CC BY
17
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Критерии баланса интересов: цивилистический аспект
Архипов Игорь Валентинович,
доктор юридических наук, доцент, Российский государственный университет правосудия E-mail: aiv495@mail.ru
Доказывается, что в основе определения сущности и содержания законного (правового) интереса лежит объект общественного отношения. Субъективное восприятие интереса как потребности не исключает наличия объективного элемента интереса, заключающегося в потребляемом благе, и, следовательно, выражающегося в объекте соответствующего фактического или правового отношения. Ординарной формой легализации интереса является вступления в правоотношение, предусмотренное конкретной правовой нормой. Экстраординарной формой является установление материального правоотношения (прав и обязанностей) с помощью института аналогии права.
Защита законного (правового) интереса, не опосредованного гражданским материальным правоотношением, возможна в двух ситуациях: 1) правоотношение еще не возникло, но доказано, что оно с неизбежностью возникнет в будущем, а будущие права находятся под угрозой нарушения, в том числе в виде посягательства на объект будущего правоотношения; 2) защита неимущественных (нематериальных) благ, которые в силу своей природы (неотделимости от личности) не могут быть опосредованы правоотношением, за исключением правоотношения по их защите.
Баланс интересов может устанавливаться как в конкретном правовом отношении, так и в нескольких правоотношениях с участием одного субъекта. Критерием баланса интересов является соотношение ценности (стоимости), то есть эквивалентность объектов встречного имущественного предоставления. Методологически невозможно устанавливать баланс между имущественными и неимущественными интересами.
Ключевые слова: законный интерес; объекты гражданских прав; эквивалентность встречного предоставления; баланс интересов; критерии баланса интересов.
Статья подготовлена в рамках Государственного задания РГУП 2022 г. на тему «Гражданско-правовые средства обеспечения баланса интересов граждан, предпринимателей и публично-правовых образований как участников имущественных правоотношений» при информационной поддержке СПС «Консуль-тантПлюс».
Устоявшимся трендом определения понятия «интерес» является установление его сущности через понятие «потребность» [10, с. 25].
Цивилистическая теория потребностей разработана Н.А. Бариновым [1]. Правда следует отметить, что его теория была преимущественно направлена на обоснование потребительских правоотношений в предмете гражданского права, однако основные выводы этой теории вполне могут служить и для целей установления логических связей между потребностями и интересами.
В самом общем виде, потребность - это нужда, требующая удовлетворения. Следовательно, в основании понятия потребности лежит некое благо, которое субъект намеревается «потребить», использовать. Представляется, что именно акцент внимания исследователя на потребляемом благе, позволяет выяснить сущность интереса, охраняемого правом.
В этом плане наиболее обоснованной представляется позиция И.Л. Брауде, связывавшего интерес с охраняемым законом «благом» [3, с. 57]. И вот почему. Разумеется, что нельзя ставить знак равенства между «интересом» и «благом», интерес является побудительным моментом к удовлетворению потребности. То есть, существует субъективный момент в содержании интереса. Но как верно заметил один из основных критиков указанной позиции В.П. Грибанов: «потребность составляет содержание интереса» [5, с. 52]. Если продолжить логическую цепочку понятий «интерес» - «потребность», то получается, что содержание потребности составляет «благо».
Критикуя позицию о признании интереса «благом» В.П. Грибанов утверждал, что форма проявления потребности заключается в деятельности, в поведении людей, что она всегда выражает определенную целенаправленность их действий [5, с. 52]. И с этим нельзя не согласиться. Обратим внимание на «целенаправленность» действий. Действительно волевые действия всегда имеют цель, они на что-то направлены, то есть имеют определенный объект. А раз так, то таким объектом и является то благо, за счет которого удовлетворяется потребность и, соответственно, в чем состоит интерес.
На наш взгляд, нет никакой особенной проблемы в том, что само понятие блага не имеет четкого юридического определения. По крайней ме-
5 -о
сз
<
ре, отсутствуют существенные возражения против позиции, признающей, что в основании объектов гражданских лежат имущественные и неимущественные блага. Таким образом, казалось бы, существенное возражение против установления связи между «интересом» и «благом», снимается само собой, поскольку интерес реализуется посредством общественного отношения, то есть совершения действий, направленных на определенный объект.
В настоящее время такая составляющая интереса как «благо» фактически стала общепринятой.
