CC BY
234
ЮВЕНОЛОГИЯ. СОЦИОКИНЕТИКА
УДК 316.34 Л.Е. СИКОРСКАЯ
КРИЗИС ИНСТИТУТОВ СОЦИАЛИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ
Социальные институты - трансляторы социального опыта подрастающим поколениям. От степени эффективности их функционирования зависит процесс передачи социокультурного опыта молодежи. Социологические опросы последних лет выявляют общий ценностный и нормативный кризис молодежи: вместо предсказуемого поведения, которое регулируется социальными институтами, наблюдается экспериментальное, маргинальное поведение. Эти и другие процессы являются следствием кризиса социальных институтов. В целом, отмечается два вектора настроений в молодежной среде - это безысходность и протест. В их основе лежат два базовых состояния - нравственный голод и жажда справедливости. Можно уверенно констатировать общий социокультурный распад единой общности молодого поколения, в среде которого отмечается рост экстремально-протестных форм настроений, вызванных поляризацией социальных слоев общества.
Ключевые слова: социализация, социальные институты, социокультурный опыт, молодежь, социальный кризис, социальное расслоение, эксперимент, маргинальное поведение, протест.
Одним из сущностных признаков выделения социальной общности «молодежь» является -освоение социального опыта в процессе институциональной социализации. Усвоение социального опыта выступает важнейшей характеристикой образа жизни молодежи, определяет особенности её поведения, соотношение индивидуальной активности во взаимодействии с «другими» и внешней социальной средой. Основными структурами, призванными целенаправленно транслировать социально значимый опыт подрастающим поколениям, являются соответствующие социальные институты.
В широком смысле «социальный институт» есть совокупность формальных и неформальных норм, правил, ценностей и стандартов поведения, предписывающая индивидам и социальным группам выполнение конкретных общественных функций, посредством которых обеспечивается удовлетворение их социальных потребностей и интересов. В известной мере общество в целом можно определить как систему саморегулирующихся социальных институтов, находящихся в функциональных отношениях и связанных друг с дру-
гом в течение какого-то времени. Взаимодействие разноуровневых социальных институтов создает, по выражению представителя институционального подхода Д. Норта, «совокупную институциональную систему, присущую данному обществу» [3].
В узком (гражданско-правовом) смысле социальные институты представляются конкретными (контактными) группами и общностями, а также соответствующими организациями и учреждениями в которые так или иначе включается развивающаяся личность в процессе своей жизнедеятельности. Функционирование этих институтов обеспечивается обществом, поддерживается, стимулируется государством (юридически, экономически, информационно и прочими мерами). Среди ведущих институтов социализации молодежи в современном обществе выделяются: семья, школа, учебные учреждения, детские и молодежные объединения и организации (партии, движения, клубы, военно-патриотические, спортивные, творческие, религиозные и др. объединения), которые, одновременно выступают и в качестве ведущих коллективных агентов социа-
лизации развивающейся личности.
Несомненно, что от того, насколько эффективно, полноценно и согласованно функционируют эти социальные институты зависит в конечном итоге процесс и результат передачи социокультурного опыта молодежи. Вопрос о том, сможет ли молодежь стать активным субъектом социального процесса, это во многом вопрос о возможности освоения ею социального опыта. Сможет ли современная молодежь усвоить этот опыт или останется за пределами того культурного наследия, которое веками создавалось обществом,
- этот вопрос зависит от функционирования социальных институтов и выступает на первый план в процессе социализации подрастающего поколения Российского общества.
Многочисленные социологические опросы последних лет выявляют общий ценностный и нормативный кризис у молодежи. За прошедшие почти два десятилетия в молодежной среде России произошли сложные процессы, свидетельствующие о переоценке культурных ценностей предыдущих поколений, о нарушении преемственности в передаче социокультурного опыта.
