CC BY
426
Список литературы:
1. Гуревич П.С. Культурология. - М., 1998.
2. Каган М.С. Философия культуры. - СПб., 1996.
3. Найдыш В. Философия мифологии. От античности до романтизма. -М., 2002.
4. Налимов В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М., 1989.
5. Орлов Г. Древо музыки. - СПб., 2005.
КРИЗИС КУЛЬТУРЫ XX ВЕКА КАК ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ
© Юлдашева М.Р.*
Сургутский государственный педагогический университет, г. Сургут
В статье рассматриваются проблемы культуры ХХ века, которые находят свою проекцию в современной действительности, в частности в процессах развития современной культуры. Основное место отводится освещению проблемы противоречия между человеком и машиной как источнику кризиса современной культуры, проблеме отчуждения человека от культуры в контексте работ западных философов.
Двадцатый век продемонстрировал человечеству, что культура как интегрирующее начало общественного развития охватывает не только сферу духовного, но во все большей степени сферу производства. Все качества техногенной цивилизации, чье рождение было отмечено чуть более трехсот лет назад, смогли проявиться в полной мере именно в ХХ столетии. В это время цивилизационные процессы были максимально динамичны и имели определяющее значение для культуры. По выражению Ч.П. Сноу «в XX веке целостная и органичная структура культуры разломилась на две антагонистические формы» [5, с. 7]. Между традиционной гуманитарной культурой европейского Запада и новой, так называемой «научной культурой», производной от научно-технического прогресса XX века, с каждым годом растет катастрофический разрыв. Вражда двух культур может привести к гибели человечества. Острее всего этот конфликт сказался на культурном самоопределении отдельно взятого человека. Техногенная цивилизация могла реализовать свои возможности только через полное подчинение сил природы человеческому разуму. Такая форма взаимодействия неизбежно связана с широким использованием научно-технических достижений, которые помогали современнику прошлого, и особенно нашего века ощущать свое господство над природой и лишали его при этом возможности ощутить радость гармонического сосуществования с ней.
* Профессор кафедры Философии и социологии, доктор педагогических наук, профессор.
Проблема кризиса современной культуры не может быть рассмотрена без учета противоречий связи человека и машины. Именно с таким названием в 20-е годы Н. Бердяев пишет статью, в которой подчеркивает, что вопрос о технике сегодня стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. « В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее бесконечное развитие. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета любви» [1, с. 29].
Роковая роль техники в человеческой жизни связана с тем, что в процессе научно-технической революции, инструмент, сотворенный руками homo faber (существа, изготавливающего орудия) восстает против творца. Прометеевский дух человека не в силах справиться с небывалой энергией техники. Машинное производство имеет космологическое значение. Царство техники -особая форма бытия, возникшая совсем недавно и заставившая пересмотреть место и перспективы человеческого существования в мире. Машина как неотъемлемая часть культуры, в XX веке осваивает гигантские территории и овладевает массами людей, в отличие от прошлых эпох, где культуры охватывали небольшое пространство и небольшое количество людей, строясь по принципу «подбора качеств» [1]. В XX столетии все явления делаются мировыми, ибо все они распространяются на всю человеческую массу. Воля к экспансии вызывает неизбежно к исторической жизни широкие слои населения. Эта новая форма организации массовой жизни разрушает красоту старой культуры, старого быта и, лишив культурный процесс оригинальности и индивидуальности, формирует безликую псевдокультуру.
Выводы Н. Бердяева во многом перекликаются с заключениями О. Шпенглера, в статье «Человек и техника» [9]. Закономерно, что оба автора в контексте исследования проблемы «человек-машина» поставили вопрос о глубоком кризисе современной эпохи. «Механизация мира оказывается стадией опаснейшего перенапряжения. Меняется образ земли» [9, с. 34]. «Сама цивилизация стала машиной, которая все делает или желает делать по образу машины» [1, с. 17].
К такому состоянию европейская культура пришла вполне закономерно, так как культурное взросление носит циклический характер, а техногенная цивилизация - последнее звено этого развития. Автор «Заката Европы» воспринимал культуры как живые организмы, знающие рождение, расцвет, увядание и смерть. Восемь великих культур в шпенглеровской морфологии являются носителями подлинной всемирной истории: египетская, вавилонская, индийская, китайская, мексиканская, античная, магическая (арабская) и европейская культура «фаустовская». Все они после эры культурного расцвета вступают в период окостенения цивилизации. Для О. Шпенглера очевидно, что циви-лизационный процесс благоприятен для развития техники, но губителен для великих творений: искусства, науки, религии, т.е. собственно культуры [8].