Выяснение сущности законного интереса чаще всего строится на его противопоставлении субъективному праву исходя из устоявшегося словосочетания о защите «прав и законных интересов». Чаще всего, законный (правовой) интерес определяется как некая «дозволенность», признаваемая и охраняемая правом возможность действовать определенным образом не совпадающая с субъективным правом.
А.В. Малько и В.В. Субочев определяют законный интерес следующим образом: «Законный интерес - это отраженная в объективном праве либо вытекающая из его общего смысла и в определенной степени гарантированная государством юридическая дозволенность, выражающаяся в стремлениях субъекта пользоваться определенным социальным благом, а также в необходимых условиях обращаться за защитой к компетентным структурам - в целях удовлетворения своих интересов, не противоречащих общегосударственным» [10, с. 73].
Обратим внимание на следующие три составляющих интереса в интерпретации указанных авторов: 1) «юридическая дозволенность»; 2) стремление субъекта пользоваться определенным социальным благом; 3) обращаться в случаях нарушения за защитой к государственным органам.
Другими словами, «законный интерес» - это 1) юридически обеспеченная возможность действий, 2) направленных на определенное благо (объект), 3) обеспеченная государственным принуждением. Представляется вполне очевидным сходство законного интереса и субъективного права.
При этом А.В. Малько и В.В. Субочев строго придерживаются позиции, разграничивающей указанные понятия. Впрочем, как и большинство других исследователей рассматривающих «субъективное право» и «законный интерес» как различные формы признания и защиты интересов субъектов права со стороны государства. [9, с. 84-98] Тем не менее, законный интерес в их интерпретации представляет собой признаваемую государством возможность определенных действий, то есть явление однопорядковое с субъективным правом.
Такая теоретическая конструкция, вероятно, — имеет право на жизнь, однако законодательная S2 и судебная практика, на наш взгляд, пошли по дру-й гому пути.
° Классическим примером защиты законных ин-1 тересов в советской судебной практике стало де-
ло о возмещении расходов, связанных со спасением социалистического имущества, до момента, когда в законодательство была введена соответствующая норма [4]. Этот пример подтверждает тезис о том, что законный интерес может иметь правовое значение в ситуации, когда общественное отношение уже возникло, но оно не опосредовано конкретной правовой нормой, то есть нормой, предусматривающей данное конкретное отношение. Тем не менее, материальное и процессуальное право в достаточной степени урегулировали данный казус, однако не с тех позиций, которые предлагаются теорией права. С позиции материального гражданского права в такой ситуации предлагается применять аналогию закона или права. Отметим, что в формулировке ст. 6 ГК РФ имеются неточности, вызывающие некоторые сомнения в порядке использования на практике указанных положений. Так, в самой статье указывается, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Но главный вывод из ст. 6 следующий: материальное гражданское правоотношение считается возникшим, а его содержание определяется исходя из «общих начал и смысла гражданского законодательства», а также рядом дополнительных «требований». Какие же сложности объективно возникают у правоприменителя при попытке применить аналогию права? Во-первых, непонятно, что такое «общие начала гражданского законодательства». Ст. 1 ГК РФ определяет «основные начала гражданского законодательства», но как они соотносятся с «общими началами»? И где искать эти «общие начала»? Во-вторых, не определена правовая природа «требований» добросовестности, разумности, справедливости. В настоящее время «добросовестность» конституирована в качестве «основного начала». Означает ли это, что разумность и справедливость тоже могут претендовать на статус «принципа» гражданского права? Мы исходим из того, что гражданское право в целом (в совокупности его норм, принципов, обычаев и прецедентов) представляет собой формализованную «справедливость». Поэтому, вряд ли целесообразно использование термина «справедливость» в данном контексте, хотя, как принцип высшего уровня или цель, задача - вполне уместен в ГК. При этом, нельзя не признать сложности при определении критериев достижения этой самой «справедливости».
Подчеркнем главный вывод из ст. 6 ГК: аналогия закона и права подтверждает возможность существования прав и обязанностей (материального правоотношения) без конкретизации нормой, обычаем и т.п. Соответственно, остается только вопрос о содержании возникшего субъективного права: включает ли оно право на защиту? Ответ на этот вопрос дается гражданским процессуальным законодательством. По крайней мере, множе-
ство статей ГПК РФ, начиная со 2, 3, 4, не дают поводов усомниться, что право на защиту законных интересов безусловно признается.