Как отмечает большинство аналитиков и ученых, в нашей стране на рубеже последних веков произошёл резкий, глубокий и масштабный формационный слом, повлекший к деформации и разрушению большинства традиционно функционирующих социальных институтов. Произошёл, образно говоря, тектонический разлом в коре социальной организации страны, поглотивший прежние устои и несущие конструкции социума, повлекший за собой коренную трансформацию социокультурного ландшафта социализации подрастающего поколения. Этот «ландшафт» продолжает изменяться до сих пор, порождая новые процессы, маргинальные выбросы и различные девиации в среде подрастающего поколения. В этом нет ничего удивительного, поскольку в своём развитии молодому поколению нужно на что-то опереться, от чего-то отталкиваться в своём движении к полноценной гражданственности. Нужен устойчивый «формационно-социальный грунт» развития, дающий молодому человеку четкие жизненно-практические знания и понимание установленных норм и правил общежития, сознание того, чего от него ждёт общество, к чему ему стоит стремиться в жизни т.п. Однако если этот «грунт» подвижен и неустойчив, если до сих пор в обществе нет своей более
или менее внятной ценностной платформы, идеологии, единых «правил игры», то такой «грунт» не может служить опорой гражданского развития молодёжи - если трудно устоять, то ещё труднее двигаться вперед.
Как отмечается в исследованиях, процесс преобразования российского общества изменил не только конфигурацию социальной структуры, но и подверг перестройке основные социальные институты, что определило содержание и характер процесса социализации молодежи: целевая неопределенность, спонтанное формирование и функционирование системы в ходе социальных ценностей и норм поведения. Открывшиеся для молодежи возможности усваивать новые социальные идеи, принципы, ценности от множества социализирующих субъектов не принесли желаемого социального эффекта в достижении высокого уровня социализации подрастающего поколения. Вместо предсказуемого поведения молодежи, которое ожидается, моделируется, регулируется социальными институтами, наблюдается спонтанное, экспериментальное, маргинальное поведение значительной части молодых людей. В качестве объективного социального факта отмечается увеличение количества вариантов дезадаптации и факторов, стимулирующих данный процесс.
Как показывают статистические данные, в настоящее время на стадии усвоения социального опыта и непосредственной зависимости от эффективности деятельности всех социальных институтов находится значительная часть населения страны: доля молодежи в возрасте 14-30 лет в структуре населения России по состоянию на 2008 год достигает порядка 24,5 %. Наиболее уязвимой социально-демографической группой в условиях негативной социокультурной динамики является учащаяся молодежь - это 38,7% [14] от общего числа молодежи, которая, в отличие от других когорт молодежи, находится в прямой зависимости от эффективности функционирования социальных институтов, особенно такого как институт общего и профессионального образования.
Вместе с тем, большинство авторов указывают, что существующие противоречия, возникающие в российском обществе по поводу духовных и материальных ценностей, наличие конфликтующих социальных норм, сознательное разрушение коллективной солидарности, дезинтег-
рация системы традиционных институтов социализации становятся препятствием в становлении молодежи как социально-демографической группы в качестве субъекта общественной жизни, а также ее способности унаследовать и воспроизвести систему социальной жизни российского общества.
Эти и другие негативные процессы являются следствием кризиса социальных институтов, который заключается в том, что прежние социальные механизмы и учреждения утратили свою действенность, а новые пока ещё не созданы, а если и создаются, то эффективность их функционирования в деле социализации молодежи ещё пока незначительна. В итоге в сегодня в сфере социализации молодёжи безраздельно господствует массовая культура, регулируемые процессы социализации вытесняются стихийными, нерегулируемыми; в поиске идентичности молодежь всё чаще обращается к контркультурным формам и образцам.
Ученые и общественные деятели современной России констатируют парадоксальность, неустойчивость социального бытия и сознания российского общества, во многом объективно обусловленных его разорванностью («распалась связь времен»), обострением множества общественных противоречий. Эти факторы наиболее ярко проявляются в молодежной среде, в молодом поколении россиян. Сказывается маргинальность положения молодежи в обществе, присущие молодежной психологии эмоциональность и яркость восприятия мира, категоричность мнений, оценок и позиций, форм их выражения.
