CC BY
17
Вестник Института экономики Российской академии наук
4/2015
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
М.А. ДЕРЯБИНА кандидат экономических наук, главный научный сотрудник Института экономики РАН
КРИТИКА ЧИСТОГО РАЗУМА: РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОДНОЙ АМБИЦИОЗНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
В статье анализируется набирающая в последние годы популярность концепция экономической социодинамики, разработанная известными российскими учеными-эко-номистами1. Внимание акцентируется на новых аспектах концепции экономической социодинамики (КЭС) и теории опекаемых благ. Ключевая прорывная идея концепции заключается в доказательстве объективного существования, наряду с индивидуальными интересами, также и общественного интереса, общественных потребностей и механизмов их реализации, из чего выводится тезис об адекватной государственной активности.
Ключевые слова: экономическая социодинамика, методологический индивидуализм, опекаемые блага, институциональная среда, политическая ветвь формирования интересов общества, нормативный интерес, государственная активность.
1БЬ: В410, Б500, Б700, Н110, Н410.
Концепция экономической социодинамики (КЭС) и тесно связанная с ней теория опекаемых благ получает у нас в последнее время все
1 Формирование концепции экономической социодинамики (КЭС), ее эволюцию от первых контуров до стройной самодостаточной теории можно проследить по последовательно публиковавшимся трудам авторов КЭС - Р.С. Гринберга и А.Я. Рубинштейна [1, 2, 3, 4]. В новой работе [1], опираясь на дилемму - государство и индивидуум как равные субъекты, - ученые, начав с анализа в заданном ключе известных мировых экономических теорий, затем последовательно раскрыли узловые положения своей концепции. Будучи добросовестными исследователями, они тщательно проследили теоретическую эволюцию идей, связанных с ролью государства, от Адама (Смита) до современных школ неоклассической и неоинституциональной теории. В результате появились совершенно особые взаимосвязи уже знакомых и теоретически проработанных положений с новыми научными постановками авторов, возникла новая логика - концепция экономической социодинамики. В статье рассмотрены эти постановки более детально.
Вестник ИЭ РАН. №4. 2015 С. 7-16
более актуальное звучание. И вот почему. Россия опять, в который уже раз, находится в поиске своей идентичности. Десятилетия затянувшейся постсоциалистической трансформации не принесли уверенности в правильности и надежности первоначально выбранного пути. А в последние годы теоретическая мысль не исключает, как это было раньше, обращения к иным принципам масштабных социально-экономических изменений.
Приверженность неолиберальному социальному и экономическому мейнстриму явно корректируется включением в меняющуюся парадигму понятий и приоритетов фактора общественных ценностей, социального равенства и справедливости. По существу происходит не простое добавление к базовым принципам новых элементов, а возникают контуры меняющейся цивилизационной теоретической платформы. Мейнстрим сейчас многие критикуют, в целом и по частям, однако найти работоспособную концепцию обновления, совершенствования и развития возможно, только опираясь на достаточно приемлемые новые теоретические основания. Именно на решение такой задачи и направлена концепция экономической социодинамики, представленная под углом зрения взаимодействия экономического поведения индивидуума и государства. Будучи убежденными в том, что это и есть сейчас главная экономическая дилемма, авторы концепции замещают основополагающий для неоклассики тезис о невмешательстве государства в хозяйственную жизнь обоснованием легитимности и общественной необходимости государственной активности в интересах всего общества. Более детально этот сегмент концепции описывается теорией опекаемых благ, органично вытекающей из КЭС.
В КЭС представлен свой вектор теоретических поисков общих онтологических принципов, «мучительного выбора» в иерархии распределения ролей индивидуумов и государства - методологический релятивизм [1, с. 11-12]. Вечный сюжет о роли государства в экономике получил свою конкретизацию в виде заявленной дилеммы -государство и индивидуум как равные субъекты. Этот методологический посыл послужил в качестве важного стержня для задуманного теоретического обновления мейнстрима.
