CC BY
116
К и
итические основания учения Ф. Брентано об истине
С.Г. СЕКУНДАНТ
Цель статьи - эксплицировать те критические принципы, которыми руководствовался Брентано, разрабатывая свое учение об истине. Характерной чертой учения Брентано является радикальный эмпиризм, в основе которого лежит требование избегать гипотез. Это основное требование определяет все другие критические принципы, которые были положены в основу его учения и которые привели его к реизму: антиредукционизм, антирепрезентационизм, антипсихологизм и антискептицизм. Критику классической концепции истины он осуществляет на основании этих принципов.
Ключевые слова: концепция истины, феноменология, критицизм
Концепция истины занимает важное место в системе философии Ф. Брентано. Он, как и Р. Декарт, является сторонником интуитивной концепции истины, которая отождествляет последнюю с интуитивной очевидностью. Первыми, кто открыто стал придерживаться этой концепции, были, пожалуй, стоики, однако истоки этой концепции можно обнаружить не только у Платона, но и у Аристотеля, который трактовал аксиомы как интуитивно очевидные истины. Тем не менее с именем Аристо-
ф
■м
■о
3
СО ф
о
с
ф
■м
о со
со ф
СО ■
ф
СО
Я
®
теля обычно связывали именно корреснондентную теорию истины, к которой у Брентано всегда было критическое отношение. Но если в нервый нериод творчества он не отвергал эту ставшую классической конценцию истины, а нытался, нодобно Фоме Аквинскому, ее реформировать, то нозже он решительно ее отбросил. Это было связано главным образом с эволюцией его взглядов. В творчестве Брентано выделяют обычно два нериода1. По мнению большинства авторов, если в нервый нериод своего творчества Брентано стоит на нозициях концентуализма, то вноследствии он нереходит на нозиции реизма. Критические замечания Брентано в адрес классической теории истины также нретернели некоторую эволюцию. Понытаемся выявить те основания, которые нривели Брентано в конечном счете к нризнанию интуитивной конценции истины как единственно легитимной и обусловили эволюцию его взглядов от концентуализма к реизму. Эти основания интересны для нас еще и нотому, что Э. Гуссерль и другие его ученики, несмотря на стремление дистанцироваться от взглядов Брентано вообще и его конценции истины в частности, нринимают в целом интуитивную конценцию истины.
Свое учение Брентано рассматривает как альтернативу, с одной стороны, снекулятивной философии Г.В.Ф. Гегеля и анриоризму И. Канта, а с другой - нозитивизму и нсихологизму. Учение о синтетических суждениях a priori, которое лежит в основании всей критической философии Канта, он относит к «сленым нредрассудкам» (blinden Vorurteilen). По мнению Брентано, синтетические суждения a priori нельзя, нодобно аналитическим суждениям, вывести с очевидностью из нонятий, в них можно только слено верить. Поэтому все учение Канта, считает он, основано на сленой вере (blinder Glaube) и мало чем отличается от философии здравого смысла. Как и нозитиви-щГ сты, он отвергает анриоризм. Вместе с ними он нризывает философов "О ориентироваться на метод естествознания и в своих исследованиях онираться только на достоверный оныт. Однако Брентано стремится к радикальному эмниризму. Эмниризм нозитивистов он, руководствуясь идеалом философии как строгой науки, считает неноследова-тельным. Они, но мнению Брентано, нринимают за достоверный оныт то, что содержит гинотезы. (/) Столь же неноследовательным он считает эмниризм нредставите-
лей нсихологического нанравления. Хотя Брентано исследует сознание, все же он, как и нозднее Гуссерль, отвергает все обвинения в нси-хологизме и субъективизме. Нанротив, он обвиняет самого Гуссерля 3 в нсихологизме. В нисьме к Гуссерлю, обвинявшему его в нсихоло-(Л гизме, 9 января 1905 г. он нишет: «То, что Вы называете «нсихологиз-ф
СО
Ф О
с
ф
■ м
О
со ф
®
щ 1 Правда, некоторые авторы в качестве третьего периода рассматривают так назы-
ваемый переходный период См.: Chrudzimski A. Die Ontologie Franz Brentanos. Dordrecht: Kluver, 2004.