Как отмечают исследователи, сегодня меняются возрастные критерии, на основе которых молодежь как целостность выделяется в современном её понимании. Известно, что существуют различные подходы к определению возрастных границ молодежи. У каждого из них есть свои плюсы и минусы. При «стилевом» подходе молодость предстает менее жестко очерченным явлением. Молодыми считаются и те, кто ведет молодежный образ (стиль) жизни, но еще не «входит» или уже «вышел» из молодежного возраста. Эта пространственная размытость, расплывчатость молодости становится особенно наглядной в нынешних условиях: «Современные отношения между открытой когда-то «молодежью» и тем, что называется «постмодернити», пошатнули и даже разрушили многие категории ..., включая ассо-
циации между молодостью и возрастом, молодостью и новаторством» [11]. Не менее определенно характеризуют этот процесс зарубежные ученые: «Юность не только вставляется между детством и зрелостью как отчетливая биографическая фаза, но эта фаза еще и расширилась в обоих направлениях и была в значительной степени создана её собственным социокультурным миром. Глобальная тенденция состоит в том, что юность начинается все раньше и раньше и продолжается все дольше и дольше» [9]. Нижняя возрастная граница молодежи испытывает действие двух противоположных факторов. Подростки под влиянием акселерации раньше (физически, социально, интеллектуально) становятся зрелыми, «взрослыми»; но одновременно дольше остаются в социальном отношении «детьми» - «несовершенновзрослые». В итоге единственное, в чем сходятся разнообразные оценки возрастных границ, - это в констатации их неопределенности. Но - и в этом проявляется парадокс - без четкой фиксации этих границ оказывается невозможным определить численность молодежи, спланировать (и профинансировать) молодежную политику.
В трактовке проблем социализации современной российской молодежи важен учет разнонаправленных «метаморфоз современного общественного сознания», которые, по мнению Ж.Т. Тощенко, «создали основу и обусловили появление одного из поразительных явлений переходного периода - парадоксальности общественного сознания. Она - результат и непосредственный выразитель нестабильности и непоследовательности происходящих в России изменений, следствие нарушения ритма и специфики уклада жизни, что достаточно отчетливо фиксируется в сознании людей» [18].
Данные исследований указывают на устойчивое снижение просоциальных, нравственных ориентаций молодежи в последние полтора десятилетия [1; 16]. В ценностной шкале молодых эти ориентации, как правило, не поднимаются выше средних значений, уступая место ценностям материального благополучия, успеха и индивидуального самоутверждения. Ведущие позиции занимают также потребительско-меркантильные, узко эгоистические интересы, стремление состояться коротким путём и т.п. [10; 15]. Серьезные опасения вызывает не спадающий уровень криминализации, экстремистских, конфликтно-про-тестных настроений в молодежной среде, распро-
странения алкоголизма и наркомании, аддиктив-ных (от англ. addiction - зависимость), отклоняющихся форм поведения и др. [7; 12]. Наверное здесь нет ничего удивительного, ведь молодёжь - это «зеркало» общества, оно отражает его проблемы, а также те явления, которые утверждаясь сегодня, определяют завтрашний день. Поэтому от того, каким сформируется облик молодежи, во многом, зависит судьба нашей страны.
Справедливости ради надо сказать, что на долю новых поколений россиян выпало нелегкое время перемен, которое на протяжении двух последних десятилетий непрестанно лихорадит общество. Стоит вспомнить, что падение авторитарного советского строя вызвало вакуум духовности, который вкупе с полной стагнацией культурно-воспитательной системы привел к крайне негативным последствиям. В результате большая часть подрастающего поколения оказалась буквально на улице, попадая под влияние активизирующейся преступности и различных деструктивных структур [6]. В последние годы государству удалось переломить тенденцию скатывания общества в бездну криминала. Переломить, но не изжить. Не ликвидирована «корневая система» преступности в лице разветвленной коррупции, которая продолжает давать свои пагубные «всходы». Как следствие, мы имеем в сухом остатке тот правовой нигилизм, о котором говорит президент Д.А. Медведев, в том числе и среди молодежи.
