CC BY
159
graeca. P., Turnholti, 1977. T. 82. Col. 1012. (Далee: PG. T. Col.) Фeoдopит ^ppcrn^ блж. Цepкoвная иcтopия: nep. c гpeч. М., 1993. С. 208-209. V. 34.
107. Палладий, emcKon Елeнoпoльcкий. Диалoг c Фeoдopoм... С. 80.
108. Там жє. С. 80.
109. Там жє. С. 76.
110. PG. T. 82. Col. 1012. Фeoдopит ^ppcrn^ блж. Цepкoвная totopm... С. 208. V. 34; Сp.: Палладий, erncKon Елeнoпoльcкий. Диалoг c Фeoдopoм... С. 75.
A.V.GORAIKO
POVERTY AND MISERY OF CONSTANTINOPLE IN THE CONTEXT OF ST.JOHN THE CHRYSOSTOM’S ACTIVITY
St. John the Chrysostom as the archbishop of Constantinople endeavoured to solve the most urgent issue of his time, the problem of poverty and destitution among the population of the empire's biggest city - Constantinople. By the end of the 4-th century Constantinople was a city of wide retailing and trading population and of complex social and religious problems. In the 5-th century the number of Constantinople inhabitants according to research calculations, ranged from about 100 000 to 700 000. The Byzantine capital abounded with paupers of any kind whose presence on the streets had already become a mark of the capital city. The situation of those contaminated with various diseases was even harder. The Church was to play a significant role at that time. With special vigour Chrysostom directs his speech against the well-off citizens looking only to multiplying their property. St. John saw an issue of improving life of the poor citizens as his own task and calling. Many other bishops of the Church also took their part in organizing charitable work over the entire polis. Chrysostom succeeded greatly in mobilizing and directing property and income of the capital Church for the needs of charity. Such actions evoked enormous sympathy on the side of those who had benefited from it. The political significance of the St. John's personality for the capital increased. His social activity however ran across the interests of those in powers and the emperor's court was among them. In the end, a positive solution to the issue of poverty and destitution in Constantinople was not realized due to hindrances from the Chrysostom's enemies.
А.В. САЗАНОВ (Москва), Ю.М. МОГАРИЧЕВ (Симферополь) КРЫМ И ХАЗАРИЯ В КОНЦЕ VII - СЕРЕДИНЕ VIII ВВ.
В последнее время все большее внимание исследователей привлекают проблемы истории Крыма так называемого «хазарского периода»1. Основные вопросы, по которым разворачиваются дискуссии, сводятся к следующим позициям: 1. Время прихода хазар на полуостров; 2. Кто доминировал в Крыму в «хазарский период» - хазары, Византия (в каком регионе и в какое время) или был установлен кондомини-мум; 3. Основные этапы хазарской экспансии в Крым; 4. Проблема салтово-маяц-кой культуры на полуострове; 5. Время прекращения здесь хазарского господства.
Учитывая, что большинство письменных источников, освещающих указанные проблемы, фрагментарны или часто могут трактоваться неоднозначно, крайне важная роль принадлежит анализу археологических материалов, полученных при ис-
следовании крымских поселений и могильников конца УП-Х вв. Особый интерес представляют десятки появившихся в Восточном, Центральном и Северо-Западном Крыму поселений, небезосновательно связываемые исследователями с пришлым населением Хазарского каганата. Важным кажется определение их хронологии и отношений пришельцев с населением уже существовавших населенных пунктов, в частности городов Боспора, Сугдеи и Херсона.
Напомним основные точки зрения по данной проблеме2.
М. И. Артамонов полагал, что ещё в середине VII в. хазары проникли в Крым и заселили не только степную, но и южную, горную часть полуострова, изолировав Херсон от сельскохозяйственной периферии. Ко времени хазарского завоевания относится прекращение жизни на ряде поселений и следы разрушений на других3. Появление новых сельских поселений, датируемых VIII в., необходимо связывать с развитием оседлости среди населения Хазарии, составной частью которой являлся и Крым4.
По мнению А.Л. Якобсона, хазары к концу VII в. подчинили себе уже большую часть полуострова, за исключением Херсона и ближайшей округи. Во второй половине VIII в хазарское господство начинает слабеть, к этому времени они сохраняли за собой только Восточную Таврику. Рассматриваемые памятники принадлежали болгарам, мигрировавшим из Приазовья. В конце VIII-IX в Крым становится практически независимым как от Византии, так и от хазар. Это привело к экономическому подъему, стали оживать земледельческие поселки. Как следствие, сначала в восточный, а затем и в западный Крым из Приазовья потянулось новое население5.
Д.Л. Талис отмечал, что хазары появились на полуострове не раннее середины
VII в., а последствия их вторжения были не столь разрушительными6. В степной и предгорной частях сельские поселения возникают в большинстве своем в VII в. и погибают на рубеже К-Х вв. Анализ археологического материала позволяет говорить об общности их жителей с «алано-болгарским миром Подонья и Приазовья»7.
Согласно А.В. Гадло: «В Хазарском каганате, включавшем теперь в свой состав и Таврику, на рубеже VII-VIII вв. начался процесс оседания кочевых и полукочевых групп... В начале VIII в появляется оседлость на территории Керченского полуострова ... появляются стабильные поселения вдоль Крымских предгорий и кое-где между старыми городками-эмпориями по побережью». В начале VIII в. су-гды, переселившиеся с Кавказа основывают Сугдею8.
И.А. Баранов считал, что появление салтово-маяцкой культуры в Крыму связано с миграцией ранних тюрок, которые поселились в его центральной части в середине VII в. Хазары, захватив крупные города по берегам Керченского пролива, долгое время не предпринимали здесь активных действий. Но уже в середине VIII в. они аннексируют Восточную Таврику, с центром в Судаке, и Готию. Именно тогда салтовцы «второй миграционной волны» (в основном «кутригуры Волжской Болгарии») разгромили византийские крепости и поселения, а также «оногурские аилы первого периода» и основали свои поселения практически на всей территории полуострова», Сугдея стала их главным политическим центром.9
С. А. Плетнева отмечает, что пребывание хазар, или, вернее, следы хазарского владычества в Крыму по археологическим данным прослеживаются слабо, а на многих памятниках и совсем незаметны. Это касается и погребальных комплексов, где также не удалось обнаружить хазарское присутствие. Конечный ее вывод состоит в том, что в Восточном Крыму очень выразительно выявляются памятники времени появления и освоения этой территории подданными хазарского каганата, но не самими хазарами. Это - крымские владения каганата. Сельские поселения она, в основном, датирует концом VIII-IX вв.10
Согласно А. И. Айбабину, в последней четверти VII в. часть болгар мигрировали в принадлежавший хазарам Крым и создали в Восточном, Центральном и Северо-западном регионах не менее 18 неукрепленных поселений. При этом выходцы с
Кавказа (вслед за мнением А.В. Гадло) в конце VII в. основали Сугдею11. Хазары захватили Боспор, разместили там свой гарнизон, а в Сугдее образовали таможню. Десятки поселений середины VIII в. возникают в связи с «миграцией булгарских племен в контролируемый хазарами Крым». Эта миграция «была вызвана разгромом, учиненным арабами во время второй арабо-хазарской войны (722-737 гг.) на территории Хазарского каганата в Предкавказье в 730-е гг.». Появление новых поселений не связано с разрушениями и пожарами на уже существующих, а пришельцы мирно осели на свободных землях.12
По мнению В.В. Майко, салтово-маяцкая культура Крыма объединяет ряд памятников второй половины VII - середины Х вв., оставленных праболгарским населением полуострова, входившего в состав Хазарского каганата.1
Салтовским памятникам Керченского полуострова посвящен ряд работ Л. Ю. Пономарева14. Он, вслед за А.В. Гадло, И.А. Барановым и А.И. Айбабиным, выделяет несколько поселений конца VII - начала VIII в. и «сотни» второй половины VIII-IX вв.15
В рамках гипотезы о кондоминимуме рассматривают крымские поселения «хазарского периода» С.Б. Сорочан и В. Е. Науменко 6. Города Боспор и Сугдея сохраняли византийский облик, а их округа «пополнялись. булгарами, потом салтовца-ми»17. Салтовцы в основном располагались в Восточном Крыму, частично в Центральном и Северо-Западном. В Южной Таврике их присутствие фиксируется слабо18.
В ряде предыдущих исследований авторы настоящей работы попытались показать, что в начале VIII в. Боспор, Херсон и крымские архонтии (впоследствии климаты) оставались частью империи как в представлении самих жителей, так и по мнению византийских летописцев. Хазары здесь не претендовали на политическое господство. Вся политика каганата, по отношению к Крыму, сводилась, в основном, к возможности получения дани. Если же хазары, не по своей воле, оказывались втянутыми во внутривизантийские конфликты на территории полуострова, то и здесь претензии хазар были, в большей степени, материальными, а не территори-
19
альными или политическими .
Как отмечалось, рассматриваемые памятники, согласно времени их возникновения, обычно разделяются на две группы - конца VII -начала VIII вв. и середины VIII-IX вв. Свой анализ начнем с поселений первой.
Рассмотрим поселения и могильники, оставленные, по мнению ряда исследователей пришлым салтово-маяцким или праболгарским населением Крыма.
I. ПОСЕЛЕНИЯ.
1. Пташкино.
А. В. Гадло выделил строительные периоды, которые датировал концом VII -началом VIII в., VIII в., концом VIII - началом IX в. и рубежом вв.20 Однако
при рассмотрении оснований для этих дат оказывается, что единственную более или менее надежную дату имеет слой со складом амфор в нефе предполагаемого храма. Находка в комплексе с амфорами под слоем завала стен фрагмента кувшина с плоскими ручками позволяет относить время прекращения существования этого комплекса не ранее чем к середине - второй половине IX в. Учитывая отсутствие материала X в., следующий за ним строительный период, по всей видимости, можно датировать в пределах второй половины - конца IX в. Все остальные хронологические выкладки А. В. Гадло, носят весьма приближенный характер. Так, стратиграфически самые ранние землянка и яма 4 были отнесены к концу VII - началу
VIII в. на основании обломков рифленых горшков, северопричерноморских бороздчатых амфор (землянка), а также обломков рифленых горшков, чернолощеного кувшина в виде кружки, амфоры с перехватом ( яма 4). Причем именно обломки одной амфоры с перехватом позволили датировать ранний период концом VII - началом VIII в.21 К сожалению, ни один из этих фрагментов не был приведен в статье,
поэтому судить о них можно лишь очень предположительно. Однако акцент на амфоре с перехватом, безусловно, не случаен. Все остальные перечисленные материалы имеют широкую хронологию. Получается, что «держат» нижнюю дату одни лишь фрагменты амфоры с перехватом, верхняя дата которых, по мнению автора, приходится на конец VII - начало VIII в.
На сегодняшний день самые поздние экземпляры этих амфор действительно происходят из комплексов 650-670 гг., и последней четверти VII в.22 Однако это конец их цикла. Неоднократные находки фрагментов данных амфор в слоях и комплексах вплоть до середины IX в. породили представление об их существовании вплоть до этого времени, когда их сменяют кувшины с плоскими ручками, производившиеся в тех же центрах. Проведенный нами анализ комплексов Керчи, на основании которых был сформулирован этот вывод, показал, что в более поздних, чем конец VII в. слоях амфоры с перехватом являются обычной «примесью снизу» - материала из более ранних слоев.23
Краткая сводка находок амфор с перехватом в других поздних комплексах была составлена Л. Ю. Пономаревым24, который пришел к взвешенному выводу о том, что хотя за омоложение коричневоглиняных амфор с перехватом исследователи высказывались неоднократно, приводимые в пользу этого аргументы являлись не только малочисленными, но зачастую и спорными. Тем не менее, считает исследователь, полностью отказываться от такой перспективы пока еще рано. В тех же случаях, когда «амфора с перехватом» выявлена в несвойственном для нее хронологическом контексте, всегда следует допускать возможность ее присутствия в более позднем комплексе как обычной «примеси снизу».25
Обратимся к рассмотрению этих материалов, особо акцентируя сохранность сосудов. С точки зрения «теории примеси», крайне важным является следующее обстоятельство - найдены ли отдельные фрагменты или же целые амфоры. На сегодняшний день, исключая Пташкино, амфоры с перехватом зафиксированы в комплексах VIII-IX вв. в Сугдее, Малом Садовом, Керчи, Херсонесе.
В Сугдее два донца амфор происходят из комплекса помещения Б дома-пятистенки, датирующимся концом VII/началом VIII - первой половиной VIII в.26
Кроме того, целая амфора была найдена в топочной части гончарной печи в портовой части крепости. С ней были обнаружены деформированный бракованный тонкостенный сероглиняный горшок и небольшой красноглиняный сосуд с широким горлом и рифленым туловом. Комплекс печи был датирован И. А. Барановым
VII в. и трактован как первая в Крыму гончарная печь по производству керамической тары VII в.27 Однако сопутствующие материалы просто не дают никаких оснований для датировки амфоры, и соответственно печи. Датировка комплекса VII в. произвольна. Также спорно и утверждение И. А. Баранова о том, что данная амфора является продукцией этой печи, равно как и трактовка самого комплекса как гончарной печи. По мнению В.В. Майко, никаких остатков печи зафиксировано не было, речь может идти лишь о слое пожара и фрагментах печины. К тому же амфора найдена не в обжигательной камере, а в топочной части. Следовательно, в Сугдее в первом случае речь может идти о «примеси снизу» (только два донца, а не целые амфоры), а во втором о недатированной находке.
Вместе с тем необходимо учесть, что все достаточно многочисленные фрагменты данных амфор в Сугдее (они обнаружены и на территории раскопа III М.А. Фронджуло в 1994 г. - доследование В.В.Майко) происходят из первоначального слоя городища, расположенного на материке, датировка которого, пока не может быть хорошо аргументирована из-за отсутствия полных публикаций. Отметим, однако, что, по мнению В.В.Майко, примесью «снизу» их все-таки считать нельзя, поскольку материалов ранее слоя с амфорами с перехватом в портовой части нет.28
Так или иначе, настоятельно необходима полная публикация раннего слоя со статистикой материала.
