CC BY
170УДК 94(47).084.6 БО!
Кристофер Уильяме
Кризис в медицине и сталинские репрессии против медицинских работников в Ленинграде в 1937-1938 гг.1
В статье рассматривается влияние сталинского террора 1937-1938 гг. на представителей медицинской профессии, которые как отдельная категория жертв репрессий еще недостаточно изучена в историографии. Автор использует материалы из российских архивов и многотомное издание «Книга памяти жертв политических репрессий: Ленинградский мартиролог». Эти находки позволяют осветить тяжелую ^ судьбу этих забытых жертв и доказать, что основной причиной ста-
2 линских репрессий против этой профессиональной группы был кри-
зис системы медицинского обеспечения.
I
« Если Роберт Конквест показывал «большой террор» как реализацию тща-Ен тельно разработанного плана полностью под контролем Сталина2, то Джон Арч ^ Гетти утверждал, что в сталинскую эпоху господствовал беспорядок, когда режим переживал один кризис за другим3. Данная статья утверждает, что террор 1930-х гг. был ответной реакцией на глубоко укоренившиеся кризисы системы ^ здравоохранения, угрожавшие государству, и исследует, каким образом меди-н цинская профессия рассматривалась как часть этой проблемы. ^ В романе «Дорога на океан» Леонид Леонов описывал, как начальник поли-I тотдела Волго-Ревизанской железной дороги Алексей Курилов умер после неон удачной операции, проведенной хирургом Ильей Протоклитовым. Брат Ильи ^ Глеб был бывшим белым офицером и членом партии. Глеб просил Илью совер-н шить «врачебное убийство», но был позже разоблачен. Эта выдуманная исто-с
рия подразумевает, что медицинская профессия является врагом партии4. Как говорится, жизнь имитирует искусство. В январе 1953 г. было инициировано так называемое «дело врачей». Как официально утверждалось, девять докторов, связанных с Кремлевской больницей, составили заговор с целью убийства путем неверного лечения таких видных руководителей партии, как А. С. Щербаков и А. А. Жданов. Это породило атмосферу страха перед медицинским персоналом. Яков Раппопорт, один из обвиняемых по этому делу, писал: «В каждом медике, независимо от ранга, видели вредителя, обращаться к которому за лечебной помощью было рискованно»5. Аресты врачей носили антисемитский характер и были частью кампании против «безродного космополитизма» научной интеллигенции, вызванной тем, что лояльность определенных категорий медицинской профессии была под подозрением в эпоху позднего сталинизма. После смерти Сталина ситуация изменилась, и арестованные 3 апреля 1953 г. были выпущены на свободу, а осужденные —реабилитированы. Во времена Хрущева и Горбачева было признано, что «дело врачей» было сфабриковано.
Вопросы, которые ставит эта статья, следующие: почему Сталин боялся врачей и чем этот страх был вызван? В какой степени медицинская профессия представлялась с самого начала врагом, которого необходимо было уничтожить?
Истоки негативных взглядов Сталина на врачей
Отношение советского государства к медицинской профессии формировалось под влиянием Октябрьской революции и Гражданской войны. Ситуация «осажденной крепости» определила восприятие многих социальных групп как «врагов», в том числе и медицинских работников. Это время также было периодом восхождения Сталина к власти — временем крайне опасного положения советского государства, когда насилие использовалось для спасения режима.
Автор в другой своей работе показал, что такое звено медицинской профессии царского времени, как профессиональное объединение врачей Пироговское _____ общество, рассматривалось большевиками как враждебное идее социализма 2 и революционных изменений и ассоциировалось с либеральными и консерва- ^ тивными классами еще накануне революции 1905-1907 гг. в России. Члены £ Пироговского общества поддержали Первую мировую войну, которую больше- я вики рассматривали как империалистическую, и многие из них были направ- § лены на фронт. Наконец, после отречения русского монарха от престола члены -а Пироговского общества 2 марта 1917 г. поддержали Временное правительство6.
После Октябрьской революции большевики столкнулись с оппозицией сре- .й ди медиков и многие из них поддержали Белое движение. На VII Всероссий- ^ ском съезде Советов 5 декабря 1919 г. В. И. Ленин заявил: «Конечно, есть еще ^ такие врачи, которые относятся с предубеждением и недоверием к рабочей вла- аЗ сти и предпочитают получать гонорар с богатых, чем идти на тяжелую борьбу о! с сыпным тифом»7. .3
св
сл
В ходе Гражданской войны в России возникло восприятие членов медицинской профессии с дореволюционным стажем как настроенных антисоветски. Этого нельзя отнести ко всем категориям медицинской профессии, так как ряд представителей земской медицины стали позднее ключевыми деятелями большевизма среди практикующих врачей и помогли построить новое советское социальное государство. Многие организовывали систему медицинской помощи в Петрограде8. Во время голода 1921 г. некоторые даже пожертвовали своими жизнями в борьбе против болезней9.
Начиная с Гражданской войны, компартия регулярно проводила «чистки» своих рядов с помощью кампаний по проверке и обмену партийных документов. На этой стадии многие из представителей медицинского персонала были уволены за взяточничество, пассивность и политическую оппозицию.
Замена буржуазных врачей «красными докторами»
В ходе борьбы за власть после смерти Ленина в январе 1924 г. изменилось отношение к старым буржуазным специалистам, включая врачей, так как ряд партийных руководителей был убежден, что «спецы» должны служить целям партии. Эта группа сторонников твердой линии выступала за замену старых буржуазных кадров пролетарскими10.
Перепись медицинского персонала в Ленинграде в 1926 г. показала, что из 11471 врачей только примерно половина (5630) получили образование после 1906 г. Очевидно, что многие работники системы здравоохранения эпохи нэпа получили профессиональную подготовку в конце XIX в. во время подъема земской медицины. Некоторые партийные чиновники утверждали, что буржуазные доктора не всегда разделяли социалистические ценности нового ^ режима, но эта точка зрения не всегда соответствовала истине11. Тем не менее ^ процесс замены кадров начался в 1925-1926 гг. и усилился в 1928 г., поскольку социальное (классовое) происхождение и другие характеристики врачей, полу-^ чивших образование в царское время, стали вызывать всё большее подозрение.
§ Каким образом медицинские работники вписывались в этот сценарий?
к
а*
« Возлагая на врачей ответственность за политические неудачи
О
^ В 1927-1928 гг., когда наступил период форсированной коллективизации Ен и индустриализации, система здравоохранения Ленинграда достигла пределов
Й своих возможностей. По ряду причин она была неспособна соответствовать тем
« обширным требованиям, которые предъявлялись к ней12. Здоровье населения
* ухудшалось, смертность росла, качество питания и уровень жизни резко упали Ён (относительно в большей степени для крестьян, чем для рабочих), а жилища ^Ен рабочих были негигиеничны и перенаселены. Вместо того чтобы искать причи-
Й ны этого в порочном характере и темпе сталинской политики, государство воз-
ложило на врачей ответственность за то, что они не лечат болезни, не предотвращают несчастные случаи на производстве, не препятствуют инфекционным заболеваниям и т.п.13
Как только все эти тенденции стали проявляться в жизни, это сразу вызвало отклик на местах. Так, сотрудники Смольнинского районного отдела здравоохранения Ленинграда подверглись критике на Комиссии по чистке в октябре 1927 г. Например, Лидия Халютина, делопроизводитель Санбюро, беспартийная, была обвинена в использовании служебного положения для личной выгоды; в то время как Анну Никитину, инструктора Отдела охраны здоровья матери и младенца, служебный стаж 13 лет, беспартийная, критиковали за «индивидуализм в работе, игнорирование общественности», а также «за возмутительное систематическое разбазаривание дефицитных материалов». Другие, например, Мария Кузьмицкая, санитарный врач, 6 лет стажа, обвинялись в «халатном отношении к своим служебным обязанностям» и «бюрократизме». Также был подвергнут критике Роман Ясенский, секретарь Райздрава, имевший подозрительное социальное происхождение — из дворян, сын генерала, до 1917 г. был капитаном царской армии, беспартийный. Он обвинялся в «неумении руководить канцелярией, в использовании печати для корыстных целей». Он был снят с работы «за неумение внести в работу плановость и гибкость».14Эти медработники получили партийные билеты, которые они использовали, чтобы скрыть свое социальное происхождение и для своей личной выгоды.
