CC BY
250
ГОС
Критический взгляд на позицию Конституционного Суда по условиям признания некоммерческой организации иностранным агентом
DOI: http://dx.doi.org/10.14420/ru.2015.1.2
Михайлов Виктор Камоевич, кандидат юридических наук, Государственный советник РФ 1 класса, e-mail: mixvik77@mail.ru
Аннотация. Автор знакомит читателей с позициями сторонников и
противников закона, который обязывает некоммерческие организации, получающие средства от иностранного источника и занимающиеся политической деятельностью, подать заявление о включении их в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. В статье содержится информация о рассмотрении жалоб на отдельные положения данного закона Конституционным Судом РФ и проводится анализ его Постановления от 8 апреля 2014 г. № 10-П, которым фактически лишь признаются несоразмерными административные штрафы, предусмотренные за уклонения от такой регистрации. Автор также обращает внимание на ряд неоднозначных суждений и умозаключения, содержащихся в указанном постановлении. Ключевые слова: НКО, иностранный агент, некоммерческая организация, политическая деятельность, иностранный источник, правозащитник, уполномоченный по правам человека, конституционный суд.
Шпионом можешь ты не быть, но иностранным агентом быть обязан.
Агент неровня другим некоммерческим организациям.
Закон, который обязывает некоммерческие организации, получающие средства от иностранного источника и занимающиеся политической деятельностью, подать заявление о включении их в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, обрёл как сторонников, так и противников и вызвал ряд жалоб на его отдельные
Право и современные государства
положения, рассмотренные Конституционным Судом Российской Федерации1.
Постановление Конституционного Суда № 10-П состоялось 8 апреля 2014 г. и в нем фактически лишь были признаны несоразмерными административные штрафы, предусмотренные за уклонения от регистрации в качестве некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента, и была придана обратная сила нормам, обязывающим это сделать2. В остальной части Суд не установил никаких противоречий с российской Конституцией.
Не пытаясь выступать в роли рецензента общеобязательного и неоспоримого акта авторитетнейшего Высокого Суда и руководствуясь исключительно научным интересом, автор хотел бы ниже обратить внимание на некоторые, на его взгляд, неоднозначные суждения и умозаключения, содержащиеся в указанном постановлении, и попытаться представить столь смелому утверждению подробную аргументацию.
Статья 30 Конституции РФ своей частью 1 закрепляет в качестве одной из базовых ценностей общества и государства, основанных на принципах господства права и демократии, право каждого на объединение, включая право создавать некоммерческие организации, и гарантирует свободу деятельности общественных объединений. Из названной конституционной нормы вытекает обязанность государства обеспечивать свободу деятельности некоммерческих организаций в целях направленных на достижение ими общественных благ в различных сферах жизнедеятельности человека.
Возможность для граждан свободно объединиться в некоммерческие организации и регистрировать их как юридическое лицо, с тем чтобы действовать коллективно в области реализации и защиты своих общественно полезных интересов, выполняющих, как правило, социально-экономические функции, есть одна из необходимых и наиболее важных составляющих права на объединение, без чего данное право лишалось бы смысла. Поэтому Конституция РФ защищает свободу не только создания, но и деятельности некоммерческих организаций.
Свобода создания и деятельности некоммерческих организаций, наличие которых необходимо для достижения общественно полезных целей и отстаивания общественных интересов, является одной из предпосылок надлежащего функционирования демократии. Она гарантируется в
1 Михайлов В. К. Правозащитник-агент или нет? Непредвзятый взгляд изнутри // Право и современные государства. - 2013. - № 4. - С. 42-45.
2 Постановление Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2014 г. № 10 «По делу о проверке конституционности положений пункта 6 статьи 2 и пункта 7 статьи 32 Федерального закона «О некоммерческих организациях», части шестой статьи 29 Федерального закона «Об общественных объединениях» и части 1 статьи 19.34 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, фонда «Костромской центр поддержки общественных инициатив», граждан Л.Г. Кузьминой, С.М. Смиренского и В.П. Юкечева».
Российской Федерации в том числе равенством некоммерческих организаций перед законом, а также равенством прав и свобод человека и гражданина независимо от принадлежности к общественным объединениям (ст. 13 и ч. 2 ст. 19 Конституции РФ). Данное право обычно тесно связано с правом на свободу выражения мнения. Рассмотренное в Конституционном Суде дело не является исключением, поскольку оспариваемые нормы в равной степени затрагивают оба эти права.