Методологический индивидуализм как доминирующий принцип неоклассики, как признаваемая большинством норма теоретического анализа стал в КЭС одним из главных аспектов коррекции мейнстрима с иных мировоззренческих позиций, отличных от укоренившихся в экономической теории взглядов об отсутствии связи индивидуума с социумом, к которому он принадлежит. Осмысление очевидного многократного возрастания роли социального фактора в экономике привело к попытке интеграции этого фактора в экономическую, главным образом в рыночную, теорию [1, с. 193-195]. Теоретический прорыв
осуществляется по двум направлениям. Во-первых, признается наличие особых, системных, отличных от индивидуальных, потребностей общества, реализация которых требует государственной поддержки и опеки [1, с. 198; главы 7-9]. Во-вторых, подтверждается ключевое для КЭС положение о несводимости общественных интересов к сумме интересов индивидуумов [1, с. 195]2. А далее указанное положение развивается уже в стройную теорию автономного интереса общества и рационального поведения государства [1, главы 10, 12]. Понятно, что такое мировоззрение не укладывается в рамки стандартной неоклассической теории. Зато оно прекрасно вписывается в экономическую философию социального либерализма. И КЭС, и теория опекаемых благ опираются на представления о хозяйственной системе, в соответствии с которыми индивидуумы, стремящиеся обеспечить свои интересы, взаимодействуют и между собой, и с государством, ответственным за реализацию интересов общества в целом. При этом с точки зрения экономической методологии наиболее дискутируемыми являются категории общественных потребностей и общественного интереса, обусловливающих необходимость государственной активности [1, с. 319]. Таким образом, обосновывается своего рода модернизация неоклассической теории через категорию интересов общества, обеспечивающую выход на заявленную дилемму, ее теоретическую конструкцию.
В КЭС положение о несводимости (в противовес гипотезе о сводимости, восходящей к методологическому индивидуализму) несет большую смысловую нагрузку, т.к. выводит на теоретическое обоснование автономного интереса общества, категорически отрицаемого мейнстримом [1, с. 326-327]. Чтобы понять трактовку интереса общества как такового, не выявляемого в индивидуальных предпочтениях, не выявляемого рынком, следует обратить внимание еще на одно важное положение социального либерализма. Оно заключается в том, что индивидуальные предпочтения индивидуумов и преференции общества как такового формируются в различных институциональных средах. Речь, таким образом, идет, во-первых, о самом факте существования интересов общества, а во-вторых, о механизмах его формирования и реализации. Эта методологическая особенность социального
2 Сама проблема противостояния индивидуализма и холизма в экономической теории не нова. Другое дело, что и в этой дилемме признание социального интереса все-таки чаще всего сводилось к признанию его как совокупности интересов членов социума. Таким образом, отвергалась мысль о наличии у общества системных свойств, отсутствующих у индивидов. Методологический индивидуализм оставался главным принципом теоретического экономического анализа. Подробнее об этом см. в статье А.Я. Рубинштейна «Социальный либерализм: к вопросу экономической методологии» [5].
либерализма позволяет объяснить параллельное существование и взаимное дополнение интересов индивидуумов и интересов социальной целостности. Эта особенность и характеризует реляционную методологию, используемую в концепции.
КЭС, рассматривая разные институциональные среды формирования и реализации интересов, предполагает параллельно действующие рыночные и политические механизмы. Индивидуальные интересы выявляются и при необходимости агрегируются рынком, а системные интересы общества определяются посредством механизмов политической системы. Интересы социальной целостности, таким образом, формируются как рынком, так и политической системой общества. Иначе говоря, речь идет о параллельных процессах - «о рыночной и политической ветвях» процесса формирования и реализации интересов. Рыночная ветвь «связана исключительно с индивидуальными преференциями и их гармонизацией», а политическая воплощает «зарождение, распространение и актуализацию нормативных интересов общества посредством институтов политической системы» [1, с. 343-344]. Политическая ветвь - не сугубо теоретическое положение, а реально наблюдаемый процесс, обслуживаемый институтами общества. Логика КЭС как раз и предполагает органичное взаимодействие новых теоретических положений не самих по себе, но в тесной увязке с живыми общественными институтами.
Политическая ветвь формирования интересов общества заслуживает особого внимания3. Согласно КЭС существуют интересы, генерируемые политической средой, которые в принципе нельзя определять в терминах рыночных преференций. И вполне возможно, что у большинства людей подобные интересы вовсе отсутствуют [5]. Поэтому говорить об участии индивидуумов в формировании интересов общества как такового можно только опосредованно - имея в виду политические институты и механизмы своего рода «передачи в траст» мнения избирателей. При этом политическая ветвь актуализирует лишь такие интересы, которые готова признать сама политическая система, т.е. совокупность действующих институтов и индивидуумов, обладающих властными полномочиями. Именно эти интересы и становятся нормативными интересами общества. Задумываясь над этим, приходится признать явный фактор неопределенности, заложенный в политические механизмы этих процессов, а потому политическая ветвь имеет дело «лишь с проекциями реальных интересов общества как такового» (вспомним знаменитые «пластиковые копии Уолл-стрита» Я. Корнаи)
3 Авторы КЭС имеют в виду «демократически устроенное общество и его институты, включая парламент, члены которого на основе установленной процедуры «определяют» нормативные интересы общества и их текущие приоритеты» [1, с. 47].