Сталин хотел консолидировать социалистическое государство всеобщего благосостояния и организовать его на основе классовых интересов. Но не все медицинские работники Ленинграда подчинялись партийной линии. В октябре-ноябре 1930 г. было проведена проверка 325 местных медицинских работников, которые оказывали медицинскую помощь на 5 предприятиях с 1500 рабочими в Выборгском районе Ленинграда. Проверка выявила негигиеничный уровень жизни, грубость медицинского персонала и неэффективность управления. Некоторых врачей, таких как доктора Кирпичкова с завода им. Карла Маркса, одобрили за то, что они лечили больных бесплатно, тогда как руководители Ленинградского здравоохранения обвинялись в ряде недостатков15. Отчет о чистке С-Ленгорздравотдела год спустя в 1931 г. показал, что ряд его сотрудников, таких ^ как Г. И. Беседин и А. Н. Иванов, были раскритикованы и получили выговор за то, что не могли проводить в жизнь «классовую линию», что означало, что | недостаточное число рабочих принимали и лечили в больницах Ленинграда, что шло в разрез с целями политики партии в области охраны здоровья16. -д
д
Доносы и самокритика Э
-О £
Советское государство использовало практики обвинения в тех случаях, когда виновные представали перед комиссиями по чистке. Как отмечала ^ Шейла Фитцпатрик, «Озабоченность большевистской партии чистотой своих
рядов институционализировалась в периодических партийных чистках 1920-х и 1930-х гг., когда каждый член партии был обязан дать публично свою характеристику и ответить на вопросы, критику и обвинения. Практика доносительства коммуниста на коммуниста была включена в этот ритуал, хотя она также существовала независимо от него»17.
Приведем в качестве примера один случай. На открытом заседании Комиссии по чистке райотдела здравоохранения Октябрьского района 9 ноября 1930 г. в присутствии 100 работников лечебных учреждений школьный врач К., врач А. и врач Г. были обвинены гражданкой Фокиной в «бюрократическом отношении к больному ребенку» и халатности, которая привела к смерти ребенка.
Случай был следующим: ребенок жил в помещении школы и заболел 22 сентября 1930 г. Няня заболевшего ребенка обратилась к школьно-санитарному врачу К., который должен был определить, есть ли у ребенка инфекция. Но врач отказался это сделать по ряду причин: мать ребенка не работала в школе, он был в это время занят прививкой оспы, в случае инфекции ему пришлось бы отдать в дезинфекцию свой костюм, что стоило бы ему 300 руб. Школьный врач кроме того не был уверен, что мать ребенка готова была бы «заплатить ему за визит, т[ак] к[ак] теперь всё дорого». Фунт масла стоил тогда 10-15 руб. и, запрашивая сумму в 20-30 раз больше цены фунта масла, врач сомневался, что доходы родителей ребенка позволят им оплатить визит врача и возможную дезинфекцию его костюма. Тот факт, что упоминается оплата визита врача, говорит об определенных «рыночных тенденциях» в оказании медицинской помощи и о том, что этот врач в своей практике преследовал личную выгоду. Он посоветовал обратиться в квартирную помощь.
После этого была вызвана врач А. из пункта квартирной помощи при больнице им. Нечаева, которая приходила на дом к ребенку трижды в течение трех дней, но определенного диагноза не поставила и поэтому не отправила ребенка 2 в больницу. В итоге, когда после нее во время посещения доктором Безбородко £2. 26 сентября был поставлен диагноз «скарлатина», она сообщила об этом в Эпи-^ дембюро и Скорую помощь, но сразу отправить больного в больницу не полу-« чилось, так как не было мест. Ночью ребенку стало хуже, была вызвана неот-^ ложная помощь, но врач неотложки Г. отказалась забрать его и посоветовала ^ ждать, пока ребенка заберет больница. Так сорвалась попытка отправить ре'! бенка в больницу в карете неотложки. Наконец ребенок был направлен туда у 28 сентября. Но в этот момент течение болезни приобрело уже такой опасный ^ характер, что ребенок через несколько часов умер.
£ Процесс обсуждения действий врачей на Комиссии протекал следующим ® образом.
| Вызванная врач А. не явилась, присутствовавший школьный врач К. рас-^ сказал свою биографию. Он родился в Петербурге, закончил здесь гимназию \ЕГ и позже Юрьевский (Дерптский) университет, возглавлял частную лечебницу, £ воевал на фронте Первой мировой войны и добровольно поступил в Красную с
армию в 1918 г. Позже врач К. был председателем Великолуцкой окружной организацией Медсантруд в 1928 г, работал врачом на пункте охраны здоровья матери и младенца. Очевидно, что для проверяющих происхождение и ценности врача К. казались подозрительными.
После выяснения того факта, что школьно-санитарная сеть района еще не перешла на новые формы работы, произошло следующее обсуждение:
Вопрос. Обязан ли школьный врач оказать помощь больному ребенку?
Ответ (не врача К., но аудитории): Нет, не обязан.
Вопрос. Как школьный врач имел ли он право вызвать сантранспорт?
Ответ (врача К.): Не считал это своей обязанностью.
Вопрос. Школьные дети заходили в зараженную квартиру?
Ответ (врача К.): Когда выяснилась болезнь, то было запрещено, до этого, возможно, заходили.
Вопрос. Не являлись ли у врача подозрения, что ребенок заболел скарлатиной?
Ответ (врача К.): Нет.
Вопрос. Как много детей живет в зараженной квартире?
Ответ (врача К.): 5 человек.
(Возможный вывод для аудитории заключался в том, что врач К. потенциально подвергал риску заболевания других детей.)
Вопрос. Имел ли он право принять меры к отправлению ребенка, а не тянуть?
Ответ (не врача К., но из аудитории): Он не виноват, это должен сделать санврач.
Одна участница (Сергеева) задала Комиссии по чистке вопрос о том, известно ли ей насчет «отношения доктора К. к своим обязанностям службы».
Председатель собрания ответил: Да, известно.
Затем на собрании стали обсуждать поведение врача неотложной помощи № 4 Г. Сначала она сама выступила и изложила свою биографию: отец — инвалид, мать— пенсионерка, которая ранее работала. Сама она закончила ГИМЗ Св 1925 г., затем работала в клинике, в санатории, с 1927 г. работает на участ- ^ ке неотложной помощи. Она несла общественную нагрузку, член Группкома, руководит массовой кампанией. Врач Г. заявила, что «она видела, что лечение | было, узнала, что был вызван транспорт, т[ак] к[ак] ребенка не забирали, значит, нет мест, она посоветовала ждать, но не вызвала еще раз транспорт». -д
У.
Вопрос. Не явилась ли у нее мысль вызвать транспорт? ^
Ответ: Нет, она не видела опасности для ребенка. ^
Вопрос тов. Гороховой: Диагноз она точно определила, не сомневалась? §
Ответ: Нет, у нее были сомнения, так как сыпи не было, и она поставила ^
вопрос — скарлатина ли это. я
'3 со
Характерно, что врач Г. в конце обсуждения заявила, что «она не считает себя виноватой, так как ею было сделано всё, что требуется от Неотложной помощи».