Статьей 29 Конституции РФ каждому гарантируется свобода мысли и слова, заключающиеся в возможности беспрепятственно выражать свое мнение и убеждения по самым различным вопросам общественного, государственного, иного характера посредством устного или печатного слова. Данному положению корреспондируют и нормы международно-правовых актов, определяющие эту свободу как право придерживаться своего мнения, искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ (ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).
Конституция РФ допускает возможность ограничения федеральным законом права на объединение в некоммерческие организации и их деятельность, а также свободу слова лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55). Названное конституционное положение в полной мере согласуется с международными нормами.
Таким образом, на основе Конституции РФ и с учетом положений международно-правовых актов, участницей которых является Российская Федерация, законодатель вправе регулировать правовой статус некоммерческих организаций, в том числе условия и порядок создания, общие принципы деятельности, права и обязанности, устанавливать необходимые ограничения, касающиеся осуществления права на объединение в некоммерческие организации, а также основания и порядок их государственной регистрации в качестве юридического лица. При этом в силу ч. 1 ст. 17 Конституции РФ, которая устанавливает, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ, осуществляемое законодателем регулирование не должно искажать само существо права на объединение в некоммерческие организации. Вводимые законодателем ограничения не вправе создавать необоснованные препятствия для реализации конституционного права каждого на объединение и свободы создания и деятельности некоммерческих объединений как общественных объединений и должны быть необходимыми и соразмерными конституционно значимым целям.
Право и современные государства
Как неоднократно указывал сам Конституционный Суд, любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции РФ, в том числе вытекающих из принципа равенства (ч. 1, 2 ст. 19). В силу этих требований различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. Это в свою очередь возлагает на законодателя конституционную обязанность, осуществляя правовое регулирование реализации этих прав, не допускать неравенства и несоразмерных ограничений, т.е. таких, которые в демократическом обществе не вызваны необходимостью.
Законодатель, обосновывая необходимость введения нового правового регулирования рассматриваемых отношений, в пояснительной записке к законопроекту указал, что закон призван «обеспечить российское общество должными элементами контроля за деятельностью некоммерческих организаций, финансируемых из иностранных источников и преследующих при этом политические цели, в том числе, в интересах своих финансовых доноров».
В целом схожее предназначение обжалованных норм определил и Конституционный Суд в своем постановлении при рассмотрении их на предмет соответствия конституционному принципу необходимости: «Устанавливая эту обязанность (имеется в виду обязанность по включению в реестр лиц, выполняющих функции иностранного агента. - В.М.), федеральный законодатель руководствовался необходимостью обеспечения прозрачности (открытости) финансовой (имущественной) составляющей деятельности некоммерческих организаций, имеющих намерение участвовать в политической деятельности на территории Российской Федерации с целью оказания влияния на принимаемые государственными органами решения и проводимую ими государственную политику. Такая деятельность как по содержанию, так и по последствиям, на наступление которых она рассчитана, не ограничивается собственными (внутренними) нуждами некоммерческой организации, а со всей очевидностью затрагивает как публично-правовые интересы в целом, так и права и свободы всех граждан, поскольку именно они в силу статьи 18 Конституции Российской Федерации определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
Исходя из этого возложение на некоммерческие организации, получающие иностранное финансирование и участвующие в политической деятельности на территории Российской Федерации, обязанности в уведомительном порядке заявить о себе в качестве некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, по смыслу статей 2, 18, 24 (часть 2), 29 (часть 4) и 30 (часть 1) Конституции
Российской Федерации, не может рассматриваться как несовместимое с конституционными целями и ценностями, поскольку оно направлено на обеспечение информированности всех заинтересованных лиц об участии иностранных субъектов (государств, организаций или индивидов) в денежной и (или) иной материальной поддержке некоммерческих организаций, принимающих участие в политической деятельности, имеющей целью оказание воздействия на содержание решений органов государственной власти и проводимую ими государственную политику, а также на формирование соответствующего общественного мнения» (абз. 2 п. 3.2).
Между тем, проанализировав международные акты, отечественное законодательство и существующую правоприменительную практику, можно прийти к следующим выводам.
