Научная статья на тему 'Критерии научности как принципы демаркации научного и вненаучного знания: современное решение проблемы'

Критерии научности как принципы демаркации научного и вненаучного знания: современное решение проблемы Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
3646
234
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — А. В. Сулимов

В исследовании проводится анализ развития критериев научности, определяется их место в теории познания, предпринимается попытка сформулировать современные критерии научности, показав несостоятельность предшествовавших редукционистских концепций науки. Раскрывается неоднородная, многоуровневая сущность этих критериев, составляется наиболее общая их классификация, выделяются и обосновываются три наиболее важных критерия "точки опоры" в общем решении вопроса демаркации науки и вненаучной сферы знания

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The Criteria of Scientific Character as a Principle of Demarcating of Scientific and Extrascientific Knowledge: Modern Decision of the Problem

The analysis of the development of criteria of scientific character is carried out, their place in the theory of knowledge is defined, the attempt to formulate some modern criteria of scientific character is undertaken, by showing the impossibility of previous reductional concepts of a science. The dissimilar, multi-level essence of those criteria is opened, their most general classification is made, and three most important criteria «points of a support» in the general decision of the question about the determination of scientific and extrascientific spheres of knowledge are allocated and proved.

Текст научной работы на тему «Критерии научности как принципы демаркации научного и вненаучного знания: современное решение проблемы»

лось, что советские экономисты правильно наметили экономическую стратегию, рассчитанную на индустриализацию страны. Землю они считали принадлежащей «всему общественному целому». Поддерживая коммунистов в их политике интенсификации аграрного сектора, отвергали практику ограничения хозяйственной деятельности крестьянства, хотя коллективно-кооперативные формы хозяйственной жизни крестьянства ими приветствовались.

Евразийцы выступали за повышение роли государства в развитии экономики, заявляя, что являются сторонниками государственного регулирования и контроля хозяйственной деятельности, плановости в народном хозяйстве России-Евразии. Они были последовательными этатистами, сторонниками развития государственного хозяйства , и отстаивали государственное начало в хозяйственной жизни как основу экономического развития. Когда философ И.А.Ильин упрекал евразийцев за то, что они ведут дело к тому, чтобы найти «общую почву с революцией и общие задачи с большевизмом», то ПН. Савицкий старался разъяснить отличие евразийского мировоззрения от социалистического так: - «мы отвергаем социализм и,., мы являемся сверхсоциалистами. Поскольку социализм преображается в этатизм, его устремления созвучны устремлениям евразийцев...Термин «социализм», в его европейском понимании, недостаточен для обозначения социальной сущности евразийства».

В окончательное устройство совершенного человеческого общества на земле евразийцы не верили. Они были убеждены, что на земле «всегда будет существовать дисгармония», а это и ведет к усовершенствованию личности и общества, а иначе в обществе царил бы застой».

Таковы основные программные положения евразийцев. Они критически относились к капитализму и склонялись к признанию тех преобразований Советской России, которые выражали интересы трудящихся масс. Это и предопределило их совершенно иное понимание процессов, происходивших в России, чем у белой эмиграции.

Евразийское движение не было единым. Среди евразийцев образовалось два направления: Пражский центр во главе с П.Н.Савицким и Парижский - во главесЛ.П.Кар-савиним, который стал издавать газету «Евразия». Газета издавалась под эпиграфом - «Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она - шестая часть света,

А. В.СУЛИМОВ

Омский государственный технический университет

УДК 001 97

Вопрос о критериях научности традиционен для теории познания. Его постановка связана со стремлением выяснить гносеологическую природу научного знания, обладающего определенной спецификой по сравнению с другими продуктами познания. Познавательный опыт человека чрезвычайно многообразен — в нем наряду с научными обнаруживаются до-, вне- и околонаучные зна-

Евразия, узел и начало нашей мировой культуры». Это эмигрантское издание ориентировало на идейно-политическое сближение с советской властью и сотрудничество с большевиками. Либеральное отношение к большевизму дорого обошлось инициаторам сближения.

Активное участие в издании газеты принята Л.П.Карсавин, Д.П.Святополк-Мирский, П.П.Сувчинский, С.Я.Эфрон. Их призывы к сотрудничеству с Советской Россией насторожили эмигрантские круги, что повело к расколу евразийского движения. Пражская группа во главе с П.Н.Савицким объявила газету «Евразия» неевразийской за ее пробольшевистскую ориентацию.

