CC BY
12
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
России
Беляева Лариса Ивановна,
доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры уголовной политики, Академия управления МВД России, Российская Федерация, 125171, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 8
E-mail: beliaeva_055@mail.ru
Мартыненко Наталия Эдуардовна,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовной политики, Академия управления МВД России, Российская Федерация, 125171, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 8;
профессор кафедры правового обеспечения рыночной экономики отделения «Высшая школа правоведения» ИГСУ РАНХиГС Российская Федерация 119571, г. Москва, пр-т Вернадского, д. 82, стр. 1
ORCID 0000-0002-0996-4389
E-mail: kafedra_up_au@vail.ru
Научная специальность: 5.1.4. Уголовно-правовые науки
УДК 343.271
DOI 10.24412/2072-9391-2024-169-72-79
Дата поступления статьи: 8 февраля 2024 г. Дата принятия статьи в печать: 20 марта 2024 г.
Larisa Ivanovna Belyaeva,
Doctor of Law, Professor,
Honored Lawyer of the Russian Federation,
Professor at the Department of Criminal Policy,
Management Academy of the Ministry
of the Interior of Russia,
Russian Federation, 125171, Moscow,
Zoi i Alexandra Kosmodemyanskikh St., 8
E-mail: beliaeva_055@mail.ru
Nataliya Eduardovna Martynenko,
Doctor of Law, Professor,
Professor of the Department of Criminal Policy,
Management Academy of the Ministry
of the Interior of Russia,
Russian Federation, 125171, Moscow,
Zoi i Alexandra Kosmodemyanskikh St., 8;
Professor of the Department of Legal Support
of Market Economics,
Department of Higher School of Law, IGSU RANEPA Russian Federation, 119571, Moscow, Vernadsky Av., 82, building 1
ORCID 0000-0002-0996-4389
E-mail: kafedra_up_au@mail.ru
Scientific specialty: 5.1.4. Criminal Law Sciences
Криминальная субкультура и ее уголовно-правовая оценка
Criminal Subculture and Its Criminal Legal Assessment
Аннотация
Актуальность исследования: в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации дважды вносились законопроекты, в которых предлагалось установить уголовную ответственность за распространение преступной субкультуры среди несовершеннолетних. В свою очередь Государственная Дума Рос-
Abstract
Relevance of the study: draft laws were twice submitted to the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation, which proposed to establish criminal liability for the spread of criminal subculture among minors. In turn, the State Duma of the Russian Federation rejected these proposals. However, attempts to legislate the con-
сийской Федерации данные предложения отклоняла. Однако попытки законодательно закрепить понятие «криминальная субкультура» и установить за ее распространение уголовную ответственность продолжаются. Неоднозначен подход и к уголовно-правовой оценке преступной субкультуры в науке уголовного права. Сложившаяся ситуация требует поиска новых подходов к возможности формализации понятия «преступная субкультура».
Постановка проблемы: не одно десятилетие научную общественность волнуют ответы на вопросы о том, возможно ли установить уголовную ответственность за распространение криминальной субкультуры в целом и среди несовершеннолетних в частности? Как следует предупреждать распространение преступной субкультуры? Чтобы ответить на эти вопросы авторы анализируют различные точки зрения на понятие «криминальная субкультура», определяют возможность его закрепления в Уголовном кодексе Российской Федерации, а также рассматривают проблему предупреждения распространения криминальной субкультуры вне сферы действия указанного кодекса.
Цель исследования: анализ уголовно-правовой оценки в Уголовном кодексе Российской Федерации криминальной субкультуры и обоснование вывода о нецелесообразности и невозможности формализации понятия «криминальная субкультура».
Методы исследования: анализ, синтез, описание, сравнение.
Результаты и ключевые выводы: никакие запретительные меры не способны изменить взгляды, вкусы, нравственные установки, поэтому установить уголовную ответственность за распространение преступной субкультуры в той части, которая не является проявлением правонарушающего поведения, невозможно. А для изменения нравственных убеждений, идеологических взглядов и вкусов представляется необходимым укрепить духовно-нравственные основы общества.
cept of "criminal subculture" and establish criminal liability for its spread continue. The approach to the criminal legal assessment of the criminal subculture in the science of criminal law is also ambiguous. The current situation requires the search for new approaches to the possibility of formalizing the concept of "criminal subculture".
