Критика толерантности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Дмитрий АлтуфьЕв

Критика ТОЛЕРАНТНОСТИ

Понятие

16 ноября 1995 г. Генеральной конференцией ЮНЕСКО в Париже была принята «Декларация принципов толерантности». В этом документе приводится подробное определение данного понятия (статья 1). Представляется целесообразным полностью привести это определение.

«1.1. Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание богатого разнообразия культур нашего мира, форм самовыражения и проявления человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность — это единство в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая и правовая потребность. Толерантность — это то, что делает возможным достижение мира и ведет от культуры войны к культуре мира.

1.2. Толерантность — это не уступка, снисхождение или потворство. Толерантность — это прежде всего активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Ни при каких обстоятельствах толерантность не может служить оправданием посягательств на эти основные ценности. Толерантность должны проявлять отдельные лица, группы и государства.

1.3. Толерантность — это обязанность способствовать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и торжеству права. Толерантность — это понятие, означающее от-

70 каз от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, уста-

новленные в международно-правовых актах в области прав человека».

Известно, что чем пространнее определение, тем больше ускользает понимание, растворяясь в обилии слов.

Вопрос о толерантности беспрестанно дискутируется в мировой науке, и споры эти не уменьшаются, напротив, в последние годы количество конференций, симпозиумов, научных монографий, рассматривающих данную тему, резко возросло, и даже самые благополучные, казалось бы, страны стали создавать различные программы по выработке рекомендаций в этой области.

Дефиниция толерантности является неоднозначным и чрезвычайно сложным, многоаспектным понятием в обществознании, по поводу которого среди исследователей нет определенной ясности. Анализ формирования этого понятия в истории политической мысли позволил выявить первичные его интерпретации, имеющие рациональные основания, в качестве веротерпимости — признания убеждений и веры «другого» (Дж. Локк) и разнообразия образов жизни в обществе (Дж. С. Милль). Эту позицию развивают современные англо-американские исследователи, следующие традиционно-либеральной парадигме (Дж. Ролс, С. Мендус, Д. Хортон, М. Матраверс, П. Николсон, М. Уолцер и др.). Политическая толерантность определяется как добродетель воздержания от употребления силы для вмешательства во мнения или в действия другого, если даже они отклоняются от мнений или действий субъекта толерантности (П. Ни-колсон).

«Согласно "классической" неолиберальной модели, толерантность не есть безразличие (индифферентность), вынужденное бездействие или абсолютное принятие другого. Это — странная ценность воздержания от употребления своей силы во вред принципиально неприемлемому отклонению», — утверждают авторы сборника «Социология межэтнической толерантности» под ред. Л.М. Дробиже-вой. Британский философ морали Бернард Уильямс объявил толерантность одновременно необходимой и невозможной, а израильский теоретик Давид Хейд назвал ее «ускользающей добродетелью»1.

Понятие «толерантность» внутренне противоречиво, парадоксально. С одной стороны, индивид признаёт существующее в обществе отклонение чем-то принципиально недопустимым, неверным или даже морально вредным, с другой же стороны — толерантность требует от него отказа от своего влияния на существование этого самого отклонения. Например, искренне религиозный человек не может не признавать гомосексуализм тягчайшим грехом, противоестественным извращением, оказывающим к тому же морально разлагающее влияние на общество. С другой стороны, в рамках либеральной демократии, как толерантный субъект, он обязан воздерживаться не только от физического воздействия, но и от словесного оскорбления в отношении «лиц нетрадиционной сексуальной ориентации». Человек в современном обществе как бы «раскалывается» на две противоречивые части — личность, имеющую убеждения, верования и принципы, и субъекта политических отношений2.

1 Williams B. Toleration: An Impossible Virtu? // Toleration: An Elusive Virtu / Ed. By D. Heyd. Princeton University Press, 1996. P. 18-27.

2 Хомяков М.Б. Теоретическое осмысле-

ние проблем толерантности //Социология

Толерантность, таким образом, вовсе не является самоочевидной ценностью, напротив, она всегда требует аргументации.

