CC BY
589
Шпак Сергей Иванович
соискатель кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России
(тел.: 89096513722)
Криминальная субкультура как
социальный феномен
В настоящей статье рассматривается феномен криминальной субкультуры в социально-философском аспекте. Особое внимание уделяется анализу мировоззрения криминальной среды, специфики идеологии и системы ценностей преступного мира. Подчеркивается влияние на трансформацию криминальной субкультуры происходящих в России политических и социально-экономических преобразований.
Ключевые слова: криминальная субкультура, преступность, идеология, воровской мир.
S.I. Shpak, Post-Graduate, Chair phylosophy and sociology, Krasnodar University of The Ministry of Internal Affairs of Russia; tel.: 89096513722.
Criminal subculture as a social phenomenon. This article discusses the phenomenon of criminal subculture in the social and philosophical aspects. Particular attention is paid to the analysis of the criminal world environment, the specific ideologies and value systems of the underworld. Emphasizes the influence on the transformation of the criminal subculture originating in the Russian political and socio-economic transformation.
Key words: criminal subculture, crime, ideology, criminal world.
реступность существовала на
П протяжении практически всей сознательной истории человечества, принимая различные формы в зависимости от конкретных исторических условий. В древнейших государствах Востока появляются первые своды законов, предусматривавшие соответствующие наказания за совершение определенных преступлений. Профессиональная преступность, как известно, существовала в Древней Греции и, в еще большей степени, в Древнем Риме. В средневековой Европе и на Востоке действовали целые банды разбойников, грабивших купцов и путешественников, в городах - преступники, специализировавшиеся на кражах и уличных грабежах. Во многих случаях отсутствовали ярко выраженные границы между преступными сообществами и политическими / религиозными организациями.
Мишель Фуко пишет: "в классическую эпоху на задворках или в щелях общества существовала смутная, терпимая и опасная область "вне-закония" или по крайней мере того, что ускользало от когтей власти; неопределенное пространство, место формирования и прибежище преступности. Там по воле случая и судьбы сталкивались бедность, безработица, преследуемая невинность, хитрость, борьба с власть имущими, отказ исполнять обязанности, попрание законов и организованная преступность" [1, с. 441]. Пространство, неподконтрольное власти, производило профессиональных преступников, которые в
большинстве случаев передавали свои навыки по наследству. Наследственность преступности стала поводом для Чезаре Ломброзо говорить об определенной биологической предрасположенности тех или иных людей и даже целых групп к совершению преступлений [2].
Однако позже биологические теории преступного поведения были отвергнуты большинством исследователей, обратившихся к социальным и социокультурным причинам преступности. Габриель Тард, известный своими исследованиями психологии масс, обратился к рассмотрению преступности и преступного поведения и обратил внимание на зависимость преступного поведения не столько от биологических факторов (наследственность), сколько от восприятия определенных установок поведения в процессе социализации личности [3]. Естественно, что будучи воспитанным и окруженным с юных лет преступной средой, индивид воспринимает как ценностно-мировоззренческие нормы и правила данной среды, так и определенные навыки конкретной преступной деятельности.
Эдвин Сатерленд видел основную причину преступного поведения в социальной дезорганизации общества. Не врожденными качествами, а социальными факторами, по мнению исследователя, обусловлены проявления преступного поведения отдельных лиц и групп. В частности, Сатерленд уделял большое внимание "конфликту культур" - культуры общества и "микрокультуры", формирующейся в преступных группах и оказывающей соответствующее трансформаци-
онное влияние на мировоззренческие и поведенческие установки личности [4].
Для профессиональной преступности во все времена и в большинстве стран мира были характерны: специфическое мировосприятие и идеология; поведенческие установки и запреты; особый язык - "жаргон", или "арго"; фольклор; в большинстве случаев - особая внешняя атрибутика: татуировки, одежда или определенные способы ее ношения. Все это в совокупности отличало профессиональных преступников от обычного населения, превращая их в закрытое для посторонних сообщество. Перечисленные компоненты духовной жизни преступного мира принято называть криминальной субкультурой.
