в состав России было бы принято даже
при правильном порядке проведения референдума.
95 См.: UN General Assembly. Resolution A/RES/ 68/262 of 27 March 2014.
96 Raic D. Op. cit. P. 107.
97 См.: Elsuwege P V. Baltic States // MPEPIL. March 2009. § 20 (http://opil.ouplaw.com/view/ 10.1093/law:epil/9780 199231 690/law-9780199231690-e1253?rskey=RJU3NU&result = 1&prd=EPIL).
98 См.: Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, 2001. Статья 41:
«1. Государства совместными усилиями законным путем должны прекратить любое серьезное нарушение в значении статьи 40. 2. Ни одно государство не должно признавать законной ситуацию, созданную серьезным нарушением в значении статьи 40, не должно оказывать помощь или содействие в сохранении такой ситуации...»
99 См.: Raic D. Op. cit. P. 150.
100 См.: Ibid. P. 141.
101 См.: Lauterpacht H. Recognition in International Law. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1948. P. 431.
102 См.: Raic D. Op. cit. P. 111, 141 et seq.
103 Похожая резолюция Совета Безопасности не была принята. Китай воздержался, а Россия использовала право вето. См.: UN Security Council, Draft Resolution. UN Doc. S/2014/189 of 15 March 2014.
104 Также см: Parliamentary Assembly of the Council of Europe. Recent Developments in Ukraine: Threats to the Functioning of Democratic Institutions. Resolution 1988 (2014).