В Керчи самые поздние находки амфор с перехватом представлены комплексом из слоя серого суглинка заполнения помещения 12, формирование которого относится к концу VII в. - началу VIII в. Оттуда происходит горло амфоры, скорее всего
29
связанное именно с этим слоем.
В Херсонесе амфоры рассматриваемого типа были обнаружены в комплексе колодца Портового квартала 130, засыпанного в первой половине IX в.31 Они, безусловно, представляют собой примесь раннего материала. Так называемый комплекс печи у западного берега Карантинной бухты как таковой рассматривать нельзя, поскольку он содержит ярко выраженный разновременный материал.32
Наконец, пожалуй единственным выразительным комплексом первой половины
VIII в., по информации содержащим 6 амфор «с перехватом», является одно из помещений усадьбы на окраине села Малое Садовое. 3 Однако до сегодняшнего дня комплекс не издан. Настораживает также наличие в нем нескольких амфор типа Зе-ест 100, ошибочно трактованных как амфоры с перехватом. Как известно, эти амфоры едва заходят в VI в., не говоря уже о последующем столетии.
В результате верхняя граница амфор с перехватом может быть определена на рубеже VII и VIII вв., возможно их захождение в первую половину VIII в. Однако в любом случае - это «хвост» типа, когда амфоры оседают в комплексах уже после прекращения их выпуска. Следовательно, землянка из нижнего слоя Пташкино может датироваться в пределах конца VII - первой половины VIII в. при условии, что фрагменты амфоры с перехватом не являются примесью раннего материала. В противном случае комплекс не имеет надежной датировки.
Вышележащие строительные остатки второго строительного периода связаны с т.н. храмом, который был явно недостроен, на что обратил внимание А. В. Гадло.34
Наблюдения над стратиграфией дают возможность косвенно уточнить хронологию периодов. Обращает на себя внимание, что все 3 периода связаны с одним слоем, который в подрисуночной подписи атрибутирован как «культурный слой, содержащий остатки второго строительного периода».35 Таким образом, речь идет не о трех слоях, а об одном и строительных периодах в пределах этого слоя, что принципиально. В таком случае между строительными периодами не могло быть большого промежутка времени. Обратим внимание на отсутствие стерильной прослойки между жилищем первого периода и храмом. Такая прослойка обязательно бы была зафиксирована в случае значительного временного промежутка между этими комплексами. Правда автор раскопок подчеркивает тщательную нивелировку поверхности перед строительством храма. Можно допустить, что во время нивелировки стерильный слой был удален и оставлен только уровень нижележащего слоя первого строительного периода. Вместе с тем наличие только одного слоя все равно заставляет рассматривать все три периода как хронологически близкие друг другу.
Та же стратиграфическая ситуация зафиксирована Л. Я. Пономаревым на поселениях Героевка 2, Героевка 3, Героевка 6 и Челядиново, где единый слой 2 делится на три периода, определенные автором раскопок как уровни. По справедливому заключению автора раскопок, нижний уровень, на котором лежат фундаменты стен, отражает время формирования поселений, средний фиксирует время существования жилищных комплексов, а верхний - запустение жилищ.36
Поскольку материалы из слоя нивелировки в тексте статьи А. В. Гадло не упомянуты (скорее всего, их не было), то у нас нет оснований для точной датировки времени сооружения храма. О нем мы можем судить лишь по амфорному комплексу из склада в его северной части. Ясно, что практически сразу часть недостроенного храма была приспособлена под склад. Однако, и это стоит подчеркнуть, опять же мы имеем лишь время прекращения функционирования этого склада во второй половине IX в. Скорее всего, судя по единичной находке фрагментов кувшина с плоскими ручками, этот комплекс следует относить к тому времени, когда эти сосуды только начинают входить в обращение, т.е. примерно к середине IX в. Как долго
функционировал этот склад сказать трудно, по крайне мере, не больше 50 лет. Это в общей сложности указывает на начало -первые десятилетия IX в. как время сооружения т.н. храма. Отсюда, учитывая небольшой хронологический период между жилищем первого строительного периода и храмом, а также наличием «амфоры с перехватом» в жилище первого строительного периода, самой поздней датой которой может быть первая половина VIII в. наиболее вероятной датой возникновения поселения представляется середина VIII в.
Учет всех этих факторов позволяет предложить следующую гипотетическую хронологию поселения. Первый период относится к середине VIII в., второй (храм и склад) - первой половине - середине IX в., третий - второй половине IX в.
Отметим, что предложенная схема условна в силу малой репрезентативности датирующих материалов. В принципе она не намного сдвигает хронологию поселения, предложенную А. В. Гадло.
2. Героевка.
Впервые раннесредневековые комплексы Героевки были опубликованы
А.В.Гадло37. По его мнению, селище у дер. Героевки, как и другие подобные памятники Крыма, возникло в конце VII в. Период же наиболее интенсивной жизни в этом регионе приходится на конец VIII и IX в. На рубеже К-К вв. большая часть населения была вынуждена покинуть свои дома, вероятнее всего, под угрозой вражеского нашествия. Большинство открытых жилищ было оставлено одновременно. Возможно, какая-то часть обитателей впоследствии вернулась на пепелище. Во всяком случае, как считает А. В. Гадло, есть основания полагать, что жизнь на территории этих селищ еще теплилась до конца X - начала XI в.38
Раскопки, давшие выразительные раннесредневековые комплексы, велись в 1963-1964 гг. В 1963 г. Было исследовано три раскопа I, П-ГУ и III, в 1964 г. Раскопы V, VII, VIII.
2.1. Раскоп I.
На раскопе I были открыты остатки прямоугольной наземной постройки, имевший два строительных периода. Какие-либо датирующие материалы в статье не приводятся. Отмечены лишь аналогии с домами-пятистенками Тепсеня, Илурата и Алексеевки. Судя по ним, комплекс может относиться к первой половине IX в. Однако в целом надежные основания датировки отсутствуют.
2.2. Раскоп III.
На этом раскопе была открыта полуземлянка, имеющая два строительных периода. Она была сооружена в материке и перекрыта перепаханным гумусным слоем. В жилище были обнаружены амфора, горшок и пифосообразный сосуд. Единственно датирующим фрагментом было горло амфоры. 9 О ее датировке можно судить лишь по фотографии, соответственно профилировка венчика неясна. Близкие амфоры происходят из комплекса склада в Пташкино середины-второй половины
IX в.,40 что позволяет относить комплекс скорее всего к этому времени.
Принципиально важен комплекс помещения, обнаруженный на раскопе II-IV.
2.3.Раскоп П-ГУ.
На этом участке удалось проследить три последовательных периода строительства. К первому относится землянка, которая была заброшена. На протяжении второго и третьего периода она служила местом свалки, выраженным зольником. На полу землянки найдены обломки гончарного горшка, с отогнутым венчиком, украшенным волнистой врезной линией, костяные спицы для вязания сетей, стеклянная трехцветная бусина и половина обгоревшей трехцветной бусины. Около устья печи лежал лепной квадратный светильник с четырьмя ушками для подвешивания. Все эти материалы не приведены в статье А. В. Гадло, что делает невозможным более или менее точную датировку комплекса.41 Отметим лишь то, что квадратные плоские светильники в Саркеле были найдены на 1 метре хазарского слоя и в слое русского периода (2 метр), что дает их хронологию на этом памятнике от последней
трети X до конца XI - начала XII в.42 В любом случае они там не раньше второй половины IX в.
Косвенно на время прекращения функционирования землянки указывают находки из нижнего слоя перекрывшего ее зольника. Оттуда происходит лепной котел и обломок лепного кувшина. Датирующим является лепной котел.43 Однако и он имеет широкую хронологию. В Тмутаракани такие котлы были обнаружены в слое
VIII - первой половины X в.44Аналогичный сосуд был найден в Кордон-Обе в комплексе X в.45 В Саркеле котлы с внутренними ушками были обнаружены на 1 метре хазарского слоя, датирующегося периодом разгрома Саркела Святословом в 965 г. В любом случае образование этого слоя Саркела не может быть ранее второй половины IX в.4 На Среднем Донце котлы с внутренними ушками существовали во второй половине VIII - первой четверти IX в.,47 на Северном Кавказе - в VIII-IX вв.48
Из сказанного ясно, что землянка на этом участке не может быть сколько-нибудь точно датирована.
2.4. Раскоп VIII.
2.4.1. Жилище VIII.
Заполнение жилища отражает время прекращения его функционирования. Оттуда происходят рифленый горшок, сероглиняный эйнохоевидный кувшин, железный кинжал, обломки стеклянных сосудов, и причерноморских амфор. 9 Все эти предметы не воспроизведены в публикации, соответственно, они не дают оснований для сколько-нибудь уверенной датировки комплекса.
Однако на вымостке, к западу и югу от жилища, отражающей время его функционирования были найдены обломки рифленого горшка с насечками по венчику, обломки крышки с вырезом для выхода пара и обломки двух по А.В. Гадло импортных амфор. Последние позволяют датировать время функционирования жилища.
Белоглиняная импортная амфора, приведенная на рис. 4, а, в статье А. В. Гадло близка к белоглиняной амфоре из склада амфор в Пташкино середины IX в.,50 вторая амфора, по мнению самого автора раскопок, абсолютно аналогична другой амфоре из того же пташкинского комплекса.51 Учитывая отсутствие кувшинов с плоскими ручками, время функционирования жилища VIII может быть определено до середины IX в., скорее всего речь идет о первой половине этого столетия. Время сооружения жилища выяснить невозможно.
2.4.2.Жилище IX.
Открыто на том же раскопе 1964 г., к югу от жилища VIII. В заполнении жилища обнаружены фрагменты той же импортной белоглиняной амфоры, бракованная борозчатая амфора без ручек и горла, донце крупного серолощеного пифосообразного сосуда, обломки пифосообразного горшка с витым венчиком, железная мотыга.52 Бороздчатая амфора имеет датировку VIII-IX вв., о дате импортной белоглиняной уже говорилось выше. Соответственно время прекращения существования жилища IX то же, что и жилища VIII, то есть, скорее всего, первая половина IX в.
Особо отметим, что неоднократно фигурирующая в литературе монета 641-668 гг. была найдена вне жилища на уровне древней дневной поверхности и использовалась как амулет, о чем свидетельствует дырочка для подвешивания.53 Следовательно, она не имеет датирующего значения, и попала в слой много позже своего выхода из обращения.
Оба жилища связаны с одним и тем же гумусным слоем, под которым залегал материковый суглинок. Они относятся к одному комплексу и, следовательно, датируются одним и тем же временем, скорее всего первой половиной IX в.
2.5. Раскоп V.
На раскопе V были открыты остатки дома-пятистенки, состоящего из двух помещений. В помещение 1 был обнаружен желтоглиняный гончарный горшок и бронзовое кольцо. Из помещения 2 происходят обломки тонкостенной реберчатой красноглиняной амфоры. Кроме того, при расчистке завала в северо-восточной
части помещения обнаружен красноглиняный «бальзамарий» со следами зеленой глазури, который А.В.Гадло отнес к X в.54 Скорее всего, имеется ввиду красноглиняный горшок покрытый зеленой поливой, соответствующий Coarse Glazed Ware по современной типологии.55 В Константинополе такие сосуды происходят из комплексов середины-конца VIII в. и начала IX в.,56 что и датирует время прекращения существования началом - первой половиной IX в.
К востоку от дома находился мощеный дворик с ямами. В них, по определению автора раскопок, среди керамики, обычной для VIII-X вв. были найдены фрагменты амфор VII-VIII вв.57 Проверить эту атрибуцию, к сожалению, невозможно. Скорее всего, речь идет об амфорах VIII-IX в.
Все вместе это позволяет относить рассматриваемый комплекс, по всей видимости, к началу - первой половине IX в.
2.6. Раскоп VII.
В зольнике, за пределами жилища, отражающем время функционирования постройки, были обнаружены обломки горшков, фрагменты амфор с зональным рифлением причерноморского типа и обломок глиняной статуэтки животного. Амфоры с зональным рифлением причерноморского типа по комплексам датируются
VIII - первой половиной IX в.58 Уточнить дату фрагмента невозможно. Скорее всего можно говорить о все той же первой половине IX в.
Подведем итог по материалам Героевки. Как мы видим ни один из комплексов не может быть аргументировано датирован в пределах конца VII - первой половины VIII в. Из исследованных А. В. Гадло в общей сложности 7 комплексов один датировать невозможно, а все остальные относятся к IX в.
3. Поселение Эльтиген Западное.
Краткие сведения об этом поселении были даны в статье Л. Ю. Пономарева. В 1995 г. на поселении была обнаружена землянка. Л. Ю. Пономарев, считает, что, судя по небольшому количеству обнаруженной в ней лепной керамики, можно говорить о том, что это поселение возникло раньше, чем многие другие, где-то в конце VII - первой половине VIII в.59 «Небольшое» - скорее всего, досадная опечатка, поскольку в публикационной статье, на которую ссылается Л. Ю. Пономарев, говорится о численном преобладании фрагментов весьма разнообразных лепных сосудов, составлявших 68% всех находок.60
Однако приведенная в статье С.Л. Соловьева и Е. В. Власовой таблица с керамикой из заполнения землянки не дает столь однозначной для датировки картины. Первые два амфорных профиля производят впечатление фрагментов позднеримских и ранневизантийских амфор. Первый - либо АДСВ тип 5 либо светлолглиня-ная с рифлением типа «набегающей волны», второй - узкогорлой светлоглиняной «E».61 К сожалению, отсутствие описания не дает возможности для более или менее уверенного отождествления сосудов с соответствующими типами. К тому же, по мнению авторов публикации, датировка этих материалов, по всей видимости, не выходит за пределы IV-VI в. Вместе с тем отметим стенку с волнистым орнаментом, которая может свидетельствовать о принадлежности комплекса к VIII-IX вв., но не более того.62 Датировать комплекс на основании этой публикации, к сожалению, невозможно.