Таким образом, остается один непроясненный вопрос: а что собой представляет объект соответствующего, признаваемого государством субъективного права на защиту законного интереса?
Отвечая на этот вопрос, мы исходим из наличия диалектической связи между субъективным правом и объектом этого субъективного права. Строго говоря, мы не можем себе представить ситуации безобъектного субъективного права. В этом смысле нельзя не согласиться с О.С. Иоффе не признававшего существование безобъектных правоотношений. В то же время его критика М.М. Агар-кова и Д.М. Генкина, как сторонников признания безобъектных правоотношений не может быть признана вполне корректной [6]. Дело в том, что и М.М. Агарков, и Д.М. Генкин по сути дела, лишь задавались вопросом, что же кроме вещей может быть объектом гражданских прав и пытались выявить сущность услуг как объектов гражданских прав. Сегодня, услуга как объект уже не подлежит оспариванию, а вот имущественное ее содержание вызывает массу споров. Представляется, что имущественное содержание услуги составляет экономия имущества. При таком подходе многие вопросы о допустимости признания безобъектных отношений по оказанию услуг снимаются.
Итак, материальное и процессуальное гражданское право в их системном единстве, фактически, предлагают концепцию, в которой законный интерес опосредуется через признание особого порядка возникновения и признания субъективного права на защиту законного интереса, сам же законный интерес в этой конструкции является объектом соответствующего субъективного права.
Однако, существование общественного отношения, еще не урегулированного правом - это только одна ситуация признания законного интереса.
Представляется, что могут существовать, как минимум еще две ситуации.
Во-первых, это ситуация, при которой достоверно установлено, что правоотношение возникнет с неизбежностью в будущем, а будущие субъективные права находятся под угрозой нарушения. Применительно к имущественным отношениям, при указанных ситуациях законный интерес подлежит защите и понимается как имущественный объект.
Во-вторых, это защита большинства неимущественных благ. Приведем ставший классическим пример с защитой чести, достоинства и деловой репутации. Несмотря на то, что некоторые авторы полагают, что существует некое право на честь, мы исходим из того факта, что право на честь нигде формально не закреплено, вот право на защиту чести, действительно, существует. В свое время В.А. Тархов, вполне определенно указывал на допустимость признания только права на защиту нематериальных благ и бессмысленность уста-
новления права на неотделимое от субъекта благо, в частности, права на честь [19, с. 384]. Такой подход, казалось бы, противоречит устоявшемуся догмату о том, что некое подлежащее охране и защите благо должно быть возведено в «ранг» права и после этого оно в качестве такового подлежит защите. Относительно так называемых «нематериальных благ» (на наш взгляд было бы точнее их назвать «неимущественными благами») эта конструкция не имеет смысла, поскольку неимущественные блага сами по себе существуют как законный (правовой) интерес. При защите указанных благ не требуется создания конструкции, например, права на честь, в связи с тем, что немыслимы собственные действия по поводу охраняемого законом объекта, а также действия по распоряжению этим объектом. Именно поэтому, мы утверждаем, что неимущественные блага подлежат защите именно как законный (правовой) интерес и, соответственно, именно поэтому достаточно установления только соответствующего права на защиту данного интереса.
Несколько иные проблемы возникают, когда интерес опосредуется ординарным правовым отношением, то есть возникающим на основании юридического факта предусмотренного конкретной гражданско-правовой нормой с установлением конкретного субъективного права на конкретный объект.
Говоря о балансе интересов можно выделить несколько уровней оценки наличия или отсутствия указанного баланса. Прежде всего, следует иметь ввиду возможность достижения баланса интересов, заложенную в самом правовом регулировании (при установлении правовых норм и принципов). Однако, эта проблематика как правило упускается из вида, так как априори предполагается, что легитимированное правило поведения как раз и опосредует баланс интересов как участников правоотношений, так и государства. Если говорить публично-правовых нормах, то в них абсолютизируется понимание баланса интересов законодателем. При возникновении правоотношений на основе гражданско-правовых норм и принципов вопрос об установлении баланса интересов смещается в сторону большего значения волеизъявления участников правоотношений.
Вряд ли можно связывать баланс интересов с принципом равенства участников имущественных и личных неимущественных отношений [7, с. 133-140], а также с представлением его в виде самостоятельного принципа гражданского права [16, с. 125].