[1, с. 351]. А далее эти проекции общественных преференций, представленные как нормативные интересы общества, превращаются в систему целевых установок и мотивов деятельности государства.
Таким образом, в теоретической концепции КЭС обосновывается фигура государства в качестве одного из центральных объектов исследования. При этом отдается должное институциональной экономической теории, практически впервые поколебавшей незыблемость методологического индивидуализма и поставившей интересы индивидуумов в зависимость от институтов [6]4. Это, в свою очередь, предполагает активное и систематическое влияние государства на хозяйствующие субъекты [1, глава 3]. А характер поведения и хозяйственного взаимодействия индивидуумов определяется общественными институтами, в т.ч. государством. Однако, скорректировав традиционную неоклассику, институциональная теория так и не выработала критериев разграничения самой природы экономической активности государства и индивидуума.
Маститые представители экономической мысли, абсолютизировавшие и гипотезу сводимости, и такой социальный порядок, который не предполагал участия государства в регулировании рыночных взаимодействий, не могли не видеть очевидных теоретических нестыковок, которые несло в себе обоснование полной деэтатизации экономики, но отбрасывали их как противоречащие методологии индивидуализма [1, с. 353-357]. В отличие от этого, концепция экономической социодинамики исходит из того, что в обобщенной модели конкурентного рынка одновременно действуют и индивидуальные субъекты с присущими им потребностями, и государство с его несводимыми интересами, и каждый из них стремится к максимизации собственной функции полезности [1, с. 358]. Таким образом, превращение государства в рыночного игрока обеспечивает механизм, при котором сводимые потребности общества проявляются в индивидуальных предпочтениях, а за несводимые «отвечает» государство. Возникающее в этом случае равновесие сопровождается Парето эффективным распределением ресурсов. Стоит, наконец, упомянуть и о том, что принцип несводимости не позволяет «сводить» общий интерес к сумме интересов индивидуумов, т.е. делать их преимущественно количествен-
4 Другим не менее важным теоретическим основанием институционализма является тезис об индивидууме как члене социума, интересы которого он формирует и представляет. На передний план экономической теории, таким образом, выдвигаются мотивы не индивидуального, а коллективного поведения. Что принципиально важно, индивидуумы в связи с этим подчиняются в хозяйственном взаимодействии не мотивам личной выгоды, а общественным нормам. И продолжая далее эту мысль, можно расценить такой подход как стремление рассматривать социальные и экономические явления во всей их совокупности [7].
ной величиной. Интересы индивидуумов сильно различаются между собой [1, с. 182], понятие несводимости поэтому - это онтологическая постановка, следование которой выводит далее на представление о различных институциональных средах.
Сущность и генезис понятия нормативного интереса общества -одно из ключевых теоретических положений всей КЭС5. Экономическое мировоззрение еще в рамках неоинституциональной теории пыталось, как уже отмечалось, рассматривать в совокупности социальные и экономические явления. Концепция экономической социоди-намики расширяет это мировоззрение до признания социализации субъектов рынка, т.е. рассматривает их поведение в социуме и приходит к выводу о недостаточности для объяснения этого поведения только лишь индивидуальных предпочтений и их рыночного усреднения. Признание объективности существования общественного интереса требует непременной персонификации носителя этого интереса, действующего от имени общества и выступающего в качестве одного из субъектов рынка. В логике КЭС носителем общественного интереса, его представителем и защитником является государство. Но одного этого утверждения явно недостаточно, следует докопаться до его сущностных корней.