Философия толерантности

Толерантность есть терпимость по отношению к иному, к другому, к чужому, — в этом значении понятие толерантности широко используется не только в гуманитарных, но и в естественных науках: биологии, химии и др. В качестве предмета социальной терпимости могут выступать различные формы бытия человека: тело, душа, разум, деятельность, социальные институты и т.д.

В зависимости от объекта можно выделять различные типы толерантности: телесная, психологическая, гносеологическая, мировоззренческая, этническая, социокультурная и др., но можно выделить целостную, антропологическую толерантность, в которой объектом терпимости является другой человек в целом. В этом смысле образцом высшей толерантности является требование «возлюби врага своего», так как в нем фиксируется предел терпения в отношении к другому человеку, который может перейти только святой. Следовательно, в утверждении идеи толерантности главная проблема не политическая и не религиозная, а педагогическая и гуманистическая, и в этой связи возникает ряд затруднений. Д. Хейд, к примеру, так формулирует одно из них: «... как можем мы надеяться воспитать в ребенке личность, приверженную тем или иным моральным ценностям и в то же самое время толерантно относящуюся к их нарушению?»3.

межэтнической толерантности / Под ред. Л.М. Дробижевой. М., 2003. С. 13-16.

3 Heyd D. Education to Toleration: Some Philosophical Obstacles and Resolution // The Culture of Toleration in Diverse Societies: Reasonable Tolerance, Ed by C. McKinnon, D. Cas-tiglione. Manchester University Press, 2003. P. 197.

Какова область толерантности, ее пространство: Истина? Добро? Богатство? Бог? Любовь? Образ жизни? Самосознание? Семья? Каково направление толерантности: в отношении бедного к богатому или богатого к бедному? Толерантность больного к здоровому или здорового к больному? Белого к черному или черного к белому? Автохтона к мигранту или мигранта к автохтону? Преступника к жертве или жертвы к преступнику?

Принципиальные позиции толерантности — эгалитарность и антиэлитарность. Это означает, что все расы, народы, культуры, религии, группы, люди, хотя и разные, но никакая из них никоим образом и ни при каких обстоятельствах не может быть хуже другой. Все стили жизни равноправны, а кто с этим не согласен — подлежит анафеме. Действует правило: различия можно констатировать, но никогда нельзя давать какую-либо оценку. Не бывает, например, человек хороший или плохой, бывает «другой».

Из этого с неизбежностью следует, что ненавистники, злодеи, убийцы, воры, прелюбодеи, растлители малолетних, лгуны и лжесвидетели никак не хуже соблюдающих духовную мораль, они просто другие (что, конечно, чистая правда, но не вся). Тем самым исключается всякая возможность различения добра и зла и отменяется их противоположение как норма духовной морали4.

Этим, собственно, следует ограничить рассуждения о взаимоотношениях толерантности и духовной морали ввиду того очевидного факта, что добро и зло, являясь основополагающими ценностными категориями духовной морали, с необходимостью подразумевают оценку.

Если нет оценки, то нет никаких ценностных категорий («другой» — это не

_ 4 Лобанова Л.П. Новый стиль речи и куль-

72 тура поколения: политическая корректность. _ М., 2004. С. 123.

ценностная категория, не говоря уже о том, что здесь толерантность противоречит сама себе: с одной стороны, она отвергает представления о норме, а с другой стороны, само понятие «другой» указывает на некую норму).

Если же нет ценностных суждений, то не может быть и никакой этической системы. Более того, отвергая противопоставление добра и зла, лежащее в основе духовной морали, толерантность отвергает тем самым духовную мораль в целом.