В социально-гуманитарном дискурсе понятие "субкультура" появилось в 1950-е гг., хотя его активное использование началось лишь с 1960-х - 1970-х гг., когда в странах Запада, а затем и в других регионах мира массовое распространение получили молодежные субкультуры различной направленности. Американским социологом Д.Райзменом термин "субкультура" был введен применительно к культуре тех групп людей, которые осознанно дистанцируются от общепринятой культуры, в том числе и противопоставляя себя окружающему социуму. Безусловно, криминальная субкультура - гораздо более старое и сложное явление, чем субкультуры молодежи, появившиеся во второй половине ХХ в. в ходе модерни-зационных процессов в развитых странах мира.
Вместе с тем, как пишет И.М. Мацкевич, "криминальная субкультура не является чем-то особенным, как это иногда представляется. В любом обществе есть преступность, и везде она обладает собственной субкультурой. Криминальная субкультура впитывает в себя плоды культуры общества и, паразитируя на этом обществе, также паразитирует на культуре, являясь ее антиподом, а никак не продолжением" [5]. Особой разновидностью криминальной субкультуры, проявляющейся в местах лишения свободы, является тюремная субкультура, о которой В.В. Туле-генов пишет: "под тюремной субкультурой предлагается понимать особый вид криминальной субкультуры, сформированный в результате слияния различных субкультур как криминального, так и некриминального характера, являющийся компромиссом между микросредой осужденных и обществом и направленный на выживание в экстремальных условиях лиц, преступивших уголовно-правовые запреты, а также сохранение ценностей преступного мира" [6, с. 12].
В любом обществе криминальные субкультуры не сводятся лишь к внешней атрибутике - татуировкам, жаргону, специфическому тюремно-
му фольклору, но имеют под собой более глубокие корни - устоявшееся мировоззрение преступной среды, которое основывается на особой системе ценностей, не только отличающейся от господствующей в обществе, но и идущей вразрез с ней. А.П. Дубнов и В.А. Дубовцев говорят об особой философии преступности, исследуя которую можно провести параллели со взглядами таких классиков европейской философии как Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, М. Штирнер, ставивших волю субъекта несоизмеримо выше общественно значимых традиций, норм морали и права [7]. Как пишет Н.С. Розов, "любые извне заданные границы, пределы и запреты являются выражением власти и иерархии, а людям (хоть и не всем) свойственно там, где возможно, избегать давления власти, или же, напротив, бороться за нее. С этой точки зрения любое "переступание границ" -это ни что иное, как символическое утверждение собственной свободы от внешней власти и утверждение собственной воли и достоинства, пусть даже неосознанное" [8].
Очевидно, что люди, формирующие идеологию преступной среды и оказывающие наибольшее влияние на ценности криминальной субкультуры, отличаются именно стремлением к утверждению личной свободы, в конечном итоге ставя своей целью именно превращение себя в "сверхчеловека" и, в еще большей степени, позиционирование себя в качестве "сверх-человека" в глазах социума. Достаточно почитать интервью и автобиографии многих криминальных авторитетов, в которых они фактически примеряют на себя образ ницшеанского сверх-человека: "настоящий криминальный авторитет - не тот, кто вчера чесал кулаками о забор, а сегодня себя таковым называет. Криминальные авторитеты - очень порядочные люди, люди чести, совести и слова. Если они где-то и применяют неординарные методы, то только по отношению к крайне непорядочным личностям" [9].
Однако, подобное восхваление криминальных лидеров, осуществляемое представителями преступной среды, влечет за собой потенциальную опасность криминализации общественного сознания, в первую очередь - сознания молодежи и подростков, в силу возраста склонных к романтизации, идеализации "сильных личностей" и стремлении "делать с них жизнь". Собственно, на это и ориентируются пропагандисты криминальной идеологии, стремясь привлечь внимание молодежи и подготовить новые кадры для преступных сообществ, преданность которых "воровской идее" прямо зависит от того, насколько привлекательными будут выглядеть в их глазах "идеалы" преступного мира, воровской романтики.