Problem statement: for decades, the scientific community has been concerned about answers to questions about whether it is possible to establish criminal liability for the spread of criminal subculture in general and among minors in particular? How should the spread of a criminal subculture be prevented? To answer these questions, the authors analyze various points of view on the concept of "criminal subculture", determine the possibility of its consolidation in the Criminal Code of the Russian Federation, and also consider the problem of preventing the spread of criminal subculture outside the scope of the specified code.
The purpose of the study is to analyze the criminal legal assessment of the criminal subculture in the Criminal Code of the Russian Federation and substantiate the conclusion that it is inappropriate and impossible to formalize the concept of "criminal subculture".
Research methods: analysis, synthesis, description, comparison.
Results and key conclusions: no prohibitive measures are capable of changing views, tastes, and moral attitudes, therefore it is impossible to establish criminal liability for the spread of a criminal subculture in the part that is not a manifestation of offending behavior. And in order to change moral beliefs, ideological views and tastes, it seems necessary to strengthen the spiritual and moral foundations of society.
Ключевые слова: культура; духовно-нравственные ценности; субкультура; криминальная субкультура; преступность; молодежь; вовлечение в криминальную субкультуру; уголовная ответственность; предупреждение; прогнозирование.
Keywords: culture; spiritual and moral values; subculture; criminal subculture; crime; youth; involvement in criminal subculture; criminal liability; prevention; forecasting.
Поводом к написанию настоящей статьи стало периодическое появление на разных уровнях идеи о законодательном закреплении понятия «криминальная субкультура», поскольку в настоящее время оно отсутствует. Известно, что уже предпринято несколько
«попыток» по изменению данной правовой ситуации. Так, 20 июля 2017 г. в Государственную Думу Российской Федерации поступил проект федерального закона № 318286-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части запрета пропа-
74
ганды криминальной субкультуры»1. Данный проект был посвящен вопросу о запрете криминальной субкультуры. Член Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации А. В. Беляков, предоставивший данный законопроект, предложил внести изменения в Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации», в Федеральный закон от 29 декабря 2010 г. № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющий вред их здоровью и развитию», а также в Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». В данных поправках присутствовало понятие «криминальная субкультура», под которой сенатором было предложено понимать социокультурные ценности преступного мира [17, с. 108]. Однако данный законопроект был отклонен.
Основными причинами его отклонения являются: а) наличие в п. 2 ст. 5 Федерального закона от 29 декабря 2010 г. № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющий вред их здоровью и развитию» запрета на распространение сведений, которые оправдывают поведение, противоречащее праву; б) в предложенном тексте содержатся понятия неопределенного характера «социокультурные ценности преступного мира», «пропаганда криминальной субкультуры», в конечном счете представляющие собой факторы коррупциогенного характера.
Следующая попытка формализации понятия «преступная субкультура» была предпринята сенатором А. Д. Башкиным. Последний направил в Государственную Думу Российской Федерации законопроект федерального закона от 18 августа 2020 г. № 1009841-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» и Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» в части реализации механизмов профилактики и противодействия распространению криминальных субкультур в Российской Федерации», в рамках которого сенатор предложил следующее содержание термина «криминальная субкультура»: система принципов, взглядов, образа жизни и норм поведения, разделяемых группой лиц, неформально объединяющихся в целях популяризации и продвижения уголовных традиций, атрибутики уголовного мира, проявления нетерпимости к законопослушному поведению
1 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части запрета пропаганды криминальной субкультуры : проект федер. закона № 318286-7. URL: https://sozd. duma.gov.ru/bill/318286-7?ysclid=lu0s7og485218653481 (дата обращения: 11. 01.2024).
и оправдания преступного поведения. Данный законопроект также был снят с рассмотрения.
Предложения о том, чтобы закрепить в теории криминологии и уголовно-исполнительного права понятие «преступная субкультура» высказываются специалистами уголовно-правовых наук в диссертационных исследованиях [20, с. 7].