Евразийство как идеология не состоялось, но не утратило своего значения. По мысли Г.В.Флоровского, «евразийцам первым удалось увидеть больше других, удалось не столько поставить, сколько расслышать живые и острые вопросы творимого дня. Справиться с ними, четко на них ответить они не сумели и не смогли». Но перед этим движением есть несомненная заслуга в последовательном отстаивании особенностей и уникальности русской истории. «Евразийцы, - писал Н.А.Бердяев, - стихийно, эмоционально защищают достоинство России и русского народа от тех," кто всегда готов «денационализо-ваться и перестать считать себя русским». Н.А.Бердяев в евразийстве видел «единственное пореформенное идейное направление», возникшее в эмигрантской среде. Все другие направления - «правые» и «левые» - носят дореволюционный характер и поэтому, в отличие от евразийства, лишены творческой жизни и знания в будущем.

Сегодня Российская держава, сложившаяся как «огромное евразийское геополитическое пространство», представляет собой уникальный культурно-исторический мир с перспективой перехода «к постиндустриальному социализированному обществу».

ПОРХУНОВ Георгий Арсентьевич - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой политической истории Омского государственного педагогического университета.

ния. В связи с этим возникает проблема принципов, согласно которым осуществляется противопоставление науки ненауке. Проблема эта имеет длительную историю.

Исследования соотношения «знания» и «мнения», «знания» и «догадки», «знания» и «субъективного предположения» и т.д. с целью нахождения наиболее существенных особенностей, признаков научности восходят к

КРИТЕРИИ НАУЧНОСТИ КАК ПРИНЦИПЫ ДЕМАРКАЦИИ НАУЧНОГО И ВНЕНАУЧНОГО ЗНАНИЯ: СОВРЕМЕННОЕ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ__

В ИССЛЕДОВАНИИ ПРОВОДИТСЯ АНАЛИЗ РАЗВИТИЯ КРИТЕРИЕВ НАУЧНОСТИ, ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ИХ МЕСТО В ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ, ПРЕДПРИНИМАЕТСЯ ПОПЫТКА СФОРМУЛИРОВАТЬ СОВРЕМЕННЫЕ КРИТЕРИИ НАУЧНОСТИ, ПОКАЗАВ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ РЕДУКЦИОНИСТСКИХ КОНЦЕПЦИЙ НАУКИ. РАСКРЫВАЕТСЯ НЕОДНОРОДНАЯ, МНОГОУРОВНЕВАЯ СУЩНОСТЬ ЭТИХ КРИТЕРИЕВ, СОСТАВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ ОБЩАЯ ИХ КЛАССИФИКАЦИЯ, ВЫДЕЛЯЮТСЯ И ОБОСНОВЫВАЮТСЯ ТРИ НАИБОЛЕЕ ВАЖНЫХ КРИТЕРИЯ - "ТОЧКИ ОПОРЫ" В ОБЩЕМ РЕШЕНИИ ВОПРОСА ДЕМАРКАЦИИ НАУКИ И ВНЕНАУЧНОЙ СФЕРЫ ЗНАНИЯ

античности, где они получают широкое распространение и различное воплощение. Вопрос, которым задавались античные мыслители, состоит в выявлении предпосылок познавательной обособленности научного знания в сравнении с прочими результатами познания и принципов, которыми должен руководствоваться субъект в своем стремлении к научному знанию, преодолевая догадки, мнения, личностные убеждения и т. п.

В качестве основы решения этого вопроса в античности формулировались теоретико-познавательные идеалы, которые, отражая сущностные черты научного знания, приобретали характер установочных ориентиров исследовательской деятельности субъекта познания. Так, уже в те времена было обосновано представление о способе гносеологической оценки знания — о критериях научности.

Критерии научности — это правила, по которым оценивается соответствие (несоответствие) некоторых знаний обобщенным гносеологическим представлениям об установленных стандартах научного знания. Они обусловливают качественную определенность тех оснований, с позиций которых то или иное знание расценивается как научное и зачисляется в разряд научного знания

Таким образом, нормативно (ценностно) ориентируя исследования, отсекая непродуктивные гносеологические установки, создавая типовые методы генерации знания, указывая направления желательной эволюции научных отраслей и дисциплин и т. п., в самом общем смысле критерии научности определяют эталон науки, включая как знание, так и деятельность по его получению и организации.