мом», было бы в сущности лаутюу тау аутюу ЦЕтроу аутрюлод2 Про-тагора. Это я вместе с Вами предаю анафеме. Однако царство мыслимых вещей (Оеёапкеп&^еп), в котором заблудился столь респектабельный мыслитель, как Больцано, все же не следует поэтому допускать»3. По мнению Брентано, репрезентационизм, против которого он начинает настоящую войну во втором периоде своего творчества, является прямым следствием так понимаемого психологизма. Вера в то, что нашим мыслям должны соответствовать какие-то объекты в действительности (репрезентационизм), по его мнению, исходит из предпосылки Протагора, что человек является мерой всех вещей. Принципиальное отличие своей психологии от традиционной он видит в методе: метод традиционной психологии генетический, а его - дескриптивный. Традиционная психология, по его мнению, исследует, как возникают состояния сознания, дескриптивная же психология только анализирует, описывает и классифицирует психические феномены. Метод, применяемый психологами-позитивистами, ориентирован на объяснение и, как следствие, предполагает гипотезы. Такой метод неизбежно должен носить редукционистский характер, метод же дескриптивной психологии, как полагает Брента-но, - нет.
Антиредукционизм - еще одна характерная черта феноменологической концепции Брентано. Всякое объяснение должно опираться на изначальные факты нашего сознания. Прежде чем ответить на вопрос «почему?», мы должны, считает он, ответить на вопрос «что?», т.е. исследовать сами психические феномены, полностью отвлекшись от вопроса о их причинах. Экспериментальная психология В. Вундта, по мнению Брентано, также не лишена недостатков генетической психологии. Поскольку всякий эксперимент использует теоретические конструкты и гипотезы, которые нуждаются в обосновании, на этом пути, считает Брентано, нет никаких перспектив достичь последних оснований достоверности всякого знания. Как и в традиционном психологиз- ,3 ме, выросшем на почве позитивизма и кантианства, Брентано предла- Св гает искать основания достоверности всякого знания в сознании. Зада- ®
ча анализа, как он его понимает, состоит в том, чтобы привести к с
Ф
ясности и отчетливости те состояния нашего сознания, которые мы .2 воспринимаем смутно, даже если они и кажутся нам очевидными. до В этих критических замечаниях Брентано, а также в том, как он форму- |
лирует свои основные задачи, нетрудно заметить картезианские моти- (А вы его философии. Как и Декарт, он исходит из того, что существует « беспредпосылочное начало всякого знания, которое должно служить основанием достоверности всякого другого знания. Это начало дано
■
3 Brentano F. Wahrheit und Evidenz. Erkenntnistheoretische Abhandlungen und Briefe
ausgewählt, erläutert und eingeleitet von Oskar Kastil. Leipzig: Felix Meiner, 1930. S. 157.
ф
Человек - мера всех вещей. CA
Я
®
субъекту непосредственно в акте интуиции и характеризуется непосредственной очевидностью. Все другие истины можно объяснить на основе этого непосредственно данного знания. Правда, эти сходства являются чисто внешними. Декарт опирался на Августина, Брентано же ориентируется на аристотелевскую традицию. Аксиоматический путь познания, описанный Аристотелем во «Второй аналитике», полностью отвечает этим требованиям. Отсюда вытекают и разные результаты. Для Брентано требование привести все наши знания к очевидности равносильно требованию отыскать для всякого предмета нашего мышления лежащие в его основе созерцания, которые он рассматривает как последние составные части нашей психики.
Чтобы расчистить почву для достоверных фактов, Брентано требует четко разграничивать физические и психические феномены. К последним он относит присущие нашему сознанию психические акты (видение, слушание, обоняние и т.д.). Существенной чертой психических актов, согласно Брентано, является их интенциональ-ность, а именно присущее им отношение к имманентному предмету (объекту). К физическим феноменам он относит воспринимаемые качества (цвет, фигура, тепло, холод и т.д.). В ранний период он выделяет три вида интенциональных отношений и, в соответствии с тремя видами такого интенционального отношения к объекту, делит психические феномены на акты представления (Acte des Vorstellens), акты суждения (Acte des Urteilens) и акты душевной деятельности (Acte der Gemütstätigkeit). Для нас представляет интерес в первую очередь суждение, поскольку истину Брентано в соответствии с традицией связывает именно с этим феноменом. В каждом суждении Брентано требует различать акт, содержание (материю) и предмет суждения. Актом суждения он называет упомянутое выше интенциональное отношение к имманентному объекту. Материя суждения содержит в себе все то, что входит в представление, лежащее в основе суждения. Так, материей суждения «Это дерево - зеленое» является представление «зеленое дерево». Суждение у него, таким образом, предполагает уже ф представление, относительно которого и выносится некоторое суж-JÎ дение. Существенной чертой всякого суждения является то, что оно ф содержит в себе утверждение (признание) или отрицание (отбрасыва-О ние) того, что воспринимается. Если мы приписываем воспринимаемые качества самому предмету, то этот предмет воспринимается на-
ф
■ м
•а з
СО
ми как внешний. Так как в психическом акте могут быть даны качества ва, которые не представлены никаким актуальным предметом, Брентано, чтобы избежать субъективизма и психологизма, выдвигает требование: ни один предмет не может полагаться, если в психическом акте не даны воспринимаемые качества.