Для того, чтобы поддержать или опровергнуть эту идею следует понять, что есть «криминальная субкультура» по своей сути.
Как показывает проведенное исследование, вопросы, связанные с криминальной субкультурой, не новы. Они имеют достаточно давние исторические корни. В XIX в. к ним обращались такие исследователи, как Ч. Ломброзо, В. Трахтенберг, В. Попов, И. Пу-тилин и другие.
Научной разработкой данной проблематики занимались известные ученые-криминологи: М. Н. Гернет, Д. А. Дриль, П. И. Люблинский и другие.
Интерес к теме сохранялся и в первой половине XX в., во второй его четверти. Преимущественно это находило отражение в справочных материалах Н. Виноградова, Б. Глубоковского,
B. Танкова и других.
Первым исследователем субкультур был Т. Селлин, который обратил внимание на их наличие и различия [24]. Исследователь приходит к выводу о том, что одним из видов субкультуры является криминальная субкультура, то есть субкультура, связанная с преступностью. Теоретическое осмысление эта связь получила в первой половине XX в.
Термин «субкультура» активно использовал социолог А. Ли [23]. Дальнейшее углубление и развитие теория субкультур нашла в работе А. Коэна [22].
Именно во второй половине XX в. с развитием криминологии криминальная субкультура нашла наиболее глубокое научное осмысление. К этой теме в разное время обращались такие известные отечественные специалисты, как Ю. К. Александров, В. М. Анисимков, Ю. М. Антонян, М. М. Бабаев, А. И. Гуров, А. И. Долгова, О. П. Дубягина, И. М. Мацкевич, Д. А. Корецкий, В. Н. Кудрявцев,
C. Я. Лебедев, Д. А. Ли, В. В. Лунеев, В. С. Овчин-ский, В. Ф. Пирожков, О. В. Старков, Д. А. Шеста-ков и другие.
Криминальная субкультура представляла определенный интерес и для некоторых отечественных писателей: В. М. Дорошевича, Ф. М. Достоевского, В. В. Крестовского, А. П. Чехова, В. Т. Шаламо-ва, А. И. Солженицина.
Данному вопросу посвящены и работы многих современных исследователей [2, с. 177—182; 7, с. 97-106; 10, с. 11-15; 18; 20].
Несмотря на столь значительный интерес к криминальной субкультуре, официального ее
определения не существует. Если термин «криминальная (ый)» (от лат. сйттаШ — преступный) достаточно хорошо известен юристам-криминологам, поскольку он и все, что с ним связано, входит в предмет (как теперь принято называть) уголовно-правовых наук, то термин «субкультура» далек от юриспруденции. Поэтому юристы при его анализе не могут не обращаться к работам ученых-лингвистов. Именно они изучают современный русский язык, включая сленг, жаргон, историю их происхождения и первоначальное значение [1, с. 113—118]. Хотя термин «субкультура» изучается и философами, и социологами, и педагогами и представителями других научных направлений [14, с. 99-101].
Известно, что не единожды предлагались его определения, такие как «относительно самостоятельная часть целостного образования культуры, проявляющаяся в самых разнообразных формах: внешности, одежде, поведении, ценностных пристрастиях, языке (в том числе и жаргонной речи) и т. п.» [13, с. 163]; «специфическая сфера культуры, отличающаяся собственным ценностным строем, обычаями, нормами» [6, с. 252].
Какие бы определения термина «субкультура» не давали специалисты, объединяет их то, что под ней все они понимают культурные особенности какой-либо группы, выделяющейся внутри национальной культуры и обычно объединенной каким-либо социальным признаком. Этим признаком может быть и возраст (несовершеннолетние, молодежь), и профессия (работники лесной отрасли, учителя, спортсмены), и гражданство (коренные народы, иностранцы, мигранты). То есть субкультура это прежде всего ценностные установки, определенная модель поведения отдельной социальной группы, которые отличаются от господствующей в обществе культуры. Субкультура может иметь тесную связь с культурой, но может не просто кардинально от нее отличаться, а быть ее антиподом [4, с. 112-115].