Цивилизация - последняя, неизбежная фаза всякой культуры. Она выражается во внезапном перерождении культуры, резком надломе всех творческих сил, переходе к переработке уже отживших форм. Существует целый ряд причин, породивших в культурологии XX века устойчивое ощущение кризиса культуры. Главное - осознание новых реальностей: универсального характера жизненно важных процессов, взаимодействия и взаимозависимости культурных регионов, общности участи человечества в современном мире, т.е. тех реальностей, которые являются источником цивилизации и одновременно ее следствием. Общность судеб различных культурных регионов представлена «катастрофами», которые захватывают не только отдельные народы, а все европейское сообщество в XX веке: мировые войны, тоталитарные режимы, фашистская экспансия, международный терроризм, экономические депрессии, экологические потрясения и т.д. Все эти процессы не могли протекать локально, не затрагивая внутренней жизни других народов, не нарушая их стиля культурного развития. Все это, с точки зрения О. Шпенглера, только доказывает ошибочность эволюционного пути всей западной цивилизации.
Кризисные явления в культурной практике Европы XX века, с точки зрения выше перечисленных мыслителей, носят необратимый характер.
Представитель так называемого «второго поколения» Франкфуртской школы Ю. Хабермас утверждает, что современное «позднекапиталистическое» государство способно вытеснять кризисные явления из одной сферы общества в другую: политический кризис может быть вытеснен в сферу экономики, экономический - в социальную сферу и т.д. Но область культуры, подчеркивает Ю. Хабермас, - та область, применительно к которой понятие кризиса сохраняет свое значение, где он не может быть «смягчен», поскольку сфера культуры неподвластна административному манипулированию, которое осуществляет государство. В данном случае Ю. Хабермас говорит не о подлинной культуре, неформальной морали и искусстве, а о «массовой», суррогатной культуре, заполонившей историческое пространство Европы в нынешнем столетии [6].
Ситуация нарушения культурной целостности и разрыва органической связи человека с природными основаниями жизни начиная с XX века интерпретируется культурологами как ситуация отчуждения.
Отчуждение - это процесс превращения различных форм человеческой деятельности и ее результатов в самостоятельную силу, господствующую над ним и враждебную ему. Отчуждающий механизм связан с рядом проявлений: бессилие личности перед внешними силами жизни; представление об абсурдности существования; утрата людьми взаимных обязательств по соблюдению социального порядка, а также отрицание господствующей системы ценностей; ощущение одиночества, исключенности человека из общественных связей; утрата индивидуумом своего «я», разрушение аутентичности личности.
Различные аспекты отчуждения человека XX века от культурных форм были исследованы современной культурологией. Своеобразным введением в проблемное поле XX века являются некоторые идеи философов пред-
шествующего столетия, которые осуществили своего рода культурно-теоретический прогноз, теперь уже в XXI веке, во многом подтвержденный практикой. «Прогнозирование» мыслителей XIX века связано с негативным отношением к судьбам европейской культуры, продемонстрировавшей, что она сама является источником отчуждения личности от подлинных целей бытия. Радикальный поворот в истолковании культуры был обозначен в трудах А. Шопенгауэра, поставившего под сомнение прогрессивную направленность всякой разумной деятельности человека [7].
С точки зрения А. Шопенгауэра, в процессе длительной социальной эволюции человек не сумел развить свой организм до более совершенного, чем у любого другого животного. В борьбе за свое существование он выработал в себе способность заменять деятельность собственных органов и в результате как считал А. Шопенгауэр, оказалось бесполезным обучение и совершенствование органов чувств. Разум, следовательно, не особая духовная сила, а отрицательный итог отключения от базисных актов, названный философом отрицанием «воли к жизни» [7].
К XIX веку развитие машинного производства актуализировало эту проблему. В результате, созданный человеком огромный мир культуры: государство, языки, наука, искусство, технологии и прочее - грозит ухудшить саму человеческую сущность. Космос культуры перестает подчиняться человеку и живет по собственным законам, выходящим за пределы духа и воли.
В представлении последователя А. Шопенгауэра - Ф. Ницше - отчуждение человека от культурного процесса имеет еще более острые формы, так как ницшеанская культурфилософия строится на отрицании христианских ценностей. Уже в одной из первых книг «Рождение трагедии из духа музыки» им провозглашается примат идеалов эстетического величия над нравственными убеждениями [4].Философ выступает против «утомленной культуры» своего времени, против разобщенности индивидуумов и видит спасение лишь в возвращении современной ему Европы к традициям античности. Искусство предстает как дополнение и завершение бытия. При этом Ницше подверг резкой критике сложившуюся в немецкой эстетике XVIП - начала XIX веков традицию истолкования древнегреческого искусства из аполлоновского начала как символа светлой радости и классической уравновешенности, созданной усилиями Винкельмана, Шиллера и Гете. Усматривая рождение художественной культуры в недрах самой трагической действительности, философ не только отрицает противопоставление жизни страданию, но и видит в последнем истинный источник творчества. Трагическая сущность искусства выражается через противоборство аполлоновского и дионисийского начал, примирение происходит под эгидой Диониса. Мир олимпийских богов, являющихся олицетворением классической упорядоченности, заслоняет от человека подлинное бытие. Когда же пена иллюзии исчезает и мир обнажает истинные свои черты, человека переполняет дионисийское чувство потрясения. В таком состоянии рушатся социальные перегородки, человек вырывается из плена индивидуали-
зации и сливается с себе подобными, с природой. Человек больше, чем художник, он - художественное творение самой природы. Как полагает Ф. Ницше, именно дионисийская чрезмерность, а не аполлоновская мера вела человека к истине. Ницше Ф. определяет культуру как форму стихийной жизни или художественный стиль народного духа. Социальной базой высшей культуры является общество, построенное по иерархическому принципу: масса рабов, лишенных творческого начала и каста свободных, которым суждено воспитать гениев-творцов.
