CC BY-NC-ND
55
КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ПУБЛИКАЦИЙ А.В. КОРОТАЕВА И СОАВТОРОВ
Евгений Андреев
Критические замечания по поводу спорных или необоснованных положений, вызывающих сомнение фактов и формул, обнаруженных автором в серии работ, посвященных демографическим проблемам современной России и опубликованных А. В. Коротаевым и его соавторами в 2005 - 2014 годах.
Ключевые слова: демографический прогноз, демографическая политика, второй демографический переход, эпидемиологический переход, русский крест, Венгрия, Исландия.
В последнее десятилетие среди публикаций, посвященных демографическим проблемам России, заметное место занимают работы, написанные А.В. Коротаевым в соавторстве с Ю.В. Божевольновым, Н.Л. Комаровой, А.С. Малковым, Д.А. Халтуриной и другими. Эта интересная и заметная серия публикаций заслуживает развернутой рецензии, но я не ставлю перед собой такой цели, а лишь хочу привлечь внимание к ряду фактических и методических неточностей, которые, к моему большому сожалению, встречаются в этих работах. Они и стали причиной появления этих "Критических заметок".
1. Как рассчитывается демографический прогноз?
Чтобы наглядно продемонстрировать возможный эффект системы мер семейной и антиалкогольной политики, Ю.В. Божевольнов и А.В. Коротаев [2012] рассчитали многовариантный прогноз населения России.
Хотя методика составления таких прогнозов давно и хорошо известна и описана в соответствующих руководствах, Коротаев и соавторы считают нужным всякий раз привести формулы, по которым, как они полагают, считаются прогнозы. Такие формулы нужно знать студентам, изучающим демографический анализ, они нужны программистам, разрабатывающим компьютерные программы, с помощью которых считаются современные прогнозы, хотя, конечно, их можно использовать и для украшения текстов, в которых можно обойтись и без них, но которым они придают налет благородного академизма. Но даже и в этом случае бесполезной демонстрации формул, они все же должны быть правильными. В случае с Коротаевым и соавторами это не совсем так.
Вот как они описывают модель, на основе которой рассчитывается прогноз населения [Божевольнов, Коротаев 2012: 453-454]: «Уравнения, по которым производится расчет, имеют следующий вид:
Андреев Евгений Михайлович. Центр демографических исследований российской экономической
школы. Россия.
E-mail: [email protected].
Статья поступила в редакцию в августе 2014 г.
UM,F (Т t) = ~UM,F (Т t)dM,F (T t) + mMF (Tt) , (1)
100 49 4
Uf(0 , t) = — E b(v )E Uf(v + Л , t -1), (2)
205 v=15 t)=0
v+5
105 49 4
Um (0, t) = — E b(v, t)E Uf (v + Л, t -1) , (3)
205 v=15 17=0
v+5
где t - переменная времени (здесь это год), т -нижняя планка возраста когорты, uM f(t, t) -
количество лиц (здесь и далее нижними индексами обозначены M - мужчины, F -женщины) возраста от т до т +1 года в момент времени t, b(v, t) - возрастной коэффициент рождаемости женщин возраста от т до т + 4 (т. е. по пятилетним группам) в момент времени t, dHf(t, t) - возрастной коэффициент смертности возраста от т до т +1 года в
момент времени t, mHf(t, t) - количество мигрантов (прибывших в страну), данная
величина (в общем случае) может быть отрицательна в случае оттока населения из страны. Уравнение (1) описывает сдвиг возрастной структуры на один год (за счет смертности и миграции), уравнения (2) и (3) описывают «источник» (т. е. количество новорожденных)». Те же формулы повторены в коллективной работе [Через 10 лет будет поздно... 2014:7879], лишь номера (2) и (3) заменены на (2F) и (2M) соответственно.
С некоторым отличием эти формулы публиковались ранее [Коротаев и др.: 2010: 245]. Там вместо уравнений (2) и (3) присутствовало одно уравнение. Модель 2010 г. описывалась следующим образом: «Разностное уравнение, по которому производится расчет, имеет вид:
и(т, t) = -и(т -1, t)d(т, t) + т(т, t), (1)
1 49 4
u(0, t) = - E b(v, t )E u(v + t -1), (2)
2 v=15 r¡=0 v+5
где t - переменная времени (здесь это год), т -нижняя планка возраста когорты, u(т, t) -количество лиц возраста от т до т +1 года в момент времени t, b(v, t) - возрастной коэффициент рождаемости женщин возраста от т до т + 4 (т. е. по пятилетним группам) в момент времени t, d(т, t) - возрастной коэффициент смертности (общий для мужчин и женщин) возраста от т до т +1 года в момент времени t, т(т, t) - количество мигрантов (прибывших в страну), данная величина (в общем случае) может быть отрицательна в случае оттока населения из страны. Первое уравнение описывает сдвиг возрастной структуры на один год (за счет смертности и миграции), второе уравнение описывают «источник» (т. е. количество новорожденных)».