Во-первых, в арсенале государства уже имеются необходимые и достаточные механизмы контроля, надзора и обеспечения принципа транспарентности в деятельности некоммерческих организаций. Законодательство Российской Федерации и до принятия рассматриваемых законоположений предусматривало немало действенных механизмов контроля и надзора как общего, так и специального характера за деятельностью некоммерческих организаций. Например, положения ст. 32 Федерального закона «О некоммерческих организациях»1 (далее - НКО) и ст. 42, 44 Федерального закона «Об общественных объединениях»2 дают возможность контролировать всю уставную и финансовую деятельность НКО, а при наличии нарушений предусматривают соразмерные меры привлечения их к ответственности вплоть до приостановления деятельности и последующей ликвидации. Аналогичные последствия предполагает и ст. 17 Федерального закона от 26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» в случае, когда деятельность юридического лица представляет непосредственную угрозу причинения вреда жизни, здоровью граждан, вреда животным, растениям, окружающей среде, объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации, безопасности государства, возникновения чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера или при его причинении, т.е. в конституционно значимых целях. Статьей 6 Федерального закона от 07 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» дополнительно предусмотрен обязательный контроль со стороны Федеральной службы по финансовому мониторингу за операциями по получению некоммерческой организацией денежных средств и (или) иного имущества от иностранных
1 Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях».
2 Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях».
Право и современные государства
государств, международных и иностранных организаций, иностранных граждан и лиц без гражданства, если сумма, на которую совершается данная операция, равна или превышает 200 000 рублей либо эквивалентной этой сумме в иностранной валюте.
Во-вторых, не вызывает сомнения и то, что введенными ограничениями в действительности достигаются совсем иные цели. Они преимущественно направлены на обеспечение дополнительного финансового государственного контроля над НКО, а их применение оказывает явно сдерживающее воздействие (иначе говоря, обладает замораживающим эффектом для их деятельности), поскольку это связано со значительными дополнительными обременениями для НКО в виде дорогостоящего ежегодного обязательного аудита, частых плановых проверок и дополнительных оснований для внеплановых проверок.
Именно по этой причине мы склоны считать регистрацию получающих финансирование из иностранных источников НКО в качестве лиц, выполняющих функции иностранных агентов, и применение в связи с этим к ним обременительных мер ничем иным, как прямым нарушением ст. 13 Декларации ООН о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы.
И наконец, в-третьих, представляется, что провозглашенная законодателем необходимость прозрачности деятельности и общественного контроля желательна в правовом, демократическом обществе не только для отдельных НКО, а для всех без исключения общественных институтов. При этом она сама по себе не является конституционно значимой для введения таких дополнительных ограничений для реализации конституционных прав и свобод граждан, объединенных в НКО. Такой вывод находит свое подтверждение и в предварительном заключении Венецианского заседания ЕКДЧП и БДИПЧ ОБСЕ, рассмотревших идентичные законоположения Киргизской Республики1.
Суд признал формулировки законодателя точными и ясными, но, как оказалось, недостаточно и не всем.
Из таких конституционных принципов правового государства как равенство и справедливость вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы, а также ее согласованности с системой действующего правового регулирования. При реализации принципа юридического равенства особое место занимает необходимость соответствия законоположений, затрагивающих права и свободы граждан, требованиям формальной определенности правовых норм и их согласованности в системе
1 Пункт 56 Совместного предварительного заключения Европейской комиссии за демократию через право и Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека, принятого на 96 пленарном заседании (Венеция, 11-12 октября 2013 года) -/file:///C:/Users/ASUS/Downloads/239_ FOASS_KYR_16%20Oct%202013_ru.pdf/.
действующего правового регулирования, что может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования таких норм. Не отвечающие указанным критериям законоположения порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность их неоднозначного толкования и произвольного применения и тем самым ведут к нарушению конституционных гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, гарантированных ст. 45 и ч. 1, 2 ст. 46 Конституции РФ.