4. Раннесредневековые поселения на Тарханкутском полуострове.
Говоря о последствии событий последней четверти VII в., связанных с разгромом хазарами булгар Батбаяна, А.И. Айбабин пишет, что победившие хазары захватили их (булгар - авт.) степные пастбища, некоторые орды Булгар мигрировали с территории Великой Булгарии в донские степи, а другие в Крым. Они обосновались в Восточном и Центральном Крыму на незаселенных землях. Булгарские куреня лишились главной кормовой базы - степных пастбищ. Поэтому булгары были вынуждены перейти к пастушеско-земледельческому хозяйству. По мнению С. А. Плетневой, в процессе его освоения из общин-куреней выделялись большие се-
мьи-аилы, владевшие многочисленным скотом. Как полагает А.И.Айбабин, принадлежавшие аилам неукрепленные поселения выявлены на Тарханкутском полуострове в Ойрате и Лазурном, на Керченском полуострове в Пташкино, Калиновке, Бранном поле, Ерофеево и Фронтовом, в Илурате, Героевке, Тиритаке, в Юго-восточном Крыму в Кировском и, вероятно, на холме Тепсень, в Центральном Крыму в Курортном, Ароматном, Цветочном, Меловом, на Ак-Кае, в верховьях реки Зуя в урочище Тау-Кипчак и др.63
При этом А.И.Айбабин ссылается на работы А.В.Гадло, карту И.А.Баранова и статью А.Н.Щеглова. Начнем с последней.
4.1.Поселение на м. Ойрат.
Поселение на мысе Ойрат расположено на месте античного селища. Наряду с позднеантичной керамикой на поверхности встречались незначительные обломки раннесредневековых бороздчатых амфор обычного для сельских поселений юго-западного Крыма типа. «Однако, пишет исследовавший это поселение А.Н.Щеглов, в размыве берега мы не обнаружили строительных остатков, которые можно было бы с уверенностью отнести к раннему средневековью . Поселение было, вероятно, открытым. Никаких следов оборонительных сооружений на нем не обнаружено».64 Из приведенного текста статьи А.Н. Щеглова видно, что постулируемое А. И. Ай-бабиным существование на мысе Ойрат неукрепленного поселения, принадлежавшего булгарскому аилу в VIII в. является не более чем умозрительной конструкцией
автора65.
4.2. Поселение в Лазурном.
Поселение находится на месте более раннего, античного. Керамика, поднятая на поверхности и в зоне размыва берега морем, относится к тем же типам, что и с поселения на мысе Ойрат. Судя по иллюстрации в статье А.Н.Щеглова, речь идет о стенках красноглияных амфор с воронковидным горлом и т.н. глубоким и частым рифлением второй четверти VI-VII вв. и светлоглиняных с рифлением типа набегающей волны V-VII вв.66
Окончательный вывод сформулирован А.Н.Щегловым достаточно определенно: «Строительные остатки, видимые в береговом обрыве и размывах на плато поселения, вряд ли можно связать со средневековым периодом существования селища. Судя по материалам, связанным с этими стенами, все они относятся к позднеантичной эпохе и, по-видимому, могут быть датированы временем не позднее III в...Се-лище в селе Лазурном .не имеет следов оборонительных сооружений».67 Соответственно, трактовка А.И. Айбабина вновь оказывается безосновательной.
Информация о поселениях в Калиновке, Бранном поле, Ерофеево, Кировском почерпнута А.И. Айбабиным из карты в статье А.В. Гадло.68 Однако в подрисуноч-ной подписи к этой карте сказано: «Южное Приазовье в эпоху хазарского каганата (VII - начало X в.)», что свидетельствует о широких хронологических границах нанесенных на нее памятников и не позволяет считать их поселениями узкого периода
VII-VIII вв.
Данные о поселениях Ак-Кая, Тау-Кипчак, Курортное, Ароматное взяты А.И. Айбабиным из карты И. А. Баранова и сведений в его книге. Важнейшим из них, безусловно, является частично опубликованное поселение Тау-Кипчак.
5. Тау-Кипчак.
На корреляционной таблице в книге И.А.Баранова насчитывается 9 комплексов этого поселениях, отнесенных им к середине - второй половине VII в. К ним относятся яма 1, яма 5, яма 6, яма 14, жилище 1, жилище 3, жилище 14, жилище 22, жилище 23.69 При этом базовыми комплексами рассматриваются ямы 5 и 6.
5.1. Яма 5.
Яма 5 была отнесена И.А. Барановым ко второй половине VII в. на основании
При размыве берега мы не обнаружили строительных остатков, которые можно было бы с уверенностью отнести к раннему средневековью.
датировок амфор, с чем не согласился А.И. Айбабин, утверждающий, что хронологию многих типов И.А.Баранов обосновал по неверно подобранным аналогиям.70 Как считает А.И.Айбабин, сосуды из ямы 5 и жилища вместе могли использовать на рубеже VII-VIII вв., когда и возникло поселение Тау-Кипчак.
Упрек А.И. Айбабина верен, но лишь отчасти, поскольку сам А.И.Айбабин в ряде случаев атрибутирует амфоры из рассматриваемого комплекса столь же ошибочно.
Обратимся к этим материалам.
1. Красноглиняная амфора типа 5 по АДСВ=Баранов 1990. Рис. 9, 1=Айбабин 1999. Рис. 81, 3.Аналогия И.А.Баранова с амфорой типа Зеест 99 а из Херсонеса ошибочна71, поскольку последняя имеет иную морфологию и иную глину. К тому же амфоры Зеест 99 а никогда не бывают реберчатыми. Однако предложенная А.И. Айбабиным аналогия еще дальше от действительности. Приводимые им параллели из книг Каролин Вильямс и Дж. Хэйса являются светло-глиняными амфорами типа «набегающей волны», в нашем же случае речь идет об амфоре из красной глины с включениями известняка.72 Наиболее близки рассматриваемой амфоре из Тау-Кипчака амфоры типа Науеэ 41 из комплекса 35 Константинополя, который относится к концу VIII - началу IX в.73 Отметим, однако, что сам тип 41 Хэйс помещает в группу амфор VIII в.74 Хронологически прослеживается эволюционная линия этих амфор от второй четверти VI до первой половины IX в.75
2. Красноглиняная амфора типа 5 по АДСВ=Айбабин 1999. Рис. 81,1=Баранов 1990. Рис. 9, 2. А.И.Айбабин отмечает, что аналогичная амфора была обнаружена при его раскопках в Керчи в слое последней четверти VI - третьей четверти VII в.76 Эволюционная линия этих амфор представлена сосудами из комплексов второй четверти VI в. - середины-второй половины IX в.77 Отметим, однако, что предложенная А.И. Айбабиным аналогия с амфорой из Пташкино 7 а, абсолютно произвольна.
3. Красноглиняная амфора типа 5 по АДСВ=Баранов 1990. Рис. 9, 3=Айбабин 1999.Рис. 81, 8. Эволюционный ряд этих амфор охватывает период от второй четверти VI до середины-второй половины IX в.78
4. Красноглиняная типа 5 по АДСВ с отогнутым венчиком=Баранов 1990.Рис. 9,
4. Тип 2=Айбабин 1999. Рис. 81,2. Эволюционный ряд этих амфор, соответствующих нашему типу 28 представлен амфорами из комплексов от 570-580 гг. до X - начала XI вв. Эти амфоры существуют, по крайней мере, до второй половины IX в.79
5. Красноглиняная типа 5 по АДСВ=Баранов 1990.Рис. 9,6.Соответствует нашему типу 24.80 Ближайшая параллель происходит из комплекса первой половины
IX в.81 Однако этот экземпляр, видимо, показывает дальнейшее развитие типа. Нижняя граница ряда неясна.
6. Светлоглиняная с рифлением типа набегающей волны=Баранов 1990. Рис. 9,8=Айбабин 1999. Рис. 81,5. Верхняя часть светлоглиняной амфоры с рифлением типа набегающей волны. А.И .Айбабин указал правильные аналогии с амфорами из комплекса Константинополя 650-670 гг. и Язи-Ада середины VII в.82
7. Красноглиняная амфора типа 5 по АДСВ=Баранов 1990.Рис. 9,9=Айбабин 1999.Рис. 81, 6. И.А.Баранов указал на правильную аналогию в комплексе Агойско-го могильника второй половины VII в.83 Напротив, предложенная А.И.Айбабиным аналогия из Пташкино ошибочна, одна амфора почти в два раза больше другой. Рассматриваемая амфора из Тау-Кипчака соответствует нашему типу 30, датирующемуся второй четвертью VI-VII вв.84
Суммируя все приведенные выше хронологические выкладки, отметим, что в данном комплексе встречены амфоры, имеющие циклы бытования в пределах VI -первой половины IX в., второй четверти VI-VII вв., 570/580 - второй половины
IX в. Попасть в комплекс все они могли только где-то во второй половине - конце
VII в., что подтверждает как дату И.А.Баранова, так и А.И.Айбабина.
5.2. Яма 6.
И.А.Баранов относил яму 6, как и яму 5 к середине-второй половине VII в.85 По мнению же А.И. Айбабина, дата образования комплекса из ямы 6, состоящего из ранних амфор типов 2 и 6 второй половины VII - начала VIII в. и поздних второй половины VIII-IX вв. (типы 7, 8) определяется по поздним. Иными словами,
А.И.Айбабин относит комплекс ямы 6 ко второй половине VIII-IX вв.86 Рассмотрим подробно эти материалы.
1. Амфора типа 5 по АДСВ =Баранов 1990. Рис. 10,11.
Данная амфора имеет аналогии в херсонесском комплексе 14, датирующимся не ранее конца VI - начала VII в.87
2. Амфора типа 5 по АДСВ=Баранов 1990. Рис. 30, 1.
Такие амфоры генетически связаны с экземплярами из Ильичевки 570-580 гг. и Цибиллиума второй четверти VI в.88 Встречаются в комплексах конца VI - середины VII в.,89 конца VII в.90 Поздний вариант известен в комплексе Пташкино середины-второй половины IX в.91
3. Зеест 95 =Баранов 1990. Рис. 10,8.
Из ямы 6 происходит горло этого сосуда. Напомним, что верхняя дата этих амфор не выходит за пределы 650-670 гг.92
4. Широкогорлая амфора с вогнутым дном=Баранов 1990. Рис. 10, 5.
Красноглиняная широкогорлая амфора с вогнутым дном. И.А.Баранов отмечал,
что близкие по форме донца встречены в византийском горизонте Кордон-Обы, датирующимся не позднее середины VIII в.93
Глина амфоры похожа на глину причерноморских амфор. Ближайшей аналогией является амфора из Судакского комплекса второй половины IX-X вв., где она обнаружена вместе с кувшином с плоскими ручками.94 Соответственно, в этом случае она не может датироваться ранее середины - второй половины IX в. В таком случае данные амфоры могут датироваться временем от середины VIII до второй половины IX в.
5. Красноглиняная типа Баранов 1990. Рис. 10,7.
Амфора является звеном в эволюционном ряду нашего типа 42. Ближайшие аналогии происходят из комплексов второй половины VIII - первой половины IX в.95
Приведенный анализ амфор показывает, что, судя по циклам самых поздних типов, комплекс ямы 6 мог образоваться во второй половине VIII - первой половине
IX в., скорее всего речь может идти о рубеже VIII и IX в. Это, в принципе, подтверждает дату А.И. Айбабина.
Поскольку амфоры типа Баранов Рис.10,5 входят в состав комплексов ямы 14, жилища 1, жилища 2, жилища 14 и жилища 22, то все они относятся не ранее, чем ко второй половине VIII в.96
Следовательно, из 9 комплексов Тау-Кипчака, отнесенных И.А.Барановым ко второй половине VII в., концом VII в. могут быть датированы лишь 3: яма 5, жилище 23 и жилище 3. Отметим, однако, что жилище 3 находилось на левом берегу реки Зуи, который, по данным того же И.А.Баранова, заселялся несколько позже правобережной части поселения. Как считал И.А. Баранов, формирование единого поселка завершилось к концу VII в., когда в результате большого пожара, связанного с каким-то военным нападением, были сожжены, а потом восстановлены полуземлянки обоих больших кустов.97
Все это вместе взятое позволяет предположить следующую гипотетическую картину заселения урочища Тау-Кипчак. Во второй половине VII в. здесь появляются два жилища (№№ 3, 23) и одна яма (№ 5), которые прекращают свое существование в начале VIII в. Основной пик заселения приходится на середину-вторую половину VIII в., когда появляются жилища 14, 22, яма 6, землянка 1, яма 1.В начале IX в. возникают жилища 2 и 19.
Если на основании материалов поселения Тау-Кипчак оценивать масштаб при-
хода кочевников на территорию Крыма, то малоутешительная картина для сторонников «тюркской» или «салтовской» концпепции очевидна: три комплекса второй половины VII в., пять второй половины VIII в. и два первой половины IX в. При этом надо учитывать, что на роль кочевнических жилищ могут претендовать лишь землянки и полуземлянки. В этом случае статистика еще более красноречива. Из 24 полуземлянок поселения на правом берегу обнаружено 11. Из них только одна может датироваться второй половиной VII в.
К следующему периоду-середине VIII - началу IX в. относится две полуземлянки (№№ 1, 22) и два дома византийского типа (№№ 2, 14).
Вывод представляется очевидным. Материалы Тау-Кипчака не дают никаких оснований для утверждения о массовом проникновении кочевников в Крым и оседании их на землю во второй половине VII - начале VIII в.
6. Донское.
И.А. Баранов пишет о кочевнических стойбищах VII в. в районе села Донское, в Битаке и Кордон-Обе. Однако поселение на окраине Донского сильно распахано, автор пользуется лишь данными магниторазведки. Сам керамический комплекс не приводится, дается лишь словесное описание керамики из шурфов и подъемного материала, что не дает возможности сколько-нибудь обоснованной датировки.
7. Битак.
На поселении в Битаке не удалось проследить даже планировку, так как памятник почти полностью разрушен при земляных работах в 1974 г.98
8.Кордон-Оба.