Отношение к термину «криминальная субкультура» неоднозначно. По мнению некоторых исследователей, использование этого термина возможно только в случае, если криминальная субкультура базируется на тех же основополагающих ценностях, что и культура общества [12, с. 316].
Криминальную субкультуру можно определить как обособленный вид субкультуры, имеющей своеобразную, характерную лишь для нее систему ценностей, интересов, обычаев, традиций, норм и правил поведения, совокупность и взаимосвязь которых является основой образа действий и взаимоотношений лиц, совершивших или склонных к совершению преступлений, в том числе и осужденных, находящихся в изоляции от общества.
Криминальная субкультура — системное образование. В его состав входят отдельные, относительно самостоятельные звенья (своего рода мини-
субкультуры), которые в своей совокупности и образуют общее целое - криминальную субкультуру. Такими звеньями являются: субкультура воров-карманников; субкультура мошенников; субкультура организованных преступных групп; субкультура молодежных асоциальных групп; субкультура рецидивистов; субкультура ЛГБТ; субкультура дистанцированного от общества поведения - алкоголики, наркоманы, лица, участвующие в незаконном обороте наркотиков и пр.
Криминальная субкультура включает в себя ряд устойчивых элементов, обеспечивающих существование и воспроизводство криминального мира. К числу таких элементов можно отнести следующие: строгая организационная структура (иерархичность лиц, входящих в определенный криминальный круг); строгая система неписанных норм (правил) поведения как внутри данного круга, так и за его пределами; отличительные знаки -имя, исключающее из обыденной жизни (клички), татуировки; особый язык и система передачи информации - криминальный жаргон, шифрование информации, особые знаки, жесты, сигналы; особые ритуалы, характеризующие криминальный образ жизни; предпочтения в поэтических произведениях, песнях, одежде, времяпрепровождении и пр. [19, с. 46—52]. Содержание этих элементов отличает субкультуры различных криминальных образований — минисубкультур. Криминальная субкультура проявляется в поведении и отношениях людей.
Все эти элементы криминальной субкультуры лежат в основе криминализации сознания и поведения, в особенности молодежи, и способствуют воспроизведению правонарушающего, преступного поведения [9, с. 541—551].
По общему мнению, под криминальной субкультурой понимается образ жизни, система политических, идеологических, правовых, нравственных, философских, религиозных, эстетических «норм», манера поведения, образ мышления и традиции лиц, разделяющих криминальные настроения, совершивших преступление или отбывавших (отбывающих) наказание в местах лишения свободы, со своими отличительными чертами в зависимости от пола и возраста осужденных, режима исправительного учреждения, тяжести совершенного уголовно-правового деяния [20, с. 7]; «часть общей культуры общества, представляющая собой систему духовных и материальных ценностей, традиций и обычаев, присущих социальным группам (сообществам), имеющим криминальную направленность» [16, с. 290].
Иными слова, криминальная субкультура характеризуется своей идеологией, в основе которой лежит культ силы, обеспечиваемый властью, авторитетом, деньгами, оружием, физической силой; особой системой нравственных норм, противоречащих нормам общесоциальным; соответ-
76
ствующей криминальной идеологией и нравственностью образа жизни; внутренней организацией жизни и системы отношений; соответствующим этому поведением противоправного характера.
Из этого следует ,что криминальная субкультура это - «исторически изменчивое криминогенное фоновое явление, представляющее собой единство идеологии, особых норм поведения, традиций преступного мира, а также внешних вербальных и невербальных индикаторов принадлежности к нему, которые принимаются и распространяются преступниками, правонарушителями и желающими им подражать законопослушными лицами в целях эффективной организации криминальной жизнедеятельности и вовлечения в нее новых членов путем широкого распространения авторитета лидеров преступной иерархии, а также воспитания в обществе толерантности к противоправному поведению» [17, с. 108].
Все определения преступной субкультуры объединяют большое количество оценочных признаков, которые невозможно формализовать. В связи с этим обратим внимание на предложение А. М. Воронова [3, с. 67-72] о такой формализации, с чем вряд ли можно согласиться.