Еще в своих более ранних трудах, в частности, в работе 2008 г. [3], Р.С. Гринберг и А.Я. Рубинштейн сформулировали в качестве одного из исходных положений экономической социодинамики так называемый постулат социального иммунитета. Данный постулат трактуется как своего рода телеологический принцип, сродни кантовской «целесообразности природы» [8]. Социальный иммунитет устанавливает, что всякому обществу генетически свойственны социальные интересы и формируются силы, направленные на самосохранение и развитие этого общества. Такая способность к самосохранению (наподобие иммунной системы) обеспечивает «включение» общественной системой политических механизмов формирования тех самых несводимых интересов, которые не могут быть выявлены стандартными рыночными механизмами. Социальный иммунитет, таким образом, формирует упоминавшуюся политическую ветвь общественного интереса как такового. Принципиально важно при этом, что указанный телеологический механизм несет в себе потенциал упорядочения за счет структурирования потенциальной энергии общества в его нормативные интересы. И вот что из этого следует. Государство и его целенаправленная деятельность живет как бы в трех измерениях. Социаль-
5 Авторы КЭС внимательно отслеживают все тонкости многолетней борьбы прочно доминировавшей индивидуалистической нормы с попытками обосновать правомерность существования общественных потребностей как таковых [1, с. 176-183].
ный иммунитет выявляет нормативные общественные интересы и формирует цели государства, властная сила принуждения обеспечивает ему (государству) необходимые налоговые доходы, а также выполнение установленных общих норм и правил, а рыночные механизмы реализуют оптимальную аллокацию ресурсов («невидимая рука»), в т.ч. и распределение государственных средств [1, с. 387]. Энергия социального иммунитета так расставляет приоритеты, что роль самого государства оказывается вторичной [1, с. 388]. Только разобравшись в природе этих приоритетов, можно понять и суть главной экономической дилеммы, вынесенной авторами в название монографии.
В теоретической конструкции процесс выявления и проявления общественного интереса и общественных потребностей в отличие от сиюминутной выгоды индивида переводится в плоскость «феномена политической истины», т.е. в термины общественного договора [1, с. 389]. Вышеупомянутый телеологический потенциал (социальный иммунитет) приводит к консенсусу большинства людей в процессе их «социального образования». Социальные цели воспринимают сначала немногие, затем по мере накопления социального опыта вовлекаются другие сограждане, пока коллективная потребность не начинает господствовать в умах людей и индивидуумы приходят к согласию. А поскольку в реальности осознание всеобщей пользы поддерживается большинством, но все-таки не всеми, то телеологический механизм должен быть дополнен властью принуждения [1, с. 391]. А значит, участие государства в реализации интереса большинства и в принуждении к ней меньшинства становится необходимым. Более того, только в зависимости от конкретных действий государства выявление латентно существующих интересов общества как раз и может происходить раньше или позже.
К данному утверждению, однако, следует относиться с вниманием и осторожностью. Мы еще хорошо помним времена, когда утверждалось, что общественные интересы имеют примат перед личными. КЭС решительно отмежевывается от любых вариантов «органической концепции» или «новых» социалистических идей. Ни при каких условиях не допускаются никакие версии подчинения индивидуальных интересов общественным потребностям. Иными словами, дополнение индивидуальных интересов общественными не предусматривает их иерархии [1, с. 425]. В этой связи положение о двух ветвях формирования общественных интересов и их конкурентном взаимодействии в рыночном равновесии следует признать важным методологическим продвижением теоретической экономики.
Есть и другая сторона «государственнического» дискурса. Авторов КЭС, случалось, упрекали в том, что государство, якобы, не может одновременно и устанавливать «правила игры», и участвовать в этой
игре. А поскольку оно объективно обладает монополией на принуждение, то по определению не может быть равноправным субъектом рыночных отношений [1, с. 17-19]. Ответ на упрек очевиден. В теоретической конструкции КЭС государство - это не некий монолитный орган, а совокупность институтов законодательной и исполнительной власти. При этом один представительный орган устанавливает «правила игры» (законодательная власть), другой вырабатывает приоритеты социальных установок (исполнительная, но работающая исключительно как некоммерческая организация, реализующая общественные интересы). В этой ипостаси государственные структуры и действуют как субъекты рынка.
Неразвитость или полное отсутствие институтов гражданского общества приводит к расширению сферы активности бюрократии в ущерб легитимной активности государства. Продвинуться в решении проблемы можно только на путях дальнейшего углубления знаний о смешанной экономике, прежде всего о соотношении частной инициативы и государственной активности. Именно поэтому в теоретической конструкции КЭС дилемма «индивидуум & государство» является тем стержнем, на котором базируется новая аксиоматика структуры общественных и частных интересов.