На вершине холма Кордон-Оба по сведениям И.А.Баранова было зачищено основание круглой в плане юрты, перекрытой культурными отложениями византийского укрепления первой половины VIII в. Материал в жилище незначителен и представлен несколькими обломками амфор и лепной керамики. Датировка обосновывается И.А. Барановым тем, что в культурном слое рядом с этой постройкой встречены фрагменты тонкостенных амфор, по фактуре близких расписной амфоре, обнаруженной на этом же поселении в слое, подстилавшем салтовский горизонт.99 Все эти материалы нигде не приведены, равно как и стратиграфия участка. Соответственно нет никаких серьезных оснований для предложенной датировки, равно как и интерпретации памятника как кочевнического стойбища.
9. «Протоболгарские аилы» на карте И.А.Баранова.
На корреляционной таблице в книге И.А.Баранова среди протоболгарских кочевнических поселений второй половины VII - начала VIII в. фигурируют Меловое, Фронтовое, Ак-Кая, Маре. 00 Кроме того, на карте как поселения-аилы этапа формирования салтово-маяцкой культуры (вторая половина VII - первая половина VIII в.) отмечены Марьяновка, Ак-Кая, Вишневое, Новокленовка, Богатое, урочище Казанлы, Межгорье, Меловое, Цветочное, Ароматное, Курортное, Тау-Кипчак, Барановка (близ пещеры Ени-Сала III), Мраморное (северо-восточный склон Ча-тыр-Дага), пещера «Партизанская» на нижнем плато Чатырдага, Красноселье, Почтовое, Фонтаны, балка Холодная близ Симферополя, Лозовое, Хмелевое, гора Базман, Глубокий Яр, Трудолюбовка, Заветное. 0 Из этого весьма впечатляющего списка, как уже отмечалось выше, в корреляционную таблицу автор внес лишь 7: Меловое, Фронтовое, Ак-Кая, Маре, Пташкино, нижний слой Героевки и Тау-Кипчак. Остается предположить, что хронология и атрибуция всех остальных памятников являются, по всей видимости, чистыми предположениями И.А. Баранова, основания для которых неведомы.
Итак, из нерассмотренных нами памятников остаются Меловое, Фронтовое, Ак-Кая и Маре. Судя по корреляционной таблице И.А.Баранова, в Меловом и Фронтовом в комплексах с ойнохойями баклинского типа были обнаружены амфоры с вогнутым дном, аналогичные Тау-Кипчакской и Судакской, что автоматически датирует комплексы не ранее середины VIII-IX вв.102 В Ак-Кая такая же амфора об-
наружена в контексте с двуручным кувшином типа Чуфут-Кале, что опять же, датирует комплекс не ранее середины VIII в. Наконец, в Маре в комплексе встречена только датирующая ойнохойя баклинского типа, имеющая широкую датировку.103
В результате от внушительного списка протоболгарских поселений остаются рассмотренные выше три комплекса в Тау-Кипчаке.
Теперь необходимо остановиться на проблеме салтовских комплексов Судака.
10. Судак.
На протяжении последнего десятилетия в литературе появилась и развивается точка зрения о Судаке как о центре пресловутой Крымской Хазарии, где по мнению И.А.Баранова и В.В. Майко существовало тюркское святилище (бога Тенгри?), фиксируются как многочисленные салтовские комплексы, так и хазарская фортификация.
К несомненным достоинствам работ В.В. Майко относятся полные и подробные публикации комплексов, которые он атрибутирует как салтовские. Анализ этих материалов, однако, приводит к диаметрально противоположным выводам.
Принципиальными для решения проблемы «салтовского» Судака рассматриваемого времени, на наш взгляд, являются: а) интерпретация т.н. тюркского святилища, б) комплекс нижнего горизонта помещения Б дома 1994 г., в) существование в городе византийской таможни.
10.1. Комплекс «святилища».
По справедливому замечанию авторов публикации реконструкция первоначального объекта, возникающего во второй половине VII в. чрезвычайно трудна, неоднозначна и достаточно субъективна, что связано с его плохой сохранностью и не-
104
полной изученностью.
По их мнению, строительные остатки и комплекс находок позволяют говорить о существовании в этом месте тюркского капища (бога Тенгри по И.А.Баранову) и культового зольника. Причем, как пишут авторы «интересной особенностью этих святилищ является отсутствие или незначительное количество в археологическом материале каких-либо ритуальных предметов».105 С последним фактом по отношению к данному комплексу нельзя не согласиться.
По трактовке И.А.Баранова каменное святилище представляло собой круглое в плане сооружение башенного типа высотой около двух метров и диаметром не менее 5 м, стоявшее на краю крутого обрыва. В конце IX - начале X в. башня была перекрыта оборонительной стеной (хазарской по И.А.Баранову), из-под которой выступает лишь незначительная часть циркульной кладки. С южной стороны к башне подводила мощеная дорожка, сланцевые плиты которой опирались на крепиду. В результате землетрясения дорожка и крепида сползли по склону, образовав завал.
К культовым предметам авторы отнесли стилизованную бронзовую фигурку лошади, клыки, зубы и небольшой известняковый «идол» с отбитым в древности лицом. Как считает И.А.Баранов, небольшой идол из белого известняка, обнаруженный в зольнике, аналогичен идолу в бурке из Саркела.106 При этом И.А.Баранов ссылается на известную популярную книгу С.А.Плетневой, посвященную хазарам.107 Заметим, что этот идол в бурке, приведенный в ряде работ С.А.Плетневой, происходит не из Саркела, а из Дмитриевского могильника и относится к IX в.108 Кроме того, и это более важно, судакская и дмитриевские фигурки совершенно различны по иконографии, размерам и технике изготовления, в чем при сравнении нетрудно убедиться. Крайне важен и контекст дмитриевской находки, косвенно указывающий на предназначение статуэтки. Как пишет С.А.Плетнева, в катакомбе 65 рядом с одним из разрушенных погребений были обнаружены остатки двух небольших идольчиков, вырезанных из местного мягкого мела. Одна из них изображает мужчину в шапке с плоской тульей и трапециевидным туловом, мужчина как бы закутан в бурку. Черты лица передают некоторую его монголоидность, глаза узкие, немного раскосые. От второго идола сохранилась только головка, по-видимому,
женская. Лицо у нее круглое, с прямым носиком, большими глазами под дугами бровей и глубоко прорезанным ртом. Верх головы плоский. Вероятно, на головку одевалась матерчатая шапочка. Не исключено, заключает С.А.Плетнева, что оба идола были просто куклами умершего ребенка: провести грань между обычной игрушкой и магической фигуркой-оберегом не представляется возможным.109
Таким образом, фигурка из Дмитриевского могильника не совпадает с судакской ни по размерам, ни по иконографии, ни даже по хронологии. К тому же нет доказательств, которые позволили бы считать и дмитриевские фигурки идолами.
Бронзовая фигурка коня из судакского комплекса также сильно отличается от салтовских амулетов типа 4: у судакского амулета, опять же, иная иконография и отсутствует ушко для подвешивания, что не позволяет считать ее амулетом. 10
Столь же призрачна и атрибуция вторично использованного византийского надгробия как антропоморфного изваяния.
В результате приходится признать, что для трактовки рассматриваемого судакского комплекса как тюркского святилища нет веских оснований. На это же указывает и находка при расчистке завала крупных профилированных блоков портала, украшенного простым рельефным веревочным орнаментом, а также обломки ступенчатого известнякового карниза. По заключению того же И.А.Баранова портал стоял в месте стыка дорожки с башней.111
10.2.Нижний горизонт помещения Б дома 1994 г.
Нижний слой дома-пятистенки содержал комплекс, включающий византийские амфоры, стеклянную рюмку, лепную, гончарную посуду и изделия из металла. Амфоры относятся к типам Hayes 37 и Hayes 41, которые обнаружены в Константинополе в контексте конца VIII - начала IX в.112 Оба эти типа Дж.Хэйс поместил в группу амфор VIII в.113 Остальной материал подтверждает дату образования комплекса в пределах первой половины VIII в.Таким образом, перед нами действительно комплекс первой половины VIII в., представляющий собой типичный провинциально-византийский дом - пятистенку. Керамический комплекс не содержит салтовских предметов и также является типично провинциально-византийским. Следует также особо подчеркнуть наличие хорошо выраженного кочевнического компонента в лепной керамике комплекса. На наш взгляд, его существование, аналогичное комплексу постройки 12 в Кооперативном переулке Керчи не противоречит точке зрения о византийской принадлежности обоих городов. Варварские или «местные» этнические элементы всегда были частью культуры византийских поселений. Напомним, что главным элементом любого этноса является наличие этнического самосознания. В этом плане ситуация с «хазарскими» территориями в Крыму рассматриваемого периода однозначна - византийцы считали эти земли своими.
Близкий пример дают материалы комплексов 570-580 гг. из Ильичевки. Эта несомненно типичная византийская крепостца, построенная по принципам византийской фортификации, содержала в своем керамическом комплексе подавляющее количество лепной керамики, истоки которой указывают на варварское население Кавказа и Тамани.
На наш взгляд, корректнее под термином «провинциально-византийский» понимать как раз наличие сильного варварского компонента при безусловной принадлежности того или иного населенного пункта Византии.
Наконец, окончательную точку в вопросе о «салтовской Сугдее» ставит находка комплекса, связанного с функционированием византийской таможни. Идея о созда-
114
нии ее хазарами является откровенным нонсенсом.
Как мы видим, существующие на сегодняшний день материалы не подтверждают точку зрения о Сугдее как центре Крымской Хазарии, этого виртуального или, пользуясь удачным выражением С.Б.Сорочана, фантомного создания ряда исследователей. Какие-либо выраженные салтовские комплексы в Сугдее конца VII - первой половины VIII в. отсутствуют, материальная культура носит типичный провин-
циально-византийский характер, в городе активно функционирует византийская таможня115. Один набор этих признаков позволяет однозначно считать Сугдею этого времени провинциальным византийским городом. Это полностью подтверждают и нумизматические материалы116. Мнение же И.А. Баранова о том, что в VIII в. подчиненный хазарам тюркский отряд занял стратегически важную часть судакской крепости - ее порт и цитадель117 не подтверждается никакими материалами.
11. По селение на холме Тепсень. В.В. Майко, в недавно опубликованной монографии «Средневековое городище на плато Тепсень в юго-восточном Крыму», проанализировав все известные на данный момент археологические материалы, полученные при раскопках поселения, убедительно показал, что оно возникает не раннее середины VIII в.118 Таким образом, датировать Тепсеньское городище более ранним периодом нет никаких оснований.
Н.МОГИЛЬНИКИ.
Выделение погребений второй половины VII - первой половины VIII в. было проведено И.А. Барановым119 и А.И.Айбабиным.120 Суммируя оба списка, мы получаем следующие погребения второй половины VII - первой половины VIII вв.: Айвазовское, Сары-Булат, Мамай, Рисовое 1/1, Рисовое 13/12, Богачевка 8/12, Бога-чевка 9/5, Источное 1/5, Наташино 17/1, «Тепсеньский всадник», Сахарная головка, погребения в Тау-Кипчаке, «салтовское погребение в Херсонесе», Скалистое 260, 279, 293, 329, 767, 354, 325, 381, 288, 340, Лучистое 10, Чуфут-Кале 118, Эски-Кермен 193, Лучистое 10-1, Эски-Кермен 181, 240, 290, Скалистое 625, 331, Эски-Кермен 153-1, Лучистое 54-7, Скалистое 400, Скалистое 321, 291, 164-4, Эски-Кермен 273-4, Суук-Су 55, Эски-Кермен 257-6, Скалистое 166. К этому прибавим порядка 12 склепов могильника Малое Садовое121.
Из всего этого списка погребения в Эски-Кермене, Скалистинском могильнике, Лучистом, Чуфут-Кале не имеют отношения к кочевникам. По аргументированному заключению А.И. Айбабина несмотря на то, что в ряде из этих могил были найдены кочевнические вещи уральского круга, почти все эти вещи найдены в склепах или могилах с каменной обкладкой. Это означает, что владельцами уральских поясов из перечисленных выше погребений были коренные жители юго-западного и южного Крыма раннесредневекового времени: сармато-аланы ассимилированные ими готы, хоронившие в земляных склепах и могилах с каменной обкладкой.122 Склепы могильника у с. Малое Садовое по конструкции, способам захоронения умерших, ассортименту вещей и их типам принадлежат тому же этническому кругу, что и Скалистинские, Эски-Керменские и Чуфут-Кальские.123
За их вычетом из порядка 60 погребений рассматриваемого периода, на долю кочевников остается 16, что однозначно снимает вопрос о преобладании в Крыму в этот период кочевнического населения. Однако и с остальными 16 дело обстоит не столь уж однозначно.
Итак, на роль кочевнических погребений могут претендовать Айвазовское, Сары-Булат, Мамай, Рисовое 1/1, Рисовое 13/2, Богачевка 8/12, Богачевка 9/5, Источное 1/5, Наташино 17/1, Сахарная головка (Инкерман), «салтовское погребение в Херсонесе», Тепсеньский всадник 1929 г., несколько (четыре по И.А.Баранову) разрушенных погребения в Тау-Кипчаке.
По мнению А.И.Айбабина, поясные и сбруйные наборы из тепсеньской могилы принадлежали праболгарскому воину, погребенному в первой половине VIII в.124 С этими выводами согласился и И.А. Баранов125. Однако А.В. Комар найденные в погребении вещи вполне обосновано датирует временем не ранее третьей четверти VIII в.126 Этот вывод, полностью соответствующий стратиграфии хронологии Теп-сеньского городища, поддержал и В.В. Майко127.
Дата и принадлежность погребения из Айвазовского требуют специального рассмотрения.
Погребение у с. Айвазовское.