<Л
(А
Такой взгляд на структуру суждения связан с принципиально новым взглядом на природу простого суждения. Брентано отвергает характерную для традиционной логики двучленную структуру простого
4 Brentano F. Psychologie vom empirischen Standpunkte. Buch 2. Leipzig : Felix Meiner, 1925. S. 49.
5 Ibid. S. 49.
Marty A. Untersuchungen zur Grundlegung der allgemeinen Grammatik und Sprachphilosophie. Bd.1. Halle: Max Niemeyer, 1908. S. 295.
суждения «S - P». Основной недостаток этой традиционной теории он видит в том, что она предполагает существование объектов до всякого акта суждения. Уже в первом томе своей «Психологии с эмпирической точки зрения» Брентано пытается показать, что понятие «существование» (Existenz) можно получить только благодаря рефлексии над уже данным актом суждения. Все прежние теории, по его мнению, исходили из ложного предположения, что оно существует до всякого суждения. Именно поэтому они полагали, что во всяком суждении имеет место соединение или разделение представленных признаков. Но это, считает Брентано, неверно, как неверно и то, что утверждение (признание) и отрицание (отбрасывание) направлены на соединения или связи. Брентано пытается доказать, что и отдельный признак, который мы представляем, может признаваться или отбрасываться. «Если мы говорим, что "А существует" (A ist), то это предложение не является, как это полагали и теперь полагают многие, предикацией, в которой существование как предикат связано с А как субъектом. Не связь признака "существование" с "А", а само это А является тем предметом, который мы признаем»4. Точно так же и в отрицательном суждении «А не существует» предметом отрицания, по его мнению, является не связь признака «существование» с «А», а само это «А».
Поясняя свой вывод, Брентано подчеркивает, что «тот, кто признает целое, признает также каждую его отдельную часть. Поэтому тот, кто всегда признает связь признаков, признает также каждый отдельный элемент этой связи»5. Если бы суждение «А существует» было признанием связи признака «существование» с «А», то в нем, по мнению Брентано, заключалось бы также признание каждого отдельного элемента этой связи, т.е. и признание А. Таким образом, мы не могли бы обойти стороной и допущение включенного в него простого признания А. «Но чем тогда, - задает риторический вопрос Брента- ® но, - это простое признание А отличалось бы от признания связи А с признаком "существование", который, как предполагается, выражается в этом суждении? Очевидно, совершенно ничем. Тем самым, как мы видим, скорее признание А составляет полный и истинный смысл этого предложения и, следовательно, не что иное, как А предмет этого суждения»6. Что же является содержанием такого суждения? Как "q поясняет ближайший ученик Брентано Антон Марти, содержанием СО суждения «А существует» является «Бытие (Sein) А», а содержанием '
суждения «A ist B» - «Бытие В, относящегося к А»7. ф
6 Ibid. <й
Я
®
<0 ф
о
с
ф
со ф
®
Как указывает Ф. Хиллебранд, другой ученик Брентано, такой новый взгляд на суждение вытекает из взгляда на суждение как на особого рода психический феномен, наиболее характерной чертой которого является его интенциональность. «Сущность суждения, - пишет он, -заключается в особом интенциональном отношении к имманентному объекту, понятому благодаря ссылке на внутренний опыт. В то время как прежняя психология пыталась свести акт суждения к более простым психическим элементам, анализ, согласно Брентано, должен остановиться на первичном феномене»8. Теорию Брентано, которая видит в суждении особого рода феномен, Хиллебранд предлагает называть идиогенетической, а все прежние теории, которые видели в простом суждении связь разнородных элементов, - аллогенетически-ми. «Таким образом, - пишет Хиллебранд, - так как характерная черта его теории состоит в том, что он видит в акте суждения особый род (a5iov ysvoq) психических феноменов в то время как все другие теории видели в нем только определенное соединение психических элементов некоторого иного рода (aXXo Xsvoq), мы можем