В настоящий момент российская молодежь живет в стране переходного типа. В контексте глобальной трансформации мира наше общество находится в состоянии переходного процесса, когда старые ценности уже утрачены, а новые пока ещё не сформулированы. Как отмечают многие ученые, российское общество сегодня находится на распутье, оно ещё только сосредотачивается. Однако в переходных условиях молодое поколение чаще отрицает опыт старших, чем его усваивает. При этом повсеместно отмечается кризис семьи как ведущего института социализации. Всё чаще встречаются семьи, где нарушены межпоколенные отношения, в которых, собственно, семья утрачивает функцию «спасательного круга» на волнах неопределенности. Таким образом, обостряется риск отставания жизненного старта, и риск нереализованных возможностей молодых людей. Аналогичные риски возникают и в низкостатусных семьях, не способ-
ных обеспечить материальную поддержку своим детям. В широком социальном плане данные тенденции свидетельствуют о деформации воспроизводственного процесса уже в первом звене - на этапе преемственности.
В целом, как отмечают исследователи, в современной отечественной культуре на уровне общественного сознания и самосознания ещё не осмыслен и неясен тот «культурный горизонт» движения и новый «предел существования» России как единого, многоликого мира, каковой она всегда выступала в силу своих масштабов и цивилизационного статуса. И в этом состоянии вероятен риск сбиться с верного курса, утратить несущие конструкции общества в лице его духовно-нравственных устоев и идеалов.
Вместе с тем, сегодня в обществе отмечается острый дефицит нравственности [8; 13; 19]. Сухой экономизм захлестнул общественные институты и массовое сознание, проник во все «поры» общества, подтачивая его нравственные основы. Его проявлениями выступают распространение утилитарно-прагматического мышления, потребительской психологии и спекулятивно-манипуляционных моделей социального взаимодействия. Эти новые «модусы жизни» вызывают мировоззренческие трансформации в обществе. Так, например, понятие «труд» ассоциируется сегодня с сугубо экономической деятельностью, смысл понятия «благо» сведен исключительно к материальному обладанию и выгоде, образование рассматривается как «сфера образовательных услуг», понятие «народ», «нация» заменяется безликим термином «социум» и т.д. Экономические ценности стали определяющими в политике, идеологии, образовании, культуре. Однако эти ценности не могут консолидировать общество, вызвать его подъём, особенно в такой стране как Россия. Экономика без опоры на нравственность, ведёт не к всеобщему процветанию, а к всеобщему разобщению, к индивидуализации, атомизации общества и к его распаду.
Нужно особо отметить, что попытка запустить в нашей стране маховик «общества потребления» несёт разрушительные последствия в социальном плане. В обществе сложился «сорт» молодых людей, не столько созидающих, сколько потребляющих (буквально проедающих) ресурсы и ценности страны, включая знания и культурное наследие. При этом логика потребления оборачивается глубокой психологической драмой. Че-
ловек, подобно «белке в колесе», втягивается в бесконечный круг ненасыщаемости витальных потребностей, что неизбежно сопровождается внутренней опустошенностью, тоской и безысходностью.
Особую тревогу вызывает снижение нравственного вектора в культуре, которая во все времена выступала основным «поставщиком» идеалов и образцов идентификации для молодого поколения. Именно культура давала тот полноценный образ героя нашего времени, столь необходимый для входящих во взрослую жизнь юношей и девушек. Чацкий и Онегин, Печорин и Базаров, Болконский и Безухов, Корчагин, Мере-сьев и др. представляли целостные, развернутые образцы нравственных исканий личности в её связи с обществом. Сегодня эти образцы и образы диктуются СМИ, живущими по законам зрелищно-развлекательного жанра. Единодушно отмечаемый кризис идентичности во многом обусловлен тем, что собственно культура повсеместно вытесняется массовой культурой, на место героя нашего времени приходят идолы-однодневки для слепого подражания. Массовая культура формирует безответственное и бездуховное отношение к жизни как к игре, правила которой диктуются сильными, т.е. теми, кто обладает богатством и властью.