К настоящему времени предложено немало трактовок эталонов научности. Естественно, зачастую они не совпадают. Чтобы разобраться в причинах этого, подчеркнем, что основной источник различий между широко известными гносеологическими эталонами науки заключается в следующем: критерии научности могут формулироваться с позиций либо редукционизма, либо антиредукционизма Остановимся на этом подробнее.

Сложность проблемы определения какого-либо единого эталона заключаются в многообразии науки. В практике своего функционирования она выступает не в целостной, а в дискретной форме — в форме автономных отраслей. Наука слагается из естественнонаучных и обществоведческих, фундаментальных и прикладных, описательных и объяснительных, теоретических и эмпирических и т д. систем, обладающих предметными, методическими, эвристическими и тому подобными особенностями. Социальный, а также познавательный статус подобных систем не эквивалентен. Одни науки занимают лидирующее положение, что в качестве неизбежного следствия имеет повышенную общественную заинтересованность в их теоретико-методологической разработке, чего нельзя сказать о других науках, не имеющих такого статуса.

Фактическая неравноправность наук, вытекающая из их различных идейных, социальных и прочих притязаний, будучи неосознанной в методологическом сознании, обусловливает ценностную стратификацию науки. Именно это обстоятельство порождает редукционизм.

Редукционистская концепция научного познания заключается в предпочтении определенного типа знания — будь то конкретная наука или теория - всем прочим, в наделении этого типа знания преимущественной познавательной ценностью. Концепция науки в понимании редукционизма опирается на совершенно конкретный, индивидуализированный идеал, возводимый в ранг эталона. Последний объявляется каноном научного мышления, расцениваясь как средство обоснования научной деятельности во всех отраслях. Так, совместимость теорий с эталоном означает заявку на научность, несовместимость теорий с эталоном означает необходимость их со-

ответствующей реорганизации и перестройки, с тем чтобы они в конце концов стали ему соответствовать. Примерами таких эталонов являются математический, физический и гуманитарный эталоны научности.

Нет необходимости углубляться в исследование достоинств и недостатков каждого эталона, ибо такой способ решения проблемы критериев научности неприемлем в качестве универсального метода демаркации науки и ненауки. Редукционизм, игнорирующий многообразие форм научности, несостоятелен, и вопрос должен решаться на аитиредукционистской основе. При этом пути разрешения проблемы следует искать в основаниях, по которым, во-первых, задается способ выделения научного знания из сферы ненаучного незнания и, во-вторых. определяется гносеологическая общность наук. Что же это за основания?

Учитывая реальное многообразие, историческую изменчивость систем знания, их локалиэованность в различных неоднородных культурных контекстах и т п, необходимо признать, что задать достаточные критерии научности списочным образом невозможно. Любой такой список критериев, включающий даже наиболее типические параметры научного мышления, такие, как эвристич-ность, описательная, объяснительная,предсказательная сила, обоснованность, простота и т.д., в конечном счете оказался бы формальным, если не был бы связан с некоей конкретной познавательной реальностью, а потому был бы неспособен полно выделять и удостоверять свойство научности во всех ее направлениях.

Отсюда следует: 1) никакая логико-методологическая теория науки не может представлять всеобъемлющее внеисторическое описание научности на базе неких универсальных норм, зафиксированных как неизменных, и 2) в определении критериев научности невозможно игнорировать факт их зависимости от различных сфер и этапов теоретического познания, формирующих само представление о науке и научности.

Для последующего обсуждения вопроса о критериях научности целесообразно различать следующие два аспекта. Прежде всего, необходимо выяснить специфику требований, предъявляемых к конкретным знаниям для каждой профессионально обособленной отрасли науки, которые позволяют оценивать эти знания на их соответствие (несоответствие) принятому здесь стандарту научности. Поэтому историк, например, формулирует специфические требования объективности в подходе к источниковедению, которые выступают своеобразными регуляторами (критериями научности) его познания и не являются критериями научности других дисциплин. Физик, в свою очередь, прибегает к критериям, которые соответствуют его гносеологическому представлению об условиях научности физики как гипотетико-дедуктивной системы знания. Существуют также весьма разнородные критерии научности для эмпирических, теоретических формальных, аксиоматических, описательных наук и т.д. Совершенно ясно, что указанный аспект проблемы ориентирует на выявление специфических критериев научности, принимаемых с учетом своеобразия предмета и метода каждой конкретной области знания.