Погребение было обнаружено И.Т.Кругликовой при раскопках поселения эллинистического времени. Погребение было совершено в простой могиле, выдолбленной в скале на глубину 0.80 м. Погребенный лежал в вытянутом положении, головой на северо-восток. В головах стоял лепной горшок, у левой ключицы найдена реберчатая бусина, у пояса - бронзовый антропоморфный амулет. Кроме того, в за-сыпи могилы (подчеркнуто нами - авт.) обнаружена массивная костяная пряжка.128 Последнее обстоятельство весьма существенно, поскольку на то, что пряжка найдена собственно не в самом погребении, а в засыпи могилы, исследователи не обращали внимание. Следствием этого является ставшее хрестоматийным рассмотрение пряжки как относящейся к комплексу погребения наряду с бусиной, лепным горшком и амулетом. Соответственно пряжка могла и не иметь отношения к погребению, а просто попасть в засыпь. Однако в силу отсутствия на самом поселении каких-либо позднеримских и раннесредневековых комплексов будем исходить из традиционной трактовки всех трех вещей как единого комплекса.
И. Т. Кругликова полагала, что погребение относится к концу IV или началу V в.н.э., что отражает уровень разработки материала того времени, когда писалась статья.
И. А. Баранов достаточно уверенно считал, что весь комплекс вещей в погребении у с. Айвазовского можно датировать второй половиной VII в., также как и погребение с аналогичной, по И.А.Баранову, пряжкой у пос. Мамай.129 Основанием для предложенной даты послужили костяная пряжка и антропоморфная фигурка, имеющие, согласно И.А.Баранову, аналогии в комплексах второй половины VII в.
Костяная пряжка из Айвазовского была сопоставлена И.А. Барановым с костяными пряжками алтайского могильника Кудыргэ, происходящими из погребальных комплексов второй половины VII в. Однако предложенная аналогия весьма приблизительна. У них иная нижняя часть, иное расстояние между прорезями. Близка лишь верхняя половинка пряжки.130 Несколько более близкая аналогия происходит из Егиз-Койтас, где датируется концом VI-VII вв.131
Аналогия Баранова с пряжкой из Богачевки 9/5 также приблизительна. Пряжка из Богачевки массивнее, имеет совершенно иные пропорции и прорези.132
В целом феномен костяных подпружных пряжек в Причерноморье безусловно связан с приходом тюркоязычного населения. Как справедливо замечает Б. И. Маршак, история седла до VII почти не документирована. Ранние костяные пряжки мы знаем плохо, но эта вещь, функционально обусловленная плетеной шерстяной подпругой, едва ли была внезапно изобретена тюрками в VII в.133
За десятилетия, прошедшие после сказанного Б.И. Маршаком на симпозиуме, ситуация несколько изменилась. На Ильичевском городище костяная пряжка была найдена в слое тюркского разгрома 586 г.134 В Виминациуме (Югославия) костяная пряжка происходит из слоя, перекрывающего комплекс здания, сожженного при нашествии аваров в 584 г. 135 В могильнике Кыдэргэ костяные пряжки зафиксированы в погребениях конца VI-VII вв.136 Дату появления этих пряжек в конце VI в. Подтверждают и находки в склепе 4 западного некрополя Херсонеса. В античном склепе костяная пряжка была обнаружена с самым поздним материалом второй половины - конца VI в.137 Основанием для столь ранней датировки являются орлиноголовая пряжка второй половины VI в., 138 треугольнорамчатая пряжка первого варианта, также относящаяся ко второй половине VI в.,139 серебряная пряжка второй половины VI140. Данные находки позволяют относить костяные подпружные пряжки к периоду от конца VI до X в.,141 при этом, наиболее близкие параллели пряжке из Айвазовского происходят из комплексов конца VI-VII вв.
Антропоморфная фигурка также имеет иную хронологию. Такие фигурки относятся к первой группе по типологии Д.Б.Шелова и появляются в вв., о чем
свидетельствует находка в сююрташском погребении с надписью на ткани, содержащей дату 305 г. н.э. По заключению Д.Б.Шелова можно считать установленным,
что амулеты первой группы появились еще в первой половине IV в. на Керченском полуострове и продолжали бытовать на довольно обширной территории в течение нескольких столетий, до VII в.142
Следовательно, погребение из Айвазовского нельзя относить исключительно ко второй половине VII в. Оно имеет широкие хронологические рамки и может датироваться в пределах конца VI-VII вв.
Т.н. «салтовское» погребение в Херсонесе совершено в подбое византийского склепа. Находка в нем горшка с клеймом на дне в виде четырехлепестковой розетки, вписанной в круг, позволяет датировать его не ранее чем серединой VIII в. Аналогичное клеймо на таких сосудах было обнаружено в нижнем слое землянки 1 Тау-Кипчака, датирующейся, как уже было сказано выше, серединой-второй половиной VIII в.143
Раскопанные четыре могилы Тау-Кипчака датируются ойнохойями баклинского (скалистинского) типа, имеющими широкую датировку. Связать их с какими-либо комплексами городища невозможно.
Таким образом, на долю кочевого тюрко-протоболгарского или салтовского населения приходится примерно 9-10 могил: Сары-Булат, Мамай, Рисовое 1/1, Рисовое 13/2, Богачевка 8/12, Богачевка 9/5, Источное 1/5, Наташино 17/1, Сахарная головка (Инкерман),? Это окончательно снимает вопрос о «тюркском», «протобол-гарском» или «салтовском» Крыме во второй половине VII - первой половине VIII в.
Подведем некоторые итоги.
Анализ комплексов второй половины VII - первой половины VIII в. не подтверждает точку зрения о заселении пришлыми кочевниками (протоболагарами или салтовцами-хазарами) территории Крыма. Выявленные кочевнические комплексы, даже при отнесении к ним всех спорных, в лучшем случае составляют порядка 17% от всех комплексов этого периода. Погребения же, которые хоть как-то могут быть связаны с хазарами, вообще единичны и при этом спорны. Картографирование памятников и элементарный статистический подсчет показывают абсолютное преобладание в Крыму рассматриваемого времени традиционного местного населения, состав которого, по сравнению с VI - первой половиной VII в. существенно не изменился. Города-архонтии Боспор, Судак и Херсон контролировала Византия.
Крымские же степи были местом перекочевок кочевников из Поднепровья и Таманского полуострова. В античное время, и, видимо, вплоть до конца VI в. существование боспорских крепостей на Таманском полуострове и сложной оборонительной системы на Керченском полуострове закрывали проход кочевникам с территории Прикубанья и пограничных с азиатским Боспором территорий. Теперь, когда пролив место Боспорского царства заняла архонтия Боспор, пролив контролировала лишь одна одноименная крепость. Это давало возможность для беспрепятственного прохода кочевников с Таманского полуострова по переправе в районе Нимфея и дальнейшего беспрепятственного продвижения по керченским степям. Видимо, следами этих передвижений являются кочевнические погребения в Наташино. В ряде случаев, видимо в результате взаимодействия с местным населением появляются оседлые комплексы (Тау-Кипчак). Однако, еще раз подчеркнем, что речь идет о единичных случаях, не определяющих общую ситуацию. Границей между традиционным местным населением и кочевниками были крымские предгорья.
Абсолютное преобладание традиционного местного населения в предгорье и на побережье, наличие здесь городов и крепостей, находившихся под властью или под контролем Византии, подтверждают сделанный нами на материалах Боспора вывод, что политическое влияние и непосредственное присутствие здесь Хазарского каганата до сер. VIII в. было минимальным и, возможно, не выходило за пределы получения дани. Таким образом, выделять Крымскую Хазарию, или Крымскую Болгарию144, конца VII первой половины VIII в. вряд ли будет правильным.
Теперь обратимся к более многочисленной группе памятников, а именно поселениям, возникновение которых обоснованно датировано различными исследователями серединой - второй половиной VIII145.
Географически рассматриваемые памятники расположены не равномерно по всему Крыму, а группируются в четырех местах: Керченский полуостров (большая часть), Юго-восточное побережье, Центральный Крым, Северо-Западное побережье.
Керченский полуостров. На археологических картах, опубликованных в монографиях И.А. Баранова146 и А.И. Айбабина147, и основанных, в основном, на разведках Д.Л. Талиса148 и А.В. Гадло149 упоминается более 50-ти поселений. В.В. Веселов в 50-х - 60-х гг. ХХ в обнаружил 170 «салтовских» памятников (однако, не опубликованных)150. Еще порядка 50 поселений этого времени были выявлены работами Т. Шоля и В.Н. Зинько151. Таким образом, даже учитывая, что некоторые памятники могли быть отнесены к данному кругу ошибочно, поселений второй половины VIII-IX вв. на Керченском полуострове известно, вероятно, не менее 200. На данный момент не на одном из них не обнаружено следов каких либо фортификационных сооружений. Все поселения основаны на «чистом» месте или на территории заброшенных античных поселений. Правда, недавно Л.Ю. Пономарев попытался выделить одно «салтовское» укрепление, расположенное у с. Заветное.152 Однако, на наш взгляд, данные выводы представляются преждевременными: материалы экспедиции 1936 г. утрачены, а сам автор раскопок, Ю.Ю. Марти, интерпретировал укрепление как ранневизантийское; Л.Ю Пономарев проводил здесь только разведки, в результате которых был собран подъемный материал как эллинистического времени, так и VIII-Х вв.; при этом он справедливо отметил, что «не только типологически близких, но и каких либо других раннесредневековых фортификационных памятников на Керченском полуострове пока еще не выявлено»153. Таким образом, для датировки данного укрепления второй половиной VIII в. нет никаких оснований. Поэтому нет оснований и пересматривать сказанное выше.
Юго-восточное побережье. И.А. Баранов и А.И. Айбабин помещают здесь порядка 10 памятников хазарского времени154, из которых по устному сообщению
В.В. Майко, исследованиям подвергались только 5. И.А. Баранов выделял в этом районе два «хазарских» укрепления. - Тепсень и Кордон-оба155. По данным В.В. Майко, основанным на результатах новейших исследований, оборонительные сооружения там отсутствуют (на Тепсене стены, интерпретированные И.А. Барановым как оборонительные, на самом деле являются пристройками к северной и южной сторонам апсиды «большого» храма156, а оборонительные сооружения Кор-дон-обы принадлежат генуэзскому замку), все поселения основаны не раннее середины VIII в. на свободных землях157.
Центральный Крым. На упоминавшейся археологической карте А.И. Айбабина здесь, вместе с районом современного Симферополя показано 8 поселений хазарского времени158. У И.А. Баранова их порядка 13159. По данным В. В. Майко таких памятников не более 5-6. Фортификационные сооружения там не выявлены, хотя И.А. Баранов и «находил» салтовские оборонительные стены на Баксанском городище160 (по сообщению В.В. Майко оборонительные стены там принадлежат позднескифскому городищу). Все поселения возникли на незаселенных местах.
Северо-западное побережье. А.Н. Щеглов опубликовал шесть подобных памятников.161 На карте И.А. Баранова отмечено 13 поселений162, А.И. Айбабина - 9163. По данным С.В. Кутайсова, материалы салтово-маяцкой эпохи присутствуют практически на всех античных памятниках Северо-западного Крыма. Им выделены 4 поселения, в том числе, одно укрепление - Аблямитское, 5 мест погребений и более 10 мест находок материала салтовского времени164. И.А. Баранов определял здесь одно городище - «Чайка»165. Однако, по устному замечанию В.А. Кутайсова, укрепления данного памятника, как и всех остальных, за исключением, возможно, Аб-
лямитского, относятся к эпохе античности. В.И. Павленкову в данном регионе известны три хазарские крепости - Аблямитское городище, Хмелевское городище и Беляусское166. Однако, как пишет сам автор, на Хмелевском городище проводились лишь визуальные разведки, а к настоящему времени следы поселения потеряны. Что касается Аблямитского городища, то оно так же практически не исследовалось. Поэтому присутствие на нем материалов салтовского времени вовсе не означает, что есть и укрепления этого периода. Даже если и допустить, что на ряде сал-товских (салтовских ли?) поселений имелись фортификационные сооружения, на настоящий момент, ввиду слабой изученности памятников, невозможно определить когда они там появились - одновременно с основанием, или в связи с появлением венгерской или печенежской угрозы. На Беляусском городище так же нет никаких следов укрепления хазарского времени.167
Все указанные поселения возникли на месте заброшенных античных. Это, по замечанию В.А. Кутайсова, связано с присутствием в данных местах источников воды или колодцев.
Необходимо учитывать, что, в основном, все памятники Северо-западного Крыма изучались археологами - античниками, поэтому средневековым слоям уделялось меньше внимания. Очевидно, не анализировался средневековый материал на предмет определения узкой хронологии и отнесения его к конкретному культурному кругу. В данном регионе, кроме поселений принадлежавших салтовскому населению, вероятно, должны были находиться и византийские (херсонские). Как известно из сообщений Константина Багрянородного, херсониты добывали в данном районе соль168, причем данный промысел существовал с античного времени169. Соответственно там должны были находиться и поселения соледобытчиков. Отметим, в недавно вышедшей монографии С.Б. Ланцова, посвященной античным памятникам Сакской пересыпи, детально проанализирован и средневековый материал. Автор пришел к убедительному выводу, что средневековые находки здесь представляют комплекс К-Х вв., и, вероятно принадлежали поселению херсонских солеваров170. Напомним, остатки постройки на юго-восточной части современного села Окуневка Черноморского района А.Н. Щеглов убедительно интерпретировал как маяк171. А если это так, то он, скорее всего, принадлежал херсонитам, нуждавшимся в бесперебойном функционировании каботажного плавания в данном районе, а не пришлым салтовцам.
Общее количество памятников, которые с определенной долей вероятности можно связать с прибывшим населением Хазарского каганата, в Северо-западном, Центральном и Юго-восточном Крыму составляет не более 15-20% от числа подобных объектов на Керченском полуострове. Мы осознаем, что, вероятно, выявлены далеко не все поселения, что степень археологической изученности различных регионов Крымского полуострова неодинакова, что впоследствии возможны уточнения в хронологии, однако, учитывая вышеназванные особенности, вряд ли общая картина распределения салтовских памятников по территории Крыма в значительной степени может измениться.