Разлившийся в обществе спекулятивный экономизм продуцирует атмосферу равнодушия, цинизма, душевной черствости, безразличия и неверия. В такой атмосфере пределом мечтаний для значительной части пассионарной молодёжи выступает «рублевско - куршавелевский» стандарт жизни, который активно пропагандируется масс-медиа и новой элитой. Такому «стандарту» неведомо чувство стыда, угрызения совести, заботы о ближнем. При этом отмечается, что впервые в русской истории «новая интеллигенция» стала напрямую выражать интересы богатых и сильных [69]. В предшествующие эпохи русская интеллигенция (при всей её неоднородности, радикальности и условной оппозиционности) отличалась высокой социальностью, стремилась вести диалог с властью от лица «униженных и оскорбленных», позиционируя себя выразителем чаяний и интересов народа. (Вспомнить хотя бы массовое «хождение в народ» в 70-е годы XIX в. и пр.). Сегодняшняя интеллектуальная элита в массе своей безоглядно устремилась по другую сторону социальной лестницы, пытаясь «парить» над
народом и снисходить к нему от лица тех, кто устанавливает «правила игры». Эта элита продуцирует «глянцевую культуру», заполонив журналы и СМИ меркантильным гламуром, подающимся как образец той заветной культурной нормы, необходимой для подражания. Между тем, притягательные образы народа, людей труда (рабочего, ученого, врача, учителя, инженера и др.), примеры гражданской чести и воинской доблести в культуре не артикулируются. В социальном смысле опасность заключается в том, что «голос народа» в культуре скоро некому будет выражать и он уже прорывается в контркультурных формах, подпитывая экстремистские и радикальные движения.
Сегодня, как никогда, жизнеспособность молодого поколения зависит от наличия у него духовного иммунитета, способности противостоять влиянию чуждых идеологий и деструктивных культов, быть психологически устойчивым. Неслучайно, осмысливая современные угрозы нашему обществу, патриарх Кирилл говорит о попытках изменить, «переписать» цивилизационный код нашего народа, погасить духовный вектор развития нашего общества, размыть его ценностные основы. И в этом плане спекулятивный панэкономизм и коррупция, подрывая веру и надежду людей на лучшую жизнь, разрушают «защитный слой» общества, вызывают в нём синдром духовного иммунодефицита. «Инфицированная» этим синдромом молодежь без колебаний пополняет ряды жертв силовой глобализации, информационных войн и гуманитарных интервенций.
Как уже отмечалось, обращение к молодежной проблематике сегодня неизбежно сопровождается темами проявления экстремизма, ксенофобии, шовинизма, радикализма, насилия, распространения наркомании, алкоголизма, проституции, токсикомании и т.п. В чём причины этих бед? Где искать их корень? Ответы звучат самые разные. Впереди всех спешат всё объяснить главные «специалисты» по «социальным язвам» современной России в лице поборников прав человека и либеральных гуманитариев различных мастей. Они твердят об отсутствии у российской молодежи культуры толерантности, опыта демократии, свободы самовыражения, психологической культуры и т.п. Тут же предлагаются различные «рецепты исцеления» на любой вкус (и цену)
- всевозможные образовательные программы,
курсы, тренинги, Центры, фонды и т.д. С другой стороны, официальные власти большую часть молодёжных проблем стремятся списать на безотказный конёк внешнего (не нашего) «тлетворного влияния», которое нужно изживать в оголтело - патриотичных рядах «Наших», «Идущих вместе» и аналогичных молодежных движений. Всё верно. Наша молодежь не отличается толерантностью, психологической культурой, равно как идейной устойчивостью и патриотизмом и т.д. Но дело в том, что всё это есть следствия, а не причины сегодняшних бед молодежи. Реальные же причины нужно искать в тех «правилах игры», которые диктуются спекулятивно- экономическими интересами сильных, и которые деформируют сами жизненные структуры и ценности общества. Трудно ожидать от молодёжи благополучия в условиях роста социального отчуждения и хронической нищеты при безучастности властей, в условиях нарастающего разрыва поколений, примитивизации образования и усиливающейся безграмотности, в атмосфере аннигиляции культуры, духовной опустошенности, слабости веры и политической воли и др.