его теорию суждения назвать идиогенетической, а все другие - аллогенетическими, чтобы такого рода фундаментальному различию дать соответствующее название»9. Преимущество идиогенетической теории суждения Хиллебранд видит в том, что прежние теории для построения (Construction) суждения использовали понятие существования, не будучи в состоянии показать, откуда оно взялось, тогда как идиогенетическая теория для конституирования (Constituirung) суждения не нуждается в этом понятии. «Напротив, она в состоянии показать, откуда возникает понятие существования. Мы называем нечто "существующим", если суждение, в котором оно признается, является истинным»10. Более определенно высказывается по этому поводу Марти: понятие существования ф' мы получаем путем рефлексии над определенным классом феноменов, "О а именно суждением. «Если бы мы, - разъясняет он, - никогда не выносили признающего суждения, то мы не обладали бы этим понятием, ибо оно обозначает только отношение какого-либо предмета (под которым мы понимаем нечто представленное) к возможному суждению, которое его признает и при этом является истинным или правилъ-ным»11. Принципиальное отличие идиогенетической теории, согласно до Хиллебранду, состоит в том, что для нее источником понятия сущест-I вования является интенциональное отношение к предмету, т.е. сам акт суждения, тогда как традиционные теории хотят вывести суждение из понятия существования.
Iß 8 Hillebrand F. Die neuen Theorien der kategorischen Schlüsse. Eine logische
■ Untersuchung. Wien : Alfred Hölder, 1891. S. 26.
«! 9 Ibid. S. 26-27.
(B 10
Ibid. S. 27.
11 Цит. по: Hillebrand F. Op. cit. S. 27.
Другое важное следствие, вытекающее из идиогенетической теории суждения, состоит в том, что она не проводит различия между одночленными (экзистенциональными, или тетическими) суждениями и двучленными, которые в традиционной логике называют обычно категорическими. Для Брентано и его учеников как экзистенциональ-ное суждение «S существует» («S ist») выражает лишь простое признание S, так и категорическое суждение «S ist P» выражает лишь простое признание материи SP12. Брентано считал, что любое суждение можно выразить через экзистенциональное. Это дало повод для обвинений в том, что он пытался редуцировать все суждения к экзи-стенциональным. Однако подобные обвинения нельзя признать обоснованными. Брентано при анализе суждений использует метод парадигм, которым пользовался Аристотель в своей силлогистике. Суть этого метода, который, очевидно, был заимствован у грамматиков, сводилась к тому, чтобы выбрать некоторую «парадигму», на основании которой можно было бы объяснить (построить) все другие формы (речи, рассуждений, высказываний).
В силлогистике Аристотеля в качестве «парадигмы» выступало простое утвердительное суждение, имеющее структуру «S есть P». Поэтому обоснование того, что простое утвердительное суждение является сложным, а исходным является экзистенциальное суждение «S существует», ученики Брентано восприняли как революционный шаг. И действительно, согласно методу парадигм, чем фундаментальнее «парадигма», тем точнее и полнее анализ. От Аристотеля Брентано отличается еще и тем, что у него речь идет не о «конструировании» суждений и умозаключений, как это имело место в традиционной логике, а о их «конституировании». Только в контексте его учения об интенциональности нашего сознания приобретает значение и становится актуальной проблема, каким образом наше сознание конституирует свои предметы. Для Брентано и его учеников экзистенциальное суждение «S существует» - это не просто «исходная клеточка», «единица», «элемент», из которого составляется сложное целое, а ^¡J «изначальный феномен» сознания. Он лежит в основании и делает ф возможным предмет как целое, но это целое не состоит из него. Понятие существования возникает позже в результате рефлексии, которая этот феномен уже предполагает. Все остальные суждения - это толь- О ко модификации, которые невозможны были бы без «S существует», но, тем не менее, не сводятся к нему. ^