Таким образом, в середине - второй половине VIII в. в Крыму (кроме Юго-западного и Южного о которых ниже) появляется порядка 250 новых поселений, причем приблизительно 85% из них на Керченском полуострове. Остальные 15-20% относительно равномерно «разбросаны» по Северо-Западному, Центральному, и Юго-Восточному регионам. Все они возникают на свободных землях, по крайней мере, не зафиксировано не одного случая, когда пришельцы селились на уже существующих поселениях, и кого - либо изгоняли с обжитых мест. Новые населенные пункты не имели фортификационных сооружений (по крайней мере, на Керченском полуострове Юго-восточном и Центральном Крыму. Что же касается Северо-западного, то, как отмечалось, наличие оборонительных стен хазарского времени с некоторой долей вероятности предполагается только на Аблямитском городище.
Однако, и в данном случае, до выяснения хронологии самого поселения, хронологии его фортификации его культурно-исторической принадлежности, это не более чем предположение). Они отсутствуют даже на Тепсене, который трудно интерпретировать как сельское поселение. Археологические материалы не отмечают и изменений в жизни уже существующих населенных пунктов, в частности городов Боспо-ра и Сугдеи172, окруженных новым, пришлым населением.
На ряде рассматриваемых памятников, а большая часть их археологически не изучалась, были выявлены христианские культовые сооружения. Крупные храмы исследованы на Тепсене, что дало возможность ряду авторов локализовать здесь
174 1 ПА
центр Фульской епархии ' , небольшая церковь открыта на Кордон-обе ' , известны христианские памятники на поселениях Героевка и Пташкино175.
И.А. Баранов определяет количество жителей Тау-кипчака не менее 120 человек176. Даже если предположить, что в среднем число обитателей на каждом поселении составляло половину от этой цифры (не все постройки могли существовать одновременно, некоторые поселки имели меньшие размеры чем Тау-Кипчак и другое), число людей мигрировавших в Крым во второй половине VIII в. можно определить как не менее 12-15 тыс. человек, хотя мы понимаем всю условность настоящих подсчетов.
Возникает вопрос о причинах такой массовой миграции, обстоятельствах и условиях расселения вновь прибывших по территории полуострова.
Скорее всего, данное перемещение населения с территории Хазарии в Крым не было уникальным явлением.
Возможно, оно происходило параллельно с другими миграционными процессами на территории каганата, в частности, с переселением алан и болгар из центрального и западного Предкавказья в области Северского Донца и Дона177. Эти события традиционно связывают с поражением хазар во второй арабо-хазарской войне (722-73 7)178 (напомним, эту же причину называл А.И. Айбабин для объяснения появления новых поселений в Крыму). Хотя по данной проблеме существуют и другие гипотезы, однако, практически все исследователи не сомневаются, что такая крупномасштабная акция проходила не без участия со стороны правителей Хазарии 79.
В. Б. Ковалевская, уточнив хронологию памятников и сведения письменных источников, пришла к выводу, что миграцию населения каганата следует относить к 50 -началу 60 гг. VIII в., когда хазары переносят центр тяжести своих владений на северо-запад и укрепляют позиции на Кубани180.
Вероятнее всего, близко к этому времени, учитывая известные на сегодняшний момент материалы, следует датировать и появление рассматриваемых крымских салтовских памятников.
Учитывая обстоятельства появления новых поселений (а именно: подавляющее большинство из них основывается на Керченском полуострове; пришельцы селятся исключительно на «чистом» месте; они не ограждаются оборонительными стенами; население «старых» городов остается неизменным; господствует христианская религия), можно с большой степенью вероятности предположить неконфликтное проникновение новых жителей Крыма. В связи с этим напомним замечание С.А. Плетневой: «В настоящее время мы практически не располагаем на территории Крыма погребениями второй половины VIII-IX вв., которые можно было бы связать с пришедшими из Хазарии воинами».181
Если бы пришельцы мигрировали, как это предполагалось, в подвластный хазарам Крым, то вряд ли в такой ситуации можно было обойтись без серьезных конфликтов со «старым» населением. Но, они заселяют исключительно свободные земли, в основном степи Керченского полуострова, и в очень небольших количествах появляются в более благоприятных для жизни юго-восточном и центральном Крыму.
Следует учитывать и политическую обстановку того времени. Как известно, в
VIII в. между Хазарией и Византией установились дружеские, союзнические, отношения, подкрепленные в 732 г. междинастическим браком между сыном Льва III, будущим императором Константином У и дочерью хазарского кагана по имени Чи-чак, после крещения - Ирина182. И лишь в 80-х гг. наблюдается их определенное
183 184
охлаждение , что подтверждается и данными нумизматики .
Готия с Херсоном, с чем согласны большинство современных авторов, до 80-х гг. подчинялась Византии. Как показала Е.В. Степанова, по данным сфрагистики, в Сугдее в VIII-IХ вв. не только не наблюдается спада византийской активности, но наоборот, отмечается ее подъем185. Вероятно, зависимость даже Боспора от хазар в это время не выходила за пределы выплаты дани186.
Можно, конечно, дискутировать о степени хазарского влияния в Крыму, которое мы отнюдь не пытаемся оспорить, о степени зависимости от Византии. Но весь круг источников указывает на то, что Константинополь, несомненно, считал данные территории своими. Поэтому, учитывая перечисленные факты, вряд ли со стороны Хазарии была возможна односторонняя акция по переселению такого числа людей в Крым. Можно предположить, что данный процесс проходил с согласия и под контролем византийских властей, которые выделили вновь прибывшим земли Керченского полуострова, и лишь крайне ограниченному числу людей позволили селиться за его пределами (если вообще появление нового населения за пределами Керченского полуострова не произошло несколько позднее. Однако современная степень изученности памятников и уровень знания археологического материала не позволяет сделать более конкретные выводы.
Широко известна политика Константинополя, позволявшая варварам селиться на границах империи с целью использования их в качестве пограничников и приобщения к христианству187. По крайней мере, подобные примеры для Крыма византийского периода известны. По Прокопию, готы страны Дори добровольно остались в Крыму, были союзниками византийцев и «отправлялись „.в поход, когда римляне шли на своих врагов»188. Согласно «Аланскому посланию епископа Феодора» в ХШ в. аланы жили близ Херсона «столь же по своей воле, сколько и по желанию Херсонцев, словно некое ограждение и охрана».189
Учитывая союзнический уровень взаимоотношений Византии и Хазарии в данное время, нет ничего удивительного, что части христианского, или согласившегося принять христианство населения, из подвергшихся арабскому разгрому хазарских земель, позволили поселиться в Крыму на пустующих землях.
Таким образом, появление в 50-60-х гг. VIII в. на Керченском полуострове, Юго-восточном, Центральном и Северо-западном Крыму новых поселений не связано, вероятно, с подчинением этих регионов хазарам, и не отражало каких-либо кардинальных изменений в византийско-хазарских отношениях на полуострове.
Новые черты в политике хазар по отношению к византийским территориям, в том числе и в Крыму появляются только в 80-х гг. VIII в. Однако это тема отдельного исследования.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Мы понимаем условность данного термина. Однако, для облегчения терминологии при рассмотрении проблем связанных с взаимоотношениями Хазарии и Крыма все же решили его использовать.
2. В настоящей работе мы не акцентируем внимание на историографии истории Боспора конца VII - начала VIII в. Это было сделано нами в отдельной статье. См. Сазанов А. В., Могаричев Ю. М. Боспор и Хазарский каганат в конце VII - начале
VIII вв. I. Проблема «хазарских слоев» Керчи //ПИФК. 2002. Вып. ХП. С. 469-472.
3. Артамонов М.И. История хазар. Спб., 2001. С.272 -280.
4. Там же. С. 326-330.
5. Якобсон А.Л. Раннесредневековые поселения Восточного Крыма //МИА. 1958. №85. С. 497-500; Раннесредневековые сельские поселения Юго-западного Крыма. МИА. 1970. №168. С.29, 187-195.
6. Талис Д.Л. Некоторые проблемы истории раннесредневековой Таврики и литература последних лет //ВВ. 1961. Т. ХК. С. 256-257.
7. Талис Д.Л. Росы в Крыму //СА. 1974. №3. С. 92-98.
8. Гадло А.В. Византийские свидетельства о Зихской епархии как источник по истории Северо-восточного Причерноморья //Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991. С. 100-101. См. также Гадло А.В. Раннесредневековые селища на берегу Керченского пролива //КСИА. 1968. №113; Раскопки раннесредневекового селища у деревни Героевка в 1964 г. //СА. 1969. №1; Этнографическая характеристика перехода кочевников к оседлости (по материалам Восточно-Крымской степи и Предгорий VШ-IX вв.) //Этнография народов СССР. Л., 1971. С. 61-75; К истории Восточной Таврики VШ-IXвв. //Античные традиции и византийские реалии. Свердловск, 1980.
9. Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья. Киев, 1990. С. 148-151.
10. Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. М.: Иерусалим, 2000. С. 151-170.
11. Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 1999. С. 190-194; Памятники крымского варианта салтово-маяцкой культуры в Восточном Крыму и степи //Крым, Северо-восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IУ-ХШ века. М., 2003. С. 55-57.
12. Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. С.200-205; Памятники крымского варианта салтово-маяцкой культуры в Восточном Крыму и степи.
С. 57-59.
13. Майко В.В. О локализации Фулл и фулльской епархии в раннесредневековой Тав-рике //Православные древности Таврики. Киев, 2002. С. 134; Некоторые аспекты христианизации тюрок Таврики в эпоху средневековья //Церковная археология Южной Руси. Симферополь, 2002. С. 148; и др.
14. Зинько В. Н, Пономарев Л.Ю. Гончарная керамика VШ-IX веков с сельской округи Боспора //Археология и история Боспора. Керчь, 1999; Исследования раннесредневековых памятников в окрестностях поселка Героевское //Боспорские исследования. Симферополь, 2001. Вып. 1; Новые памятники салтово-маяцкого типа в окрестностях Керчи //МАИЭТ. Симферополь, 2000. Т. VII; Салтово-маяцкие погребальные памятники Керченского полуострова //Боспорские исследования. Симферополь, 2002. Вып. 2; К изучению салтово-маяцких памятников Керченского полуострова //Боспор Киммерийский. На перекрестке греческого и варварского миров. Керчь, 2000; Салтовское укрепление и святилище у с. Заветное //Боспорские исследования. Симферополь, 2003. Вып. 111.
15. К изучению салтово-маяцких памятников Керченского полуострова. С. 117-120.
16. Сорочан С.Б. Боспор как византийско-хазарский кондоминимум //Боспор Киммерийский и Понт. Керчь, 2001. С. 145-148; Византия и Хазары в Таврике: господство или кондоминимум? //ПИФК. 2002. Вып.12; Сугдея в «темные века» //Сугдея, Су-рож, Солдайа в истории и культуре Руси-Украины. Киев: Судак, 2002.; Сугдея в «темные века» //ССб.; Науменко В.Е. Боспор в системе византийско-хазарских отношений //Боспор Киммерийский. На перекрестке греческого и варварского миров. Керчь, 2000. С. 99-101. К вопросу о характере византийско-хазарских отношений в конце VIII - середине IX вв. //ПИФК. 2002. Вып.12; Место Боспора в системе византийско-хазарских отношений //Бахчисарайский историко-археологический сборник. Симферополь, 2001. С. 349-350 и др.
17. Сорочан С.Б. Византия и Хазары в Таврике: господство или кондоминимум. С. 532.
18. Науменко В.Е. К вопросу о характере византийско-хазарских отношений в конце
VIII - середине IX вв.. С 546.
19. Сазанов А. В., Могаричев Ю. М. Боспор и Хазарский каганат в конце VII - начале
VIII вв. I. Проблема «хазарских слоев Керчи»; Сазанов А. В., Могаричев Ю. М. Боспор и Хазарский каганат в конце VII - начале VIII вв. 2. Боспор и Хазария по данным письменных источников. (в печати); Крым и Хазарский каганат в первой половине - середине VIII в. //Россия - Крым - Балканы: диалог культур. Екатеринбург, 2004; Сазанов А.В. Боспор и Хазария в конце VII - начале VIII вв. //Сугдея, Сурож, Солдайа в истории и культуре Руси-Украины. Киев: Судак, 2002.
20. Гадло А. В. К истории восточной Таврики VIII-X вв. //АДСВ. 1980. Вып. 17. Античные традиции и византийские реалии.
21. Там же. С. 135.
22. Голофаст Л. А. Стекло ранневизантийского Херсонеса //МАИЭТ. 2001. Вып. УШ.С. 117, 118. Комплексы 22, 24 и 25;.
23. Сазанов А. В., Могаричев Ю. М. Боспор и хазарский каганат.
24. Пономарев Л. Ю. Салтовское укрепление и святилище у с. Заветное //Боспорские исследования. Симф., 1993. Т. III. C. 269, 270.
25. Там же. С. 269.
26. Баранов И. А., Майко В. А. Пастирско-Пенковская культура и проблемът за разсел-ването на прабългарските племена от средното Поднепровие и Таврика //Българи-те в Северното Причерноморие. Исследвания и материали. Велико Търново, 1995. Том. IV. Рис. 4 . С. 76; Баранов И. А., Майко В. А. Праболгарские горизонты судакского городища VIII - первой половины X в. //Българите в Северното Причерноморие. Изследвания и материали. Велико Търново, 2000. Том VII. C.84.
27. Баранов И. А. Археологическое изучение Сугдеи-Солдайи //Археологические исследования в Крыму. 1993 гю Симф., 1994. С. 41, 42.
28. Авторы выражают глубокую благодарность В.В.Майко за предоставленные сведения.
29. Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симф., 1999.Рис. 79,1; Айбабин А. И. Хазарский слой в Керчи //МАИЭТ. 2000. Вып. VII. Рис. 5, 26.
30. Антонова И. А., Даниленко В. Н., Ивашута Л. П., Кадеев В. И., Романчук А. И. Средневековые амфоры Херсонеса//АДСВ. 1971. Вып. 7. С. 99. Сноска 31.
31. Седикова Л. В. Керамическое производство и импорт в Херсонесе в IX в. Автореф. Дисс. Канд. Истор. Наук. М.: ИА РАН, 1997. С. 10.