Структура толерантного сознания

Главная проблема здесь заключается в вопросе, что предпринимает толерантный человек для того, чтобы, сохранив свои убеждения, при этом отказаться от интолерантного воздействия на то или иное отклонение? Например, как может быть толерантным искренне верующий христианин, полагающий гомосексуализм тягчайшим грехом и обладающий административной властью для запрещения, скажем, гей-клубов? Понятно, что толерантность вовсе не требует от него менять свое отношение к гомосексуализму, ведь тогда бы исчез центральный элемент этого понятия, а именно — несогласие с отклонением. Скорее, толерантный человек при рассмотрении вопроса о запрещении гей-клубов будет руководствоваться не своим негативным отношением к данному явлению, а признанием права других людей жить так, как они считают нужным, хотя догматы всех крупнейших монотеистических религий требуют бороться с распространением греха. Другими словами, толерантный человек как бы «забывает», выносит за скобки свое несогласие (которое, однако, всегда остается), фокусируя свое внимание на личности того, с чьим поведением или мнением он не согласен.

Получается, что субъект толерантности всегда стоит перед выбором: с одной стороны, имеются достаточно веские причины для интолерант-

ного поведения: запрещений, гонений и пр., с другой стороны — существуют не менее серьезные основания для того, чтобы от этих гонений воздержаться (каждый человек имеет право жить так, как он считает приемлемым для себя, даже если этот выбор противоречит моральным нормам). Но где та грань противоречия моральным нормам, на которой толерантность должна заканчиваться? Кто установит минимальные моральные стандарты, недоступные толерантности, и на какой срок? Закон, в отличие от морали, подвержен резким изменениям — вспомним уголовную ответственность за спекуляцию и мужеложство в СССР. Сегодня фигуранты этих статей являются одними из самых преуспевающих категорий в обществе.

Мы выяснили, что всякое толерантное отношение предполагает некоторую процедуру взвешивания двух мотивов — мотива пресечь неприемлемое отклонение и мотива признать право личности выбирать то, что она считает нужным. В таком случае, когда человек будет толерантен? Очевидно, когда у него будут какие-то основания для следования второму, а не первому ряду мотивации.

Человек выбирает в пользу толерантности, если как-то ослаблено его несогласие с отклонением, или его уважение к личности носителя этого отклонения является особенно сильным или же его убеждения недостаточно устойчивы. Иными словами, нам всегда необходимы какие-то основания для того, чтобы быть толерантными5. Рассмотрим их более подробно.

Первый случай. Ослабленное несогласие с отклонением чаще всего является следствием скрытой или подавленной склонности субъекта к тому же отклонению, и проявление толерантности здесь является лишь первым шагом к пороку.

5 Социология межэтнической толерантности... С. 17-18.

Второй случай. Уважение к личности носителя девиации способно сыграть достаточно плохую шутку с нашим гипотетическим субъектом. Суть в определении той грани, за которой следует нарушение закона. Большинство объектов толерантности склонны воспринимать ее как вседозволенность в каких-то смутных рамках, а выяснить очертания рамок (или пределов своей экспансии) возможно лишь опытным путем. Выявление пределов дозволенного и постоянные попытки прощупать общество на прочность являются одной из характерных черт как личностей, так и общностей объектов толерантности — от сексуальных меньшинств до национальных землячеств. Более того, постоянное расширение пределов дозволенного является характерной чертой толерантности. Вспомним: то, что было на грани дозволенного в 80-е годы, например, однополые браки или гей-парады, сегодня уже обычная практика.

Третий случай. Неустойчивые убеждения, которые толерантность смогла отодвинуть в сторону, становятся еще более шаткими и поверхностными. Перешагнуть через них второй раз становится уже довольно легким делом, а сделать это еще раз и вовсе не составит труда. Возникает безразличное отношение к любым ценностям и убеждениям.

Меж тем само сосуществование в структуре мышления противоречащих друг другу установок, сам факт выбора между принципами и использование наиболее подходящей установки приводят к дисбалансу сознания, из которого есть два выхода. Первый — это постепенное размытие убеждений и формирование полностью беспринципной, но толерантной личности («Толерантность — это сомнительная добродетель людей, которые ни во что не верят», — писал Г.К. Честертон). Второй путь, когда субъект достаточно тверд, ведет либо к отказу от толерантности, либо к дальней-

шему разрушению единства личности. По сути, это один из механизмов развития шизофрении как тяжелого психического заболевания у отдельного субъекта и идеологической шизофрении как тяжкого поражения общества.