Новый взгляд на суждение не мог не отразиться на представлени- шФ
ях Брентано об истине. Согласно его представлениям, изложенным в
докладе 1889 г., некоторые суждения находятся в отношении адекват-
т Ф
ности к своему содержанию и поэтому являются истинными. Таким ф
содержанием суждения является существование или несуществова- (А
я
®
12 HillebrandF. Op. cit. S. 28.
ф
IM
■о
ние того предмета, о котором судят. Для Марти содержание суждения - это то, что объективно обосновывает правильность нашего суждения или, точнее говоря, то, без чего это отношение не могло бы быть правильным или адекватным: «Если суждение правильно, то оно соответствует своему содержания присущим только ему образом, т.е. имеется некоторое адекватное ему содержание. И тогда соответствующее высказывание является для содержания этого суждения некоторым выражением (Kundgabe), знаком в собственном смысле (подобно тому, как крик является знаком для боли). Напротив, там, где высказанное суждение неправильно, высказывание не является знаком содержания суждения в этом собственном смысле, а, как правило, только знаком того, что говорящий судит таким образом и что он имеет намерение (Intention) вызвать у слушателя аналогичное суждение, возможно, ложно полагая, что он ему сообщает содержание суждения»13. Согласно Марти, «существующим» (seiend) является то, что может быть признано в правильном суждении, несуществующим - то, что в таком суждении может быть отброшено. Существует (ist) и не существует (ist nicht) экзистенциальное высказывание (thetischen Aussagen) означает, что нечто по праву признается или отбрасывается. Как разъясняет Марти, «кто говорит, что имеется нечто существующее (ein Seiendes), не должен говорить, что имеется признающее суждение, а должен говорить только то, что имеется нечто, что - поскольку это в нем заключено - делает возможным и оправдывает признание и признающего»14. По его мнению, как «ассерторически нечто признавать или отбрасывать» - значит считать нечто существующим или несуществующим, так и «аподиктически судить» -значит считать это необходимым или невозможным.
Когда Марти писал эту книгу, Брентано уже отошел от прежней точки зрения. Для него начиная примерно с 1902 г. все общие суждения, как и необходимости, возможности, невозможности, отношения и даже «положения дел» (Sachverhalte), трактуемые обычно как фак-^¡5 ты, суть нерельности (Irrealia). Реальными в этот период Брентано ф признает только психические и физические предметы (Dinge, Sachen) и их свойства. Все эти предметы он обозначает с помощью латинского термина «res», откуда и термин «реизм». Все они основываются на
О некотором реальном созерцании. Однако, хотя общие суждения есть (О
нечто нереальное, в основе их все же лежит некоторое реальное соФ держание, которое и выражает тот или иной вид экзистенциального суждения. Поэтому, если абсурдно утверждать, что Аристотель сво-"О дил все умозаключения к простому утвердительному суждению, то вдвойне абсурдно утверждать, что Брентано сводил все суждения к ф простому экзистенциальному суждению. СП
Ф
■ м
•а
И 13 Marty A. Op. cit. S. 293-294.
14 Ibid. S. 296.
Признание в качестве «первоначального феномена» простого экзистенциального суждения имело для Брентано принципиально важное значение. Согласно Брентано, всякое суждение опирается на представление. Между представлением и соответствующим суждением есть много общего. Принципиальное отличие состоит в том, что суждение включает в себя акт признания или отбрасывания существования того, что представлено. В этом и состоит, собственно, акт суждения. Этот акт признания или отбрасывания существования представленного -глубоко субъективный акт. Брентано говорит о признании (Anerkennen) и отбрасывании (Verwerfen), а не об утверждении и отрицании, чтобы подчеркнуть именно этот субъективный характер акта суждения и в конечном счете то, что в так понимаемом суждении речь идет не о предикации. Существование обнаруживает себя только в этом субъективном акте, а не предполагается. Оно не может быть также чем-то априорным и трактоваться как понятие. Со строго эмпирической точки зрения мы можем говорить только о том, что непосредственно воспринимаем в настоящий момент, ибо только в таком суждении непосредственно обнаруживает себя реальное. Суждения о прошлом и будущем Брентано рассматривает как его модификации. Их истинность зависит от истинности суждения с модусом настоящего.