32. Пономарев Л. Ю. Салтовское укрепление и святилище у с. Заветное. С. 269, 270.
33. Там же. С. 269.
34. Гадло А. В. К истории восточной Таврики. С. 140.
35. Там же. Рис. 3.
36. Зинько В. Н., Пономарев Л. Я. Гончарная керамика с сельской округи Боспора //Археология и история Боспора. Керчь, 1999. Вып. III. С. 187.
37. Гадло А. В. Раннесредневековое селище на берегу Керченского пролива (по материалам раскопок 1963 г.)//КСИА. 1968. Вып. 113.
38. Там же. С. 79.
39. Там же. С. 80. Рис. 19, б, д, е.
40. Гадло А. В. К истории восточной Таврики VIII-X вв. Рис.7, Б.
41. Гадло А. В. Расснесредневековое селище на берегу Керченского пролива. С. 83.
42. Плетнева С. А. Средневековая керамика Таманского городища //Керамика и стекло древней Тмутаракани. М., 1963. Рис. 52, 5, 14, 20.
43. Там же. С. 253. Рис. 38, 4, 5. Рис. 22, а.
44. Плетнева С. А. Средневековая керамика Таманского городища //Керамика и стекло древней Тмутаракани. Рис. 39. С. 16.
45. Баранов И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья. Киев, 1990. С. 96.
46. Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи //МИА. 1958. №62. Рис. 47, 35-37.
47. Krasil’nikov K. Die Keramik der Saltovo-Najaki - Kultur am Nordlichen Mittellauf des Donec //Die Keramik der Saltovo-Majaki Kultur und ihrer varianten. Bud., 1990. S.
217.Taf.25, Taf.26, 1-4.
48. Kuznecov KNordkaukasishe Tonkessel //Die Keramik der Saltovo-Majaki Kultur und ihrer varianten. Bud., 1990. S. 262.
49. ^дло A. B. Pаcкoпки pаннecpeднeвeкoвoгo ceлища y дєpєвни Гєpoєвки в 1964 г. /^A. 1969. №1. С. 161, 162.
50. ^дло A. B. Pаcкoпки pаннecpeднeвeкoвoгo cєлища y дepeвни Гєpoєвки в 1964 г.
Риа 4, а; ^дло A. B. К иcтopии вocтoчнoй Тавpики... Pиc. 7, г.
51. ^дло A. B. Pаcкoпки pаннєcpєднєвєкoвoгo ceлища y дєpєвни Гєpoєвки в 1964 г.
Риа 4, б. С. 163; ^дло A. B. К иcтopии вocтoчнoй Тавpики... Pиc. 7, в.
52. ^дло A. B. Pаcкoпки pаннecpeднeвeкoвoгo cєлища y дepeвни Гєpoєвки в 1964 г. Риа 4, в, г. С. 163, 164.
53. Там же. С. 164.
54. Там же. С. 165.
55. Hayes J. W.Excavations at Sarachane in Istabul. Princeton, 1992. Vol. II. The pottery. P. 41.
56. Там же. P.41. dep. 33, 5, dep. 35,10,11.
57. ^дло A. B. Pаcкoпки pаннecpeднeвeкoвoгo ceлища y дepeвни Гepoeвки в 1964 г. С. 165.
58. Caзaнoв A. B., Poмaнчyк A. И., Ceдuкoвa Л. B. Aмфopы из ^м^тек^в византийcкo-ro Xepcora. Ек., 1995. Табл. 20, 21. С. 50-52. Kracc 24.; Бapaнoв И. A., Maйкo B. A. Пpабoлгаpcкиe ropraoHra cyдакcкoгo гopoдища cєpєдины VIII - пepвoй пoлoвины X вв. С. 85. Риа 4, 12.
59. Зтько B. Н., Пoнoмapeв Л. Ю. Н^вые памятники cалтoвo-маяцкoгo типа в o^eCT-нocтяx Kєpчи //МAИЭТ. 2000. Вып. 7. С. 189.
60. Там же.
61. Bлacoвa E. B., Coлoвьeв C. Л. Н^вые иccлeдoвания нeкpoпoля Нимфея: 1991-1992 //Apxeoлoгичecкиe вести. Спб., 1998. Вып. 5. Риа 13,1,2.
62. Там же. Риа 13, 5.
63. Aйбaбuн A. И. Этничеотая иcтopия pаннeвизантийcкoгo Kpыма. Симф., 1999. С. 190.
64. Щeглoв A.H.Pаннecpeднeвeкoвыe пocєлєния на Таpxанкyтcкoм пoлyocтpoвє Kpыма //СA. 1970. №1. С. 256.
65. Отсутствиє здєcь cлeдoв cтpoитєльныx ocтаткoв oтмєчаєт и С.В. Кутайтов (Apxeo-лoгичєcкая каpта pаннecpeднeвeкoвыx памятникoв Сєвєpo-западнoгo Kpыма /«Сб. 2003. Вып. XII. С. 280.
66. Там же. Риа 2, 4, 5. С. 257.
67. Там же. С. 257.
68. ^дло A. B. Пpoблeма Пpиазoвcкoй Руст и coвpeмeнныe аpxeoлoгичecкиe данные o Южнoм Пpиазoвьє VIII-X вв. //Вестник ЛГУ. 1968. Т. 14. Вып. 3. С. 60.
69. Бapaнoв И. A. Тавpика в эпoxy pаннeгo cpeднeвeкoвья. К., 1990. Pиc. 11.
70. Aйбaбuн A.И. Этничеотая иcтopия pаннєвизантийcкoгo Kpыма. С. 192.
71. Бapaнoв И. A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpeднeвeкoвья. С. 28; Aнmoнoвa ИЛ., Дaнu-лєнко B.H., Ивarnyma Л. П., Kaдeeв B.И. Poмaнчyк A.И. Сpeднeвeкoвыe амфopы Xєpcoнєcа//AДСВ. 1971. Вып. 7. Риа 7.
72. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннeгo cpєднєвєкoвья. С. 27. Williams C. Anemurium. The Roman and early Byzantine pottery. Wetteren, 1989. Fig. 56, 561; Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Princeton, 1992. P.64,Fig. 47, 156, 157.
73. Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Fig. 57, 27.
74. Op. cit. P. 71, 72.
75. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture? Le cas de la Mer Noire //La ceramique medievale en Mediterranne. Actes du VI e. congres de l’AIECM 2 Aix-en-Provence 13-18 novembre 1995. Aix-en Provence.
1997. P.94. Type 29. Fig. 3, 29.
76. Aйбaбuн A.И. Этничеотая totopm pаннeвизантийcкoгo ^ыма. С. 192.
77. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture? Fig. 2, 25, 1-3.Type 25. P. 94.
78. Op.cit. Fig. 2, 23.
79. Caзaнoв A.B. Kepамичecкий ^мплете начала XI в. из Xepcoнecа (Aмфopы, пифocы и пpocтая гoнчаpная кepамика) //Баxчиcаpайcкий иcтopикo-аpxєoлoгичєcкий c6op-ник. 2001. Вып. 2. Рте. 11. С. 240, 241.
80. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture? Fig. 2, 24.
81. Op.cit. Fig.2,24,2.
82. Aйбaбuн A.H Этничеотая totopm pаннeвизантийcкoгo ^ыма. С.193; Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Fig. 49, deposit 30, 194.
83. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннeгo cpeднeвeкoвья. С. 30.
84. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture? Fig. 3,30. P. 94; Бeлoв Г.Д., Cmpжeлeцкuй C.Ф., Якоб^н A.Л. Kваpтал XVIII //М^. 1953. №34. Рте. 63.
85. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpeднeвeкoвья. С. 30.
86. Aйбaбuн A.И. Этничеотая иcтopия pаннєвизантийcкoгo Kpыма. С.194.
87. Гoлoфacm Л.A. Gre^o pаннєвизантийcкoгo Xepcoнecа //МAИЭТ. Симф., 2001. Вып. VIII. Рте. 44, 2.
88. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture? P.94. Fig.3, 2.Type 28.
89. Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Fig. 51, 35, dep. 31.Type 11.
90. Гoлoфacm Л.A. Ore^o pаннeвизантийcкoгo Xєpcoнєcа //МAИЭТ. Симф., 2001. Вып. VIII. Рте. 75, 4.
91. Sazanov A. Les amphores de l’Antiquite tardive et du Moyen Age: continuite ou rupture?. Fig.3, 28, 5.
92. Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Fig. 48, 176, 178, dep. 30. Type 11; Caзaнoв A. B. ^н^стенные кpаcнoглиняныe амфopы типа 95 no И.Б.Зеест: типoлoгия и xpoнoлoгия //Пeтepбypгcкий аpxєoлoгичєcкий вєcтник. 1992. Вып. 2.
93. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpeднeвeкoвья. С. 33.
94. Бapaнoв И.A., Marno B.B. ^милетем cалтoвcки cъopъжeния в Садакcката кpєпocт //Бългаpитє в Сeвepнoтo Пpичєpнoмopиє. Изcлєдoвания и матepиали. Вєликo Тъpнoвo, 1996. Тoм 5. Рте. 2,5.
95. Caзaнoв A.B. Kepамичecкий ^милете начала XI в. из Xepcoнecа. С. 243. Pиc. 12, 1, 2.
96. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpєднєвєкoвья. С. 32. Рте. 11.
97. Там же. С. 39.
98. Там же. С. 35.
99. Там же . С. 36.
100. Там жє. С.22, 23.
101. Там жє. С.8, 9.
102. Там же. Рте. 7,26; Рте. 10,7.
103. Caзaнoв A.B. Kepамичecкий ^мплете начала XI в. из Xepcoнecа (Aмфopы, пифocы и пpocтая гoнчаpная кepамика). С.247.
104. Бapaнoв И.A., Marno B.B. Тюpкcкoe cвятилищe Сугдеи //PA. 2001. №3. С. 98.
105. Там же. С. 100.
106. Бapaнoв И.A. Бoлгаpo-xазаpcкий reproof cpeднeвeкoвoй Сугдеи //Пpoблєми на пpабългаpcката иcтopия и кyлтypа. Сoфия, 1991. Вып. 2. С. 149.
107. Плemнeвa C.A. Xазаpы. М., 1976. С. 63.
108. Плemнeвa C.A. На cлавянo-xазаpcкoм пoгpаничьe. Дмитpиeвcкий аpxeoлoгичecкий
^милека М., 1989. С. 100. Риа 50.
109. Там же. С. 100.
110. Там же. Риа 48 тип 4.
111. Бapaнoв И.A. Бoлгаpo-xазаpcкий гopизoнт cpєднєвєкoвoй Сугдеи. С. 149.
112. Hayes J. W. Excavations at Sarachane in Istanbul. The Pottery. Fig. 57, 26,27.
113. Op. cit. P.71, 72.
114. Copoчaн C.Б. Византия и xазаpы в Тавpикe: гocпoдcтвo или кoндoминиyм? //ПИФК. 2002. Вып. XII.C 516, 535.
115. Cmenaнoвa E.B. Судакотий аpxив печатей: пpeдваpи тельные вывoды /М-нтичная дpeвнocть и cpeдниe века. Екатepинбypг, 2001. Вып. 32; Н^вые наxoдки из cyдак-raoro аpxива печатей //Сугдея, Сypoж, ^лдайа в иcтopии и кyльтypє Pycи-Укpаи-ны. Києв:Судак, 2002; Шaндpoвcкaя B.C. Тамoжeнная cлyжба в Сугдєє VII-X вв. //Византия и Сpeднeвeкoвый KpbM. AДСВ. №27. Симфєpoпoль, 1995.
116. Гypyлeвa B.B. Зoлoтыe мoнєты Koнcтантина V (741-775), найденные в Судаке //Су-гдєйcктй cбopник. Киев: Судак, 2004.
117. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpєднєвєкoвья. С. 55.
118. Marno B.B. Сpeднeвeкoвoe гopoдищe на платo Тєпcєнь в югo-вocтoчнoм Kpымy. Киев, 2004. С. 284.
119. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpєднєвєкoвья. С. 105-115.
120. Aйбaбuн A.H Xpoнoлoгия мoгильникoв ^ыма пoзднєpи мcкoгo и pаннecpeднeвe-кoвoгo вpємєни //Матєpиалы no аpxeoлoгии, иcтopии и этнoгpафии Тавpии. Симф., 1990. Вып. 1.С. 179-181; Aйбaбuн A.H Этничеотая иcтopия pаннeвизантий-cкoгo Kpыма. С. 171-201; 280-284.; Aйбaбuн A.H Мoгильники VIII - начала X вв. в Kpbrny /MAro^ Симф., 1994/1995. Вып. IV.
121. Oмeлькoвa Л.A. Pаннecpeднeвeкoвый мoгильник в Бєльбєкcкoй дoлинє //AДСВ. Св., 1990. Византия и coпpeдeльный миp.
122. Aйбaбuн A.K Пoгpєбєния ^нца VII - пєpвoй пoлoвины VIII в. в Kpbrny //Дpєвнo-сти эпoxи вєликoгo пєpєcєлєния наpoдoв V-VIII вв. М., 1982. С. 184.
123. Oмeлькoвa Л.A. Pаннecpeднeвeкoвый мoгильник в Бєльбєкcкoй дoлинє. С. 90.
124. Aйбaбuн A.K ^^ебеим ^нца VII - пepвoй пoлoвины VIII в. в KpbMy. С. 184.
125. Бapaнoв И.A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpeднeвeкoвья. С. 123.
126. Koмap A.B. Пpeдcалтoвcкиe и pаннєcалтoвcкиє гopизoнты Вocтoчнoй Евpoпы ^o-npocbi xpoнoлoгии) //Vita Antigua. №2. Киев, 1999. С. 129-132.
127. Marno B.B. Сpeднeвeкoвoe гopoдищe на плато Тетсень ... С. 156.
128. Kpyглuкoвa И. T. ^^ебеите IV-V вв. в дep. Aйвазoвcкoe //СA. 1957. №2.С.253, 254.
129. Бapaнoв И. A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpєднєвєкoвья. С. 19.