Другой аспект проблемы существенно отличается от предыдущего. Здесь исследуется гносеологическая специфика научного знания, взятого как бы в целом, в связи с его теоретико-познавательным противопоставлением всем прочим ненаучным типам знания. Речь в данном случае идет о том, чтобы из многообразия специфических для данной области характеристик научных знаний, попытаться вычленить относительно единые типизированные свойства научности, достаточно определенные для того, чтобы говорить о различных научных знаниях, именно как о научных знаниях, ибо должны же существовать основания, общие для всех наук, которые и делают их науками.

^ К числу типичных гносеологических признаков научности знания, согласно критериям научности, относят: истинность, рациональность, методичность и т.д

В современной методологии науки предпринимается попытка систематизировать признаки научности знания. При этом берется за основу, что значимость и динамика исторического развития критериев научности во многом определяется той плоскостью, в которой рассматривается наука, ибо сами эти критерии многоуровневы, многомерны, пытаясь охватить понятие научности как можно полнее и ближе к действительной науке. Результатом систематизации наиболее полного набора критериев является следующая классификация, характеризующая непосредственно онтологический статус научного знания:

а) универсальные критерии, ядро, эпистемологическое поле исследования. В эту группу входят такие критерии, как формальная непротиворечивость, причинно-следственная связность, опытная проверяемость, рациональность, воспроизводимость, интерсубъективность. Все критерии из этой группы - необходимы. Они составляют собой мироотношение, и упразднение любого из них грозит распадом науки как способа освоения действительности;

б) исторически-прехоящие нормативы. Они задают рациональные образцы связей, в терминах которых можно судить о течении событий. Это требования к онтологическим схемам, гипотезам существования, гносеологическим допущениям, картинам мира и т.д. В отличие от группы "а", эти критерии фиксируют лишь культурно-стилистическую размерность мышления ученых, и в той или иной научной сфере они по своему содержанию являются специфическими;

в) дисциплинарно-тематические критерии. Предъявляются к профессионально-расчлененным отраслям -системам знания и деятельности. Служат внутренним "кольцом" для конкретной научной области.

Наука достаточно полно охватывается этой трехмерной системой критериев. Но, будучи наиболее полной, эта схема оказывается громоздкой и трудноприменимой в конкретных методологических задачах. И хотя эти признаки, безусловно, фиксируют гносеологическую определенность научного знания, зачастую неясно, какие из них являются наиболее существенными, а какие второстепенными, какие необходимыми, а какие производными и т. д. даже в рамках группы "а". Поэтому поставим вопрос следующим образом: каким должен быть минимальный набор основных признаков, способных выразить гносеологическую природу научного знания?

В реальных вопросах демаркации минимальный набор признаков, выражающих наиболее существенные теоретико-познавательные особенности научного знания, составляют истинность, интерсубъективность и системность.

Истинность. Под истинностью знания традиционно понимается соответствие его познаваемому предмету. На основе признака истинности формулируется дополняющий его признак предметности знания, а именно:

всякое знание должно быть знанием предметным, т. е. характеризоваться отношением к существующему вне его познаваемому, ибо если нет познаваемого, то нет и знания (ведь оно в таком случае было бы знанием ни о чем). Однако истинность свойственна не только научному знанию. Ее могут включать донаучные практически обыденные знания, мнения, догадки и т.п. В этой связи возникает вопрос: нет ли чего-либо особенного в характеристике истинности собственно научного знания? С целью анализа этого обстоятельства обратим внимание на проводимое в гносеологии различение понятий «истина» и «знание».

Понятие «истина» подразумевает соответствие знания действительности, достоверность его содержания, фиксирующего предметное положение дел безотноси-

тельно к субъекту и существующего независимо от него в силу своей объективности.

Понятие «знание» выражает факт принадлежности истины к формам субъективного знания, фиксирует такое субъективное отношение к истине, которое позволяет говорить о ней как об истине знания «для нас», а не «самой по себе». Дополнительно оно указывает на то обстоятельство, что об истине можно знать по-разному, т.е. облачать ее в различные формы знания, которые будут характеризоваться как различным субъективным отношением к истине, к формам ее познания, так и представлять различные виды ее признания.