272
И.М. Мацкевич пишет: "сама криминальная субкультура нередко преподносится как образец честного отношения к людям, в отличие от официальной культуры, которая пронизана духом цинизма и лицемерия" [5]. В результате, человеком, принявшим нормы и ценности криминальной субкультуры, усваивается и "перевернутая" картина мира, разобраться в которой, порой, не может он сам (отсюда - многочисленные примеры мировоззренческих кризисов у бывших и настоящих заключенных, которые, задумываясь о своем месте в мире, о справедливости или несправедливости криминальной идеологии, пополняют ряды религиозных организаций, сект и т.п.).
Хотя определенная идеология и система ценностей присутствует у преступного мира в любой стране мира, лишь в Советском Союзе и, позже, в постсоветских государствах, включая Россию, криминальная идеология достигла наивысшего совершенства, равным образом, как и криминальная субкультура в целом. "Воры в законе" - сугубо советский феномен, неизвестный в других государствах.
Криминальная субкультура привлекала внимание отечественных авторов начиная, по меньшей мере, со второй половины XIX в. Можно вспомнить "Записки из мертвого дома" Ф.М. Достоевского, посвященные его впечатлениям о жизни во время отбывания наказания в Омском остроге и на каторге [10]. Существенный вклад в изучение жизни преступного мира дореволюционной России внес В.А. Гиляровский, опубликовавший ряд книг и рассказов, посвященных жизни "социального дна" Москвы [11]. Следует отметить и А.П. Чехова, затронувшего тему жизни каторжников в произведении "Остров Сахалин" [12]. В более поздний период к теме описания образа жизни и мировоззрения преступной среды обращались А.И. Солженицын, В.Т.Шаламов, Л.Габышев. Необходимо обратить внимание на тот факт, что многие ценности и идеалы дореволюционного (т.е., традиционного) российского криминального мира существенно отличались от тех ценностно-мировоззренческих установок, которые возобладали в преступной среде после революции, в советский период, став основой криминальной субкультуры современного российского общества.
Серьезные социологические и криминологические исследования криминальной субкультуры начались за рубежом, в первую очередь в США во второй половине 1930-х гг., и были связаны с именами таких известных социологов как А. Коэн, Р. Мертон, Т. Селлин. По мнению Т. Селлина, главную роль в процессе криминализации общества играет культурный конфликт, тогда как А.Коэн, расширивший концепцию Т.Селлина, обратил вни-
мание на формирование особой культуры в криминальных сообществах, которая включает мировоззренческие и поведенческие установки, свод неформальных правил, своеобразную систему наказаний за нарушение неписаного кодекса поведения [13, с. 143]. В узкой среде конкретной криминальной группировки и происходит развитие ее участников, воспринимающих господствующие в данном сообществе культурные нормы, как правило, идущие вразрез с моралью общества и с уголовным правом. Хотя участники криминальных группировок выстраивают свое поведение в соответствии с требованиями субкультуры, в глазах остального общества они остаются девиантами.
Особенности криминальной субкультуры заложены, прежде всего, в делинквентном поведении группы лиц, обусловленном теми ценностями, которые принципиально противоречат общепринятой культуре. Как правило, носителями криминальной субкультуры являются представители разных возрастных категорий, либо находящихся в местах лишения свободы, либо находящихся на воле, но при этом обладающими криминальными навыками и склонностями. Криминальная атрибутика является своего рода опознавательной системой, а криминальная субкультура для многих становится средством познания мира. Таким образом, согласно теории криминальной субкультуры, преступное поведение является результатом специфического воспитания и обучения, в процессе которого новичок усваивает деформированные или девиантные, понятия и ценности.
Для особой общности людей, объединённых в банды и другие преступные группировки, криминальная субкультура является своего рода духовной областью, необходимой даже тем, чья жизнь на первый взгляд примитивна.
Криминальной субкультуре свойственен агрессивный характер, при этом она представляет собой объективное явление, которое находится в сложной взаимосвязи, а порой и в противоречии с общепринятой культурой, а также с социальными процессами. В самих преступных группах она является фактором взаимной криминализации, а на её распространение влияет прежде всего рост преступности в стране.
Принято считать, что криминальная субкультура зародилась в местах лишения свободы, а затем распространилась за их пределы, прежде всего, закрепившись в самой восприимчивой среде - подростково-молодёжной.
