CC BY
65
2014
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 1
СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИКИ И УПРАВЛЕНИЯ
УДК 316.334.22
М. В. Рубцова1, Н. А. Мартьянова2
КРИЗИС ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ РЫНКА
1 Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
2 Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, Российская Федерация, 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48
В данной статье предпринята попытка выявить факторы кризиса профессиональной идентичности в условиях рынка. Дана характеристика профессиональной идентичности, определены типичные условия взаимодействия профессионалов с клиентами. На основе анализа возможных причин недовольства клиентов выявлены различия в оценке профессионального обслуживания со стороны самого профессионала и клиента. Рассмотрено изменение влияния профессионального сообщества на формирование профессиональной идентичности. Библиогр. 10 назв.
Ключевые слова: профессионал, клиент, профессиональная идентичность, профессиональное сообщество, рынок.
CRISIS OF PROFESSIONAL IDENTITY IN THE CONDITIONS OF THE MARKET
M. V. Rubtsova1, N. A. Martyanova2
1 St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
2 Herzen State Pedagogical University of Russia, 48, nab. r. Moyki, St. Petersburg, 191186, Russian Federation
This article attempts to identify the factors of the crisis of professional identity in the conditions of the market. The characteristics of professional identity is given, typical conditions of interaction of professionals with clients are defined. On the basis of the analysis of the possible reasons of dissatisfaction of clients the article reveals differences in evaluation of professional services from a professional and a client. Shift in influence of professional community on formation of professional identity is considered. Refs 10.
Keywords: professional, client, professional identity, professional community, market.
Профессия как социальный институт имеет множество механизмов влияния на поведение профессионалов в любой сфере. К таким механизмам относятся: профессиональное сообщество, профессиональный этос, идеология, традиции, специфический статус профессионала и прочее. Все они в совокупности конструируют профессиональную идентичность.
Термин «идентичность» многозначен. Однако применительно к социальным группам он означает основополагающее и важное «тождество» членов группы, проявляющееся в солидарности, в одинаковых расположенностях и сознании, коллек-
тивном действии [1, с. 76]. Под профессиональной идентичностью, таким образом, мы будем понимать отождествление профессионалами самих себя со своим профессиональным статусом и связанными с ним этосом, традициями, идеологией, сообществом, а также их способность мыслить и действовать от лица данной профессиональной группы.
Динамика профессиональной идентичности в современном обществе связана с такими факторами как общий кризис идентичности, детерминированный обществом знания и процессами глобализации, и фактор рынка, обусловливающий изменения в статусе профессионала. Первый фактор затрагивает широкий спектр проблем, включающий проблемы динамики гражданской [2, с. 161-162] и этнической идентичностей [3, с. 234]. Второй связан с тем, что первоначально профессиональная идентичность выступала значимым фактором общественного престижа профессий. Профессионалы традиционно занимали довольно высокое положение в обществе, в силу того, что им предоставлялась автономия на совершение опасных действий, оказание влияния на потребителей их услуг и пр. Однако в современном обществе в связи с развитием рыночных отношений происходит снижение статуса профессионала. Причины этого мы видим в следующем.
Прежде всего, следует обратить внимание на типичные условия, при которых люди обращаются к различным специалистам. Сталкиваясь с болезнями, трудностями с законом, моральными дилеммами, супружескими и экономическими проблемами, многие прибегают к профессиональной помощи. Задача профессионалов в этом случае — помогать людям решать чрезвычайно важные для них проблемы, придерживаясь определенных формальных и моральных стандартов.
Данный вопрос вызывал интерес социологов, в частности, Роберта Мертона [4-6]. Исследуя феномен социологической амбивалентности применительно к профессиям, Мертон признает существование устоявшихся специфических культурных норм, не всегда равномерно распространенных в обществе. Некоторые социальные страты или группы ценят умение справляться со своими проблемами самостоятельно. Такая концепция, существующая и по сей день, касается деторождения, обращения к психотерапевтам, социальным работникам, брачным агентствам, архитекторам, адвокатам и другим специалистам. Исследования подтверждают наличие предписанных и ценностных преград для пользования профессиональной помощью. Группы, имеющие такие установки, считают, что уважающие себя люди должны справляться с подобными проблемами самостоятельно, что ведет к порицанию тех, кто прибегает к посторонней помощи и, как следствие, к неодобрению самих профессий [5, с. 21-22].