130. Apxeoлoгия СССР. Степи Евpазии в эпoxy cpєднєвєкoвья. М., 1981. Риа 20, 74.
131. Там же. Риа 20, 11.
132. Бapaнoв И. A. Тавpика в эпoxy pаннєгo cpєднєвєкoвья. С. 21. Риа 6, 13, 14. ^пут-ho заметим, чтo ccылки в тексте книги на нoмepа в этой таблице не вceгда cooтвeт-cтвyют дєйcтвитєльнocти. Так, пpяжка из Бoгачeвки - pиc. 6, 14 (а не 15 ), Aйвазoв-cкoгo - pиc. 6, 13 (а не 14), антpoпoмopфная фт^ка - pиc. 6, 12 (а не 13) и т.д.
133. Зaceцкaя И. П., Mapшaк Б. И., Щукт M. Б. Oбзop диету^ии на cимпoзиyмe //KCTA. 1979. Вып. 158. С. 122.
134. Huкoлaeвa Э. Я. Prnc. 1,7. Oбocнoваниe даты cм. Caзaнoв A.B. Kєpамичєcкиє ^м-плєкcы Бocпopа 570-580 гг. //Дpєвнocти Бocпopа. М., 2000. Вып. 2.
135. Поповт M. Светинья б нoви пoдаци o pаннoвизантиjcкoм Виминацщуму //Стаpи-наp. 1988. Kh.XXXVIII/1987. Сл. 20, 1.
136. Apxєoлoгия СССР. Степи Евpазии в эпoxy cpeднeвeкoвья. М., 1981. Pиc. 19, 25, 26, 73, 74.
137. Зyбapь B. M., Pыжoв C. Г., Шeвчeнкo A.B. Н^вый пoгpeбальный ^милете западнo-го нєкpoпoля Xєpcoнєcа //Aнтичныє дpєвнocти Сeвepнoгo Пpичєpнoмopья. К.,
И РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
205
1988. Рис. 9, 6.
138. Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А.В. Новый погребальный комплекс ... Рис. 8,2; Рис. 9,9; Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симф., 1999. Табл. XXVIII, 10.
139. Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А.В. Новый погребальный комплекс ... Рис.
8, 4; Рис. 9,5; Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Табл. XXX, 2.
140. Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А.В. Новый погребальный комплекс ... Рис. 8,6; Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Табл. XXX, 4.
141. Попович М. Светиньяб нови подаци о ранновизантщском Виминацщуму //Стари-нар. 1988. Кн. XXXVIII/1987. С. 25.
142. Шелов Д. Б. Антропоморфный амулет из Танаиса //Древности Евразии в скифо-сарматское время. М., 1984.С. 242-244.
143. Баранов И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья. К., 1990. Рис. 32, 1,3.
144. Моця А.П. Население Хазарского каганата в Юго-восточном Крыму //ССб.
145. См. подр. Могаричев Ю.М. О некоторых вопросах истории Крыма середины - второй половины VIII в. //ХСб. 2004. Вып. ХШ.
146. Таврика в эпоху . С. 8. Рис. 1.
147. Этническая история. С. 184. рис. 78.
148. Талис Д.Л. Росы в Крыму С. 93-96.
149. Гадло А.В. Раннесредневековые селища на берегу Керченского пролива; Раскопки раннесредневекового селища у деревни Героевка в 1964 г.; Этнографическая характеристика перехода кочевников к оседлости (по материалам Восточно-Крымской степи и Предгорий VIII-IX вв.); К истории Восточной Таврики VIII-IXвв.
150. Пономарев Л.Ю. К изучению салтово-маяцких памятников Керченского полуострова. С. 119-120.
151. School T., Zinko ^.Archaeological Map of Nymphaion (Crimea). Warsaw , 1999. См. также Зинько В. Н, Пономарев Л.Ю. Гончарная керамика VIII-IX веков с сельской округи Боспора; Новые памятники салтово-маяцкого типа в окрестностях Керчи; Пономарев Л. Ю. Исследование раннесредневековых памятников в окрестностях поселка Героевское; Салтово-маяцкие погребальные памятники Керченского полуострова //Боспорские исследования. Симферополь, 2002. Вып. 2; и др.
152. Пономарев Л.Ю. Салтовское укрепление и святилище у с. Заветное. С.264-266.
153. Там же.
154. Баранов И.А. Таврика в эпоху . С. 8. Рис. 1; Айбабин А.И. Этническая история. С. 184. Рис. 78.
155. Баранов И.А. Таврика в эпоху. С. 64.
156. Майко ВВ. Памятник на плато Тепсень в свете основных проблем истории Крыма
VIII-Х вв. (в печати).
157. Там же.
158. Этническая история. С. 184. рис. 78.
159. Таврика в эпоху . С. 8. Рис. 1.
160. Баранов И.А. Таврика в эпоху. .С. 64-65.
161. Щеглов А.Н. Раннесредневековые поселения на Тарханкутском полуострове Крыма.
162. Баранов И.А.Таврика в эпоху . С. 8. Рис. 1.
163. Айбабин А.И. Этническая история. С. 184. рис. 78.
164. Кутайсов С.В. Салтовские памятники Северо-западного Крыма //Сугдея, Сурож, Сол-дайа в истории и культуре Руси-Украины. Киев-Судак, 2002; Археологическая карта раннесредневековых памятников Северо-западного Крыма //ХСб. 2003. Вып. 12.
165. Баранов И.А. Таврика в эпоху. . С. 65.
166. Павленков В.И. Крепости Донузлава //Пилигримы Крыма. Симферополь, 2000. Т. 2. С.47-48.
167. Kymaйcoв C.B. Apхeoлoгичecкaя кapтa paннecpeднeвeкoвых памятников Ceвepo-зa-падного Kpымa. С. 278 -279.
168. Koнcmaнmuн Багрянородный. Об yпpaвлeнии импepиeй. М., 1989. С.175; Богданова Н.М. XepcoH в X-XV вв. Пpoблeмa иcтopии визaнтийcкoгo гopoдa //Пpичepнoмo-pьe в cpeдниe вeкa. М., 1991. С. 53-54; Poмaнчyк А.И. Oчepки иcтopии и apхeoлoгии византий^ого XepcoHa. Екaтepинбypг, 2000. С. 8б-88.
169. Kaдеев B. I. Соляний пpoмиceл в пiздньoaнтичнoмy XepcoHeci //Apхeoлoгiя. 19б1. T. XIII; Kymaйcoв B.A. Соляной пpoмыceл в Ceвepo-зaпaднoм Kpымy //Сугдєя, Cy-poж, Солдайа в иcтopии и кyльтype Pycи-Укpaины. Kиeв: Судак, 2002.
170. Ланцов C.Б. ArnmHoe cвятилищe на западном бepeгy Kpымa. Kиeв, 2003. С. 22-23.
171. Щеглов А.Н. Ук. co4. С.257-259.
172. Айбабин А.И. Этничecкaя иcтopия ... С. 189, 205; Xaзapcкий cлoй в Kep4^ Hayмeн-ко B.E. Mecтo Бocпopa в cиcтeмe визaнтийcкo-хaзapcких отношєний; Caзaнoв А. B., Могаричев Ю. М. Бocпop и Xaзapcкий каганат в концє VII - начале VIII вв . I. npo-блeмa «хaзapcких огоев» Kepчи; Прочан C.Б. Сугдєя в Темные века»; Cmenaнoвa E.B. Cyдaкcкий apхив печатей: пpeдвapитeльныe выводы. С. 100-104 и дp.
173. Пoдpoбнee cм. Майко B.B. О локализации Фулл и Фулльотой eпapхии в paннecpeд-невековой Taвpикe //Пpaвocлaвныe дpeвнocти Taвpики. Kиeв 2002; Памятник на плато Tencern. в cвeтe ocнoвных пpoблeм иcтopии Kpbrna VIII-X вв.
174. Баранов И.А. Taвpикa в эпоху ... С.133-137.
175. Гадло А.B. Раотопки paннecpeднeвeкoвoгo ceлищa у дepeвни Гepoeвкa в 19б4 г.; K иcтopии Восточной Taвpики ... С. 13б-139; Айбабин А.И. Этничеотая totopm... С. 207-208;.
176. Баранов И.А. Taвpикa в эпоху ... С. 37.
177. Плemнeвa C.А. На cлaвянo-хaзapcкoм по^аничье. М., 1989. С. 2б8. Нежолько дpy-гая интepпpeтaция cм. Гадло А.B. Kaвкaз в IV-X вв. (пpoблeмы этничecкoй иcтopии) Aвтopeф. диc. д-pa иcт. наук. М., 1984. С.25-2б; Пemрyxuн B.Я., Раевский Д^. Oчepки иcтopии нapoдoв Poccии в дpeвнocти и cpeлнeвeкoвьe. М., 1998. С. 201. и дp.
178. Плemнeвa C.А. Xaзapы. М., 198б. С 41. и дp.
179. См. пoдp. Афанасьев Г..E. Где же apхeoлoгичecкиe cвидeтeльcтвa cyщecтвoвaния ха-зapcкoгo гocyдapcтвa? //PA. 2001. №2. С. 52.
180. ^валевская B.Б. Связи Восточной Евpoпы в эпоху Xaзapcкoгo ^ганата (на ошо-вании анализа матового apхeoлoгичecкoгo мaтepиaлa) //Xaзapcкий альманах. Xapькoв, 2002. T.1. С.бб-б7.
181. Плemнeвa C.А. Oчepки хaзapcкoй apхeoлoгии. С. 1б8.
182. Aрmaмoнoв М.И. Ист^ия хaзap. С. 323.
183. Новосельцев А.П. Xaзapcкoe гocyдapcтвo и его poль в иcтopии Bocтoчнoй Евpoпы и Kaвкaзa. М., 1990. С. 151, 190-191. Герцен А.Г. Могаричев Ю.М. K вoпpocy о ^p-ковной иcтopии Taвpики в VIII в. /МДСВ. 1999. Вып. 30. С. 114; Hayмeнкo B.E. Место Бocпopa ... С.341-343.
184. Kрyглoв E.B. Heкoтopыe пpoблeмы анализа oбpaщeния визaнтийcких монет VI-VIII вв. в вocтoчнoeвpoпeйcких cтeпях //Xaзapcкий альманах. Xapькoв, 2002. T.1. С.91.
185. Cmenaнoвa E.B. Cyдaкcкий apхив печатей. С.101.
186. Hayмeнкo B.E. Место Бocпopa... С.350.
187. См Hanp. Иванов C.А. Мигсия вocтoчнoхpиcтиaнcкoй цepкви к огавянам и кочевникам: эволюция методов //Славяне и их coceди. М., 2001. Вып. 10. С. 18-19; Koncman-mm Багрянородный. Об yпpaвлeнии импepиeй... С. 137, 141.идp.
188. Прокопий Keсарийский. О постройках //ВДИ. 1939. №4. С. 349-350.
189. ^лаков^ий Ю.А. Ептекопа Фeoдopa «AflaH^oe пocлaниe» //ЗООИД. 1898. T. 21. С. 17.
A.V. SAZANOV, YU. M. MOGARICHEV
CRIMEA AND KHAZARIA IN THE END OF THE 7th -THE MIDDLE OF THE 8th CENTURIES A.D.
The problem under consideration is the beginning of the Khazarian penetration into Crimea and placing a considerable part of the peninsula under the authority of the Khazarians. The analysis of the complexes for the second half of the 7th and the first half of the 8th centuries of the Crimean territories does not confirm the fact of their colonization by the strange nomads (Protobulgarians or Saltovians-Khazarians). The revealed nomadic complexes (including even the disputable ones) all in all come to 17% at best from the whole stock for the period. As for the khazarian burials, in general they are proved to be isolated and controversial instances. The statistics and map-making for the period show the absolute predominant of the traditional local population; besides, there were not any vital, fundamental changes in its composition, in comparison with the 6th -the first half of the 7th centuries. The cities-archontias Sudak and Cherson were under Byzantium control. The new settlements that appeared during the 50-60-s of the 8th century in the Kerch peninsula, in the south-eastern, central, north-western Crimea had nothing to do with the Khazarian influence in those lands. In fact, it did not have any effect on the relations between Byzantium and Khazaria in the peninsula.
С.Б. СОРОЧАН, К.Д. СМЫЧКОВ (Харьков)
КИРЫ ВИЗАНТИЙСКОГО ХЕРСОНА: ПРОБЛЕМЫ СТАТУСА И ДАТИРОВКИ
Вопрос определения статуса правящих властей византийского Херсона остается одним из наиболее дискуссионных, а значит, и нерешенных. В историографии давно прослеживается тенденция подчеркивать значительное проявление их самостоятельности, наличие элементов самоуправления, «городских свобод», хотя оснований для таких заключений явно недостаточно1. Даже новые сфрагистические находки, в корне меняющие представления о составе администрации города в период архонтата и в фемную эпоху, не в силах поколебать сложившийся научный стереотип представлений о стремлении горожан к «полисным свободам». Так, Н.А. Алексеенко, активный публикатор и талантливый интерпретатор многих византийских моливдулов, не мог не заметить, что фемные печати «отцов города», экдиков и про-тевонов принадлежали государственным чиновникам отнюдь не античной эпохи, и тем не менее за ними ему продолжает грезиться возрождение «позднеримских институтов внутригородского самоуправления». По его мнению, несмотря на то что екбекос и patep tec poleoc Херсона представляли муниципальные власти, они, вместе с тем, исполняли обязанности государственных служащих в структуре фем-ной администрации2. Между тем, правильнее было бы сказать наоборот: именно потому, что эти должностные лица были государственными служащими сети провинциальной гражданской администрации, подчиненной имперскому стратигу, они одновременно представляли власти раннесредневекового византийского города, лишь внешне сохраняя континуитет с былой полисной администрацией, античным самоуправлением . В конечном итоге реорганизация структуры управления в Херсоне после создания фемы привела к тому, что традиционно сущестовавшие здесь местные муниципалы - «отцы города», «первенствующие» - оказались наделены