Смысл термина в русском языке

Этимологически толерантность восходит к латинскому слову tolerantia — терпение, терпимость, связанному с многозначным глаголом tolerare с тем же значением, что и в английском языке, — выносить, переносить, сносить. В конце ХХ в. слово вошло в русский язык и получило широкое распространение в современной речи. Но следует признать, что значение слова «толерантность», зафиксированное в словарях («терпимость и ненасилие»), значительно уже, чем концептуальный смысл, закладываемый в термин либеральной парадигмой. Мы присоединяемся к тем, кто считает, что в русском языке отсутствует концептуальное поле толерантности, оно только формируется с появлением нового слова. Проанализируем модальности ближайших к искомому русских понятий.

Ненасилие — есть отказ от насилия как способа разрешения общественных конфликтов, борьбы за социальную справедливость. В таком понимании ненасилие обладает отрицательной коннотацией и вызывает эмоциональное сопротивление большинства людей и общественного мнения в целом. Почему существует такая позиция? В мировом историческом опыте чаще всего сознательно культивировались две нравственно-политические стратегии, возможные как ответ на ситуацию социальной несправедливости, — стратегия смирения (покорности) и стратегия боевого (и обычно вооруженного) сопротивления. И хотя покорность и смирение были свойственны русскому человеку, они не всегда вызывали симпатию. Поэтому 74 в рамках такой альтернативы насильственное сопротивление является, не-

сомненно, более предпочтительной позицией: действующие таким образом личности сохраняют ответственность за цели, хотя при этом снимают с себя ответственность за средства достижения этих целей. Ненасилие в такой ситуации означает, с позиции русского менталитета, отказ не только от средства борьбы, но и от справедливости, как единственно достойной человека общественной цели. Оно воспринимается либо как форма социального лицемерия, либо как форма социальной трусости и капитуляции. Ненасилию отказывают в доверии, поскольку в нем видят отступление от присущей всем индоевропейским народам героической морали, согласно которой нравственное качество жизни выше самой жизни, а идеалы общественной справедливости стоят того, чтобы идти за них в бой6.

Терпимость и терпение входят в систему русских культурных ценностей, которая является социально детерминированным типом программирования поведения. Но в советскую эпоху терпимость презиралась и отвергалась. В лучшем случае ее трактовали как слабость, мягкотелость, чаще же — как измену. Оппонент рассматривался как враг, которого надлежит разоблачить и уничтожить. Языковая политика государства делала терпимость и, соответственно, толерантность к иному мировоззрению, иной вере, иному мнению качеством практически недопустимым. В русской этике терпимость также негативна, поскольку предполагает именно терпимость к плохому и связана с понятием «прощать»: это нетребовательность, невзыскательность, снисхождение.

Если мы обратимся к естественным наукам и рассмотрим значение термина с медицинской точки зрения, то выясним, что «толерантность — это неспособность организма отличать собственные, порожденные в нем веще-

; Там же. С. 26-28.

ства, к которым он должен быть то-лерантен (терпим), от чужеродных веществ, против которых в нем должны вырабатываться антитела для борьбы с ними»7. Чем выше толерантность — тем ниже иммунитет, тем ниже сопротивляемость угрозам, тем слабее здоровье. Очень высокая степень толерантности наблюдается у больного СПИДом на последних стадиях. Самым же толерантным организмом является труп. Он абсолютно толеран-тен.

История толерантности

Возникновение понятия толерантности как принципа сосуществования относится к XVIII в. и связано с именем Джона Локка, искавшего идейное обоснование для примирения истерзанной религиозными войнами Европы. По мнению С.Г. Ильинской, терпимое отношение к группам практикуется лишь тогда, когда исчерпаны ресурсы их подавления. Возможно, что концепция толерантности не была бы сформулирована Локком, если бы протестанты смогли уничтожить католиков (или наоборот). Введенное им в работе «Опыт о веротерпимости» понятие «толерантность» относилось исключительно к области межконфессионального взаимодействия христиан.