Кроме того, клиенты обычно находятся в состоянии беспокойства, обращаясь за профессиональной помощью. Поглощенность своей проблемой, неспособность здраво мыслить — мощный генератор тревоги. Это условие имеет важные последствия для возникновения кризиса профессиональной идентичности. В тревожных глазах клиента фактически каждое замечание и каждое действие специалиста переполнено непропорциональной важностью. Все, что специалист делает или не делает, усиливает тревогу клиента, даже если это не относится к данной ситуации. Все это приводит к эмоциональной невоздержанности: преувеличенной похвале за каждое удачное действие или обвинению в противном случае. Чувства любви и ненависти фокусируются как на определенном специалисте, так и на его профессии вообще.
Эмоциональное вживание в проблему и неясность ее последствий мешает адекватно оценить профессионала и приводит к непониманию и враждебности.
Движимый беспокойством, клиент, таким образом, возлагает преувеличенные надежды или испытывает чрезмерные опасения. Кроме того, клиент часто одержим идеей узнать, «как на самом деле обстоят дела». Он не в состоянии вынести неопределенность, возникающую из-за неизвестности результата. Он испытывает неутомимое желание информации, касающейся состояния своих дел и последующих прогнозов. Классический исторический пример такого беспокойства исследовался Максом Вебером при изучении религиозного беспокойства среди кальвинистов «в возрасте, в котором загробная жизнь более важна, чем все интересы в этом мире» [7, с. 147]. Несмотря на то, что исход предопределен, верующие все равно испытывают беспокойство, желая узнать, удостоены ли они милости и божественной благодати. Это напоминает состояние клиента, сталкивающегося с профессионалом в любой отрасли, стремящегося узнать, как обстоят дела и чем это все закончится.
Это беспокойство, вероятно, проистекает из привычных, знакомых каждому профессионалу, жалоб клиента на то, что его мало информируют. В некоторых случаях эти жалобы не имеют специальной интерпретации: профессионалы просто не принимают во внимание тревожное состояние клиента и не считают нужным нагружать его информацией. Но в других случаях проблема, которая привела клиента к профессионалу, требует утешения, подбадривания, что не может быть удовлетворено, поэтому клиент склоняется к мнению, что ему сказали не все, что должны были сказать. Адекватная коммуникация является, безусловно, функциональным требованием для эффективного существования социальных взаимоотношений вообще; особенно это касается отношений профессионал-клиент. Но поскольку это отношение возникает, когда одна из сторон находится в состоянии беспокойства, степень потребности в ней возрастает [5, с. 23].
По своей сути профессиональное влияние является фактором неудовлетворенности. Сколь бы благожелательны ни были намерения профессионала, он должен часто срывать планы и надежды клиента. От клиента часто требуется отказываться от своих привычек или ценностей; жить более ограниченной жизнью; изменить свои привычки в еде или работе; прекратить погоню за наживой и перенести свое внимание с интересов, долгое время значимых для него, на новую деятельность, которая ему совершенно не интересна, хотя и, говорят, принесет ему благо.
Мертон так же рассматривает такое явление как «жизнь за счет» профессии. Различие понятий «жизнь за счет» профессии и «жизнь для» нее было введено Максом Вебером [8, с. 653]. По определению роль профессионала предполагает подчинение своих интересов интересам клиента, которого он принимает. Точнее говоря, он не может законно использовать клиентов в своих целях. В то же время интерес, присущий профессиональной роли, имеет двойственный характер: он принуждает обслуживать клиента наилучшим образом; улучшить его положение насколько возможно, и в то же время продлевать проблему клиента, дающую ему средства к существованию. В объективном смысле профессионал имеет определенный процент с каждого клиента, то есть «живет за счет» его проблем. Это дает основания клиентам сомневаться в мотивации профессионала, который решает их проблемы. Различные элементы взаимоотношений профессионал-клиент в совокупности порождают подозрения, что профессионал может использовать свои полномочия скорее
в собственных интересах, нежели в интересах клиента. Во-первых, клиент обычно не обладает специальными знаниями, чтобы оценить компетентность профессиональных решений. Во-вторых, его беспокойство о своей судьбе может исказить оценку происходящего. В-третьих, как часто (но не всегда) бывает, профессионалу выгодно затягивать решение проблемы, что затрудняет выявление его мотивации, задачу вообще трудноразрешимую в человеческих отношениях, а особенно в таких ситуациях. В-четвертых, недовольство клиентов порождает склонность видеть даже в самых незаинтересованных действиях профессионала какой-либо умысел. Осаждаемые неуверенностью, беспокойством, клиенты считают, что профессионалы неизбежно затягивают их обслуживание: пациенты чувствуют, что их обязывают приходить снова гораздо большее количество раз, чем требуется; клиенты полагают, что решение самой рядовой проблемы затягивается на долгое время или, наоборот, она решена слишком быстро и потому недостаточно [5, с. 25-27]. И важно подчеркнуть, что мы не затрагиваем случаи, в которых профессионалы, согласно веяниям времени, используют в своих целях проблемы клиентов. Это касается лишь законных практик и типичных ситуаций, а не девиантных, которые, очевидно, также порождают кризис профессиональной идентичности.