Под влиянием рационализации общественного развития человек со своей неутомимой жаждой познания превращается в жалкого «библиотекаря» и «корректора». Теперь, считает Ф. Ницше, серая масса производителей культуры будет постоянно стремиться подавлять творческие импульсы гениев-одиночек. Смысл же мирового процесса заключается только в отдельных личностях, как он называет - «экземплярах» человеческого рода, способных создавать новые формы жизни через разрушение прежних. Нигилистическое по духу ницшеанство оправдывает жестокости и антигуманизм сверхчеловека, наделенного и «волей к жизни», и «волей к власти», великой задачей придать смысл общественной истории и способностью создать высшую культуру.
Роль Ницше в осмыслении кризисных процессов современной культуры очень велика. По словам Т. Лессинга, ницшеанство,— это продолжение той мировоззренческой позиции, которая пессимистически оценивает будущее культуры [2, с. 37]. Предшественников ницшеанской культурфило-софии - Ж.-Ж. Руссо и Л. Толстого - отвращение к рационалистическим формам культуры приводит к аскетическим и христианско-трансцендент-ным идеалам [2, с. 99]. Для Ницше именно эти ценности являются продуктом направленной по ложному пути, усталой и больной жизни.
Проблема кризиса культуры в результате отчуждения человека от результатов его деятельности получила свое развитие в ряде философских школ XX века. Экзистенциальная философия поставила в число актуальнейших проблем нынешнего столетия такие вопросы как абсурдность человеческого существования и тотальная изолированность его от социума (А. Камю, К. Ясперс, М. Хайдеггер) [2].
Вопросы психологического «недовольства культурой» и самоотчуждения личности поставлены и решены представителями психоаналитической теории (З. Фрейдом, К.Г. Юнгом, Э. Фроммом) [2].
К числу исследователей данной проблемы относится и Г. Маркузе [2], разработавший концепцию «одномерного человека», который, будучи включенным в потребительскую гонку, оказывается отчужденным от таких своих социальных характеристик, как критическое отношение к существующему обществу, способность к революционной борьбе.
Социокультурная парадигма XXI века ориентирует человечество на дальние, исторически значимые для всего человечества последствия, повышает ответственность за выбор решений, ибо сегодня в шкале культурных
универсалий, которые составляют основу западно-европейской культуры выделяются черты, определяющие техногенный характер современной цивилизации. Среди социально-культурных универсалий современного мира как техногенной цивилизации отметим быстрое, в геометрической прогрессии изменение предметного мира, влияющего на образ жизни, динамику социальных связей, меняющих соотношение традиционности и новационности в культурном и цивилизационном развитии; доминирование научной рациональности; пуританскую этику; ориентацию на автономию личности, ее прав, свободы; особое понимание власти, силы, их характера и природы.
Происходит глобализация стилей жизни (массовая культура, пища, одежда), которой способствуют средства массовых коммуникаций и современный транспорт: каждый день 3 млн. человек путешествуют из одного конца планеты в другой, более чем 10500 ресторанов «Макдональдс» работают в 50 странах, в любой стране мира можно купить любую газету или журнал, просмотреть с помощью спутникового телевидения множество иностранных телепрограмм. К 2005 году количество людей, говорящих на английском языке по всей планете составляла около 2 млрд. По мере глобализации стилей жизни все более заметны признаки противоположной тенденции -борьбы за сохранение уникальности национальных культур. Таким образом, парадигма современной культуры должна быть направлена на формирование новых принципов контроля в глобальной системе «научно-технический прогресс - человек - окружающая среда», где все три компонента равноправны и где нельзя ни насильственно экспериментировать с человеком, ни манипулировать с техническим объектом, ни беспечно взирать на изменение среды. Пришло время признать культуру непосредственной вдохновляющей силой развития, отвести ей центральную роль социального регулятора.
Список литературы:
1. Бердяев Н. Человек и машина: Проблема социологии и метафизики техники // Вопросы философии. - 1989. - № 2.
2. Культурология ХХ век. Антология. - М.: Юрист, 1995. - 703 с.
3. Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше. - СПб.: Владимир Даль: Русский остров, 2005.
4. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки / пер. с нем. Г.А. Ра-чинского. - СПб.: Азбука-классика, 2005. - 208 с.
5. Сноу Ч.П. Две культуры. - М., 1973.
6. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Лекции и интервью. - М., 1992.
7. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление / Перевод Ю.И. Ай-хенвальда // Собр. соч.: в 5 т. Т. I - М.: «Московский Клуб», 1992.
8. Шпенглер О. Закат Европы. - СПб., 2007.
9. Шпенглер О. Человек и техника // Культурология. XX век: Антология. - М., 1995.