В письме к Марти от 7 января 1903 г. он пишет: «Мне кажется невозможным, чтобы чему-то нереальному была присуща фактичность иначе, чем в силу ее зависимости от чего-то реального. А именно, эта зависимость может пониматься не как простая зависимость (ибо нереальное появляется не вследствие некоторой причины, иначе оно было бы реальным), а как зависимость сопутствующего (konkom-mitant). Если некоторое событие фактически имеет место, то есть также нечто видящее (ein Sehendes), если имеет место желаемое, то есть и желающее. Если я сейчас говорю, что существует Цезарь, то я объ- ^ф являю фактически существующим нечто нереальное, а это приводит ¡3 к выводу, что я должен считать фактическим также то реальное, которое находится с ним в связи (konkommitant). Но чем может быть это реальное?... Единственный ответ: бывший Цезарь является фактически существующим, потому что Цезарь фактически был. Иными словами, бывший Цезарь существует вследствие того, что он был»15. В письме к Марти от 10 сентября 1903 г. он разъясняет, что на вопрос, до существует ли бывший король, следует, по-видимому, ответить ут- |
вердительно, если «бывший король жив», ибо это предложение, кото- <0
0)
рое Брентано рассматривает как равнозначное для «король существо- ™ вал» (ein König ist gewesen), признает нечто реальное с модусом на- а
стоящего (Präsentialmodus)»16. ^¡5
■
--Ф
15 Brentano F. Die Abkehr vom Nichtrealen (Philosophische Bibliothek. Bd. 314). ®
Hamburg : Felix Meiner, 1977. S. 106. 16 Ibid. S. 109.
Я
®
Фундаментальный для его феноменологии и известный еще у картезианцев принцип «Без субъекта нет объекта» приводит Брента-но на позиции реизма. Если раньше Брентано допускал, что наши суждения могли бы согласоваться с возможностями, невозможностями, отношениями, положениями дел и т.п., то теперь он объявляет фикциями не только прошлое, будущее, возможное и необходимое, но и все продукты разума (entiarationes), которые не основываются на созерцаниях. Согласно Брентано, суждение «Бытие А необходимо» означает только то, что я аподиктически признаю «А есть» или я думаю, что я признаю А вместе с определенным временным модусом (Temporalmodus)17. В этот период он относит к фикциям и законы. Если на основе установления закона говорят об уже действительно созданной системе, т.е. о действительной связи членов, о действительном множестве элементов и даже в некоторых случаях о действительном бесконечном множестве, то, считает он, имеет место фикция. Ибо, подчеркивает Брентано, путем установления закона для некоторого упорядоченного множества нам не дан ни этот порядок, ни элементы этого порядка (письмо к О. Краузу от 17 октября 1902 г.)18.
Критику традиционной концепции истины Брентано осуществляет, опираясь на свое учение о суждении и свое понятие существования. Эта критика интересна тем, что обнаруживает «критический потенциал» феноменологической доктрины Брентано. Именно благодаря своей критике других учений феноменология завоевывала сердца и умы многих философов. Это касается не только Брентано, но и Гуссерля, Хайдеггера и др. представителей этого движения. Не отрицая наличия определенных позитивных результатов, следует все же признать, что критический мотив служил тем началом, из которого возникло и благодаря которому развивалось и расширялось довольно неоднородное феноменологическое движение. И у истоков этого стояли критические высказывания Брентано в адрес современных учений и, в частности, в адрес классической теории истины.
На недостатки корреспондентной теории истины указывал еще ф Протагор. Эта концепция истины, трактующая последнюю как соответствие наших мыслей действительности, исходит, по его мнению, из ложной предпосылки, будто нам непосредственно даны оба члена
0 соответствия («наши мысли» и «действительность»). Эта предпосыл-
1 ка является ложной, поскольку один из членов («действительность») щ нам непосредственно не дан. А это означает, что мы не в состоянии ^ф установить это соответствие. Подобный аргумент, который мы встре-"О чаем и у Брентано, направлен только против трактовки корреспон-
дентной теории истины в духе наивного реализма и не исключает ф других ее трактовок. Аристотель предложил такую трактовку коррес-
(Л -
Я 17 Brentano F. Op. cit. S. 108.
18 Ibid. S. 103. 160
ф
■ H
•a
пондентной концепции истины, которая, казалось бы, избегает трудностей наивно реалистической концепции. Истинным Аристотель предлагал считать такое суждение, которое связывает то, что в действительности связано, и разделяет то, что в действительности разделено. Как подчеркивал Фома Аквинский, такая концепция истины предполагает только наличие аналогии (подобия, сходства) между той связью, которая имеет место между субъектом и предикатом суждения, с одной стороны, и той, которая существует между предметами чувственного восприятия - с другой. При этом предполагается, что между чувственными восприятиями и действительными предметами также существует подобная аналогия.