Для простоты изложения я буду обозначать уравнения из публикации 2012 г. так же, как они обозначены в оригинале, а их «тезкам» из публикации 2010 г. добавлю верхний индекс 0, получится (10) и (20).
В обоих случаях авторы утверждают, что «за основу взята стандартная методика построения демографического прогноза (см., например: Белотелов и др. 2001; Павловский и др. 2015; Андреев, Вишневский 2008)» [Коротаев и др.: 2010: 244; Божевольнов, Коротаев
2012: 453]. В качестве источника указаны работы [Андреев, Вишневский 2008; Павловский и др. 2005; Белотелов и др. 2001]. Проверка показала, что ни в одной из названных работ не содержится ничего похожего на приведенные выше формулы и вообще не рассматриваются вопросы методики демографического прогноза.
Два варианта формул различаются довольно существенно.
В публикации 2010 г. пол не участвует, и расчет проводится для двух полов вместе. Возрастные коэффициенты рождаемости рассчитываются только для женщин, поэтому в уравнении для расчета числа родившихся (20) присутствует множитель Иначе говоря, предполагается, что в каждый момент времени в будущем женщины составляли ровно половину каждой возрастной группы. Точнее сказать, только при этом допущении формула (20) имеет какой-то смысл. Но это предположение совершенно не соответствует действительности. Если прогнозы 2010 г. действительно считались с использованием формулы (20), то их не следует принимать во внимание.
В публикации 2012 г. эта ошибка исправлена, но присутствует немало других:
1) Возрастной коэффициент рождаемости за некоторый год есть отношение числа родившихся у женщин данного возраста к среднегодовой численности женщин данного возраста; в уравнениях (1) и (2) для определения числа родившихся используется численность женщин на начало года. В условиях России, где численности соседних поколений иногда отличаются очень сильно, разница двух расчетов может оказаться значительной.
2) Чтобы рассчитать число детей в возрасте 0 лет на начало года t, надо рассчитывать число родившихся в году и(т -1, t)d (т, t), для чего следует использовать коэффициент рождаемости для года t -1, а не для года t.
3) Формулы, стоящие в правой части уравнений (2) и (3) позволят, после устранения первой ошибки, определить число родившихся в течение года t -1, однако число детей в возрасте до 1 года не равно числу родившихся, оно меньше за счет младенческой смертности и может быть больше за счет приезда в страну родителей с детьми.
4) Произведение и(т -1, t)d(т, t) в формуле (1) должно соответствовать числу умерших в течение года t -1 из тех, кому в начале года t будет т лет (именно эта величина стоит в левой части уравнения). Реальная формула для числа умерших много сложнее. Если допустить, что миграция отсутствует или, по крайней мере, мигранты не умирают в течение года t -11, то требуемое число умерших (используя те же обозначения) равно
- -ц.^т-М-Ч + ^т!-!).
2 + d(T, t -1)
Суть дела в том, что возрастной коэффициент смертности характеризует смертность лиц данного возраста в течение календарного года, а требуемый показатель характеризует число умерших в поколении данного года рождения. Каждый человек (кроме тех, кто родился точно в начале года) в течение года увеличивает свой возраст на 1 год, поэтому в расчете участвуют два возрастных коэффициента смертности.
1 Иногда говорят, что миграция происходит в самом конце года. 146
5) В левой части формулы (1) указано население в возрасте т на начало года г. Справа, пусть с ошибками, указано число умерших со знаком минус и число мигрантов. А вот население, которое в течение года уменьшается под действием смертности и возрастает или уменьшается в результате миграции, отсутствует. Если переписать уравнение (1) правильно, в тех же обозначениях и тех же предположениях насчет миграции, то мы получим
/ ч / -,ч Л (т-1, г -1) + Л (т, г -1) . 1 1Ч . . .1М.
и(т,г) = и(т — 1, г -1) —------—-- • и(г -1,т -1) + ш(т, г). (1'')
2 + Л (т, г -1)
Еще чаще используют запись
. . 2 + Л(т-1, г -1) . 1 . .