Поскольку криминальная субкультура это система ценностей, вряд ли ее можно вообще закрепить и запретить в каком-либо нормативном правовом акте. А вот та часть криминальной субкультуры, которая проявляется в поведении, безусловно, требует соответствующей правовой реакции государства. Аксиомой уголовного права является положение о том, что правовой оценке подлежит только осознанное волевое поведение, но не взгляды, мысли, вкусы, миропонимание, духовные воззрения, если они не выражаются в конкретном общественно опасном поведении. Соответственно этому Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает ответственность за проявление определенных взглядов во вне, то есть в поведении, например, ст. 32-35 - соучастие в преступлении; ст. 150 — «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления»; ст. 151 — «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий»; ст. 210 — «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)»; ст. 2101 - «Занятие высшего положения в преступной иерархии»; ст. 241 — «Организация занятия проституцией»; ст. 205, 205:—2055 — терроризм; ст. 282:—2823 — экстремизм и др. Здесь находит отражение уголовно-правовая оценка той части криминальной субкультуры, которая характеризуется поведенческими особенностями. Это подтверждает и отказ Государственной Думы Российской Федерации включить понятие «преступная субкультура» в нормативные правовые акты, установить ответственность за ее распространение, поскольку ее составной частью являются нравственные, ду-
ховные начала личности, которые закону не подвластны.
Достаточно определенно и убедительно относительно дополнения уголовного законодательства нормами об ответственности за вовлечение в криминальную субкультуру высказались известные специалисты С. М. Кочои и К. З. Трапаидзе, признав такое дополнение нецелесообразным [11, с. 91—101].
Стоит отметить, что криминальная субкультура представляет собой такую ценностную систему, состоящую из специфичных интересов, традиций, обычаев, правил и норм, которая формирует деятельность группы лиц, поддерживающих ее жизнедеятельность. Ценностно-ориентацион-ной установкой преступной и, в свою очередь, оппозиционной субкультуры является совершение преступлений и уклонение от ответственности за совершенное. Поэтому, прежде всего, вероятно, следует говорить не об общественной опасности преступной субкультуры, а об общественной опасности лица, которое ее вольно или невольно пропагандирует.
Следует учитывать, что российской государство осуществляет борьбу с криминальной субкультурой. Об этом свидетельствует правоприменительная практика. Так, известное в соответствующих кругах движение «Арестантское уголовное единство», пропагандировавшее тюремный уклад и соответствующую ей «воровскую» субкультуру, в том числе среди несовершеннолетних, было запрещено решением Верховного Суда Российской Федерации (дело № АКПИ20-514С от 17 августа 2020 г.).
В любом обществе проявления криминальной субкультуры носят не только внешний характер, выражающийся в использовании в ее деятельности, кроме определенной атрибутики: татуировок, жаргона, специфического тюремного, блатного фольклора, еще и определенной идеологии, мировоззренческого ядра, в котором имеются свои идеалы, своя ценностная система, идущие в противоборство с общепринятой [21, с. 272]. Говоря о современной криминальной субкультуре, следует принять во внимание, что в настоящее время она является неотъемлемым элементом современной молодежной моды: мы видим повсеместное распространение татуировок, использование в речи жаргонных слов, элементов системы отношений и правил поведения, свойственных криминальной среде, пренебрежение к официальным правилам поведения и пр.
Кроме того, не может быть незамеченным то, что в повседневной жизни граждан используются отдельные элементы криминальной субкультуры, в частности в разговорной речи, в общении, средствах массовой информации, в выступлениях официальных лиц и пр. Такое широкое использование элементов криминальной субкультуры спо-
собствует криминальному заражению общества, в особенности молодежи [5, с. 62—65].
Особую роль в распространении ценностей криминальной субкультуры занимают средства массовой информации, допускающие манипуляции с традиционными духовными ценностями, подробное описание и восхваление человеческих пороков, разрушение нравственности [8, с. 672— 675]. Пропаганда криминальной субкультуры осуществляется незаметно путем повествования о преступлениях и лицах, их совершивших. Почти на всех каналах ежедневно идут передачи криминальной направленности. В них героями, которые так необходимы в жизни молодых людей, являются представители криминалитета.
