CC BY
64
УДК GG1.53
КРИТЕРИИ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ТАКСИСНЫХ ЗНАЧЕНИЙ (НА ПРИМЕРЕ РУССКОГО И ТАТАРСКОГО ЯЗЫКОВ)
© М. С. Хасанова
Тобольская государственная социально-педагогическая академия им. Д. И. Менделеева Россия, 626150 г. Тобольск, ул. Знаменского, 58.
Тел./факс: +7 (3456) 25 02 82.
E-mail: ktat@tobgpi.ru
В статье определяются и анализируются критерии разграничения таксисных значений применительно к сопоставительному исследованию функционально-семантического поля таксиса в генетически и типологически разных русском и татарском языках.
Ключевые слова: функционально-семантическое поле таксиса, таксисные значения, критерии разграничения, дифференцированный таксис, недифференцированный таксис, зависимый таксис, независимый таксис.
Целью данного исследования является определение критериев разграничения таксисных значений для последующего сопоставительного описания функционально-семантического поля таксиса в русском и татарском языках.
Таксис как самостоятельная языковая категория начал рассматриваться в лингвистике относительно недавно. В языкознании термин «таксис» был впервые использован Р. О. Якобсоном в работе «Schifters, Verbal Categories and the Russian Verb» (1957). Но возникновение научного интереса к данной языковой категории и ее детальная разработка в отечественной лингвистике начались лишь после выхода в свет перевода на русский язык упомянутой статьи Р. О. Якобсона, которая была опубликована в сборнике научных изысканий «Принципы типологического анализа языков различного строя» (1972). К настоящему времени основные аспекты таксиса в определенных языках подвергнуты детальному изучению (А. В. Бондарко, С. М. Полянский, Н. А. Козинцева, В. П. Недялков, Т. А. Отаи-на, М. Ю. Рябова, М. Б. Нуртазина, Л. Н. Оркина, А. Л. Сидинхе, Е. Ю. Груздева, Н. А. Брюховец, Е. В. Евпак, Н. В. Берницкая, Н. В. Семенова и др.).
Концептуальные основания таксиса формируются в результате функционально-семантического взаимодействия языковых единиц, которые говорящим отбираются для отражения хронологической упорядоченности ситуаций реальной действительности. Из сказанного следует, что таксис имеет универсальный характер, что делает возможным описание его не только в отдельно взятом языке, но и сопоставительное, типологическое изучение форм его выражения в языках самого различного строя, в том числе таких генетически и типологически разных, как русский и татарский. Сопоставительные исследования в языках с разной структурно-типологической организацией представляют взаимный интерес для изучаемых языков в силу того, что приводят к плодотворным результатам.
В современной лингвистике сложились два совершенно разных методологических подхода в трактовке понятия таксиса - формоцентрический и функциональный. Особого внимания заслуживают изыска-
ния А. В. Бондарко и его последователей в русле функционального подхода к языковым явлениям, характеризующегося доминирующим положением понятия «поле». Функционально-семантическое поле (ФСП) -система разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных - лексикосинтаксических и т.п.), взаимодействующих на основе общности их функций, базирующихся на определенной семантической категории [1, с. 566-567]. Анализ, направленный от содержания к поиску разнообразных средств его выражения, «позволяет выявить особо сложные средства - грамматико-контекстуальные, косвенные, опосредованные, некатегориальные, «скрытые» в сложных закономерностях взаимодействия грамматики и лексики, грамматики и контекста, морфологии и синтаксиса и т.п.» [2, с. 13].
Исследование таксиса с позиции ФСП является весьма интересным и актуальным, так как дает возможность показать взаимодействие элементов разных уровней, раскрыть специфику их функционирования. Учитывая, что в каждом языке взаимосвязи, конфигурации грамматических единиц, их функционирование своеобразны , нам представляется значимым описание ФСП таксиса в сравнительно-сопоставительном аспекте.
Описание таксиса в сопоставительном и типологическом аспекте проводилось в основном с использованием материала романских, германских и других европейских языков. Исследование таксиса как функционально-семантической категории в татарском языке в сопоставлении с русским предпринимается впервые. Следовательно, первостепенной задачей становится определение методики, принципов и критериев межъязыкового описания.
ФСП таксиса в исследуемых нами русском и татарском языках принадлежит к слабо центрированному типу поля с диффузной структурой. По утверждению С. М. Полянского, «поле таксиса в силу своей «полицентричности» (как формальной, так и содержательной) представляет весьма сложную картину уже относительно только одного языка. При контрастивном же исследовании эта картина становится неизмеримо сложнее [3, с. 19].
В коллективном издании под руководством А. В. Бондарко «Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная лока-лизованность. Таксис» (1987) таксис определяется как ФСП, ядром семантики которого являются значения одновременности/разновременности (предшествования - следования) [4, с. 236-237].