и(т, г) =------ • и(г -1, т -1) + т (т, г).
2 + Л (т, г -1)
Дробь справа от знака равенства называют коэффициентом дожития. Это вероятность для лица, дожившего до начала года г -1, чей возраст равен т -1, дожить до начала года г.
Уравнение (1) почти не отличается от уравнения (10), но мало похоже на (1''). Отмеченная ошибка впервые сделана еще в публикации 2010 г. и повторена двумя и четырьмя годами позже. Возможно, это вообще кочующая опечатка. Уравнение (1 0) было названо "разностным", можно думать, что вначале в его левой части стояла не численность поколения, а ее изменение за год, разность двух последовательных численностей. Как бы там ни было, авторы повторяют явную ошибку каждый раз, когда они воспроизводят ненужные ни им, ни читателям формулы во все в новых и новых публикациях.
Реальные же расчеты, скорее всего, производились с помощью программ, основанных на использовании каких-то других формул, отличных от (10) и (1): в старших возрастах число мигрантов меньше числа умерших и посчитанное по формуле (1) население наверняка было бы отрицательным.
2. Что такое «второй демографический переход»?
Не очень грамотное использование уже известного прослеживается не только в случае с формулами. Это же относится и к некоторым общеизвестным понятиям демографии. Одно из них - так называемый «второй демографический переход».
А.В. Коротаев и соавторы следующим образом описывают содержание этого перехода. «Обычно под вторым демографическим переходом понимается переход от ситуации небольшого превышения рождаемостью смертности, характерной для периода сразу после завершения первого демографического перехода, к ситуации заметного превышения смертностью рождаемости в результате падения суммарного коэффициента рождаемости значительно ниже критического уровня в 2,1 ребенка на женщину (см., например: Lesthaeghe, van de Kaa 1986; van de Kaa 1987, 1994; Lesthaeghe 1995; Макдональд 2006)2. Однако мы склонны обозначать этот процесс как первую фазу второго
2 Здесь и далее ссылки в цитатах следует рассматривать как часть цитаты, а не как самостоятельную ссылку, мои собственные ссылки на источники заключены в квадратные скобки.
демографического перехода. При этом произошедшее в странах Северо-Западной Европы и США в 1980-е - 1990-е годы возвращение суммарного коэффициента рождаемости почти к уровню демографического воспроизводства мы склонны рассматривать как вторую фазу второго демографического перехода» [Коротаев и др. 2010: 233].
Таким образом, главные характеристики второго демографического перехода (и придуманных Коротаевым и соавторами фаз этого перехода) чисто количественные: величина суммарного коэффициента рождаемости и ее соответствие или несоответствие «уровню демографического воспроизводства». Если бы это было так, то надо было бы признать, что во Франции второй демографический переход начался уже в конце XIX века, когда нетто-коэффициент воспроизводства надолго опустился ниже уровня простого воспроизводства населения.
Между тем, авторы теории второго демографического перехода подчеркивают, что, проводя различия между первым и вторым переходами, они исходили, прежде всего, из различий в мотивах родителей, ограничивающих рождаемость. «Как ван де Каа, начиная с его статьи 1980 г., так и я, неоднократно указывали на две сменяющие одна другую мотивации к родительству. Во время первого демографического перехода снижение рождаемости было обусловлено огромными эмоциональными и финансовыми инвестициями в ребенка..., тогда как мотивация во время второго перехода связана со стремлением к самореализации взрослых в рамках роли или образа жизни как родителей или более полно реализовавшихся взрослых» [Lesthaeghe 2010: 213].
Таким образом, «второй демографический переход» никак не связывается авторами теории с конкретными уровнями рождаемости, и эта теория не дает оснований для тех выводов, которые формулируют Коротаев и его соавторы, когда, например, утверждают (в разделе, озаглавленном «Второй демографический переход»), что «более высокие доходы увеличивают вероятность рождения детей, то есть в России, как и в других странах, материальное положение и рождаемость взаимосвязаны, и именно здесь государство может сыграть значимую роль» [Коротаев и др. 2010: 235]. Они, безусловно, вправе так думать, но привлечение теории второго демографического перехода - и по корректности изложения и по самой цели такого привлечения (показной академизм) - сродни упомянутому выше привлечению неправильных формул к рассуждениям о прогнозировании.
3. Искусство цитирования
Отмеченная выше особенность видеть в публикациях не то, что там написано, но то, что соответствует целям и взглядам самого А.В. Коротаева и его соавторов, проявляется весьма часто. Я приведу еще 2 примера.