Исследователями отмечается, что эффективно влияют на распространение криминальной субкультуры представители массовой культуры (певцы, писатели и др.) [6]. Безусловно, потенциал криминальной субкультуры, разрушающий ценностные устои общества, способствует выживанию, сплочению преступной среды, повышению ее активности и мобильности, создает позитивные условия для рекрутирования новых молодых сил.
Криминальная субкультура являет собой «живой организм»: она развивается, меняется соответственно тому, как развивается и меняется система общественных отношений, меняется преступность. Достаточно сказать, что преступность групповая существовала с незапамятных времен. Однако преступность «скопов и шаек» времен Н. С. Та-ганцева и современная организованная преступность — совершенно разные социальные явления. И характер криминальной субкультуры претерпел изменения. «Современное сообщество «воров в законе», — отмечает С. И. Шпак, — практически переродилось в мафиозно-ганстерскую организованную преступность и сохранило свои традиции в некоторых формальных ритуалах, имеющих больше символическое, чем практическое значение» [21, с. 274].
При этом криминальная субкультура никуда не ушла. Она сохраняет свою структуру, выполняет свои функции. Изменилось содержание, появились новые традиции и обычаи. Криминальная субкультура существует объективно, она — плоть от плоти преступности, с ней связана, ею обусловлена. В свою очередь, преступность живет пока есть цементирующая ее сила — криминальная субкультура. Признание этого факта не означает, что она живет сама по себе. Во многом ее жизнеспособность зависит от внешней культурной среды.
На необходимость понимания этого обстоятельства обращал внимание известный исследователь этого социального явления В. Ф. Пирожков, который подчеркивал, что криминальная субкультура есть вполне реальное и объективное явление, находящееся в сложной взаимосвязи с культурой общества, социальными процессами, происходя-
щими в нем, динамикой преступности в стране, изменением ее количественных и качественных показателей [15, с. 288].
Из этого следует, что предупреждение криминального заражения и распространения криминальной субкультуры не может быть сведено к соответствующей работе с правонарушителями. Как отмечал в упомянутой работе В. Ф. Пирожков, человек примыкает к криминальной субкультуре вследствие неполного включения в общесоциальную культуру, неудовлетворения как элементарных, так и высших потребностей, своей социальной ролью в системе официальных отношений. Криминальная субкультура воспринимается как возможность проявить себя и получить признание [13, с. 57].
Познание особенностей криминальной субкультуры направлено на то, чтобы уменьшить «поле» ее распространения и объем социального вреда от нее. Для этого рекомендуется постоянно изучать изменения в криминальной субкультуре и осуществлять прогнозирование в ее развитии, как и динамики преступности, укреплять в обществе основы духовно-нравственных ценностей и стимулировать негативное отношение к криминальному поведению и криминальной идеологии, совершенствовать работу по нейтрализации отрицательного влияния на молодежь криминальной субкультуры.
Поиск путей и способов противодействия распространению криминальной субкультуры, выделение факторов влияния преступных традиций и обычаев на общество — важное направление для науки и практики. Для разрешения этой проблемы необходимо осуществление прежде всего духовно-нравственных мер, направленных на оздоровление правосознания граждан. Никакие запретительные меры не способны изменить взгляды, вкусы, нравственные установки. Это возможно только посредством укрепления духовно-нравственных основ общества, на что направлены «Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей»2.
Представляется, что прежде всего следует реализовать уже имеющиеся нормативные правовые, педагогические, психологические и методические возможности предупреждения распространения преступной субкультуры, в том числе среди несовершеннолетних. Для этого не требуется внесения в нормативные правовые акты ее понятия и ответственности за ее распространение. Той уголовно-правовой оценки поведенческих проявлений криминальной субкультуры, которая уже дана в Уголовном кодексе Российской Федерации, достаточно для соответствующего реагирования.
2 Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей : Указ Президента Рос.Федерации от 9 нояб. 2022 г. № 809 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2022. № 46. Ст. 7977.