В целом, отмечается два опасных вектора настроений в молодежной среде (приводящих к вышеотмеченным бедам) - это безысходность и протест. В их основе, на наш взгляд, лежат два базовых состояния, два поглощающих сознание и внутренне разъедающие личность синдрома -нравственный голод и жажда справедливости. Причём, оба они есть «две стороны одной медали», т.е. вызываются одним явлением, насквозь поразившим наше общество. Речь идёт о непомерно высоком уровне социального расслоения при общем падении нравственных устоев и всепроникающем равнодушии.
В целом, корень основных бед молодёжи, большинство авторов видит в росте социального отчуждения и зашкаливающей несправедливости, с которыми не могут совладать ни власть, ни правовые, ни различные социальные институты и структуры. Общей причиной, такого положения, на наш взгляд, выступает утрата и прямое попирание нравственных основ социально-экономического функционирования российского общества на современном этапе его развития.
Как было показано выше, кризис социальных институтов социализации обусловлен социальноэкономическими причинами, вызвавшими невиданный прежде рост социального расслоения и
сопутствующей ему атмосферы равнодушия, социального отчуждения в обществе. Расслоение и равнодушие - в них, на наш взгляд, кроются причины появления той расширяющейся социальной пропасти, из которой поднимаются наиболее ядовитые испарения, отравляющие жизнь современной молодёжи, да и всего нашего общества в целом. Рост социальных ассиметрий в России достиг тех пределов, когда, по мнению И.М. Ильинского, ситуацию в пору характеризовать в терминах «тихой холодной гражданской войны» [2].
Как отмечают большинство исследователей, расслоение в нашей стране носит не столько горизонтальный характер, связанный с усложнением, разнообразием, добавлением новых социальных страт, групп, общностей, сколько вертикальный характер, т.е. оно выстраивается вокруг оси принадлежности к иерархической лестнице власти и владения ресурсами. По сути, речь идёт не о расслоении, а о поляризации социальных слоёв и групп в отношении распределения благ и ресурсов. И эта поляризация, вызывает, с одной стороны, панический страх в верхах, страх «съехать вниз» и потерять своё «всё», а, с другой стороны, «социальное тление» в глубинах, вызревание гроздьев гнева в низах, сулящим при дальнейшей поляризации неизбежным напряжением и ростом конфронтации в обществе.
Психологическим индикатором такой поляризации может служить возросший уровень отчуждения и равнодушия в социуме, когда человек оказывается один на один со своими проблемами и бедами, а большинство окружающих людей и общество (со всеми его институтами) остаётся к этому безучастным. Особенно остро это равнодушие и безучастность сказывается в отношении молодежи, чей социальный дебют в случае провала грозит не только потерей работы, но и возможности оставаться как-то «на плаву» (а порой и на свободе).
Рассматривая проблемы современной российской молодёжи, в свете выше сказанного, нужно признать, что собственно молодежь как единая общность есть всего лишь абстракция и даже вредная иллюзия. Многие авторы констатируют, что сейчас в стране нет просто молодежи, и что предполагать, что люди, входящие в одну и ту же возрастную категорию, уже в силу одного этого факта сегодня сталкиваются с одними и теми же проблемами и вопросами, - ненаучно и как ми-
нимум близоруко.