Будучи неотъемлемым элементом верховенства права, принцип формальной определенности закона выступает и в законотворческой деятельности, и в правоприменительной практике необходимой гарантией обеспечения эффективной защиты от произвольного преследования, осуждения и наказания. Согласно позиции Европейского суда по правам человека, законы, определяющие порядок реализации гарантированного ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод права на объединение, в частности регулирующие регистрацию общественных организаций должны быть доступными и предсказуемыми в смысле вызываемых ими последствий и не могут иметь слишком неопределенный характер, а также предоставлять властям чрезмерно широкую свободу усмотрения при принятии решения о возможности регистрации конкретной общественной организации (дело от 3 апреля 2008 г. «Корецкий и другие против Украины»1).
Опираясь на эти основополагающие идеи и цитируя обжалованные положения федеральных законов «О некоммерческих организациях» и «Об общественных объединениях», Конституционный Суд в своем постановлении делает неожиданный (на взгляд автора статьи) вывод, что понятие некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента и используемые для его конструирования признаки, включая указание на участие в политической деятельности, не могут рассматриваться как не отвечающие конституционным требованиям, предъявляемым к качеству законов. Вдобавок это было «сцементировано» ссылкой на постановление Европейского суда по правам человека от 21 июня 2007 г. (по делу «Жечев против Болгарии»2), где он допускает, что понятие политическая деятельность может соответствовать принципу законности, если его содержание достаточно ясно раскрыто в национальном законодательстве.
На наш взгляд, такое в полной мере нельзя сказать об обжалованных в Конституционный Суд РФ и рассматриваемых в настоящей статье законоположениях как в части определения понятия «получение некоммерческой организацией средств от иностранного источника», так и
1 Refusal to register a non-governmental association based on a broad interpretation of vague legal provisions: violation (Koretskyy and Others v. Ukraine) // ECHR Case-Law Information Note. 2008. № 107. p. 7.
2 Refusal to register association on the ground that its aims were «political» and incompatible with the Constitution: violation (Zhechev v. Bulgaria) // ECHR Case-Law Information Note. 2007. № 98. p. 37.
Право и современные государства
«участие в политической деятельности», одновременное наличие которых необходимо для признания некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента.
Согласно положениям этих норм некоммерческая организация, намеревающаяся после государственной регистрации осуществлять свою деятельность в качестве организации, выполняющей функции иностранного агента, обязана до начала осуществления такой деятельности подать в уполномоченный орган заявление о включении ее в предусмотренный законом специальный реестр (пункту 7 статьи 32). При этом под некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, понимается российская некоммерческая организация, которая получает денежные средства и иное имущество от иностранных государств, их государственных органов, международных и иностранных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства, либо уполномоченных ими лиц и (или) от российских юридических лиц, получающих денежные средства и иное имущество от указанных источников (за исключением открытых акционерных обществ с государственным участием и их дочерних обществ), и которая участвует, в том числе в интересах иностранных источников, в политической деятельности, осуществляемой на территории Российской Федерации.
Закон не конкретизирует, какие именно поступившие из-за рубежа средства следует считать «получением средств от иностранного источника» - им не предусмотрены также какие-либо условия таких финансовых поступлений: единовременность, многократность, назначение, а также их объем. Более того, для признания некоммерческих организаций выполняющей функции агента (для введения дополнительных обязанностей-ограничений) закон не требует, чтобы полученные данной организацией денежные средства или иное имущество были использованы для проведения конкретных мероприятий, квалифицируемых как участие в политической деятельности. Минимального уровня иностранного финансирования закон также не определяет.
Таким образом, под указанное условие подпадают, как получаемые регулярно целевые гранты от иностранной организации, включая международные организации, полноправным участником которых является и сама Россия, так и единовременное получение премии за какие-либо прошлые заслуги в различных областях, не предполагающее ничего взамен в отношении принципала, равно как перечисление незначительной (символической) суммы любым лицом, имеющим иностранную принадлежность, включая и бипатридов, а с учетом еще более неоднозначной формулировки «и иное имущество», под эту категорию может подпасть офисная техника, нагрудный знак либо другой незначительный сувенир.
Иными словами, в отсутствие четких указаний закона на источники финансирования, минимальный уровень такого финансирования, а также использование иностранных средств в интересах принципала,
т.е. необходимость установления причинно-следственной связи между полученными средствами и развернутой политической деятельностью, данная норма может быть неоднозначно истолкована и произвольно применена, что мы могли не раз наблюдать на практике.