Брентано не устраивает предложенное Фомой определение истины по ряду причин. Во-первых, он считает, что определение истины не может опираться ни на какую аналогию, ни на какое сходство или подобие. Основанный на сходстве или подобии критерий истины, по его мнению, теряет свою строгость и перестает быть критерием истины в собственном смысле этого слова. Однако Брентано указывает на другой и более важный недостаток этого определения. Предложенное Аристотелем определение истины ориентировано на одну форму суждения «S есть P». Однако уже сам Аристотель, как замечает Брентано, наряду с этой формой суждения, допускает и другую, а именно «S есть (существует)». Эти так называемые экзистенциальные суждения не связывают ни предметы, ни их свойства, и в них S не соответствует никакой вещи. Это особенно наглядно видно в тех случаях, когда мы говорим о существовании возможности чего-либо. В таких выражениях, как, например, «Существует возможность» («Es gibt (es ist, besteht) eine Möglichkeit»), субъекту («возможность») не соответствует никакая действительная вещь. Как в суждениях, имеющих форму «S ist P», так и в экзистенциальных суждениях, имеющих фор-му<^ ist», «ist» и близкие ему по смыслу выражения («es gibt», «besteht», «existiert»), не предполагают существования какой-либо реальной вещи (res) и потому не могут рассматриваться как их суще- ^¡J ственные свойства. Если же мы будем предполагать, что этим словам, ф выражающим существование, соответствуют некоторые вещь или jî свойство, то столкнемся с неразрешимыми трудностями. В частно- ф сти, мы сможем тогда говорить не только о бытии некоторой вещи, но О и о бытии ее бытия и т.д. до бесконечности. Но нам грозит не просто регресс в бесконечность. Мы должны будем признать правильными совершенно абсурдные, по мнению Брентано, утверждения, вроде ут- ф верждения о существовании бесконечного множества возможных миров. С аналогичными трудностями мы сталкиваемся и тогда, когда пытаемся его применить к отрицательным суждениям. В суждении
ф
■м
■о
со
со
<0
«Не существует никаких драконов» со стороны объекта нет никакого ф предмета, благодаря соответствию с которым это суждение было бы истинным.
В ранний период Брентано полагал, что это определение истины можно переформулировать таким образом, чтобы могли быть правильные суждения, признающие или отрицающие существование или несуществование, которые соответствовали действительному существованию или несуществованию вещей. Позже он полностью отбросил теорию истины как соответствия наших мыслей действительности. Она базируется на ложной предпосылке, что слова и понятия обязательно репрезентирует какой-то объект (репрезентационизм). Эта предпосылка, характерная не только для классической философии, но и для Б. Больцано, Г. Фреге и Э. Гуссерля, заставляет нас всегда искать некие корреляты нашим понятиям. Именно поиск такого рода коррелятов и убеждение в двучленной структуре суждения, по мнению Брентано, приводят к допущению сущностей, лишенных своего основания в реальности (Irrealia), а также к абсурдным и противоречивым выводам. Поэтому он требует рассматривать экзистенциальные высказывания (Seinsaussage), имеющие форму «А существует», как выражение признания, а не предикации. То, что не может быть предметом представления, не может быть, согласно Брентано, и предметом суждения. Мы можем представить себе некоторую вещь (Ding), но мы не можем, утверждает он, представить бытие этой вещи (Sein des Dinges), которое существовало бы помимо этой вещи. Поэтому мы должны отбросить корреспондентную теорию истины вместе с лежащей в ее основе предпосылкой, которая заставляет нас искать то, что мы не можем представить.
Несостоятельность классической теории истины, по мнению Брентано, обнаруживается наиболее ярко в вопросе о критерии истины. Откуда мы черпаем критерий для сравнения суждения и той вещи, относительно которой выносится суждение? Если мы поставим этот вопрос, то, считает Брентано, мы не сможем найти никакого иного критерия, кроме очевидности. Таким образом, Брентано приходит к выводу, который впервые сформулировали еще стоики и возродил <0 Декарт: всякая концепция истины предполагает очевидность познаем вательного акта. Без этой очевидности не было бы ни достоверности, ни истинности. К такому выводу Брентано приходит еще и потому, что убежден: «не может быть дано никакой аналитической дефиниции (zerlegende Definition) истины вообще, потому что при разграни-I чении истинных и ложных суждений речь идет о чем-то элементар-(П ном, что было пережито»19. Поэтому истина, а точнее «момент, со-.2 ставляющий истину», не заключается, согласно Брентано, ни в качестве суждения, ни в так называемом количестве, ни в отношении, ^¡J поскольку как общие и частные суждения, так и категорические, гиФ потетические и разделительные суждения могут содержать ошибки.