В прежние времена, при советском строе молодежь была включена в единое социальное и образовательное пространство. Она училась в единой школе по одним и тем же учебникам, находилась в едином пространстве СМИ, “потребляла” одни и те же (с минимальными вариациями) культурные ценности, имела единообразный социальный статус по отношению к “взрослому миру”, искусственно скреплялась единой идео-лого-политической скрепой (ВЛКСМ), ставилась в однотипное положение социальной ответственности перед обществом и государством (армия для юношей; необходимость учебы и работы - под угрозой наказания за “тунеядство”; поощрение моногамных семейно-брачных отношений и наказание за отклонение от стандарта -налог на бездетность, ограничения в карьерном росте, “общественное воздействие” в форме “товарищеских судов”, рассмотрения “персональных дел” в ВЛКСМ и КПСС и т.п.; единые институты вертикальной социальной мобильности: через получение образования, демонстрацию идеологической лояльности и лояльности государству -например, обеспечение вертикальной мобильности сельской молодежи с помощью службы в армии или оргнабора на “комсомольские стройки”) [17].
В современной России, по мнению многих исследователей, отсутствует единое пространство социализации подрастающего поколения и нужно говорить о существовании различных социальных пространств. В гротескно-драматических оценках эти пространства предстают даже как противоположные, взаимоисключающие, а в анализе молодежи делается акцент на несопоставимых стартовых условиях, в которых находятся молодые люди из разных социальных слоёв и регионов. При этом отмечается, что они жестко конкурируют друг с другом, а главное то, что экономические, социальные, имущественные, политические интересы разных групп российской молодежи зачастую не просто противоречат, а прямо враждебны друг другу. «В таких условиях, -как пишет А. Тарасов, - у них не просто нет общих проблем, но они часто являются не только проблемой, но и угрозой друг для друга - как индивидуально, так и на уровне социальных групп. В сегодняшней молодежной среде существуют не просто объективные противоречия между разными группами молодежи, но проти-
воречия непримиримые, антагонистические, причем одни группы молодежи могут рассчитывать при утверждении (защите) своей позиции на помощь “старших” и даже прямо властных структур, а другие - не могут и, более того, подвергаются дискриминации» [17]. Многими авторами картина социализация современной молодежи рисуется наподобие арены битвы, где происходит схватка «за своё место под солнцем», причём молодые вступают в борьбу уже не со старшим поколением, а друг с другом.
Такие драматические оценки не отражают официальной версии о характере и содержании социализации молодежи. Но даже в самых умеренных подходах не отрицается факт социального расслоения и дисперсии в пространстве социализации молодого поколения. Так по результатам своих исследований А.И. Ковалёва констатирует, что на рубеже веков произошёл перехода от советской модели социализации (единообразной по нормативности, с равными стартовыми возможностями и гарантиями, обеспечивающей предсказуемость жизненного пути) к другой модели (пока только складывающейся вариативной, стратифицированной). В ходе проведенного анализа она сформулировала следующие основные особенности социализации российской молодежи на фазе переходного периода: трансформация основных институтов социализации; деформация ценностно-нормативного механизма социальной регуляции и становление новой системы социального контроля; дисбаланс организованных и стихийных процессов социализации в сторону стихийности; изменение соотношения общественных и личных интересов в сторону расширения автономии формирующийся личности и пространства для самодеятельности, творчества и инициативы человека [5].