Второй этап эпидемиологического перехода
Снова начну с цитаты: «А.Г. Вишневский и В.М. Школьников указывают на то, что затянувшийся кризис смертности в России происходит на фоне незавершенной второй фазы эпидемиологического перехода, т.е. перехода от пассивной борьбы со смертностью к активной борьбе за высокий уровень здравоохранения» [Коротаев, Малков, Халтурина
2005: 302; Коротаев, Комарова, Халтурина 2007: 202].
А вот что на самом деле написали А.Г. Вишневский и В.М. Школьников: «Мировой опыт показывает, что эпидемиологический переход осуществляется в два этапа. На первом успехи достигаются благодаря определенной стратегии борьбы за здоровье и жизнь человека, в известном смысле патерналистской, основанной на массовых профилактических мероприятиях, не очень дорогих и не требующих большой активности со стороны самого населения. <...> Однако к середине 60-х годов возможности этой стратегии в богатых и развитых странах оказались исчерпанными. Они подошли ко второму этапу перехода, когда понадобилось выработать новую стратегию действий, новый тип профилактики, направленной на уменьшение риска заболеваний неинфекционного происхождения, особенно сердечно-сосудистых заболеваний и рака, и предполагавшей более активное и сознательное отношение к собственному здоровью со стороны каждого человека» [Вишневский, Школьников 1997: 13].
Легко видеть, что Вишневский и Школьников ничего не пишут ни о «пассивной борьбе со смертностью» (?) - она совсем не была пассивной, ни о борьбе «за высокий уровень здравоохранения». Но они говорят о разных стратегиях борьбы, о неверно расставленных приоритетах и «задачах, которые стоят перед российским здравоохранением, российским государством и российским обществом». «Государство в нашей стране долго занималось не свойственными ему в ХХ в. функциями монопольного собственника или верховного жреца, и это обошлось народу во многие миллионы недожитых лет. Не пришло ли время сменить приоритеты?» [Вишневский, Школьников 1997: 54].
Русский крест
Одна из самых цитируемых работ в прочитанных мною публикациях - это статья А. Г. Вишневского «Русский крест» [Вишневский 1998]. Изображение перекрещивающихся линий общих коэффициентов рождаемости и смертности переходят из одной публикации А.В. Коротаева и его соавторов в другую, с непременной ссылкой на первоисточник. В 2013 г. вышло второе издание книги с «русским крестом» в названии [Халтурина, Коротаев 2013]. Цитирую более раннее издание: «Постперестроечный период в России ознаменовался демографической катастрофой, получившей название «русский крест» (Вишневский 1998; Римашевская 1999)» [Халтурина, Коротаев 2008: 5]. Далее следует известный рисунок с подписью «Рис. 1. Динамика рождаемости и смертности (%о, на 1000 чел.3) в России в 1978-2006 гг. («русский крест»)».
«Демографический крест, на котором распята ельцинская Россия», - часто пишут об этом "патриотические публицисты". А вот что по этому поводу говорит А. Г. Вишневский. «На рис. 1 падающая много лет кривая, отражающая число рождений и поднимающаяся кривая смертей перекрещиваются в 1992 году. Перекрестье и впрямь проявилось в 1992 году. Но в скрытом виде оно существовало давно» [Вишневский 2005: 189]. Не правда ли, А. Г. Вишневский вкладывает в иллюстрацию совсем иной хронологический смысл, чем Д.
3 Я не знаю, что это означает эта запись «%, на 1000 чел.»
А. Халтурина и А.В. Коротаев? Ведь в 1992 г. пересеклись только кривые чисел родившихся и умерших, но это пересечение, то, что цитируемые авторы называют «демографической катастрофой», было давно запрограммировано, так как рождаемость упала ниже уровня простого воспроизводства (нетто-коэффициент воспроизводства опустился ниже единицы) почти за 30 лет до этого.