Согласно приведенному выше заключению Венецианского заседания ЕКДЧП и БДИПЧ ОБСЕ, отсутствие такой дифференциации по получаемым средствам негативно влияет на оценку соразмерности предлагаемого вмешательства (п. 55), тем самым они усматривает отклонения от ценностей, защищаемых статьей 22 Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 21).
Вопреки мнению Конституционного Суда, не менее расплывчатым и неточным представляется само понятие «участие в политической деятельности». Под ним в пункте 6 статьи 2 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ понимается участие (в том числе путем финансирования) в организации и проведении политических акций либо формирование общественного мнения в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики.
Данная формулировка, определяющая политическую деятельность, изложена настолько нечетко и неконкретно, что позволяет соотнести к ней практически любую деятельность в сфере общественной жизни, присущей большинству НКО и де-факто всем организациям, занимающимся правозащитной деятельностью. В результате его применения НКО столкнулись с тем, что под это понятие стали подводиться едва ли не все мероприятия с участием некоммерческих организаций, получивших когда-либо хоть сколько-нибудь средств из иностранного источника, исходя из исключительно субъективного восприятия правоприменителя. Это можно с очевидностью проследить как из жалоб, обратившихся в КС заявителей, так и из неоднозначной практики последующего применения рассматриваемых законоположений.
Кстати говоря, в упомянутом уже заключении (п. 51) Венецианского заседания ЕКДЧП и БДИПЧ ОБСЕ, признано, что определение в законе понятия «политическая деятельность» наделяет органы публичной власти излишне широкими возможностями усмотрения при отнесении деятельности НКО к «политической».
Закрепленный же в обжалуемом законоположении уже упомянутый квалифицирующий признак, связанный с оказанием некоммерческой организацией воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, позволяет признавать в качестве иностранных агентов некоммерческую организацию, выражающую критическое либо даже частично не совпадающее с позицией государственных органов мнение или предложение. Причем с одобрения Конституционного Суда (абз. 7 п. 3.3. Постановления) стало неважно, на какой площадке и в какой форме такое
Право и современные государства
мнение будет выражено, будь то: официальное обращение или направление законопроекта напрямую органу публичной власти, издание статьи или поста в СМИ либо сети «Интернет», выкрикивание лозунгов или выступление на публичном мероприятии, а также озвучивание позиции на любом открытом собрании (конференции, «круглом столе» и т.п.), на котором присутствовало должностное лицо, посетившее мероприятие, в том числе без специального приглашения (возможно даже с целью провокации).
Более того, эти законоположения при таком подходе идут вразрез с выработанным Европейским судом по правам человека принципом повышенной терпимости органов публичной власти к критике в свой адрес, вытекающей из свободы выражения мнения. При этом данная свобода подразумевает не только информацию или идеи, которые воспринимаются одобрительно либо считаются необидными или незначительными, но и такую информацию или идею, которые могут быть сочтены раздражающими, шокирующими или волнующими особенно когда высказываемая информация имеет политический характер. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых демократическое общество невозможно.
Согласно позиции ЕКДЧП и БДИПЧ ОБСЕ, изложенной в приведенном заключении (п. 62), указанные законоположения, не предусматривая прямого запрета на участие в политической деятельности для выступающих в роли иностранного агента некоммерческих организаций, в то же время без достаточных на то оснований или необходимости в условиях демократического общества серьезно подрывают основополагающее политическое право любого лица прямо пытаться повлиять или изменить политическую жизнь или политику государства.
Вместе с тем, избранный законодателем механизм «государственного контроля» за выполняющими функции иностранного агента некоммерческими организациями1, имеющими нацеленность на правозащитную деятельность, вступает в явное противоречие также со статьей 6 Декларации ООН о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы, где предусмотрено право граждан индивидуально или совместно с другими: знать, искать, добывать, получать и иметь в своем распоряжении информацию о всех правах человека и основных свободах, включая доступ к информации о том, каким образом обеспечиваются эти права и свободы во внутреннем законодательстве, в судебной или административной
1 Общероссийское общественное движение защиты прав человека «За права человека», Санкт-Петербургская общественная правозащитная организация «Гражданский контроль», Фонд содействия защите прав и свобод граждан «Общественный вердикт», Межрегиональная общественная организация «Комитет против пыток»; Общероссийская общественная организация «Комитет солдатских матерей России», Правозащитный центр «Мемориал», региональная общественная правозащитная организация «Союз «Женщины Дона», Санкт-Петербургская правозащитная общественная организация «Лига избирательниц» и др.: итого -58 НКО (на день передачи настоящей статьи в публикацию) - http://unro.minjust.ru/NKOForeignA-де^^рх
системах; свободно публиковать, передавать или распространять среди других мнения, информацию и знания о всех правах человека и основных свободах; изучать, обсуждать, составлять и иметь мнения относительно соблюдения всех прав человека и основных свобод как в законодательстве, так и на практике, и привлекать внимание общественности к этим вопросам, используя эти и другие соответствующие средства.