Понятие истины, таким образом, выражает содержательную сторону некоей формы знания с точки зрения се объективности и безотносительно к субъективной оценке и признанию. Понятие знания выражает форму признания истины, предполагающую наличие качественных оснований, в зависимости от достаточности которых имеются различные формы признания истины, например, либо мнение, либо вера, либо практически-обыденное, либо научное знание.

Следует подчеркнуть, что в условиях научного знания не просто сообщается об истинности того или иного содержания, но приводятся основания, по которым это содержание истинно. Поэтому в качестве признака, характеризующего истинность научного знания, указывают на признак его достаточной обоснованности в отличие от недостаточной обоснованности истинности других модификаций познания. Не случайно в этой связи принцип достаточного основания называют фундаментом всякой науки. На основе принципа достаточного основания формулируется требование разумного основания.

Интерсубъективность. Данный признак выражает свойство общезначимости, общеобязательности, всеобщности знания в отличие, например, от мнения, характеризующегося необщезначимостью, индивидуальностью. В этом смысле между истиной знания и истинами прочих модификаций познания намечается следующее разграничение. Истины практически-обыденного знания, веры и т.п. остаются «персональными», так как относятся к таким формам знания, которые предполагают признание истины по недостаточным для того основаниям. Что касается истин научного знания, то они универсальны, «безличны» и принадлежат к формам знания, базирующимся на признании истины по объективно достаточным основаниям.

Признак интерсубъективности конкретизируется благодаря введению признака воспроизводимости. Последний указывает на свойство инвариантности знания, получаемого в ходе познания всяким субъектом. Напротив, если знание не является инвариантным для всякого обладающего нормальными способностями субъекта, оно не может претендовать на научность. Однако критерий воспроизводимости не подменяет критерия объективности знания. В этом случае, те, кто, например, как К. Поп-пер, утверждает обратное, становятся на несостоятельные позиции. Объективность не может быть сведена к общезначимости потому, что именно последняя выступает производной от первой. В самом деле, общезначимость знания есть результат его обоснованности. Знание же считается обоснованным, если есть основание утверждать, что истинность (достоверность) его установлена. При этом установление истинности знания предполагает применение таких доказательных средств, которые порождают субъективную убежденность в объективности знания, уверенность в обладании истиной. Отсюда, в силу объективности и логической обоснованности (доказательности), знание приобретает независимый от индивида характер, становится интерсубъективным, общезначимым.

Системность. Системность характеризует различные формы знания (результаты познания). Как правило, она

связывается с организованностью научного, художественного и обыденного знания. Однако трактовка системности как организованности знания нуждается в уточнении.

Что обусловливает системную организованность знания?

Системная организованность знания обусловлена определений формой его обоснованности. Поскольку обоснование предполагает установление отношений координации и субординации между внутренними элементами обосновываемого, постольку оно предполагает организацию последнего. В этом смысле известная организованность (а также обоснованность) присуща не только научному, но и ненаучному типам знания.

Различие менаду определенностью научного и обыденного знаний по признаку системности целесообразно искать на пути выявления качественных особенностей их системного строя.

Оказывается, что практически-обыденное знание получает обоснование из повседневного опыта, из некоторых индуктивно установленных рецептурных правил, которые не обладают необходимой доказательной силой, не имеют строгой принудительности, логической демонстративности и т.д. Обоснованность же научного знания такова, что порождает несомненность в истинности его содержания, ибо организация обоснования в сфере науки в противоположность сфере практически-обыденного знания имеет строгую дедуктивную структуру. Эта структура обеспечивает также свойство дискурсивности знания.

Дискурсивность научного знания базируется на принудительной последовательности понятий и суждений, заданной логическим строем знания (дедуктивной структурой), формирует чувство субъективной убежденности

в обладании истиной. Поэтому акты научного знания сопровождаются уверенностью субъекта в достоверности его содержания. Вот почему под знанием понимают форму субъективного права на истину. В условиях науки это право переходит в обязанность субъекта признавать логически обоснованную, дискурсивно доказательную, организованную, систематически связанную истину.