Затем обсуждение от личностей перешло к общему вопросу — кто ответственен за этот случай и какие уроки нужно из него извлечь. Врач Базовский (из аудитории) заявил: «Мы являемся здесь судьями не только этих лиц-врачей, а вообще квартврачей». Он поднял вопрос об ответственности органов управления: «Делал ли Здравотдел указания и инструкции квартврача, должны быть круговая порука, что виноват и Здравотдел». Другой врач Гельдельман стал также защищать врачей и заявил, что «нет мест в больницах — пробка и иногда 4-5 дней приходится ждать, в чем вина врача, когда нет мест». Он также обвинил власть за то, что «дело Здравотдела принять меры, а не обвинять врачей». Другие участники обсуждения также высказывались в том же духе и защищали обвиненных врачей. Подводя итоги, врач Прохорова заявила, что обвинения врачей должны послужить уроком для других, «нужно показать пример, чтобы в будущем не повторялись такие случаи». Уроком, вероятно, было то, что симптомы должны выявляться на ранней стадии заболевания.
Комиссия по чистке призвала Ленгорздравотдел не наказывать врачей А., К. и Г. Она рекомендовала, чтобы квартирные врачи получили более ясные инструкции от Ленгорздравотдела. Участник обсуждения заявил, что Ленгорздравотдел также нужно считать виновным за то, что он не сделал это ранее. Таким образом, ответственность возлагалась уже не на конкретных врачей, а на руководство. Комиссия констатировала, что врачам нужна поддержка, дополнительное обучение и руководство. Наконец, было отмечено, что состояние ребенка было плохим, тем самым подразумевая, что ничего нельзя было сделать, чтобы его спасти. Итак, в случае чистки 1930 г. врачи сплотили свои ряды, защитили врачей А., К. и Г. от нападок и возложили вину на их начальников18.
Подобные проблемы — плохое оказание медицинской помощи, предполага-2 емая нелояльность сотрудников, беспартийность — привели в 1930 г. к требованиям реорганизации системы народного здравоохранения в Ленинграде, чтобы ^ таким образом улучшить его работу, которая должна быть направлена на боль-« шее внимание оказанию медпомощи фабричным рабочим (за счет уменьшения
Л
^ числа несчастных случаев на производстве), медицинское просвещение ра-^ бочих, медицинской помощи матери и ребенку, качеству, нежели количеству
а оказанной медпомощи, сокращение бюрократизма, искоренение дефицита
у в системе медицинского обеспечения и снабжения, тем самым выполняя цели
в пятилетнего плана в области здравоохранения. Это привело к сокращению тех
Он
£ врачей, у которых выявили недостатки, поскольку наличный состав врачей был
® признан неподходящим для выполнения задач партии19.
| В 1930-1931 гг. бригада Раб крина по проверке, в которую входили Зелено-^ ва, Кузнецова и Матвенникова, сделала ряд рекомендаций, включая необходи-\ЕГ мость реорганизовать систему оказания медпомощи по специализированным
£ направлениям, объединить разные виды оказания медпомощи, предотвратить С
уклоны от партийных директив и нарушения партийной политики, гарантировать санитарный минимум для промышленных рабочих и предприятий, усовершенствовать анти эпидемические меры и, в завершение, обеспечить «гибкость» медицинского персонала и увеличить темп их научной и практической работы20.
Медицинские кадры в Ленинграде воспринимались как основное препятствие для воплощения на практике этих изменений сталинской политики в области здравоохранения. Партия была озабочена тем, что среди медицинского персонала было мало членов партии. В октябре 1930 г. проверка аппарата Лен-горздравотдела обнаружила, что из 150 сотрудников 104 были беспартийными; по социальному происхождению 10 % были рабочими, 20% из крестьян, 13,3% из служащих, 19,3% из мелкой буржуазии, 2% дети купцов, 3,3% выходцы из аристократии, 3,3 % дети землевладельцев, 2 % ремесленники; социальное происхождение остальных было неизвестным21. Чистки аппарата Лен-горздравотдела имели своей целью «выдвижение рабочих с производства», которые должны были заменить «вычищаемых» специалистов, ибо, как декларировало «Обращение к работникам медучреждений Ленинграда», «организаторская работа посильна и рядовому рабочему и крестьянину, обладающему грамотностью, знанием людей, практическим опытом»22. Сталинское государство рассматривало врачей и медицинских работников царского времени как противников своей амбициозной политики в сфере здравоохранения, которые только «засоряли» органы проведения этой политики23. В отчете райздравотдела от 1 октября 1930 г., например, подчеркивались проблемы в амбулатории на Нечаевской фабрике: врач Земцова груба, когда принимает пациентов, Алехин появлялся пьяным, когда работал во Второй совхозной психиатрической больнице и стал теперь главным врачом Нечаевской больницы, врач Греков был предположительно антисоветски настроен и так некомпетентен, что во время операции его пациент умер. Это обвинение подразумевало не только халатность, но и преднамеренное убийство24. Партия требовала более «систематического руководства» чтобы устранить эти проблемы25.
До 1934 г. идея «чуждых элементов», препятствующих осуществлению сталинской социалистической политики в области здравоохранения, была важной О-темой во время обсуждений на комиссиях по чистке, и в этот период сталинское ^ руководство занимало относительно мягкую и умеренную позицию, используя 'g процесс критики и самокритики. Предпринимались попытки повысить зар- g плату врачей, чтобы сохранить опытные кадры и приготовить аспирантов для практической деятельности, что служило предупреждением, что любые «не- -с приемлемые» врачи будут заменены молодыми, поднимающимися наверх ста- % линскими кадрами в медицинской профессии26. ^
Кроме того, после убийства С. М. Кирова в 1934 г. настроения и атмос- J3 фера в обществе изменились. Теперь продолжающееся сопротивление ста- § линской политике привело к поиску любых типов врагов, обозначаемых как «антисоветские», «социально вредные элементы», которые якобы были я
связаны с политическими врагами сталинского государства — троцкистами и контрреволюционерами.
Исследования Дэвида Ширера показали, что сталинское руководство стремилось не просто искоренить политических противников, но создать «сообщества чистых», из которых буржуазия была исключена27. Большой и массовый террор 1934-1938 гг. использовался, чтобы пересоздать советское общество, ликвидировав всех, кто якобы угрожал общественному и политическому порядку. Однако, как это всё влияло на медицинскую профессию в Ленинграде в 1934-1938 гг.?
Завершающая часть статьи исследует эту проблему, используя «Ленинградский мартиролог». Его стали публиковать с 1995 г., и он насчитывает уже 13 томов, которые содержат основные биографические сведения о жертвах массового террора в Ленинграде и области в период 1937-1938 гг. Историки могут получить информацию о профессиях жертв и их датах рождения, национальности, членстве в партии, дате ареста и судебного процесса, о государственных организациях, статьях уголовного кодекса, по которым они были обвинены, дате приведения приговора в исполнение, а также дате последовавшей реабилитации, если ее запрашивали.Пример1 дает образец типичного резюме из Ленинградского мартиролога о враче еврейского происхождения.
Пример 1. Резюме из Ленинградского мартиролога
Бронштейн Полина Борисовна. 1896 г.р., уроженка г. Одесса, еврейка, беспартийная, врач 17-го пункта охраны детей и подростков, проживала: г.Ленинград, ул. Дзержинского, д.4, кв. 27. Арестована 16 июля 1937г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 22 ноября 1937 г. приговорена по ст. ст. 17-58-1а; 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстреля-2 на 27 ноября 1937 г.
О
£2. Источник: Книга памяти жертв политических репрессий: Ленинградский
^ мартиролог. СПб., 1998. Т. 3: Ноябрь 1937 года. С. 57. и
^ Мелани Илич28 и Денис Козлов29 использовали «Ленинградский мартиро-^ лог» для изучения влияния чисток на положение женщин и в целом на насе-
'! ление Ленинграда и области. В статье автор расширяет рамки анализа, чтобы
у рассмотреть медицинских работников как еще одну репрессированную про-
а фессиональную группу. Далее ставятся следующие вопросы: имели значение
Он
£ профессия или занятость? Могла ли национальность сделать кого-либо жерт-
® вой? В какой степени врачи и медсестры оказались в числе невинных жертв
| вышеупомянутых операций против «националистов» и «кулаков» и/или эти ^ группы являются жертвами из-за своей профессиональной принадлежности, \ЕГ потому что Сталин и советское руководство видели во врачах деструктивную
н силу, ответственную за кризис в здравоохранении? С
Национальные операции
Как хорошо известно, в СССР в 1930-е гг. проводились «национальные операции» против евреев, поляков и немцев. Моррис подчеркивает, что советско-польские отношения после Рижского договора 1921 г. стали напряженными только с момента убийства Войкова в 1927 г. и начала сопротивления польского сельского населения коллективизации в 1928-1930 гг.30 В то же время исследования по истории немцев в России показывают, что 50 тыс. немцев были депортированы как «кулаки» в спецпоселения и 150 тыс. немцев умерли от причин, связанных с голоданием, в период голода на Украине в 1932-1933 гг.31 Эти репрессии были также результатом роста нацизма в Германии и прихода Гитлера к власти в 1933 г.