Уже в 90-х годах исследования ученых научной школы социологии молодежи МосГУ позволили сделать выводы о необратимости процессов стратификации в молодежной среде. Так, А.И. Ковалёва, выдвинув концепцию социализа-ционных траекторий, констатировала существенное обновление общей траекторной картины процесса социализации российской молодежи, подтверждающей преодоление унифицированной модели социализации. Она показала, что со-циализационные траектории молодежи претерпели как расширение горизонтальных дифференциаций, так и стратификацию, связанную с су-
щественными различиями в образе жизни, образовании, доступе к информации и т. д. В социали-зационных траекториях молодежи проявились отклонения в процессе социализации не только как формы девиации, но и как преждевременное или запаздывающее освоение социальных норм и культурных ценностей, обретение социальных ролей, а также затяжные кризисы социализации в молодежном возрасте, для которой рассогласовываются пути, сроки и способы становления. Причем, как отметила А.И. Ковалёва, эти траектории имели своей общей тенденцией уменьшение государственного сегмента институтов социализации. Отсюда вывод, который был сделан автором, состоял в том, что в условиях современного российского общества неизбежно происходит «разбегание» социализационных траекторий молодежи [5].
В целом, результаты существующих исследований социализации современной молодежи указывают на общий социокультурный распад единой общности молодого поколения, в среде которого отмечается рост экстремально-протестных форм настроений, вызванных поляризацией социальных слоев общества.
Библиографический список
1. Гневашева В.А. Российская молодёжь в начале XXI века: её социальный образ для нас и для мира // Знание. Понимание. Умение. Научный журнал Московского гуманитарного университета. - М., 2008. - №° 2. - С. 24-37.
2. Ильинский И.М. Тихая холодная гражданская война // Знание. Понимание. Умение. Научный журнал Московского гуманитарного университета. - М., 2008. - N° 2. - С.5-10.
3. Клейнер Г.Б. Эволюция институциональных систем. - М.: Наука, 2004. - С. 24.
4. Климова С. Интеллигенция глазами народа // Социальная реальность. - 2008. - N° 2. - С. 519.
5. Ковалева А.И. Концепция социализации молодежи: нормы, отклонения, социализацион-ная траектория // Социологические исследования.
- 2003. - № 1. - С. 109-115.
6. Ковалева А.И. Социология молодежи: Те-
оретические вопросы А.И.Ковалева, В.А.Луков.
- М.: Социум, 1999.
7. Короткина Е.Д. К проблеме экстремизма в молодежной среде // Социальные риски в современном поликультурном обществе: Психологические и педагогические аспекты. - Тверь, 2008. - С. 33-35.
8. Кулагин И.Ю. Возрастная психология: Развитие ребенка от рождения до 17 лет. - М., 1997. -294 с.
9. Личностно-ориентированная социология / Пер. с англ. - М., 2004.
10. Молодежь новой России: образ жизни и ценностные приоритеты. Аналитический Доклад ИС РАН. - М., 2007.
11. Омельченко Е.Л. Молодежь: Открытый вопрос. - Ульяновск, 2004.
12. Положение молодежи в России: Аналитический доклад. - М.: «Машмир», 2005. - 168 с.
13. Преснякова Л. Скромное обаяние криминала против тщетных усилий тюрьмы // Социальная реальность. - 2006. - № 1. - С. 38-50.
14. Распределение численности населения Российской Федерации по полу и возрастным группам на 1 января 2008 года / Данные Федеральной службы государственной статистики. // http://www. gks.ru/free_doc/2008/demo /nas-pol08.htm
15. Семенов В.Е. Ценностные ориентации современной молодежи // Социол. исследования. -2007. - № 4. - С. 37-43.
16. Ситаров В.А. Ментальные характеристики современной студенческой молодёжи / В.А.-Ситаров, А.И.Шутенко, Е.Н.Шутенко // Вестник высшей школы Alma mater. - М., 2007. - №7. - С. 13-18.
17. Тарасов А. По другую сторону баррикад / / Дружба народов. - 2007. - № 1.
18. Тощенко Ж.Т. Метаморфозы общественного сознания: методологические основы социологического анализа // Социс. - 2001. - № 6. -С. 8-14.
19. Юревич А.В. Нравственность в современной России / А.В.Юревич, Д.В.Ушаков [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электрон. журн. - 2009. - № 1(3). URL: http:// psystudy.ru