А. В. Бондарко, вслед за Р. О. Якобсоном, выделяет зависимый таксис и независимый таксис. Различие между зависимым и независимым таксисом проводится на основе формально-грамматического признака. В конструкциях с зависимым таксисом соотнесенные ситуации выражаются глагольными формами, одна из которых, обозначенная инфинитной формой, не имеет собственную временную ориентацию, а приобретает ее лишь в соотнесенности с финитной формой глагола; а при независимом таксисе каждая из глагольных форм сохраняет самостоятельную временную отнесенность. Независимый же таксис предполагает временные отношения между действиями при отсутствии эксплицитной, формально выраженной градации главного и сопутствующего действия.
Интересен подход В. Б. Касевича, который считает, что таксис является «морфологической категорией, полностью ориентированной на обслуживание синтаксиса», и о зависимом, и независимом таксисе автор говорит лишь применительно к противопоставлению нефинитных и финитных форм: «если в языке есть финитная форма, специально предназначенная для выражения значения одновременности/неодновременности (предшествования/следования) по отношению к некоторой ситуации..., то такая форма есть форма независимого таксиса» [5, с. 208-210].
М. Ю. Рябова проводит разграничение зависимого и независимого таксиса на материале английского языка. Но, в отличие от своих предшественников, исследователь предлагает характеризовать зависимый таксис отношениями не вторичной предикативности, а вторичной предикатности, т. е. наличием в структуре высказывания включенных предикатных групп. Зависимый таксис, согласно концепции М. Ю. Рябовой, выступает как функция включенного предиката. Определяющим признаком независимого таксиса, следовательно, является признак первичной предикатности, т.е. семантико-синтаксическая самодостаточность предикатов [6, с. 44-49].
Разграничение зависимого и независимого таксиса актуально для исследуемых нами русского и татарского языков. Однако в типологическом отношении, по нашему мнению, данный признак не является первостепенным. В качестве основного критерия мы предлагаем параметр «актуальность/неактуальность различения одновременности/ разновременности». По этому признаку уместно выделить две сферы ФСП таксиса - дифференцированный таксис и недифференцированный таксис (таксисные отношения дифференцированного и
недифференцированного типа описаны А. В. Бондарко [4]). Предлагая данный критерий в качестве основного, мы основываемся на том, что таксисные значения в своей основе имеют логикосемантический характер. В реальном мире каждое событие имеет временную расчлененность. Но в языковом сознании данный признак объективной действительности может оказаться невыраженным. По утверждению Н. В. Семеновой, «в соответствии с целями и установками речевого акта говорящий при передаче какой-либо ситуации либо стремится к точному воспроизведению временного соотношения действий, интерпретирует их как одновременные и разновременные, либо допускает различного рода «речевые неточности», не актуализируя данный смысл» [7, с. 281]. Именно в такой ситуации и формируются недифференцированные таксисные конструкции.
В лингвистике предлагались и другие классификации таксиса. А. Л. Мальчуков таксис понимает как категорию, характеризующую одну ситуацию с точки зрения ее временного соотношения с другой ситуацией при условии обязательной семантической и грамматически выраженной зависимости одного предиката другому. Поэтому в качестве прототипического, т.е. собственно таксиса, квалифицирует только ситуации, в которых одна предикация зависима от другой во временном и формально-синтаксическом отношении (по терминологии А. В. Бондарко - «зависимый таксис»), а случаи временного соотношения в условиях отсутствия градации глагольных действий на основное и зависимое (по терминологии А. В. Бондарко - «независимый таксис») в сферу таксиса не относит. К случаям прототипического таксиса он не относит и конструкции с недифференцированными временными отношениями; не рассматривает конструкции, в которых таксисное значение осложнено семантикой обусловленности (причинной, уступительной и т.д.) или характеризации.
В некоторой степени с точкой зрения А. Л. Мальчукова перекликается мнение В. С. Хра-ковского, который предлагает свою шкалу для исчисления таксисных значений. Традиционно выделяя значения одновременности, предшествования и следования, автор предлагает свою субкатегоризацию данных значений. Он различает три типа таксисных конструкций, обладающих специфическими содержательными и формальными особенностями:
а) конструкции с валентностным таксисом (конструкции, в которых одна ситуация как бы «вложена», «вставлена» в другую ситуацию, т.е. заполняет одно из ее валентностных мест, следовательно, такие ситуации нельзя считать самостоятельными; примером могут служить конструкции с модусными глаголами речи, мыслительной деятельности, чувственного восприятия): Я буду знать, что ты (с)делал.