В 1934 г. сталинское правительство распустило польские сельсоветы и школы. Годом позже партия провела проверку партийных документов на Украине, которая привела к арестам и обвинениям в шпионаже32. Сталинский режим также приступил к ряду депортаций, направленных на «чистку» наиболее важных стратегических приграничных регионов, таких как Ленинградская область на границе с Финляндией и украинские и белорусские регионы, пограничные с Польшей, от таких национально подозрительных жителей, как поляки и немцы. 15 тыс. этнически немецких и польских семей были выселены с Украины, которая имела самую высокую концентрацию обеих национальностей, в Карагандинскую область33 и 14894 человека были высланы с Украины в Сибирь и 3589 человек были депортированы из Белоруссии НКВД на советский Дальний Восток. 22511 человек были депортированы из Ленинградской области в период между 6 апреля и 1 мая 1935 г.34 Как декларировалось, это было направлено против предполагаемых бандитов, контрреволюционеров и профессиональных контрабандистов, которые пересекали украинско-польскую, белорусско-польскую или финско-советскую границу. Сталин опасался «пятой колонны», и советские власти были чрезвычайно обеспокоены тем, что иностранцы (поляки и немцы) могли проникать через границы СССР.
Операции чисток в приграничных районах расширились и отразились на судьбе 20 тыс. семей из Ленинградской области. Согласно статье Отто Поля ~ и его соавторов, в июне 1936 г. НКВД депортировало 26778 этнических нем- ^ цев и поляков в спецпоселения в северном Казахстане. В сентябре 1936 г. туда у были высланы дополнительно еще 12 975 этнических немцев и поляков35. 3
Закончив чистку приграничных областей, ленинградский НКВД обратил- .У ся к так называемым «национальным операциям» в 1937-1938 гг., нацелен- -2 ным на немецкую и польскую этнические группы в СССР. Так, согласно при- Й казу № 00439, изданному 25 июля 1937 г., проводилась «немецкая операция» у против людей немецкой национальности, работавших на оборонных заводах и на железных дорогах36. Этот приказ затрагивал бывших германских поддан- 'S
Рч
ных, военнопленных, оставшихся в СССР, немецких политических эмигрантов -g
и беженцев, в особенности рабочих и инженеров, приехавших в СССР из Германии в 1920-е гг. Многие из приехавших немцев получили советские паспорта, но они рассматривались теперь как «антисоветские и националистические элементы», действующие в немецких общинах в СССР. «Немецкая операция» продолжалась с 27 июля 1937 до 15 декабря 1938 г. Общее число арестованных и осужденных НКВД этнических немцев колеблется между 69-73 тыс. человек, из которых были казнены 53-56 тыс., при том что официально всё немецкое население СССР составляло 1 151602 человека в 1937-1938 гг.37. Между августом 1937 и ноябрем 1938 из приблизительно 2919 арестованных якобы «немецких шпионов» 2536 человек были казнены. Оставшиеся 383 немца были заключены в ГУЛАГ в Ленинграде и в области38. Эта цифра составляет 6 % от общего числа казненных в СССР согласно приказу № 00439, который предусматривал арест любого советского гражданина, «имеющего или имевшего связи» тем или иным путем с «германскими агентами-шпионами, диверсантами и террористами».
Поляки рассматривались как угроза согласно приказу № 00485, выпущенному 11 августа 1937 г. В ходе этой польской операции все бывшие польские военнопленные, оставшиеся в СССР; польские беженцы, поселившиеся в СССР, польские политические эмигранты и бывшие члены Польской социалистической партии и других политических партий стали целями репрессий. Советские граждане, имевшие контакты с польскими дипломатическими, консульскими, военными, торговыми или экономическими представителями в СССР, также попали под подозрение. Во всем СССР был казнен 111 091 поляк, многие из них были активными членами польских военных или социалистических организаций. Из этих репрессированных 6597 поляков (5,9%) жили в Ленинграде39.
Терри Мартин утверждает, что в Ленинградской области в 1937-1938 гг. евреи были немного более представлены в числе жертв40. Многие евреи рабо-2 тали в области здравоохранения и имели контакты с заграницей. Таким образом, они питали сталинский страх перед иностранным влиянием и вмеша-^ тельством и тем усиливали его подозрительность в отношении к медицинским и работникам41.
к а*
=| Сталинские репрессии медиков как профессиональной группы
«
о
^ Теперь мы хотим обсудить, как эти «национальные операции» повлияли
^ на представителей медицинской профессии немецкой, польской, еврейской
у и других национальностей. До сих пор автор проанализировал содержание пяти
=| из 13 изданных томов «Ленинградского мартиролога». Моя выборка охватыва-
8 ет 190389 жертв, из которых примерно 820 были представителями медицин-
^ ской профессии: фельдшеры (помощники медиков), бактериологи, неврологи, медсестры, фармакологи, психиатры, педиатры, гинекологи, врачи, работники
Й госпиталей и т.п.
Табл. 1 показывает, какие категории медицинского персонала стали жертвами сталинских репрессий. Большинство (323 человека) были госпитальные работники, затем 276 были врачами, 174 фельдшерами и разными другими работниками. Репрессиями был затронут широкий спектр медицинских специалистов.
Таблица 1
Медперсонал как жертвы национальной операции в Ленинграде
в 1937-1938 гг.
Тип медработника Число людей В процентах
Бактериологи 2 0,24
Врачи 276 33,7
Фельдшеры (включая ветеринаров) 174 21,3
Генетики-иммунологи 1 0,12
Гинекологи 2 0,24
Больничный персонал 321 39,3
Неврологи 1 0,12
Медсестры 2 0,24
Педиатры 2 0,24
Фармацевты 17 2,08
Психиатры 1 0,12
Хирурги 18 2,20
Источники: Рассчитано автором по: Книга памяти жертв политических репрессий: Ленинградский мартиролог. Т. 1: Август-сентябрь 1937 года. СПб., 1995; Т. 2: Октябрь 1937 года. СПб., 1996; Т. 3: Ноябрь 1917 года. СПб., 1998; Т. 4: 1937 год. СПб., 1999; Т. 5: 1937 год. СПб., 2002.
Таблица 2
Возраст медработников в Ленинграде во время национальной операции
1937-1938 гг.
Возрастная группа Число людей В процентах
14-20 7 0,86
21-30 158 19,55
31-40 187 23,1
41-50 180 22,27
51-60 158 19,55
61-70 18 2,22
Нет данных 107 13,09
Z; 13 я
tH d
о
Источники: Рассчитано автором по источникам, приведенным в примечании к табл. 1.
Табл. 2 показывает распределение жертв репрессий среди медиков по возрастам. Большинство жертв были в возрасте 21-60 лет (85% от всей выборки). В терминах тендера, который был в деталях исследован Мелани Илич, находки автора показывают, что три четверти жертв, работавших в медучреждениях,
X
ьо
3
-О
л
я '3
со
были мужчины (72,68%) и только чуть больше четверти — женщины (27,68%) (табл. З)42. Причем в ряде случаев судьба женщины была связана с обвинениями против ее мужа или члена семьи. Таким образом, их могли арестовать согласно приказу НКВД № 00486 (о женах врагов народа). Другие женщины-медработники были членами небольшевистских политических организаций или других оппозиционных групп, например, религиозных.