Видимо, более близки к истине те авторы, которые связывают баланс интересов с эквивалентностью встречного исполнения [8] либо выделя- р ют самостоятельный принцип эквивалентности Д встречного предоставления [2]. Такой подход име- Е ет, на наш взгляд, серьезное теоретическое обо- К снование в выделении такого сущностного призна- ё ка права и, в частности, права гражданского как у «эквивалентность» [18, с. 519]. А
Собственно говоря, учет баланса интересов в гражданском праве является наиболее ярким примером отражения такого сущностного признака объективного права как эквивалентность. Отметим попутно, что в судебной практике в последнее время примерно одни и те же ситуации оцениваются либо с позиции принципа [17], презумпции [14], признака [12] эквивалентности встречного предоставления, либо принципа [13] баланса интересов. Причем заметна тенденция превалирования использования теоретической концепции «баланса интересов» в последнее время.
В.В. Кулаков полагает, что для достижения разумного баланса интересов основным условием является эквивалентность встречного исполнения как отсутствие чрезмерной выгоды и чрезмерных убытков для каждой из сторон [8]. Такую позицию в целом подтверждает и приведенная судебная практика. Такой подход охватывает только спорные ситуации из единичных или взаимосвязанных договорных обязательственных правоотношений. Причем на наш взгляд, важно подчеркнуть, что баланс интересов, определяемый через эквивалентность встречного предоставления, имеет в своем основании объекты правоотношения. Такое уточнение позволяет расширить применение понятия эквивалентности, равноценности объектов не только к договорным обязательственным правоотношениям. Разумеется, в оценке наличия баланса интересов необходимо учитывать субъективный момент (субъективную оценку). При вступлении в правоотношение его участники самостоятельно оценивают ценность объектов правоотношения, при возникновении спора о наличии баланса интересов в правоотношении уже требуется экспертная оценка, которая должна опираться на объективные данные. Представляется, что при отсутствии внешнего влияния на волеизъявление участников единичного правоотношения, сложности с определением баланса интересов могут возникнуть только при длительных правоотношениях, когда стоимость объектов правоотношения меняется в силу изменения экономических (рыночных, трудозатратных и т.п.) условий.
Установление баланса интересов при существовании комплекса правоотношений участников представляет собой более сложную задачу. Главное методологическое требование при этом, на наш взгляд, заключается в определении баланса между интересами одного вида. Верховный Суд РФ неоднократно указывал на необходимость учитывать наличие множества правоотношений с участием несостоятельного должника и его имущественных обязанностей, в том числе в отношении лиц, находящихся на его иждивении [15], отмечая, что при этом должен соблюдаться баланс интересов должника, лиц, находящихся на его ижди-— вении, с одной стороны, и кредиторов, имеющих 2 право на получение удовлетворения за счет кон-й курсной массы, с другой стороны. ° Представляется, что методологически невер-ав но пытаться устанавливать баланс между имуще-
ственными и неимущественными интересами. Тем не менее, некорректные попытки имеются даже в актах толкования Верховного Суда РФ, который предписывает нижестоящим судам при рассмотрении дел о банкротстве граждан, в том числе индивидуальных предпринимателей, «учитывать необходимость обеспечения справедливого баланса между имущественными интересами кредиторов и личными правами должника (в том числе его правами на достойную жизнь и достоинство личности)» [15].
В качестве одной из казусных ситуаций указывается рассмотрение «ходатайства финансового управляющего о предоставлении ему доступа в принадлежащие должнику жилые помещения, к адресам и содержимому электронной и обычной почты гражданина и т.п., а также при рассмотрении ходатайства должника о получении из конкурсной массы денежных средств в разумном размере на оплату личных нужд» [15].
Возникает вопрос, с какой целью в данной ситуации использован термин «справедливый баланс». Вполне очевидно, что баланс как некое равновесное состояние взаимосвязанных показателей не может быть «справедливым» или «несправедливым». Баланс не может устанавливаться между не взаимосвязанными показателями. Другими словами, баланс может устанавливаться только между имущественными интересами сторон, либо между неимущественными интересами участников соответствующих отношений. Давая указанное разъяснение Пленум заранее ставит перед судами невыполнимую задачу, ибо объективные критерии «справедливого баланса» между имущественными и неимущественными интересами отсутствует.