СП
®
ф
■ м
•а
ф
■ м
о со
19 Brentano F. Versuch über Erkenntnis. Aus seinem Nachlasse hrsg. von A. Kastil. Hamburg : Felix Meiner, 1970. S. 149.
Не заключается истина и в так называемой модальности, так как относительно фактов можно точно так же заблуждаться, как и относительно законов. По его мнению, истину следует искать только во внутреннем восприятии.
Согласно Брентано, каждый психический акт осознает сам себя. Это рефлексивное сознание он называет внутренним восприятием. Однако сам психический акт, с очевидностью схватывающий истину, не является рефлексивным. Брентано требует избегать как психологизма, так и репрезентационизма. Те, кто стоит на указанных позициях, по его мнению, опираются на рефлексию и предполагают нечто, что в непосредственном акте постижения истины не дано. В упомянутом выше письме к Гуссерлю он пишет: «Кто действительно (wahrhaft) судит с очевидностью (evident), действительно познает, тот уверен в истинности (Wahrheit); кто действительно непосредственно с очевидностью познает, тот непосредственно уверен в истинности. И этому не может помешать то, что, когда он начал судить, он в качестве судящего был обусловлен причинами и, в частности, зависел от строения нашего мозга. Тому, кто судит с очевидностью, истина гарантирована не в рефлексии таких предпосылок, а сама по себе»20. Внутреннее восприятие, согласно Брентано, лишь «показывает нам» различие между слепыми и очевидными суждениями. Поскольку это различие является элементарным, его можно пояснить только на примерах. Слепым является суждение: «Имеющее цвет существует». Очевидным: «я вижу», «я мыслю». К слепым Брентано относит суждения относительно физических феноменов, к очевидным - две категории суждений: аксиомы и суждения внутреннего восприятия. Очевидными, в частности, он считает суждения логики («Нечто одновременно не может быть и не быть») и математики («Два больше единицы»). Аксиомы Брентано называет непосредственными познаниями a priori, но только в следующем смысле: «они не основываются на восприятиях, не основываются даже на познании вообще того, что имеется нечто, что подпадало бы под соответствующие понятия»21. ^¡J Так, согласно Брентано, априорное суждение о треугольнике совер- ф шенно не зависит от того, имеется ли треугольник. По его мнению, такого рода положения психологически не зависят от мышления об этих понятиях. Они с очевидностью вытекают (leuchten ein) из рас- О
(Л
смотрения этих понятий. Это означает, что мы имеем эти понятия и должны внутренне воспринимать то, что мы их имеем. ^
Согласно Брентано, среди аксиом нет ни одного утвердительного суждения. Поэтому закон тождества «А есть А» он рассматривает как производный от закона непротиворечия и представляет в виде отрицательного суждения: «А и не-А не существует». Что касается оче- ф
(А
Ф
■м
■о
20 Brentano F. Wahrheit und Evidenz. S. 156.
21 Brentano F. Versuch über Erkenntnis. S. 150. —'
ф
■ м
•а з
СО
ф о
с
ф
■ м
о со
со ф
СО ■
ф
(А
(в
®
видности восприятий, то Брентано свои взгляды по этому вопросу резюмирует следующим образом: «1. Очевидными являются только восприятия себя (Selbstwahrnehmungen). 2. Возможность непосредственного очевидного познания чего-то исключительно фактического имеет место только там, где эта вещь или тождественна с познающим или является conditio sine qua non (необходимым условием) познания, и там, где это отношение непосредственно осознается. 3. Ни одному из этих условий не отвечают так называемые внешние восприятия и воспоминания»22. Брентано убежден, что только его понятие истины отвечает трем основным требованиям, которым должно отвечать такого рода понятие: оно противостоит скептицизму и преодолевает догматизм и субъективизм. Поэтому все обвинения такого рода, в том числе и в психологизме, он категорически отвергает.
22 Brentano F. Versuch über Erkenntnis.