Таблица 3
Распределение по полу медработников в Ленинграде во время национальной операции 1937-1938 гг.
Пол Число людей Проценты
Мужчины 495 60,58
Женщины 186 22,76
Не указано 136 16,66
Источники: См. примечание к табл. 1.
Трудно ответить на вопрос, в какой пропорции члены Коммунистической партии были представлены среди медработников. К сожалению, мы не знаем партийности 481 человека из выборки. Табл. 4 показывает, что только 31 был кандидатом (без права голоса) или членом партии (с правом голоса) — всего менее 4 %. Только один медицинский работник был исключен из Коммунистической партии во время ареста или казни. Хотя сама Компартия была жертвой массовых операций, основная масса затронутого репрессиями медперсонала была беспартийной — 292 человека (или 35,7%), немногие (11 человек, или 1,35%) были членами других партий (вероятно, бывшие эсеры, меньшевики, кадеты, хотя это не уточняется).
Таблица 4
Членство в партии медиков — жертв национальных операций в Ленинграде 1937-1938 гг.
Членство в Коммунистической партии Число людей Процент
Беспартийный 292 35,7
Бывший член партии 28 3,42
Кандидат в члены партии 3 0,36
Неизвестно 293 35,8
Членство в других партиях И 1,34
Исключенные из партии 1 0,12
Не указано 188 23,0
и
св К а*
=8 «
о V
а* о н о
=8
8 «
о
[-ч
а*
\о а* н С
Источники: См. примечание к табл. 1.
Таблица 5 информирует о национальной принадлежности жертв репрессий среди представителей медицинской профессии: большинство являются русскими (323 человека), за ними следуют поляки (53), латвийцы (35) и эстонцы
(31), включая небольшое число немцев (16), украинцев (14) и финнов (14). Евреев насчитывалось только 26.
Разные статьи Уголовного кодекса или статья 58 в целом (политические преступления) и особенно ее подразделы были использованы, чтобы осудить медицинских работников (табл. 6). Самому большому проценту медработников (48,3 %) были предъявлены обвинения по статьям 58-10 (пропаганда и агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений); 58-11 (всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению преступлений против советской власти); 58-6 (шпионаж) и 58-7 (подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения). В отношении табл. 6 нужно отметить, что жертвы среди медперсонала были арестованы по разным правовым основаниям в разное или в одно и то же время и это объясняет, почему числа не совпадают.
Таблица 5
Национальность арестованных и осужденных в национальных операциях
в Ленинграде, 1937-1938 гг.
Национальность Число людей Процент населения согласно переписи 1937 г. % от выборки (817 медиков)
Русские 272 86,2 33,92
Поляки 53 1,1 6,48
Немцы 16 0,6 1,95
Евреи 26 6,55 3,18
Латвийцы 35 0,44 4,28
Украинцы 14 1,33 1,71
Белорусы 6 0,93 0,73
Эстонцы 59 0,6 7,22
Литовцы 9 0,6 1,10
Финны 12 0,3 1,46
Не указано 144 - 17,6
Другие 171 1,01 20,93
Источники: См. примечание к табл. 1.
Таблица 6
Статьи Уголовного кодекса, использованные для арестов медицинского персонала в национальных операциях в Ленинграде 1937-1938 гг.
X
ьо
3
-О
л
я °сЗ
со
Арестованы по статье Число в выборке
58-1а 42
58-16 2
58-2 7
Продолжение табл. 6
Арестованы по статье Число в выборке
58-3 1
58-4 2
58-6 103
58-7 13
58-8 26
58-9 39
58-10 256
58-11 135
58-12 И
Источники: См. примечание к табл. 1.
и
СЗ
К а*
=8 «
о
V 8
а* о н о
=8 «
о
[-ч
\о а* н С
Табл. 7 показывает роль органов безопасности и судебной системы в задержаниях, следствии, осуждении и казнях выборки 817 репрессированных медработников, включая дела после судебных постановлений. 176 дел были рассмотрены специальной тройкой НКВД в Лениградской области и 101 — двойкой из регионального начальника НКВД и прокурора. Эти дела были утверждены Михаилом Заковским, начальником УНКВД по Ленинградской области и Борисом Позерном, прокурором Ленинграда, но позже согласованы Ежовым и Вышинским в Москве. ОГПУ рассматривало следующее наибольшее число дел (42), за которыми следовали особые совещания при НКВД (38) и Военная коллегия Верховного суда (29), оставшиеся дела рассматривались разными судами. В отношении табл. 7 нужно отметить, что многочисленные аресты проводились в разное время (некоторых арестовывали повторно, когда они находились в тюрьме) и это объясняет тот факт, что числа не совпадают. Многие жертвы были тайно похоронены в 1937 г. на лесном участке рядом с деревней Левашово, который использовался как специальный объект НКВД.
Таблица 7
НКВД и сталинская судебная система в национальных операциях в Ленинграде 1937-1938 гг.
Правовая организация Число людей %
Тройка (включая республиканскую) 176 21,5
Особое совещание 38 4,65
Двойка (начальник НКВД и прокурор) 101 12,3
Областной суд 17 2,08
Военный трибунал 29 3,54
Военная коллегия Верховного суда 10 1,22
Действующий суд 4 0,48
Суд на водном транспорте 3 0,36
Верховный суд СССР 5 0,61
Продолжение табл. 7
Правовая организация Число людей %
ОГПУ 42 5,14
Другие 298 36,47
Нет данных 94 11,0
Источники: См. примечание к табл. 1.
Все репрессированные работали в системе здравоохранения и были, предположительно, арестованы из-за их политического прошлого, социального или национального происхождения или за религиозные убеждения. Согласно Барсукову и Жуку, медработники подвергались репрессиям за «вредительство» и контрреволюцию, поскольку они были ложно обвинены в принадлежности к «троцкистскому блоку»43. Но ситуация была более сложной. Завершающая часть статьи предлагает новое и отличное от имевшихся в историографии объяснение сталинских репрессий против представителей медицинской профессии. Автор предлагает оригинальную интерпретацию, согласно которой неспособность предотвратить кризис в сфере народного здравоохранения стала причиной террора против врачей и среднего медицинского персонала в Ленинграде.
Кризис в медицине и сталинские репрессии
К концу 1932 г. законы о паспортной системе и прописке были использованы, чтобы «очистить» Ленинград и область от «социально вредных» групп44. Ленинград как режимный город имел большую потребность в рабочих. Поэтому отходники ездили из их родных областей в Ленинград и область и обратно в течение 1928-1938 гг. Это облегчалось местными властями, которые вольно соблюдали законы о проживании45.
Как представляется, поворотный момент наступил в январе 1933 г., когда
в циркуляре Главного управления милиции и Наркомата здравоохранения
было констатировано, что «распространение эпидемических болезней вызва- ^
но мобильными и неорганизованными группами населения»46. «Нежелатель- 13
ное население» вызывало не только социальные и политические проблемы, Э
но и ухудшение состояния здоровья населения. Инфекционные болезни, «со- ^
циальные» болезни, подобные туберкулезу, грипп распространялись среди го- .У
родского населения Ленинграда и области по мере того, как люди приезжали %
и выезжали из региона (табл. 8). К
„ „, „ ьо
Хотя чистки представителен медицинскои профессии кажутся «охотой Э
за ведьмами» в отношении определенных групп медработников или попыткой
выкорчевать политическую оппозицию по принципу социального происхож- ^
дения, на самом деле это не было их главной причиной. По мере того, как кри- -д
зис в сфере здравоохранения увеличивался в своих размерах и затрагивал всё £
большие части сталинского коллектива, чистки среди врачей и медработников казались необходимыми для выживания советской системы. Так называемые «классовые враги» обвинялись не просто в подрыве принципов сталинского социального обеспечения, но и в неспособности ликвидировать кризисные явления в здравоохранении.
Таблица 8
Инфекционные заболевания и грипп в Ленинграде в 1930-1938 гг.