Важнейшим элементом этой новой аксиоматики как раз и является введение в социодинамическую модель политической ветви генерации интересов, не выявляемых рыночными механизмами. При этом, как следует из всего вышесказанного, развиваемая теория социального либерализма предполагает и рыночные принципы соотношения индивидуумов и социума, но, что принципиально важно, включает также и политический компонент наряду с экономическим и социальным. Категории нормативного интереса и социальной полезности получают, таким образом, свой механизм формирования, соответствующий политической ветви социодинамики. Для дальнейшего развития концепции экономической социодинамики необходимо исследование указанного процесса с помощью современного инструментария теории общественного выбора, политологии, социологии, социальной психологии и новой политэкономии [1, с. 21, главы 6, 9].
Общепризнано, что ни одна серьезная экономическая теория без математики (формализации структуры и динамики исследуемых явлений и процессов) состояться не может. Математический аппарат абсолютно необходим для адекватного анализа, оценки и конструктивных выводов по выявленным трендам в любой области теоретической экономики. Развитие теории экономической социодинамики на протяжении всех этапов происходило с использованием адекватных математических подходов. Так, на базе модификации модели Вик-селля - Линдаля [4, 5, 9] была выстроена экономическая модель, спо-
собная учитывать как интересы отдельных индивидуумов, так и общества в целом. На современном этапе развития КЭС сделана попытка при описании рыночного равновесия включить в модель оба интереса, работающих на рынке (агрегат индивидуальных предпочтений и нормативный интерес общества), и обе институциональные ветви формирования общественного интереса. [1, глава 9]. Социальный либерализм как теоретическое (и практическое) явление нуждается в соответствующей добротной экономической методологии, важным элементом которой являются принципы экономической социодинамики.
Однако уже никак нельзя не видеть тех современных тенденций в обществе и власти, которые имеют прямое отношение к заявленной дилемме «индивидуум & государство». Речь идет об изменениях в институциональной среде, где разворачивается та самая политическая ветвь формирования интересов социума, не улавливаемых рыночными механизмами. Вообще-то это большой и сложный разговор, выходящий за рамки статьи. И все-таки очевидно, что современные 1Т-технологии, возможности беспрепятственных онлайновых коммуникаций на всех уровнях и во всех сферах вносят буквально взрывные новые элементы и в рыночную координацию, и в работу институтов гражданского общества, и в диалог с властью. Быстро растущие горизонтальные связи позволяют формировать новые гибкие институты гражданских отношений на основе взаимодействия, партнерства, свободного обмена услугами. Социологические исследования показывают, что степень связанности российского общества сегодня радикально выше, чем 10-15 лет тому назад6. Государство с его институтами явно отстает от общественной самоорганизации и активности, продолжая считать себя единственной организованной силой. В рыночных взаимодействиях также проявляется преодоление, казалось бы, аксиоматичной атомизации, появляются наряду с принципами, описанными строгой экономической теорией, такие изначально чуждые им элементы отношений, как взаимопомощь, доверие, преданность общим ценностям и многое другое, деньгами не всегда измеряемое. Обходить эти процессы становится все труднее. Наверное, следует уже осмыслить новые тренды, т.к. они не могут не сказаться на развитии основной экономической дилеммы «индивидуум & государство».
6 Об этом свидетельствуют результаты последнего опроса «Евробарометра в России». См. Ведомости от 18.06.2015.
Литература
1. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. Индивидуум & Государство: экономическая дилемма. М.: Весь Мир, 2013
2. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. Экономическая социодинамика. М.,
3. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. Основания смешанной экономики.
4. Рубинштейн А.Я. Экономика общественных преференций. М., 2008.
5. Рубинштейн А.Я. Социальный либерализм: к вопросу экономической методологии // Общественные науки и современность. 2012.
6. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала».
7. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: Прогресс, 1968.
8. Кант И. Критика способности суждения. М.: Мысль, 1966.
9. Рубинштейн А.Я. К теории рынков «опекаемых благ» // Общественные науки и современность. 2009. № 1, 2.
M.A. DERYABINA
PhD in economics, chief research fellow of the Institute of economics of the Russian
Academy of sciences, Moscow, Russia
deryabina@transecon.ru
CRITICISM OF PURE REASON: REFLECTIONS ABOUT ONE AMBITIOUS ECONOMIC THEORY
A review of the new aspects of the concept of an economic sociodynamics (CES). The key breakthrough idea of the concept consists in the proof of objective existence, along with individual interests, public interest, public requirements, and mechanisms of their realization from what the thesis about adequate state activity is output.
Keywords: an economic sociodynamics, methodological individualism, the sponsored benefits, the institutional environment, a political branch of formation of interests of society, standard interest, the state activity. JEL: B410, D500, D700, H110, H410.
2000.
М., 2008.
№ 6.
1997.