3. Непроверенные факты и неподтвержденные утверждения В поисках венгерского креста
Представленные на рисунке 1 (левая панель) перекрещивающиеся линии общих коэффициентов рождаемости и смертности стали основой для создания теории "венгерского креста". В двух работах А.В. Коротаева, А. С. Малковой и Д. А. Халтуриной [2005: 308-309] и А.В. Коротаева, Н. Л. Комаровой и Д. А. Халтуриной [2007: 215-216] утверждается, что «общий рост экономики привел к росту производства и потребления алкоголя. Подъем сельского хозяйства привел к росту производства дешевого вина и производимых на его основе крепких алкогольных напитков, не всегда фиксируемого официальной статистикой. С 1965 по 1985 г. потребление крепких напитков в Венгрии утроилось. В результате роста потребления алкоголя в стране произошел ощутимый рост смертности, сопровождавшийся с 1976 г. резким падением рождаемости». Далее по аналогии с Венгрией делается вывод, что падение рождаемости и рост смертности в России в начале 1990-х годов есть следствие потребления крепкого алкоголя и, вероятно, не связано с экономическими проблемами.
На самом деле падение уровня рождаемости в Венгрии в 1976-1982 гг. (рисунок 1, правая панель) имеет совершенно иное и более очевидное объяснение. В 1973 г. правительство Венгрии начало проводить интенсивную пронаталистскую политику, благодаря чему произошел рост числа рождений, которое достигло максимума в 1976 г. После этого произошел спад, в чем, впрочем, не было ничего неожиданного [Клингер 1980].
Рост потребления крепких алкогольных напитков в Венгрии - факт, подтвержденный статистикой. Но в рассматриваемый период доля чистого этанола, потребленного в виде вина или пива, оставалась в 1,7 - 2,0 раз выше, чем в виде крепкого алкоголя [HFA-DB 2013]. Не было в Венгрии и заметного роста уровня смертности. Продолжительность жизни обоих полов вместе в 1965 г. была 69,15 года, а в 1986 г. - 69,10 года [HMD 2014], между этими датами были и спады, и подъемы продолжительности жизни (рисунок 1, правая панель). Продолжительность жизни мужчин между 1965 и 1986 г. снизилась на 1,5 года, а продолжительность жизни женщин выросла на 1,6 года. Все это происходило на фоне старения населения страны, что и определило, главным образом, рост общего коэффициента смертности и в некоторой мере - снижение общего коэффициента рождаемости. Уровень коэффициента суммарной рождаемости после провала политики примерно такой же, как и перед ее началом [HFD 2014].
70,0
69,8
69,6
69,4 т s
эе
69,2 2
69,0 £ .о
68,8 Si
68,6 * о
68,4 о 68,2 68,0
......Общий коэффициент рождаемости ......Коэффициент суммарной рождаемости
-Общий коэффициент смертности -Ожидаемая продолжительность жизни
Рисунок 1. Общие коэффициенты рождаемости и смертности (левая панель), коэффициент суммарной рождаемости и ожидаемая продолжительность жизни (лет)
при рождении для обоих полов (правая панель) в Венгрии в 1960-1990 гг.
Источники: [HFD 2014], [HMD 2014].
Завершая тему "крестов" стоит напомнить, что отрицательный естественный прирост возможен и при весьма низкой смертности. Например, он наблюдался в Австрии в 1975-1980 гг.; в ФРГ после 1972 г. и в объединенной Германии сохраняется до наших дней; в Дании в 1981-1987 гг.; в Италии после 1994 г.; и в Швеции в 1997-2001 гг. (рассчитано на основе [HFA-DB 2013]).
Демографическая политика в Исландии
Снова цитата: «Из всех европейских стран максимальных успехов в целенаправленном стимулировании рождаемости удалось добиться Исландии. <...> Таким образом, использование исландских возрастных коэффициентов рождаемости дает возможность оценить, какой демографически наилучший эффект могут в европейской стране дать действительно продуманные меры стимулирования рождаемости» [Коротаев и др. 2010: 258]. В сноске подчеркнуто: «Исландская модель здесь хороша и тем, что успехи Исландии в стимулировании рождаемости невозможно приписать повышенной рождаемости среди мигрантов из "южных стран"».
Как следует из ответов правительства Исландии на вопросник ООН [World Population Policies 2011: 304], страна никогда не проводила меры стимулирования рождаемости. Об этом же свидетельствуют и исландские исследователи. «В Исландии нет ни политики в области рождаемости, ни демографической политики. Возможно, это объясняется тем, что рождаемость была и остается относительно более высокой, чем в соседних странах» [Gudny, Olafsson 2003: 7]. Действительно, коэффициент суммарной
рождаемости в Исландии никогда не опускался ниже 2 рождений на 1 женщину. Уровень рождаемости, как и общая численность населения, всегда рассматривались правительством страны как вполне удовлетворительные. Правительство поддерживает планирование семьи, в стране довольно либеральное отношение к аборту. Помимо всего прочего, использовать исландские показатели для расчетов по другим странам нецелесообразно, так как в силу малой численности населения (324 тыс. человек в 2011 г.) они сильно колеблются во времени.