(абсолютные цифры)
Тип болезни 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938
Брюшной тиф Нет данных Нет данных Нет данных 7,971 3,938 2,576 2,400 Нет данных 1,534
Сыпной тиф Нет данных Нет данных Нет данных 6,483 1,415 733 785 Нет данных 309
Корь 10,198 Нет данных Нет данных 11,223 12,877 24,680 18,777 Нет данных 31,760
Скарлатина 16,905 11,585 8,064 5,722 5,196 8,413 17,301 Нет данных 9,840
Дифтерия 4,149 4,391 Нет данных 3,525 3,099 2,743 2,308 Нет данных Нет данных
Дизентерия Нет данных Нет данных Нет данных 4,131 12,491 9,287 20,696 Нет данных 14,621
Малярия Нет данных Нет данных Нет данных 5,347 7,876 11,155 8,497 6,595 Нет данных
Грипп Нет данных Нет данных Нет данных Нет данных Нет данных 169,829 474,870 599,876 926,687
Смертность от туберкулеза на 10 тыс. населения 21,7 21,7 33,6 40,8 47,5 55,0 62,7 63,7 Нет данных
Диспансерные пациенты (туберкулез) 560,042 627,328 737,946 821,839 1,466,036 1,105,232 1,126,354 1,063,991 Нет данных
и
св К а*
«
s «
о
<L»
s
а* о н о
S «
S «
о
[-4
а*
\о а*
<L» Н <L»
С
Источники: Статистический сборник Ленинградского областного отдела здравоохранения за 1928 год. Л., 1929. С. 30; XV лет диктатуры пролетариата: Экономико-статистический сборник по гор. Ленинграду и Ленинградской области. Л., 1932. С. 144; ГАРФ. Ф. А-482. Он. 10. Д. 2448. Л. 1, 1 об., 4, 4 об., 10, 10 об., 13, 13 об., 16, 16 об., 19, 19 об., 22, 22 об., 25, 25 об., 28, 28 об., 32, 32 об.; Ф. Ф-482. Оп.Ю. Д. 1914. Л. 112; Ф. А-482. Он. 47. Д. 2424. Л. 10; Ф. Р-3009. Он. 3. Д. 214. Л. 83, 90, 107, 109; Ф. 3009. Он. 3. Д. 70. Л. 1-7; Ф. А-482. Он. 47. Д. 6164. Л. 163; Д. 5045. Л. 242 об.; Д. 6164. Л. 75-77, 102, 127; Ф. Р-3009. Он. 3. Д. 214. Л. 5,107,109; Бен Е. Э. и др. Труды Ленинградского туберкулезного научно-исследовательского института. Юбилейный сборник. Л., 1933. С. 14, 34, 88, 118.
В кризисном состоянии медицины обвинялись врачи и медработники. Это привело к чисткам в Ленинграде и области. Эти процессы вызвали проверки социального происхождения медработников и привели к увольнениям не за явные «политические преступления», а за неспособность оказать медицинские услуги
настоящего качества для сталинского коллектива и предотвратить эпидемии. Бывшие врачи и другие профессиональные медики «царского времени», которые сотрудничали с советским государством с начала эпохи Гражданской войны, подверглись теперь чисткам, иногда по причинам, связанным с оказанием текущей медицинской помощи или просто из-за их социального происхождения. Обе причины были связаны в сталинистском сознании с кризисом в медицине.
Тем не менее вместо того чтобы предотвратить кризис в медицинском обслуживании, чистки в Ленинграде привели к его дальнейшему ухудшению и хаосу в медицине. Сталинские репрессии 1937-1938 гг. просто расширили прежние чистки. Это также означало, что ситуация в области здравоохранения продолжила ухудшаться, поскольку только что окончившие обучение студенты медики не имели ни нужного уровня знаний, ни умений, чтобы бороться с серьезными кризисами в здравоохранении, которые детально показаны в табл. 8.
Заключение
Мы сегодня знаем, что чистки в сталинское время были более сложными и более обширными, чем изначально думал Конквест. Эта статья показывает, что ранний советский режим рассматривал ряд представителей медицинской профессии с подозрением из-за их либеральных и консервативных взглядов, социального происхождения и предполагаемой связи с белогвардейцами. Это представление было порождено Октябрьской революцией и контекстом Гражданской войны.
После 1920 г. многие врачи «царского времени» верно служили советскому режиму. Но с середины 1920-х гг. политическая атмосфера изменилась. Бывшие белогвардейцы, дворяне, аристократы и верующие теперь рассматривались с растущим подозрением, по мере того как постепенно усиливался поиск иностранных шпионов, националистов и социально вредных элементов.
Если мы интерпретируем эти события в перспективе «врачебного убийства», ^ изложенного в книге Леонова 1935 г. или «дела врачей», то представляется, что о Сталин испытывал неприязнь к медицинской профессии еще со времени во- ^ енного коммунизма и рассматривал ее как угрозу государству. Поэтому, когда 2 в 1937-1938 гг. появилась возможность, Сталин сознательно выбрал ее целью 3 своих репрессии. Д
Эта статья утверждает, что репрессированные имели множественные иден- 11 тичности — различные половые, национальные, профессиональные принад- о лежности, религиозные и политические убеждения и т.д. Медицинская про- д фессия в Ленинграде в конце 1920-х — начале 1930-х гг. повергалась критике за то, что не могла полностью реализовать государственную политику в здравоохранении. Когда положение стало еще более хаотичным и один кризис в здравоохранении привел к другому, сталинское государство использовало террор, ^ чтобы утвердить свой контроль над ситуацией.
Врачи, медсестры и другие медработники стали жертвами репрессий в 1937 1938 гг. Органы безопасности начали массовые чистки «опасных элементов» в системе ленинградского здравоохранения. Этому были различные причины. Во-первых, медработники, которые имели «неподходящую» национальность (немецкую, польскую, еврейскую и т.п.), рассматривались как враги-эмигранты, якобы связанные с иностранными шпионами. Во-вторых, медики с «нежелательными» политическими взглядами — вероятно, отдававшие предпочтение частной, а не советской социалистической медицине — или те, кто не сумел воплотить на практике партийную линию в государственной политике в области здравоохранения, всё чаще рассматривались как медики-вредители. В конце концов, многие медики происходили из чуждых высших или средних социальных классов или придерживались религиозных взглядов, что делало их «враждебным» элементом.
Хотя этот подход включает представителей врачебной профессии в ту же самую категорию, что и враждебных кулаков, националистов, уголовников и других якобы антисоветских элементов, врачи и другие медработники также стали жертвами в силу их профессии, так как они не сумели предотвратить кризис в медицине. Политика Сталина привела к кризису в медицине, медицинский персонал был обвинен в этом и в результате подвергся казням.
Определяющее влияние на формирование отношения к врагам оказала Гражданская война, когда советский режим начал собирать и обрабатывать информацию о своих врагах и возникло ощущение угрозы с их стороны. Тогда режим осуждал людей согласно категориям и стремился не наказывать, а подавлять и уничтожать «чуждые элементы»47. Представители медицинской профессии Петрограда-Ленинграда в целом стали исключением. В 1917-1925 гг. они не подверглись сильным репрессиям, так как было необходимо помочь новому государству справиться с новыми задачами, стоящими перед здравоохранением, такими как эпидемии, и построить социальное государство. После 2 1926-1927 гг., в особенности после убийства Кирова в 1934 г., ситуация изме-CJ. нилась. Положение со здоровьем населения серьезно ухудшилось и к 1937-J 1938 гг. неожиданные кризисы и желание Сталина преобразовать СССР при-« вели к классовой войне против медиков как профессиональной группы.
Л
^ Хотя они составляют менее 1 % от общего числа 190 тыс. жертв, учтенных
^ в первых пяти томах «Ленинградского мартиролога», медработники, сгинув-
s шие при Сталине, заслуживают того, чтобы не быть забыты. Анна Ахматова
у однажды написала в своем «Реквиеме»: «Хотелось бы всех поименно назвать, Да отняли список и негде узнать». Сегодня мы знаем имена некоторых погиб-
£ ших и можем лучше понять, кто был жертвой и почему они могли быть выбра-
s ны целью сталинских репрессий.