Как известно из истории, наиболее массовое проникновение тюремных правил поведения в общественную жизнь произошло в эпоху круше-
273
ния царской империи, так как большинство новых руководителей имели опыт пребывания на каторге и в тюрьмах.
Изменение нравственной составляющей жизни советского общества сыграло свою роль и для представителей криминала, когда в преступном мире произошло своего рода "падение нравов". Считавшиеся незыблемыми воровские законы стали нарушаться, потеряв свой первоначальный неприкосновенный характер, дошло даже до того, что священные для воров звания стали покупаться и продаваться, о чем свидетельствует значительное количество появившихся в 1990-е - 2000-е гг. т.н. "воров в законе" очень молодого (вплоть до 20 лет) возраста, значительная часть из которых или отбывала краткосрочное наказание в пределах 1-2 лет по статьям, связанным с хранением оружия или наркотиков, или вообще никогда не отбывала наказания в местах лишения свободы.
Криминальное сообщество оперативно реагирует на все факторы, могущие помешать его функционированию - такие препятствия сразу уничтожаются. Простота и ясность подобной схемы представляются многим людям, особенно из маргинальных слоёв, привлекательными и притягательными. Более того, для многих из них участие в криминальных группировках является едва ли не единственной возможностью приобрести власть и деньги, которые другим путем они не приобретут никогда, не имея должного образования, связей, навыка общения в бизнесе или управленческих структурах.
На вершине иерархической лестницы криминальной субкультуры находятся т.н. "воры в законе". Именно этот, относительно немногочисленный, круг людей определяет политику криминального мира, вносит изменения в действующий кодекс поведения, контролирует финансовые потоки преступного мира и отвечает за "кадровый вопрос" - продвижение перспективных уголовников, регулирование отношений между преступниками и т.д. Принадлежность к касте "воров в законе" определяется сводом правил и предписаний, далеко не все из которых до сих пор известны широкой общественности и даже исследователям, работающим в данном направлении. В то же время, хорошо известно, что главными принципами воровского закона были и остаются отказ от любого сотрудничества с государством; обязательность процедуры коронования для всех претендентов на этот высший титул криминальной иерархии; пополнение "общака" [14].
Опору и кадровый резерв воровского мира составляют "блатные" - профессиональные преступники, ориентированные на криминальную идеологию и строящие свою жизнь в соответствии
с правилами криминальной субкультуры. Наиболее авторитетные "блатные" со временем становятся "ворами в законе".
Г. Глонти и Г. Лобжанидзе характеризуя воровской мир, приходят к выводу, что "воровское сообщество зародилось и развивалось в недрах репрессивной сталинской системы ГУЛАГ и существенно трансформировалось в период хру-щевско-брежневской стагнации. Эго характеризовало, с одной стороны, непримиримая конфронтация с правящим режимом, а, с другой, - симбиоз с лагерной администрацией в деле эксплуатации заключенных на каторжных работах социалистических пятилеток" [14].
За прошедшие после сталинской эпохи десятилетие воровской мир подвергся значительной трансформации, чему способствовали, в первую очередь, политические и социально-экономические изменения в стране. Развитие "теневой экономики", а позже и легального бизнеса, способствовало переключению внимания большинства "воров в законе" на контроль бизнес-структур, что привело к колоссальному росту доходов общака, изменению образа жизни и мировоззрения "воров в законе" и других авторитетов преступного мира. Естественно, что происходящие процессы отразились и на характере криминальной субкультуры.
"Современное сообщество "воров в законе" практически переродилось в мафиозно- гангстерскую организованную преступность и сохранило свои традиции в некоторых формальных ритуалах, имеющих больше символическое, чем практическое значение. В то же время современные воры как лидеры преступных сообществ - грозная сила, которая смогла в периоды перестройки и "дикого капитализма" 80-90-х приобрести финансовую мощь, политическое влияние и транснациональные криминальные связи, которые делают их еще более опасными для конкретного государства или любой социальной системы" [14].
Криминальная субкультура представляет собой комплекс социокультурных ценностей преступного мира, который объединяет ценностно-мировоззренческие установки, нормы и правила поведения профессиональных преступников и лиц, стремящихся следовать их примеру; внешние проявления криминального образа жизни и мысли - уголовный жаргон - "феню"; фольклор, в том числе особый жанр "блатной песни"; татуировки. Для лиц, ориентированных на криминальную субкультуру, характерно противопоставление себя обществу и, в первую очередь, государству, что позволяет говорить о криминальной субкультуре как о контркультуре.