Как видно из всего вышеизложенного, чередование ориентации на себя и ориентации на клиента, заключенное в профессиональной роли, создает возможность для двойственного истолкования профессионального поведения. Профессионалы и клиенты, вследствие своих различных статусов, сопровождающихся дифференциацией ценностей, знаний и интересов, используют различные критерии эффективности профессиональной работы. Довольно трудно оценить работу специалиста, поскольку люди, оказывающие услуги, и люди, их потребляющие, имеют различные взгляды по поводу качества этих услуг.
Смотря на события со своей стороны, непрофессионал стремится оценить работу специалиста с позиции достигнутого результата: преуспел тот или потерпел неудачу в решении данной проблемы. Профессионалы же обычно оценивают, все ли сделано из того, что в таких обстоятельствах должно быть сделано. Тот факт, что узкие специалисты с большей вероятностью будут призваны к ответственности за свои неудачи, чем практикующие врачи общего профиля, говорит не об их меньшей компетентности, но только о том, что узкие специалисты чаще отвечают за сложные случаи, включающие в себя много непредвиденных обстоятельств.
В противоположность родственникам покойного, врач может полагать, что «операция прошла успешно, но пациент мертв» точно так же, как и «операция прошла успешно, но пациент выжил» [5, с. 29]. Возможное различие между качеством оказания услуг и достигнутым результатом существует во многих областях деятельности. Обыватель может быть впечатлен тем, что определенный юрист выиграл 98% дел, которые вел, но коллеги-юристы непременно поинтересуются, как часто тот юрист сталкивался с различными непредвиденными обстоятельствами, насколько сложны были процессы, в которых он участвовал. В среднем, качество обслуживания и конечный результат могут быть тесно связаны. Но клиенты в первую очередь заинтересованы в своих собственных делах, а не в вычислении среднего значения в обслуживании. Статусно-ориентированное отличие в критериях профессионала и обывателя также является источником неудовлетворенности теми профессионалами, которые не сумели решить проблему (даже если они делали все возможное).
Клиент и его сторонники ориентированы на результат; будучи не в состоянии оценить объективные возможности, они обесценивают некоторую часть качественных, но безуспешных действий профессионала [5, с. 29-30].
Кроме того, в разговорах клиенты сообщают выборочно некоторую часть своего опыта взаимодействия с профессионалом, фокусируясь больше на драматическом опыте, нежели на рутинном. Они заинтересованы рассказать о необычайном успехе или явном провале, причем склонны преувеличить и то, и другое. Эти поляризованные сообщения клиентов также служат для распространения амбивалентных установок и создания контекста, с которым их слушатели будут обращаться к тем или иным специалистам. Более того, в определенных ситуациях чем сильнее ухудшаются отношения между клиентом и профессионалом, тем чаще клиент склонен сообщать всем знакомым и незнакомым о своем печальном опыте. Часто предвзятое мнение, направленное против профессионалов, имеет именно такой источник [5, с. 30-31]. В результате, у профессионала так или иначе происходит снижение положительных эмоций относительно своей профессии, что также признается одним из важнейших показателей кризиса профессиональной идентичности. Стоит признать, что выявление западными социологами этих факторов представляется весьма актуальным в силу их распространенности, в том числе и в нашей стране. Всем известны случаи недоверия и неприязни в принципе ко всем врачам, юристам, педагогам и другим специалистам.