Оценивая содержание п. 39 Постановления, можно утверждать, что на самом деле речь должна идти не о каком то мифическом «справедливом балансе», а о недопустимости нарушения личных неимущественных прав и неимущественных благ в делах о несостоятельности, а также о строгом исполнении части 2 пункта 2 статьи 1 ГК РФ о допустимости ограничения гражданских прав (в данном случае - личных неимущественных) только на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Таким образом, учет имущественных интересов одних субъектов, в данном случае - кредиторов, не является основанием для ограничения неимущественных прав должника. Все достаточно просто для понимания, а модное словечко «справедливый баланс» только запутывает истинный смысл разъяснения.
Сами судьи весьма осторожно, но критикуют постановку задачи установления «справедливого баланса» имущественных и неимущетвенных интересов участников. Так, председатель Арбитражного суда города Москвы Н.А. Новиков, отмечает отсутствие четких критериев определения балан-
са прав кредиторов и должника в Постановлении N 45. По его мнению, отсутствие таких критериев требует от судей максимума усилий при разрешении соответствующих споров, выражающихся в обобщении и анализе судебной практики применения соответствующих норм законодательства о несостоятельности (банкротстве), применении повышенных стандартов доказывания [11]. Представляется, что «максимум усилий» и «обобщение и анализ судебной практики» в данном случае, вряд ли, являются панацеей в разрешении невыполнимой задачи. Еще раз подчеркнем, что баланс может устанавливаться только между интересами одного порядка: либо имущественными, либо неимущественными. А вмешательство в сферу личных неимущественных прав и неимущественных (нематериальных благ) допускается только в случаях, установленных законом. Именно этим и должны руководствоваться судьи при рассмотрении ходатайств о вмешательстве в сферу личных неимущественных интересов. Говорить о балансе неимущественных интересов, имеет смысл только в контексте интересов государства, общества и частного лица.
Литература
1. Баринов Н.А. Цивилистическое учение о потребностях: вопросы теории и практики. - Москва: Юрист, 2012. - 166 с.
2. Белов В.А. Принцип эквивалентности встречного предоставления // Вестник арбитражной практики. 2016. № 4. С. 26-32.
3. Брауде И.Л. К вопросу об объекте правоотношения по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1951. № 3.
4. Возмещение расходов, связанных со спасением социалистического имущества // Судебная практика Верховного суда СССР. 1949. № 10. С. 27-28.
5. Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Советское государство и право. 1967. № 1.
6. Иоффе О.С. Гражданское правоотношение // Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». - М.: «Статут», 2000. - 777 с. URL: https://civil.consultant.ru/elib/books/3/ page_58.html (дата обращения: 01.04.2022).
7. Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М., 2006. 269 с.
8. Кулаков В.В. Разумный баланс интересов участников гражданских правоотношений: методологические проблемы интеграции разных типов правопонимания // Методологические проблемы цивилистических исследований. М.: Статут, 2017. С. 173-189.
9. Малько А.В., Субочев В.В. Законные интересы в правовой жизни общества: актуальные вопросы теории и практики // Правоведение. 2014. № 2. С. 84-98.
10. Малько А.В., Субочев В.В. Законные интересы как правовая категория / Ассоц. «Юрид. центр», РАН. Сарат. фил. Ин-та гос-ва и права. - СПб: Юрид. центр Пресс, 2004. 357 с.
11. Новиков Н.А. Баланс интересов кредиторов и должника // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2019. № 3. С. 32-41.
12. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2021) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2021. № 7.
13. Определение Верховного Суда РФ от 04.08.2022 N 305-ЭС22-14763 по делу N А40-69725/2019 // СПС «КонсультантПлюс», 2022.
14. Определение Верховного Суда РФ от 21.12.2020 N 304-ЭС20-20096 по делу N А46-20467/2019 // СПС «КонсультантПлюс», 2022.
15. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 13.10.2015 N 45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан» п. 39. // СПС «КонсультантПлюс», 2022.
16. Пьянкова А.Ф. Баланс интересов как принцип гражданского права // Вестник ВолГУ. Серия 5: Юриспруденция. 2015. N 1 (26). С. 123-128.
17. Решение ВАС РФ от 12.02.2014 N ВАС-14127/13 // СПС «КонсультантПлюс», 2022.
18. Сырых В.М. Сущность права // Материалистическая теория права: Избранное. - М.: РАП, 2011. - 1260 с.
19. Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву / В.А. Тархов. - Саратов: Изд. Саратовского ун-та, 1973. - 456 с.
CRITERIA FOR THE BALANCE OF INTERESTS: THE CIVIL ASPECT
Arkhipov I.V.