78
Список литературы:
1. Аминова В. А. К вопросу о термине «субкультура» // Вестник Московского университета. Сер. 19 : Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 2. С. 113—118.
2. Баранов Н. П. Криминологический и психологический аспекты криминальной идеологии и образа жизни в криминальной субкультуре осужденных // Человек: преступление и наказание. 2017. Т. 25 (1—4). № 2. С. 177—182.
3. Воронов А. М. Правовое противодействие криминальной субкультуре как угрозе национальной безопасности современной России // Вестник Московского университета МВД России. 2021. № 5. С. 67—72.
4. Гусев М. В. Проблема распространения криминальной субкультуры в России // Вестник Кузбасского технического университета. 2007. № 5 (63). С. 106—111.
5. Денисович В. В. Криминологическое значение криминальной субкультуры // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 20 (349). Экономика. Вып. 40. С. 62—65.
6. Донских Д. Г. Понятие и соотношение терминов субкультура и контркультура. Криминальная субкультура // Бизнес в законе. 2009. № 2. С. 251—252.
7. Злоказов К. В. Влияние криминальной субкультуры на взаимодействие несовершеннолетних правонарушителей с социальным окружением // Пенитенциарная наука. 2022. Т. 16. № 1 (57). С. 97—104.
8. Иванова А. А. Криминальная культура как детерминант преступности // Российский криминологический журнал. 2016. Т. 10. № 4. С. 671—681.
9. Кикоть В. Я., Столяренко А. М, Беляева Л. И. [и др.]. Криминальная педагогика // Юридическая педагогика / под ред. В. Я. Кикотя, А. М. Столяренко. М., 2004. 895 с.
10. Кашуба Ю. А. Возможности создания системы исправительных центров // Человек: преступление и наказание. 2018. Т. 26 (1—4). № 1. С. 11—15.
11. Кочои С. М, Трапаидзе К.. З. Нужно ли признавать отягчающим наказание обстоятельством «вовлечение несовершеннолетнего в криминальную субкультуру»? // Актуальные проблемы российского права. 2022. Т. 17. № 3 (136). С. 91—101.
12. Криминология : учеб. для вузов / под общ. ред. А. И. Долговой. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2005. 912 с.
References:
1. Aminova V. A. On the term "subculture" // Moscow University Bulletin. Ser. 19 : Linquistics and Intercultural Communication. 2013. № 2. S. 113-118.
2. Baranov N. P. Criminological and psychological aspects of the criminal ideology and way of life in the criminal subculture of convicts // Man: Crime and Punishment. 2017. T. 25 (1-4). № 2. S. 177-182.
3. Voronov A. M. Legal opposition to the criminal subculture as a threat to the national security of modern Russia // Vestnik of Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. № 5. S. 67-72.
4. Gusev M. V. The problem of the spread of criminal subculture in Russia // Bulletin of the Kuzbass Technical University journal. 2007. № 5 (63). S. 106-111.
5. Denisovich V. V. Criminology is criminal subculture // Bulletin of Chelyabinsk State University. 2014. № 20 (349). Economy. Issue 40. S. 62-65.
6. Donskih D. G. Definition and correlation of subculture and counterculture. Criminal subculture // Business in Law. 2009. № 2. S. 251-252.
7. Zlokazov K.. V. Impact of Criminal Subculture on Social Interaction of Juvenile Offenders // Penitentiary Science. 2022. T. 16. № 1 (57). S. 97-104.
8. Ivanova A. A. Criminal culture as a determinant of crime // Russian Journal of Criminology. 2016. T. 10. № 4. S. 671-681.
9. Kikot' V. Ya, Stolyarenko A. M, Belyaeva L. I. [i dr.]. Kriminal'naya pedagogika // Yuridicheskaya pedagogika / pod red. V. Ya. Kikotya, A. M. Stolyarenko. M., 2004. 895 s.
10. Kashuba Yu. A. Possibilities of creating a system of correctional centers // Man: Crime and Punishment. 2018. T. 26 (1-4). № 1. S. 11-15.
11. Kochoi S. M, Trapaidze K. Z. Is it Important to Recognize "Engagement of a Minor in a Criminal Subculture" as an Aggravating Circumstance? // Actual Problems of Russian Law. 2022. T. 17. № 3 (136). S. 91-101.