Важно отметить и тот факт, что рынок сам по себе вносит свои коррективы в принятие человеком себя как профессионала. Во-первых, новая социальная и экономическая реальность предъявляют особые требования к профессиональной деятельности личности. Специфика этих требований состоит в необходимости решать вопросы, требующие знаний из разных наук. Известно, что, например, современный юрист или врач не смогут эффективно решать профессиональные проблемы без знаний психологии, менеджмента, экономики и пр. То есть даже человек с солидным профессиональным опытом может постоянно ощущать сомнение в собственной профессиональной пригодности. Во-вторых, в современном обществе появляются новые профессии, специальности, при этом ряд других исчезает, теряет свою значимость, вследствие чего личность может утрачивать профессиональную идентичность, являющуюся важнейшей характеристикой профессионала [9, с. 48].
При этом возникают и новые профессиональные сообщества, что ведет к утрате «прошлой» профессиональной идентичности, в то время как новая только формируется. Возникающая неопределенность снижает степень поддержки новых профессиональных ценностей, ослабляя солидарность в группах. Если раньше сообщества были неоспоримым авторитетом для профессионалов, то в условиях рынка можно наблюдать отсутствие строгой зависимости между профессиональной идентичностью личности и нормами, декларируемыми сообществом. Многие исследователи, в частности А. Ю. Согомонов, подчеркивают возникающую пропасть между жестким дисциплинарным давлением профессиональных сообществ и свободными практиками самоуправления «новых» профессионалов. Избавляясь от обременительного влияния сообществ, «новые» профессионалы все активнее выходят в «свободное плавание» на рынке труда [10, с. 201].
Таким образом, мы видим, что основными источниками кризиса профессиональной идентичности в условиях рынка являются следующие факторы: необходи-
мость продолжительности обслуживания, профессиональное влияние, право специалистов на получение частной информации, возможная личная заинтересованность профессионала, различная оценка качества и эффективности обслуживания со стороны профессионала и клиента, появление новых профессий и исчезновение старых, постоянно изменяющиеся требования к профессионалам в условиях рынка.
Литература
1. Брубейкер Р. Этничность без групп / пер с англ. И. Борисовой; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». M.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 408 с.
2. Мартьянов Д. С. Трансформация концептуальной схемы «политика и Интернет» в постглобальном контексте // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. Научный журнал. Т. 8, № 3. 2012. С. 160169.
3. Мартьянов Д. С., Мартьянова Н. А. Дискурсивные аспекты этнической идентичности в интернете // Вестник Сочинского государственного университета туризма и курортного дела. 2012. Т. 20, № 2. С. 233-238.
4. Merton R. K. Social Research and Practicing Professions / eds A. Rosenblatt, T. F. Gieryn. Cambridge, Massachusetts: Abt Books, 1982. P. 114-315.
5. Merton R. K. Sociological Ambivalence and Other Essays. New York: The Free Press, 1976. 630 p.
6. Merton R. K. Some Thought on the Professions in American Society // Brown University Papers. 1960. N 37. P. 7-34.
7. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер M. Избранные произведения: пер. с нем / общ. ред. Ю. Н. Давыдова. M.: Прогресс, 1990. С. 61-208.
8. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения: пер. с нем. / общ. ред. Ю. Н. Давыдова. M.: Прогресс, 1990. С. 644-706.
9. Дементий Л. И. Проблемы профессиональной идентичности и маргинальности в ситуации сознательной смены профессии (на примере получения второго высшего психологического образования) // Известия АлтГУ 2009. № 2 (62). С. 48-53.
10. Согомонов А. Ю. Социология неочевидного: культурный выбор и апории «высокой» современности. M.: ООО «Вариант», 2012. 240 с.
Статья поступила в редакцию 25 октября 2013 г.
Контактная информация
Рубцова Мария Владимировна — доктор социологических наук, профессор; [email protected] Мартьянова Наталья Александровна — кандидат социологических наук, доцент; [email protected]
Rubtsova Maria V. — Doctor of Sociology, Professor; [email protected] Martyanova Natalia A. — Candidate of Sociology, Associate Professor; [email protected]