Настоящий переворот в теории толерантности произошел в XIX в. с выходом в свет эссе «О свободе» британского либерального философа Джона Стюарта Милля. В нем он доказывает, что атеисты вполне заслуживают доверия, а также протестует против притеснения нехристиан (в частности, индусов). Терпимость Милля — это терпимость для употребления очень узким кругом хорошо воспитанных людей8.

С тех пор понятие толерантности на

7 Медицинская энциклопедия // http:// medinfa.ru/terms/19/7452/

8 Ильинская С.Г. Толерантность как прин-

цип политического действия: история, теория, практика. М.: Праксис, 2007.

Западе серьезно трансформировалось, став одной из ключевых идей либерализма. Со времен Милля идет непрестанное расширение поля толерантности и умножение ее объектов и сущностей. Толерантность не признает рамок, и никакие пределы роста для нее, видимо, не существуют. Сегодня она делает обыденными такие вещи, от которых у Локка и Милля, возможно, волосы зашевелились бы на голове. Постепенно леворадикальная критика толерантности (в работах философов Франкфуртской школы в целом и Герберта Маркузе в частности) привела к переоценке явления. Основные упреки, выдвинутые неомарксистами либеральной демократии, сводятся к тому, что в современном обществе пропадают субъекты политики. Ранее толерантность служила защитой силам освобождения. Теперь политическая борьба исчезает — остаются только политтехнологии. Общество претендует на то, что оно толерантно, но поскольку в нем отсутствуют реальные оппоненты, толерантность превращается в апологетику статус-кво и идеологию подавления — реальные политические фигуры находятся вне границ дозволенного, вне терпимости9.

Интерес для исследователя толерантности представляют поздние труды современного философа Юр-гена Хабермаса, где модели liberal democracy противопоставляется модель deliberative democracy. Центральной в этой модели является идея не толерантности, а солидарности, которая предполагает не выставление условий терпимости тем, кто слабее, а взаимную кооперацию, кооперацию разных, кооперацию в инаковости. В этом смысле последователям Хабермаса идея солидарности кажется более де-

9 Marcuse H. Repressive Tolerance // A Critique of Pure Tolerance. By Robert Paul Wolff, Barrington Moore, Jr., and Herbert Marcuse. Boston: Beacon Press, 1969. Электронный текст.

мократичной, более соответствующей идее равенства, чем классическая идея толерантности10.

В Советском Союзе термин «толерантность» не употреблялся. Был ли СССР более или менее толерантен, чем сегодняшняя Россия? При поиске ответа становится ясно, что представление о толерантности совершенно не работает, когда речь заходит о Советском Союзе. Безусловно, возникали проблемы национальные и религиозные, вопросы сексуальных меньшинств и другие, но они разрешались. Возможно, не полностью и не оптимально, что-то отрицалось, что-то замалчивалось, в общем — вопросы решались так, как только и могли решаться в Советском Союзе.

Мы не хотим идеализировать СССР, но краткий сравнительный анализ показывает, что проблемы «культурной дистанции» в нем решались, причем не по единому раз и навсегда заданному извне шаблону, а дифференцированно, исходя из интересов общества и государства. Терпимость не была возведена в основополагающий и распространяющийся на все принцип, и в этой связи мы имеем право утверждать, что толерантности в СССР просто не было. Как не было ее и в Российской империи, мнение большевиков о которой как о «тюрьме народов» сегодня себя совершенно дискредитировало. В России существует свой многовековой опыт устроения межнационального взаимодействия в границах единого государства, и с этой точки зрения привитие западной идеи толерантности в качестве шаблона для России выглядит не вполне историчным.

Толерантность против ксенофобии

Современное российское общество переживает с начала нового столетия

_ 10 Капустин Б.Г. Толерантность — наси-

76 лие: http://igpi.ru/center/seminars/russ-geo-_ rgiaZkapustin.html

беспрецедентную динамику ксенофобии, хотя по ее уровню Россия все еще заметно отстает от европейских стран. Анализируя эффективность применения толерантности как метода борьбы с ксенофобией, следует отметить, что на Западе действия толерантности в блоке с политкорректностью и муль-тикультурализмом более успешны. В России явный спад толерантности в сравнении с 1990-ми гг., когда ее уровень в обществе (а конкретнее, в русском социуме) был весьма высок, что объясняется многими причинами. Это и общая устремленность общества на Запад, и некритичное впитывание его идей, это привитые в советской школе идеологемы интернационализма и дружбы народов, это и негативный пример этнических конфликтов на постсоветском пространстве.