5. Попытка подведения итогов
Я мог бы продолжить свои критические заметки и далее, к тому же авторский коллектив весьма плодовит и новые материалы для критики появляются регулярно. Но, как мне кажется, приведенных замечаний достаточно для подведения итогов.
Интерес А.В. Коротаева и его соавторов к демографии начался с обсуждения влияния алкоголя на смертность в России. Несколько позже они присоединились к сторонникам проведения в России эффективной системы мер поддержки рождаемости. В отличие от многих демографов, которые, как правило, всегда и во всем сомневаются, А.В. Коротаеву и его соавторам свойственна твердая убежденность в своей правоте.
Психологи утверждают, что убежденность - необходимое условие убедительности. Но постоянно встречающиеся неточности и прямые ошибки в упомянутых выше работах заставляют усомниться в том, что это условие - достаточное для того, чтобы видеть в твердой убежденности залог надежной обоснованности предлагаемых читателю выводов.
ЛИТЕРАТУРА
Андреев Е.М., А.Г. Вишневский (2008). Демографические перспективы России до 2050 г. Население России 2006 / Ред. А. Г. Вишневский. М.: ГУ ВШЭ: 265-288.
Белотелов Н.В., Ю.И. Бродский, Н.Н. Оленев, Ю.Н. Павловский (2001). Эколого-социально-экономическая модель: гуманитарный и информационный аспекты // Информационное общество. 6: 43-51.
Божевольнов Ю.В., А.В. Коротаев (2012). Математическое моделирование демографического будущего России // Моделирование и прогнозирование глобального, регионального и национального развития / Отв. ред. А. А. Акаев, А.В. Коротаев, Г. Г. Малинецкий, С. Ю. Малков. М.: Либроком/Ш^: 436-461.
Вишневский А.Г., В.М. Школьников (1997). Смертность в России, главные группы риска и приоритеты действий. М.: Московский Центр Карнеги.
Вишневский А.Г. (1998). Русский крест // Новые Известия. 24, 25 и 26 февраля.
Вишневский А.Г. (2005). Русский крест // Вишневский А.Г. Избранные демографические труды. Том 2. М.: Наука: 175-196
Клингер А. (1980). Результаты выполнения постановления в области политики населения (1973-1979 гг.) // Демографическая политика. Опыт социалистических стран. Новое в
зарубежной демографии. / Под ред. А.Г. Волкова. М.: Финансы и статистика, 1983: 93130.
Коротаев А.В., А.С. Малков, Д.А. Халтурина (2005). Законы истории. Математическое моделирование исторических макропроцессов. Демография, экономика, войны. М.: «КомКнига».
Коротаев А.В., Д.А. Халтурина, А.С. Малков, Ю.В. Божевольнов, С.В. Кобзева, Ю.В. Зинькина (2010). Законы истории: Математическое моделированиеи прогнозирование мирового и регионального развития. Изд. 3; М.: УРСС.
Коротаев А.В., Н.Л. Комарова, Д.А. Халтурина (2007). Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография, экономика, войны. Изд. 2; М.: КомКнига.
Павловский Ю.Н., Н.В. Белотелов, Ю.И. Бродский, Н.Н. Оленев (2005). Опыт
имитационного моделирования при анализе социально-экономических явлений. М.: МЗ Пресс.
Халтурина Д.А., А.В. Коротаев (2008). Алкогольная катастрофа. Как остановить вымирание России? // Алкогольная катастрофа и возможности государственной политики в преодолении алкогольной сверхсмертности России / Отв. ред. Д.А. Халтурина, А.В. Коротаев. М.: ЛЕНАНД: 5-58.
Халтурина Д.А., А.В. Коротаев (2013). Русский крест: Факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. Изд.2. М.: URSS.
Через 10 лет будет поздно. Демографическая политика Российской Федерации: вызовы и сценарии (2014). М.
Gudny B.E., S. Olafsson (2003). Social and Family Policy. The case of Iceland. Third report for the project Welfare Policy and Employment in the Context of Family Change. Reykjavik. http://www.york.ac.uk/inst/spru/research/nordic/icelandpoli.pdf (дата обращения: 01.08.2014).
HFA-DB (2013). European health for all database. World Health Organization. Regional Office for Europe. http://www.euro.who.int/en/data-and-evidence/databases/european-health-for-all-database-hfa-db (дата обращения: 01.08.2013).