12. Kriminologiya : ucheb. dlya vuzov / pod obshch. red. A. I. Dolgovoj. 3-e izd., pererab. i dop. M., 2005. 912 s.
13. Milyutin Yu. E. Razmyshlenie o verbal'nom yazyke molodezhnoj kul'tury // Vvedenie v kul'turologiyu : kurs lekcij / pod red. Yu. N. Solonina, E. G. Sokolova. SPb., 2003. S. 160-163.
14. Pavlova A. Yu. Subkul'tura i social'noe vremya // Chelyabinskij gumanitarij. 2011. № 3 (16). S. 99-101.
13. Милютин Ю. Е. Размышление о вербальном языке молодежной культуры // Введение в культурологию : курс лекций / под ред. Ю. Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб., 2003. С. 160-163.
14. Павлова А. Ю. Субкультура и социальное время // Челябинский гуманитарий. 2011. № 3 (16). С. 99-101.
15. Пирожков В. Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкультура). Тверь, 1994.
16. Родин С. Г. Понятие и сущность криминальной субкультуры // Вестник Воронежского института МВД России. 2019. № 2. С. 287-290.
17. Сысолина Н. С., Берестовой А. Н. Криминальная субкультура как криминогенное фоновое явление: понятие и признаки / Вестник Волгоградской академии МВД России. 2021. № 3 (58). С. 107-113.
18. Тулегенов В. В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение : дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2003.228 с.
19. Хисамутдинов Ф. Р., Шалагин А. Е. Криминальная субкультура и ее предупреждение // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2015. № 2 (20). С. 46-52.
20. Шемякина В. В. Криминальная субкультура в современной России : дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. 201 с.
21. Шпак С. И. Криминальная субкультура как социальный феномен // Общество и право. 2012. № 2 (39). С. 271-275.
22. Cohen F. Delinquent boys: the Culture of the gand. N. Y., 1955.
23. Lee A. Levels of Culture as Levels of Social Generalization // American Sociological Review. 1945. № 10. P. 125-143.
24. Sellin T. Culture Conflict and Crime. N. Y., 1938. 116 s.
15. Pirozhkov V. F. Zakony prestupnogo mira molodezhi (kriminal'naya subkul'tura). Tver', 1994.
16. Rodin S. G. Concept and essence of criminal subculture // The Bulletin of Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. № 2. S. 287-290.
17. Sysolina N. S, Berestovoj A. N. Criminal subculture as a criminogenic background phenomenon: concept and features // Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2021. № 3 (58). S. 107-113.
18. Tulegenov V. V. Kriminal'naya subkul'tura i ee kriminologicheskoe znachenie : dis. ... kand. yurid. nauk. Rostov-na-Donu, 2003. 228 s.
19. Hisamutdinov F. R, Shalagin A. E. Criminal subculture and its prevention // Bulletin of the Kazan Law Institute of MIA Russia. 2015. № 2 (20). S. 46-52.
20. Shemyakina V. V. Kriminal'naya subkul'tura v sovremennoj Rossii : dis. ... kand. yurid. nauk. Chelyabinsk, 2010. 201 s.
21. Shpak S. I. Criminal subculture as a social phenomenon // Society and Law. 2012. № 2 (39). S. 271-275.
22. Cohen F. Delinquent boys: the Culture of the gand. N. Y., 1955.
23. Lee A. Levels of Culture as Levels of Social Generalization // American Sociological Review. 1945. № 10. P. 125-143.
24. Sellin T. Culture Conflict and Crime. N. Y., 1938. 116 s.
Для цитирования:
Беляева Лариса Ивановна, Мартыненко Наталия Эдуардовна. Криминальная субкультура и ее уголовно-правовая оценка // Труды Академии управления МВД России. 2024. № 1 (69). С. 72—79.
For citation:
Belyaeva Larisa Ivanovna, Martynenko Nataliya Eduardovna. Criminal Subculture and Its Criminal Legal Assessment // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2024. № 1 (69). P. 72-79.
79