Итак, специфика научного знания, по нашему мнению, выражается тремя признаками — истинностью, интерсубъективностью и системностью. Каждый признак в отдельности не конституирует определенность науки. Истину включает и ненаука; интерсубъективным может быть «всеобщее заблуждение». Признак системности, реализованный обособленно от других, обусловливает лишь «наукообразность», видимость обоснованности и т.д. И только одновременная реализация этих признаков в известном результате познания в полной мере определяет его научность.

Таким образом, в системе этих критериев представляется научность знания независимо от многообразных форм ее конкретных проявлений в предметно-содержательных типах научных знаний. При этом мы имеем ввиду всю относительность и условность этой характеристики, которая, естественно, требует уточнения применительно к анализу конкретного научного материала. Однако, - это задача особого исследования. В той же мере, в какой обоснованно утверждать о некоторых принципиальных основаниях демаркации науки и ненауки, - ими, как представляется, выступают истинность, интерсубъективность и системность. Руководствуясь этими признаками, уже можно делать предварительные заключения о научности той или иной области и при этом быть уверенными в правомерности такого заключения.

Н. П. КОРНЕЕВА

ОмГТУ

УДК 284

ЭТИКА НОВОГО ЗАВЕТА В ТРАКТОВКЕ Ж. КАЛЬВИНА

СТАТЬЯ НАПИСАНА НА ОСНОВЕ ДВУХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Ж. КАЛЬВИНА: "О ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ" И "НАСТАВЛЕНИЕ В ХРИСТИАНСКОЙ ВЕРЕ", В КОТОРЫХ ИЗЛОЖЕНЫ ВЗГЛЯДЫ ОСНОВАТЕЛЯ КАЛЬВИНИЗМА НА ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ЭТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ. АВТОР РАССМАТРИВАЕТ ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ЭТИКИ НОВОГО ЗАВЕТА В УЧЕНИИ Ж. КАЛЬВИНА. ТАКЖЕ В СТАТЬЕ ЗАТРАГИВАЕТСЯ ПРОБЛЕМА МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ ПОСЫЛОК ТОГО ЯВЛЕНИЯ В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ, КОТОРОЕ М. ВЕБЕР НАЗВАЛ "МИРСКИМ АСКЕТИЗМОМ".

Та суровость закона, которую мы видим в трактовке Ж. Кальвином заповедей Моисея, вызывающая наивысшее напряжение сил христианина, еще не предел. На материале Нового завета Ж. Кальвин еще более жестко формулирует этические принципы, которые изложены в произведении "О христианской жизни", в котором он, казалось бы, превосходит сам себя в вопросах человеческой нравственности. Этот трактат поражает своей убедительностью и силой воздействия.

Трактат "О христианской жизни" выходит в 1539 году в виде заключительной части ЧпбйМю". а затем переносится в отдельную книгу, посвященную Христу. Позже он распространяется как отдельное от "Наставления" произведение. И именно оно, по нашему мнению, сыграло наибольшую роль в распространении и развитии кальвинизма.

Автор убеждает читателя, что у природного человека, вопреки мнению философов, не может быть добродетели, 'Только меч Святого Духа истребляет зло, присущее природе"1, воскреснуть к новой жизни вне Христа

невозможно. Т. о. Кальвин ставит Писание не только в виде абсолютного авторитета как у многих протестантов, но и возводит его в роль живого примера для подражания. Кальвин пишет: "Чтобы облечься во Христе в нового человека, в душе должно укорениться нравственное учение, и только тогда произойдет отречение от ветхого человека"2 .

Однако возможно ли, чтобы нравы христианина абсолютно и полно соответствовали Евангелию? Нет. Между евангельским идеалом и реальным человеком пролегла пропасть. Невозможно найти ни одного человека, который бы приблизился к совершенству, но большинство людей невероятно далеко от него. И если бы Церковь требовала не отклоняться от евангельских норм, то она осталась бы без мирян, очень едко замечает Кальвин. Совершенство - это цель, к достижению которой следует прилагать все усилия. Но сколь бы медленно человек не продвигался, он понемногу приближается к заветной цели. "Будем же непрестанно стремиться как можно больше преуспеть во славе Господней, но да не утратим реши-

1 Calvin. Institutio de la religion chestienn, lib 3, ch. 5//Цит по: Ревуненкова H. В. Путь христианского совершенствования в моральном учении Ж. Кальвина, стр. 146.

2 Calvin. Institutio de la religion chestienn, lib 3, ch. 5//Цит по: Ревуненкова H.В., ук соч, стр 146.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.