HFD (2014). Human fertility database. http://www.humanfertility.org/(дата обращения: 01.08.2014).
HMD (2014). Human mortality database. http://www.mortality.org/ (дата обращения: 01.08.2014).
Inglehart R. (1977). The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles Among Western Publics. Princeton: Princeton University Press.
Lesthaeghe R. (2010). The Unfolding Story of the Second Demographic Transition // Population and Development Review 36(2): 211-251.
Lesthaeghe R., L. Neidert (2006). The Second Demographic Transition in the United States: Exception or Textbook Example? // Population and Development Review. Vol. 32, No. 4: 669-698.
Lesthaeghe R. (1995). The second demographic transition in Western countries: an interpretation // Mason K. O. and Jensen A.-M. (eds.), Gender and Family Change in Industrialized Countries. Oxford: Clarendon Press: 17-62.
Van de Kaa D. J. (1987). Europe's second demographic transition // Population Bulletin. Washington D.C.: Population Reference Bureau. 42(1): 3-57.
UNDP (2001). Human Development Report 2001. Making new technologies work for human development. NY.
Van de Kaa D. J. (1994). The second demographic transition revisited : theories and
expectations. // G. C. N. Beets et al. (eds.) Population and family in the Low Countries 1993. Late fertility and other current issues. Lisse: Swets & Zeitlinger: 81-126.
World Population Policies (2011). United Nations Department of Economic and Social Affairs I Population Division. N.-Y.
World Bank (2004). World development indicators. Washington DC.
CRITICAL NOTES ON DEMOGRAPHIC PUBLICATIONS OF A. V. KOROTAEV AND HIS COAUTHORS
Evgeny Andreev
Evgeny M. Andreev. New Economic School, Russia. E-mail: [email protected]. Date received: August 2014.
Critical notes concerning debatable or unfounded claims casting doubt on facts and formulas discovered by the author in a number of the demographic works of A. V. Korotaev and his coauthors devoted to demographic problems of modern Russia and published during the last 10 years.
Key words: demographic projection, population policy, second demographic transition, epidemiological transition, Russian cross, Hungary, Iceland.
REFERENCES
Andreev E. M., A.G. Vishnevsky (2008). Demograficheskie perspektivy Rossii do 2050 g. [Demographic prospects of Russia up to 2050] // Vishnevsky A.G., ed. Naselenie Rossii 2006. Moscow: GU VShE. P. 265-288.
Belotelov N.V., Iu.I. Brodskii, N.N. Olenev, Iu.N. Pavlovskii (2001). Ekologo-sotsial'no-ekonomicheskaia model': gumanitarnyi i informatsionnyi aspekty [Ecological - socio -economic model: the human and informational aspects] // Informatsionnoe obchshestvo. 6: 43-51.
Bozhevol'nov Iu.V., A.V. Korotaev (2012). Matematicheskoe modelirovanie
demograficheskogo buduchshego Rossii [Mathematical modeling of Russia's demographic future] // Modelirovanie i prognozirovanie global'nogo, regional'nogo i natsional'nogo razvitiia / A. A. Akaev, A. V. Korotaev, G. G. Malinetskii, S. Iu. Malkov. (Eds.) Moskva: Librokom/URSS: 436-461.
Cherez 10 let budet pozdno. Demograficheskaia politika Rossiiskoi Federatsii: vyzovy i
stsenarii. [Across 10 years it will be too late. Demographic Policy in Russia: challenges and scenarios] 2014. M..
Gudny Bjork Eydal, Stefan Olafsson (2003). Social and Family Policy. The case of Iceland. Third report for the project Welfare Policy and Employment in the Context of Family Change. Reykjavik. http://www.york.ac.uk/inst/spru/research/nordic/icelandpoli.pdf (accessed: 01.08.2014).
HFA-DB (2013). European health for all database. World Health Organization. Regional Office for Europe. http://www.euro.who.int/en/data-and-evidence/databases/european-health-for-all-database-hfa-db (accessed: 01.08.2013).
HFD (2014). Human fertility database. http://www.humanfertility.org/ (accessed: 01.08.2014).
HFC (2014). Human Fertility Collection http://www.fertilitydata.org/cgi-bin/index.php (accessed: 01.08.2014).
HMD (2014). Human mortality database. http://www.mortality.org/ (accessed: 01.08.2014).
Inglehart R. (1977). The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles Among Western Publics. Princeton: Princeton University Press.