S _
й 1 Перевод с английского выполнен Ю. И. Басиловым. Автор выражает благодарность Ю. И. Басилову.
^Ен 2 Conquest R. The Great Terror: Stalin's purges of the 1930s. London, 1968. н 3 Getty J. A. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party reconsidered 1933-G 1938. Cambridge, 1985.
Леонов Л. Дорога на океан. М., 1935.
Рапопорт Я. Л. На рубеже двух эпох: дело врачей 1953 года. СПб., 2003. С. 73. Williams С. War, Medicine and Revolution: Petrograd Doctors, 1917-1920 // Revolutionary Russia. 1991. Vol. 4 (2). P. 259-288. Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 39. С. 410.
Williams С. Health and welfare in St. Petersburg, 1900-1941: Protecting the Collective. Abingdon/New York, 2018. Ch. 2.
Williams C. The 1921 Russian famine: Centre and periphery responses // Revolutionary Russia. 1993. Vol. 6(1). P. 277-314.
Уильяме К. В борьбе с элитарностью: пролетаризация науки в России, 1917-1953 // Вестник Удмуртского университета. Сер. История. 2005. № 7. С. 55-73. Williams С. Health and welfare in St. Petersburg. Ch. 2-3.
Williams С A) The Revolution from above in Soviet medicine, Leningrad 1928-32 // Journal of Urban History. 1994. Vol. 20 (4). P. 512-540; 2) The Modernisation of Russian health care: challenges, policy, constraints // Modernisation in Russia since 1900 / Ed. by J. R. Smith and M. Kangaspuro. Helsinki, 2006.P. 206-220; 3) Health and welfare in St. Petersburg. Ch. 3. Williams C. Health and welfare in St. Petersburg.Ch.4.
Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (далее — ЦГА СПб). Ф. 9156. Оп.4.Д. 2.Л. 237- 237 об. Там же. Д. 1. Л. 118. Там же. Д. 2. Л. 15,18.
Fitzpatrick S. Signals from Below: Soviet Letters of Denunciation of the 1930s // The Journal of Modern History. 1996. Vol. 64 (4).P. 833.
ЦГА СПб. Ф. 9156. On. 4. Д. 1. Л. 113 - 114 об. Псевдонимы А., К. и Г. использованы чтобы защитить персональные данные обвиненных врачей. Там же. Л. 27. Там же. Л. 28 об., 32. Там же. Л. 36. Там же. Л. 57. Там же. Л. 48. Там же. Л. 38.
См. отчет Рабкрина от 1 октября 1930 (Там же. Л. 51). Там же. Л. 110.
Shearer D. R.i) Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. A Reassessment of the Great Retreat and the Origins of Mass Repressions // Cahiers du Monde Russe. 1998. Vol. 39 (1-2). P. 119-148; 2) Elements Near and Alien: Passportization, Policing and Identity in the Stalinist State, 1932-1952 // The Journal of Modern History. 2004. Vol. 76 (4). P. 835-881; 3) Policing ^ Stalin's Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924-1953. New Haven, 3 CT, 2009; 4) Stalinist Repression, modernity and the social engineering argument // The Ci-anatomy of Terror: Political Violence under Stalin/Ed. by J. Harris. Oxford, 2013. P. 105-119. ^ Ilic M. The Great Terror in Leningrad: A Quantitative Analysis // Europe-Asia Studies. 2000. Vol.52 (8). P. 1515-1534. g
Kozlov D. The Leningrad Martyrology: A statistical note on the 1937 executions in Leningrad о city and region // Canadian Slavonic Papers. 2002. Vol.44 (3-4). P. 175-208. ^
Morris J. The Polish Terror: Spy mania and ethnic cleansing in the Great Terror // Europe-Asia Studies. 2004. Vol. 56 (5). P.751-753. |
Pohl O.J., Schmaltz E.J., VosslerR.J. "In our hearts we felt the sentence of death": ethnic German g recollections of mass violence in the USSR, 1928-48 // Journal of Genocide Research. 2009. ьо Vol. 11 (2-3). P. 325-326. J
Morris J. The Polish Terror. P. 754. £
Ibid. P. 758. $
Musial B. The "Polish Operation" of the NKVD: The climax of the terror against the Polish minority in the Soviet Union //Journal of Contemporary history. 2013. Vol. 48. N l.P. 104-106. « Pohl O. J. et al. "In our hearts we felt the sentence of death". P. 326. 00
9
36 ОхотинН., РошнскийА. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937-1938 гг. // Наказанный народ: Репрессии против немцев/Под ред. И. Л. Щербаковой. М., 1999. С. 35-75.
37 Там же. С. 70-71.
38 Ilic М. The Great Terror in Leningrad: Evidence from the Leningradskii Martirolog // The Anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. by J. Harris. Oxford, 2013. P.311.
39 Петров H. В., Рогинский А. Б. «Польская операция» НКВД 1937-1938 гг. // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. С. 22-43.
40 Martin Т. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 19231939. Ithaca, NY, 1998. C. 425-426.
41 Ibid. P. 429.
42 См.: Ilic M. 1) The Great Terror in Leningrad: A Quantitative Analysis. P. 1515-1534; 2) The Great Terror in Leningrad: Evidence from the Leningradskii Martirolog. P. 306-325.
43 Барсуков M., Жук А. За социалистическую реконструкцию здравоохранения: Основные положения второго пятилетнего плана здравоохранения. М., 1932. С. 14-16.
44 Shearer В. Elements Near and Alien. P. 858.
45 Ibid. P. 855.
46 Цит.по: Shearer В. Elements Near and Alien. P. 858.
47 Lauclan I. Chekist mentalite and the origins of the Great Terror // The Anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.P. 13-28.
References
Barsukov M., Zhuk A. Za sotsialisticheskuyu rekonstruktsiyu zdravookhraneniya: Osnovnye polozheniya vtorogo pyatiletnego plana zdravookhraneniya. [For the socialist reconstruction of public health: Main features of second five year plan of public health. In Russ.] Moscow, 1932.
Conquest R. The Great Terror: Stalin's purges of the 1930s. Leningrad, 1968.
Fitzpatrick S. Signals from Below: Soviet Letters of Denunciation of the 1930s//Journal of Modern History. 1996. Vol.68. N4.
Getty J. Arch. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party reconsidered 1933-1938. Cambridge, 1985.
aT Ilic M. The Great Terror in Leningrad: A Quantitative Analysis // Europe-Asia Studies. 2000. Vol. 52. N8.
0 Ilic M. The Great Terror in Leningrad: Evidence from the Leningradskii Martirolog // The Anatomy of ^ Terror: Political Violence under Stalin/ Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.
01 Kozlov D. The Leningrad Martyrology: A statistical note on the 1937 executions in Leningrad city and region // Canadian Slavonic Papers. 2002. Vol.44. N3-4.
g Lauclan I. Chekist mentalite and the origins of the Great Terror// The Anatomy of Terror: Political
Violence under Stalin/ Ed. by J. Harris. Oxford, 2013. ^ Leonov L. Doroga na okean. [Road to the ocean. In Russ.] Moscow, 1935.
Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. g Ithaca, NY, 1998.
Morris J. The Polish Terror: Spy mania and ethnic cleansing in the Great Terror//Europe-Asia Studies. ^ 2004. Vol. 56. N5.
g Musial B. The «Polish Operation» of the NKVD: The climax of the terror against the Polish minority in g the Soviet Union//Journal of Contemporary history. 2013. Vol. 48. N1.
=S PetrovN. V., Roginskiy A. B. «Pol'skaya operatsiya» NKVD1937-1938 gg.[«Polish operation» of § NKVD 1937-1938. In Russ.] // Repressii protiv polyakov i pol'skikh grazhdan [Repressions against the Poles fn and the Polish citizens. In Russ.]. Moscow, 1997.