б) конструкции с невалентностным таксисом (конструкции, в которых представлены самостоя-
тельные ситуации, не связанные валентностными отношениями, специально предназначенные для выражения таксисных значений одновременности, предшествования, следования): Умрет Эпикур, когда проживет 72 года.
в) конструкции с фоновым таксисом (несобственно таксисные конструкции, например, причинные, уступительные, в которых тем не менее в качестве фоновых обязательно присутствуют и таксисные временные отношения): Если абитуриент решил задачу, то он поступит в университет [8, с. 45-46].
Следуя предложенному параметру «актуальность/неактуальность различия одновременности/разновременности», разграничение дифференцированного таксиса (следует указать, что недифференцированный таксис признается и отдельно рассматривается Н. В. Семеновой (2004)) позволит объединить в себе так называемые прототипические таксисные значения одновременности, разновременности (следование/предшествование). К сфере недифференцированного таксиса будут отнесены фоновые значения, т.е. таксисные значения при неактуальности различения одновременности/разновременности, конструкции, в которых таксисное значение осложнено семантикой обусловленности (причинной, уступительной и т.д.) или характеризации. Вслед за А. В. Бондарко мы признаем, что границы между временными отношениями дифференцированного и недифференцированного типов расплывчаты, но различимы. Рассмотрим пример:
(1) Без барып кергэндэ, встэлдэ пар бвркеп сама-выр утыра иде (Г. Минский) 'В то время, когда мы зашли, на столе стоял самовар, пышущий паром’.
(2) Мэрщэн бикэне кургэч, Борындык шатланды (Т. Нэбиуллин) 'Увидев Маржан бику, Борындык обрадовался’. В первом примере представлен дифференцированный таксис, так как коммуникативные установки говорящего подчеркивают именно временной аспект происходящего, во втором примере различение одновременности/разновременности неактуально, следовательно, подобные конструкции будут отнесены к недифференцированному или фоновому таксису.
Дифференцированный и недифференцированный таксисы реализуются в конструкциях зависимого, независимого и имплицитного таксиса. При разграничении зависимых и независимых форм выражения таксиса мы опираемся на положения, выдвинутые А. В. Бондарко, которые нами были изложены выше. Выделяя имплицитный таксис, мы ориентируемся на концепцию М. Ю. Рябовой, которая предлагает разграничивать такой тип таксиса (позже имплицитный таксис описывает и Н. В. Семенова). Имплицитность - это экономный способ отображения внеязыкового содержания, в том числе и таксисного, при котором в результате прочной ассоциативной связи элементов ситуации указание только одного из элементов является достаточным для представления всей ситуации, т.е. при импли-
цитном выражении таксисные значения обозначаются опосредованно. Например: (1) Гайшэ белэн Шэнгэрэй икесе бер ук вакытта ... авызларын ач-тылар (Г. Ибранимов) 'Гайша и Шангарай одновременно открыли рты’ (2) Дождь стучит успокоительно, равномерно (В. Каверин).
Содержание дифференцированного таксиса представлено хронологическими отношениями одновременность/разновременность. А. Л. Мальчуков выделяет в качестве основных значения одновременности, предшествования, следования и предлагает ступенчатую шкалу: частные значения таксиса разграничиваются внутри основных значений. Так, по отношению к ситуациям предшествования выделяются, в зависимости от наличия/отсутствия интервала между действиями, контактное предшествование и дистантное предшествование. Аналогичное деление применяется к ситуациям следования. По отношению к ситуациям одновременности выделяются случаи полной одновременности и частичной одновременности (по терминологии
А. В. Бондарко - строгая и нестрогая одновременность). Более того, А. Л. Мальчуков предлагает обозначить на таксисной шкале и значение прерывания, т.е. когда одно действие прерывается, не доводится до естественного предела в связи с наступлением другого действия. Но автор отмечает, что прерывание обнаруживает семантическую близость с контактным предшествованием, с одной стороны, и с частичной одновременностью - с другой, и поэтому может по «совместительству» передаваться выражающими эти значения формами [9, с. 195].
Основываясь на классификации А. В. Бондарко, А. Л. Мальчукова и др., таксисное значение одновременности будем характеризовать по признакам «полная одновременность» и «частичная одновременность». Полная одновременность - полное совпадение ситуаций во времени, когда начало и конец обеих ситуаций хронологически совпадают, к примеру: (1) Лэкин егетлэр щырлый-щырлый урам буйлап узып киттелэр (Р. Твхватуллин) 'Но парни, распевая, прошли по улице’. В конструкциях с семантикой полной одновременности действия обычно представляются как длительные. Частичная одновременность - неполное совпадение ситуаций во времени, когда две ситуации пересекаются между собой хронологически лишь на протяжении определенного отрезка времени. Например, (1) Ул ишектэн чыкканда, вак кына сибэлэп яцгыр ява иде. (Р. Твхватуллин) 'В то время, когда он вышел, шел мелко моросящий дождь’. В конструкциях с семантикой частичной одновременности одно из действий обычно представляется как недлительное.