Khalturina D.A., A.V. Korotaev (2008). Alkogol'naia katastrofa. Kak ostanovit' vymiranie Rossii? [Alcoholic disaster. How to stop the extinction of Russia?] // Alkogol'naia katastrofa i vozmozhnosti gosudarstvennoi politiki v preodolenii alkogol'noi sverkhsmertnosti Rossii. / D.A. Khalturina, A.V. Korotaev (eds.) Moskva: LENAND: 5-58.
Khalturina D.A., A.V. Korotaev (2013). Russkii krest: Faktory, mekhanizmy i puti preodoleniia demograficheskogo krizisa v Rossii[Russian cross: Factors mechanisms and ways of overcoming the demographic crisis in Russia]. Second edition. Moskva: URSS.
Klinger A. (1980). Rezul'taty vypolneniia postanovleniia v oblasti politiki naseleniia (1973-1979 gg.) [Results of the regulations in the field of population policy (1973-1979.)] // A.G. Volkov ed. Demograficheskaia politika. Opyt sotsialisticheskikh stran. Novoe v zarubezhnoi demografii. Moskva: Finansy i statistika, 1983: 93-130.
Korotaev A.V., A.S. Malkov, D.A. Khalturina (2005) Zakony istorii. Matematicheskoe
modelirovanie istoricheskikh makroprotsessov. Demografiia, ekonomika, voiny [The laws of history. Mathematical modeling of historical macro process. Demography, economics, wars]. Moskva: «KomKniga».
Korotaev A.V., D.A. Khalturina, A.S. Malkov, Iu.V. Bozhevol'nov, S.V. Kobzeva, Iu.V.
Zin'kina (2010). Zakony istorii: Matematicheskoe modelirovaniei prognozirovanie mirovogo i regional'nogo razvitiia [Laws stories: Mathematical modeling and forecasting of the global and regional development]. Third edition, Moskva: URSS.
Korotaev A.V., N.L. Komarova, D.A. Khalturina (2007). Zakony istorii. Vekovye tsikly i tysiacheletnie trendy. Demografiia, ekonomika, voiny. [Laws history. Secular cycles and millennial trends. Demography, economics, war]. Second edition, Moskva: KomKniga.
Lesthaeghe R. (2010). The Unfolding Story of the Second Demographic Transition // Population and Development Review 36(2): 211-251.
Lesthaeghe R., L. Neidert (2006). The Second Demographic Transition in the United States: Exception or Textbook Example? // Population and Development Review. Vol. 32, No. 4: 669-698.
Lesthaeghe, R. (1995). The second demographic transition in Western countries: an interpretation // Mason K. O. and Jensen A.-M. (eds.), Gender and Family Change in Industrialized Countries. Oxford: Clarendon Press: 17-62.
Pavlovskii Iu.N., N.V. Belotelov, Iu.I. Brodskii, N.N. Olenev (2005). Opyt imitatsionnogo modelirovaniia pri analize sotsial'no-ekonomicheskikh iavlenii [Experience of simulation in the analysis of socio-economic phenomena]. Moskva: MZ Press.
UNDP (2001). Human Development Report 2001. Making new technologies work for human development. NY.
Van Bavel J. (2010). Subreplacement fertility in the West before the baby boom: Past and current perspectives // Population Studies. 64 (1) : 1-18
Van de Kaa D. J. (1994). The second demographic transition revisited: theories and expectations. // G. C. N. Beets et al. (eds.) Population and family in the Low Countries 1993. Late fertility and other current issues. Lisse: Swets & Zeitlinger: 81-126.
Van de Kaa, D. J. (1987). Europe's second demographic transition // Population Bulletin. Washington D.C.: Population Reference Bureau. 42(1): 3-57.
Vishnevskii A. G. Shkol'nikov V. M. (1997). Smertnost' v Rossii, glavnye gruppy riska i prioritety deistvii [Mortality in Russia, main groups of risk and priorities for action]. Moskva: Moskovskii Tsentr Karnegi.
Vishnevskii A.G. (1998). Russkii krest [Russian cross] // Novye Izvestiia.24, 25 i 26 fevralia.
Vishnevskii A.G. (2005). Russkii krest [Russian cross] // Vishnevskii A.G. Izbrannye demograficheskie trudy. Vol. 2. Moskva: Nauka: 175-196
World Bank (2004). World development indicators. Washington DC.
World Population Policies (2011). United Nations Department of Economic and Social Affairs I Population Division. N.-Y.