Рассмотрим ситуацию, сложившуюся тогда в России.

1. Демографический кризис в разгаре, но он не обнаружен обществом и государством. Это произойдет позже, на рубеже веков. Отсутствует важнейший фактор — массовая чужеродная иммиграция.

2. Уровень национального самосознания русских крайне низок. Они воспринимают себя не как нацию, а как население. Массовое негативное восприятие национализма, воспитанное в СССР. Немногочисленные скинхеды и РНЕ воспринимаются обществом как безусловные маргиналы.

3. Толерантность в этих условиях достигла экстремума в виде моды на принадлежность к различного рода меньшинствам, межрасовые и межнациональные браки, экзотические религии, этнические аксессуары и тому подобные вещи.

4. Заложены основы национальной политики Российской Федерации, и во многом они стали следствием текущего момента.

Таким образом, уровень ксенофобии в обществе в те годы был весьма низок. Затем ситуация начала менять-

ся. Стали наглядными этнодемогра-фические сдвиги, начался рост национального самосознания русских. Проявились некоторые, в том числе и отрицательные, следствия национальной и миграционной политики государства. Появилась нужда в усилении пропаганды толерантности, и с конца 90-х годов эта необходимость будет только возрастать вместе с уровнем ксенофобии.

Идея толерантности и концепт особых групповых прав, на основании которых группы отстаивают престиж и легитимность своего положения, нередко позволяют традиционной системе ценностей использовать современную систему ценностей для получения дополнительных ресурсов и укрепления групповой идентичности. Внутри Российской Федерации налицо диктат национальных меньшинств, являющихся доминирующим большинством на отдельно взятых территориях, имеющих определенную степень суверенитета. Политическая практика терпимости позволила представителям меньшинств «приватизировать» публичное пространство. Сфера защиты прав последних стала политической и культурной «индустрией». Власти ряда республик РФ в течение двадцати лет проводят политику «национального возрождения». Фактически же имеет место выталкивание русского населения, отторжение общероссийского исторического наследия и культурных ценностей, в том числе русского языка, раздача постов и привилегий соплеменникам, политическая спекуляция, в ходе которой лояльность обменивается на федеральные финансовые субсидии11.

11 Ильинская С.Г. Указ. соч.

Толерантность с успехом начинает эксплуатироваться меньшинствами в суде. Большое распространение получил аргумент защиты вроде: «Меня заставила это сделать моя культура», благодаря которому происходит оправдание или смягчение приговоров для обвиняемых в самых жестоких преступлениях против личности. В процессе «культурной защиты» убийство может трактоваться как «смывание позора», изнасилование — как традиционный способ выбора невесты и т.д. Суды, пытаясь проявить справедливость (ставя действия преступников в контекст соответствующей культуры), потворствуют преступникам, спекулирующим своей культурной идентичностью, умаляя при этом права жертвы.

Таким образом, толерантность в России выступает косвенной причиной роста национальной неприязни.

Отсюда напрашиваются закономерные вопросы и выводы.

Толерантность — «необходимая и невозможная, ускользающая добродетель», парадоксальная и противоречивая, психологически опасная, не имеющая корней в России и изначально воспринимаемая негативно даже этимологически, эта насквозь синтетическая и виртуальная концепция, — может ли она служить основой мировоззрения в обществе?

Насколько она вообще действенна, другими словами — растет ли в России ресурс дружбы народов вместе с пропагандой толерантности?

Ответы на эти вопросы представляются нам слишком очевидными. Шаткий конструкт толерантности не способен противостоять таким мощным и органичным для человека явлениям, как ксенофобия или национализм.