Конструкции со значением разновременности можно охарактеризовать по признаку «наличие/отсутствие временного интервала между ситуациями», при этом можно разграничить: контактное следование /предшествование, характеризующееся отсутствием временного интервала меж-
ду ситуациями: опорная ситуация предшествует зависимой или следует за ней сразу же после ее естественного завершения: (1) Гыйбад писарь шуны ацлагач та, кире шылды (М. Галэу) 'Писарь Гыйбад поняв это, сразу поспешил уйти обратно’; (2) Как только он увидел Наташу, лицо его просияло (Л. Толстой); и дистантное следование/предшествование, характеризующееся наличием временного интервала между ситуациями: опорная ситуация предшествует зависимой или следует за ней через какой-то интервал после ее естественного завершения: (1) Сугыш беткэннэн соц берничэ елдан гына эйлэнеп кайтты ул туган авылына (сейм.) 'Он вернулся с войны лишь спустя несколько лет, как она закончилась'. (2) Вскоре после того, как часы пробили полночь, послышались торопливые шаги (А. Чехов).
По признаку «ограничение одного действия другим» выделяются неограничительный и ограничительный (прерывающийся) таксис. При неограничительном таксисе действия не ограничивают друг друга во времени, при ограничительном таксисе одно из действий ограничивает второе во времени, к примеру, Ярдэмгэ керучелэр килеп щиткэнче, ыч-кындырмады ул кулындагы юан тросны (Р. Мехэм-мэдиев) ’Толстый трос он не отпустил из рук до того, пока не подошли идущие на помощь’.
По параметру «референтность/кореферент-ность» субъектов ситуаций разграничиваются так-сисные конструкции односубъектные: опорное и зависимое действия совершаются только одним деятелем: (1) Чыгышлый дежур врач прокурордан сузне бик озакка сузмавын, авыруны езлектермэвен утенде (Ф. Галиев) ’Дежурный врач, выходя, попросил прокурора о том, чтоб разговор не был длительным и чтоб больного не утомляли ’; (2) Дочитав, он сухо плюнул через плечо и машинально запел сквозь зубы (М. Булгаков); разносубъектные: опорное и зависимое действия совершаются только качественно различными деятелями: (1) Мин кай-тып щиткэндэ, лапаста тау кадэр купереп безнец бердэнбер сыерыбыз улеп ята иде (Г. Бэширов) ’В то время, когда я приехал домой, наша единст-
венная корова лежала на лапасе мертвая’; (2) Только успели мы занять свои места за чайным столом, как появились ожидаемые желанные гости (В. Мамонтов); вариативно-субъектные: опорное и зависимое действия могут относиться к одному субъекту, могут - к разным. Следует отметить, что последний критерий для таксисных конструкций русского языка нерелевантен.
Таким образом, ФСП таксиса, предназначенная для оформления временной упорядоченности событий внеязыковой действительности средствами языка и отражением мыслительной деятельности человека, является в некотором роде лингвистической универсалией. И в русском, в и татарском языках таксисные значения и средства их выражения образуют относительно целостную систему -ФСП таксиса, которую можно исследовать и в сопоставительном аспекте по критериям, предложенным в данной работе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
С. 566-567.
2. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л.: Наука, 1984. 136 с.
3. Полянский С. М. Об универсально-понятийном и конкретно-языковом аспектах в функционально-грамматическом описании поля таксиса // Функциональный анализ грамматических форм и конструкций: Межвузовский сб. науч. трудов. Л., 1988. С. 19.
4. Бондарко А. В. Общая характеристика семантики и структуры поля таксиса // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Под ред. А. В. Бондарко, Т. В. Булыгиной, Н. А. Козинцевой, Ю. С. Маслова. Л.: Наука, 1987. С. 238.
5. Касевич В. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М.: Наука, 1988. С. 208-210.
6. Рябова М. Ю. Временная референция в английском языке (прагма-семантический аспект). Кемерово: Кузбассвузиз-дат, 1993. С. 44-49.
7. Семенова Н. В. Категория таксиса в современном русском языке: дис. ... д-ра филол. наук. М., 2004. 343 с.
8. Храковский В. С. Категория таксиса (общая характеристика) // Вопросы языкознания. 2003. №2. С. 45^6.
9. Мальчуков А. Л. Опыт исчисления таксисных значений (на материале тунгусских языков) // Исследования к 70-летию чле-на-корреспондента РАН А. В. Бондарко. СПб., 2001. С. 195.
Поступила в редакцию 07.10.2009 г.