Ph
^ Pohl O.J., Schmaltz E. J., Vossler R. J. «In our hearts we felt the sentence of death»: ethnic German
a* recollections of mass violence in the USSR, 1928-48//Journal of Genocide Research. 2009. Vol. 11. N2-3. g Rapoport Ya. L. Na rubezhe dvukh epoch: Delo vrachei 1953 goda. [ On the eve of two epochs: Doctors case
C of the year 1953. In Russ.] St Petersburg, 2003.
Shearer D. R. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. A Reassessment of the Great Retreat and the Origins of Mass Repressions // Cahiers du Monde Russe. 1998. Vol.39. N1-2.
Shearer D. Elements Near and Alien: Passportization, Policing and Identity in the Stalinist State, 19321952 // The Journal of Modern History. 2004. Vol. 76. N4.
Shearer D. R. Policing Stalin's Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924-1953. New Haven, CT, 2009.
Shearer D. Stalinist Repression, modernity and the social engineering argument // The anatomy of Terror: Political Violence under Stalin/Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.
Williams C. Health and welfare in St. Petersburg, 1900-1941: Protecting the Collective. Abingdon; New York, 2018.
Williams C. The 1921 Russian famine: Centre and periphery responses // Revolutionary Russia. 1993. Vol. 6. N1.
Williams C. V bor'be s elitarnost'yu: proletarizatsiya nauki v Rossii 1917-1953 [In struggle with the elitism: the proletarization of science in Russia 1917-1953. In Russ.] // Vestnik Udmurtskogo universiteta. Ser. Istoriya. 2005. N7.
Williams C. War, Medicine and Revolution: Petrograd Doctors, 1917-1920 // Revolutionary Russia. 1991. Vol. 4. N2.
Список литературы
Барсуков M., Жук А. За социалистическую реконструкцию здравоохранения: Основные положения второго пятилетнего плана здравоохранения. М., 1932.
Леонов Л. Дорога на океан. М., 1935.
Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937-1938 гг. // Наказанный народ: Репрессии против немцев / Под ред. И. Л. Щербаковой. М., 1999.
Петров Н. В.., Рогинский А. Б. «Польская операция» НКВД 1937-1938 гг. // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997.
Рапопорт Я. Л. На рубеже двух эпох: дело врачей 1953 года. СПб., 2003.
Уильяме К. В борьбе с элитарностью: пролетаризация науки в России, 1917-1953 // Вестник Удмуртского университета. Сер. История. 2005. № 7. С. 55-73.
Conquest R. The Great Terror: Stalin's purges of the 1930s. L., 1968.
Fitzpatrick S. Signals from Below: Soviet Letters of Denunciation of the 1930s // Journal of Modern History. 1996. Vol. 68. N4.
Getty J. Arch. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party reconsidered 1933-1938. Cambridge, 1985.
Ilic M. The Great Terror in Leningrad: A Quantitative Analysis // Europe-Asia Studies. 2000. Vol. 52. N8.
Ilic M. The Great Terror in Leningrad: Evidence from the Leningradskii Martirolog // The Anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.
Kozlov D. The Leningrad Martyrology: A statistical note on the 1937 executions in Leningrad city and region // Canadian Slavonic Papers. 2002. Vol. 44. N3-4.
Lauclan I. Chekist mentalite and the origins of the Great Terror // The Anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.
Martin Г. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca NY, 1998.
Morris J. The Polish Terror: Spy mania and ethnic cleansing in the Great Terror//Europe-Asia Studies. 2004. Vol. 56. N5. j5
MusialB. The «Polish Operation» of the NKVD: The climax of the terror against the Polish minority in the Soviet Union // Journal of Contemporary history. 2013. Vol. 48. N1.
Pohl O.J., Schmaltz E.J., Vossler R.J. «In our hearts we felt the sentence of death»: ethnic German recollections of mass violence in the USSR, 1928-48 // Journal of Genocide Research. 2009. Vol. 11. N2-3. 'so
Shearer D. R. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. A Reassessment of the Great Retreat and the d Origins of Mass Repressions // Cahiers du Monde Russe. 1998. Vol. 39. N1-2. £
Shearer D. Elements Near and Alien: Passportization, Policing and Identity in the Stalinist State, 19321952 // The Journal of Modern History. 2004. Vol. 76. N4. &
Shearer D. R. Policing Stalin's Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924-1953. д New Haven, CT, 2009. £
3
Shearer D. Stalinist Repression, modernity and the social engineering argument // The anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. by J. Harris. Oxford, 2013.
Williams C. Health and welfare in St. Petersburg, 1900-1941: Protecting the Collective. Abingdon, New York, 2018.
Williams C. The 1921 Russian famine: Centre and periphery responses // Revolutionary Russia. 1993. Vol. 6. N1.
Williams, Christopher. Medical disorder and Stalinist repression of the medical profession in Leningrad, 1937-1938
This article analyses a neglected aspect of the Stalinist mass purges of the late 1930s and offers a new and original interpretation. Using archival material and 5 out of the 13 volumes of «Книги памяти жертв политических репрессий: Ленинградский мартиролог», the impact of Stalinist repression on different categories of medical cadres in Leningrad in the period 1937-1938 is assessed. Various reasons why the Stalinist regime targeted this group are discussed: the legacy of the Russian civil war, an uncooperative Pirogov Society, the desire to replace bourgeois with Red doctors, the social origins of and class war against old tsarist medical cadres and Stalin's distrust of doctors, as shown by the «Doctors Plot». These factors are seen as contributory not the main reason. Instead medical disorder and the alleged failure of the medical profession to implement the party line, prevent disease and protect the health of the collective eventually led to Stalinist repression. As a result, some members of the medical profession became innocent victims whilst others were deliberately targeted and falsely labelled as «Trotskyists». It was the zigzag pattern of Stalin's policies and the replacement of old tsarist experienced personnel with new upwardly mobile Stalinist cadres which caused these failures and problems to occur.
Уильяме, Кристофер. Кризис в медицине и сталинские репрессии против медицинской профессии в Ленинграде в 1937-1938 гг.
Данная статья изучает неисследованный аспект сталинских массовых чисток конца 1930-х гг. и предлагает их новую и оригинальную интерпретацию. Используя архивный материал и пять томов «Книги памяти жертв политических репрессий: Ленинградский мартиролог», автор оценивает влияние сталинских репрессий на различные категории медицинских работников в Ленинграде в период 1937-1938 гг. Обсуждаются различные причины того, почему сталинский режим выбрал эту профессиональную группу: последствия Гражданской войны в России, саботаж Пироговского общества, желание заменить ^ буржуазных врачей «красными докторами», социальное происхождение старых дореволюционных ме-2 дицинских кадров и обусловленная этим классовая война против них, недоверие Сталина к врачам, про-^ демонстрированное «делом врачей». Эти факторы рассматриваются как частично повлиявшие на репрессии, но не их главная причина. Наоборот, кризис в здравоохранении и предполагаемая неспособность •gl. врачебной профессии провести в жизнь партийную линию, предотвратить заболеваемость и обеспечить и общественное здоровье, несомненно, привели к сталинским репрессиям. В результате некоторые пред-Я ставители медицинской профессии стали их невинными жертвами, в то время как другие были предна-^ меренно выбраны в качестве целей репрессий и ошибочно обозначены как «троцкисты». Именно зигзаги ^ сталинской политики и замена старых профессиональных кадров дореволюционного времени новыми сталинскими «выдвиженцами» стали причиной проблем и кризисного состояния медицины.
« о
sr1 Уильяме, Кристофер — PhD по советской истории, Университет Эссекса; 1991-2013 — профессор А* современной истории, Университет Центрального Ланкашира; 2013-2017 — профессор современной н истории Университета надежды в Ливерпуле.
S Williams, Christopher — PhD in Soviet history, University of Essex, Professor at University of Central
Lancashire 1991-2013, Professor of modern history at Liverpool Hope University 2013-2017. g e-mail: williac95@gmail.com.
[-4
\o