В основе криминальной субкультуры лежит особая философия преступного мира, централь-
274
ное место в которой занимает сильная волевая личность, отвергающая иные ограничивающие ее свободу рамки, кроме "воровского закона", т.е. правил жизни, выработанных сообществом подобных же "сильных личностей" и обязательных к исполнению. Криминальная субкультура носит отчетливо выраженный на внешнем уровне коллективистский характер, поскольку формируется и существует, прежде всего, в коллективном пространстве - местах лишения свободы, организованных преступных группировках. Но внутреннее содержание криминальной субкультуры определяет индивидуализм, личные амбиции и устремления ее приверженцев.
Криминальная субкультура как социальный феномен. В настоящей статье рассматривается феномен криминальной субкультуры в социально-философском аспекте. Особое внимание уделяется анализу мировоззрения криминальной среды, специфики идеологии и системы ценностей преступного мира. Подчеркивается влияние на трансформацию криминальной субкультуры происходящих в России политических и социально-экономических преобразований.
1. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999. С. 441.
2. Ломброзо Ч. Преступный человек. М., 2005.
3. Тард Г. Преступник и преступления. М., 1906.
4. Sutherland E. H., Cressey D. R. Principles of Criminology. New York, 1966.
5. Мацкевич И.М. Криминальная субкультура //"Российское право в Интернете". № 1, 2005. //http://www.rpi.msal.ru/prints/ 200501criminology1.html
6. Тулегенов В.В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение. Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2003. С. 12.
7. Дубнов А.П., Дубовцев В.А. Философия преступности. Екатеринбург, 1999.
8. Розов Н. С. Природа преступности как философская проблема // http://www.nsu.ru/filf/rozov/ publ/crime.htm
9. Интервью с криминальным авторитетом Андреем Корсиком // http://www.rudnikov.com/ article,php?ELEMENT_ID=19447
10. Достоевский, Ф. М. Собрание сочинений в 15 ч., / Ф. М. Достоевский - Л.: Наука. 1988.
11. Гиляровский В.А., Собрание в четырех томах, т. 4, М., Правда, 1989.
12. Чехов А. П. Остров Сахалин./А. П. Чехов-М.: Правда, 1985.
13. Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985. С. 143.
14. Глонти Г., Лобжанидзе Г. Профессиональная преступность в Грузии (воры в законе). Тбилиси, 2004.
1. Foucault M. To supervise and punish. Prison birth. M, 1999. Page 441.
2. Lombrozo Ch. Criminal person. M, 2005.
3. Tard G. Criminal and crimes. M., 1906.
4. Sutherland E.H., Cressey D. R. Principles of Criminology. New York, 1966.
5. Matskevich I.M. Criminal subculture//"The Russian right on the Internet". No. 1, 2005. //http:// www.rpi.msal.ru/prints/200501criminology1.html
6. Tulegenov V. V. Criminal subculture and its criminological value. Author's abstract yew.... edging. wpud. sciences. Rostov-on-Don, 2003. Page 12.
7. DubnovA.P., Dubovtsev V.A. Crime philosophy. Yekaterinburg, 1999.
8. Rozov N. S. Crime nature as philosophical problem//http://www.nsu.ru/filf/rozov/publ/crime.htm
9. Interview to criminal authority Andrey Korsik// http:/ /www. r u d n i k o v . com/ article.php?ELEMENT_ID=19447
10. Dostoevsky, F.M.Sobraniye sochineny in 15 h., /F.M. Dostoevsky - L.: Science. 1988.
11. Gilyarovsky V-A., Meeting in four volumes, t. 4, M, however, 1989.
12. Chekhov, A.P.Ostrov Sakhalin./A. P. P. - M: However, 1985.
13. Fox V. Introduction in criminology. M, 1985. Page 143.
14. Glonti G., Lobzhanidze G. Professional crime in Georgia (thieves in law). Tbilisi, 2004.
275