Ввиду законодательной неопределенности норм, определяющих условия и вытекающую из них обязанность некоммерческих организаций регистрироваться в качестве организаций, выполняющих функции иностранного агента, а также устанавливающих административную ответственность за неисполнение данной обязанности, возможность наложения которой не обусловливается размером полученных иностранных средств и целями их использования (например, в политических интересах принципала (донора), противоречащими интересам Российской Федерации), признание НКО выполняющим функции иностранного агента, может быть сопряжено со злоупотреблениями и реализовано, исходя из конъюнктурных соображений. Тем самым создана возможность неоднозначного истолкования и произвольного применения нормы, что ведет к нарушению конституционных гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов, гарантированных Конституцией.
Все сказанное не теряет актуальности и в связи с внесенными изменениями1 в Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ.
Можно полагать, что любые попытки отменить решение о включении НКО в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента, заведомо обречены на провал и дело отнюдь не в высоком профессионализме правоприменителя или в некомпетентности представителей таких НКО.
Неоспоримость актов, вынесенных Конституционным Судом Российской Федерации, оставляет лишь возможность надеяться на благоразумие правоприменителей и на то, что со временем отпадет необходимость «притеснения» НКО, активнее других критикующих деятельность органов публичной власти и тем самым, обеспечивающих объективно необходимый для нас надлежащий гражданский (общественный) контроль за их деятельностью, пусть даже не всегда функционирующих за счет средств, получаемых внутри страны.
Библиографический список
1. Всеобщая декларация прав человека (Принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года).
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в
1 Федеральным законом от 08.03.2015 г. № 43-ФЭ «О внесении изменений в статьи 27 и 38 Федерального закона «Об общественных объединениях» и статью 32 Федерального закона «О некоммерческих организациях» внесены изменения, предусматривающие введение процедуры исключения некоммерческой организации из реестра некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента //Российская газета, № 52, 13.03.2015 г.
Право и современные государства
Риме 4 ноября 1950 года).
3. Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 года).
4. Декларация о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы (Принята Генеральной Ассамблеей ООН 13 сентября 1999 года).
5. Совместное предварительное заключение Европейской комиссии за демократию через право и Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека, принятого на 96 пленарном заседании (Венеция, 11-12 октября 2013 года) //C:/Users/ASUS/Downloads/239_FOASS_ KYR_16%200ct%202013_ru.pdf/.
6. Федеральный закон от 19 мая 1995 г № 82-ФЗ «Об общественных объединениях».
7. Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях».
8. Федеральный закон от 07 августа 2001 г № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма».
9. Федеральный закон от 26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля».
10. Постановление Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2014 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 6 статьи 2 и пункта 7 статьи 32 Федерального закона «О некоммерческих организациях», части шестой статьи 29 Федерального закона «Об общественных объединениях» и части 1 статьи 19.34 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, фонда «Костромской центр поддержки общественных инициатив», граждан Л.Г Кузьминой, С.М. Смиренского и В.П. Юкечева».
11. Михайлов В. К. Правозащитник-агент или нет? Непредвзятый взгляд изнутри // Право и современные государства. - 2013. - № 4. - С. 42-45.
12. Refusal to register a non-governmental association based on a broad interpretation of vague legal provisions: violation (Koretskyy and Others v. Ukraine) // ECHR Case-Law Information Note. 2008. № 107. p. 7.
13. Refusal to register association on the ground that its aims were «political» and incompatible with the Constitution: violation (Zhechev v. Bulgaria) // ECHR Case-Law Information Note. 2007. № 98. p. 37