Russian State University of Justice
It is proved that the basis for determining the essence and content of a legitimate (legal) interest is the object of public relations. The subjective perception of interest as a need does not exclude the existence of an objective element of interest, consisting in the good consumed, and, consequently, expressed in the object of the corresponding factual or legal relationship. An ordinary form of legalization of interest is the entry into a legal relationship provided for by a specific legal norm. An extraordinary form is the establishment of a material legal relationship (rights and obligations) with the help of the institute of analogy of law.
Protection of a legitimate (legal) interest, not mediated by a civil material legal relationship, is possible in two situations: 1) the legal relationship has not yet arisen, but it has been proved that it will inevitably arise in the future, and future rights are under threat of violation, including in the form of encroachment on the object of the future legal relationship; 2) protection of non-property (intangible) benefits, which by their nature (inseparability from the individual) cannot be mediated a legal relationship, with the exception of a legal relationship for their protection.
The balance of interests can be established both in a specific legal relationship and in several legal relationships involving one entity. The criterion of the balance of interests is the ratio of value, that is, the equivalence of objects of counter-property provision. It is methodologically impossible to establish a balance between property and non-property interests.
5 -a
C3
<
Keywords: legitimate interest; objects of civil rights; equivalence of
counter-provision; balance of interests; criteria for balance of interests.
References
1. Barinov N.A. The civilistic doctrine of needs: questions of theory and practice. - Moscow: Lawyer, 2012. - 166 p.
2. Belov V.A. The principle of equivalence of counter-provision // Bulletin of Arbitration Practice. 2016. No. 4. pp. 26-32.
3. Braude I.L. On the issue of the object of legal relations under Soviet civil law // The Soviet state and law. 1951. № 3.
4. Reimbursement of expenses related to the rescue of socialist property // Judicial practice of the Supreme Court of the USSR. 1949. No. 10. pp. 27-28.
5. Gribanov V.P. Interest in civil law // Soviet State and law. 1967. No. 1.
6. loffe O.S. Civil legal relationship // Selected works on civil law: From the history of civil thought. Civil legal relationship. Criticism of the theory of "economic law". - M.: "Statute", 2000. - 777 p. URL: https://civil.consultant.ru/elib/books/3/page_58.html (date of appeal: 01.04.2022).
7. Kuznetsova O.A. Norms-principles of Russian civil law. M., 2006. 269 p.
8. Kulakov V.V. Reasonable balance of interests of participants in civil legal relations: methodological problems of integration of different types of legal understanding // Methodological problems of civil studies. M.: Statute, 2017. pp. 173-189.
9. Malko A.V., Subochev V.V. Legitimate interests in the legal life of society: current issues of theory and practice // Jurisprudence. 2014. No. 2. pp. 84-98.
10. Malko A.V., Subochev V.V. Legitimate interests as a legal category / Assoc. "Legal Center", RAS. Sarat. phil. In-ta state and law. - St. Petersburg: Legal Center Press, 2004. 357 p.
11. Novikov N.A. Balance of interests of creditors and debtor // Bulletin of the Arbitration Court of the Moscow District. 2019. No. 3. pp. 32-41.
12. Review of judicial practice of the Supreme Court of the Russian Federation No. 1 (2021) // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2021. № 7.
13. Definition of the Supreme Court of the Russian Federation of 04.08.2022 N 305-ES22-14763 in case N A40-69725/2019 // SPS "ConsultantPlus", 2022.
14. Definition of the Supreme Court of the Russian Federation of 21.12.2020 N 304-ES20-20096 in case N A46-20467/2019 // SPS "ConsultantPlus", 2022.
15. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 13.10.2015 N 45 "On some issues related to the introduction of procedures used in cases of insolvency (bankruptcy) of citizens" p.39. // SPS "ConsultantPlus", 2022.
16. Pyankova A.F. Balance of interests as a principle of civil law // Bulletin of the Volga. Series 5: Jurisprudence. 2015. N 1 (26). pp.123-128.
17. The decision of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of 12.02.2014 N YOU-14127/13 // SPS "Consultant-Plus", 2022.
18. Syrykh V.M. The essence of law // Materialistic theory of law: Favorites. - M.: RAP, 2011. - 1260 p.
19. Tarkhov V.A. Responsibility under Soviet civil law / V.A. Tark-hov. - Saratov: Ed. Saratov University, 1973. - 456 p.
CM CO
